Текст книги "Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы"

«Сытинский дом»

Это один из живописнейших уголков Москвы – улица Горького, Пушкинская площадь и рядом с новым зданием газеты «Известия» многоэтажный нарядный дом 18б. Две мемориальных доски на фасаде говорят о том, что здесь на протяжении 1918–1934 годов работала в секретариате газеты «Правда» М. И. Ульянова и что еще дом связан с именем и деятельностью И. Д. Сытина. С широкими красиво нарисованными проемами окон, яркими вставками цветной майолики, с замысловатым завершением фасада, дом напоминает и о своем строителе – одном из популярнейших архитекторов Москвы начала нашего столетия Ф. О. Шехтеле. Ф. О. Шехтелю, бессменному председателю Московского архитектурного общества 1906–1922 годов, столица обязана такими интересными сооружениями, как Дом-музей А. М. Горького, здание Ярославского вокзала, бывший дом С. Т. Морозова на улице А. Толстого, в оформлении которого принимал участие М. А. Врубель. «Сытинский дом» на Тверской хорошо знали Л. Н. Толстой, А. М. Горький, многие передовые русские писатели и ученые кануна Октябрьской революции. Сытин – это яркая страница нашей культурной истории.

…Обвинение было брошено с трибуны Государственной думы. Ставший олицетворением оголтелых промонархических взглядов Пуришкевич заявил о деятельности издателя И. Д. Сытина, что она представляет «школьную подготовку второй русской революции». Пуришкевич оказался совсем недалек от истины. Независимо от умеренно либеральных взглядов самого издателя, сытинские издания делали свое дело активного и планомерного просвещения самых широких читательских кругов. Школьные учебники и журнал «Вокруг света», «Библиотека для самообразования» и специальный журнал «Хирургия», издания сочинений А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого и 14-томная «Народная энциклопедия научных и прикладных знаний», научно-популярные издания и «Военная энциклопедия» в 18 томах, книги по всем отраслям прикладных знаний и многотомное издание «Отечественная война и русское общество. 1812–1912» – таков круг издательских интересов И. Д. Сытина, умеющего к тому же привлечь к сотрудничеству наиболее интересных и знающих авторов.

И. Д. Сытин мечтает о книге хорошей, дешевой и общедоступной, почему наряду с реорганизацией и постоянным совершенствованием типографского и полиграфического дела особенное внимание уделяет распространению своих изданий. Их доносят до самых глухих уголков страны коробейники и офени, пользовавшиеся постоянной поддержкой издательства. Сытин устанавливает прямую связь и с народными читальнями, и с земскими книжными складами. В 1893 году А. П. Чехов пишет А. С. Суворину: «На днях был у Сытина и знакомился с его делом. Интересно в высшей степени. Это настоящее народное дело… Когда случится вам быть в Москве, то побываем у него на складе, и в типографии, и в помещении, где ночуют покупатели». «Покупателями» Чехов называет коробейников, к которым специально заходил побеседовать о своих книгах и Л. Н. Толстой.

Тринадцатилетним подростком приходит в Москву крестьянин-костромич И. Д. Сытин на заработки и устраивается мальчиком на побегушках в книжной лавке Шарапова, торговавшей у Ильинских ворот лубочными картинками и такой же так называемой народной литературой. Через десять лет он приобретает крохотную литографию на Пятницкой улице, печатавшей лубочные издания, а в 1880-х годах обращается к книгоиздательскому делу самого широкого профиля, основывает собственную типографию. Помимо собственных изданий, в ней печатаются и все издания «Посредника», организованного в те же годы В. Г. Чертковым при участии Л. Н. Толстого дешевого издательства. Л. Н. Толстой около четверти века был связан с «Посредником», и Сытиным впервые печатаются многие его произведения, в том числе «Воскресение», «Крейцерова соната», «Поликушка».

В середине 1890-х годов сытинское издательство преобразовывается в «Товарищество печатания, издательства и книжной торговли» – крупнейшее книгоиздательское предприятие России. Его отличают и высокая техническая оснащенность, и хорошие условия труда печатников. Сытин создает при своей типографии специальные классы рисования для будущих литографов, причем наиболее способные из воспитанников посылаются для получения образования в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Руководил классами рисования художник-передвижник Н. А. Касаткин. К этому времени расцветает «Товарищество книгопечатания» и относится строительство «Сытинского дома» на Тверской. К 1915 году сытинское издательство выпускает 12 % всей книжной продукции России (по стоимости), а количество листов-оттисков достигает в нем 175 миллионов в год.

