Текст книги "О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 2. 2008–2011"

17 июля

«Земляничная поляна» Бергмана. И тоже 1957 г. Фантастика! Два таких фильма рядом?! Когда девочка, которая случайно повстречала старого профессора Борка на дороге, сказала ему на прощанье: «Я тебя люблю: сегодня, завтра и вовеки веков», я вдруг заплакала. Да так, что остановиться не могла. И почему-то все время вспоминала маму – и свою ежедневную вину перед ней. Говорить с ними откровенно я больше не могу. Всегда только одна мысль – только бы не проговориться и как-нибудь невзначай не навести их на мысль о смерти (а я ведь сейчас так часто стала ходить на похороны). Какая же печальная штука – жизнь. Сколько мизантропии и одновременно любви к жизни, к людям, к святости и сочувствию в фильмах Бергмана. Мне всегда казалось, что смотреть его трудно. Ничуть. Такие прозрачные истории, такой разреженный воздух, никакой назидательности. Его надо смотреть время от времени. Это примиряет. После них такой же печальный покой в душе воцаряется, как, наверное, у верующих людей после исповеди. А ведь ничему не учит. Просто рассказывает истории. Он гений.

18 июля

75 лет Е. Евтушенко. А я думала больше. И в телевизоре, и тогда, на вечере М. Рощина, он выглядел немощным старичком. Нет, все-таки мои родители крепче и бойчее. Какое счастье!

* * *

«Сарабанда», последний фильм 85-летнего Бергмана. 2003 г.

Разговор мужа с бывшей женой. Герою (Э. Йозефсон, шведский актер театра и кино,1923–2012) – 86, жене (Л. Ульман, норвежская актриса) – 63. И во всех их диалогах (тем более, если знать, что Ульман – бывшая жена Бергмана) угадывается что-то личное. «Священник сказал, что хороший брак основан на двух вещах: хорошей дружбе и регулярном сексе».

В героях и этого фильма звучит постоянная тема Б. Человек, который жив, но уже мертв, человек, который боится, будучи еще живым, понять, что он уже умер.

В осадке, в последнем монологе Ульман о сумасшедшей дочери, сквозь слезы – тоска по утерянной гармонии поколений, отцов и детей, и слабые поиски того момента, когда все разладилось, когда связь порвалась и родители перестали чувствовать, ощущать в себе своих детей.

Временами чувствуется, что рука режиссера ослабела. Многословие. Монологи длинные, слова, слова… Психологически не проработаны, монотонны. Слишком многое договорено, что, как говорит Кама, не надо объяснять. И зрительская завороженность кадром возникает уже нечасто. Не вбирает тебя, можно отвлечься.

Зря перед фильмом показали, как снимали это кино. Пропала часть впечатления. Если знать, что все снималось в декорациях, даже природа, бросается в глаза деланность, замечаешь причесанность фона. И кадр неглубокий, как на видео.

Девочка из фильма похожа на всех любимых женщин Б. Тот же тип. Слишком простая красота его героинь, «крестьянскость», грубоватость.

Монолог Ульман о бывшем муже, сочувственный: о нем говорили плохо, а он ей казался хорошим, добрым, беспомощным. А сейчас он жалкий (не «кажется жалким», а именно «жалкий»). Уж не монолог ли это Ульман о Бергмане, каким она его знала?

Почему отец с дочерью спят в одной постели?! Этого не объяснил. Как и их поцелуй в губы.

Забавно: встречаются отец и сын, а говорить не о чем, нет порыва, хотя они знают, что скоро расстанутся, жизнь не вечна. И опять намек, что отец спал со своей невесткой. Но такой глухой намек (намек пуританина), что это повисает вопросом без ответа.

В сцене отца и сына есть внутренний конфликт, и она живая, за обоими интересно наблюдать, а сцены жены и внучки, отца и дочери монотонны.

Жестокая старость: в 86 лет отец говорит 60-летнему сыну, что он ничтожество, и его презирает. В глазах сына слезы, и этот крупный план, потрясающий по боли.

«Жизнь сама по себе ритуал».

А в следующей сцене сына и бывшей его мачехи – сын улыбается радужно, а говорит об отце с ненавистью, бессильной, привычной, не вкладывая в это страсти. Это по-человечески так страшно. Но как искусство не потрясает. От ума впечатление приходит в сердце. Тут слезы, как на «Земляничной поляне» не брызнут.

