Текст книги "Синдром отката"

Мраморный карьер

К своему новому жилищу и обратно Руфус ездил по Новой Мраморной дороге: после того как он первый раз проехал по ней из конца в конец, убрал на обочину несколько валунов и засыпал гравием крупные ямы, она сделалась вполне проходима даже для обычных легковушек. Дорога шла параллельно тому, что теоретически было руслом реки, – Т. Р., пожалуй, назвал бы его «стохастической рекой». В верхнем своем течении, за милю от карьера, «река» была суха и безжизненна, как и любая другая часть пустыни Чиуауа. Дальше в нее впадали еще несколько таких же арройо[81]81
  Сухое русло реки (исп.).


[Закрыть]. Здесь «река» протекала по впадине, в которой, происходи дело в любой другой части света, давно образовалось бы озерцо или хотя бы болото. Но в Чиуауа на этом месте росла лишь полоска чахлой пожелтелой травки, должно быть, добывающей воду откуда-то из недр земли. С травой соседствовали кактусы и другие подобные растения. В нескольких глубоких расселинах изредка и вправду попадалась стоячая вода, особенно теперь, когда сентябрь уступал дорогу октябрю и в пустыне становилось холоднее.

Единственная проблема жизни в карьере состояла в том, что ни одна служба доставки не повезла бы сюда товары, так что почти каждый день Руфусу приходилось гонять машину в Полуденный. Однажды утром – он как раз проезжал мимо травяной полосы на обочине – дорогу ему пересекли две лошади, мчащиеся галопом. Все произошло очень быстро, но он мог бы поклясться, что у одной лошади бок в крови.

Руфус притормозил и вышел оглядеться. В самом деле, в пыли рядом со следами колес виднелись капли крови и следы неподкованных копыт. Разумеется, неподкованных: бегать по прерии без присмотра в этих краях могут только мустанги.

А затем до Руфуса донесся очень знакомый звук: визг дикой свиньи, всего в какой-нибудь сотне футов.

Пригорок перед ним загораживал обзор; но Руфус залез в кузов своего пикапа и оттуда увидел, как еще один конь отбивается от какого-то низкорослого врага, мелькающего сквозь траву и колючий кустарник. Руфус сразу все понял.

Он прыгнул в кабину и, съехав с дороги, поднялся на пригорок. Затем выхватил из-за сиденья винтовку, снова залез в кузов и зарядил. Отсюда ему был хорошо виден дикий кабан, что кружил вокруг мустанга и старался вонзить клыки ему в ногу. Мустанг пятился и бил по врагу передними ногами или, развернувшись, лягал задними. Оба зверя были забрызганы грязью. Нетрудно было догадаться, что идет спор за источник воды. Должно быть, лошади пришли попить к одной из канав со стоячей водой, где уже обосновался кабан.

Звери явно дрались уже долго, оба устали. Время от времени останавливались и просто смотрели друг на друга. В одну из таких передышек Руфус выпустил кабану в сердце патрон 30-го калибра, и тот повалился, словно один из булыжников, что иногда с грохотом слетали со стены каньона.

Можно было ожидать, что при звуке выстрела мустанг стрелой помчится наутек. Нет: он вздрогнул, но не тронулся с места. Внимательно оглядев его через прицел, Руфус обнаружил, что это холощеный жеребец. Крайне странно для мустанга: как правило, дикие звери в прерии не делают друг другу хирургических операций. Более того, с шеи у коня свисал недоуздок. Старый, грязный, оборванный. Вот это уже нехорошо: он может за что-то зацепиться и обречь животное на долгую мучительную смерть.

