Текст книги "Единственное желание. Книга первая"
Автор книги: Надежда Черпинская
Жанр: Русское фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
Воробышек
Одно бы сердце отстоять —
Уже есть смысл жить —
Из чьей-то жизни боль убрать —
Хотя бы облегчить —
Птенца, что выпал из гнезда,
Обратно положить —
Уже есть смысл жить.
Эмили Дикинсон
Чуть позже, когда яркое утреннее солнце осветило комнату своими золотыми лучами, Настя растолкала уснувшего, наконец, разбойника.
– Эливерт! Эл! Вставай! Ехать пора!
Тот с трудом открыл глаза, сел на постели, негромко постанывая и держась за голову, потёр лицо и в недоумении обвёл рассеянным взглядом комнату.
Романова сочувственно протянула ему кружку воды.
Эливерт залпом выпил и вновь оглядел комнату.
– Риланн зовёт на завтрак! – пояснила Настя, так как атаман, кажется, не совсем понимал, с какой целью его покой потревожили. – Пора спускаться вниз. Поедим и поедем!
– В путь так в путь! – Эливерт согласно кивнул и тут же скривился, стиснув зубы. – Можно ещё воды?
Настя подала.
– Пей, бедолага!
– Не жалей, не жалей его! Так ему и надо! – нравоучительно вставил сидящий на подоконнике Наир.
– О, и ты тут! – искренне удивился Эливерт.
– А где мне быть? – в тон ему ответил лэгиарн. – Я, в отличие от некоторых, мирно спал на своём месте, а не шатался всю ночь неизвестно где! То есть известно где – по бабам!
– Стыдно друзьям завидовать! – хмыкнул атаман.
– Да ещё и напился как… как!.. – продолжал лэгиарн, всё больше распаляясь.
Эливерт молча ждал окончания фразы, но Наир так и не придумал достаточно обидного сравнения, а может и придумал, но не рискнул сказать, а только отвернулся, глядя в окно с гордым и презрительным видом, который парню явно не шёл. Наир выглядел настолько неестественным и смешным, что Настя не сдержалась и прыснула. Следом за ней в диком хохоте зашёлся Эливерт.
– Ой! Ой-ёй-ёй! – приговаривал он сквозь смех. – Не надо меня смешить, а то у меня голова лопнет!
Поглядев на них, Наир тоже рассмеялся, возвращаясь к привычному облику, где места нет напыщенности и обидам.
– Ладно, хватит вам! – наконец оборвал он. – Риланн уже заждалась. Пойдёмте есть!
– Риланн… – Эливерт хищно улыбнулся каким-то своим мыслям. – Отлично. Только… Есть я не хочу! – заявил он.
– А придётся! – грозно молвил Наир уже на пороге.
Эливерт почесал затылок и двинул за друзьями. На лестнице они вновь начали препираться. Разбойник заявил, что вместо еды лучше бы выпил ещё. На это Наир справедливо возразил, что всё положенное Эл вылакал накануне, а сегодня может порадовать свою душу в лучшем случае водой!
Троица проследовала за один из столов.
Две вчерашние компании тоже присутствовали здесь. Возможно, им надо было с утра в дорогу, но, судя потому, что оставались они на тех же местах что и намедни, застолье продолжалось без перерыва.
Эливерт сложил локти на стол, подпёр руками голову так, словно без поддержки она могла оторваться и укатиться прочь. Наир нетерпеливо поглядывал в сторону кухни.
– Нет, мы сегодня будем пить или есть, наконец? – вздохнул Эливерт. – Где, Риланн? Где моя Риланн?
– Здесь я, ненаглядный мой! Доброе утро!
Девица возникла за спиной разбойника как по волшебству. Цветущая, опрятная, в белом фартучке с оборками, алой кофточке с вышивкой, и сегодня уже с двумя тугими длинными косами. Риланн улыбнулась, и все без труда поняли, кому предназначалась сия очаровательная улыбка.
Эливерт появлению девицы тоже обрадовался, причём вполне искренне. В сонном полумраке трактира, разбавленном тусклым утренним светом, что лился в закопчённые окна, блеснула его белозубая ухмылочка.
– Риланн, солнышко, а я тебя так ждал! – сказал он любезно и мило, но физиономия его походила на мордочку Чеширского Кота. – Совсем недавно вроде расстались, а ты ещё похорошела с тех пор. Так и сияет! Так и сияет! Свеженькая такая, яркая! Ну, прямо розочка в утренней росе!