Слишком жесткая конструкция, как сказал Кама о Кочергине.

Искушение внучки дедом: уезжай от отца, живи, несмотря ни на что. Она принимает свое решение, не признав ни отцовского, ни дедовского.

* * *

Иногда мне кажется, что я проживаю судьбу (по типу) 70-сятников, хотя формально к их поколению не принадлежу. Но так уж получилось, что в профессии я больше всего сталкивалась с ними и они меня признали, как профессионала. Что я имею в виду? Что все достается поздно, приходит, но с запозданием, и за все надо платить так дорого.

Каму в этом месяце наградили «Хрустальной Турандот» за «Зукко». По-моему, это четвертая или пятая «тетка» у них с Гетой на двоих. А осенью их обоих наградят «за выдающийся вклад» на «Золотом софите» – премией Товстоногова – как товстоноговских учеников. После этого, в общем, больше ничего и не надо. Гармония поколений восстановлена.

19 июля

Дневники Д. Шварц (ленинградский театровед, 1921–1998). Прочитала с большим удовольствием. Таня Ткач (советская и российская актриса театра и кино) мне подарила.

Единственное, что смутило, – 200 стр., т. е. треть книги, если не больше, – это ее довоенные девичьи дневники. А она, оказывается, была театральной «сырихой», абсолютно бескорыстной, как и все ее подружки. Но совсем безумные. Все эти их «охоты» за актерами, вылавливания их у служебных подъездов – конечно, примета времени, но есть в их инфантильной настойчивости какая-то противность. Слишком много повторов, монотонно. А временами и глуповато написано. Хотя… а мои дневники в 16 лет не глуповатые? И позже, пожалуй, глуповатые. Не случайно сама Д. М. в одном месте пишет, что молодость – это пошлость. В определенном смысле – да.

* * *

В. Соловьев. Не наш, а американский, приятель Бродского. Прочла все его тексты про И. Бродского и С. Довлатова. Много точных и подробных наблюдений. Про Довлатова пустовато и без любви (приводит в тексте его записки и записи на автоответчике, иногда совсем никакие, бытовые – не о чем писать?). Мол, посмертная слава его все-таки несоизмерима с талантом. Про Бродского взялся писать, видимо, не без корысти, хотя всячески от корысти открещивается, но не забывает «потопить» по дороге других вспоминателей. Пощадил, по-моему, только А. Сергеева (русский поэт, прозаик, переводчик 1933–1998). Забавно, что сделал героиней и собеседницей Б. в своем романе молодую девицу. Это дало ему возможность быть поразвязнее и пооткровеннее, позволить ей (себе) критику в адрес поэта-памятника.

Но какое же многословие! Сколько экивоков, отступлений, кручений на пупе и на одном месте, бесконечная рефлексия, безмерная ирония, вот уж человек – жертва советского режима. Психика самокопания, желание все объяснить – достоевщина, Питер и советская власть. Вот такой конгломерат.

Что сильно – это уничтожение А. Кушнера. Поймала себя на том, что я в его мелкость поверила. Он мне никогда не нравился.

Хотя для того, чтобы поверить, не обязательно, чтобы это была правда. Надо писать и сильно ненавидеть. Ведь и после книжки «Анти-Ахматова» какой-то злобной дурочки (хотя, я ее не дочитала, скучно, и тоже кручение на одном месте, повторы) спотыкаюсь на ее стихах и упоминаниях (а в связи с Б. их полно). Осадок остался, непогрешимость ушла.

* * *

В воспоминаниях Э. Бабаева (российский литературовед, 1927–1995), моего педагога по МГУ, нашла про Ахматову. Когда ехала в Ташкент, в поезде подошел какой-то человек и повинился за свою статью о ней, написанную в 20-е годы. «Тогда можно было все писать», – сказала она. Серебряный век у нас вряд ли повторится, а вот это «можно было все» уже имеется.

Бабаева у нас на курсе обожали, хотя я не знала про его другую жизнь, узнала гораздо позже. Всегда был печален, ставил хорошие оценки на экзаменах, но перед ним было стыдно, когда чего-то не знал.