Руфус понимал, что подходить к коню пока не стоит. Вместо этого сел в свой пикап и уехал прочь. К списку своих задач добавил новую – и, совершив экскурсию в ту часть ранчо, где все еще держали кое-какой скот, позаимствовал там несколько вязанок сена. По дороге домой на Мраморный карьер выбросил одну вязанку из грузовика на дорогу возле того места, где пристрелил кабана. Лошадей было не видно, но, вернувшись туда на следующий день, он обнаружил, что сено съедено. Поэтому оставил следующую вязанку в нескольких сотнях ярдов дальше по дороге, уверенный, что мустанги ее найдут. И действительно, как минимум один ее нашел.

Неделя таких упражнений, и наконец жеребец подошел так близко к Мраморному карьеру, что Руфус его увидел. Пялиться на него не стал – это бы все испортило; спокойно повернулся к нему спиной и занялся своими делами. Пусть конь сам сообразит, что эти чудесные дары не с неба падают, а исходят от хозяина пикапа.

Двое суток спустя конь и человек уже мирно делили тенистое убежище у входа в карьер, и Руфус размышлял о том, чем и как поить коня. Наверное, придется раздобыть бак побольше.

Коню, казалось, было все равно, скакать ли диким мустангом по полям или жить рядом с человеком. Он был пегий, в основном орехового окраса, с белыми пятнами на брюхе и на ногах. У мексиканцев, индейцев и лошадников есть десятки названий для разных типов пегости, в зависимости от расположения пятен, но Руфус в этом не разбирался. Холодное тавро – ряд белых иероглифов на шее слева – указывало, что конь родился диким, затем был пойман, объезжен и продан с аукциона. Второе тавро, на плече, сообщало, что он принадлежал к одному из трех старых ранчо, в последние годы скупленных Т. Р. и влившихся в ранчо «Летящая S». Видимо, в какой-то момент, пока ранчо переходило от одного хозяина к другому, конь вырвался на волю и вернулся к дикой жизни. Отсутствие подков и состояние копыт намекало, что произошло это не меньше нескольких месяцев назад.

С лошадьми хорошо то, что их, в отличие от некоторых других домашних животных, нет нужды развлекать. Есть еда, есть вода – и конь пасется себе, довольный жизнью, а ты спокойно занимаешься своими делами. Так что пару недель Руфус занимался конем, как сайд-проектом, только в свободное время. Вызвал кузнеца, чтобы тот осмотрел копыта и подковал коня, и ветеринара, чтобы тот порекомендовал витамины и прививки и осмотрел раны, по всей видимости нанесенные убитым кабаном. На ранчо имелся запас седел и другой сбруи, которой теперь почти не пользовались. Объявив, что намерен взять заботу о коне на себя, Руфус получил ко всему этому доступ. То, чего не нашлось на ранчо, отыскал в интернет-магазинах и заказал доставку в поселок Полуденный. День или два конь привыкал к виду и запаху сбруи; затем Руфус взнуздал его, оседлал – и тот отреагировал так спокойно и доброжелательно, что стало ясно: это ему не впервой.

Прежде чем в первый раз сесть на коня, Руфус задумался о том, что надо бы подобрать ему имя. Коня Одинокого рейнджера звали Сильвер – «серебряный». А этот в основном коричневого цвета. Может быть, Коппер – «медный»? Ну нет, такое имя могла бы дать коню двенадцатилетняя девочка. Наконец Руфус остановился на Билдаде: так звали в «Моби Дике» одного из троих владельцев «Пекода». А в Библии Билдад – один из трех друзей Иова, тех, что проделали долгий путь через пустыню, чтобы сообщить страдающему другу, что он сам во всем виноват.