Риланн кокетливо захлопала ресницами, а потом смущённо отвела взгляд. Но то была лишь минутная уловка, через миг она вновь впилась в Эливерта большими серо-голубыми глазищами.
– Золотце моё, ясная звёздочка, не дай помереть человеку! – взмолился Эливерт, приобнимая её за талию. – Принеси немного того чудного винца, что мы с тобой вчера опробовали!
– И речи о том быть не может! – встрепенулся Наир. – Риланн, не слушай его! Никакой выпивки! Нам в путь скоро!
– Скучный ты какой… – вздохнул разбойник.
– Нам завтрак! А ему, ежели так пить хочется, чая с ликломом! Сразу остатки хмеля выгонит!
Настя понятия не имела, что такое «ликлом», но, судя по тому, как сочувственно сморщилось хорошенькое личико Риланн, и потому с каким отвращением отшатнулся Эл, это была какая-то невероятная гадость.
– Ликлом? – Эливерт сглотнул. – Сам эту дрянь пей! Чая не надо, Риланн! Так и быть – только завтрак! А винца мы с тобой как-нибудь потом выпьем! Ладно, рыбка моя? Без всяких там зануд… – он зло покосился на лэриана.
– О тебе же пекусь! Тебе сейчас с похмелья весь день под палящим солнцем жариться! – фыркнул Наир.
Но Риланн его не слушала – она уже переключила своё внимание на Эливерта, перечисляя блюда входящие в утреннее меню.
За то время, пока Наир и Эливерт спорили, компания в углу пару раз нетерпеливо окрикнула Риланн, но служанка отмахнулась от них и осталась подле разбойника. Один из неприятных типов в углу стал пристально разглядывать стол, за которым сидела Настя с приятелями. Он чрезвычайно смахивал на эпического викинга – огромный, широкоплечий, косматый и бородатый. Оставалось выдать секиру в руку и двурогий шлем на голову – и хоть картину пиши «Северный варвар отмечает удачный боевой поход!»
Эливерт уже выбрал всё, что хотел, когда по залу вновь пронёсся нетерпеливый окрик, на этот раз такой громкий, что скорее походил на рёв медведя. Он прокатился по трактиру, как гром среди ясного неба, так, что стёкла зазвенели, и Настя испуганно вздрогнула.
– Риланн, тебя сколько ждать можно, девка? Не видишь – я жрать хочу!
Служанка обернулась совершенно спокойно (Настя даже позавидовала её хладнокровию), только тёмные змейки кос перепрыгнули за спину.
– Чего орёшь, Кед-хейл? Не видишь – занята я! Подожди! Не подохнешь с голоду!
– Совсем совесть потеряла, девка! – вновь забурчал «викинг», уже гораздо тише, однако, достаточно громко, чтобы было слышно Риланн и остальным. – Перед какими-то бродягами приблудными стелешься, а об своих, значится, забыла! Свои, стало бысть, обождут! Честные берфельцы, стало бысть, перебьются!
– Свинья! – устало вздохнула Риланн, и, улыбнувшись Элу, поспешила на кухню, лишь пушистая клетчатая юбка плясала вокруг её быстрых ног.
– Ишь, ишь, задом завиляла! – Кед-хейл привстал из-за стола, провожая девушку взглядом. – Увидала курица ряженого петуха!
Компания за столом «викинга» разразилась громким хохотом.
– Эй, Фарлей! – окликнул тот сонного невысокого мужичка, по всей видимости, хозяина. – Фарлей, чегой-то у тебя девки от рук отбились? Почётных гостей в последнюю очередь обслуживают, а пришлых всяких, как короля встречают! Да и ладно бы пришлых… А то ведь и вовсе сброд! Тьфу! Верно, я говорю, робята?
Сидевшие с ним довольно ухмылялись, и осмелевший Кед-хейл всё ближе подходил к столу, за которым расположилась Настя с друзьями. Парни молчали, словно не в их огород летели камни со стороны косматого «викинга». Рыжей стало очень не по себе. Наир в оцепенелом молчании разглядывал узоры сучков на столешнице, Эливерт со скучающим видом поглядывал в сторону кухни, словно всё, что его сейчас заботило – это будущий завтрак.
Меж тем бородатый громила не унимался.