Впервые узнала, как круто обошлась с ним Н. Я. Мандельштам (русская писательница, мемуарист, лингвист, преподаватель, 1899–1980, жена Осипа Мандельштама, русского поэта, прозаика, эссеиста, переводчика и литературного критика, одного из величайших русских поэтов XX века). Т. е. попросту использовала и выбросила. (Хотя сначала даже написала завещание, с авторскими правами, в его пользу.) Про ее гениальную «формулу» вспомнила его первая жена, Л. Глазунова. Еще в детстве Н. Я. дружила с девочкой, а потом девочка исчезла. Когда родители спросили ее, где подруга, она ответила: «Я ее износила». Сколько же я знаю таких людей. Надо бы перечитать Н. Я.

* * *

Для Р. Туминаса и тех, кому не нравится поленица в доме Фамусова. 1971 г. «Валентин и Валентина». Фокин – Боровский. Сетки кроватей поставлены на попа и изображают клеть лифта, а велосипедный звонок изображает дверной. И никому в голову не приходило спросить – почему, хотя тогда опыт общения с метафорическим театром был меньше.

* * *

«Кому на Руси жить хорошо». Жена Ю. Авшарова. Славянская академия.

Неловко. Я позвонила ему отчитаться. Она звонила мне и, как девочка, трепетала от моих слов. Идею – переложить на диалоги поэму Некрасова, добавив, вкрапив туда другие стихи – я бы застолбила как ноу-хау. Богатая идея. А они еще поют и подтанцовывают. Всех можно показать, приучить и к индивидуальной работе, и к слушанию ансамбля. Но по большому счету, мне не понравилось. Режиссерски слабо. Из двадцати, а то и более, детей, способными показались только двое-трое. Очень много некрасивых, неинтеллигентных лиц, даже нелепых фигур. Жанр понижен, мелодрама, а не драма, а там, где драма, идет голый пафос или умильность. Внутреннего действия нет. Голосов хороших богатых нет. Говорят руками. Странно произносят текст – ударяют все слова, но не так, как у Толи (Васильева), а от превратного представления о том, что такое выразительно. Не зная, какое слово выделить, все произносят «выразительно», а выходит беспомощно. Вместо русскости декоративность.

19 июля

«Шарманка» А. Платонова, реж. М. Ефремов, «Современник».

Обидная неудача. Придумано важное и сложное: декорация (Е. Митта), общий тон, способ существования. Это не фарс, не издевка, это дивный «примитив» Платонова и русский абсурд, русская абсурдистская пьеса. Вспомнился Маяковский, его «мистерия-буфф», это тоже оттуда. Слева высоко – экран, на котором сначала солнечное затмение, а потом в течение всего спектакля – всякие земные страдания и катаклизмы, войны и т. д. Много мелких, но точных вещей найдено, но нет самого главного – смысла. Какого черта М. Е. достал это с полки и стряхнул с этой неважной по форме (по крайней мере) пьесы пыль. Это и не пьеса, а так, разветвленная экспозиция, наброски картин «нового мира». Что случилось – как говорит Гета. Ты зачем нас собрал? Ты чего хотел этим сказать? Текст выглядит бессмысленным.

Думала, в первом акте голова оторвется от скуки. Люди начали уходить минут через 20. Мы с Таней (приятельница) ушли в антракте. Мне вдруг стало дико жалко тратить на это еще полтора часа.

20 июля

«Пиковая дама» Л. Михайлова (советский и российский оперный режиссёр и театральный педагог). Стасик (Театр им. Станиславского и Немировича-Данченко).

Как сказала Ира Горбунова (пресс-секретарь театра), восстановили только остов, но понять, что это было тридцать лет назад (спектакль закрывали вместе с парижской «Пиковой» Любимова), можно. И это правда. Понять, почему цензура цеплялась, непонятно.

Может быть, потому что общее ощущение имперского холодного равнодушного к судьбе Германа и Лизы города ощущается все время. Особенно во втором акте, где бал-маскарад, где будто оживают статуи Летнего сада, а хор в белом напоминает выступающий из стены античный барельеф. Вообще массовые сцены очень живописны.

То, что с началом увертюры начинается действие (выходят и посреди сцены садятся Графиня, Герман, Лиза и Елецкий), тогда, видимо, выглядело революционно. То, что финал идет на абсолютно пустой (все игроки уходят), освещенной сцене, даже ошеломляет.

