Текст книги "Синдром отката"

– На носы надеты такие чашечки. От них отходят трубки.

Лакс слышал о таких приспособлениях, работая в кислородных лангарах, хотя ни одного не видел.

– Носовые маски, – объяснил он. – Мини-кислородная маска, не прикрывает рот. У них есть источник кислорода.

– Теперь понятно, почему они не затыкаются! – заметил Джей. Они с Сэмом запоздало сунули в уши «бананы» и подключились к видеостримам.

– Сью, Белла, – позвал Лакс, – можете посмотреть, что у них за спиной?

– Будет сделано! – отозвалась Белла. Лакс услышал, как со стрекотом разворачивается дрон.

– Отлично, Белла! – воскликнул Ильхам несколько секунд спустя. – На земле позади них стоит большой кислородный баллон, вроде тех, что бывают у сварщиков.

– Гопиндер, Рави! Когда начнем, постарайтесь оттянуть их подальше от баллона, – приказал Лакс. – Задайте им жару! В какой-то момент им придется снять маски. Сэм и Джей, кто из вас в лучшей форме?

– Думаю, что я, – ответил Сэм. – Джею кровь течет в глаза.

– Сэм, прикрывай меня слева, – приказал Лакс. – Джей, после того как начнем, постарайся обойти их с фланга и перерезать кислородные провода.

– Камнеметчики отходят! – сообщил Ильхам. – Встанут подальше от нас и будут кидать камни оттуда, где мы их не достанем!

– Джей! – крикнул Лакс и бросил Джею свой дхал.

– Спасибо, друг!

Этого Лакс уже не слышал. Именно в этот момент он – доселе передвигавшийся по полю со скоростью постояльца дома престарелых – стрелой помчался к шеренге Долбанутых, прыгнул вперед и бросился на их переднего бойца – судя по всему, лидера и звезду – на полной скорости, в том самом «прыгающем» стиле, над которым этот урод только что издевался. На каменистом поле, усеянном валунами, прыжки и скачки оказались как нельзя более кстати. Одновременно Лакс вращал шестом с такой скоростью, что он почти исчез из виду. Он с радостью заметил, что на такой высоте уменьшается сопротивление воздуха. Несмотря на внезапность и быстроту нападения Лакса, противник успел среагировать – отступил назад и перенес вес на одну ногу, выставив вперед другую. Лакс совершил движение, которое оттачивал в спортзале с восьми лет: пропустил шест у себя за спиной, а затем вынес вперед одним плавным движением, так, что все его тело, от подошв до торса и плеч, словно превратилось в рукоять этого оружия. Последние шесть дюймов шеста встретились с ногой противника, как раз под коленкой, – и треск раздался такой, что его, должно быть, зафиксировали сейсмографы в Пакистане.

Мгновение спустя раздался не менее громкий и яростный вопль. Противник бросился на Лакса. Но тот уже отпрыгнул назад, увлекая его за собой и заставив слишком податься вперед. В азарте противник перенес вес на раненую ногу, и та подогнулась под ним. Боец зашатался, пытаясь сохранить равновесие; кислородная трубка позади него натянулась, дернув голову назад, а затем маленькая маска слетела с носа и запрыгала в пыли. Все эти беды его отвлекли, заставили забыть об обороне, а Лакс был начеку и тут же нанес ему прямой удар в печень.

Второй парень с шестом попытался подойти слева, но с этого фланга его встретил Сэм. Англичанин и не пытался тягаться с этим мастером кун-фу: вместо этого бросился в сторону, заманив противника на опасную неровную почву, и дальше просто оборонялся, отвлекал его и сковывал. Сражался Сэм тростью: он перехватил ее посредине, так что одновременно отражал ею атаки, прикрывая плечо, и наносил короткие тычки набалдашником.

Позже, когда Пиппа нарезала и смонтировала ролик и Братство (вместе с полумиллионом новых друзей) смогло полюбоваться видеоотчетом о своей победе, стало ясно, что к этому моменту бой, в сущности, уже закончился. Гопиндер взял на себя еще одного Долбанутого и как раз задавал ему жару. В какой-то момент он подцепил его кислородную трубку концом своего шеста и просто сдернул с него маску.

