Текст книги "Синдром отката"

Рэйсттафель

– Индия в ярости.

Для Т. Р. – определенно не новость; но ее хватило, чтобы хоть на минуту оторвать его от телефона. Он только что завершил какое-то виртуальное собрание, которое проводил в конференц-зале на верхнем этаже «Медицинского павильона Т. Р. и Вероники Шмидт». Виллем и Амелия ждали его в приемной вместе с индонезийским семейством человек из десяти, прибывшим подать им ужин. Теперь все вошли в зал, и, пока индонезийцы накрывали на стол, Виллем и Т. Р. уединились в уголке.

– А на этот раз почему злятся? – спросил Т. Р.

– Из-за муссонов.

Т. Р. рассмеялся.

– Из-за муссонов, которые прямо сейчас дуют в полную силу? – Он снова достал телефон. – Подождите-ка, посмотрю погоду в Амритсаре. Вот, полюбуйтесь! – И повернул телефон так, чтобы Виллем мог разглядеть график прогноза погоды. – Прямо в эту минуту в Амритсаре льет как из ведра! Так что же не нравится Индии?

– Возможно, – сказал Виллем, – Индия жалеет о том, что вы не проконсультировались с ней, прежде чем строить гигантскую машину, меняющую погоду на всем земном шаре.

Была почти полночь. Из окна, у которого они стояли, открывался вид на Туабу: ночной город из конца в конец, даже аэродром и часть единственной посадочной полосы. На темном небе ярко выделялись руины полуразрушенного «Сэма Хьюстона», подсвеченного привезенными с рудника прожекторами. Пожар был давно потушен, но работы по разборке завалов и перекрытий взметнули в воздух столько пыли, что казалось, руины стоят в густом дыму.

Ужин был готов. Ресторанный клан покинул помещение – все, кроме главы рода, престарелой индонезийки, которой Виллем, переключившись на ее родной язык, выразил благодарность за то, что ее семья согласилась принять заказ с доставкой посреди ночи, да еще и в такой неспокойной обстановке, и восхищение элегантно накрытым столом.

Наконец индонезийка попрощалась и вышла, сияя улыбкой. Виллем повернулся к Т. Р. – и увидел, что тот тоже улыбается.

– Это и есть ваша специальность? – спросил Т. Р.

– Что? Разговаривать с людьми? Давать понять, что их замечают и ценят? Да, пожалуй. Это часть моей работы. – Виллем сел и потянулся за салфеткой. – Но, когда надо, могу быть и бездушным сукиным сыном.

– И при каких же обстоятельствах, скажите на милость, в вас берет верх эта часть личности?

– Когда необходимо достичь целей государства.

– Государства? Например… Нижнемира?

– Похоже, нет уже тех, кто о нем не слышал! – рассмеялся Виллем.

– Для этого вы здесь? Чтобы втянуть Папуа в орбиту Саскии?

– Поразительно, – заметил Виллем, – насколько люди готовы видеть в Нижнемире какую-то сверхдержаву, хотя еще несколько дней назад это было всего лишь слово, нарисованное на плакате в Венеции.

– А меня поражает, насколько вы ничего не понимаете в маркетинге. Попадись мне настолько вирусный хештег, у меня бы на следующий день сто человек на этом направлении работало!

– Насколько мне известно, Корнелия так и поступает. Ведь это ее «хештег».

– М-м-м! – проговорил Т. Р. – Мы, техасцы, хвастаемся любовью к острым блюдам, но наша еда – детская игра в сравнении с индонезийской! Приправы здесь просто огонь!

Это замечание Виллем оставил без ответа. Т. Р. здесь родился. Вряд ли в остроте индонезийской кухни для него может быть что-то необычное.

– Вот что я хотел бы сказать, – начал Виллем после того, как оба несколько минут молча наслаждались ужином. – Вы не могли не понимать с самого начала, что великие мировые державы не будут молча сидеть и смотреть, как вы воплощаете у себя на ранчо схему, способную изменить климат во всем мире.

