Текст книги "Единственное желание. Книга первая"

***

Может, и Наир заметил неизвестное чудо под копытами золотистой, как солнечный луч, Глелоу. Во всяком случае, что-то его встревожило, потому он и остановился на вершине холма, оборвав на полуслове песню бродячих музыкантов.

Его светлая кобылка с полуслова понимала хозяина. Теперь она беспокойно переступала точёными ножками. Тревога, пасмурной тенью накрывшая светлое лицо лэриана, передалась и Глелоу.

Наир вглядывался вдаль, словно часовой на дозорной башне, но впереди изумрудным ковром до самого горизонта тянулись мирные и благовидные центральные земли Кирлии. Меж тем Наир, озираясь, втягивал носом воздух и пристально разглядывал плантации садов и лесные чащи.

В этот миг он напомнил Насте настороженного оленя, почуявшего где-то рядом крадущегося охотника или услыхавшего приближение своры гончих.

Всё это не ушло и от внимания разбойника. Они переглянулись с Анастасией. Девушка поняла, что Элу тоже неизвестна причина странного поведения Наира. Разбойник пришпорил Ворона, за ним рванула Искра.

– Что случилось, друг? – поинтересовался Эливерт, приостанавливаясь рядом с Наиром. – Потерял чего?

Лэгиарн не обратил внимания на привычную язвительность атамана лэрианорской вольницы. Он был сосредоточен и хмур.

– Чувствуешь запах? – спросил Наир, отвлекаясь от созерцания пространства и удостоив Эла мимолётным вниманием.

Тот в недоумении посмотрел на Настю, пожал плечами, вновь поглядел на лэриана, так словно он был не в себе, и заявил неуверенно:

– Запах? Какой запах? Наир, ты о чём?

– Не смотри на меня как на дурака! – спокойно сказал тот, скривив свои удивительно красивые губы. – Гарью пахнет. Ветер приносит дым. Разве не ясно?

Эливерт шумно втянул носом воздух.

– Друг, здесь пахнет травой, раскалённой землёй, коровьими лепёшками и лошадиным потом! Но я не чую горелого!

Наир скривился ещё больше, чуть насмешливо и устало.

– Ну да, да! Я знаю! – тут же смиренно добавил разбойник. – У вас, бессмертных, нюх не хуже, чем у легавых псов, и мне с твоим обонянием ровняться бесполезно. Может, ты слышишь дымок какого-нибудь пастушьего костерка или очага в ближайшем селении? Лично я ничего не чую! Дэини?

Настя, всё это время пытавшаяся уловить дым, виновато пожала плечами.

– Видишь! У женщин с этим дела обстоят лучше. А Дэини тоже ничего не чувствует! – примирительно заявил Эливерт.

– Я тоже! – деловито вставила Граю, задирая голову, чтобы видеть лицо разбойника.

Эл усмехнулся.

– Сечёшь? Даже ребёнок тебе говорит!

– Что-то горит! – упрямо тряхнул светлой головой лэгиарн. – Это запах пепелища!

– Может быть, – согласился Эливерт. – Но, если бы наш путь преградил лесной пожар, мы бы его уже узрели, а горизонт чист, как слеза младенца! Оглянись – вокруг светлые дали! Нам не грозит ничего. Так давай не станем тратить время попусту!

– Согласен, – кивнул Наир, ласково похлопал Глелоу по холке, подгоняя в путь. – И всё же странно… – добавил лэгиарн, бросая ещё один беспокойный взгляд на горизонт.

Лошади неторопливо зацокали по каменистому склону.

– Дэини, запевай! – предложил разбойник, и по окрестностям вновь разнеслась звонкая песнь.

 
Наш ковёр – цветочная поля-а-на!
Наши стены – сосны-велика-аны!
Наша крыша – небо голубое!
Наше счастье – жить такой судьб-о-ою!
Наше счастье – жить такой судьб-о-ою!77
  Юрий Энтин


[Закрыть]
 

Настя всё глядела по сторонам, любуясь сказочным пейзажем и против воли ища источник несуществующего дыма. Разговор их не прошёл бесследно, и вскоре девушка поймала себя на том, что ей уже вправду чудится едкий горьковатый запах в воздухе, и даже показалось, что над дорожкой разливается белёсый дымок, делая мир вокруг туманным и размытым.