– Я думал, Фарлей, у тебя тут приличное заведение! А тут нелюди всякие ошиваются, а второй, гляньте-ка, ну, точь-в-точь петух! Расфуфыренный петух! У матери моей, покойницы, был такой – рыжий да лохматый. Она с него суп сварила! Тепереча откукарекался, отпетушился!
По трактиру вновь прокатился оглушительный «залп» хохота.
– Слышь, Фарлей! Что ж ты сюда всякую дрянь пущаешь? Не место таким-то среди людей!
– А мне, что люди, что нелюди, – лениво ответил хозяин. Одной рукой он опирался на «барную стойку», другой ковырялся в зубах, проявляя абсолютное безразличие к зачинавшемуся конфликту. – Главное, чтобы платили! А золото-то, оно у всех одинаковое, что у владетелей, что у холопов. По мне, пусть хоть чудище лесное приходит, ежели с деньгами придёт, а не с пустым кошелём!
– Вот ты, значится, как запел, Фарлей! – угрюмо покачал заросшей головой Кед-хейл. – Ну, ничего, я тебе за них в двойном размере заплачу, ежели ты их щас отсюдова выставишь! В убытке не останешься…
В кухонном дверном проёме появилась Риланн, поставила тарелки на стол и мелькнула обратно.
– Благодарствую, солнышко!
Эливерт сразу оживился, хоть и ныл совсем недавно, что ему вовсе не до завтрака, подтянул к себе блюдо с мясом.
При виде этого Кед-хейл побагровел, подошёл вплотную к их столу, навис, как гигантский баобаб, и заорал вдогонку Риланн:
– Эй, забери жратву обратно! Эрры-говнюки уже отобедали и уходят отсюдова! Слышь ты, ушастик, ты чё человечьего языка не разумеешь? Или ты щас сам уйдёшь, или тебя отсюдова вынесут! А ты чего ждёшь, ряженый? Тебя тоже касается!
– Простите? – Эливерт только сейчас оторвался от созерцания пищи и с довольной улыбочкой повернулся к громиле. – Вы, нам чё ли?
Кед-хейл треснул рукой по столу, и Настя, разглядывая огромную лапу, опустившуюся прямо перед разбойником, подумала, что ладонь у этого «викинга» размером с лопату.
– Ты это! Того! Ты со мной играться вздумал, шут ярмарочный? Так я тебя разом научу с людьми говорить, как следует! И говорить научу, и на чужих девок не заглядываться. Своей вона улыбайся, а на берфельских рта не разевай! – «викинг» вдруг уставился на Настю и скривился в отвратной гнилозубой ухмылке. – А твоя-то и впрямь хороша! Этакую можно и оставить! Чужаков мы не любим, а такой красотке – завсегда милости просим! Пошли к нам за стол, краля, покуда дружки твои выметаются!
У Насти сердце оборвалось куда-то в пятку, когда омерзительный Кед-хейл, теперь весьма напоминавший Рыжей вонючего кабана, потянулся через весь стол, опершись левой рукой о столешницу, а правой пытаясь схватить тщетно отодвигавшуюся девушку.
ЗВЯК!!!
Резкий, жёсткий, пронзительный, как зубная боль, звук заставил всех вздрогнуть. И вдруг стало тихо…
Кед-хейл, вмиг позабыв о Романовой, глядел в недоумении на длинный, отточенный до зеркального блеска, кинжал, торчащий между его средним и безымянным пальцами. Нож даже не оцарапал кожу – он прошёл точно и осторожно, как скальпель хирурга! Но был всажен с такой силой, что больше чем на треть вошёл в тёмное дерево и широкой гардой пришпилил ладонь «викинга» к дубовому столу. Кед-хейл даже не пытался освободить руку. Он застыл, взирая на неизвестно откуда взявшийся кинжал. Выражение лица у него было совершенно обескураженное и тупое. Он так и позабыл вернуть на место отвисшую челюсть.
Вокруг все тоже притихли в изумлении. Даже Настя не успела сообразить, откуда Эливерт выхватил кинжал. Ещё минуту назад разбойник полулежал на столе с видом ленивого объевшегося кота. Он казался сегодня рассеянным и неспособным даже муху прихлопнуть, и вдруг, за какую-то долю секунды, преобразился до неузнаваемости. От ночного похмелья не осталось и следа. Ленивый котяра превратился в опасного хищника! Одно молниеносное движение, почти незаметное для чужих глаз, и нож вонзился с точностью до миллиметра. Промахнись Эл хоть на йоту, и стилет сейчас бы сидел в ладони этого громилы!
