Текст книги "О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 2. 2008–2011"

12 февраля

Не пошла к Погребничко смотреть «Молитву клоунов». Ноги не идут. Сказать правду не могу и не хочу. В конце концов, он не виноват, что Давыдова пришла брать у него интервью для первого номера журнала «Театр», и он его дал. Юра у нас небожитель и вправе мне сказать: «вы, со своими мелкими сварами, мне надоели». Это его право – выбирать. Но тогда и у меня есть право выбирать? – Хочешь поссориться навсегда? Глупо. Так у тебя всех друзей отберут. Вайль, Крымов, Погребничко… Кто следующий? – Запутанная ситуация. – А может – быть проще? И делать, как подсказывает внутренний голос? – Так вот голос и тормозит ноги! Когда Света Новикова говорит, что Давыдова и Должанский – друзья театра и – одновременно – что Ю. П. так ценит меня и мои писания, я вправе задуматься: как это может быть вместе? Выходит, театр готов попользоваться и там, и тут? Ну, не получается у меня так.

* * *

Сегодня впервые в «Золотом теленке» играл Володя Шульга вместо Ковальского. Страшно волновался, но все сделал правильно. Третий акт просто очень хорошо. Другое дело, что это уже в целом ничего не исправит – если МЗ не сократит два первых акта. А он не сократит. Плюс пару дней назад Боря Романов мне сообщил со слов Даши Белоусовой, говорившей перед отъездом с МЗ, что Гурмыжскую будет играть не она, а Богданова. Я в шоке! Мне целый год Миша говорил, что надо что-то найти для Даши, я искала, предлагала, потом (тоже перед самым отъездом) он сказал, что будет делать «Лес», и искать ничего уже не нужно (т. е. для Даши «что то» найдено?).

Если все так, плюс упрямство по поводу Домбровского, надо уходить из театра. Я только теряю время, не хочу окончательно разочароваться в Левитине.

14 февраля

Была в театре. У всех выходной. Тихо. Разобрала почту. Написала пару штучек – новостей. Пообщалась с Усачевым. Он мне поставил новые картриджи. Ура, мы теперь с принтером!

Часто о человеке говорят: как жаль, что он поздно родился. Это потому что прошлое, устоявшееся, легче понять. Я бы, наверное, многое успела иначе и многого бы добилась, родись я тоже всего на 20 лет раньше. Наверное, я все-таки «советская»? Да нет, я бы просто успела не только сделать себе имя (что и так успело произойти), но хоть чем-нибудь попользоваться: поездить, книжки издать, в президиумах посидеть. А тут попала в щель между временами. Тогда был стабильный, ясный, не взрывающийся каждую минуту контекст; использовала бы возможности ездить в Польшу, как человек. Занималась бы ею кропотливо, стабильно. Что за дурацкие мечтания и воспоминания. Не пори чепухи! Делом займись, наконец. С начала года ничего существенного не сделала. Все хандришь, в бассейн не ходишь, за собой не следишь. Ужасная тоска. Может, дело в скачущем давлении? Или постоянных приступах аллергии?

Недавно в маршрутке прочла: «Сердиться на друзей – нельзя, а на врагов – бесполезно». Так вот и займись чем-нибудь полезным и лечащим, а не травящим организм!

* * *

Целый день потратила на новое составление текста Камы и Геты для «Знамени». Они прислали свой вариант, все наше покоцали и довольно бессмысленно. Где-то оставили текст без названий глав, где-то (почему-то?) придумали свои, почти убрали мои вопросы (ну и ладно бы с ними), но где-то оставили (где невозможно было по смыслу без них обойтись), от этого я выгляжу дурой, которая вдруг вылезает из-под шкафа и «мешает» героям говорить. Всё довольно бессистемно, не вникая, не включая мозги. Сейчас многие так работают. Написали сами преамбулу: холодно, формально. Вообще, Карен Степанян, который этим занимается, производит впечатление человека, не горящего, не темпераментного, не обаятельного (я его никогда не видела, только по телефону общаемся). Сделал к тому же сноски (я об этом, кстати, думала, это надо бы и в книжке), но тоже формально, многое перепутав. Например, Калмановский у него Самуилыч вместо Соломоновича: действительно, подумаешь. И главным событием его жизни было мимолетное служение завлитом в «Современнике». Про остальное Степанян вообще не написал. Витя Калиш у него родился в 1950 году вместо 1938-го и т. д.