Настя принюхалась. Нет, это уже не похоже на мираж и самовнушение! Не успела она высказать свои опасения вслух, как поравнявшийся с ней Эливерт сказал:

– А ведь и вправду что-то горит, Рыжая! Чуешь?

– Теперь, да, – кивнула Романова.

– Эй, мой обиженный ушастый друг! – окликнул разбойник лэриана. Наир нехотя обернулся. – Приношу свои извинения! Ты был прав – учуял дым! Теперь, стало быть, и до нас, людишек, долетело…

– Хотелось бы знать, что горит? – промолвила Настя.

– Может быть, лес, а может деревня, – пожал плечами Наир. – Дальше на севере… Ветер оттуда.

– Там! – Граю взмахнула маленькой ручкой в сторону горизонта, куда-то за спину лэгиарна.

– Ну да, где-то там, Воробышек! – кивнул лэгиарн.

– Да нет! Не где-то, а прямо за твоей спиной! – хмыкнул Эливерт.

– Ну да! Я же вижу – там дым! – сказала девочка.

– Обернись, Наир! – тихо добавила Настя.

Теперь уже все они видели встающую над горизонтом угольно-чёрную завесу дыма, узкими полосами, словно щупальцами осьминога, тянущегося в синее небо.

– Это пожар? – испуганно спросила Граю.

– Без сомнения, – равнодушно отозвался Эливерт и тут же, заметив, как исказилось в страхе лицо девочки, добавил: – Не бойся, пигалица, нас он не достанет! Это где-то вдалеке от нашего пути.

– Интересно, что там случилось? – встревожено спросила Настя, не сводя глаз со зловещей чёрной завесы дыма.

– Эл, это ведь земли Креорана лежат в той стороне? – спросил Наир.

– Да, Креоран. – кивнул разбойник. – Горит не сам городок, а его окрестности.

Мужчины переглянулись, и после секундной паузы Эл сказал:

– Да, Наир! Меня тоже любопытство гложет, как голодный вурдалак, и будь мы сейчас вдвоём, рванули бы туда быстрее ветра – выяснять, что случилось! Но… обстоятельства против нас!

– Не надо, Эливерт! Я боюсь пожара! Не езди туда! – всхлипнула Граю.

– Не трусь, Воробышек! Тебе со мной бояться нечего – любому башку оторву! А в Креоран мы не поедем! Мы вряд ли чем помочь сможем.

Наир кивнул понимающе, но разочарованно.

– Да и времени у нас не столь много, чтобы такой крюк сделать. Лиэлид ждёт…

– Я думала, это совсем рядом? – удивилась Настя.

– Только кажется так! Здесь с Киримских холмов все выглядит близким. На деле, Креоран даже дальше, чем Великое озеро, да и прямой дороги к нему нет! Придётся через леса и поля петлять…

– Ладно, что тогда время терять на пустые разговоры – едем! – предложил Наир.

– Едем! – кивнул Эливерт. – В конце концов, не такая уж редкость пожары в деревнях…

Лэгиарн кивнул и, уже подгоняя Глелоу, добавил:

– Только от этого дыма как-то странно на душе… Тягостно!

– И мне, – кивнул Эливерт.

– И мне, – согласилась Настя. – Будто мимо упавшего калеки прошли и подняться не помогли.

– Это ты напрасно! – не согласился Наир. – Помочь мы бы не смогли! Гляди, как полыхает – за столько рильинов видно!

– Но разобраться, что там случилось, всё же стоило, – не унимался Эливерт. Он виновато пожал плечами. – Воровская привычка: быть в курсе всех дел, а иначе пропадёшь!

Граю, притихшая и напуганная, молчала. У Насти пропало всё желание петь песни, даже светлое лицо Наира как-то посуровело, потемнело. Эливерт бросил ещё один взгляд в сторону дымящегося горизонта.