Видимо, и сам Кед-хейл это тоже понял, как и то, что противника он явно недооценил. А ведь с таким же успехом нож мог полоснуть его по горлу!
На лице Эливерта больше не было ни дурашливости, ни любезности. Ни каких масок – лишь насторожённость и готовность напасть. Ледяной сталью сверкнули глаза. Не убирая пальцев с рукояти кинжала, он сказал негромко, глядя в обескураженное лицо «викинга», вполне спокойно (так спокойно, что у Насти по спине мурашки пробежали):
– Заблудился, приятель? Шёл бы ты… к своим! Вон твой стол! А то жратва остынет! Ещё сунешься – сталью закусишь! В следующий раз этот нож вспорет твоё жирное брюхо или застрянет у тебя в лужёной глотке!
Эливерт слегка шевельнул кинжал, освобождая руку Кед-хейла. Тот попятился боязливо в гнетущей тишине. Опасаясь повернуться спиной, так задом и начал медленно отступать к своему столу и притихшим собутыльникам. У кухни в напряжении застыли Риланн, ещё одна служанка, худенькая и светловолосая, и сонный хозяин «Свиного окорока», у которого, кажется, всю дрёму, как рукой сняло.
– Да… и девочку не обижай! – добавил Эливерт, заметив Риланн. – Она ведь старается, работает, обслуживает уродов, вроде тебя, а ты грубишь, приятель! Нехорошо!
Голос Эливерта был уже почти добрым, наставительно-любезным, но взгляд по-прежнему сверкал волчьей жестокостью. И «викинг» только и нашёл, что кивнуть согласно. Затем он резко развернулся и широкими шагами вернулся за свой стол.
Эливерт взял куриную ножку со своей тарелки и, откусив с аппетитом, причмокивая, заявил:
– М-м-м, ну что за прелесть здешний повар! Наир, Рыжая, попробуйте этого цыплёнка! Это же шедевр! Какой аромат, какой вкус! М-м-м!..
– Кусок в горло не лезет, – тихо прошептал Наир, всё ещё косясь в сторону притихшей враждебной компании.
– Чушь! – хмыкнул разбойник.
Эл вёл себя так, будто ничего не случилось, а Настя всё ещё не могла унять дрожь. Особенно, когда услышала новую реплику Кед-хейла.
Видимо, оказавшись на месте, громила сообразил, что его унизили и опозорили. И сделал это человек, явно уступающий ему и в росте, и в размахе плеч, и в силе, по сути – мальчишка! Так легко, так шутя, поставил его на место! Злость и обида вскипели в волосатой груди кабаноподобного вояки, но в одиночку он уже не желал соваться к опасным чужакам, потому решил натравить своих приятелей.
– Что ж это творится, робята?! Какие-то заезжие девок наших лапают, у нас перед носом ножами машут! А ежели нам всем вместе ему махнуть разок-другой! А, робята, пойдём, покажем ему кто в Берфеле хозяин, а кто так – репей у бродячего пса под хвостом! А, робята? Пойдём! Все! Разом!
Задира вновь начал подниматься, когда старик за тем же столом, седой как лунь, но всё ещё достаточно крепкий, сказал негромко и слегка устало:
– Сядь, Кед-хейл! Сядь, я тебе говорю! Не замай! Али спьяну совсем ослеп?! Не видишь, куды прёшь?
Старик встретился взглядом с Эливертом, но не смутился прозрачного серого льда, а добавил всё также спокойно:
– Так разуй зенки-то! Это же парняши из вольницы! Таких-то, братец, задевать – себе дороже станет! Руки чешутся – поди найди такого же дурака, да и побейся хоть вусмерть! А вольницы не замай!
– А по мне хоть драконы Древних Пустошей! – напыжился «викинг», униженный в очередной раз. – Что же мы с двумя паршивыми разбойниками не управимся?
– Дурак ты, Кед-хейл! – сказал старик совсем по-доброму, словно маленькому ребёнку простые истины объяснял. – С одним-то справишься, и с двумя. Да только сила вольницы в том, что один за другого держится! Они за своих, ох, как мстят люто! На смену двум целая свора придёт! Весь город пожгут, если нужно будет! Потому и говорю – не замай! Своего ума нет – чужого совета послушай! А ты, мил человек, не серчай на нашего шалопая! – добавил старик, уже напрямую обращаясь к Эливерту. – Дал Дух-Создатель кулачищи да силушку, да не подсказал, куды энто всё приложить. У пьяного ума искать – дело пустое! Сам не знает, что городит!
