Текст книги "О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 2. 2008–2011"

Маргоша сама сумела укрупнить и себя, и свою жизнь. Над ней иногда посмеивались (Ах, как она любит комплименты, зачем она любит капустники, к чему таскает за собой одних и тех же стариков), но сегодня вдруг стали абсолютно очевидны ее достоинства, которых нет у других. И заменить ее, правда, некем.

* * *

На днях показывали по «Культуре» старый фильм про А. Эйбоженко (советский актер театра и кино, 1934–1980).

Наверное, к юбилею какому-нибудь. Как артист, начался на Таганке со спектакля П. Фоменко «Микрорайон», еще до Ю. Любимова.

Н. Кенигсон, вдова (Эйбоженко): на «Добром человеке», где он играл Водоноса, была А. Коонен (видимо, потому, что В. Кенигсон (советский актёр театра и кино, 1907–1986) служил в Камерном?), которая сравнила его с В. Зускиным (актер студии Государственного еврейского Камерного театра, позже – ГОСЕТ, 1899–1952).

После Щепки уехал в Воронеж, в Малый не взяли.

С. Немоляева: в театре Маяковского его называли Айбоженко.

Эфрос на обсуждении «Дела» Фоменко сказал: не спектакль надо закрывать, а этому режиссеру театр давать.

Н. Губенко: Э. не участвовал ни в каких интригах.

И. Ульянова: есть люди для войны и для парада. Он был – для войны.

Все: улыбка замечательная, нежный, ласковый, с юмором, азарт, бешеный темперамент

Я: надрыв как у В. Высоцкого.

т/ф «Детство» Толстого (Фоменко): молитва!!! Играл, когда снимали, по словам Н. Кенигсон, с температурой 39,5.

«На всю оставшуюся жизнь»: как он несет носилки с раненой Тереховой! Как смотрит! По этому взгляду можно сочинить и «вспомнить» всю жизнь.

В. Аксенов: такой актер мог играть в произведениях Кафки.

Умер в 46 лет. Даже заслуженным артистом не был. Через 2 месяца после смерти транслировали спектакль «Царь Федор Иоаннович» и, объявляя актеров, сказали о нем – з. а. РФ Эйбоженко.

12 февраля

На меня напала бессонница. В 5 утра показывали фильм про Г. Шпаликова, и я опять смотрела. Хороший. Как я хотела когда-то написать про него и про его Инну Гулая. Все эти документальные фильмы (иногда совсем поверхностные) закрывают тему: рассказывают биографию, пришпиливают героя версией, а суть этих самых героев понять бывает трудно.

Рожден в 1937-м. Умер в 37 лет, в 1974-м. Повесился в Доме творчества в Переделкино. Потрясли две фразы в письме: «Не могу я с вами» и «Устал я от вас». И. Гулая, как я понимаю, тихо спивалась и сходила с ума, пока не умерла в полном забвении в 1980 году. П. Финн (советский и российский киносценарист, актёр) сказал в фильме загадочную фразу: «Даша (дочь) во многом унаследовала от родителей свою судьбу». Да, еще в его письме была фраза то ли «Завещаю вам дочку», то ли «Берегите дочку». И опять-таки грустные слова Финна: «Не знаю, не уверен, что мы выполнили его просьбу».

Конечно, трагическая судьба. И за что?

13 февраля

«Мольер» Ю. Еремина. Театр Сатиры.

В этом спектакле не играет никто. Актеры ходят по сцене в мизансценах «марлезонского балета» и красят слова. Режиссура – страшное дело! Беспомощность полная. Боеровская декорация – ужас: вписанный в круг сатировской сцены театральный портал на колесиках с четырьмя занавесами, который крутится, изображая то сцену на сцене, то закулисье. Про что играют – вообще бессмысленно спрашивать. Поскольку в костюмах обыгрывается кабала (здесь во втором акте она превращается в сталинскую «тройку»?!!), то вроде бы главная тема – художник и власть (да и у Булгакова все так). Но у Ш. таких проблем в жизни не было, поэтому он не загорается ни на минуту. Ходит в своем длиннополом дорогом пальто туда – сюда. Ни любовь (к Арманде), ни смерть близкого человека (Мадлены), ни старость, ни предательство Муарона – актера Ш. не волнуют.