Фокус с Графиней эффектный. Пока Герман поет, призрак графини проходит на заднем плане. Провожая ее глазами, Герман раскидывает руки, допевает арию, а, когда снова складывает руки на груди, за его спиной в кресле оказывается Графиня и начинает петь («женись на Лизе…»).

Странное оформление. По тем временам попросту авангардистское (Н. Золотарев). Завышенный горизонт, отчего кажется, что город на заднике (угадываются очертания Исаакия, Адмиралтейства, Петропавловки, Александрийского столпа, улиц с горбатыми мостиками) то ли плывет, то ли падает. То ли город, то ли его отражение в воде. Промежуточные (между картинами) занавесы (скорее, даже ширмы) расписаны абстрактно. Основной тон – бело-серо-черный, будто в дымке туманной. И в финале, в этой дымке, два александрийских ангела, крыльями спиной друг к другу, белый и черный. И эта пустая распахнутая залитая солнцем сцена – трагическое ощущение и тоска.

21 июля

Говорили с Гинкасом по телефону. Я его поздравила с «Турандот» и премией Товстоногова «за вклад», его и Гетин. Сказала, что после этого уже ничего не нужно. Он явно в хорошем настроении, на подъеме. Хорошая полоса пошла. А. Ю. Герман (советский и российский кинорежиссёр, сценарист, актёр и продюсер,1938–2013) пригласил их на юбилей, 29-го празднует, они едут в Питер. Обсудили с ним ретроспективу Бергмана. Сошлись на том, что «Сарабанда» – «это для него сериал». «Но как актеры играют! Грандиозно». Его просили что-то сказать по Культуре перед ретроспективой, но он отказался. «Ну, какой я специалист по Бергману». «Вот и рассказывают теперь неизвестно кто, а вы бы рассказали о своих собственных ощущениях. Эмоционально». У Геты в среду очередная операция. Сказал, что на даче еще лучше, чем в прошлом году. Зазывно. Но мы договорились, что я сначала что-то сделаю, чтобы им показать.

«Травиата» Тителя. Стасик.

Так я скоро стану заядлой меломанкой. Спасибо Ире Горбуновой. Удовольствие невероятное. Все-таки то, что я мало сейчас слушаю музыку дома (и уж давно не пою, разучилась, и не танцую), это тоже настроение портит. А тут, я после спектакля, шла домой какая-то оглушенная и невосприимчивая к уличным шумам. Витала в облаках – тот случай. Все-таки Верди – самый мелодичный оперный композитор. Или самый попсовый. Что ни ария, то шлягер. На «Пиковой» мы с Таней еле-еле насчитали четыре.

* * *

«Подчас человек определяется тем, что у него можно отнять». Слова героя Р. Плятта (советский актер театра и кино, 1908–1989) из «Ольги Сергеевны» (телевизионный восьмисерийный фильм режиссёра Александра Прошкина, поставленный по повести Эдварда Радзинского). Хорошие слова.

23 июля

«Заяц. Love story», реж. Г. Волчек. «Современнк».

Очень неплохая мелодрама Н. Коляды. (После «Гамлета» я к нему потеплела, одно сильное впечатление перебило ужасное – после «Русской народной почты».) Встреча через 30 лет двух супругов и актеров. Есть и элемент детектива, запутанной интриги. И комедии, конечно. История про любовь, одиночество, проигранное время, несостоявшуюся творческую судьбу. В общем, есть все, чтобы сделать хороший, крепкий психологический спектакль. Но В. Гафт и Н. Дорошина поставлены в трудные условия: они брошены на произвол судьбы и выплывают, как могут. Он – лучше, у него и опыт, и собственная ирония, он постоянно играл эти годы. Поэтому он разнообразнее, трогательнее, монолог Отелло читает просто прекрасно. Она – хуже, потому что много лет не играла и потому, что она, видимо, артистка дисциплинированная, но ведомая. Ей надо что-то подсказать. А режиссер подсказал так немного. Поэтому Дорошина играет на себе: с нутром, надрывом и бесконечными слезами, честно, но это не слишком трогает. Сначала мне показалась ужасной идея выпустить ее в негритянском гриме и почти клоунском наряде (по пьесе она репетирует негритянку), но потом я поняла, что так лучше, чем натурально, чтобы разглядывали ее «возраст», второй подбородок. Хотя и грим, и костюм могли бы быть с бо́льшим вкусом. А тут – наружу прелестные, совсем девичьи ножки (спектакль начинается с того, что она делает зарядку и довольно ловко), и даже когда видна попка в черных колготках, это мило и аккуратно. В общем, достоинства выпятили, недостатки смикшировали, теперь бы и сыграть – как умели когда-то в «Современнике». Но…

Самый обидный вывод – Волчек уже не может поставить спектакль: предлагает такие неглубокие, поверхностные решения, повторяет прием (Дорошина начала монолог и, плача, пошла вдоль рампы), столько психологических поворотов пропускает, так бедна фантазия… Грустно.