У Т. Р. была привычка, всегда удивлявшая Руфуса: раз в пару недель он отправлял короткие сообщения, обычно что-то связанное со свиньями или с дронами. Чаще всего просто ссылки или картинки. Руфус не тешил себя мыслью, что как-то выделяется среди прочих наемных сотрудников. Скорее объяснял это так: Т. Р. держит в голове несколько сот человек, к которым нужно время от времени проявлять внимание, и отсылает им ссылочки по очереди, по расписанию, всякий раз, как появится свободная минутка. Если начать отвечать на каждую, полагал Руфус, Т. Р. тут же его заблокирует, а то и уволит. Так что он по большей части помалкивал. Однако Билдада следовало «легализовать» – этого требовало уважение к чужой собственности, – так что он отправил Т. Р. пару фотографий с клеймами и несколько снимков коня целиком, показывающих, что на Мраморном карьере животное в безопасности и о нем хорошо заботятся. Т. Р. остался доволен – очень доволен, даже как-то несоразмерно реальной стоимости приблудной лошади. Руфус вспомнил их разговор о том, как важно, чтобы на твоей территории работали надежные люди, умеющие самостоятельно решать проблемы, – и пришел к выводу, что если Т. Р. о нем вообще вспоминает, этот случай показывает Руфуса в благоприятном свете.

Пока что все шло нормально; но с Т. Р. никогда не знаешь, чего ожидать. Однажды в начале октября тишину Мраморного карьера огласили звуки «На тебя смотрит весь Техас» – мелодии, которую Руфус поставил на телефон для звонков от Т. Р., и только от него. Это был видеозвонок, так что Руфус поставил телефон вертикально, прислонив к стопке аккумуляторов для дронов на рабочем столе.

– Мне тут звонил кое-кто из наших нидерландских друзей, – объявил Т. Р.

– Кто?

– Та, что накоротке с самолетами.

Руфус на мгновение пожалел, что включил видеосвязь: сердце у него заколотилось, и он испугался, что это отразится на лице. Что ж, если его сейчас уволят за прелюбодеяние с королевой – останется только собраться с духом и мужественно это принять.

– Как она?

– Все хорошо. Передает привет. Спрашивала, как ты.

– О. Спасибо.

– Я ей рассказал, чем ты у меня занимаешься, и у нее появилась идея.

Только-только Руфус успокоился!.. Теперь он ясно ощутил, что краснеет. Что за идея может быть у Саскии – такая, что прямо его касается? Может быть, хочет продолжить начатое? А вдруг, наоборот, она его возненавидела?

Услышал он нечто совсем неожиданное.

– Скажи, ты здесь орлов видел?

– Хотите сказать, типа F-15[82]82
  F-15 Eagle – знаменитый американский самолет-истребитель, взятый на вооружение в 1976 году.


[Закрыть]?

– Да нет, Рэд. Настоящих орлов. Ну, знаешь, птицы такие.

– Канюков здесь много. – Руфусу вспомнилось, как целая стая пировала недавно на останках кабана, от которого он защитил Билдада.

– Это я знаю, – со вздохом ответил Т. Р., явно удрученный его непонятливостью. – Мы же в Техасе! Разумеется, здесь есть канюки. Я не о падальщиках говорю, а об орлах.

– Кажется, несколько раз их видел. Дальше по реке.

– Так вот, несколько лет назад в Нидерландах была такая программа: орлов обучали сбивать дроны. Они там беспокоились о безопасности воздушного пространства в аэропорту. И решили, что можно научить орлов нападать на дроны и сбивать прежде, чем дрон засосет в самолетную турбину или что-нибудь в таком роде.

– И это сработало?

– Нет. Точнее, сработало отчасти. Орлы действительно нападали на дроны. Но контролировать их оказалось очень сложно. Орлы, сам понимаешь. Тут же и защитники животных подняли вой. И в конечном счете…

– Решили обойтись без орлов?

Т. Р. кивнул.

– Есть же и другие способы сбить дрон. Да что я тебе объясняю, ты и сам в курсе.

– Конечно, – ответил Руфус, – если знаешь, где он.

– Вот именно. А в аэропорту Схипхол ты, разумеется, знаешь, где он: этот чертов дрон там торчит, словно шершень на бильярдном столе!

– А здесь все сложнее, – вставил Руфус.

– Именно, Рэд. Ее величество любит авиацию, так что в этой программе она принимала большое участие и даже после того, как программу свернули, поддерживала связь с несколькими сокольниками.