День рождения Дома актера.

Народу было мало. Т. е. зал в итоге наполнился, но не перебор, как раньше. Все приставные места были убраны (оказывается, давно убраны, из-за пожарников). Анаид, которая ничего делать не умеет, держала лучшие места до последней минуты, видимо, для «звезд», поэтому вся середина зала долго оставалась пустой, это как-то даже «вопило», а края были забиты. Мне дала место близко, но «у стеночки», пришлось искать лучшее самой. Я на такие вещи обычно внимания не обращаю, но уж в этом то доме?! Анаид этого ничего не понимает. Неповоротливая. Негибкая. С ней надо вести себя, как в овощной лавке: властно, хамски, надменно. Как делает Максимова. Вот тогда она, как все рабы этой страны, понимает, что человек имеет право, сразу начинает лебезить и быть готовой на все. А я с ними со всеми демократично здороваюсь, всегда приветлива, и они сразу перестают тебя воспринимать, как надо – вот что интересно.

(21.02.11. Вспомнила случай в журнале «Театр». Как раз про рабство имени Чехова. Была у нас там завхозом одна дама, кстати, «подруга» Семеновского. Не здоровалась со мной крайне вызывающе и принципиально. Однажды завела разговор на каком-то собрании, как у нас в редакции люди друг к другу плохо, невнимательно относятся. Вот, например, Заславская заболела, попала в больницу, а никто к ней не съездил. Я ей на это говорю: «Согласна, но вы бы с себя и начали. Вот я каждый день с вами здороваюсь, а вы мне не отвечаете? Почему!?» Она надулась, замялась, а потом выпалила: «Потому что вы меня не уважаете!». Редакция полегла от хохота.)

…Хозяйками разгуливали по фойе Вика Кудрявцева, Е. Ульянова, Л. Каневская… Контингент. Л. Черновской не было, думаю, из принципа. Фотографы (штук 6) сбились с ног – искать знаменитостей. В ночном репортаже вечер настригли хорошо. Живьем все было хуже и грустнее.

Я пришла, потому что мне надо было, наконец, отдать Грязнову половину верстки Вахтанговской книжки (неужели она когда-нибудь выйдет?!) и потому, что обещала Пашке книжки с автографами (свои, Семеновского, Левитина) – для продажи. Это он хорошо придумал: продавать книжки с автографами, а все деньги отдать потом ветеранам сцены. Хотя, кажется, продажа шла плохо.

Он нервничал страшно. Кто-то вечер бросил на полпути, и надо было его собрать. Пашка – любитель острых ощущений. Вечер состоял из поздравлений разных театров, в основном, музыкальных, немного капустных. Пашка – молодец: из того, что было, слепил хорошо (контрасты, по восходящей), Лучше всех выглядел Малый театр: Люда Титова, по-моему, Жерякова и еще одна актриса (все из «Детей солнца»). Вышли с хорошо написанными стишками. Суть: если ты без денег и безвестный, иди в ДА; если с деньгами и работы невпроворот, иди в ДА; если ты вообще не актер, тоже иди в ДА. А между куплетами девочка средняя, подняв над головой портрет А. А. Яблочкиной, остервенело и фанатично, выкрикивала: «Так завещала нам Яблочкина!». Было смешно.

А в целом грустно. И дело даже не в том, что перевелись смешные артисты, перемерли знаменитости и капустник умер (а как не умереть, когда капустником стали и театр, и жизнь). Дело в том, что среда распалась. Люди в зале не хотят общаться, не умеют радоваться и ленятся веселиться. Им почему-то не до веселья… Потому что старые все? Не знаю, не уверена. Мы еще застали «старых» в старом ДА на Тверской. Они не казались старичками, как эти, они были все милыми и великими, мы их уважали, мы ими любовались, мы были счастливы, что нас пустили туда, куда простых смертных не пускают.

Молодец Д. Певцов, который все это вел, с ним можно ходить в разведку. Он почти расшевелил народ. Молодцы Ж. Жердер и Г. Васильев, которые ему помогали. Она, красивая и талистая, этим и взяла «короля оперетты». Но представить себе, что она режиссер, и хороший, невозможно. А Г. В., как оказалось, очень похож на Лоренса Оливье!