Рави в этот раз сильно досталось. Ему не удалось нанести ни одного хорошего удара, и в конце концов он вынужден был отступить. Противник наступал – растянул на всю длину свою кислородную трубку и затормозил. Этот парень, как видно, сначала нацепил маску, а потом костюм, так что трубка проходила у него под одеждой. Он не мог освободиться, просто сдернув маску с лица.

Тем временем на левом фланге Сэм умудрился ткнуть своему противнику тростью в лицо и расквасить нос. От удара парень попятился, сел на землю и остался сидеть.

Похоже, он был в шоке – только поэтому не замечал, чем занят рядом с ним Джей. А Джей все это время пробирался к кислородному баллону. Время от времени в него попадали камни, и баллон звенел, словно экзотический тибетский гонг; это камнеметчики пытались достать Джея со своих позиций. Дхалом в левой руке Джей прикрывал окровавленную голову. На крышке баллона имелся вращающийся вентиль, а сбоку от него регулятор с двумя циферблатами. С низконапорной стороны регулятора торчало, словно молодая поросль, какое-то фантастическое переплетение Т– и Y-образных разъемов, соединявших баллон с добрым десятком отдельных кислородных шлангов.

Добравшись до баллона, Джей замер в недоумении. Чем же перерезать шланги? Но тут он заметил рядом большой плоский треугольный камень, похожий на наконечник стрелы, размером с таблоид и дюймов шести толщиной. Камень был тяжелый. Джей бросил дхал, поднялся, с большим усилием взвалил камень себе на плечи и оторвал от земли. На одну блистательную секунду занес его над головой – и решительным движением в стиле «Сейчас разрублю этот Гордиев узел!» опустил на регулятор.

На видео Джей после этого исчез в облаке пыли пополам с кислородом; тот со свистом вырвался из трещины в баллоне. Облако рассеялось, когда цилиндр начал вращаться, словно шутиха, посреди этого лунного пейзажа. Регулятор и поросль проводов по-прежнему висели на покореженной крышке. Трубка, ведущая к парню, который дрался с Рави, натянулась, боец хлопнулся на задницу, его немного протащило по земле к баллону, а потом костюм на нем разошелся и треснул, обнажив спину.

Долбанутые в беспорядке отступили. Братство пробежало немного вперед, сдвинув Линию метров на сто в пользу Индии, но остановилось и ретировалось, когда на горизонте появились новые китайские отряды. Силы были неравны, и для Братства это могло плохо кончиться; но индийские военные, наблюдавшие за схваткой издалека, поспешили им на помощь и зафиксировали новое положение Линии Фактического Контроля.

Пина2бо

Руфус наслаждался тишиной на ранчо.

Верно, каждые восемь минут горы сотрясал звуковой удар. К этому оставалось только привыкнуть. Но после удара наступала глубокая, всеобъемлющая тишина. Снаряд, раскрыв свой асимметричный парашют, мягко скользил над гладью Рио-Гранде. Когда ему оставалось не больше ста футов до земли, пересекал реку. К этому моменту каждый снаряд уже автоматически направлялся к предназначенной для него сети уловления. Когда Руфус только приехал сюда, рабочих сетей было четыре и еще четыре готовились к работе. Их развесили на всем протяжении новой дороги, ведущей на плато – вершину столовой горы, возвышающейся над озером на несколько сот футов.

Каждая сеть была квадратной, размером в половину футбольного поля. Ее подвешивали за четыре угла на стальные опоры пятидесяти футов высотой, вделанные в бетонные основания. Подъемное устройство едва ли могло быть проще: на верхушке каждого столба имелся шкив и протянутый через него стальной кабель. Один конец кабеля крепится к углу сети. Второй проходит по всей длине столба до земли и соединяется с лебедкой. Когда все четыре кабеля натянуты до упора, сеть висит над землей плоско, как крыша, чуть прогибаясь в середине, но нигде не опускаясь ниже тридцати футов.