Хотя зритель принимает спектакль бурно. В финале – цветы, аплодируют стоя. За актеров приятно, тут по старинке: народ любит своих героев. Ко всему прочему – пошлый бытовой павильон (номер в гостинице) сделан Н. Симоновым (спасибо Серебренникову за такое «приобретение»). Так оформлять уже в 70-х считалось стыдно. А как мог обыкновенную декорацию сделать Д. Боровский.

26 июля

«А не хотится ль вам пройтиться?» реж. И. Кваша.

Вот это поступок в духе истинного «Современника». Кваша эффектно отметил свой юбилей: собрал молодых актеров и сделал с ними 75-минутный (по минутке на каждый свой год) поэтический спектакль. Жаль, конечно, что стихи не равноценны – Бродский рядом с В. Тушновой или А. Барто, но дети, кажется, сами выбирали. И ясно, и про поэтов, и про детей, кто почем.

Оформлено стильно (Н. Голованов). Все в черном, но в разном, как «прозодежда». «Зеркало» закрыто занавесом, состоящим из белых непрозрачных створок. Сквозь них проходят актеры на авансцену. А когда створки подсвечивают, внутри видна музыкальная установка (рояль, контрабас, ударные), спектакль идет при живой музыке, что тоже симпатично. Стенки выложены кирпичом, как в молодежном клубе, справа – подворотня, на стене – чуть-чуть – граффити. Все в меру и со вкусом.

Больше всего понравился А. Смольянинов. Маленький, некрасивый, но столько обаяния, чувства, темперамента. И так по-разному читал – Маяковского, Бродского, Панченко и Багрицкого. Из мальчиков хорош был А. Хабаров (голос, мужская стать), зря они его потеряли (он ушел к Арцибашеву, как бы не опошлился). К сожалению, совсем не показался Е. Павлов, который так хорош у Туминаса: здесь – слабенький голос, маловыразительно. Из девочек лучше всех – Д. Фролова (уж не внучка ли?). Совсем неплохо – Я. Романова и Е. Плаксина (а у Туминаса – блестяще), неплохо и Д. Белоусова (а у Туминаса – тоже блеск). Хуже всех и даже стыдновато (может, потому что ее много и стихи неважные) – П. Рашкина: такие неважные данные, задавленный голосок, банальные реакции. Но – повезло девочке: играет в театре много. Видно, безотказная и упертая.

В целом – очень симпатичный спектакль.

29 июля

«Синее чудовище», К. Гоцци, реж. К. Райкин, Сатирикон.

Были вместе с Сандриком. Вышли счастливые, стоя на остановке троллейбуса, много смеялись вспоминая то или другое. По-моему, это будет успех. Костя сделал нечто подобное вахтанговской «Турандот».

И я, наконец, закрываю сезон.

1 августа

«Проделки Скапена» Мольера, реж. С. Голомазова. Театр на Малой Бронной.

А вот уже и открыла, не успев закрыть. Хотя – это премьера закрывшегося сезона. Неплохо, если смотреть на это сильно отстраняясь, (учитывая), что театр в ужасном состоянии (и рабочем, и техническом, и творческом), что это первая работа Сережи. Сделал явно коммерческий спектакль, люди смотрят, радуются и даже хохочут.

Неплохие идеи у С. Бенедиктова и В. Севрюковой. Но лукавство и изящество их оформления и костюмов не слишком взяты в расчет.