– Сокольниками?

– Так называют людей, которые умеют дрессировать хищных птиц. Тут, может быть, лучше сказать «орлятники».

– А что, много сейчас в Нидерландах безработных сокольников?

– Один точно есть, – ответил Т. Р. – Точнее, одна. Но больше не безработная – я ее только что нанял.

Пока Руфус переваривал эту информацию, Т. Р. что-то подсказал человек, едущий в машине с ним рядом, видимо, помощник.

– Ах да, меня тут поправляют, – добавил он. – Она не нидерландка – она из Исландии.

– В Исландии, кажется, для сокольников не так уж много работы, – заметил Руфус, размышляя вслух. – Значит, она работала на этот нидерландский проект, потом ее уволили, но Саския осталась с ней на связи…

– У Тордис – так ее зовут – роман с некоей Кармелитой, тоже сокольницей. Она сейчас работает в Южной Калифорнии, но говорит, что ей надоело возиться с мусорными баками.

– А при чем тут мусорные баки?

– Так в этом состоит ее работа. Вороны роются в мусорных баках в поисках еды, выуживают оттуда куриные кости и прочее и разносят на мили. Ассоциация домовладельцев и риелторов наняла Кармелиту, чтобы ее птички гоняли ворон.

– Да, понимаю, такая работа легко может наскучить.

– Так вот: я тебя попрошу завтра к полудню приехать на наш аэродром и забрать Тордис, Кармелиту и Нимрода.

– Нимрода? – Это имя звучало для Руфуса совершенно на одной доске с «Билдадом». Имя из «Моби Дика».

– Это орел. Не беспокойся, Нимрод путешествует в ящике.

Легко и просто ничего не бывает, так что Руфусу пришлось потратить на эту задачу весь следующий день. Первой появилась Тордис; Кармелита и Нимрод запаздывали из-за каких-то сложностей с перевозкой Нимрода. Ничего похожего на настоящий аэродром на ранчо «Летящая S» не было, так что обе летели на маленьких чартерных самолетах, зафрахтованных людьми Т. Р. В результате Руфус часа полтора проторчал в модульном стальном здании рядом со взлетной полосой, по всем признакам возведенном минут десять назад. Снаружи оно напоминало склад, но внутри было снабжено всеми удобствами. Была здесь комната отдыха или зал ожидания с видом на взлетную полосу и на горы за ней. Вокруг – туалеты, пара офисов, конференц-зал. Когда Руфус прибыл, в конференц-зале вокруг стола сидели с полдюжины людей, явно только что прилетевших сюда из разных мест на паре самолетов, которые сейчас заправлялись и готовились к отлету снаружи. Что они обсуждают, Руфус не слышал, да его это и не касалось. Но заметил, что во главе стола вместо живого председателя – большой экран, разделенный надвое, и на нем две говорящие головы. Одна была деловая дама лет сорока, второй – известный ему Микьель, бывший футболист из Венеции. Хоть Руфус и не расслышал ни слова, общий смысл понял. Все эти люди вокруг стола прибыли сюда с одной целью. Руководит ими Микьель. Точнее, вполне возможно, что руководит его тетушка Корнелия, но она на экране не появлялась. Микьель сидел в шикарно обставленной комнате среди разного антиквариата. На его стороне земного шара солнце уже зашло, так что красивое лицо освещал теплый электрический свет. У дамы вид был строгий, деловой, обстановка за спиной куда более скучная и нейтральная. Понятно было, что Микьель здесь задает тон и осуществляет общее руководство, а конкретными вопросами занимается женщина. Он расслаблен, улыбается и шутит – ей приходится быть строгой и сдержанной, чтобы все мероприятие не превратилось в вечеринку.

