Текст книги "Единственное желание. Книга первая"

***

Проснувшись поутру, Настя ощутила себя королевой волшебных золотых палат. Комната, в которой она почивала, была отдела светлым деревом, и первые солнечные лучи наполнили её сиянием рассвета. Внизу, на кухне, слышались приглушенные голоса. Анастасия проворно вскочила с кровати, потянулась, как кошка и, поспешно одевшись, сбежала вниз.

Вириян собирала завтрак. Эливерт и Наир уже были здесь. Граю тоже. Сидела, положив локти на стол и подперев голову. Девочка, насупившись, угрюмо смотрела на сборы мужчин. Перекусили по-быстрому.

Вириян и в дорогу вручила им всяческих вкусностей, которых, пожалуй, должно было хватить до самых Жемчужных Садов. Пошли седлать лошадей. Уже на крыльце Вириян ахнула, скрылась в доме и вернулась через минуту уже с большим, аккуратно упакованным свёртком.

– Возьми, Дэини! Это тебе! Подарок от меня небольшой. Пригодится! Нет, нет, нет, не смотри! Откроешь, когда приедешь к миледи Лиэлид, хорошо?

Настя торжественно пообещала, хоть её и глодало любопытство – чисто женское чувство, некогда сгубившее праматерь Еву. Дамам всегда хочется знать секреты и тайны – то, что под запретом!

– Ну ладно, бывайте! – сказал Эливерт. – Спасибо хозяюшке за хлеб-соль!

Лошадей уже вывели за ворота. Собака напоследок облаяла гостей ещё разок, но уже беззлобно – рычала и одновременно виляла хвостом.

Атаман погладил Граю по голове.

– Слушайся эрру Вириян!

Девочка кивнула, не поднимая от земли затянутых слезами глаз.

– Спасибо за всё! – искренне поблагодарила Настя, вскакивая в седло Искры.

– Пусть счастье не оставит Ваш дом, эрра Вириян! – добавил Наир. – Рад был стать Вашим гостем!

– А вам удачи! Берегите себя! – печально улыбнулась хозяйка.

– Пока, Граю! – Настя подмигнула девочке.

– До свидания! – едва сдерживая плач, сказала та, с тоской глядя на уезжавших.

Эл уже поставил ногу в стремя, когда она, захныкав, опустила руку Вириян и побежала к нему.

– Дядь Эливерт, не уезжай!

Разбойник обернулся, подхватил её на руки, крепко обнял.

– Ну что ты, пигалица?! Ну что ты! Ты же знаешь – так надо!

– Эливерт, я тебя больше не увижу? Никогда-приникогда? Не бросай меня! Я плакать не буду, дядь Эливерт! – Вопреки её словам крупные жемчужины слёз так и катились градом. – И буду тебя слушаться, я обещаю! Ты… вернёшься? Ты ведь вернёшься?

Эливерт обескуражено поглядел на Наира и Романову – ну, не знал он, как успокаивают плачущих детей, не знал! Да и откуда знать-то?! Потом перевёл беспомощный взгляд на Вириян и ответил, смущаясь, с трудом подбирая слова, и всё же честно, без сюсюканий, совсем по-взрослому:

– Не знаю, Граю! Если эрра Вириян позволит… Она не любит моих визитов.

– Неправда! Она любит! Она позволит! Позволит! – девочка обернулась к хозяйке дома. – Правда, ведь можно ему?

Девушка кивнула одними глазами.

– Видишь – она разрешила! Она такая добрая! Ты приезжай!

Эливерт серьёзно посмотрел на Граю.

– Знаешь, цыплёнок, я тебе врать не стану! Ведь ты очень умная девочка, и взрослая, и всё понимаешь… Я не стану говорить тебе, что приеду снова! Мы теперь уедем. Далеко уедем. На самую границу Кирлии. А может и дальше, на Север, в сам Герсвальд. И я не знаю, сколько времени… Потому ты не жди меня скоро!

– Я могу долго ждать! – заверила Граю.

– Вот что, Граю, если я вернусь… – Эливерт заметил, как испуганно расширились глаза девочки, и спешно поправился: – Когда я вернусь! Я обязательно приеду!

– Обещаешь? – робко спросила та.