Ощущение такое, что все это сделано режиссером-разводчиком из готовых блоков современного востребованного (или модного) спектакля. Спектакль начинается со звука современной улицы, милицейских гудков (будто ОМОН высаживается). Это, что ли, звуки судьбы? Фраза с большим раздражением: «Что я еще должен сделать!? Чтобы доказать, что я червь». Маркиз д'Орсиньи (А. Зенин) с пистолетом и в кителе, похож на разбушевавшегося гимназиста. Король-ментор, учит всех жить (но актер Ю. Васильев зажат намертво, тоже ново: обычно его играли раскованным, обаятельным душкой, как Ширвиндт). В сцене ужина вдвоем они сидят рядышком и под музыку (немая сцена) король марает текст, а Мольер унизительно просит сохранить строку. На короле Людовике – мундир с эполетом, как на Александре Романове. Мимика секретарши. Шарон (П. Мисаилов) говорит, как современный бандит с загривком быка, а не епископ. Верочка (Васильева) – Мадлена, когда Мольер сообщает ей страшную новость, что женится на Аманде (т. е. дочери ее и, может быть, его собственной!!!) даже не меняется в лице. А через минуту, отговорив монолог, отставляет ножку, ручку приставляет к глазам, «страдая», эдакий стилизованный маньеризм.

Финал, «Мнимый больной», играется рэпом. Г. Заславский написал, что ради последнего монолога Мольера надо досмотреть спектакль. Соврамши! Досмотрела. Монолога не заметила.

Все с претензией. Не говоря о том, что ни одна внутренняя мотивировка не ясна. Что такое Аманда? Любит Мольера или выходит за него по расчету? Отдается Муарону явно по влечению. А этот пыльный и сонный Мольер зачем ей нужен? Он не хочет ничего! Ни ее, ни королёва одобрения, ни новых ролей.

У Ш. было три попытки вернуться к себе, талантливому актеру Эфроса, много обещавшему, когда он мог бы сыграть (или снова пережить, или доиграть, или дострадать) свою неудавшуюся судьбу, свое прошлое, свою мечту о будущем. Не исполненное предназначение. Это «Счастливцев и Несчастливцев» Г. Горина и С. Арцибашева (не вышло!). Это «Орнифль» Ж. Ануя, талантливый герой, поэт, растративший себя на вирши (не вышло!). Оставим за скобками «Привет от Цурюпы» Ф. Искандера. Третья попытка – «Мольер». Ему надо уйти со сцены, ему нечего сказать. Может, хотя бы возродить театр сатиры. Взять у Плучека взял, а сделать ничего не сделал.

14 февраля

Похороны Маргоши. Митрополит дал разрешение похоронить ее к папе, на Донском.

В Доме – море людей. Поразило совпадение, сегодня – день, когда сгорел Дом на Горького, и с тех пор – день рождения этого Дома актера. Оказывается, когда она уезжала в Германию, все ее спрашивали: что будем делать 14-го, в этот день всегда бывал вечер, капустник. Она сказала: «Вот вернусь, и решим». Заполнила вечер…

Что касается речей, то все выглядело банально. Как Левитин и сказал: много слез, истерик, все искренни, но невыносимо и неприятно все. Сначала старый министр культуры А. Соколов. Потом новый, А. Авдеев – все-таки редкостный сухарь. «Ну, дипломат же», говорят некоторые. А по виду, выправке и «изложению мыслей» – он совсем по другому ведомству служит. Пришел М. Швыдкой с огромным букетом. Маргоша в последние годы имени его не выносила. Вот бы она видела.

Мне все кажется, что это не с ней происходит, не о ней говорят.

* * *

Встретила на похоронах Шапиро. Узнала, что Толя Васильев приехал и был вчера на премьере. Бессовестный, не звонит совсем. Как-то даже хочется обидеться. Вера М. уже сказала, что первый акт «Лючии» Шапиро – шедевр (я пойду в понедельник). А я вдруг подумала, что его тоже бы надо включить в книжку. Взять наше интервью, а портрет начать с того, что Шапиро живет две жизни. Были люди, которые остались в советской стране, были, которые после перестройки перевернулись на 180 градусов. Шапиро все начал сначала. И по-другому. В той жизни, в Риге, у него был театр, даже два. Жизнь была трудная, но счастливая. Здесь у него нет ничего, кроме семьи и своей оснащенности школой (чем он и делится на мастер-классах), жизнь выглядит счастливой. Но, думаю, она трудная. Потому что он строитель, а строить нечего. Потому что он учитель, а учить некого (почему-то только Эстонию он волнует, а ГИТИС – нет; им по росту С. Женовач, М. Борисов, Н. Рощин и пр., но не Адольф, не Кама…)

* * *

«Самое трудное в искусстве – скрыть искусство». Ж. Ж. Новерр (французский балетный танцор, хореограф и теоретик балета, считается основоположником современного балета, 1727–1810).