– Хочу напомнить, – проговорил Т. Р. с полным ртом, – что в прошлом году я пригласил к себе группу лиц, в том числе вас и Саскию, именно с целью начать об этом разговор.

Виллем поморщился от фамильярного упоминания «Саскии», но решил не спорить. В конце концов, она сама во время поездки в Техас настаивала, чтобы ее так называли.

– Начать, пусть так. Но вы выбрали очень небольшие страны. Можно сказать, микрогосударства. Венецию, боже правый!

– Надо же с чего-то начинать. Допустим, я бы позвал Индию и Китай – как думаете, что бы вышло?

– Ничего, – признал Виллем. – Они бы нашли способ вас остановить.

– Вот и я о чем.

– Но теперь, когда вы просто пришли и сделали… они все равно пытаются остановить ваш проект. Только другими способами.

– Вы считаете, это сейчас происходит? По-моему, они добиваются мест в совете директоров. Теперь, когда я пришел и сделал. Да они счастливы, что кто-то наконец этим занялся!

– Если так, они выбрали странный способ выразить радость.

Т. Р. только отмахнулся.

– Это как полноконтактный футбол, – объяснил он. – Нападающий вырвался вперед и хорошенько смазал по уху полузащитника – разве это война? Нет, конечно. Просто игра такая.

Виллем едва начал подбирать убедительные возражения против этой метафоры, как послышался легкий стук. Дверь приотворилась, и в щель просунула голову сестра Катерина. Сейчас она выглядела робкой школьницей – ничего общего с человеком, что вчера гнал по городу на школьном автобусе! При ее появлении мужчины отложили салфетки и встали. Виллем сидел ближе ко входу; он подошел и придержал для нее дверь. Поверх ее монашеского чепца (сестра Катерина была невелика ростом) он заметил в предбаннике и в коридоре с десяток папуасов, вооруженных чем попало, от АК-47 до ножей типа мачете, называемых парангами. С заднего плана, оттесненная этой толпой, криво усмехнулась ему Амелия. Виллем продемонстрировал старшему и лучше всех экипированному папуасу вежливый (как он надеялся) кивок и осторожно прикрыл дверь. Т. Р. тем временем любезничал с сестрой Катериной – даже сказал ей несколько слов на одном из местных языков.

Она села за стол и присоединилась к ужину. Начался разговор: вежливый, осторожный, с долгими паузами, отличающийся той особой бессодержательностью, какая иногда неизбежна в важных разговорах. Все понимали: назревают большие перемены. Но говорить об этом прямо пока нельзя. В конечном счете речь шла о судьбе добычи меди и золота на территории Новой Гвинеи. Это Виллема не интересовало, а народ сестры Катерины, как она с кристальной ясностью вчера дала понять, пока не интересовался глобальным потеплением.

– Я рекомендовала бы вам уехать, – сказала сестра Катерина, когда вежливое топтание вокруг да около подошло к концу.

– А что нам известно об условиях на аэродроме? – поинтересовался Виллем.

Вопрос он адресовал Т. Р., полагая, что тот должен что-то знать. Но Т. Р., к некоторому его разочарованию, бросил взгляд через стол на сестру Катерину. Та показала жестом, что у нее занят рот, и он снова повернулся к Виллему.

– Хотите лететь со мной?

– Раз уж вы об этом заговорили – если найдется место для меня и Амелии…

– Разумеется. Если вы не против слетать в Техас.

– С удовольствием. Оттуда будет не так сложно вернуться своим ходом.

> Похоже, летим в Техас,

– отбил Виллем сообщение принцессе Фредерике.

Сестра Катерина запила пряный рис глотком местного пива и сказала:

– Сейчас не самый удачный момент. Но, насколько можно понять, часам к десяти утра аэродром заработает. Возможно, вам понадобится специальное разрешение на взлет, но… это можно устроить.

Т. Р. кивнул.

– И к кому нам следует обратиться?

– Ко мне.

Телефон Виллема завибрировал. Опустив глаза, он увидел на экране эмодзи с ковбойской шляпой и сообщение:

> Отлично, там и увидимся!