Каждый пустой снаряд, возвращающийся из путешествия в мексиканское воздушное пространство, нацелен на определенную сеть. Если нет ветра (и если прислушаться), можно различить в вышине слабый шелест парашютного шелка или пение строп. Когда снаряд оказывается над центральной частью сети, включается механизм, с едва слышным щелчком отбрасывающий парашют: перекувырнувшись раз или два, снаряд падает и соскальзывает в ячеистую воронку в центре сети, оказавшись так близко от земли, что его можно потрогать. Ветер уносит смятый парашют, словно клуб дыма. За ним едет на внедорожнике команда «охотников за парашютами», находит, где он упал на землю, и запихивает в мешок. Тем временем другая команда, так называемые сетевики, опускает с помощью лебедок один или два угла сети. Когда снаряд оказывается на земле, просто подкатывает тележку и грузят его туда. К этому моменту своего жизненного цикла, лишившись поддона, носового конуса, парашюта, израсходовав весь запас серы, снаряд становится относительно легким, так что с ним без труда управляются двое.

Все, что снаряд утратил по пути, постепенно возвращается из стратосферы. Сам снаряд между тем охлаждают, очищают от остаточных паров SO₂. Сетевики везут тележку к грузовику с прицепом, стоящему наготове неподалеку, закатывают на прицеп. Потом берутся за лебедки и снова натягивают сеть. Когда прицеп наполнен использованными снарядами, грузовик трогается в путь – на север, к одной из построек вдоль дороги, аркой огибающей Пина2бо. Там каждый снаряд осматривают, подновляют и отправляют пустым в Пина2бо, где он становится в очередь на следующий полет. Горячей жидкой серой его заправляют в последний момент, прямо перед выстрелом.

Тем временем на другом прицепе копятся мешки с парашютами. Когда этот прицеп наполняется, парашюты уезжают с ранчо по шоссе на Эль-Пасо, переправляются через реку и оказываются в Хуаресе, где их разгружают на макиладоре[69]69
  Промышленное предприятие, использующее дешевую рабочую силу. Чаще всего термин применяется к сборочным предприятиям в Мексике, находящимся вблизи от границ США и ориентированным на Соединенные Штаты.


[Закрыть] с кондиционированием. Там Руфус не был, но ему показали видео. Рабочие в белых комбинезонах извлекают смятые парашюты, раскладывают на огромных чистых столах, проверяют на предмет скорпионов, извлекают из них колючки кактусов, штопают дыры, а затем аккуратно складывают, готовя к новому использованию. В должное время они отправляются обратно на «Летящую S» и воссоединяются со снарядами.

Еще две категории рабочих составляют «ловцы поддонов» и «охотники за конусами». Задачи их и схожи, и кое в чем различны. Сразу после выстрела снаряд отбрасывает поддон, прикрывающий нижнюю часть снаряда во время его прохождения по стволу. Изготовляются поддоны из керамического материала, жаростойкого, легкого и достаточно прочного. По большей части они падают на землю в радиусе пары сотен метров от Шестиствольника. Почти вся эта территория затянута сетями с вплетенными в них полосками ткани, выполняющими много функций: они и дают тень, и обеспечивают приватность, и защищают территорию от низколетящих дронов. Легко догадаться, что большая часть работы ловцов связана с этими сетями. Если дует ветер, все поддоны падают в одном и том же месте. Как правило, удаляться от Шестиствольника больше чем на полмили ловцам не приходится.

Носовой конус снаряд сбрасывает на гораздо большей высоте. В зависимости от ветра, конус может приземлиться где угодно на территории ранчо. Многие из них просто теряются. Предполагается, что конусы биоразлагаемые – хотя в пустыне Чиуауа едва ли найдется столько «био», чтобы хоть что-то разложить. Вплоть до разрядки аккумулятора конус посылает радиосигналы. Ярко-оранжевый цвет позволяет заметить его с дрона, а какие-то умники из «Уайт Лэйбел» сварганили компьютерную программу обучения, помогающую компьютеру распознавать конусы на снимках с воздуха. Эта информация передается команде охотников за конусами в геокостюмах и очень помогает им в работе.