– Бывает! – Эливерт любезно улыбнулся.
– Считайте, мы уже всё забыли! – добавил Наир.
– Вот и славно! А то… Напился! – старик ещё раз виновато пожал плечами.
– Хорошо, когда рядом с пьяным балбесом, есть мудрый приятель, который за двоих подумает и дурака остановит! – философски рассудил Эливерт и добавил с почти нескрываемой угрозой: – А то ведь всякое случиться может…
– Н-да, – Старик нехотя кивнул, одёрнул попытавшегося что-то вставить Кед-хейла: – Молчи ужо! А ещё лучше – спать иди! У нас забот меньше будет…
Эливерт демонстративно отвернулся от них и занялся едой.
– Да, хорошо, когда мудрый приятель не даёт тебе напиться снова, – ухмыльнулся Эл, глядя в зелёные невесёлые глаза Наира. – У пьяного-то руки не такие ловкие! Так, Наир, мудрый мой друг? Чего приуныл? Ешь давай, Ушастик!
***
Народ, так и не дождавшись дальнейшего развития событий, обещавшего жёсткую драку, брызги крови, спецэффекты с поломкой мебели, и, возможно, даже поножовщину, разочарованно вернулся к своим делам.
Застучала глухо посуда, хозяин вернулся дремать за стойку, засуетились служанки, так как с каждой минутой посетителей становилось всё больше. Постояльцы – и те, кого ждал долгий путь, и те, кто собирался задержаться в Берфеле ещё несколько дней – спускались к завтраку.
Некоторые приходили с улицы. Настя видела их, так как сидела напротив входной двери. В трактире стало шумно и многолюдно. Служанки проносились меж столами, как юркие белочки. Риланн, бывшая в их числе, ещё пару раз на бегу улыбнулась Эливерту, но подойти поболтать было совсем некогда.
Грозный Кед-хейл всё не мог уняться и что-то сердито бормотал в своём углу, чем, очевидно, достал уже даже своих приятелей, потому что седой старик в очередной раз велел ему прекратить свои ребяческие выходки и идти домой. Ненадолго тот замолк, потом вновь начал бузить, теперь уже найдя виноватого среди своих собутыльников.
Настя поглядывала на него искоса, настороженно ожидая какой-нибудь новой пакости со стороны громилы. Входная дверь отворилась в очередной раз, и внимание Насти переключилось с бородатого «викинга» на вошедшего, вернее, вошедшую.
В образовавшуюся узкую щель вместе с потоком утреннего света скользнула маленькая девочка, лет пяти, а может, и меньше… Определить было сложно: очень худенькая, тщедушная фигурка скрывалась в складках серо-коричневого платья, которое явно приходилось ей не по размеру. Слишком длинное и широкое, к тому же рваное, штопаное и грязное, оно смотрелось на девочке совершенно нелепо. Тоненькие ручки на фоне этого тёмного мешка и вовсе казались соломинками. На бледном личике двумя фонарями сияли огромные серые глаза. Волосы у неё, не в пример большинству южан, были тёмными, каштановыми, чуть вьющимися и, видимо, давно немытыми. Нечёсаные пакли, собранные в какое-то подобие хвоста.
Девочка робко помялась у входа и, пугливо озираясь по сторонам, стала медленно пробираться вглубь трактира. Громоздкое платье делало её похожей на нахохлившуюся птицу, а затравленный взгляд скорее подходил какому-нибудь дикому зверёнышу. Девочка пару раз останавливалась, буквально заглядывая в рот тем, кто завтракал. От одного стола её попросту прогнали, возле другого не обратили внимания.
В углу Кед-хейл вновь разразился громкой бранью. Послав своих дружков куда подальше, он поднялся, опрокинув тяжёлый табурет, и, подобно колоссальному «Титанику», неумолимо надвигающемуся на айсберг, «поплыл» через зал к выходу. Люди расступались перед ним, давая дорогу, благоразумно понимая, что на пути у такого лучше не стоять. Насте вспомнилась шутка о том, что у носорогов слабое зрение, но при их весе – это проблема уже не носорога. Кед-хейл сильно напоминал сейчас того самого носорога…
И вот тут маленькую девочку угораздило попасть под ноги бородатому «бычине». Налетев на неё, Кед-хейл зарычал злобно что-то вроде: «Прочь п-шла, мелюзга! Раздавлю!», грубо отшвырнул её в сторону, наконец добрался до двери и вышел, хлопнув так громко, что отвалилась прибитая над косяком подкова «на счастье».