15 февраля

Звонок Геты: где Миша? Совершенно неожиданно. А Миша в Черногории, на 20 дней поехал с девушкой отдыхать, вроде пишет новую книжку. А что случилось? «Я его очень уважаю. Мне неважно, какие он ставит спектакли. Я безумно ему благодарна!». Да в чем дело? Гета посмотрела передачу про И. Терентьева (русский поэт, художник, театральный режиссер, 1892–1937) и хотела высказать Мише свое восхищение. – «Я думала, что меня уже нечем восхитить. Но это же фигура, равная Мейерхольду! Причем, Мейерхольд умеет всему сделать рекламу, а Терентьев как-то так беспонтово разбрасывает вокруг идеи – и какие! И Миша же первым вернул память о нем. Он большой молодец». Я рассказываю ей о цикле из 8 передач на «Культуре» про людей безумно талантливых, но забытых, которым он хочет вернуть их славу. Гета это горячо одобряет. И это, правда, хорошо.

17 февраля

«Враги: история любви» по роману Исаака Башевиса Зингера, реж. Е. Арье. Современник.

Сильно перехвалили. Конечно, это культурно, профессионально, хорошо, но это просто уровень, ниже которого и говорить об искусстве не следует.

Если главный герой – А. Бузыкин из «Осеннего марафона», то это все не то.

18 февраля

Сектор. Обсуждали статью Веры Сенькиной (аспирантка О. Купцовой) про Ж. Наджа (режиссер, руководитель Национального хореографического центра Орлеана). Она хочет напечататься в ВТ. Я, естественно, не против. Выясняется, что никто, кроме нас с Ольгой К., текст не читал, хотя нам положено читать по другим соображениям (ей – как руководителю, мне как будущему редактору). Хотя нет! Читала Звенигородская, которая – пишет отзывы из Разлива. Маша Львова сказала несколько банальных слов. Хорошо хоть коротко все это было. Мы с Олей народ не сильно задержали. Потом выпила кофе с Аленой и побежала в театр, получив по дороге зарплату. Пустячок, а приятно.

«Ах, какая славная была игра! Р. Фурмана, театр «Русская антреприза» им. А. Миронова (первый российский негосударственный театр, основанный в 88 г. В Ленинграде Р. Фурманом).

Позвонила Лена Вестергольм (завлит театра). Позвала на спектакли Р. Фурмана. Они на гастролях. Названий штук 10, в помещении Театра Станиславского. Я и хотела пойти, но потом расслабилась и никому не позвонила. В итоге была только на вечере воспоминаний самого Фурмана. В окружении старых афиш и фотографий (действительно, уникальных) он рассказывает о своих любимых и друзьях: Е. Лебедеве, Г. Товстоногове, В. Стржельчике, В. Медведеве и В. Ковель, С. Филиппове. Когда-то он был инженером, но безумно любил театр и прилепился к нему, стал театральным администратором, делал всем этим людям концерты по провинции, т. е. помогал (и хорошо помогал) зарабатывать деньги.

* * *

«Линия жизни» Геты Яновской по «Культуре».

Гета замечательно выглядела. Хорошо, свободно рассказывала. Мне было жаль, что она «продала» раньше времени несколько историй из нашей книжки. Хотя рассказала их не смешнее и не лучше, чем у нас. Ну, просто сюжет изложила. С другой стороны, а что она должна тут рассказывать?

* * *

Закрытый показ. «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева.

Гордон не посмел наехать на ученика В. Абдрашитова.

Критик Д. Шнейдеров и телеведущий Петр Толстой – «умники», каких мало.

Гордон предложил присутствующим определиться: кто считает себя интеллигентом. Оказалось, что все, кто защищал фильм (а среди них были и Ира Рубанова, и критик И. Манцов, замечательно говоривший, и..) назвались интеллигентами. По другую сторону, никто себя – гордо! – интеллигентом не посчитал. А Толстой сказал, если они такие, интеллигенты, как в этом фильме, то пусть сгинут, он не пожалеет.