– Так странно… – сказал он, будто размышляя вслух, – но нет! Быть не может!

– Эл, ты о чём? – не поняла Анастасия.

– Да так! Смотрю вот и думаю, будто видел я уже такие столбы дыма… Давненько, в детстве ещё… Когда нашу деревню жгли, когда Север междоусобицы разрывали, и Побережье захлёбывалось в крови. Говорят, даже воды в заливе Глейн тогда стали алыми…

Наир резко поднял голову, и взгляды мужчин схлестнулись как клинки. Секунда, долгий-долгий миг…

– Нет, Эл! – Наир отрицательно качнул головой. – Не может такого быть! Северяне не могли забраться так далеко… Это ведь не Лэрианор, не Северо-Восточный Предел, это Центральные земли!

– Пожалуй! – кивнул атаман. – Ладно, забудем! У нас свои дела!

И он пришпорил Ворона.

***

– Завтра к обеду будем в Сальваре!

Эливерт уселся подле Граю, вытянул ноги поближе к костру и, заботливо укутав девочку плащом, наконец, устало облокотился на лежавшее рядом седло.

– Так-то, Воробышек, завтра увидишь эрру Вириян! А нынче, делать нечего, придётся в лесу ночевать.

Граю согласно кивнула, старательно дуя в плошку с кашей, ещё горячей, прямо с костра.

Настя бухнулась на землю рядом с Эливертом, поджала ноги по-турецки, положила рядом свой сияющий в ночи клинок – лёгкую, изящную, опасную игрушку, некогда подаренную ей расщедрившимся атаманом лэрианорской вольницы. Зелёные глаза Насти сверкали хищным блеском, на лице горел нежный румянец, и рыжие локоны, струясь по плечам, пылали в отблесках костра ярче алых языков племени. Романова была взволнованна, взбудоражена и дышала часто, как после долгого бега (вернее, после долгой тренировки).

Эливерт слов на ветер не бросал. Он пообещал научить Настю сражаться, но девушка не придала этому значения – она и не думала, что заняться искусством боя придётся так скоро…

День был долгим, дорога – бесконечной. И к вечеру Романова мечтала лишь об одном – о привале! Сползти с седла, растянуться на твёрдой прохладной земле, укутаться в тёплый плащ, глядя, как танцует во тьме костёр, пожевать чего-нибудь, чтобы в желудке не урчало…

Но главное… Главное – лечь и выспаться!

Но она не успела и наполовину осуществить свои замыслы…

Едва вечерняя заря коснулась горизонта, путники достигли небольшого лесочка. Здесь под раскидистыми деревьями (которые Настя прозвала «баобабами»), в стороне от дороги, у неглубокого озерка, решили устроить привал.

Наир разжигал костёр. Настя и Граю терпеливо наблюдали за его ловкими движениями. В животах завывало на разные голоса: несмотря на плотный завтрак, к вечеру у дам разыгрался зверский аппетит. Эливерт занялся лошадьми: распрягал, чистил, поил и негромко что-то им бормотал.

Всё Настино внимание было поглощено пыхтящей на костре кашей, поэтому она не сразу заметила застывшего напротив неё разбойника.

– Прошу Вас, миледи, занять боевую позицию! – любезно предложил он с привычной ехидной ухмылкой и отвесил галантный поклон, отводя в сторону руку с зажатым в ней клинком.

– Что, сейчас? – удивлённо и устало заныла Настя.

Поглядела на Наира в надежде на спасение, но лэриан был занят кашей и остался глух к её немой мольбе. Настя поднялась нехотя, встала напротив разбойника, чуть в стороне от костра, напряжённая, зажатая, испытывая неловкость и лёгкое раздражение. Она достала из ножен свой клинок, тонкий, лёгкий, острый, как опасное жало.

– Смотри, Граю, и запоминай! Тебе тоже сгодится.

Эливерт встал вполоборота к Насте, спокойный, расслабленный, беспечный – полная противоположность Романовой.