* * *

Вечером принимала в театре Риту Радциг, педагога по сценречи. Я не оставляю благих затей. Мне ее посоветовала Аня Бруссер (театральный педагог). И, надо сказать, она мне очень понравилась. Скоротали вечерок на «Золотом теленке». Она смотрела, я слушала по трансляции и пыталась делать другие дела. Они почему-то всегда есть. На себя работаю мало, что противнее всего. Воз и ныне там. А на возу… диссертация, журнал «Вопросы театра», сборник про Кантора, книжка Камы, книжка про режиссеров вообще… Начать и кончить, как говорил Горбачев. Валера в этом смысле лучше устроился за моей спиной. Когда он говорит «Мне с тобой так хорошо работать!», не врет. Со мной всем хорошо. Кроме меня.

15 февраля

«Портрет» А. Бородина. РАМТ.

«Портрет» – по повести Гоголя, актер – Женя Редько (замечательный). Идея у Леши – тоже прекрасная: вместе с актером – играет оркестр «Эрмитаж» с самим Алексеем Уткиным («золотой гобой России») во главе. Обаятелен невероятно. Оформление С. Бенедиктова – остроумное: разломанная рамка огромного портрета в разных плоскостях, как заставка «лабиринт» в компьютере. Очень красивый проект, и слово «проект» меня не пугает.

Наполнение немного огорчает. Женя, увы, красит слова, играет текст, Леша все время меняет условия игры: то он «не видит зал», а перед финалом вдруг «видит». «Видеть мысль» (см. Гоголя). Замысел сильнее результата.

16 февраля

«Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти, реж. А. Шапиро. Музыкальный театр.

Понравилось очень. Ну, очень! Хотя, как Вера М. говорит, спектакль головной, расчисленный, холодный. Но как красиво придумано! А страсти поддали актеры.

17 февраля

«Юрьев день» К. Серебренникова. Дом кино.

Фильм не понравился, активно – что странно – не понравился даже сценарий Ю. Арабова. А он-то все-таки фигура. И я его уважала. Все удивлялась, зачем отдал Серебренникову свою работу. А работа противная, тенденциозная, конъюнктурная – про интеллигенцию, которая уж так перед народом провинилась, что теперь, замаливая грехи, должна пасть не просто низко, а в самую грязищу.

Не понимаю – за что премия К. Рапопорт. Разве что за самоотверженность, смирение быть в кадре некрасивой, уже стареющей (такое крупнозернистое изображение) и возить грязь на экране.

Лучше всех Женя Кузнецова. Самая естественная. Тоже очень некрасивая. Но с такими верными реакциями! Ее героиню одну и жалко.

Если бы не Зоя Журавлева, (русская писательница, 1935–2011) не пошла бы, наверное. После фильма глаза на лбу были. Сказала, что это нельзя рассматривать как искусство ни в какой черте и части. Даже в игре К. Рапопорт.

18 февраля

Репетиция «Капниста».

Рита Радциг. Очень живо реагировала. Даже лучше, чем я. Мне местами было стыдно. Потому что в этом «пухе и перьях» бьется, скрывается, существует прекрасный спектакль. Только наружу может вылезти какой-нибудь франкенштейн. После репетиции знакомила Мишу и Риту. По-моему, они друг другу понравились. Может, выйдет что-нибудь дельное. Даже если только Женя Кулаков не будет надрываться, раздирая мои уши своим хриплым криком, уже будет польза.