При непрерывной стрельбе каждые семь с половиной минут Пина2бо запускает сто девяносто два снаряда в сутки – следовательно, примерно такое число конусов падает на землю каждые двадцать четыре часа. Большинство охотников за конусами мексиканского происхождения, многие прежде батрачили на фермах, где им платили сдельно по числу собранных яблок или головок цветной капусты. Мотаться на внедорожнике по пустыне и «собирать урожай» им даже привычно – хотя и повеселее, и поопаснее. Лучшие охотники, работая командой из двух человек, собирают до двадцати конусов в день – а по мере того как осваиваются со своей работой и учатся разным хитростям, это число растет.

Руфус, который первую неделю на ранчо просто катался по территории и осматривался, в какой-то момент решил сесть с бумагой и ручкой и прикинуть масштаб всего предприятия. На плато над Рио-Гранде обычно работали две пары сетевиков – бегали от сети к сети, в зависимости от того, где упадет следующий снаряд, – и три пары охотников за парашютами. Всегда стояли наготове один или два грузовика с прицепами, и на каждом водитель. Ловлей поддонов мог заниматься и один человек. В светлое время суток по ранчо колесили охотники за конусами – может быть, восемь пар. Сколько упаковщиков работает в Хуаресе, Руфус не знал.

Имелись на Пина2бо и рабочие места, более типичные для нефтяного бизнеса и связанной с ним химической индустрии. Разгрузка с самосвалов и выплавка серы – детская игра, этим занимаются в основном роботы. Природный газ поступает по трубам из колодцев, находящихся где-то на территории ранчо, и либо отправляется прямо в стволы, либо на перерабатывающий завод, где производят водород (и, как побочный продукт, сажу). Завод большой и серьезный, однако, как и все новые предприятия, тоже почти полностью автоматизирован: управляют автоматикой несколько инженеров из того же помещения под названием «Центральный», откуда командуют Шестиствольником. Весь процесс подготовки снарядов, когда требуется нахлобучить на снаряд конус, пристегнуть снизу поддон, укомплектовать сложенным парашютом, заполнить горячей серой и загрузить на подъемник, тоже выполняют роботы. Так что одной из неожиданностей для Руфуса в первые дни работы, когда он со всем здесь знакомился, стало то, как мало, в сущности, людей обслуживают сам Шестиствольник.

Таков был основной рабочий персонал Пина2бо. Добавьте к нему еще нескольких управленцев, присматривавших за тем, как идут дела в Хьюстоне. Все прочие занимались жизнеобеспечением и поддержкой. Ранчо находилось так далеко от всякого жилья, в таких неблагоприятных природных условиях, что с тем же успехом могло располагаться на Марсе. Так что «жизнеобеспечение и поддержка» включали в себя что угодно. Откуда привозить еду для рабочих? Где заправлять машины? Что делать, если кому-то понадобится врач? Совсем не то что в каком-нибудь городском учреждении, где все это можно найти на соседней улице! Однако для нефтяных месторождений, куда рабочие обыкновенно приезжают на вахту и месяцами живут во времянках вдали от цивилизации, положение дел вполне привычное. Так что вспомогательный персонал Т. Р. набирал в компаниях, работающих с нефтяниками. Руфус догадывался, что количество основного и вспомогательного персонала соотносятся примерно как один к одному. Разумеется, за исключением охраны: формально она тоже относилась к «жизнеобеспечению и поддержке», но в действительности по множеству основательных причин составляла отдельное и независимое подразделение.

В целом по своей структуре Пина2бо напоминало нефтяную скважину в Пермском бассейне[70]70
  Крупный нефтегазоносный бассейн в Техасе. Не имеет отношения к городу Пермь; свое название получил от пермского периода.


[Закрыть], в Северной Дакоте или еще в каком-то подобном месте; иными словами, работали здесь в основном одинокие молодые мужчины, которые жили в трейлерах и ездили на пикапах. Трейлеры кучковались несколькими кластерами вдоль Арки – так называли дорогу, охватывающую Пина2бо с севера: начиналась она примерно на «девяти часах» к западу, оканчивалась на «четырех часах» к юго-востоку, и проходила по территории, на которой от звуковых ударов уже не тряслось все вокруг. Недостающей южной части Арки, «от четырех до девяти», видимо, так и суждено было остаться недостающей – из-за гор и Рио-Гранде. Так или иначе, рабочих поселков здесь было три. Два населены исключительно холостяками. Располагались они на концах Арки, так что именовались попросту Девятый и Четвертый. В третьем поселке можно было встретить и женщин, и семьи с детьми. Он назывался Полуденным, или Полднем, – и располагался на перекрестке Арки с основной дорожной/железнодорожной артерией, соединяющей Пина2бо с внешним миром.