– Нападай! – велел он.

Девушка приподняла брови и осталась на месте.

– Ну же, руби! Давай! – вновь приказал Эливерт.

– Так ты хоть меч подними! – ответила Настя. – Я не хочу тебя прирезать. Я, в конце концов, считаю тебя своим другом!

– Не волнуйся – убить себя я не позволю! Давай же! Я хочу видеть, что ты можешь.

– Ты уже видел, – напомнила девушка.

– Этого мало! Нападай! – гаркнул разбойник.

Настя непроизвольно дёрнулась вперёд, взмахнула клинком, целя в плечо противника… Вяло, без той силы, на которую была способна при желании. Её остановил страх – испугавшись в последний миг, что Эливерт не сумеет избежать удара, она немного сбавила скорость. Разбойник даже не поднял своего меча, он отклонился от её нападения без особого усилия, презрительно глядя на ушедший наполовину в землю сияющий клинок. Настя неловко выдернула меч из лесного дёрна и обиженно бросила:

– Ты даже не пытался отбить удар!

– Зачем? Ты всё равно не попала! – хмыкнул Эливерт.

– А если бы попала? Я могла убить тебя!

– Не льсти себе, Рыжая! Меня убить не так-то просто! Особенно, тебе! Ты – никудышный боец!

– Некоторое время назад ты был иного мнения, – обиженно заметила Настя, и её зелёные глаза сверкнули по-кошачьи. – Помнишь, ты сказал, что я прекрасно владею мечом, и так не может сражаться человек, впервые взявшийся за клинок!

– Я и сейчас этого не отрицаю! Ты выкидываешь такие фортели, какие под силу лишь акробатам на городской ярмарке. Но как боец не стоишь ни хрена!

– Это ещё почему? – оскорбилась на такую грубость Настя, в глубине души понимая правоту Эла.

– Потому что владеть мечом и уметь им драться – это две абсолютно разные вещи! Красиво махать железкой ты научилась, но ума не приложишь, как с её помощью защищаться или нападать. А знаешь почему? Ты, как Наир! Он тоже ловок и проворен, нечеловечески ловок и проворен! По быстроте превзойдёт любого! Но в нём слишком много жалости! Прежде, чем нанести удар, вы думаете о том, к каким последствиям это приведёт. Вы не можете убить! Вас учили, что это дурно, грешно, жестоко – убивать других!

– А разве это не так? – огрызнулась Анастасия. – Убийство – это преступление, чтоб ты знал! И, если у меня не хватает духа его совершить, так ли это скверно?

– Скверно! – рявкнул разбойник. – Потому что тот, кто вступил на путь воина, должен быть готов убить! Или ты, или тебя! Иного не дано! Поверь, Рыжая, твой враг (когда ты столкнёшься с настоящим противником, а не со своим приятелем, пытающимся научить тебя уму-разуму), так вот, твой истинный враг не промедлит, не станет мучиться угрызениями совести. Он просто нанесёт свой удар, к которому ты окажешься не готова, и больше уже никакие философские вопросы не станут отягощать твои мысли. Не думай о том, что будет, если ты нанесёшь удар! Думай о том, что будет, если ты его не нанесёшь, если опоздаешь, если твой враг опередит тебя!

– Тебе говорить легко, – вздохнула Настя. – А я не могу не думать о том, что через миг мой приятель, пытающийся научить меня уму-разуму, может лишиться головы!

Эливерт захохотал.

– Со мной тебе не справиться! И не надейся!

Настя, поднявшая было клинок, вновь его опустила.

– Тогда в чём смысл? Зачем пытаться, мучить себя и тебя? Зачем, если я всё равно не смогу никого одолеть?