Четкого окончания у ужина не было; просто все постепенно разбрелись. Ясно, что домой никто не поедет – да и что в нынешней ситуации считать «домом»? Сестра Катерина живет здесь, в другой части комплекса Святого Патрика. «Резиденция» Т. Р. находится в другой части города, за рекой, добираться оттуда на аэродром неудобно – и, если им улетать меньше чем через двенадцать часов, просто нет смысла сейчас разъезжаться, а потом ехать на аэродром по отдельности. Тем более что из-за окон доносятся и спорадические перестрелки, и – иногда – отдаленный грохот. Не раз Виллем опасливо косился на окно, а затем на своих сотрапезников, гадая, не пора ли бросаться на пол, спасаясь от ударной волны. Но сестра Катерина, как видно, полагала, что все в руках Божьих. Она не показывала страха, и Виллем не собирался позориться перед маленькой монахиней.

Виллем и Амелия, со своей стороны, уже перешли в режим «все свое ношу с собой». Так что и им ничто не мешало переночевать здесь и с утра ехать на аэродром.

В какой-то момент двери конференц-зала распахнулись. Помощники как Т. Р., так и сестры Катерины без церемоний забегали туда-сюда. Несколько человек оккупировали стол и раскрыли ноутбуки. Амелия нашла в уголке удобное кресло, опустилась туда и погрузилась в сон.

Незадолго до рассвета Виллем вдруг обнаружил, что окружен со всех сторон китайскими военными, которых еще несколько секунд назад здесь не было.

Он вышел на крышу подышать свежим воздухом. Было прохладно – насколько это возможно в Туабе, – но далеко не мирно. Правда, стрельба и взрывы улеглись; но теперь больница столкнулась с их последствиями. У дверей неотложного отделения на первом этаже царил хаос. В призрачном красно-синем свете мигалок из длинного ряда машин скорой помощи, в конец которого все время пристраивались новые, вытаскивали раненых. Мертвых или умирающих, которым уже не поможешь, складывали в ряд на траву, тяжелых торопливо везли на каталках внутрь, тем, кто полегче, ставили капельницы и оставляли у входа. Однако для перевозки этих пациентов вертолеты не требовались, так что на крыше было спокойно – лишь дежурила пара человек с винтовками да персонал иногда выходил покурить.

Тем более удивительно, что Виллем вдруг оказался в обществе вооруженных молодых китайцев. Может быть, он задремал стоя и проспал что-то важное? Правда, в последнюю минуту или около того до него доносился какой-то шипящий свист, но он не обратил внимания на звук, приняв его за струю пара из бойлерной.

И вдруг, подняв тучу пыли и мелких камешков, на крышу опустилась плоская серебристо-серая тарелка! Настоящая летающая тарелка, как фрисби, размером с компактный автомобиль, но явно не такая тяжелая. А секунду спустя прямо на ее верхушку аккуратно приземлилась вторая.

Снова громкий свист; теперь Виллем понял, что звук раздается прямо перед ним: над больничным двором, куда они вчера скидывали вертолет. Окна здания давали достаточно света, чтобы можно было ясно разглядеть источник звука: еще одну серебристую тарелку. Виллем заметил ее еще в полете – точнее, в падении. Да, эта штука падала прямо с неба! Из ряда сопел по ее периметру вырывался шлейф белого тумана, как выхлопной газ ракеты, только холодный, без огня.

И еще из этой штуки падали люди. Четверо.

Точнее, не совсем падали. Они висели на тонких стропах. С первого взгляда все выглядело как групповое самоубийство. Но вдруг серебристый диск остановился. На секунду замер в воздухе, а затем рванулся вверх – видимо, благодаря странному двигателю, испускающему холодный пар. Четыре человека, еще миг назад летевшие к земле со страшной, фатальной на вид быстротой, тоже затормозили. Чем ближе к земле, тем медленнее опускались – как видно, их стропы были запрограммированы на снижение скорости. Все произошло, кажется, секунды за две: только что Виллем услышал свист – и вот люди уже безопасно стояли на земле. Их серебристый «перевозчик», избавившись от полутонны человеческого багажа, взмыл вверх, как перышко, и тут же исчез из виду.

