Текст книги "Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы"

Знаменитая «Щепка»

Квартал, в котором находятся дома № 4 и 6 по Неглинной улице (квадрат – Неглинная, Пушечная, Рождественка, Театральный проезд), представляет уникальный участок московской застройки, памятник планировочных градостроительных и собственно архитектурных решений послепожарной Комиссии для строений, руководимой О. И. Бове.

С конца XV века здесь размещался Пушечный двор, для нужд которого прилегающий участок реки Неглинной был запружен и получил название Поганого пруда.

В XVIII веке производство на Пушечном дворе прекратилось, и его постройки стали использоваться в качестве Арсенала для хранения старого оружия и полковых знамен. Пруд в 1785 году был спущен, река Неглинная переведена в 1789–1791 годах в специально вырытый канал, обложенный «диким» камнем и обнесенный чугунной решеткой, на месте современной одноименной улицы (старое русло было засыпано).

В 1803 году Пушечный двор был снесен, в 1806 году на месте Поганого пруда устроен овальной формы бассейн, в который проводится вода мытищинского водопровода.

После пожара 1812 года Комиссия для строений принимает решение пруд засыпать, а участок бывшего Пушечного двора выровнять и спланировать.

Неглинная была заключена в подземную трубу, которая вторично смещается относительно естественного русла на восток, на этот раз примерно на 12,5 метра. Над трубой прокладывается так называемый Неглинный проезд, по обе стороны которого образуются пригодные для застройки участки. В отношении их Комиссия для строений устанавливает льготные сроки строительства – в течение 5 лет, с выдачей ссуды, но при условии сооружения не менее чем двухэтажных строений (не ниже 13 аршин) по утвержденным Комиссией для строений фасадам. Этому правилу подчиняются и купец Варгин (будущее здание Малого театра), и те, кто строит по Неглинному проезду.

При распределении земель Пушечного двора участок, соответствующий нынешнему дому № 6, передается Военно-Сиротскому отделению, участок дома № 4 приобретают грузинские царевичи Ираклий и Окропир Георгиевичи. К 1822 году оба этих дома были завершены по утвержденным Комиссией для строений фасадам за подписью Бове. Будущее здание Малого театра заканчивается, как и весь ансамбль Театральной площади, к 1824 году. Иными словами, здание Щепкинского училища и здание бывшей гостиницы «Армения» были задуманы руководителями Комиссии для строений как единый архитектурный ансамбль, решение как Театральной площади, так и прилегающего к ней проезда-улицы.

Владение грузинских царевичей в середине века переходит к московским купцам, известным культурным деятелям А.И. и Г. И. Хлудовым. А. И. Хлудов собрал уникальную библиотеку старопечатных и рукописных книг, Г. И. Хлудов явился одним из первых, наряду с П. М. Третьяковым, собирателем произведений русской живописной школы (В. Г. Перов, П. И. Федотов, Айвазовский, Боголюбов и др.).

Кстати, домовладение братьев Третьяковых находилось в непосредственной близости к домам Хлудовых – дом № 10 по Неглинной улице.

Хлудовы надстроили первоначальное здание на два этажа и оборудовали его двухэтажными подвалами для хранения товаров. В дальнейшем в нем открывается гостиница «Европа» с первоклассным рестораном под названием «Бар». На также принадлежавшем ему участке дома № 2 Г. И. Хлудов строит баню с номерами (нынешние Центральные бани).

С гостиницей «Европа» связано немало имен культурных деятелей и писателей. Здесь неоднократно останавливался Ф. М. Достоевский, долгое время жил А. И. Сумбатов-Южин, а в 1934 году находился Юлиус Фучик – обстоятельство, заслуживающее быть отмеченным мемориальной доской.

В сочетании со зданием Малого театра № 4 и 6 по Неглинной улице позволяют сохранить представление о послепожарной Москве, планировочных и архитектурных замыслах ее зодчих тех лет, и прежде всего О. И. Бове.