– Клянусь своей воровской удачей, цыплёнок! Я не забуду про тебя! Разберусь со своими делами и тут же вернусь! И непременно заеду к вам с эррой Вириян, раз уж она позволила. Обещаю тебе, я приеду! Только не плачь – мне нравится, как ты улыбаешься!

Девочка вытерла слёзы маленькими кулачками и вновь порывисто обняла разбойника за шею.

– Ты скорее, дядь Эливерт, только приезжай!

Атаман поднялся с колен, поцеловал её тёмную макушку.

Вириян подошла, обняла Граю, прижимая к себе.

– Не скучай, пичуга! – прикрикнул Эл с высоты своего Ворона.

Он махнул рукой, словно отдавая честь, и ударил пятками по лощённым чёрным бокам своего жеребца. Копыта зацокали громко по булыжникам мостовой. Вскоре всадники скрылись из вида.

Вириян и Граю постояли немного, глядя им вслед, а потом исчезли за высоким светлым забором.

***

Первым медленно тащившийся по дороге обоз заметил Наир. Как – оставалось только гадать! Насте, к примеру, пришлось долго присматриваться, прежде чем она заметила едва различимое пятнышко неопределённой формы на горизонте, хотя на слабое зрение никогда не жаловалась.

Впрочем, у лэгиарна взор был, что у сокола в поднебесье – куда с таким тягаться! У «детей ветра» иное восприятие мира и чувства сверхчеловеческие! Это Анастасия поняла ещё в тот раз, когда Наир учуял дым пожарища неподалёку от Креорана, а они – самоуверенные людишки – дружно подняли его на смех. Теперь он разглядел обоз на безлюдной пустоши.

Насте в последнее время начинало казаться, что, кроме них самих, в Кирлии больше никто никуда не путешествует. Стоит приехать в какой-нибудь городок или деревеньку – люди там как муравьи кишат, а на дорогах – безлюдье, ни одного конного аль пешего не встретишь!

«Может, в самом деле, из своих „нор“ не показываются? Ведут, так сказать, оседлый образ жизни, – думала Романова. – А зря! Красота-то какая вокруг! Ведь, если на это всё не полюбоваться: на лес Лэрианор, на Приозёрную равнину, на рыночные площади в Сальваре, на все эти изумрудные долины, так, можно сказать, жизнь зря пройдёт».

Однако вот и долгожданная встреча – впервые кто-то попался им на паутине кирлийских дорог, и заметил его Наир, о чём тут же сообщил своим спутникам.

Эл пристально всмотрелся вдаль и, согласно кивнув, с усмешкой предложил:

– Нагоним купчишку, напугаем слегка? Ползёт-то его телега еле-еле, как беременная улитка! Небось, задремал уже со скуки, на солнышке разморило. А мы его взбодрим! Только близко вперёд атамана не суйтесь – со страху может и за оружие схватиться, барахло спасая! Знаю я этих торговых людишек – за добро своё готовы любого придушить!

Настя в удивлении уставилась на разбойника. Ладно Наир – лэриан, а этот-то – обычный человек! Хотя, такой ли уж обычный?

– Эл, с чего ты взял, что это купец, да ещё и с товаром?

Эливерт хмыкнул, неопределённо пожав плечами.

– Так ведь это мои самые близкие компаньоны! Я же этих барыг, почитай, всю жизнь граблю. За дюжину рильинов учую без труда!

Недоверие по-прежнему явственно читалось на лице Насти, и атаман поспешил разъяснить.

– Всё просто, Рыжая! Видишь, обоз едет очень медленно – значит, груженный, добро везут. Сечёшь? Возница без сопровождения – стало быть, едет не издалека, а то непременно прихватил бы с собой охрану. Крестьяне по одному колесить опасаются, наверняка это купец. Они в одиночку разъезжают нередко, поскольку конкурентов боятся больше, чем грабителей. Здесь все дороги ведут в Жемчужные Сады, стало быть, свой товар он туда и везёт. Пожалуй, попросили доставить чего-нибудь к празднику. До бала Лиэлид осталась пара дней, потому обратились к кому-то из тех торговцев, что обитают поблизости. Ясно-понятно, довозит какую-нибудь снедь или вино к празднику. Или что-нибудь из нарядов. Хотя… это навряд ли! Платья шить уже поздно, а если бы вёз драгоценности, ехал бы не обозом, а налегке, да и с напарником. Уж золото да камушки без сопровождения никому в голову не придёт возить! Так что вывод сам собой напрашивается: купец едет к Лиэлид, везёт провизию к празднику Девятизвездья. Догоним? Всё равно нам с ним по пути!