К этому моменту внимание Виллема привлек новый свист, на сей раз над вертолетной площадкой. Источника он не видел, но площадка была хорошо освещена, и секунду спустя на глазах у Виллема на нее опустились еще четверо. Все как в прошлый раз: поначалу летели вниз, казалось, с фатальной скоростью, но с каждым мгновением все сильнее тормозили и приземлились вполне безопасно. Стропы отсоединились, когда десантники были уже в паре сантиметров от земли, так что они просто встали на ноги. В этом отряде трое были с винтовками и один с большим автоматом. Все разом поднесли руки к лицу и сняли с себя что-то похожее на кислородные маски.

Похожие механизмы Виллем видел в анимационных презентациях NASA, описывающих высадку на Марс. «Небесные краны». Сбрасывают свой груз на поверхность Марса, дальше летят куда глаза глядят и разбиваются. Но этим «летающим тарелкам», как видно, хватало и искусственного интеллекта, и мощных аккумуляторов для контролируемой посадки. Даже для посадки друг на друга, чтобы не занимать лишнее место.

Большинство высадившихся десантников выглядели как те четверо на вертолетной площадке. Но не все: были здесь и снайперы, и связники. На Виллема они не обращали внимания, так что он подошел к «небесному крану», опустившемуся на крышу несколько секунд назад, чтобы рассмотреть его поближе. В середине у него оказалась сферическая выпуклость, точь-в-точь как обычно рисуют на летающих тарелках. Должно быть, там под страшным давлением хранился сжатый газ.

Виллем не мог понять, почему эти штуки серебристые, почти белые – не самый защитный цвет, верно? – пока не подошел вплотную. Только тогда он увидел, что весь диск покрыт толстым слоем инея. Это сконденсировалась и замерзла при соприкосновении с ним влага из воздуха Туабы. Должно быть, диск явился из стратосферы, сброшенный с самолета, летящего на страшной высоте и невидимого с земли. Пролетев несколько миль при почти криогенных температурах, он стал холоднее льда. Теперь понятно и то, зачем десантникам кислородные маски.

Шипящий свист раздавался уже со всех сторон. Стихал и снова возобновлялся. Ряды незримых самолетов сбрасывали из стратосферы на остров китайский десант.

Если бы Виллем не так устал, мог бы подсчитать, сколько раз слышал свист, умножить на четыре и прикинуть примерное количество китайцев. Но, когда он это сообразил, было уже поздно. Только на крыше больницы и вокруг нее десантников не меньше сотни. В ключевых пунктах – на мостах, на аэродроме, на речной пристани – наверное, больше. Небо посветлело, и Виллем начал различать и парашюты: большие тройные, сбрасывающие в район аэродрома палеты с грузом, – и параглайдеры, на которых летели отдельные люди; эти опускались в районы, уже зачищенные теми, кто спустился с летающих тарелок.

Показался вертолет. Он опускался почти вертикально, быть может, чтобы избежать стрельбы с земли. Впрочем, предосторожность была излишней; город почти затих, лишь на окраинах временами кто-то еще отчаянно отстреливался. Виллем ожидал увидеть на вертолете китайскую военную символику, но вместо нее увидел логотип «Бразос РоДаШ».

Из лифта показался Т. Р., в хвосте у него – пара старших менеджеров и Амелия. Одной рукой она везла свою сумку на колесиках, другой – сумку Виллема. Виллем подошел и к ним присоединился.

– Самолет ждет, – пояснил, увидев его, Т. Р. – Надо подняться в воздух через четверть часа. После этого на аэродроме станет жарко.

Все набились в вертолет и буквально за минуту долетели до аэродрома. Высадились возле бизнес-джета, припаркованного в южном конце взлетной полосы. Огни у него горели, моторы работали, оба пилота и стюард ждали пассажиров у трапа.

Тут возникла небольшая заминка: пилот принимал сумки по одной и складывал в багажное отделение. Виллем встал в конец короткой очереди, чтобы успеть сделать селфи для Реми. Тот в Лейдене, наверное, сейчас готовится ко сну. Новости из Туабы должны были немало его встревожить. Пусть видит, что он садится в самолет, готовый перенести его в более стабильную часть света (да хотя бы и в Техас).