Переулки у Трех Гор

Урочище Три Горы впервые было упомянуто в земельных документах в 1389 году как владение двоюродного брата Дмитрия Донского, героя Куликова поля серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго. Вдова Владимира Андреевича княгиня Олена завещала эти земли митрополиту Феогносту, а тот в свою очередь передал образованному им Новинскому монастырю. С сооружением в 1742 году Камер-Коллежского вала урочище вошло в черту Москвы, хотя и много раньше состояло в числе тех семи холмов, на которых лежала древняя столица. Территориально оно располагалось на пересечении Средней Пресни – Рочдельской улицы и Трехгорного вала.

Сегодня мало кто из москвичей сумеет назвать холмы, делавшие Москву, как считалось, подобной Древнему Риму. Это Кремлевский или Боровицкий, Сретенский – в междуречье Яузы и Неглинной, Тверской в междуречье Неглинной и Пресни (точнее – около современной Пушкинской-Страстной площади), Швивая горка (Таганский), Лефортовский (на Яузе) Воробьевы горы и Три Горы. Особенностью Трех Гор было обилие вкусной и, как считалось, целебной питьевой воды, которую водовозы – до проведения в Москву Мытищинского водопровода – развозили по всему городу.

Сравнительно небольшой по размерам Верхний Трехгорный переулок включен в состав Трехгорного вала. Четную его сторону составляли земли Прохоровской мануфактуры, нечетную – земля Городского общества (№ 1), несколько купеческих домов и в доме № 7 колониальная лавка Анны Аристарховой. Таких лавок в Москве было великое множество. Под колониальными товарами стало принято подразумевать продукты, привозимые из Западной Индии, как то: чай, кофе, сахар и другие.

Средний Трехгорный переулок ранее также назывался в честь стоящей на его углу церкви Николы Чудотворца, что в Новом Ваганькове на Трех Горах, 1-м Никольским или Малым Никольским. Церковь была единственной приходской на Трех Горах. В последние предреволюционные годы в ней служили протоиерей Е. П. Успенский, священник А. А. Косинский, дьякон И. А. Некрасов. Церковным старостой – должность очень важная для поддержания храма в хорошем состоянии – состоял потомственный почетный гражданин Гаврила Филиппович Копейкин-Серебряков, живший в собственном доме по Средней Пресне, 8. Вместе с братом они входили в Торговый дом «Копейкина-Серебрякова сыновья», который продавал и производил здесь же, на Пресне, на собственном заводе мыло и свечи.

Как и во всех переулках Трехгорья, часть земель в переулке составляла собственность Прохоровской мануфактуры (домовладения № 1 и 8). Вообще же среди домовладельцев преобладали купцы из известных московских фамилий, например Клюевы (№ 11) или Емельян Курбатский, имевший и здесь в переулке (№ 7), и на 1-й Мещанской 97 (тоже в собственном доме) чайные лавки. На их фоне составлял исключение Э. А. Свидерский (№ 3), штабс-капитан, член правления Экономического общества офицеров Московского округа. Впрочем, жил он непосредственно в доме Экономического общества – Воздвиженка, 10, иначе говоря, в современном Военторге. Здесь в одном здании находились магазин, мастерские, правление и конторы. Возглавлял общество генерал-майор в отставке Н. П. Гибнер.

Б. М. Кустодиев. Купец. 1920 г.

В Малом Трехгорном переулке значительную часть занимали церковные земли того же храма Николы Чудотворца, окруженного купеческими не слишком богатыми домами. В сплетении переулков Трехгорья, у Никольской церкви и бывал центр очень любимого москвичами гулянья у Трех Гор, главным днем которого считалось 24 июня (по старому стилю) или 7 июля по новому – на праздник Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Тогда на Трех Горах, казалось, собиралась вся Москва. Ставили качели, карусели, балаганы, шумел по переулкам веселый нарядный торг.

Свое нынешнее название улицы Павлика Морозова Большой Никольский, иначе – Нововаганьковский переулок получил в 1939 году. До этого времени на картах и в путеводителях, справочниках приведенные названия постоянно менялись. Здесь в одном из домовладений Прохоровской мануфактуры (№ 3) помещалось Общество потребителей служащих Прохоровской Трехгорной мануфактуры. Таких обществ в Москве и по всей России становилось год от года больше. Вступление в них было свободным, но требовало предварительного взноса в 3 рубля и приобретения пая, цена которого колебалась около 10 рублей. Целью потребительских обществ было доставлять своим членам продукты по возможно более низким ценам и в кредит. Посторонние лица также могли пользоваться потребительскими лавками по тем же ценам, но за наличные деньги.