* * *

Завтра 9 день Маргоши. Вечером позвонила Тихомирову, хотела узнать, поедут ли на кладбище. Он начал говорить со мной так, как будто я должна ему и не отдаю миллион. Сверху, через губу, давая понять, как он занят (в 12 часу ночи). Я психанула, сыронизировала: отдыхай, мол, не буду мешать, и положила трубку. Ненавижу эту типичную театральщину. Причем, если ты нужен, с тобой, не стесняясь вчерашнего, заговорят ласково-ласково и внимательно. А я пытаюсь быть ровной для всех, отчего и трачу львиную долю времени «на всех», а не на себя. Чувство долга, видите ли, обязывает. А в разведку при этом пойти не с кем. Паша потом, конечно, перезванивал, слал эсэмески…

20 февраля

12.00. Встреча с Гетой, отдала очередной кусок текста для Камы. Он в больнице. Сердце. Спрашиваю – что, Гета отмалчивается, почему-то не говорит. Он по телефону бодр даже слишком, как был после инфаркта. Жаждет работать. Торопится.

* * *

15.00. Было время, зашла в театр. Пригрелась и решила на сектор не идти. За эти годы я не пропустила его ни разу, только командировки. А тут как представила себе эту тягомотину, решила тоже – к черту!!!

18.00. Аля с Валерой. Пришла Аня Ильницкая (человек театра, МХТ). Болтали, вспоминали, выпивали, подсчитывали расходы на будущие книжки. Аня искренне радовалась, что мы тут вместе, что еще трепыхаемся. Так же искренне, как всегда, хвасталась своими достижениями. Рассказывала про новости МХТ (все заместители вокруг Табакова под следствием, идут проверки, а он в белых перчатках). Вспоминала в связи с «Эрмитажем» про Витю (не обижайте), тоже немного раскликушествовалась, так что я даже сказала: «Вы бы уже с Колей перестали про него причитать, его от всех защищать. Никто на него не нападает. Добьетесь ведь реакции от противного». Всем он надоест. Потом говорили, как они поссорились с Олей Барнет. У нас троих разные версии, но, судя по всему, Витя все-таки виноват. Ох, умел он заваривать кашу, сплетать, связывать, а потом мутить и ссорить людей. Коле я многого не прощу… Значит, как писать про него, про Витю, по первому зову, когда нужно, так я (ах-ах, это потрясающе, гениально, «жирная лесть»), а как в буклете Витиной выставки печататься, да еще Витины дневники читать и цитировать, так… Хализева. Почему? Почему-то Коле это надо.

Потом в театр пришла Вера Церетели. Заблудилась в саду, попала в Сферу, не могла найти наш вход, я, как дура, бегала от служебного входа к главному, выбегала наружу… В итоге опоздали на спектакль на 20 минут, посадить ее я смогла только на балконе. Смотрела у нас «Ким-танго». Сказала, что это для нее старомодно. Потом мы опять сидели, а потом заспорили про грузинско-русские отношения двое-надвое: я с Алей – трезво и проклиная и ту, и другую власть, а Вера с Валерой. Пьяненький Валера – романтически: любимую Грузию Россия обидела. А Вера – излагая официальную версию Саакашвили. Я ей говорю: разница между нами в том, что я сначала говорю, как не прав Медведев, а потом поношу Саакашвили, а она – только «русские», «русская сторона», «эта Россия». Так с ней было всегда, с Верой Макаровой-Церетели. Кстати, дети здесь, гражданство у них российское, и визу для мужа постоянную она тоже поторопилась получить. Не люблю я эти половинчатые отношения.

Но – не поссорились. Вышли из театра вместе.

21 февраля

«Чужой» (“Улисс” Дж. Джойса (ирландский писатель и поэт, представитель модернизма.) Е. Каменьковича. Мастерская Фоменко.

Очень культурный спектакль. Вызывает большое уважение. Что человек поднял такую махину. Что всех остальных вокруг лишил страха перед ней.

23 февраля

У некоторых праздник. У меня безделье. Думала поработать, вместо этого слонялась по квартире, спала и плевала в потолок. Устала ужасно. Нет, чтобы съездить к родителям (а съездить давно надо), а я, как Илья Муромец, сижу сиднем.

24 февраля

«Река Потудань» А. Платонова, реж. С. Женовач. СТИ.

Мило.

28 февраля

«Ксения. История любви» В. Леванова, реж. В. Фокин. Александринский театр.

Снег и дождь одновременно. Поехали и возвращаемся с Юлей Косаревой. Живем в «Астерии», на Фонтанке, маленькая гостиница, милый ресторанчик, центр, но тихо. Я днем так сладко поспала, как давно не спала. А когда уезжала даже с завистью оглянулась на постель: хотелось еще остаться. Вот бы пожить тут с недельку, сама с собой, ходить по театрам в охотку, гулять по любимому городу.