Оглядевшись, Виллем решил отойти на несколько шагов. Если в кадр попадет не только самолет, но и роскошный «серный» восход, селфи выйдет красивее.

– Вы позволите? – предложил кто-то.

Один из рассредоточившихся по аэродрому китайцев. Военный, какой-то высокий чин. Отделился от своей свиты, чтобы помочь Виллему сделать селфи.

– Благодарю вас, – сказал Виллем и протянул ему телефон.

– Это для друзей? – спросил Бо. Отойдя на пару шагов, он пытался понять, как здесь работает функция масштабирования.

– А вам идет форма, – заметил Виллем. – Намного лучше той тенниски.

– Пошил на заказ в Гонконге, – объяснил Бо. – Стандартную форму невозможно носить. – Он несколько раз нажал кнопку съемки. – Куда теперь, в Техас?

– Нет, – решившись, ответил Виллем.

– Нет?!

– Я останусь здесь. Должен же кто-то за вами присматривать.

В этот миг он заметил рядом Амелию. Она все слышала.

– Было очень приятно с тобой работать, – сказал Виллем и протянул руку.

Амелия пожала ему руку, быстро справившись с удивлением.

– И куда ты теперь? К дядюшке Эду?

– Честно говоря, там мрачновато. Нет, пожалуй, зарегистрируюсь в каком-нибудь отеле, который Бо еще не успел взорвать.

– Отель взорвали террористы, – невозмутимо поправил Бо. – Поверьте мне, «Сэм Хьюстон» – небольшая потеря. Сплошная плесень и постельные клопы. Я вам рекомендую отель «Мандарин».

– Ты понравилась Т. Р., – сказал Виллем Амелии. – Может быть, он предложит тебе работу?

На лице Амелии отразился скепсис.

– Лучше подожду предложений из Нижнемира, – ответила она и повернулась к самолету.

– Министр обороны, например? Замолвлю за тебя словцо.

Она обернулась через плечо.

– Значит, будешь приезжать в гости?

– Понадобится же этому месту какая-то внешняя политика – теперь, когда оно… освобождено.

Виллем кивнул в сторону южного края неба над аэродромом. Там, вдали, виднелись огни приближающегося самолета. А за ним еще одного и еще. Целый небесный караван.

– Все, взлетаем! – заорал, сложив ладони лодочкой, пилот Т. Р.

Амелия побежала к самолету. Ее багаж никто не трогал; она подняла сумку над головой и зашвырнула в салон, а потом взлетела по трапу следом. Дверь за ней захлопнулась уже на ходу. Самолет начал выруливать на взлет. В большом овальном окне показалась голова Т. Р.: он улыбнулся Виллему и помахал рукой. А в следующий миг самолет взвыл двигателями и начал набирать скорость.

Он едва успел разминуться с первым тяжелым китайским военным транспортником, заходящим на посадку.

– Что ж, – обратился Виллем к Бо, – не буду вас задерживать. Похоже, вам сейчас есть чем заняться.

– Напротив, – ответил Бо. – Моя работа, в сущности, закончена. А вот вы, подозреваю, в ближайшее время будете очень заняты!

Перформативная война

Около суток понадобилось подчиненным Т. Р., чтобы обеспечить Руфусу доступ к корпоративному видеоархиву; и еще день он бродил по директориям и разбирался в системе хранения, пока не нашел того, что искал.

Теорию, что дронов запустил кто-то из «блюстителей порядка», Руфус отверг сразу. Как и второе, еще более натянутое предположение: мол, какой-то посторонний любитель дронов просто оказался в нужное время в нужном месте. Нет, дроны запустили с небольшого «спринтера», переделанного в автодом, который въехал на территорию Мобильного центра за несколько минут до Буррито и Скребка. Простоял он здесь очень недолго. Его обитатели – двое темноволосых мужчин в бейсболках и темных очках – заправились, но не проявили ни малейшего желания ни сходить в туалет, ни поесть. Пока один заправлял машину, другой открыл боковую дверь и выпустил в воздух три одинаковых дрона. Все это они проделали у самой дальней бензоколонки, вдали от других автомобилей. И припарковались так, что с этой стороны «спринтера» был лишь забор, обнесенный поверху колючей проволокой, и дальше сотня миль открытого поля. Так что никто из посетителей не видел, как они запускают дроны. В темные очки (это ночью-то!), видимо, были встроены ДР-устройства. Темнота не давала разглядеть, где летали дроны в промежутке между запуском и моментом, когда двое из них обнаружились на фоне пламени.