В старой столице, помимо прохоровского общества, успешно развивались потребительские общества Московских благотворительных учреждений – служащих по московскому городскому Общественному управлению, служащих Московско-Казанской железной дороги (старейшее, оно было основано в 1893 году), Железнодорожного общества, Кожевнического фабрично-заводского района, Лефортовское, «Кооперация». Московский союз потребительских обществ координировал действия отдельных обществ, налаживал между ними связи, их число в стране достигло 1500 кооперативов. Московский союз имел оптовые базы товаров и издавал два журнала – «Союз потребителей» и «Объединение». Агентуры у него были в Ростове-на-Дону, Одессе, Киеве и Рыбинске.

Соседнюю территорию (№ 5) занимала университетская Обсерватория. По оборудованию она не могла сравниться с лучшей в России – Пулковской, но обсерваторий в то время в стране было всего двенадцать: военная в Ташкенте, морские – в Николаеве и Кронштадте, университетские – в Петербурге, Москве, Казани, Юрьеве, Варшаве, Киеве, Харькове, Одессе и Хельсинках. Остальная часть нечетной стороны переулка принадлежала церкви.

Б. М. Кустодиев. Трактирщик. 1920 г.

По четной стороне повторялись те же владельцы: участок № 12 – Московский университет, № 14 и 20 – Прохоровская мануфактура. При стоявшей на углу церкви Николая Чудотворца находилась богадельня, названная по имени жертвовательницы – Беляевской. В Москве был достаточно распространен и другой обычай – устраивать богадельни на помин души члена семьи. Из ремесленных заведений в переулке помещалось только одно – малярное заведение Андрея Макарова (№ 10). Наиболее именитыми домовладельцами были присяжный поверенный И. М. Глаголев (№ 16) и доктор медицины, приват-доцент Московского университета, инспектор по медицинской части Московского попечительного комитета Михаил Михайлович Гарднер, видный терапевт, который вел прием в Спасо-Глинищевском переулке на Маросейке, куда к нему стекались буквально толпы москвичей.

Простое перечисление общественных должностей юриста И. М. Глаголева позволяет составить себе представление, какую роль в службе милосердия он играл: член правления Иверской общины сестер милосердия и ее Ревизионной комиссии, член Комитета по церковным и кружечным сборам для раненых воинов, член Местного московского комитета Российского общества Красного Креста, член Епархиального учительного совета и Николо-Ваганьковского церковно-приходского попечительства, а также в гимназии Григория Шелапутина и в Институте благородных девиц кавалерственной дамы В. Е. Чертовой. И во всех случаях это была необходимость не только денежных взносов, но и профессиональной юридической помощи. Другой вопрос, что общественная деятельность считалась высокопрестижной и помогала каждому в его профессиональной карьере.

Большая Пресня

Определилась эта дорога еще в XII столетии – из новорожденной Москвы в Новгород Великий. Сначала начиналась она от подножия Боровицкого холма и находившегося рядом с ним брода через Москву-реку, шла через нынешнюю Знаменку, Поварскую, Баррикадную – Кудринскую и по мосту через реку Пресню выходила на Большую (с 1922 г. – Красную) Пресню. К XIV веку начало дороги сместилось к Троицким воротам и от них на Большую Никитскую, чтобы остаться неизменной на участке Большой Пресни. Окружали Большую Пресню многочисленные пруды, из которых сохранился единственный – на старой территории Зоопарка. На территории одного из спущенных – «в целях благоустройства города» – прудов был построен спортивный стадион.

Но для Москвы это была дорога не только на Новгород Великий через Волоколамск – в конце Пресни в 1631 году появилось селение, названное Новым Ваганьковом.