Мне было не смешно, потому что я пьесу знаю. И еще потому, что в недрах этого спектакля еле дышит, пока еще живет другой, недоразвившийся зародыш – умного и остроумного, интеллектуального спектакля, понятного при этом для всех. Голомазов пошел по пути Эфроса с «Тартюфом», но то ли остановился на полпути, то ли потерял интерес. Это чувствуется в атмосфере спектакля ясно. Ритм его – при том, что музыка бойкая и временами очень удачная, – катастрофически стоячий. Герой – «не тот человек» (какой-то А. Никулин, да еще и засл. арт.). Никакого обаяния, глаз не горит. Еле схваченная интонация простодушной игры мгновенно переходит в хамство (у Скапена) и манерность (у всех остальных).

Замечательны только дети – «на подтанцовках», Сережины студенты, кордебалет, слуги просцениума, играют сразу всё и мило это делают, «с посылом». Среди них – пара-тройка очень хороших, особенно один рыжий, играющий на балалайке джаз. Им и надо было дать главные роли. Или очень смешному В. Яворскому, у которого всего лишь эпизод, но срывающий аплодисменты.

Генка (Демин) в оправдание Сережи сказал, что тот, мол, так вложился в С. Перелыгина (первого исполнителя Скапена, который, поскольку пил и был буян, сначала подвел, а потом, бедный, и умер), что на нового Скапена сил не осталось. Извините. Кому какое дело? Во-первых, и Перелыгин (хороший, кстати, был актер) на эту роль не годился. Он, скорее, Молчалин, Смердяков, Буланов, которого он прилично играл. Но никак не Скапен. А во-вторых, пьеса называется его именем! Значит, если у тебя нет Скапена (на 200 % обаятельного! тут динамо-машина нужна, перпетуум-мобиле, Андрей Миронов, на худой конец, Гаркалин), либо законсервируй спектакль, либо поднапрягись. Жаль, не увидела А. Самойленко, он все-таки очень обаятельный и смешной (жаль, кудри свои шикарные срезал).

Прав В. Панков – про Голомазова: «Слишком мягок». Я бы добавила: как-то непонятно мягок, гибок, скользящ… Когда заканчивал ГИТИС, так блестяще играл в Стоппарде – Арье (Том Стопард автор пьесы, Евгений Арье режиссер) главную роль («Розенкранц и Гильденстерн мертвы»).

* * *

Прочла Открытое письмо Калягина Маринке Токаревой, в ответ на ее статью в защиту В. Семеновского и журнала «Театр».

* * *

Закончила читать В. Соловьева про Бродского. Никак не домурыжу А. Сергеева. Наверное, брошу.

3 августа

Умер 90-летний Солженицын. Эпоха отошла.

* * *

Чистые, как слеза, детские, по стилю и радости, воспоминания Капы Пугачевой. (Клавдия Васильевна Пугачёва советская актриса, известная по фильму 1937 года «Остров сокровищ». 1906–1996).

Сколько я пропустила в жизни.

* * *

Расшифровываю Каму и Гету. То очаровываюсь, то впадаю в уныние. Столько еще черновой работы. А получится или нет, непонятно.

5 августа

Вчера у Б. Бермана («На́ ночь гля́дя» – телепередача которая выходит на «Первом канале» с 19 июня 2006 года) был О. Табаков. Лешка Д. рассказал, что разговор был острый, вопросы заковыристые, Т. внутренне явно был раздражен, но, конечно, рассказывал, что все хорошо, и он не намерен обращать внимание на то, что говорят всякие 54-летние дамы. Боря уточнил: зрительницы? Нет, критики. Лешка спросил у меня, сколько лет В. Максимовой. Я-то думаю, что Т. говорил обо мне, (хотя мне еще нет 54-х). Когда ребята его спросили, что он будет делать после 2010 г., когда у него кончится контракт, он ответил уклончиво, мол, пока силы есть, все отдам на благо отечества.

6 августа

Была в ГИИ. Вышли наши «Вопросы театра», журнал, на хорошей бумаге, с картинками. Я угробила на него полгода, делала одна, а славу (и, подозреваю, деньги, если они будут) буду делить пополам. Все поздравляют: «Вы (sic!) победители!». Даже открыть, вчитаться не могу. Нет, хорошо…

* * *

«Чтобы прославиться, надо развенчивать чужие мифы, а не соглашаться с чужим мнением». С точки зрения Галилея это было и перспективно, и смело, и справедливо. В рамках нашей современной театральной ситуации, двусмысленно.

Для Камы: Воспоминания дочери Марлен Дитрих, «Галилей» Брехта.