– Разве я сказал «никого»? Я сказал «меня»! Не сочти за гордыню, – хмыкнул Эливерт, – но себя я к разряду рядовых обывателей не отношу. Я не просто разбойник! Я – ходячая легенда! Пусть легенда не очень красивая, приправленная грязью и всяческой дрянью, про которую не поют баллады менестрели, но я стою чего-то большего, чем многие другие. Я всё ещё жив, Дэини, и это несмотря на стольких желавших моей смерти! За мной охотились такие типы! О, если бы ты увидела этих головорезов хоть один раз, клянусь, Рыжая, ты до конца своих дней бы спала только с оружием и при свете! Я пережил их всех. И я хочу тебя научить тому же – выживать! Это не значит, что ты должна рубить в капусту всех, кого не лень. Но ты должна быть готова к нападению! Поэтому учись, пока есть возможность, раз уж до тебя снизошёл такой мастер, как я! – закончил Эливерт пламенную речь.

И Насте захотелось его треснуть.

– Смотри – не лопни от гордости!

– Мне это не грозит! Самолюбие моё может расти до бесконечности! В противоположность моей совести, кстати. Давай же, нападай! И не думай о последствиях! Стратегии боя, слабости противника – оставим всё это на потом. Не думай ни о чём, Рыжая! Живи боем, сроднись с клинком, отдайся инстинктам!

– Ты сам себе противоречишь! – заметила Настя, завертев клинок в руках, прикидывая, как же ей всё-таки напасть и при этом не думать о том, что она может запросто убить разбойника. – Сначала говоришь, думай о том, что будет, если опоздаешь, и тут же – не думай вовсе!

– Никаких противоречий! – качнул головой Эливерт. – Если хочешь придать себе решимости, думай о том, что твой враг хочет убить тебя! Но, ещё лучше, пока учишься, не думай об этом вовсе! Тобой должна управлять привычка, навык! А тут поможет только тренировка! Каждое движение должно стать привычным. Оно должно выходить само собой, не задумываясь, как дыхание. Ведь ты не думаешь, как нужно дышать, идти, смотреть, говорить! Бой должен стать частью твоей жизни, понимаешь?

Настя грустно улыбнулась, слегка качнув головой.

– Ты меня переоцениваешь, Эл! Мне нравится мой меч, но я не думаю, что настанет время, когда моя рука будет пуста без него, что мне станет недоставать его как пальцев, что он станет продолжением моей ладони! Я не гожусь в легендарные воительницы, Эл! Я умею дышать, ходить, смотреть, но убивать так же легко, не задумываясь, не размышляя, я не смогу! Это выше моих сил! Я для этого не гожусь!

Настя развернулась, желая уйти обратно на своё уютное место.

– Назад! – рявкнул Эливерт.

Его жёсткий, как удар хлыста, окрик заставил Анастасию вздрогнуть и замереть. Девушка обернулась очень-очень медленно, столкнулась с его взглядом, пронзительным и острым, как лезвие его клинка.

– Я не говорил, что это легко! Хочешь доказать, что ты ни на что негодна, докажи это здесь, с клинком в руках! Хочешь, чтобы я убедился раз и навсегда, что женщины – это трусливые истерички, способные лишь собирать тупые сплетни на базарной площади, вытирать носы сопливым детишкам, да латать портки своим муженькам?! Тебя устроит такая роль, Дэини? Роль безропотной подстилки? А? Тогда что ты делаешь здесь, с нами?

– Заткнись, Эливерт! – зашипела Настя. – Ты что себе позволяешь?! Ты сам-то кто? Бандит с большой дороги!

– Зато меня все вокруг знают! А ты, как была никем в этом мире, так никем и останешься! Я думал, ты – боец, а ты – обычная трусливая курица! Ой, приношу искренние извинения, миледи, я смел так непристойно выражаться в присутствии Вашей светлой особы! Неслыханная дерзость! Только спокойнее, миледи, а то не ровен час, в обморок грохнетесь! – Эливерт картинно закатил глазки, обмахиваясь рукой, как веером, и тоненьким голоском пропищал: – Ах, оставьте, меня, оставьте! Мне сейчас будет дурно!

– Это тебе сейчас будет дурно! – взвыла Романова, бросаясь в атаку.