В этом-то мире, словно государство в государстве, вела свою тайную жизнь служба безопасности – для Руфуса подразделение загадочное, каким оно, видимо, и должно было быть. Для начала Т. Р. заключил контракт с крупной международной компанией, которая, как понял Руфус, отслеживала и устраняла угрозы на дальних подступах: мониторила Интернет, просматривала снимки окрестностей, вела частные расследования. Еще одна фирма поставляла охранников, выполняющих обычные для любого большого предприятия задачи: патрулировать территорию, проверять документы у ворот, отвечать на тревожные звонки. Девяносто девять процентов работы охранников не требовали ни серьезной физподготовки, ни принятия решений и не предполагали риска. Их работа состояла в том, чтобы демонстрировать свое присутствие и, если что, звонить в полицию. Такие охранники носили коричневые шляпы.

За оставшийся один процент операций, по большей части странных, дорогих и опасных (в разных сочетаниях и пропорциях), отвечали сотрудники компании, основанной самим Т. Р. и носящей простое и броское название «Черные шляпы». Руфус стал одним из них. Насколько он мог судить, «Черные шляпы» напоминали скорее французский Иностранный легион, чем подразделение «Морские котики». Народ здесь был пестрый, из самых разных мест. Встречались, конечно, и обычные бывшие спецназовцы США; но многие говорили по-английски с акцентами, каких Руфус никогда не слышал. Он в таких вещах не особо разбирался, но был уверен, что кое-кто здесь приехал из Южной Африки: слышал, как эти ребята говорили по телефону на языке, очень похожем на тот, на котором общались Саския, Виллем и Амелия, и догадался, что это африкаанс. Однако все они были белыми, все отлично говорили по-английски.

Руководил «Черными шляпами» американец лет шестидесяти (впрочем, судя по физической форме, добрую половину из этих шестидесяти он провел в отжиманиях и на турнике), которого все звали Полковник Тейтум. Разумеется, в армии он не служил: Полковник было скорее почетным прозвищем. Он был белым техасцем, но не из тех, что ненавидят цветных, а если и ненавидел, значит, во время беседы с Руфусом сумел взять себя в руки. Очевидно, Т. Р. ввел Полковника Тейтума в курс дела, и они вполне друг друга поняли.

Беседа проходила в кабинете Тейтума, в оперативном центре «Черных шляп» – железобетонном здании, наполовину утопленном в землю, вблизи пересечения Арки с основной дорогой. Пожалуй, верно было бы назвать это здание бункером. Однако то же название вполне подходило половине других построек на ранчо – массивных, бетонных, большая часть которых находилась под землей, так что разница между бункером и любым другим строением была здесь довольно расплывчатой.

Тейтум, как и другие в его подразделении, одевался в то, что легко могло сойти за внутренний слой геокостюма. Внешние компоненты костюма висели в его кабинете на вешалке, постоянно подключенные к розетке, чтобы костюм можно было надеть в любой момент. Рядом стоял узкий и высокий стальной сейф, очевидно, оружейный. Те части костюма, что были на Тейтуме сейчас, по большей части выглядели как обычная одежда военного покроя. Такое легко найти в обычном магазине, в самых разных стилях и вариациях. Все в подразделении Тейтума, по понятным и разумным причинам, предпочитали пустынный камуфляж. Сам он тоже не был исключением. Так что Руфус чувствовал себя здесь словно на собеседовании перед отправкой на Ближний Восток.