– Ну, прям Шерлок Холмс и Эраст Фандорин – два в одном! – буркнула себе под нос Настя, с удивлением выслушав объяснения.

– Что? – не расслышал Эливерт.

– Ничего! Иногда мне кажется, ты знаешь всё на свете! Откуда только – не пойму? – ответила девушка. – Говорил, вроде, родом из деревеньки северной, полжизни – раб, полжизни – бродяга. Всё по дорогам да лесам ошиваешься… Где только ума набрался?

– Жизненный опыт! – нравоучительно заявил атаман. – Количество встреченных людей и пройдённых дорог соразмерно количеству знаний, умений и навыков. В скитаниях пользы немало. Со временем сама это поймёшь. Ну, вперёд! – прикрикнул он и пришпорил Ворона.

Тот взвился чёрной молнией и умчался прочь, подняв над дорогой облако серо-жёлтой пыли.

***

Заслышав топот копыт, хозяин обоза пару раз беспокойно оглянулся и даже, как показалось Насте, подстегнул свою лошадку. Но, уяснив, что это рвение напрасно, и от погони не уйти, он бросил тщетные попытки развить скорость и смиренно поджидал, когда всадники настигнут его. Возница казался вполне безмятежным – этакий разморённый летним зноем старичок, неторопливо трясётся по пыльной дороге.

Но от Насти не укрылось, как метнулся его цепкий настороженный взгляд в сторону поравнявшегося с ним атамана. Эливерт придержал Ворона.

– Здравствуй, добрый человек! Да благословит твой путь Дух-Создатель!

– И вам славной дороги, добрые люди! – исподлобья поглядев на них, бросил старик.

Он казался совершенно спокойным, но на его лысом, как колено, затылке выступали крупные капли пота. «Хотя… Возможно, это от жары…» – подумала Настя.

– Я вижу, ты – смельчак ещё тот! Совсем один, без провожатых ездишь… Видно, и впрямь тебя хранят Светлые Небеса или даже сама Великая Мать!

– А кого мне бояться? Взять-то с меня нечего, кроме жизни моей да этих сапог, что древнее меня самого! А кому моя бренная жизнь нужна? Не Вам же, добрый человек?

– Мне она без надобности, эрр купец! Да и тебе моя, поди, ни к чему? Ты руку-то от секиры убери, поводья лучше держи! Невежливо топорами незнакомых путников встречать! Мы же к тебе со всей душою!

Любезная ухмылка сошла с лица торговца.

Анастасия заметила, как он вздрогнул. А затем вздрогнула сама, когда увидела, как тот неспешно отдёрнул руку от лежащего рядом грубого шерстяного плаща, и на солнце сверкнул краешек лезвия боевого топора, почти целиком спрятанного под тканью.

– Твоя правда, – хмыкнул старик. – Только я в попутчиках не нуждаюсь, добрый человек! Я гляжу, торопитесь вы – так не стану вас задерживать!

– Экий ты суровый, эрр купец! Мы тебе помощь предложить хотели, сопровождение, защиту от лихих людей… А ты нас посылаешь куда подальше!

– От кого ж меня спасать, милорд разбойник? От лихих людей? Так куда уж хуже – опаснее вряд ли встречу!

– Почём ты знаешь, что мы разбойники? – хохотнул атаман.

– Ой, мне ли вас не знать! Я вашу волчью породу за рильин чую!

– А я – ваши торговые душонки – за два! – не остался в долгу Эливерт. – Но нынче мы не на промысле, так что не трясись, старик! А то со страху уже побагровел весь!

– С вами ухо надо держать востро! Добычи никогда не упустите! Сейчас не на промысле, а через миг передумаете, да и прирежете!

– Да нужен ты больно! – сплюнул Эливерт. – Тоже мне добыча – обоз со жратвой! Нам втроём столько всё равно не съесть. Я такой шелухой не занимаюсь! Хотел тебя, дурака, до Жемчужных Садов сопроводить – всё равно по пути!

– Уж это ты привираешь, милорд разбойничек! Чегой-то эдаким бродягам во владениях Её Светлости госпожи Лиэлид делать?

– А это уже не твоё собачье дело, добрый человек! – широко ухмыльнулся атаман.