Для Геты: Улицкая «Мой Шурик», Бруштейн…

* * *

У Бермана – Д. Дюжев. Наивный, так хочет выглядеть умно, взросло, понравиться, что сначала – страшно неловко, стыдно, хочется выключить, а потом даже проникаешься к нему симпатией и сочувствием. У Бори во взгляде читалось то же. Несложный артист. Все-таки за 30 лет, а мышление – 14-летнего. Беда поколения.

8 августа

Профессиональная привычка оценивать чужое заставляет вглядываться и в свою жизнь. (Тут Кама тысячу раз прав.) Но, поскольку жизнь далека от совершенства, начинаешь относиться к себе критически, сожалеть о несделанном, несбывшемся, пропущенном, упущенном, видеть сначала плохое. Настроение почти постоянно плохое или неважное, унылое (грех! грех!). В общем, как у Жванецкого: «Я не стал этим и не стал тем… Мой сын, я передам тебе свой опыт». Сижу, работаю, не могу не работать ни дня (как робот!), когда портится компьютер – ужас, истерика, когда приходится потратить день на беготню – пропащий день, но удовольствия работа не дает. Чем бы ни занималась – поденщина, ощущение бессмысленности. Чистая радость уходит – это мудрец Шейко говорит. Неужели это возрастное?

11 августа

С 8 августа продолжается война на Кавказе. Цхинвали, судя по репортажам, лежит в руинах, как Грозный 10 лет назад. Несколько дней назад прекратилось авиасообщение с Грузией. Так что наша поездка в Тбилиси, на юбилей Стуруа 28 сентября, почти нереальна. Таня Никольская сказала вчера, что Калягин с «Шейлоком» уже не едет. Нельзя провезти декорации. Как это все ужасно. А самое ужасное – что не знаешь, где – правда. Привычка не доверять официальным словам и ТВ заставляет скептически слушать русскую сторону. Молодые корреспонденты говорят очень агрессивно – и саркастически, когда рассказывают про Саакашвили. Он, правда, мне давно не симпатичен.

Внутри у меня смятение, как было в 1989-м, когда случился разгон демонстрации в Тбилиси. А я боялась поездки, но все-таки ее себе представляла, думала, поехать на могилы яюли и дедули… (Бабушка и дедушка Наташи похоронены в Тбилиси на кладбище Мухатгверди).

* * *

ТВ-центр. «Временно доступен» (еженедельное вечернее ток-шоу, создано в 2008 году). Передача Д. Диброва и И. Василькова. У них был Кама. Вроде бы соблюли все правила игры: один ведущий левый, другой правый, один интеллектуал, другой под дурачка косит. Но ток-шоу их выходит без руля и без ветрил. С одной стороны, приглашают персону, которую расспрашивают. С другой – заранее заготовлены вопросы других «звезд» про всякое. Т. е. интересуются мнением персоны. Так много натыкано, так скачут, что гость начинает торопиться, чтобы успеть сказать, а они не больно дают. Выходит суетливо. Но Кама во всем, что говорил, был умен, солиден, естествен. Куски из его спектаклей показали неудачные. Для тех, кто не видел, ничего не дают. Те, кто видел, расстроились бы: громко, шумно, агрессивно, а слов часто не разобрать. Кроме того, в Каму (да в любой серьезный спектакль), надо въезжать последовательно. В общем, поболтали, массу клише понакидали (от Василькова), попытались комплиментов витиеватых наговорить (Дибров). А зачем собирались? А поболтать.

13 августа

«Молодость без молодости» Ф.-Ф. Копполы (американский драматический кинофильм, снятый по мотивам одноимённой повести румынского писателя Мирчи Элиаде).

Сам – и продюсер, и режиссер, и сценарист. Не фунт изюма. В главной роли Тим Рот, который выглядит тут очень большим актером. Коппола вызывает уважение: оскароносец и миллионер, не мальчик, делает то, что, видимо, очень хотел. Явно в ущерб себе. Но какой замечательный фильм, сколько мастерства, философии, новации изображения по сравнению даже с самим К. По этому фильму надо учить. При этом – семь человек на сеансе, цена билета – 50 р. И никакой рекламы. Многие мои знакомые с недоумением спрашивают, откуда я его откопала.