– Вы не мой подчиненный. Вы и еще пара консультантов отчитываются напрямую перед Т. Р. Однако вы в моем подразделении, и не хотелось бы, чтобы из-за какого-то недоразумения вас подстрелили, так что давайте поговорим о том, как у нас все устроено, – так начал Тейтум после того, как они с Руфусом обменялись кратчайшими приветствиями.

Устроено все оказалось так: по всему ранчо расставлены камеры, подсоединенные к высокотехнологичной системе распознавания образов. Система распознает объекты в форме человека, движущиеся по территории, и проводит IFF. Это сокращение Руфус помнил из армейских времен: оно означает «Identification: Friend or Foe»[71]71
  «Идентификация: друг или враг» (англ.).


[Закрыть]. При достаточно четком изображении опознать своего удавалось по лицу, однако чаще изображение бывало нечетким; к тому же на глаза машине постоянно попадались люди в геокостюмах. Так что всех сотрудников просили, выходя на улицу, надевать идентификационное устройство под названием «иффи» – нечто среднее между бейджиком и радиомаяком, какие обычно устанавливают на самолетах, чтобы диспетчеры отличали сигнал одного самолета от другого. Находиться без иффи можно лишь в здании, где имеется стандартная охрана на входе. Всякому же, кто бродит по территории, необходим включенный и бесперебойно работающий иффи. Едва система обнаруживает на территории гуманоидную форму жизни, не снабженную иффи, – высылает к ней дронов, а по пятам за дронами мчатся «Черные шляпы». Разумеется, иффи есть у всех сетевиков, ловцов парашютов и так далее.

Что касается людей – касается и дронов. Руфус может запускать свои дроны куда пожелает, но все они должны быть зарегистрированы, на всех установлены радиомаяки.

– Т. Р. с большим восхищением отзывался о вашем умении обращаться с дронами, – сухо заметил Тейтум.

Руфус кивнул, подавляя улыбку при мысли о том, на что была похожа эта беседа.

– Он даже назвал вас…

– Дрон-рейнджером. Знаю, сэр.

– Что ж, в таком случае предоставляю вам самому внести в свое оборудование все необходимые изменения.

– Да, сэр.

– Т. Р. сообщил, что жить вы будете в собственном трейлере на самообеспечении. Парковать трейлер можете где хотите.

– Вы имеете в виду, и в Девятом, и в Четвертом, и в Полдне?

– Я имею в виду, абсолютно где хотите. Конечно, в названных вами местах жить удобнее.

– Да, сэр.

– Каким оружием пользуетесь?

– До недавнего времени я профессионально охотился на диких свиней, – начал Руфус. – В первом приближении свиньи похожи на людей.

Выражение «в первом приближении» он почерпнул от Аластера и теперь не без гордости его употребил.

– Так что, – продолжил он, – по большей части…

– Ваше оружие предназначено для убийства людей. Военное оружие. Понятно.

– Да, сэр. С ним проще.

– Ясно.

– Но всего три единицы. Автомат Калашникова. Винтовка с инфракрасным прицелом. И добрый старый девятизарядный «глок».

– Ничего необычного? Ничего полностью автоматического?

– Нет, сэр.

Тейтум кивнул.

– Мы выдадим вам радиопередатчик, работающий на шифрованном канале. Впрочем, честно говоря, почти везде здесь есть сотовая связь, и она обычно надежнее.

Осторожный вопрос Тейтума, нет ли среди его оружия чего-то «необычного», напомнил Руфусу о том, что стоит поднять тему, уже некоторое время его занимавшую. Дорога от Коталлы до «Летящей S» была долгой, Руфус о многом успел подумать – и в конце концов позвонил в Даллас адвокату Карлосу Нооме, полумексиканцу, полукоманчу, с которым познакомился в армии, где Карлос отрабатывал свой студенческий кредит военным юристом. Теперь он работал в фирме. Дал Руфусу несколько дельных советов, еще когда тот делил имущество с Мэриел, и потом, когда организовывал собственный бизнес. Поболтав несколько минут ни о чем – «как делишки, как детишки», – Руфус без обиняков рассказал Карлосу о том, что происходит на ранчо «Летящая S», и о собственной роли.