Скоро совещание завершилось, большой экран погас. Мужчины в конференц-зале поднялись с мест, начали отключать свое оборудование и собирать вещи. Один с тележкой на колесиках вышел на взлетную полосу и сразу сел в самолет. Другие загрузились в большой внедорожник с эмблемой «Летящей S» на борту и покатили в сторону Пина2бо. Все говорили по-английски, но с акцентом, и Руфус предположил, что они из разных европейских стран.

Имя Тордис наводило на мысль о мускулистой валькирии; однако Руфус ошибся. Верно, она была именно настолько блондинкой, как он ожидал, и старательно пряталась от солнца. Однако росту в ней было не больше пяти футов и пяти дюймов, и телосложение вовсе не как у толкательницы ядра – скорее уж как у бадминтонистки. Едва поздоровавшись с Руфусом, она устроилась в углу кушетки, обложившись подушками и укрывшись за баррикадой из багажа, минут пять просидела в телефоне, а потом надвинула на глаза огромную панаму и задремала.

Как и следовало ожидать, Кармелита, носительница куда более нежного имени, с виду оказалась крутой девицей. Она носила майку с открытыми плечами, выставляющую напоказ татуировки – в основном простые черные прямоугольники, – а длинные черные волосы заплетала в косу. Из вежливости Руфус встретил ее у трапа и предложил помочь с ящиком Нимрода, однако с первого же взгляда стало ясно, что Кармелита сама справится и чужих к своему орлу не подпустит. Кончилось тем, что «ящик» (не совсем верно называть его ящиком – это была целая система жизнеобеспечения) она несла сама, а Руфус тащился в фарватере с ее чемоданом. При второй ходке в багажное отделение они забрали огромную сумку, в которой, как видно, хранились прочие рабочие инструменты сокольника. Руфус загрузил все это в кузов пикапа, пока Тордис и Кармелита громко радовались встрече. Руфуса обе держали на расстоянии вытянутой руки. Он не возражал.

Когда дамы немного свыклись с мыслью, что они снова вместе, а Руфус разместил в кузове весь их багаж, перед ними встал любопытный вопрос: как разместиться самим? У пикапа имелся задний ряд сидений: к ним вели отдельные двери, и Руфус приоткрыл их обе, надеясь, что это будет воспринято как приглашение. Кармелита мгновенно запрыгнула внутрь и удобно устроилась сзади, но Тордис – сколько можно было понять по выражению ее лица, скрытого за авиаторскими солнцезащитными очками, капюшоном из спандекса, панамой и полудюймовым слоем крема от загара, – подумала, что будет как-то невежливо, если обе гостьи сядут сзади и оставят водителя в одиночестве. Она сказала, что сзади ее может укачать, и заняла переднее сиденье. Руфус принимал все как должное. Общение с этими дамочками чем-то напоминало налаживание отношений с Билдадом. Все, что от него требуется, – спокойно делать свое дело и позволить им за собой наблюдать. Все время поездки они так и делали – и по их взглядам Руфус понял, что они предварительно его погуглили и почитали хронику происшествий в старых газетах.

Утром по дороге на аэродром он завернул в контору и забрал пятиколесный жилой прицеп, в котором, как предполагалось, поселятся Тордис, Кармелита и Нимрод, пока для них не найдется жилье получше. Теперь, когда приблизились горы и дорога стала хуже, прицеп с грохотом подпрыгивал на ухабах позади грузовика. Руфус держался на первой передаче, пока впереди не показался Мраморный карьер и навстречу не выбежал Билдад посмотреть, что это там за грохот. Тут у дам наконец нашлась тема для разговора! Тордис, как оказалось, обожала лошадей. В Исландии, должно быть, они нечасто встречаются! Так что, когда Билдад просунул морду в кузов в поисках сена и задел ящик с Нимродом, вся процессия затормозила. Кармелита хотела немедленно пойти убедиться, что с Нимродом все в порядке; для этого Тордис пришлось выйти первой и ее выпустить – так были устроены здесь кресла и двери. Сама Тордис не могла отвести глаз от Билдада. После некоторой задержки оставшуюся часть пути они проделали в таком порядке: Тордис рядом со своим новым четвероногим другом, за ними на некотором расстоянии Кармелита с Нимродом на руке (для этого она надела специальную перчатку) и, наконец Руфус в грузовике с прицепом на самой малой скорости. Таким манером он отконвоировал гостий на заранее подобранное место, в тени и достаточно далеко от собственного трейлера, чтобы своим присутствием не смущать дам. Он заметил, как чуть раньше они громко радовались друг другу, но, заметив Руфуса, сразу умолкли и посмотрели на него с опаской. То, что Руфус обращался с ними как с Билдадом, казалось, действовало на них ободряюще. Все бы хорошо, вот только и самому Руфусу толика ободрения сейчас не помешала бы: переселяясь в Мраморный карьер, от людей подальше, он никак не ожидал, что его уединение нарушит сперва конь – это бы еще ладно, – а потом две девушки и орел!