Это столкновение привлекло внимание Эливерта. Он стиснул зубы, видя очередную грубость «викинга», но остался на месте.
Через миг он, казалось, забыл о бородатом громиле, ибо внимание его привлекала худенькая замарашка, сбитая Кед-хейлом. Она поднялась с пола, отряхнула грязные коленки, вытерла кукольные ладошки о грязное платье, шмыгнула носом, с обидой глядя на дверь, за которой скрылся косматый «викинг». В больших глазах блестели слёзы, но девочка не заплакала.
Она вновь бесцельно побрела по залу, но не успела пройти и нескольких шагов, как столкнулась с одной из служанок, той худой и светловолосой, что вместе с Риланн наблюдала за «разборками» Эливерта и Кед-хейла. Работа в трактире научила её маневрировать меж столами с почти акробатической ловкостью, потому блондинка успела вовремя затормозить и обогнуть девчушку, и только раздражённо прикрикнула с высоты своего роста:
– Что под ногами путаешься? Ступай отсюда! Ступай! Слышишь? Нечего тебе здесь делать!
Девочка отошла в сторонку, рассеянно обозревая зал, потом вдруг замерла, к изумлению Насти, глядя в сторону их стола, и уставилась на что-то удивлённо и немного испуганно. Настя, кинув взгляд на своих приятелей, поняла, что приковало внимание девочки.
Всё это время, с тех пор как малышку едва не раздавил Кед-хейл, Эливерт тоже за ней наблюдал с любопытством кота, заметившего мышку. Под его пристальным взглядом терялись многие взрослые, и Настя представляла, что должна чувствовать девочка, эта маленькая, затравленная девочка, так похожая на испуганного лесного зверька. Насте отчего-то стало её очень жаль. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь для этого незнакомого ребёнка, но она не знала что!
Девочка под неотступным взглядом разбойника поникла ещё больше. Худенькие острые плечики опустились, и, ссутулившись, она стала ещё меньше. Но, по-прежнему ощущая на себе чужой взгляд, вновь осмелилась поднять глаза на Эливерта.
Тогда он сделал то, до чего не догадалась Романова, хотя где-то подсознательно она понимала, чего хочет девочка и как ей следует помочь.
Эл поманил её незамысловатым кивком головы, девочка сделала пару шагов и нерешительно замерла на месте. Эливерт, продолжая смотреть ей в лицо, отломил зажаристую куриную ножку и протянул в сторону девочки с острожной улыбкой. Всё это выглядело диковато, словно разбойник угощал не ребёнка, а подманивал к себе оголодавшую бродячую собаку. Каждое его неспешное движение было полно осторожности.
Впрочем, глядя на девочку, Анастасия понимала, что он ведёт себя правильно. Малышка, в самом деле, дичилась, приближалась с опаской… Казалось, сейчас она схватит кусок курицы, протянутый Эливертом, и пустится наутёк, как это обычно делают обезумившие от голода кошки и собаки, которых нередко били. Те, что боятся людей больше всего на свете, но голод заставляет их подходить к человеку! Хватая подачку, они бросаются наутёк, радуясь, что в этот раз им повезло получить еду, а не новый удар по не единожды переломанным рёбрам.
Девочка была уже совсем рядом, взгляд её затравленно перебегал от лица Эливерта к куриной ножке в его руке. Она тянула маленькую грязную ручонку.
Наир, который сидел спиной и не видел, кого же пытается подманить Эливерт, заинтересованно обернулся назад.
Испуганная его движением девочка отшатнулась с явным намерением дать стрекоча. Тут Настю в очередной раз поразила быстрота реакции Эливерта.
Молниеносно он сделал одно единственное движение и впился в худенькое плечико девчонки. Та протестующе запищала, попыталась, развернувшись, вцепиться зубами атаману в запястье. Но, очень быстро и почти бесшумно, разбойник сгрёб девочку в охапку и усадил на скамью между собой и Настей.