Опять манипуляция. Отрицать название и явление, связывая его с не очень приятными тебе и другим ассоциациями. Так же ведь делают и с понятиями «советский театр», «репертуарный театр».

Понравилось, как говорил режиссер. К Н. Негоде я равнодушна. Мне не показалось, что она играла потрясающе, как говорили многие защитники. Но суть фильма интересна.

19 февраля

Третий спектакль «Сук».

Приехал из Черногории Миша. Отдохнул, погулял с девушкой (тут даже хвалю и удивляюсь), что-то пописал. Уверял меня, что ходил каждый день по 25 км вдоль берега.

Но это было потом. Сначала он изображал грозность. Со мной был ласков и «снисходителен». Другим – по слухам – сделал разнос. А когда прочел статьи Седых и Токаревой, обратился ко мне с монологом: «Но они ведь ваши друзья!!! Как же так можно!?» – «Вы же, уезжая, говорили: пусть напишут хоть что-нибудь, но не молчат. Если даже не понравилось, пусть напишут». – «Но ЭТО же не значит «написали»! Это же отписки!» Что, конечно, правда. И я на сами тексты обиделась очень. Может, я не права, но не умею и не хочу ни на кого давить. Гордость не позволяет. Но потом я вспомнила Галю Ариевич, которая часами всем рассказывала о Погребничко. Предположим, в моем отношении к нему она ничего не поменяла, только уговорила ходить к нему на каждую премьеру. И все остальные стали это делать, хотя не могу сказать, что стали его понимать. Вот это, видимо, – настоящий завлит. А если Маше и Марине неинтересно о нем писать, что я могу сделать? Если он раздражает их больше, чем заинтересовывает! И я знаю, чем он может раздражать. И главное – я вижу, как можно было бы избежать хотя бы этих мелких конфликтов. Спектакль-то, по моим меркам, далек от совершенства. И я с их претензиями согласна! Я пыталась «сделать его интересным другим», просила кое-что поправить – он не слушает. А у меня вдохновение иссякает. Дальше пошли покаянные письма Токаревой. Отсутствие реакции на статью с нашей стороны смутило. Она засуетилась. «Вы что, на меня обиделись?» – «Марина – ты взрослая девочка. Что хотела, то написала. Что я, буду учить тебя писать?» – «В твоем вежливом ответе так и слышится: так друзья не поступают». Но ведь, правда, не поступают?! Пусть спектакль не понравился, но ты напиши с уважением, с аргументацией, подбирая слова, и внятно, а не будто бы сбрасывая крошки со стола.

Если уж так он не понравился, то чего ты пошла на банкет, кокетничала с артистами, комплименты им говорила… Если бы из вежливости! Ну и, если бы не было того, что было потом. А потом я обнаружила ее рецензию на «Калигулу» (Някрошюс-Миронов-Должанский) – на сайте Open Space, т. е. у Давыдовой. Статья, как под копирку написана с рецензии самой Давыдовой на «Калигулу» в «Известиях». Они стоят в интернете рядом, легко проверить.

А далее, 21 февраля, выходит ее статья про Калягина. Статья касается не театральных вещей, а очередной общественной глупости, письма 50 против Ходорковского. Выясняется, что многие «подписанты» при личном допросе журналистов от подписей отказались: мол, даже не знали, о чем их просили. А Калягин и еще кто-то подписи свои подтвердили (у меня это вызывает уважение). Токарева на него кинулась. Главное, что стало понятно: она стайный человек, левачка не по убеждениям, а по моде. Она не идейная, как Гета, это видно. Это я теперь точно поняла. Просто она работает в «Новой газете»: сейчас это модно в определенных кругах и престижно, она даже часто подчеркивает, что потеряла в деньгах, но выиграла в свободе высказывания. Все прославляет своего главного «Митю» (Дмитрий Муратов), но он не Е. Яковлев. В статье описана сценка, как ее просят написать в новый журнал «Театр», а она отвечает, что пока в СТД Калягин она этого не сделает. Т. е. когда его не будет, всегда-всегда. Дружба с Давыдовой на будущее налажена, сегодня уже Open Space, а завтра, глядишь, и «Театр». Хотя – по сути – журнал провозглашает то, что она вроде бы не должна поддерживать, если она идейная. Но она знает, что ее «любимых» они не тронут: об Фокина и Райкина зубы обломают, Додина оставят на развод, чтобы показывать в музее (правда, их музей будет похож на кунсткамеру), а с Крымовым они и вовсе уже дружат. Все бы ничего, но чуть-чуть перед нами стыдно. Она чувствует, видимо, что мое к ней отношение меняется, и не в лучшую сторону, и вовсе не из-за Левитина. Все время предлагает «посидеть» и поболтать. Неужели и с ней я ошиблась?