Злость рвалась наружу. Она искала выхода! Ещё немного, и девушка взорвётся, как пороховая бочка. Клинок сверкнул в вечернем сумраке леса серебристой молнией. Эливерт легко отбил удар, причём даже не мечом, а небольшим охотничьим ножом, который выхватил из-за пояса. Ещё два удара он отразил так же легко, при этом издевательски расхохотался.

– Что, кошечка, коротки коготки?! Не умеешь – не берись!

Настя взревела белугой, с разворота нанесла ещё один удар, и ещё один.

Эливерт, наконец, соизволил достать меч из ножен. Он успел им перехватить коварное лезвие Настиного клинка, почти у самого лица… Ещё секунда, и…

Но невероятно ловким движением он успел поймать удар. Клинки с жёстким звоном сцепились между собой, противники оказались лицом друг к другу.

Насмешливые серые глаза Эливерта смотрели прямо в горящие бешенством Настины зелёные, и перекрестие их взглядов было подобно противоборству их мечей. Казалось, в воздухе ещё дрожит многозвучное эхо стального удара, и красноречивые взгляды, столкнувшись, лязгнули металлом, полыхнули белой молнией. Настя дышала часто, глубоко. Раскрасневшаяся, взбудораженная, рассерженная, руки её дрожали от бессильной ярости, но она не отступала!

Эливерт ехидно улыбался. Он был спокоен и чуть насмешлив. Выглядело это так, будто он потешался над горячностью девушки и снисходительно прощал ей вспышку гнева, как прощают капризного ребёнка. Его совсем не пугал тот факт, что смертоносные клинки сцепились морским узлом в опасной близости от его груди. Он даже наклонился ближе к Рыжей так, словно они не дрались, а танцевали вальс в ночном лесу, выглянул из-за плеча Анастасии и будничным тоном заметил:

– Наир, кашу помешай, а то пригорит!

Настя фыркнула как кошка, дёрнулась в сторону, но меч Эла и его нож зажали её клинок в тиски.

– Издеваешься? – рявкнула она.

Эливерт чуть отстранился, задумался на мгновение и доложил с явным самодовольством:

– Да!!! Издеваюсь!

Не дожидаясь, пока Настя бросит к чёрту свой меч и применит излюбленный женский метод мести – царапанье холёными ногтями наглой мужской физиономии, он расцепил клинки, причём столь резко, что Романова отлетела в сторону.

Девчонка попыталась тут же напасть сбоку, но новый удар отшвырнул её ещё дальше. Не устояв на ногах, она шлёпнулась на одно колено, рядом с костром. Мимолётом успела заметить, с каким очумелым любопытством наблюдает за волнующей сценой поединка Наир. В поле зрения Насти попал меч лэгиарна – короткий обоюдоострый клинок. Одним движением Дэини выдернула его из ножен. Пламя костра полыхнуло рыжим заревом на зеркальной стали.

Тут же вскочила на ноги, услыхав насмешливый голос позади:

– Слабовато, Рыжая! Эдак ты даже новорождённого котёнка не пришибёшь!

– Котёнка – нет! А вот одного гадского разбойника сейчас на куски порублю! – пообещала Настя, надвигаясь на него, словно безумная ветреная мельница, ожесточённо орудуя обоими клинками.

– Ух ты! – картинно изогнул бровь атаман.

Теперь уже Эливерту приходилось защищаться на полном серьёзе. Удары клинков звенели по лесу как музыка. И всё же он продолжал бросать насмешки в адрес Настасьи.

– Ну вот, а говорила, добросердечна и кротка, как старая наседка! А оказалось, вот какая злыдня! Рыжая бестия! Так и клацает зубками, как голодная упыриха!

– Сам ты упырь! – огрызнулась Настя. – Змей ползучий! Я тебе клыки ядовитые вместе с башкой удалю! – пообещала Романова, и её меч просвистел у самого уха Эливерта, распоров ворот куртки.

Граю, с молчаливым восторгом наблюдавшая за поединком, истошно взвизгнула.