С незапамятных времен Москва знала Старое Ваганьково, располагавшееся на территории нынешнего Пашкова дома и новой части комплекса Ленинской библиотеки. Жили здесь разного рода царские потешники от псарей, сокольников, тех, кто разводил кречетов до музыкантов и скоморохов. Высказывалось предположение, что «ваганить» значило «потешать». К тому же сходились сюда москвичи на кулачные бои, бились стенка на стенку, устраивали гулянья и игрища. Здесь же находился загородный дом великих московских князей, приобретенный невесткой Дмитрия Донского Софьей Витовтовной.

Документы позволяют подтвердить московские легенды. Был действительно в Ваганькове Псаренный двор, были музыканты и народные игрища. При Иване Грозном Стоглавый собор осудил звучавшие у Ваганькова любимые народом органы – случалось, привозили их сюда по нескольку десятков. В мае 1628 года царь Михаил Федорович запретил местные народные гулянья – «безделицы», патриарх Филарет и вовсе установил наказание гнутом за борьбу и кулачные бои. Когда же угроз и запретов оказалось недостаточно, Псаренный двор вместе с псарями конными и пешими был переведен в 1631 году за речку Пресню. По дороге из Москвы, которая и стала называться Ваганьковской (нынешняя Красная Пресня), расположились друг за другом «государев новый сад», большая мельница и за вторым мостом Псаренный двор – Новое Ваганьково.

Работа над документами заставляла поставить под вопрос и само происхождение названия местности. Название первоначального Старого Ваганькова, не появилось ли оно в действительности много раньше великокняжеских и народных потех, связанное собственно с урочищем? И почему утвердился в нем, как утверждают почти все справочники, вологодский оборот «ваганить», незнакомый в других русских землях, тогда как повсюду были известны ваганы – те, кто жил у притока Северной Двины реки Ваги? Еще в XI веке проникли к ваганам новгородцы, позже завязались у ваган связи с Москвой, а царь Федор Иоаннович подарил их земли как дорогой подарок своему шурину Борису Годунову. Так не память ли о ваганах осталась жить в названии московского урочища?

В XVII веке за рекой Пресней с южной стороны нынешней улицы располагалась Садовничья дворцовая слобода, с северной – дворцовое село царя Федора Алексеевича Воскресенское с небольшим зверинцем, занимавшим часть территории нынешнего Зоопарка. За слободой и селом тянулись вплоть до Ходынского (ныне – Октябрьского) поля пахотные земли Новинского монастыря.

В начале нашего столетия Большая Пресня, как и теперь, начиналась с Зоопарка (по четной стороне), который был основан на этом месте в 1864 году не городом, но знаменитым императорским Русским обществом акклиматизации животных и растений, являвшимся владельцем территории. Председателем Общества в канун революции состоял генерал-майор князь Юсупов граф Сумароков-Эльстон, известный своим участием в истории с Распутиным. Товарищем председателя, иначе говоря, реальным руководителем являлся профессор И. А. Каблуков. Здесь имелись Отдел голубеводства, руководимый Ф. Ф. Крохиным, Ихтиологический отдел – во главе с профессором доктором зоологии Н. Ю. Зографом, орнитологический отдел, который вел Д. М. Россинский, под его же председательством Кружок любителей певчей и другой вольной птицы. Отделение собаководства и промысловых животных возглавлял А. А. Маклаков. На той же территории существовала Бактериолого-агрономическая станция под попечительством известного фармацевта и содержателя московских аптек магистра фармацевтики В. К. Феррейна и Ветеринарно-биологическая лаборатория под директорством Н. Ю. Зографа.

Отдельный раздел деятельности Общества и вместе с тем Зоопарка составлял Отдел пчеловодства под председательством доктора зоологии профессора Н. М. Кулагина. У пчеловодов была опытная пасека в селе Конькове и обширнейшее превосходно поставленное пчеловодческое дело в Измайловском зверинце. Измайловская пасека была создана на основе древней пасеки царя Алексея Михайловича, располагала музеем пчеловодства, учебными классами для обучения будущих пчеловодов, помещениями для их жизни во время обучения. Заведовавший пасекой доктор зоологии профессор Г. А. Кожевников вел специальные занятия для сельских учителей и крестьян по рациональному ведению пчеловодства.