Найти ровную площадку для прицепа, как следует его закрепить и так далее – на эти задачи ушла большая часть дня. Когда стало попрохладнее, Руфус показал девушкам, как, пройдя пару сотен ярдов пешком, выйти на дорогу, а затем свернуть на тропу, идущую круто вверх, к верхушке горы, нависающей над входом в карьер. Ремонтники, приезжающие сюда время от времени проверить работу сотовой вышки или солнечной батареи, преодолевали эту часть пути на внедорожниках. Тордис поехала на Билдаде: он ступал по горной тропе так уверенно, как и следовало ожидать от лошади, большая часть жизни которой прошла на воле. Руфус и Кармелита тащились позади, взвалив на себя ящик с Нимродом: несли его вдвоем на шесте, продетом сквозь ручку на крышке ящика. Когда впереди показалась вершина горы, Тордис пустила Билдада вскачь, и Руфус ощутил укол ревности – словно конь ему изменил.

– А сколько весит старина Нимрод? – поинтересовался он, поправляя шест на плече.

– Шесть килограммов пятьсот восемьдесят граммов, – послышался ответ с другого конца шеста.

Еще несколько часов назад такая точность изумила бы Руфуса, но он уже насмотрелся достаточно и понимал: когда речь идет о выноске ловчих птиц, ничему удивляться не стоит. Мысленно он перевел шесть с половиной килограммов в фунты – в армии научился делать это автоматически. Вышло что-то побольше четырнадцати фунтов.

Руфус покачал головой. Даже, пожалуй, присвистнул бы, если бы не пересохли губы.

– Вроде не слишком много. Но долго носить такой вес на одной руке… – И рискнул бросить на Кармелиту прямой взгляд.

Та, усмехнувшись, молча продемонстрировала бицепс. Сейчас, под яркими солнечными лучами, Руфус заметил, что сквозь темные «кирпичи» у нее на руках просвечивают замазанные старые татуировки. Может, спросит, что у нее там было, недели через три… если она еще будет здесь. Теперь же он просто постарался выказать должное восхищение ее физподготовкой, без фамильярности и без излишнего энтузиазма.

– Ее лучше держать ближе к телу, так лучше распределяется вес, – объяснила Кармелита.

– Ее? Так Нимрод – самка?

– Ага. Самки примерно вдвое больше самцов.

– Приятно слышать.

– Правда, когда держишь близко к телу, она все время лупит тебя по лицу.

– Лупит по лицу?

– Ну да, крыльями.

– Что ж, наверное, во всякой работе есть свои неприятные стороны.

– Руфус, а что неприятного в вашей работе?

– Моя задача – сидеть и ждать, когда упадет второй ботинок.