– Не боись, пигалица! – унял её разбойник, торопливо отступая под многочисленными ударами Настиного меча. – Не родился ещё тот, кто сумеет убить Вифрийского Ворона!

Но новый выпад Насти снова заставил девочку тревожно вскрикнуть.

– Давай же, Рыжая! – обратился Эл уже к Насте, подзадоривая и без того взбешённую Романову. – Нападай! Руби! Покажи свои коготки! Я знал, что в тебе это есть – бойцовый дух, настоящая ярость! Из нас не выбить звериный дух! Ты ведь чувствуешь это, Рыжая? Как кровь кипит, как тебя переполняет страх и восторг, азарт и ярость? Это как страсть, как танец, как хмельное вино! Пьянит! Это наслаждение!

Настя сама не заметила, как насмешки Эливерта превратились в назидания.

– Не бойся себя! – сказал он, переходя в наступление и заставляя теперь Настю извиваться змеёй, спасаясь от его ударов. – Твоя ярость даст тебе шанс выжить, победить! Позволь себе побыть хищницей! Дерись! Нападай! Рази, Рыжая!

– Так ты меня нарочно злил? – усмехнулась Настя, сдувая со лба выбившуюся прядку. – На «слабо» развёл, а я и повелась…

– Ясно-понятно! – спокойно доложил Эл. – А ты думала, я всерьёз?! Чушь!

– Ах ты – прохвост! – беззлобно бросила Настя, но не отступила.

Ярость уже не душила и не ослепляла, но то чувство, о котором говорил Эливерт, теперь стало ей понятно. Это была иная ярость – не слепящая алая пелена, но чувство азарта, щекочущей нервы опасности. Она, в самом деле, нападала, не задумываясь. Ею правила безграничная лёгкость.

И меч действительно казался продолжением руки, частью самой Насти – он порхал, как дирижёрская палочка! И было дыхание: её и Эливерта! И ритм ударов напоминал пламенный танец! И бешено стучало сердце, отдаваясь пульсом где-то в висках!

Она щурила глаза, как рысь, заметившая добычу, и улыбалась слегка жёсткой, волнующе-прекрасной улыбкой. О, Дух-Создатель, как же чарующе красива она была в этот миг!

– Нет, Наир, ты только глянь, как танцует! Как танцует! – гордо воскликнул атаман.

Меч Насти, описав изящную траекторию, уткнулся ему в грудь.

Эл чуть отступил, поднял руки, сдаваясь на милость победительницы.

– Довольно на сегодня!

– Ты поддался? – насторожено спросила Настя, опешившая от случайного успеха.

– Ничуть! – заверил Эливерт, усмехаясь, стирая пот со лба и убирая клинок в ножны.

– Ты поддался, – чуть грустно улыбнулась Настасья, не сердясь и не печалясь вовсе.

– Ты прекрасно держалась! Далеко пойдёшь! – заверил разбойник.

Он уже двинулся к костру, но потом, будто сжалившись, обернулся и добавил:

– И я не поддавался… Я хочу каши! Наир, как там у нас дела?

Лэгиарн, всё это время просидевший с открытым ртом, не отводя взгляда от поединка, спохватившись, вернулся к заботам об ужине.

– А мне тоже можно? – робко спросила заворожённая боем Граю.

– Ну конечно, пичуга! Будешь есть кашу – вырастишь такая же красивая и сильная как эрра Дэини! – заверил Эливерт, опускаясь рядом с девочкой и ласково взъерошив ей волосы.

Настя шмыгнула носом недоверчиво. Конечно, Эл поддался! Не могла она его победить!!! А впрочем, так ли важно? Важно, что чувствовала она себя настоящим героем! Вернее, героиней – как минимум, Жанной д‘Арк, воительницей, непобедимой и грозной!

Да к тому же, может быть, Эливерт и вправду не поддавался…

Настя с горделивым видом статной львицы сунула клинок в ножны, другой вернула Наиру и, скрестив по-турецки ноги, плюхнулась на землю рядом с атаманом. Из котелка пахло кашей: аппетитно, ароматно, вкусно! Настя была зверски голодна…