Девчушка почувствовала себя пойманной в ловушку – она уже не пыталась сопротивляться, замерла на месте, сжимаясь ещё больше. Крохотный напряжённый комочек. И лишь огромные серые глаза метались по сторонам в поисках путей спасения…
– Тише, пигалица! – велел Эливерт спокойно и серьёзно, без того глупого сюсюканья, с коим часто взрослые обращаются к детям. – Я не ударю тебя! Слышишь, не бойся нас! Мы тебя не тронем.
Малышка остановила на нём перепуганный взгляд.
– Обещаю! – добавил Эливерт и улыбнулся.
Странно, но его слова подействовали на девочку как нельзя лучше. Она перестала дрожать и слегка расправила плечи.
– Дикая ты какая! – усмехнулся разбойник, отпуская девочку, видя, что мысль о побеге уже почти оставила её. – Укусить меня хотела, будто зверёныш какой…
Девочка потупила глаза и пробурчала негромко:
– Простите, милорд!
– Ой, ты и говорить умеешь? – искренне удивился Эливерт. – А я думал совсем немая! Ты откуда такая, пичуга? Худенькая, заморённая, а?
– Я живу тут, в Берфеле, милорд, – деловито доложила девочка, не сводя глаз со стола.
– Ха! Милорд! Нашла благородного! – хмыкнул Эливерт. – Есть хочешь, цыплёнок?
На этот раз девочка ничего не ответила, только опустила глаза и громко шмыгнула носом. Настя могла бы поклясться, что слышала, как громко заурчало в животе у ребёнка.
– Ну и правильно! На глупые вопросы отвечать не следует! – провозгласил Эливерт, подхватывая большое блюдо и щедро накладывая на него всё, что красовалось на столе: жареную курятину, кусок пирога с капустой, лепёшки со сметаной, грибы в белом соусе, сахаристые дольки томата. – Чего спрашивать, ведь и так понятно – хочешь, да, пичуга? Ну, что сидишь, пигалица? Ешь давай!
Эливерт подставил ей блюдо, исходящее дивными ароматами. Но девочка, глубоко вздохнув, всё ещё не решалась приступить к еде. Она смотрела на изобилие пищи так, словно это волшебный сон, иллюзия, а на разбойника поглядывала так, как, вероятно, глядела Золушка на свою могущественную фею-крестную, в один вечер волшебством своим изменившую всю жизнь несчастной замарашки.
– Это… всё… мне? – медленно выговорила девчушка, переводя недоверчивый сияющий взгляд с Эливерта на Настю, потом на Наира, потом вновь на Эливерта.
– Всё! – кивнул с улыбкой разбойник. – Будет мало – ещё закажем! Главное, чтобы ты не лопнула, пичуга!
Наконец поверив своему счастью, малышка набросилась на еду. Несмотря на то, что внешне девочка и впрямь была похожа на крохотного цыплёнка, ела она с волчьим прожорством: запихивала себе в рот всё подряд, почти не жевала, лишь хватала всё новые и новые куски, так, словно кто-то за ней гнался и вот-вот должен был отобрать.
Эл, Наир и Настя переглядывались, пытаясь скрыть улыбки.
– Н-да-а, – протянул разбойник, – а аппетит-то у тебя звериный, пигалица! Теперь понятно, почему ты меня цапнуть пыталась – съесть хотела, да?
– Простите, милорд! – снова молвила девочка, но теперь уже улыбаясь, видя по лицу Эливерта, что тот вовсе не сердится.
– Да ладно! Сам виноват. Нечего было хватать тебя! Но я решил, что ты хочешь удрать, так и не позавтракав… – пожал плечами разбойник. – И… я – не милорд!
– Не торопись – никто у тебя не отнимет! – добавил Наир, видя, что девочка готова подавиться в погоне за едой.
Малышка поглядела на Эливерта и Настю, что возвышались по обе стороны от неё, словно телохранители, на доброе и светлое лицо лэгиарна, и, решив, что и впрямь не отберут, стала есть чуть медленнее и степеннее. На окружающих она внимания не обращала, справедливо полагая, что в случае чего, от них тоже защитят.
– Держи ещё, кроха! – ласково сказала Настя, подкладывая девочке очередной кусочек курицы.
– Как тебя зовут, пигалица? – спросил Эливерт, с привычной ироничной ухмылкой разглядывая несуразное одеяние девочки.