– Эливерт, оставь ты его! Едем дальше! – окликнула его Романова, которой их перебранка уже поднадоела.

– Эливерт??? – глаза купца хищно блеснули, и разбойник одарил Рыжую укоризненным взглядом. – Это не тот ли, что Лэрианор в руках держит?

– Не тот! – криво ухмыльнулся разбойник. – У нас в Кирлии Эливертов как собак нерезаных!

– Эге! Меня не проведёшь, милорд разбойничек! Расскажу кому, что из рук самого атамана Лэрианора живым ушёл, вовек не поверят!

– А ты ещё не ушёл! – мрачно заметил Эливерт. – Сболтнёшь кому, что видел меня здесь, точно до глубокой старости не дотянешь! Из-под земли достану и на ближайшем дереве вздёрну, но вначале язык вырву! А может, стоит заранее позаботиться о том, чтоб ты лишнего не щебетал, а?

Под пугающим взглядом его лютых глаз купец отшатнулся.

– Ты же сказал, милорд атаман, что не тронешь, что, дескать, не на промысле!

– И что же ты, старый дурень, лживым словам волчьей породы веришь? Ладно, уймись, никто тебя не тронет! Если вести себя будешь, как следует… У тебя, эрр купец, выпить чего-нибудь найдётся?

– А то, как же! – спохватился торговец. – Вино лучшее во всех окрестных землях! Аж из Леокии! Урожая трёхлетней давности! «Жемчужная лоза»!!! Самому королю такое к столу подают! Только… – он внезапно запнулся и прекратил расхваливать свой чудо-товар.

– Что? – спросил Эливерт.

– Это ведь я миледи Лиэлид всё везу! Небось, разгневается она!

– Ничего, – ухмыльнулся разбойник. – Гостям Лиэлид и без того хватит, чем упиться. Потерю одной бутылки она не заметит. А заметит – вали всё на меня, мне терять нечего!

Старик согласно кивнул и полез под полог, закрывавший его обоз. Вскоре он протянул Эливерту бутыль с рубиновой жидкостью.

Наир тяжело вздохнул. Настя промолчала.

– А как звать-то тебя, добрый человек? – поинтересовался Эливерт, делая несколько глотков.

– Ильхор, милорд атаман! – отозвался купец.

– Гляди-ка, не обманул – «Жемчужная лоза»! Моё любимое! Хочешь винца, эрр Ильхор?

– Отчего же не испить, милорд атаман, раз уж всё равно бутылку почали… Таким винцом я себя и в праздники не порадую!

– А славный ты мужик, Ильхор! Даже и не скажешь, что из торговцев!

– Да и по тебе, милорд атаман, не скажешь, что ты из лютой разбойничьей стаи!

Эл оглянулся.

– Ребята, пить будем?

Наир и Настя отрицательно закачали головами, так согласно, словно они были зеркальным отражением друг друга. Но Эл, кажется, не расстроился и во второй раз приложился к пустеющей на глазах бутылке.

***

– Эй, эрр купец, чего ты там себе под нос мурлычешь, как старый кот, пригревшийся на солнцепёке?

Вопреки худшим ожиданиям Насти и Наира, разбойник ограничился одной бутылкой вина, причём разделил её со случайным попутчиком. Теперь они продолжали путь в безмятежном спокойствии, правда, настроение у Эливерта было несколько меланхоличное.

– Песенку, милорд атаман! – ответил раскрасневшийся от вина купец. – Чем ещё развлечь себя в дороге одинокому честному торговцу? Добрая песенка всегда скрасит самый длинный и скучный путь.

– Так давай громче, эрр Ильхор! Глядишь, и мы подхватим! Что поёшь-то?

– Да так… Что народ, то и я. У вас, поди, свои песенки – разгульные, разбойничьи! А я так, что слыхал на гуляньях ярмарочных, то, стало быть…

– Ну так, пой! Разбойничьи я и без тебя знаю!

– А слыхал песенку про слепого дурака? – поинтересовался Ильхор.

– Про того, который радугу искал? – уточнил Эливерт. – Дрянь – песня!

– Отчего же?! – обиделся купец. – Очень даже поучительная!

– Вот как? И чему же она учит, скажи? Хвост поджать и сидеть помалкивать! Хороша, нечего сказать! – не унимался разбойник.