Обидно очень если – так.

* * *

Успех «Сук» сегодня был большой – и удивительный для меня. Конечно, треть зала в антракте ушла, но те, что остались, аплодировали в финале бурно и долго. Я очень боялась, что «выключатся», как только закончится музыка. Так сейчас почти везде, независимо от качества увиденного. Нет. Ничего подобного. Еще минут десять хлопали и довольно бодро. Кричали «браво», вставали. Мише и Стасику хлопали особо. Это так приятно.

ТВ. «Верушка: жизнь перед камерой».

Документальное кино про известную модель 60-х – Анну фон Лендорф. Потрясающая история. Графиня, папа – известный нацистский генерал, восставший в 44-м против Гитлера, расстрелянный. Мама, она и три ее сестры сидели в лагерях, потом она случайно (хотела быть художницей) стала фотомоделью. Дальше – феерическая карьера. Кто только из известных фотографов ее ни снимал (Ньютон, Аведон и пр.). С. Дали (испанский живописец, график, скульптор, режиссёр, писатель, 1904–1989) разрисовывал ее для своих перформансов (перед камерой) пеной для бритья.

20 февраля

«Ветер шумит в тополях» Ж. Сиблерайса, реж. Р. Туминас. Театр Вахтангова.

В. Симонов, М. Суханов, В. Вдовиченков. Первый и третий работают честно – но в пределах задачи, поставленной режиссером. Второй – случай для психиатра, а не гениальный артист, как считают многие.

Поворот политики Вахтанговского театра, Туминас думает, что раскрыл секрет и вписался в Москву театральную. В некотором роде он прав. Этот спектакль – совместная продукция с антрепренером Л. Роберманом. Другая публика будет сидеть в зале, антрепризная. Хотя ей, я думаю, не понравится.

Нас, оказывается, спасут режиссеры из Балтии и Европы. Тезис Давыдовой, который она высказала в статье про «Калигулу», а сегодня проиллюстрировала богатырским сном на Туминасе. Спала капитально и сладко, уронив голову на грудь, так что соседи (нетеатральные) оборачивались. В «исполнении» молодой женщины, почти молодой (черт с ними, с Заславским, Должанским, Галаховой, к этому я привыкла) это выглядело ужасно. С другой стороны, вынуждена признать – это, действительно, катастрофически скучно и бессмысленно. Режиссеру сказать абсолютно нечего. Три часа с антрактом идет спектакль. В отличие от К. Райкина, у которого два часа и без антракта, но который, судя по моим опросам театральной премьерной публики, никто не смотрел. (В зале бродил грустный Аверин, который играет роль Симонова. Рядом сидел Большов.) Это не для людей. Ставить простенькую и человечную пьесу Сиблейраса как «В ожидании Годо» Беккета – ни к чему. Это значит, не чувствовать масштаба материала. Кроме того, у Беккета ждали бога, а здесь просто ждут смерти. Те, кто уже думает о смерти, пойдут и повесятся. Те, кто не думает, будут крайне раздражены.

21 февраля

Понедельник – день тяжелый. Весь его потратила на статью про Камбурову. Вот только руки дошли. Пишу, по-моему, дольше, чем раньше. Понимаю «что – почему» за 15 первых минут спектакля. По дороге, в метро легонько и «набело» наговариваю в уме текст, такой складненький. Потом прихожу домой, отвлекаюсь на посуду и стирку, и когда, наконец, сажусь действительно писать, начинается мучение. Нет той «беглости пальцев», что у газетчиков. Правда, и их безответственности нет. Вернее – их безответственность породила мою суперответственность. Я слишком тщательно выбираю слова, ищу «улики и доказательства», обязательно – композиционный ход. Хотя уровень журнала «Планета Красота» (да простит мне Света) этого не требует. Но сознание этого облегчить жизнь не помогает.