С нами в гостинице живет «Современник», они приехали на фестиваль к 90-летию БДТ, играть «Три сестры». Там уже гастролировал Малый театр: вместо «Детей солнца» Шапиро Ю. Соломин повез что-то свое и Женовача. В начале марта приедут Кама с Гетой, «Поэмка» и «Трамвай».

Вышла погулять по городу и встретила в скверике возле Росси Иру Шимбаревич. Выслушала все новости разом. Про провал Фокина (обидно), про восточного человека Чхеидзе, который любит, чтобы перед ним стояли на задних лапках, как татарская девушка Гульшат (обидно). Про гениального Товстоногова (очень остроумно его показывает), и про то, как трудно собрать конференцию к юбилею (она будет 2-го), и про то, что «Семеновский сам напросился… Смелянский измучил своими капризами… Дмитревская будет делать доклад «Моя жизнь в БДТ»… Ну, и т. д. Я люблю Иру слушать. За полчаса получаешь все новости и сплетни СПб. Но главное – темперамент, остроумие минус злость.

3 марта

Звонила Юля Косарева, сообщила, что Зейнаб вместе с Агишевой собираются делать книгу про М. Захарова. «Хотят взять тебя в редакционный совет». Насторожилась. А что надо делать? Не зря насторожилась. Надо записывать всяких Рыбниковых и Гладковых. «Только кого ты захочешь». А что будет Агишева делать? «Собирать все вместе». Т. е. рулить и кланяться. Они меня совсем идиоткой считают. Довольно грубо сказала «нет, с ними не хочу иметь дело». Юля смягчила: «Я им скажу, что ты занята, что в твои планы это не вписывается». Пожалуйста.

5 марта

Юбилей В. Жоржа. В «Собрании».

Пьяненький Валера. «Слушай, у тебя такая репутация безупречная в Питере!».

13 марта

Поездка в Рязань.

14 марта

Рязань.

«Зимы не будет». Театр кукол.

«Лампа Аладдина». Театр на Соборной.

«Дядя Ваня» Ж. Виноградовой. Театр драмы.

15 марта

Рязань.

«Щелкунчик».

«Королевская интрига» (Торжество любви) Мариво. Театр драмы.

16 марта

Рязань. Обсуждение спектаклей.

19 марта

Прогон «Капниста». Эрмитаж.

20 марта

Второй прогон на зрителе. Были Демин с Райковым (ведущий программы «Жизнь с антрактами» на радиостанции «Говорит Москва»). Леша хочет записать программу с Левитиным, поэтому смотрел так рано.

22 марта

13.00. Запись на радио «Говорит Москва».

Премьера «Капниста».

Гости, банкет.

Скандал между В. Максимовой и В. Семеновским. Лучше бы я ее не звала. Но и Валера хорош. Они оба были мне крайне неприятны. Зачем эти выяснения отношений?

25 марта

В 21.00 Леша Райков позвал меня на «Горе от ума» на курсе Райкина.

27 марта

Международный день театра прошел «на высоком идейном и художественном уровне». Сектор отменили.

«Очень свирепый дракон» Олега Лещинера. Театр «Киноспектакль».

Ездила к черту на рога, ул. Саляма Адиля, в кинотеатр «Патриот», чтобы увидеть спектакль, выдвинутый на премию Москвы. Зачем? Почему? Б. Поюровский посоветовал. Почему тогда к моим советам не прислушиваются. Я тоже советовала В. Панкова и саундраму.

28 марта

Звонок Левитина. И. Катаева (художник по костюмам) забрала оформление, катит бочку на Жоржа и подзуживает А. Боровского. 5-го играют без ложи. Миша взвинтил себя до предела, катастрофическое ощущение жизни: все погубили его очень удачную премьеру. «Где критики?!!» Сначала проклинает их всех и боится, потом, когда их дозируешь, идет другой крен. «Нужны рецензии, да побыстрее, да с похвальбой Боровскому и Ярмольник, а то они раздуют скандал». При этом скандальную ситуацию надо скрыть. А как тогда просить, чтобы отметили отдельно художников? И как отметят, если ложи, т. е. собственно работы Боровского, не будет в обозримое время? «А вот Озерная могла!!!» Что ж ты ее не задержал?