– Граю, милорд! – ответила девочка невнятно, так как усиленно пыталась прожевать то, чем до отказа набила рот.
– Я – не милорд, Граю! – твёрдо сказал он. Переспросил тут же, словно пробуя странное имя на вкус: – Граю? Воробышек? Выходит, не зря я тебя птахой да пичугой называл! Забавное прозвище! Это кто же тебе такое имя потешное придумал?
– Матушка так назвала, – серьёзно ответила девочка, запихивая в рот ложку грибов со сметаной.
– Ах, матушка! Ну, тогда беру свои слова обратно! Матушка – это святое! – спохватился Эливерт. – Выходит, Воробышек, ты тоже из нашей стаи, из птичьей?
Девочка с интересом поглядела на Эливерта, не понимая, куда он клонит.
– Меня вот Эливертом зовут. Друзья Элом называют! А на Севере, у самого Спящего моря, слово это означает «ворон». Так что мы с тобой – птицы вольные!
– Эливерт – ворон, – повторила Граю, а потом добавила, нахмурившись: – А ты с Севера, Эливерт?
– Нет. Жил там. Давно. Ещё пока война не началась. Потом сюда перебрался, в Кирлию.
– Это хорошо, – кивнула девочка каким-то своим мыслям. – На Севере живут злые люди. Там плохо! – Будто спохватившись, она добавила: – Но ты не злой, ты хороший!
Эливерт коротко хмыкнул.
– На Севере, Граю, не только злые люди живут, но и добрые. Всякие… Как и везде, по правде сказать! Здесь тоже хватает дерь… в смысле, всяких злых людей. Люди… Они разные, Граю! В каждом есть хорошее и плохое. Пожалуй, я отвлёкся! Чего ещё хочешь?
– Может, чего-нибудь сладенького ей взять? – предложила Настя.
– Десерт ведь у них тут должен быть… – добавил Наир.
Глазёнки малышки засверкали как праздничный фейерверк.
– Сейчас узнаем, что тут имеется для маленьких цыплят на десерт! – Эливерт окинул взглядом полутёмный зал трактира, заметил светловолосую служанку, пробегавшую мимо, и окрикнул её негромко: – Эй, милая эрра, можно Вас на одно мгновение?
Девушка подошла, услужливо поклонилась, бросив короткий взгляд на девочку, не так давно попавшуюся ей под ноги.
– Посоветуй, любезная, что-нибудь вкусненькое, чем можно ребёнка побаловать? – Эливерт, кивнув в сторону притихшей девчонки.
– Вкусненькое? – удивилась девушка, покосившись на перепачканную сметаной мордашку. – Милостивый эрр, да ведь это – Граю, местная попрошайка! Стоит ли на эту побирушку деньги тратить? Гоните её, и все дела!
Разбойник с каменным лицом поглядел на служанку, и та под его взглядом поёжилась и даже на шаг отступила.
– А ты, милая, чужие деньги не считай! – с колючей издёвкой сказал Эливерт. – Я сам решу, куда мне их потратить! Что ж, по-твоему, если это – Граю-попрошайка, то ей есть не надо?
– Да я ведь только хотела… – начала блондинка
Но Эливерт её перебил:
– Иди! Иди с глаз долой! И… пришли к нам Риланн! – крикнул Эл в спину девушке, которая, презрительно фыркнув, поспешила прочь.
– Проклятье на этот город! – зло прошипел Эливерт. – Значит, по-твоему, Граю, злые люди на Севере живут? Да чтоб их всех вурдалаки сожрали! Здесь! Здесь живут плохие люди! Всюду они живут! Твари бессердечные! Ребятёнку кусок хлеба пожалели! Чтоб они в Бездну провалились!
– Эл, уймись! – тихо одёрнул его Наир. – Зачем при ребёнке?
Разбойник смолк под светлым взглядом лэгиарна, посмотрел на притихшую Граю, погладил её по тёмной макушке и сказал:
– Прости, цыплёнок! Погорячился. Не люблю, когда люди себя хуже зверья ведут!
Возле их стола вновь возникла Риланн. Любезно улыбаясь, она приятельски кивнула девочке.
– Привет, Граю! Эрр Эливерт желает ещё чего-нибудь?
– Вот! Совсем другое дело! – вернул улыбку разбойник. – Золотце моё, скажи-ка, найдётся ли в вашем заведении что-нибудь действительно вкусное, сладкое, на десерт для этой юной миледи?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.