История полуфантастическая: ученого-лингвиста, мечтающего написать книгу об общем корне всех языков и культур, 70-летнего старика, ударила молния, и он не просто выжил, но помолодел и многое «вспомнил». Фильм не дублирован, что замечательно (у нас сейчас это делают плохо), слышны разные языки, и это музыка, которую К. вплетает в фильм тоже. Когда герой видит сны, изображение переворачивается, и выясняется, что в нем таком тоже много красоты. Или кадры снятые лежа. Или суперкрупные планы: глаз, нос, рот. Как подробно и тщательно играет Рот старость. А когда он внешне молодеет, походка остается старческая, и как он классно это делает.

Фильм, конечно, не простой. И пересказать непросто, и четко выводы сделать тоже. Но как же активно он заставляет шевелиться мозги. А как не шевелить ими, когда герой и его двойник договариваются до такой страшной вещи, как: добро и зло не имеют значения, начало и конец, в сущности, одно и то же, цель оправдывает средства, чтобы вылечить мир от суеты нужна бомба – встряхнуть человечество. Какой же огромный масштаб взгляда на мир, как человек ничего не боится, ни о чем не заботится и не волнуется (повторы, длинноты, зритель не поймет). Он должен выговориться о главном.

15 августа

85 лет Э. Мамедову, зампреду ТВ при С. Лапине. Мои воспоминания по рассказам – иезуит, кагэбэшник, очень жесткий и циничный человек. Репортаж – как и про питерского Романова, умилительно-ласкательный. Фронтовик, разведчик, защищал рязановскую «Иронию судьбы», которую хотели обвинить в пропаганде пьянства (кто? безлично), защищал и «Семнадцать мгновений», объясняя, что врага надо показывать умным. Самые лестные эпитеты – от Э. Сагалаева и А. Лысенко (они-то, левые, наверное, при нем и начинали с комсомольским задором). В общем, просто передовик производства и стахановец, провозвестник перестройки. По всем каналам и статьям, и темам, такое впечатление, что идет реставрация застоя. Это называется «восстановление преемственности и традиции». Такого «восстановления», опять не творческого, а идейного, я не хочу.

* * *

Репортажи-отклики на войну в Южной Осетии самые что ни на есть наступательные и агрессивные. Абсолютно в духе Второй мировой. Документальные кадры – вот как гордо ехали грузины на войну, а потом трупы в развалинах, брошенная техника и комментарий – вот как трусливо грузины убегали с войны. Парад на улицах Тбилиси под красно-белыми флагами снят так, что ощущение: это какая-то очень агрессивная латиноамериканская хунта. Все тенденциозно. С их стороны тоже. Говорят, что Нани Брегвадзе сказала, что в эту страну больше ни ногой, а Буба Кикабидзе вернул России орден дружбы и отменил октябрьские концерты… Как же нас всех запутали.

19 августа

Наконец сдала работу для Министерства культуры, 10 экспертных заключений по государственным премиям. Довольно трудная задача. Когда что-то не рекомендуешь, чувствуешь себя цензором (атавизм советскости), но столько барахла выдвигают. Лишь бы отхватить премию. Одни это делают автоматически, как Табаков, другие политически, как, например, Брянский театр, выдвинувший спектакль про Чечню местного автора, типичную агитку – поделку, «идейно-выдержанную», безо всяких художественных достоинств. Режиссура ужасающая. А Табаков на все премии выдвигает своих людей. В прошлом году – выдвинул «Гамлета» Бутусова, только без Бутусова и Трухина, только Клавдия и Полония, Хабенского и Пореченкова. На этот раз – спектакль древнее «Гамлета» – «Белую гвардию», и тоже без режиссера С. Женовача, но со своим художником А. Боровским и своими актерами, опять Хабенским и Пореченковым (как же он хочет их обслужить!), Рогожкиной и Семчевым. Я-то пишу свое мнение, да кто к нему прислушивается. Я поддержала «Берег утопии» Бородина, В. Зельдина, В. Беляковича и А. Песегова (по совокупности: имеют право, пашут, любят пахать) – и все-таки пермского «Чонкина» М. Скоморохова. Видно, что материальные средства и техника театра ограничены, актерские таланты тоже скромные, но придумано талантливо и остроумно, перспективно. Не чета опусу Дашкевича-Кима-Оренова, получившему «Золотую маску».