После того как взорвался бак с пропаном, Ниндзя со Скребком пробежал вдоль ряда бензоколонок, очевидно направляясь к месту, где Буррито припарковал свой грузовик. Но машины там не оказалось: Буррито, без всяких приключений добравшийся до нее пару минут назад, сразу после взрыва отъехал от эпицентра подальше. Поза и жесты Скребка выражали глубокое недоумение – прямо хотелось дорисовать ему над головой большой вопросительный знак; но вот он повернулся в сторону своей фуры и сразу ее увидел. Пятнадцать секунд – и он уже на месте, распахивает пассажирскую дверь и на ходу запрыгивает внутрь. Еще пара секунд – и фура вместе с водителем и пассажиром скрывается из поля зрения камер на территории «Т. Р. Микс». Впрочем, с одного угла, на самом краю экрана, можно разглядеть ее сигнальные огни, когда она выруливает на большую дорогу. Судя по этим огням, грузовик выехал на Пятнадцатую магистраль и двинулся на юг.

В это же время к «спринтеру», переделанному в дом на колесах, вернулись дроны. Улетело трое – вернулись двое. В позах и жестах их хозяев отразилось замешательство. Где же третий? Возятся с пультом, трясут головами. Черт побери, даже бинокль достали, чтобы получше разглядеть место происшествия! И в этом случае язык тела оказался как нельзя более красноречив. «Ну и черт с ним! – сказали себе эти ребята. – Должно быть, поджарился. Едем отсюда!» Так и поступили – и тоже свернули на юг.

> Один дрон должен был остаться на месте. Возможно, поврежден. Возможно, кто-то его нашел.

> Хорошо, выясним.

В ожидании дрона Руфус сосредоточился на самой этой странной ситуации: крутой парень в тюрбане катается по дорогам Западного побережья США на неприметном грузовичке, а за ним следят высокотехнологичные дроны, управляемые парнями на небольшом, но дорогом RV (превратить «спринтер» в автодом недешево, к тому же выглядит он совсем новым).

Пять секунд поиска в Интернете выдали множество случаев, когда сикхов в тюрбанах принимали за мусульман и преследовали люди, ничего не знающие о сикхизме и почти ничего об исламе. Значит, это вообще не редкость.

Подметив внезапный интерес Руфуса к религии сикхов, «Ютуб» обновил его ленту: ролики о мустангах, диких свиньях, дронах, орлах, нидерландской королевской семье и глобальном потеплении сменились контентом, посвященным различным сторонам этой религии и культуры. Взгляд Руфуса зацепился за клип, в котором мужик в тюрбане упражнялся с мечом перед небольшой толпой восхищенных зрителей. Какое-то боевое искусство. Или, скорее, танец? Он подпрыгивал и кружился: таких движений Руфус не припоминал ни в одном знакомом ему боевом стиле. Однако нечто очень похожее видел совсем недавно. И точно помнил где: у бензоколонки номер 37G, где Ниндзя со Скребком каким-то необъяснимым образом угадал, что парень с револьвером, стоящий сзади, сейчас выстрелит ему в спину.

Разделив экран надвое и сопоставив два изображения – неизвестного парня с «Ютуба» и Скребка, – Руфус убедился, что не ошибся. Дальше его мысль двинулась двумя параллельными путями. Первый – весьма тривиальный: выяснить, что это за боевое искусство. Оказалось, оно называется гатка и его основу составляет бой на шестах; что ж, теперь понятно, почему Ниндзя так ловко управлялся со скребком. Второй, нетривиальный путь касался операторов дронов и их загадочных взаимоотношений с предметом его расследования.