Что же касается собственно Зоопарка, то находился он под попечительством К. К. Ушкова, владельца химических заводов и под директорством В. А. Погоржельского. Для посещений он был открыт ежедневно с платой для взрослых 35 копеек и для детей – 15.

Этот небольшой квартал – до Волкова переулка – сохранил свой давний облик. В доме № 4 (Митрофанова) и соседнем (№ 6) находились две колониальных лавки, а на углу еще и магазин, торговавший мукой.

О полностью исчезнувшем квартале между Волковым переулком и Малой Грузинской стоит сказать только то, что состоял он из пяти купеческих усадеб. За Малой Грузинской, в доме № 8 помещалась булочная торгового дома «С. Титов с Сыновьями», располагавшего в Москве 67 магазинами. Это было владение Б. И. Каталамы, где работала еще и коробочно-конвертная фабрика. В доме № 30 находились грибной магазин и столярно-паркетное заведение Здоровых. В доме № 32 известного в Москве торговца выделанной дожей Н. С. Требоганова (его магазин помещался на Б. Тверской-Ямской, 44) – булочная Н. С. Ратникова, второй магазин которого бойко торговал в Малом Тишинском переулке (№ 1). Обычно держать одну булочную не имело смысла.

Своеобразной достопримечательностью Большой Пресни был дом № 34, принадлежавший Обществу для призрения престарелых и лишенных способности к труду артистов и их семей. Общество находилось под высочайшим патронатом великой княгини Елизаветы Федоровны, но было создано усилиями преимущественно артистов балета императорского Большого театра. Кроме председателя – Сергея Александровича Кусевицкого, в его руководство входили три артиста балетной труппы Большого театра – А. Ф. Гулин, А. Орлов и Б. В. Щербинин. Общество содержало единственный в Москве приют – убежище для призрения престарелых артистов в память об императоре Александре III, располагавшийся на Главном проспекте Измайловского зверинца и известный до настоящих дней как пансионат для престарелых актеров Союза театральных деятелей РСФСР имени А. А. Яблочкиной.

Б. М. Кустодиев. Булочник. 1920 г.

В доме № 36 (А. П. Жирнова) жил в течение 1914 года В. В. Маяковский, отсюда переехавший в Петроград. В пресненской квартире было написано стихотворение «Я и Наполеон». Среди остальных домов квартала – А. Н. Симакова (№ 38), Е. С. Веригиной (№ 40), Я. А. Соколова (№ 42), подрядчика по каменным работам В. П. Низова (№ 44) – необычен дом № 46, принадлежавший Михайло-Архангельскому женскому монастырю. Находился Михайло-Архангельский монастырь в Одессе и существовал с 1841 года, будучи основан вместе с домом призрения и воспитания девочек-сирот из семей духовного звания. Московский дом служил для монастыря формой вложения капитала и источником дохода.

Фактически нечетная сторона Большой Пресни вообще перестала существовать. Одинокий доходный дом А. И. Федотовой на углу Пресненского переулка (№ 19) когда-то славился гастрономическим магазином Зверевых и зеленной лавкой. За Большим Трехгорным переулком шли купеческие дома: Е. С. Миронова (№ 39), торговавшего промышленным лесом и дровами, члена попечительного совета приходской церкви Николая Чудотворца на Трех Горах, Ульяновой (№ 41), купца по торговле кирпичом и строительными материалами С. И. Ульянова (№ 43), А. Т. Бибикова (№ 45) и С. Н. Новожилова (№ 47).

«Не удивляйтесь моей привязанности к Пресне, – писал В. И. Даль, – район ее хоть несколько и удаленный, зато покойный, зеленый и достаточный. Глаз ласкают добротные дома, ухоженные сады, отличные хозяйства, а главное – степенные приветливые хозяева».