«Я смотрю, тебе без приключений не живется!» – сказал Карлос, а затем пообещал навести справки и подумать. Это заняло чуть больше времени, чем ожидалось – Карлосу пришлось посоветоваться с коллегами, хорошо знакомыми с Федеральным агентством авиации и его правилами. Но вчера Карлос позвонил и ввел Руфуса в курс дела.

– Теперь насчет законности… – начал Руфус.

– С вами официально подпишут контракт, на ваше имя, – пожал плечами Тейтум. – Но это не ко мне.

– Да, сэр, разумеется. Это понятно.

– Тогда в чем вопрос? – спросил Тейтум.

Руфус на мгновение высунул язык, но тут же вспомнил о хороших манерах и его убрал.

– Я говорю в целом о том, чем занимается Т. Р., что обеспечивает и вам, и мне работу. Насколько я понимаю… – тут он мог только повторить услышанное по телефону от Карлоса Ноомы, – законов, запрещающих Т. Р. делать то, что он делает, не существует.

– Если бы вы встретили лично кого-нибудь из наших законодателей… – начал Тейтум.

– Не имел удовольствия.

– Скажем так: такие вещи, как Пина2бо, выше их понимания. Тем более им в голову не придет изобретать против Пина2бо какой-то специальный закон.

– Понял. Ясно, – ответил Руфус. И снова процитировал Карлоса Ноому: – И даже если бы они попробовали, вышло бы ограничение в правах.

– Рэд, понятия не имею, о чем вы.

– Эти тонкости объяснил мне мой друг-адвокат. Конгресс не может принять закон, направленный против одного конкретного человека. Это называется «ограничением в правах» и запрещено Конституцией. Можно издавать только законы общего характера, запрещающие ту или иную деятельность. И даже тогда Т. Р. сможет протестовать, заявив, что это слегка замаскированное ограничение в правах.

На лице Тейтума по-прежнему читалось полное непонимание.

– Звучит отлично. Так что вас беспокоит?

– Ну, Т. Р. все-таки нарушает правила ФАА и, возможно, что-то еще.

– Верите или нет, но он получил у них разрешение.

– На запуск моделей ракет из детского ракетного клуба.

– Верно, и разрешение ему выдали.

– Потому что не знали, что он собирается делать на самом деле, – уточнил Руфус. – Но теперь, когда знают…

– Возможно, лишь вопрос времени, когда они отзовут разрешение, – согласился Тейтум. – После этого дальнейшие операции на Пина2бо станут нарушением правил ФАА.

– Ясно, сэр. Об этом я тоже спросил своего друга-адвоката, и он посмотрел законы. За нарушения правил ФАА полагаются штрафы.

– Я об этом слышал вот что, – заговорил Тейтум. – На земле у них – у ФАА – никакой реальной власти нет. Могут только подать на тебя в суд и, если выиграют дело, слупить штраф. Причем не слишком большой, там есть ограничения. Насколько я понимаю, у Т. Р. есть юристы, и они держат порох сухим именно для такого случая. Знают, как затянуть процесс так, чтобы ФАА годами не вылезали из судов. А если Т. Р. и присудят штраф – он просто подпишет чек.

– Значит, эти расходы включены в стоимость дела?

Тейтум кивнул.

– Но к тому времени Пина2бо проработает уже пару лет, и всем станет очевидно, какую мы приносим пользу.

– А случайно поразить самолет наши снаряды не могут, потому что…

– Потому что Шестиствольник стоит неподвижно. Какой пилот в здравом уме, увидев такую штуку, полетит прямо над дулом? А может, ФАА просто выпустит предупреждение, объявит нашу территорию бесполетной зоной.

Руфус кивнул; на мгновение его отвлекла мысль о том, что такой снаряд может сделать с самолетом, если в него попадет.

– Значит, что касается наших обязанностей…

– Прежде всего, – ответил Тейтум, – все, что мы с вами здесь делаем, совершенно законно, если вас это беспокоит. На курок Шестиствольника жмем не мы. Мы просто охраняем частную территорию. Во-вторых, самый для нас худший сценарий – это если правительство наложит на Т. Р. огромный штраф, он разорится и не сможет больше нам платить. Что ж, найдем себе другую работу. Сами понимаете, Рэд… – И Тейтум развел руками.