> Нашли. Сегодня попозже тебе привезут.

> Спасибо,

– отстучал Руфус, мимолетно задумавшись о том, на каком транспорте Т. Р. доставит сюда дрон. Самолет наймет? Или вертолет? С него станется.

Изначальное, очевидное предположение состояло в том, что парни с дронами – противники Скребка и Буррито. Понятно почему: те не прячутся, а эти действуют тишком. Но, стоило об этом задуматься, в этой гипотезе обнаружилась очевидная дыра: ведь «спринтер» появился на стоянке раньше фуры с полуприцепом. Значит, и на магистрали опередил ее на несколько миль. Нет, кто тайно следует за фурой, тот и должен за ней, гм, тайно следовать. А не ехать впереди.

Так что, возможно, все они – одна команда, рассредоточенная по двум (или больше?) автомобилям. Это объясняло и некоторые другие странности, замеченные Руфусом в действиях Скребка. Была пара моментов, когда он демонстрировал невероятную, прямо-таки сверхъестественную осведомленность и понимание ситуации. Руфус просмотрел еще раз, покадрово, запись тех нескольких секунд, когда чувак с револьвером взвел курок, а Ниндзя рванулся к ведерку с «Баг-Солвом». Либо это совпадение, либо у парня явные паранормальные способности. А если учесть, что через пару секунд у него обнаружились глаза на затылке…

Руфус не был ни религиозен, ни суеверен; Пятачок для него закрыл тему. Во всякую паранормальщину, сверхспособности и прочую ерунду тоже не верил. Но если человек каким-то образом подключен к сети дронов, получает от них информацию, видит все, что видят они… почему бы и нет? А раз в темноте дроны невидимы, у наблюдателей и не будет рациональных объяснений.

Он вдруг понял, что с нетерпением ждет появления третьего дрона.

Ладно, пока его нет, займемся другими ниточками.

О боевом искусстве гатка он не знал ровно ничего, даже названия до сегодняшнего дня не слышал. Есть ли чемпионы по гатке? Бывают ли у них соревнования? Или турниры без правил, как в муай-тай или бразильском джиу-джитсу? Из ответов «Гугла» следовало: нет, это чисто нишевая история, известная только в Пенджабе (название «Пенджаб» пробудило какие-то смутные ассоциации, но Руфус решил вернуться к ним позже).

Иногда точнее всего попадает в цель самый простой, даже самый тупой вопрос. Руфус набрал в «Гугле»: «гатка лучший боец» – и немедленно получил ответ: Большой Лосось. На удивление, даже дискуссий об этом не было. Долбогребы из анонимных чатов – и те были единодушно уверены, что круче Большого Лосося не найти.

Лента «Ютуба», оперативно реагирующая на запросы, снова изменилась: теперь она предлагала целую гору роликов, где индийцы и китайцы лупили друг друга палками и камнями в месте под названием Линия Фактического Контроля. Для них это, похоже, было что-то чрезвычайно важное – а вот Руфус об этом слышал впервые. Но он уже привык постоянно узнавать что-то новое и искать информацию в Интернете, так что довольно быстро с этим справился. Наткнувшись на что-то непонятное, он просто начинал шарить по ссылкам. И сейчас за несколько часов, совпавших с самым жарким временем дня, усвоил массу новой информации. Просто сидел в самом прохладном уголке Мраморного карьера и дрейфовал по волнам «Ютуба». Узнал и историю ЛФК, и ее географию: выяснил, где находятся Нога Яка, Сикким, клин Кунчанг и другие горячие точки. Ознакомился с историей различных китайских и индийских добровольческих отрядов: откуда приехали, какая у них форма и бренд, какой стиль кун-фу или иных боевых искусств предпочитают; летопись их побед и поражений, места в рейтингах, размеры ставок на них в казино Вегаса и Макао, что за люди составляют их фан-базу.

Информации было многовато; у Руфуса голова пошла кругом. Он немного вздремнул – или, как говорят его compadres[103]103
  Соплеменники (исп.).