Звонок Васи Грищенко (главный режиссер Рязанского ТЮЗа). Еще один герой. «Ну, спасибо!!! Вы с Е. Покорской (театральный критик) меня обосрали. Все хорошие, а я один плохой, такой пошлости, как у меня, нигде, значит, нет». И бросил трубку, что интересно. Но, вообще-то, из трех рязанских театров, его спектакли были хуже всех. Судили-то мы по справедливости. Надо было учесть, что начальники сделают из этого слишком категорические выводы. А мы и так смягчали. Сам-то он, не видит, что это ужасно? В общем, к вечеру настроение испортилось совсем. А как вспомнила, что надо делать «Вопросы театра» и плотно общаться с В. А., стало совсем плохо.

29 марта

Все норовят только попользоваться, что-нибудь с меня получить (все вампиры в округе – мои!). Я так устала от этого. Иногда, кажется: еще чуть-чуть, и я сойду с ума, вдруг чиркнет что-нибудь внутри, и свет погаснет.

1 апреля

«Дама с собачкой» А. Праудина. БДТ.

Забыла, черт возьми, что это БДТ, а то бы Шимбаревич позвонила. В «Маску» обращаться не люблю. Попросила Ю. Фаинкина (работал не только вторым режиссёром, но и директором многих спектаклей Сатирикона и ЦИМа). Он, дурачок, «сделал» в той же «Маске» на мое имя. В итоге получила входной. Что-то это меня так взбесило, что я отдала его кому-то у входа и ушла домой. Из «Эрмитажа» тоже ушла в ярости, осточертели все, не могу их видеть: режиссер – капризуля, Валера, который приходит редко, имитирует по телефону и в редкие приходы бурную деятельность. Настя, которой нельзя ничего поручить, надо все время проверять – доделала ли. «Учительница» Волкова, которая учит всех жить. На этот раз она вдохновенно составляла «отдельные списки гостей М. З., – он просил». Он всех просит одновременно, а потом люди сталкиваются лбами. Он не понимает, что театр (и он тоже) выглядит странно, когда из одних и тех же стен звонят разные люди и, явно просто не сговорившись друг с другом, дуэтом и трио, приглашают на премьеру. У семи нянек известно, что будет. Кроме того, как я поняла из ее разговора, она половину людей не знает, как достать.

2 апреля

«Как поссорились…» С. Арцибашева. Театр Маяковского.

6 апреля

«Бедная Лиза» А. Сигаловой. Театр наций.

8–9 апреля

Конкурс Смоленского.

9 апреля

«Бесплодные усилия любви» Л. Додина. У Фоменко на новой сцене.

10 апреля

Крейцерова соната А. Яковлева. МХТ.

12 апреля

«Объяснить» И. Вырыпаева.

13 апреля

Девотченко на Страстном.

14 апреля

«Катерина Великая» Н. Чусовой. Екатеринбург. Театр музкомедии.

15 апреля

День рождения О. Волковой. 70 лет.

Вышло как-то нелепо. Оля играла «Париж спросонья», который я видела, но она просила придти на спектакль. Опоздала, но 2/3 поглядела. Это какой-то театр конца XIX века. Катя Волкова выглядит замечательно, тоненькая, ухоженная, но злая. Не знаю почему, на лице написано. С Ванькой мы расцеловались, как родные. Встречал меня внук, Катин сын. Вполне взрослый молодой человек (сам папа, кажется, двух детей, а я помню его карапузом, – ужас!!!), щеголеват, скованно-радушен.

После спектакля предполагался банкет. Ждали долго, никого знакомых, увидела только Наташу, агента Ильина, которая вела себя, как своя. Вот! Бывшие «сырихи» теперь работают и на «Культуре», и агентами. А это ведь тоже профессия. Потом я зашла к Оле отдать букет, а там какая-то распорядительница меня ласково обхамила: «Не мешайте О. В. переодеваться! Вы всех задерживаете!». Я обиделась и ушла.

16 апреля

Юбилей И. Бортника, и по всем каналам про него что-то кажут. Я так рада, что его вспомнили, и прозвучали знаменитые слова из песни Высоцкого (письмо И. Б.) «Мы гуляем по Парижу… мы там нужны, как в бане пассатижи». И несколько раз Михалков и кто-то еще повторили, что он великий актер.

«Дом» Е. Гришковца, реж. И. Райхельгауз, ШДИ.