Рочдельская – Нижняя Пресненская

В истории Пресненских земель существовало как бы три, хотя и очень условных, периода. Первый, самый ранний, когда начиная с XII века по Большой Пресненской (Красной Пресне) проходила одна из самых оживленных московских дорог – Волоколамская, или Волоцкая, соединявшая Москву с Новгородом. Тогда это были земли, ценимые прежде всего за их плодородие. В XVII веке их начинают использовать для загородных резиденций. Село Воскресенское, где любил проводить летние месяцы царь Федор Алексеевич, располагало даже своим зверинцем, который занимал территорию нынешнего старого Зоопарка. В XVIII веке на берега Пресни потянулась вся Москва. Многолюдные гулянья объединяли здесь и богатых и бедных, поэты не скупились не восторги по поводу необычайной красоты заходов над гладью Пресненских прудов. 24 июня проходило традиционное и особенно любимое москвичами гулянье на Трех Горах. Даже появление в 1799 году на берегу Москвы-реки Прохоровской ситценабивной мануфактуры не изменило московской традиции.

Впрочем, расстояние по тем временам представлялось достаточно большим, так что в 1806 году начальник строительства Кремля, не колеблясь, вложил значительные средства в благоустройство прудов и стоявшей на нижнем из них, в районе Нижней Пресненской улицы, мельницы, где проходили чаепития под открытым небом. По словам современника, «не совсем прямая, но широкая аллея, обсаженная густыми купами дерев, обвивалась вокруг спокойных, прозрачных вод двух озеровидных прудов; подлые гати заменены каменными плотинами; через них прорвались шумные кипящие водопады; цветники, беседки украсили сие место, которое обнеслось хорошей железной решеткой. Два раза в неделю музыка раздавалась над всеми прудами, стар и млад, богат и убог теснились вокруг них». На большом пруду было устроено катание на катерах.

Третий период развития Пресни был связан с развитием московской промышленности. Быстро разрасталась Прохоровская мануфактура, к концу прошлого века к ней стали присоединяться другие промышленные предприятия. Но заводской район не только спокойно соседствовал с традиционными гуляньями. На Пресне тем более стали появляться резиденции промышленных магнатов, многие из которых считали невозможным даже в свободное от работы время находиться вдали от своего «дела». Особенностью Пресни становилось только то, что появлявшиеся новые улицы и проезды имели меньшее количество магазинов и учебных заведений, по-прежнему тяготевших к исторически сложившейся части города.

Четная сторона Нижней Пресненской улицы начиналась с владения Веры Викуловны Шмит, жены потомственного почетного гражданина, урожденной Морозовой. Родственники ее – Елисей Викулович и Иван Викулович жили в одном из роскошных московских особняков в Леонтьевском (№ 10) переулке. Это и были капиталы могущественнейшего Товарищества мануфактур Викулы Морозова с сыновьями, которому Москва была обязана поныне известной под этим именем Морозовской детской больницей.

Извозчик. Москва. Конец XIX в.

Соседствовал с владением Шмитов (№ 2) М. Я. Ландау (№ 4), представитель семьи московских присяжных поверенных, иначе сказать, юристов. Другому, но гораздо более известному присяжному поверенному Алексею Семеновичу Шмакову принадлежал дом № 8. А. С. Шмаков был гласным Московской городской думы, председателем Ревизионной комиссии той же думы и состоял щедрым и заботливым попечителем носившего его имя Приюта для сирот воинов, погибших на Дальнем Востоке.

Угловой дом между шмаковскими владениями и Глубоким переулком занимало большое заведение плотничьих и столярных работ А. А. Агафонова. В следующем квартале, между Глубоким и Малым Трехгорным переулками, владение № 14 принадлежало Прохоровской мануфактуре, а № 16 – Обсерватории Московского университета. В канун 1917 года ее директором состоял профессор действительный статский советник Витольд Карлович Цераский, астрономом-наблюдателем – С. Н. Блажко, экстраординарным профессором – Павел Карлович Штернберг, ассистентами – Н. И. Днепровский и С. А. Казаков. Для посещений публики обсерватория была закрыта, в отличие от другой существовавшей в Москве обсерватории – Народного университета, которая помещалась на Большой Лубянке, 15 и где три раза в неделю, заплатив 25 копеек (учащиеся – 16 копеек), каждому предоставлялась возможность знакомиться со звездным небом.