[Закрыть] по ту сторону Рио-Гранде, устроил себе сиесту – и, проснувшись всего через сорок пять минут, обнаружил, что в голове заметно прояснилось. Мозг сам рассортировал полученные сведения, и Руфус, как говорится, вместо деревьев увидел лес. Зачем он вообще полез в эту тему? Потому что понял, что Ниндзя, похоже, владеет гаткой, и захотел больше узнать о гатке. О том, кто там сейчас лучший. Интернет ответил: Большой Лосось. Согласно восторженным фан-сайтам – все они уже довольно давно не обновлялись, – Большой Лосось взлетел из безвестности к вершинам славы в прошлом году. Возглавил самую крутую команду на индийской стороне ЛФК и отвоевал немало квадратных километров территории, бессовестно отжатой Китаем. Но затем пал в бою при неясных обстоятельствах. Версии фанатов расходились: одни писали о внезапном инсульте, другие – о невидимых смертоносных лучах какого-то китайского супероружия. Руфус был не первый день в Интернете, так что поставил на инсульт. Так или иначе, в боевых действиях Большой Лосось больше не участвовал. Его отвезли на вертолете в первоклассный медицинский центр где-то в другой части Индии – и на этом он исчез с радаров так же внезапно, как и появился. Нашлось только одно относительно недавнее сообщение, на каком-то «желтом» индийском новостном сайте: Большой Лосось возвращается в Канаду, чтобы там продолжить свое выздоровление. Прилагалось фото: человек в инвалидном кресле с трудом поднимает большие пальцы вверх. Что ж, очень жаль – и вообще (печальный финал для национального героя!), и для собственных целей Руфуса. Ведь его расследование – если его можно так назвать – в какой-то момент сосредоточилось на Большом Лососе. Не только потому, что по росту и телосложению он походил на Ниндзя, но и потому, что весь его путь был отлично задокументирован. Практически каждый шаг на пути от бродяги, путешествующего на попутках, к эпическому герою оказался запечатлен на видео. Сначала ролики о нем снимала какая-то новозеландка по имени Филиппа Лонг, потом – в куда более масштабном и откровенно пропагандистском стиле, словно мелодию подхватил симфонический оркестр, – индийские кинематографисты.

Руфуса больше зацепил стиль Филиппы Лонг – ее безыскусные ролики выглядели достовернее; так что он немного погуглил и ее. В соцсетях она появлялась регулярно. Несколько месяцев назад переехала в Лос-Анджелес и сейчас работала там над независимым кинопроектом. Руфус создал аккаунт под ником RedASDFJKL и постучался к ней во френды – так, на всякий случай.

Затем кликнул обратно на один из тех видеохостингов, где сегодня уже побывал, и с некоторым удивлением обнаружил первым номером в своей ленте страшненькое, любительское, снятое на телефон в темноте видео с какой-то вечеринки. Не с модной дискотеки – нет, из какой-то дыры с оленьими головами на стенах, где ради праздника поставили стробоскоп и натянули между оленьими рогами мигающие гирлянды. Играла музыка, которую он за последние несколько часов научился распознавать как бхангру: ритмы, готовые соперничать с самыми энергичными западными танцами, однако твердо укорененные в традициях Пенджаба.

Однако качественных видео с бхангрой в Интернете никак не меньше, чем качественных видео с Линии Фактического Контроля, – почему же ему хостинг подсунул эту муть? Какая-то дыра в алгоритме? Или, может, вирус в компьютере? Руфус кликнул на вопрос: «Почему я это вижу?» – и получил бесстрастный ответ, что на видео присутствует его друг. Какой еще друг? Он пересмотрел ролик кадр за кадром – и никаких «друзей» там не обнаружил. На первом плане зажигала разодетая в пух и прах красавица-азиатка: хотел бы он иметь таких друзей, но увы. Он готов был уже пожать плечами и списать это на какую-то фишинговую атаку, когда заметил в нескольких последних кадрах, на заднем плане справа, танцующего парня, который показался ему знакомым. Он был высоким и крупным, и его движения очень напоминали гатку.