Спектакль малоинтересный. Я ожидала большего. Пьеса написана левой ногой. Гельман наших дней, но без его моральных проблем. Доктор хочет купить дом и просит денег взаймы у своих друзей. Никто не дает. Все отговаривают это делать. Геморрой. Разговоры среднего класса в режиме он-лайн. Про все и про ничего. Ничего никуда не движется, герой не меняется, скучно. И главное – а кто ему сказал, что это друзья?

Форма – почти как «Своими словами», Иосиф не заморачивался. Все время хочет поженить пользу и идею, выглядеть продвинутым. Не выходит. Выходит быть средним классом, «знакомым Чубайса», умелым менеджером. Но не режиссером. Нет ни идей, ни болей. Вопросов к жизни нет. Нас рассадили, спутав кресла. На 4 экранах показывают крупные планы, а в начале – долго-долго город, отвратительный урбанистический пейзаж, метро, равнодушие, одиночество в толпе. Как ново и как человечно!

Во втором акте-огрызке показывают кино, снятое С. Соловьевым. По зданию театра, изображающему старый особняк, ходят персонажи некой классической пьесы в исторических костюмах (угадывается Чехов, слегка угадывается «Иванов», не успеваю я подумать о крыжовенном варенье, как что-то такое появляется). Герой в финале стреляется. Сравнение тупое – у нас ничего, а там драма. Но нельзя же так иллюстративно, так приблизительно в игре, топорно!

Кстати, бизнесмен Борис Вайнзихер в главной роли даже трогателен. Единственный, кто вызывает симпатию. Но участие гордеца и сноба Гордона в этой белиберде?! Он мгновенно для меня потерял право говорить то, что он говорит в своих передачах Ксюше Собчак, Серебренникову и пр.

Хорошо, рядом сидела Оля Михайлова (театральный художник), мы хоть отвели душу, поболтали, кости помыли. Я права была с Гришковцом в старой своей статье.

23 апреля

Сегодня уехала Наташа Авдеева (приятельница, искусствовед из Ташкента). Когда она приезжает, всегда праздник. Завидую ее энергичности и жажде жизни.

«Киже» К. Серебренникова. МХТ.

27 апреля

16.30. Комитет по культуре. Заседание музыкальной комиссии по премии Москвы. Маринка Вороненко попросила придти, чтобы защитить И. Поповски и выдвинутые три его спектакля у Камбуровой. Е. А. тоже, оказывается, в комиссии. Неловко. Я сказала, что могла: что это другой жанр, театр художника, попытка несюжетную музыку превратить в зрелище… Они, кажется, и не сильно сопротивлялись, так что не понимаю, зачем было нервничать. Но Маринка благодарила. И, если я чем-нибудь помогла, святое дело. Хорошим-то людям.

* * *

«Орестея» Эсхила, реж. М. Вайль.

Встретила Аню Бруссер. Пошли и сели вместе. Спектакль, слава богу, мне понравился. Марк идет в том же направлении, что и Штайн. Но благодаря собственному, а не античному финалу, это приобретает и стройность, и актуальность, и драматизм. В финале мне горло-то сдавило.

29 апреля

Показ детей Райкина.

Они меня разочаровали. Кажутся малонаученными. Неудачные отрывки, некоторые – второго курса (зачем?!), самые плохие – Е. Бутенко. Без комментариев. Для показа надо делать нечто особенное. Вот знаменитый случай, когда Ю. Любимов сделал отрывок для А. Миронова (кажется, это был Швейк?), и его повсюду взяли. Миша был раздражен – вообще и в частности. Но сдерживался, тепло говорил дежурные комплименты. Несколько раз попросил что-то сделать дополнительное. Двум мальчикам, игравшим, кажется, Мольера, брусникинским, с крепким, но стандартным отрывком, дал очень интересное задание (темп, ритм другой, танцующее слово), они оживились очень, попробовали, поняли, что гораздо интереснее… Ну и все. Понравилась Левитину девочка – мелкая, стервозная, танцевала танго совсем неправильно. «На Любу похожа». Да таких, как она, в Любу уложится штуки три-четыре! Думает.

30 апреля

«Про всех падающих» С. Бекетта, реж. А. Левинский, ОКОЛО.

Юра П., встретив меня до спектакля, беззлобно, но все-таки сказал: «К Леше на спектакли ходишь, а ко мне – нет».