– Всякое в жизни случается, – подсказал Руфус.

– Вот именно.

В первую неделю Руфус держал свой трейлер неподалеку от Шестиствольника, возле Центрального, и спал внутри здания в звуконепроницаемой капсуле. Отсюда легко было добраться до любого интересующего его участка ранчо. Все оно было испещрено дорогами, порой едва различимыми. По некоторым можно было ездить лишь на первой передаче, с черепашьей скоростью, не сводя глаз с навигационной системы, настаивающей, что вы едете по дороге, хотя все вокруг свидетельствовало об обратном. Но вдруг, перебравшись через какой-нибудь пересохший ручей или перевалив через вершину холма, вы оказывались на несомненной дороге, прямой и ровной, словно какой-то великан прочертил ее острой палкой всего полгода назад.

Такова была и Старая Мраморная дорога, пролегавшая по горам между Пина2бо и рекой, по которой Руфус решил проехаться в один прекрасный день, просто потому, что ему понравилось название. Если верить навигационной системе, заканчивалась она перед каньоном с вертикальными стенками, прямо под вершиной горы. Без навигации Руфус ни за что не нашел бы это место, даже если бы знал, где искать. Общее направление движения было на юг и немного к западу, однако по дороге как только не приходилось петлять!

Он проехал долину между двумя отрогами, выходящими из северного склона горной гряды. Дальняя часть долины была буквально завалена сорвавшимися сверху камнями размером с буханку хлеба; они лежали впритык друг к другу, и ехать приходилось по ним. Но после какого-то момента следы камнепада прекратились; Руфус снова ехал по ровной почве – точнее, по ровному голому камню. Повернул на запад, в тень правого отрога. Напротив каньона ярко сияло солнце, подсвечивая слои осадочных пород – и один слой был белым. Поначалу этот белый слой находился высоко над головой; но дорога шла вверх, и через несколько миль Руфус поднялся на его уровень. Здесь и заканчивалась дорога – в тенистом тупичке, где плоский камень под ногами был усеян ржавыми остатками какого-то камнерезного оборудования; Руфус сразу узнал отбойный молоток. Окружающие стены состояли все из того же белого камня: судя по всему, это и был мрамор. Можно было проехать на машине и дальше, но тогда он въехал бы прямо в гору. Пещера в скале, очевидно искусственного происхождения, была, по всей видимости, входом в мраморный карьер.

Карта утверждала, что сюда ведет и еще одна дорога. Руфус видел ее отсюда – она вилась по соседней долине, дальше к западу. Видимо, по этой подвозили сюда тяжелое оборудование; та тропка, по которой приехал он сам, таких возможностей не предоставляла. Она носила предсказуемое название «Новая Мраморная дорога». Следы шин свидетельствовали о том, что в последние несколько месяцев по ней кто-то ездил. На горном пике, нависающем над входом в карьер, на высоте, может быть, в сотню футов, виднелась новенькая стальная вышка с солнечными панелями и какой-то электроникой. Должно быть, за этим сюда и приезжали.

Руфус выбрался из грузовика, с удовлетворением отметив, что жара здесь вполне терпимая. Высота составляла около мили над уровнем моря, а прямой солнечный свет в каньон почти не попадал. Руфус проверил, что его иффи работает, и заглянул внутрь карьера. Тот вовсе не был пугающе узким. Сюда вполне поместился бы грузовик. Мышиного гуано хватало – оно везде есть, – но не слишком много; совсем непохоже на зловонную, заваленную дерьмом нору, какие часто встречаются в Восточном Техасе. Оно и понятно: не так уж много здесь насекомых, которыми питаются летучие мыши. Из-за белого пола и стен карьер выглядел светлым и чистым. Руфус мало понимал в добыче мрамора, но общая логика конструкции была ему понятна: сводчатая крыша и каменные колонны, оберегающие ее от обрушения. Колонны здесь были высокими и массивными, просто выдолбленными из камня – так что расширялись кверху и книзу и естественно, без единого стыка, вырастали из пола и врастали в потолок. Все помещение внизу было немного шире, чем вверху.