22 февраля

Вчера позвонил В. Агеев (российский театральный режиссёр, 1958–2014). Дала слабину, не умею отказать. Пригласил на сегодня на «Сны Евгении» А. Казанцева (русский драматург, театральный деятель, 1945–2007). А я давно обещала посмотреть.

Посмотрела. Не догнала, пожалуй. Слишком многозначительно, и слишком часто меняются условия игры. Вернее, у Леши замах на все: дать образ вечно больной России, разбирающейся в «проклятых вопросах» русской классической литературы; осмеять все русские мифы (или собрать?). Володя всегда тяготел к «символическим» зрелищам. Этот спектакль больше всего напоминает его «Пленных духов» и «Песни из сундука». Но мои претензии – точно как к «Духам»: можно смеяться (или иронизировать) над тем, что хорошо известно и что имеет однозначную оценку в обществе. Классический пример – Хармс и Пушкин (Терц и Пушкин, хотя его не поняли). Смех в зале меня совсем не устроил, вернее, качество смеха: смеялись показанному пальцу, но всю игру целиком не просекали – слишком сложносочиненная, с одной стороны, и не доведенная до ума, с другой. Даже захотелось поговорить с Володей. Интересно, что бы он мне про это рассказал. А еще про режиссера в свободном полете? Причем, режиссера определенного стиля и убеждений. И про «Практику» отдельно. И про всеядность – есть ли предел?

23 февраля

ТВ. «Край» А. Учителя.

Своеобразное кино, но кино. Другое кино, чем вообще у Учителя было. У него, пожалуй, все фильмы разные.

Пересильд – откуда знает?

Аллегория.

Мощь идет от Машкова.

1 марта

Пресс-конференция по поводу «Польского театра в Москве».

4 марта

Кама звонил из Израиля, хотя приезжает 6-го вечером. Неймется. Прислали верстку из «Знамени». То хотели Азадовского, теперь – давайте уберем, слишком много места занимает. Дурацкое название придумали «Кама и Гета», а под ним – мое «Жизнь прекрасна. По Гинкасу и Яновской». Зачем, когда мое крупнее и лучше.

Звонил Чеханков. Попросил дописать книжку. Объяснила про издательство – я с ним дела иметь не хочу.

«Аполония» К Варликовского. Театр Армии.

5 часов, потом обсуждение. И то, и то разочаровало.

Спектакль без национальности. На обсуждении наши, конечно, стелились и самоуничижались, говоря, что у нас такого нет. Скоро будет.

Кому-то 5 часов спектакля можно, а кому-то нельзя.

5 марта

Сегодня «Суки». В финале принимали хорошо, но осталась даже не треть, а четвертая часть зала.

6 марта

Еще одна попытка написать статью для Светы. Когда пишешь о спектаклях, которые не нравятся, да еще надо это сделать коротко и точно, лень нападает страшная.

«Забыть или больше не жить» Ю. Погребничко. Театр ОКОЛО.

7 марта

У мамы с папой. Справляли папин день рождения.

8 марта

Встречались с Камой по поводу публикации в «Знамени».

10 марта

13.00. ГИТИС. Презентация книги К. Осиньской в библиотеке. Мы со Скомороховым привезли 8 пачек журналов «Вопросы театра», чтобы раздать людям. Директор библиотеки, милейшая старушка Лариса Григорьевна, сказала, что это замечательнейший журнал. Приятно было слышать. Н. Якубова (сотрудник Сектора искусства стран Центральной Европы, ГИИ) вела это дело. Говорила плохо, запинаясь. Но статус специалиста имеет. Про книжку – восторженно, уничижая немного наше театроведение (это у нас как-то принято). Причем, дважды или трижды упомянула, что одна глава из книжки переведена в ВТ, но ни разу не назвала мою фамилию переводчика.

Если ты есть в интернете или на тусовке, ты есть. Если ты только пишешь, тебя нет.

* * *

«Зачем вы меня обижаете?..» Б. Морозова. Театр Армии.