На вершину он поднимался всего пару раз – и теперь, глядя свежими глазами вместе с Тордис и Кармелитой, должен был признать, что вид отсюда потрясающий. С горы было видно почти все ранчо, но лучший вид открывался на юг, через Рио-Гранде и дальше в Мексику. Заходящее солнце окрасило все красно-оранжевым. Говорят, одним из эффектов Пина2бо станут невероятно красивые закаты по всему миру – может быть, уже началось? Как бы там ни было, заходящее солнце бросало на берега Рио-Гранде какие-то невероятные отсветы; и то, что эта земля была почти лишена растительности, делало картину только краше.

– Мамочки! – восторженно ахнула Тордис.

Глядя ее глазами, Руфус понимал, как похоже это на вестерн – и не какой-нибудь низкобюджетный спагетти-вестерн, а настоящий блокбастер для широких экранов.

– Класс! – чуть более сдержанно высказалась Кармелита.

Она возилась с ящиком, выпуская Нимрод. Даже Руфус, ничего не понимающий в ловчих птицах, не сомневался, что для орла здесь место идеальное. Тордис спешилась и подошла помочь, и скоро они вдвоем извлекли Нимрод из ее временного пристанища.

Поначалу ее голова была закрыта колпачком. Но, закончив подготовку к полету и развернув несколько ломтиков сырого мяса (очевидно, своего рода поощрение), сокольницы сняли колпачок с орлиной головы, и немигающий взгляд орлицы устремился на юг.

Когда Т. Р. упомянул, что на ранчо появится орел, Руфус вообразил себе привычного белоголового орлана. Однако Нимрод оказалась беркутом с коричневым оперением, которое солнце подсвечивало золотом. Ярко-желтая каемка, очерчивающая клюв: «губы», подумал Руфус. Золотистые глаза. Желтая чешуйчатая, словно у динозавра, кожа на ногах. Длинные серые когти. Каждый палец с когтем вместе – длиной с палец Руфуса.

На «лице» Нимрод, как ему показалось, отражался глубокий интерес. Хотя, возможно, у орлов всегда такие лица. Она расправила крылья, мазнув Кармелиту по лицу; миг – и уже летела, почти сразу нашла восходящий поток и теперь, раскинув крылья, парила к югу.

– Если посмотрите в ту сторону, – сказал Руфус, вытянув руку в том же направлении, – увидите, как парашюты опускаются на землю и попадают в сети.

С такого расстояния парашюты казались не больше мошек в солнечном луче; но, сфокусировав взгляд, легко было отличить их по аккуратному, упорядоченному движению по спирали вниз.

Тордис и Кармелита не ответили. Бросив на них взгляд, Руфус обнаружил, что они полностью поглощены друг другом, и деликатно отвернулся. За последние несколько минут у него несколько раз пищал мобильник, и теперь выдалась удобная минута его проверить.

> В Северном море беда!

От Аластера. У него сейчас глубокая ночь. К сообщению Аластер приложил ссылку, ведущую на какой-то научного вида сайт. Здесь Руфус обнаружил карту моря между Британией и западным побережьем Европы – не разноцветную карту для простых смертных, а простую и строгую, наводящую на мысль о военной документации. По карте разбросаны пронумерованные точки. Прокрутив страницу вниз, Руфус обнаружил таблицы с номерами – и больше ничего.

> На что смотреть?

В ответ Аластер прислал пятизначный номер. Он соответствовал одной из точек в Северном море, между Англией и Норвегией. Руфус увеличил масштаб и кликнул на точку. В ответ перед глазами снова развернулась таблица. Будь Руфус в тени и напротив большого экрана, наверное, он скоро разобрался бы сам – но на экране размером в ладонь и когда солнце бьет в глаза, не так-то легко понять, что видишь. Он потыкался туда, сюда, наткнулся на какой-то график. В левой части экрана кривая шла волнообразно, но в целом двигалась вверх; в правой части, ближе к концу, вдруг взлетала стрелой, а затем превращалась в прямую линию.

Телефон снова пискнул, и в верхней части экрана высветилось новое сообщение от Аластера:

> Четверть часа назад это был метеорологический буй.

> А теперь?

> Теперь это катастрофа.