Мне очень понравилось. Радио-пьеса, а Леша набил ее действием и настроением. Н. Позднякова, я думаю, сыграла лучшую роль своей жизни – подарок судьбы. Толя Егоров смешной и трогательный. Такое впечатление, что я не спектакль посмотрела, а роман прочла, длинный, английский, с массой подробностей, и все про этих двух стариков, встречающих друг друга на станции, знаю. Да и про жизнь тоже немало.

10 мая

«Капнист».

Погода хорошая. Все гуляют по саду. Черемуха расцвела. Всех приветила, посадила (С. Хохрякову, А. Никольскую, М. Зайонц) даже подарила книжки, Миша их подписал. Мама с Верой были. Понравилось. Зал в отличие от 9-го был битком. И. Волкова стелила ковровую дорожку перед Л. Аннинским. Почему у нее все получается подобострастно? Приходил Йосси Тавор (первый секретарь Израильского посольства): смешной, говорливый, веселый. Они и с Мишей, и с Валерой на «ты». Мы с ним нашли немало тем для разговора – потому что оба, в отличие от М. и В., ходим в театр часто. Про что он ни похвастает, а я видела. Когда ушли все, Шейко вдруг напился и стал говорить откровенности, (как всегда, витиевато), они же гадости. Много лишнего. Смысл? Какой благородный Миша, что не вспоминает ему, что он увел Гвоздицкого в МХТ. И какой неблагородный Кама, что «и после смерти выясняет отношения». Я ему объясняю: никто нигде не выясняет; никто ничего не говорит, а уж что Кама думает наедине с собой и Гетой, никого не касается. Но пьяный не трезвый. В итоге он договорился до того, что: «Я ж не знаю, тут некоторые могут рассказать», и махнул в мою сторону. После чего я ушла по-английски. И была права.

13 мая

«Гамлет» М. Брусникиной. Школа-студия МХАТ, курс К. Райкина.

Играют и сидят на сцене. Когда закрылся занавес, и я заглянула в программку, чуть не потеряла сознание – 3.15 без антракта. М. Б. к себе относится с уважением. Смотреть было скучно смертельно. Читали по ролям. Я, чтобы отвлечься и развлечься, стала вспоминать «Гамлетов», которых видела в жизни.

Стуруа – грузинский.

Стуруа – Райкин.

Някрошюс

Бутусов

Крамер.

Коляда.

Левинский – в 1970-х, в своей Студии, играл сам, смотрела в Клубе МГУ.

Погребничко.

Любимов – видела только 200-й спектакль, но все-таки видела живого Высоцкого на сцене.

Панфилов – в Ленкоме.

Тарковский – там же, с Солоницыным, Тереховой-Гертрудой, Чуриковой-Офелией.

Крымов – с Гаркалиным и Н. Волковым.

Наверняка были и еще, но сразу не вспомнишь. Хотя интересно, сколько же раз за жизнь я слушала этот текст?

Решения у Б. нет, цели – тоже. Есть претензия и имитация решения. Одни приемчики. А давайте начнем с колоссальной паузы (вот уж мхатовская)? И будем долго ждать Гамлета. А он придет и, с вызовом в особо драматические моменты, глубокомысленная девочка у пианино будет брать один звук или дергать струны. И снимем с инструмента крышку, чтобы звук резонировал. А раз Гамлет скажет слово, и оно вдруг эхом откликнется, и он удивится, и дальше будет говорить во чрево пианино, свернувшись калачиком под клавиатурой. Почему? А просто так. Как и то, что в начале, решив «не ездить в Виттенберг», он вывернет пальто наизнанку. Такая иллюстрация. А Тень появится в ватнике и ушанке – общее место театра. А здесь и вовсе не к месту. А актеров будет изображать вся труппа, которая только что изображала семью. И это будет такой умилительный студенческий гур-гур. Эдакое провинциальное королевство: Клавдий из Саратова, Полоний – из местного райкома. А перед монологом «Быть или не быть» Гамлет наденет пиджак (ответственный же момент) и попытается (естественно, неудачно) завязать галстук красного цвета (цвета крови, конечно). И галстук всю дорогу будет болтаться у него на шее, как язык – или удавка. Гамлет – американец, Один Байрон (и фамилия хорошая), поэтому главный монолог читает по-английски. Мальчик хороший, его не зря хвалили: способный, нервный, обаятельный (хотя по лицу стертый), нежная кожа, пластика хрупкого подростка. Но может произойти мутация: размордеет и станет типичным и банальным американцем. Или вырастет в хорошего киноактера.