Встретила Андрюшу Данилюка (актер театра, 1958–2013). Его Мишка – красавец, выше него ростом. Как все быстро. Поцеловались с С. Чутко. У него уже два внука. Надо бы навестить. Играл замечательно, был бодр, но, увидев меня, сразу раскуксился. Ему хочется кому-то пожаловаться, а Дунька, видимо, так занята дочерьми и внуками, что не дает ему расслабиться.

11 марта

Сектор. Встреча с Катажиной (Осиньской). Слушали со вниманием. Главным собеседником была Виолетта Гудкова, которая работает по принципу «я не читала, но скажу». У доктора наук должна быть широта интересов. Почти все говорили, что эту книжку надо перевести на русский язык. Хотя я не уверена (пока не дочитала), что она не будет скучной. Там многое написано для тех, кто совсем ничего не знает о русском театре, а ее концепции по некоторым поводам, по-моему, ошибочны (отношение к вахтанговской школе, преувеличение Завадского и принижение Захавы; отказ видеть в 60-тниках перелом в театре). С одной стороны, ее взгляд со стороны свободен от некоторых наших завихрений, с другой (она же читает и использует сведения из наших книжек) – она очень подвержена нашему штампу восприятия некоторых явлений (спасибо текстам Смелянского, Давыдовой и иже с ними). Ленка Стрельцова смешная. Мы с К. говорили, она подошла: «Учтите, у меня есть прекрасный переводчик для вашей книжки». Всех поставила в неловкое положение. Катажина растерянно промолчала. Именно из-за того, что я их с мужем уже переводила. Хотя я бы не взялась за книжку, времени жалко, его так мало, хочется на себя потратить.

13 марта

«Кто тут временные? Слазь! Кончилось ваше время»… К сожалению, и идеология, и поведение, и самоощущение «рулящих» сегодня именно таково и этим исчерпывается. Это и ленинское, и ельцинское (отменить СССР, не потому что… а потому, чтобы сделать «козу» Горбачеву). То же инфантильное: «Вот ты, бабушка, умрешь, а я буду крутить твою швейную машинку».

Умер В. Вульф.

14 марта

Вручение «Гвоздя сезона».

Я не пошла, отговорившись поляками.

16 марта

Похороны Вульфа.

17 марта

Три сестры Погребничко.

Пили чай.

Света мила, но не Ариевич.

22 марта

Разговор с Погребничко.

Говорили 4 часа. Сами не заметили, как прошло время.

23 марта

Открылся телеканал Театр. Не верю в то, что он будет хорошим и проживет долго. В руководителях – О. Гарибова (режиссер) и В. Силюнас (театральный критик). В главных исполнителях – Т. Александрова, из Дома Актера, руководительница их местной студии. Человек бестемпераментный, не зажигающийся (а значит, нетворческий), мало кого знает даже из тех, кто ходит в ДА. Главный критерий выбора героя – медийное лицо. Ни за что не будет бороться, все отрежет, если начальство потребует. Хотя у нее в подчинении тетки хорошие, я с ними дело имела.

24 марта

«Теорема» Г. Яжины

Стильная копия Пазолини.

25 марта

Вечером показывали «Обыкновенную историю» Г. Волчек.

Великий спектакль. Эпоха. Обратила внимание на слова младшего Адуева, т. е. Табакова, в финале: «Я иду наравне с веком, мне нельзя отставать. Этот век такой, и он мне нравится!». Вот и не верь после этого, что роли влияют на судьбу и характер актеров.

28 марта

В «Школе злословия» – Вячеслав Глазычев.

Умный и достойный человек. Знаменитый архитектор и преподаватель МАРХИ, но занимается еще и устроением провинции, переменой городской среды. Рассказывал об этом заразительно невероятно. При этом – не жулик, как наши театральные «реформаторы», как-то ему доверяешь.

Интересно, можно ли его опыт использовать в переустроении театра?

Надо делать театральные проекты для конкретного города.

А если 25 лет говорить театру, что он умрет, он поверит в это и умрет.

Как будто я играю в фильме Хичкока «Газовый свет».

29 марта

Вылет в Екатеринбург. Рано, почти не спала. Бахром отвез меня на Павелецкий, там встретились с Семеновским и поехали в Домодедово. В самолете даже поспала. Говорю же, я лошадь, могу спать стоя. И ничего мне не мешает.

Встретил нас Олег Петров. На машине привез в гостиницу «Аят».