Квартал от Малого Трехгорного до Верхнего Трехгорного переулка составляла, как писалось на картах, «ограда церкви Святого Николая» (№ 22) и владения Прохоровской мануфактуры (№ 24–26). За Верхним Трехгорным переулком находился участок Городского общественного управления.

За первым небольшим частным домом нечетной стороны шел участок (№ 3) Братолюбивого общества снабжения в Москве неимущих квартирами. Общество располагало значительным капиталом, приближавшимся к трем миллионам рублей, и сорока благотворительными учреждениями, которые должны были решать судьбы бездомных. От него можно было также получать и небольшие денежные пособия, Общество находилось под покровительством вдовствующей императрицы. Его почетной председательницей состояла великая княгиня Елизавета Федоровна, а председательницей графиня П. А. Уварова, почетный член Московского архитектурного общества. Помимо нее в правлении состояли известные московские благотворительницы – баронесса Екатерина Петровна Бистром, входившая также в правление Местного дамского комитета Российского общества Красного Креста, и Анастасия Валерьяновна Татаринова, занимавшаяся еще и Александро-Мариинским приютом для беззащитных детей. Примечательно, что Братолюбивое, как его называли в сокращении, общество располагало целым штатом архитекторов. В него входили дипломированные и хорошо известные своими работами в Москве С. Д. Милославин, П. П. Мансбах, С. К. Родионов, М. Н. Глейнинг, старейшина московских архитекторов Александр Васильевич Иванов. М. Н. Глейнинг возводил постройки системы обслуживания городского трамвая, являясь, помимо того, архитектором Здания судебных установлений в Кремле, иначе – казаковского Сената с его широко известным Свердловским залом. С. К. Родионову принадлежит проект здания по Петровскому бульвару, 10 с его необычной «ковровой» двухцветной кирпичной кладкой, – представительство патриарха Константинопольского в Москве.

А. В. Иванову, академику архитектуры и преподавателю Московского училища живописи, ваяния и зодчества, город обязан такими постройками, как гостиницы «Националь» и «Новомосковская» (на Балчуге), дом страхового общества «Россия» – Б. Лубянка, 2, доходные дома по Остоженке, 7, Большой Дмитровке, Чистым Прудам, 19. Участие в работе Братолюбивого общества для него, как и для его коллег, было формой благотворительной деятельности. Вместе с тем знания высококвалифицированных специалистов позволяли Обществу наиболее рационально расходовать свои средства.

Дом на Нижней Пресненской носил название Казаковского. В нем предоставлялся кров женщинам престарелым или неспособным к труду, правда, без питания. Зато не делалось никакого различия в отношении национальности и вероисповедания. Почетной попечительницей состояла баронесса Надежда Александровна Мейендорф, попечительницей – жена гвардии полковника Ольга Николаевна Гончарова. Семья Гончаровых была известна и в филантропических, и просто в культурных кругах Москвы. Муж Ольги Николаевны, полковник Михаил Федорович, входил в число попечителей Братолюбивого общества и в Московский совет детских приютов, был членом Кружка ревнителей памяти Отечественной войны 1812 года и членом Комиссии по устройству в Москве Музея Отечественной войны 1812 года.

Штат Казаковского дома многочисленностью не отличался. Тем не менее в него входили собственные аптекарь, фельдшер и врач – Н. И. Филимонов. Медицинское обслуживание было обязательным во всех бесплатных домах.

Единственный дом И. А. Серебрянникова (№ 5) и проходивший за ним Прохоровский переулок отделяли владения Братолюбивого общества от земель Прохоровской мануфактуры, которые захватывали всю остальную часть нечетной стороны Нижней Пресненской улицы (участки № 7—13).

По-видимому, этим присутствием на своих землях известного комбината и была обязана Нижняя Пресненская переименованием в начале 1930-х годов в Рочдельскую – по названию города в Англии, в котором ткачи выдвинули в 1844 году идею рабочей потребительской кооперации. Целесообразно ли оно? Каждое название – веха истории, а сегодня как никогда становится очевидным: наши исторические связи и знания – наши единственные корни и об этом нельзя забывать.