– Мудрости учит! По уму надо жить, не гоняться за наваждениями пустыми. Что тебе дадено, то и береги! А на неведомое не зарься, так-то! Народ, он знает, о чём петь, – наставлял Ильхор. – Как говорится: «Всякому псу – свою конуру!» А вам, молодым, всё бы против стариковых устоев переть! Удали хочется, славы, свободы! Гонитесь за мечтаньями, гонитесь, покуда лоб не расшибёте! А мечтанья, как дым, как туман… Растают – и нет ничего! Тогда-то одумаетесь, да поздно!

– Так, по-твоему, кто рабом или нищим родится – тому и гнить заживо? Знай пёс свою конуру, так? Поглядел бы я, добрый человек, чтобы ты запел, коли не купцом был, а попрошайкой бездомным или слугой безвольным! Стал бы ты со своей участью мириться, али бы о сладкой жизни грезил?

– На всё воля Светлых Небес! – флегматично отозвался Ильхор, разморённый зноем и вином. – Может, и прав ты, милорд атаман, да только я – купец, человек уважаемый, с достатком. Мне судьба улыбнулась! Иной я не ведаю, и стремиться мне, собственно, не к чему. У меня (Слава Великой Матери!) всё есть! В меру, но есть…

– Так может тебя пощипать, индюк ты спесивый? Глядишь, и захочется тебе чего-нибудь! – хмыкнул Эливерт.

Наир остановил назревавшую ссору весьма витиеватой фразой.

– Эй, почтенные эрры, наблюдать за вашей полемикой со стороны чрезвычайно увлекательное занятие, но, если вас это не затруднит, введите нас в суть этого спора, будьте так любезны! О чём поётся в незатейливой народной балладе, которая вызвала у вас столь бурные обсуждения?

Купец на миг растерялся. По роду своего занятия он никогда не жаловался на дар красноречия. Но, услыхав столь изысканную речь из уст лесного дикаря, нечисти (Тьфу, ты! Чтоб они, все эти лэгиарны, в Лидонском ущелье сгинули!), старик явно опешил.

За него ответил Эливерт:

– Да всё просто, друг мой, суть истории тривиальна и неказиста. Жил да был в деревне дурень, от рождения слепой. А по соседству девица-затейница. Пошутила раз над ним эта девка, пообещала безбрежное счастье, ежели он отыщет радугу. Дескать – найди, ухвати и прозреешь, а я тотчас женой тебе стану! Стало быть, стервозная оказалась красотка! Сильна была в ней подлая женская натура! Ох, как любят эти гадюки над мужиками издеваться!

Анастасия презрительно надулась, и Эл, заметив это, продолжил пересказ, отбросив тему женских особенностей и недостатков.

– И поплёлся тот дурак по миру бродить. Пару раз над ним в небе радуга появлялась, да только слеп он был, как новорождённый кутёнок, и не видел её. Так и шатался по всей земле, а годы летели, летели…

– Да! И потратил он всю жизнь свою на напрасные поиски! – победоносно вставил Ильхор, видимо, сочтя это веским доводом в пользу поучительности и мудрости истории.

– А на старости лет услыхал, как кричит кто-то: «Глядите, какая в небе радуга!» – продолжал Эл, как ни в чём не бывало. – Бросился ловить её, да не вышло! Понял дурак, что радугу не поймать и слепыми глазами её не узреть, и помер от отчаяния на месте. Стало-быть, все беды валятся на голову мужчин из-за потакания женским капризам!

– Ой, видать, сильно тебя бабы-то допекли, – хмыкнул Ильхор, – коли ты на них так зол, а, милорд атаман? Впрочем, не моё это дело, да и согласен я с тобой! Только, дело – не в бабах! Как я уже сказывал, суть песенки в другом: живи, как тебе положено, да не гонись за тем, что тебе не по росту!

– Так по-Вашему выходит, милостивый эрр, и мечтать о лучшем не стоит? – переспросил Наир. – Живи себе, как зверь лесной! А в мечтах только вред?