* * *

По ТВ – фильм «Единожды солгав» – про художника, продавшего вдохновение. Играет Ю. Беляев, ему сочувствуешь. Смотрела (или просматривала) из-за Беляева. Вдруг обратила внимание на диалог отца и сына, режиссера и художника (Е. Вестника и Беляева). Старик вынужден халтурить, чтобы семью прокормить. Сын делает это с удовольствием и ради роскоши. Старик «Мышеловку» ставит А. Кристи в 125-й раз, а сын штампует передовиков производства (считай, художник, который рисует на Арбате; правда, в другую эпоху). Отец сыну: «Раньше все проще и яснее было. Ну, хорошо: раньше у нас все было плохо, неправильно. А вы что хотите? Это все разрушение, а созидание?»

9 апреля

«Кастинг» Ю. Еремина в Театре Моссовета.

Грамотно освоенные средства. Идеальный вариант для коммерческого театра, вторичность катастрофическая. Наша Пина Бауш, А. Сигалова с большим чувством собственного достоинства демонстрирует себя и свои танцы. В целом скучно, хотя все грамотно. И зритель не заводится. Потому что везде расчет, а не вдохновение.

* * *

«Смотрим… Обсуждаем…» (еженедельное дискуссионное шоу на телеканале «Культура»). Ведущий Хотиненко.

На этот раз – документальный фильм «Пицца в Освенциме».

Кама приглашен. В фильме – поездка еврейской семьи в Освенцим. Папа решил показать детям и внукам, что это было: остатки лагеря, нары. И вот они на этих нарах едят пиццу и выясняют вопросы «отцов и детей».

Я позвонила Каме после передачи: сказала, что он такой мудрый, умный, симпатичный, мягкий – на себя не похожий. Он, действительно, меня растрогал.

11 апреля

Вечер Алены Покровской в Доме актера.

Лановой, Федя Хейфиц.

12 апреля

«Калигула» Някрошюса.

14 апреля

Только работала, редактировала, это меня успокаивает, как других кроссворды.

15 апреля

Хоронили Машу Скорнякову. Отпевали в церкви на Новокузнецкой. Совершенно для меня неожиданно. Говорят, она болела, но я никогда ничего не замечала. Она была очень закрытым человеком. И, видимо, очень защищенным своим домом. Хорошая семья, любящий муж, две хорошие, устроенные замужние дочки. Божья искра небольшая, ну и что? Как будто ТАМ это имеет значение. Зато есть трудолюбие и порядочность. Почти законченная книжка о Стрелере. Я, правда, до сих пор уверена, что мной отредактированный ее текст в ВТ был в сто раз лучше. Но она обижалась. Зачем тогда я трачу на них свое последнее время?!!!!!!!!!!!!!!!! Может, его осталось с гулькин нос!!!!!!!!!!!!!

Днем пообщались с С. Михайловой, которая (комично) полгонорара выдала мне кремом от морщин. Буду нищая, но гладкая!

* * *

Потом – СТД, Марина Корчак. Подписала договор на доклад на режиссерской конференции. И уже не рада. На хрена козе баян? Как будто что-то изменится. Теперь буду до 27 умирать от страха. Что сказать – знаю, но надо же набросать?!

* * *

Вечером по ТВ – награждение «Золотой маски».

Тараторкин, Бартошевич (утром, на похоронах Маши говорил нам с Верой совсем другое про тех, кто выиграл), странная мизансцена, пафос. Туминас устроил отдельный спектакль из награждения «Дяди Вани». По-моему, был хорошо под шофе. Он сразу такой неприятный становится! И грустно особенно, когда я вспоминаю «Мадагаскар».

В общем, на ночь глядя – огорчения.

16 апреля

Поцапалась с утра с МЗ и В. О. Не любят друг друга, а похожи как две капли воды. Два старых капризных ребенка. Потребительское отношение к людям.

* * *

Приводила в порядок Ю. Рыбакова – Товстоногова. Поплакала. Потратила в итоге на статью кучу собственного времени. И ругала Лешу Никольского, который собирал книжку воспоминаний о Рыбакове. Ни один текст не проверил и не подготовил к печати. Текст Вишневской не привел в порядок. Да и его собственный текст, увы, оставляет желать лучшего.