– А что, позвольте полюбопытствовать, милорд лэгиарн, Вы в них находите полезного? Народ трудиться должен! Крестьянин землю возделывать, ремесленник мастерство своё совершенствовать, купец торговать, рыцарь воевать, милорд повелевать, и всякому своя судьба, своё место уготовано! А коли в голове только сны да мечтанья, как можно жить и не тужить? Ведь захочется мир повидать, славы изведать! Да только не дано рабу стать равным владетелям, как лэгиарну не дано стать человеком, а человеку от смерти убежать! Скорее сможет десяток воинов армию одолеть, чем сбудутся такие мечты! Ежели невозможно энто – так никогда и не случится! Пустое это всё, как сон мимолётный. Солнце встанет, отступит наваждение, только раскаяние и останется. За пустым гоняясь, можно и то потерять, что у тебя было! Доводилось мне видеть этаких чудаков – всю свою жизнь прожили, чуда великого ожидая, а оно так и не пришло.

– Но ведь мечты жить помогают! Когда человек жаждет чего-то по-настоящему, у него стремление есть! Цель влечёт, и силы находятся! Он сквозь огонь и воду пройдёт, чтобы своего достичь! – возразила горячо Романова. – Сила надежды так велика, что перед ней отчаяние отступает. Всё возможно, если веришь, если надеешься, если хочешь!

Ильхор поглядел на неё удивлённо – мол, а кто разрешал рот открыть этой девчонке зелёной? Но потом, видимо, решил, что в шайке воровской и девицы за словом в карман не полезут.

– А Вы, миледи разбойница, старших бы лучше послушали! Говорю Вам, есть вещи, которых не изменить, мечтай – не мечтай! Я знавал одного такого – мечтал жить вечно… И где он теперь, как думаете? Бессмертным стал? Чтоб мне с драконом встретиться! Не спасли мечтанья-то! Давно уж черви жрут тело его бренное! Не бывает на свете чудес…

– Нет, старик! – вдруг негромко, но твёрдо перебил его Эливерт. – Видно, хоть седа твоя борода, и голова плешива, а мало ты в жизни видел! И не понял вовсе ничего! Всякому псу – свою конуру! Вот ты всю жизнь нос из своего логова показать боялся. А зря! Глядишь, тогда бы и узнал, что бывают чудеса на свете! Бывают, эрр Ильхор, да ещё какие! Случается так, что и обречённый на смерть выживает, потому что очень хочет жить, дышать, мечтать! Бывает так, хоть ты и говоришь, что это невозможно, что рабу и бродяге, шантрапе последней, владетели земель кланяются, как вельможе знатному… Знавал я и разбойников, что ремесло своё бросили да честными людьми стали! А ещё есть такая магия, такое колдовство великое, что может и бессмертного в человека обратить!

Настя заметила, как при этих словах Эливерта Наир слегка вздрогнул – слишком близко проскользнули речи разбойника от запретной тайны госпожи Лиэлид. От следующей же фразы она вздрогнула сама, ибо это уже было о ней…

– И время, и расстояния – не помеха для человека, ибо знаю того, кто явился в наши края из дальних земель, о которых и не слыхали в Кирлии! И ещё скажу тебе старик, что порой один удалец стоит тысячи никчёмных воинов! Так что, всё возможно в этом мире! А если чего-то ещё не было, так ведь не значит, что и не будет никогда! Потому верить надо, надеяться надо, не унывать и вперёд идти! Всегда вперёд! Сквозь огонь, сквозь тьму, через дождь, ветер, туман, врагов, страхи, слабость свою, всё равно вперёд! Потому что, если остановишься – ВСЁ! Конец! Не человек ты тогда больше, а пёс в конуре! Старый, никчёмный, беззубый пёс. А по мне, эрр купец, уж лучше сдохнуть, чем так прозябать!

– Складно говоришь, эрр Эливерт! Послушаешь тебя, и впрямь поверишь, что и радугу, как петуха, можно за хвост словить! А все-таки ж славная песенка! – не унимался купец.

– Эрр Ильхор, к чему спорить? – вновь влезла в разговор Настя, побоявшись, что Эл начнёт препираться с торговцем с новой силой. – Вы уж лучше спойте нам!

Старик улыбнулся щербатым ртом.

– Ладно, лисичка рыжая, для тебя спою! Только, чур, не обессудь, как умею, так и того! Голосом Дух-Создатель не наделил.

И он хриплым баском завёл свою балладу:

 
        В краю неблизком-недалёком,
        За лесом, у большой реки
Жил в деревеньке, каких много
Один обычный дуралей.
 
 
        Обижен дважды был судьбою
Несчастный дурень – спора нет:
 
 
        Ума ему не дало небо,
        К тому – с рожденья был он слеп.
 

Тут, к превеликому удивлению Анастасии, Эливерт, что плёлся рядом с телегой, почти не подгоняя уставшего от жары Ворона, начал негромко подпевать Ильхору. Вид у него был скучающий, понурый – со стороны казалось, что это вовсе и не он, а кто-то другой, невидимый, поёт.

И всё-таки Насте не почудилось.

 
        Глаза синей небесной выси,
       Румянец нежный на щеках,
       И звонкий смех, как колокольчик,
       Звучал в коралловых устах.
       Но за красою ненаглядной,
       За златом локонов льняных
Скрывался нрав гордячки вздорной
С жестоким сердцем ледяным…
И было ясно, что не пара
Слепой дурак красотке той.
 
 
        Знать должен каждый своё место,
        А не гоняться за мечтой!
 

Эливерт замолчал на полуслове, только слушал, задумчиво глядя вдаль…

Но тут уж расстарался Ильхор!

 
       Года летят так неизбежно,
       Как ближе к осени листва,
       В своих нелепых похожденьях
       Он превратился в старика.
       Так жизнь промчалась незаметно
Среди нехоженых дорог,
 
 
       Он заплутал в далёких землях,
        А вот прозреть так и не смог.
       Искал дурак повсюду чудо —
       Волшебной радуги узор,
       Хотел увидеть в небе солнце,
       И милой ясное лицо.
       Ну а соседка – что дивиться! —
       Давно забыла про него,
       Надев колечко золотое,
       Нашла с другим счастье своё.
 

Пел Ильхор, и в самом деле, не очень благозвучно, но старался изо всех сил.

 
       И помер старый дурень тот,
       Слепой и бесполезный,
       Не нажив вовсе нечего,
       Как старый пёс облезлый.88
  стихи автора


[Закрыть]
 

Песня смолкла. И тишина, накрывшая равнину, внезапно показалась Насте неестественно молчаливой.

– Ну?! – хмыкнул Эливерт. – Разве не глупая песня? Дурацкая история про дурака!

Голос у него был раздражённый.

– Боюсь, эрр Ильхор, мне Вы ничего не доказали! Невозможно жить без стремления к чему-то лучшему, светлому! – вздохнув, добавил Наир.

– Согласна с тобой полностью!

– Молодёжь! – устало махнул рукой купец. – Упрямые, как… – бросил короткий взгляд на лэрианорского атамана и не договорил. – Разве вас можно вразумить?

– Не можно и не нужно! – Эл пожал плечами. – В чём-то ты прав… Но я тебе так скажу, эрр купец – у каждого из нас своя судьба, своя РАДУГА! У каждого своя, непохожая на другую. Кому-то летать, а кому-то ползать! Вот так-то! И, провалиться мне в Лидонское ущелье, хоть один из нас четверых да сумеет поймать свою радугу! Сумеет! И ненапрасным будет его путь! Но, своей воровской удачей могу побиться об заклад, не ты это будешь, эрр Ильхор, не ты! Ты так и будешь тащиться по пыльной дороге, как дряхлая кляча, и не посмеешь взглянуть в Небеса! А я посмею! Найду свою радугу!

– А мне и на земле неплохо, милорд атаман, – с фальшивой гордостью заявил купец.

– Ну и хрен с тобой! – Эл обернулся, слегка пришпорил жеребца так, что тот оживился, затанцевал. – Эй, Дэини, что-то от таких унылых баллад на душе паскудно становится, будто сидишь не в седле моего Ворона, а на лысой кочке посередь гнилого болота! Давай-ка нашу, удалую, заводи!

– Да запросто! – воскликнула Настя. – Ничего на свете лучше не-е-ту-у…

– Чем бродить друзьям по белу све-е-ту! – вдохновенно поддержал разбойник.

– Тем, кто дружен, не страшны тревоги! – подхватил Наир.

И вместе дружно гаркнули:

– Нам любые дороги доро-о-оги!

Ильхор поглядел на них со снисходительной ухмылкой, но ничего больше не сказал. Так они ехали дальше, и песня струилась вперёд, рассекая ветер, змеилась, как пыльная, растрескавшаяся на солнце, ленточка дороги.

 
         Наше счастье жить такой судьбою!
Наше счастье жить такой судьбо-о-ю!99
  Юрий Энтин


[Закрыть]