Начиная с 1897 года к числу сытинских изданий присоединяется и ежедневная газета «Русское слово», примечательная прежде всего широко поставленной в ней информацией. Это первая русская газета, имевшая сеть собственных корреспондентов по всей стране и во многих столицах мира, начавшая высылать и специальных корреспондентов. К тому же 1915 году она достигает почти полумиллионного тиража.

После Великой Октябрьской революции И. Д. Сытин становится деятельным участником создания советского книгоиздательского дела, а дом на Тверской переходит газете «Правда». Здесь работавшая ответственным секретарем редакции И. И. Ульянова среди многочисленных посетителей принимала также А. М. Горького, Клару Цеткин, Георгия Димитрова.

«Сытинский дом» по-прежнему украшает центральную магистраль столицы. Более года назад в ответ на запрос Министерства культуры СССР Управление культуры Моссовета просило поставить здание на государственную охрану. Однако до настоящего времени соответствующего решения все еще нет. Думается, это решение необходимо, наконец, провести и включить один из интереснейших и ценнейших культурных памятников столицы в ансамбль зданий газеты «Известия», сохранив за ним его первоначальное назначение.

Фрейлина

Слава, благодарность – они не ждали их. Простое благополучие в личной жизни – судьба не давала даже его. Все, как у всех, подчас даже тяжелее, чем у всех, и, уж во всяком случае, горше. Надежда Борисовна Трубецкая, урожденная княжна Святополк-Четвертинская, начинала жизнь фрейлиной императрицы Александры Федоровны, при дворе Николая I. Князь Алексей Иванович Трубецкой стал для юной фрейлины тем лучшей партией, что ни в чем не препятствовал увлечениям супруги. Прекрасного образования, она захотела еще и прослушать университетский курс. В Москве ее дом в Знаменском переулке станет одним из культурных центров старой столицы. С хозяевами накоротке знакомы Вяземский, Жуковский, Пушкин, Гоголь, славянофилы Аксаковы, Хомяков, Самарин, им близок Чаадаев.

Но роль хозяйки блистательного литературного салона не удовлетворяет княгиню. В 1842 году она входит в Совет детских приютов, а двумя годами позже организует Ольгинский приют, в чем ей помогает сенатор С. Д. Нечаев. После смерти мужа благотворительность становится единственным смыслом жизни Надежды Борисовны. Вместе с сестрой, матерью и группой московских аристократок она пытается противостоять последствиям грозившей особенно большим половодьем зимы 1859/60 года. Совместными усилиями они снимают у Калужских ворот дом, чтобы переселить в него тех, кому грозило наводнение.

Убедившись на деле, каким безнадежным было положение с жильем у бедняков, княгиня уже в следующем году добивается образования нового общества – Братолюбивого общества снабжения в Москве неимущих квартирами. Избранная его председательницей, Н. Б. Трубецкая на протяжении полувека будет исполнять эти обязанности. К XX столетию общество будет располагать без малого трехмиллионным капиталом и сорока благотворительными учреждениями. К этому времени его покровительницей станет вдовствующая императрица Мария Федоровна. Здесь, в зависимости от обстоятельств, можно было получить или квартиру, или пособие на ее аренду.

В 1865 году княгиня становится попечительницей Арбатского отделения Дамского попечительства о бедных Москвы и организует ремесленную школу для мальчиков, названную в дальнейшем Комиссаровским училищем в честь спасителя Александра II, который сумел спасти жизнь царю. Благодаря хорошей постановке преподавания школа вскоре превращается в техническое училище, готовившее, как тогда говорилось, помощников инженеров. При нем строится вагоноремонтный завод, который соединяется ветками с Николаевской и Смоленской железными дорогами.

Год за годом Надежда Борисовна выступает со все новыми и новыми инициативами. Она создает в 1868 году преобразованный впоследствии в Российское общество Красного Креста Дамский комитет Московского отделения Общества попечения о раненых и больных воинах. С началом войны с Турцией, в 1877 году, организует санитарный поезд и в свои 65 лет отправляется на фронт, где работает вместе с другими сестрами милосердия на полях сражений. Когда спустя два года страшный пожар уничтожает весь Оренбург, княгиня достает значительные средства для погорельцев и сама отвозит в город предметы необходимости из запасов Красного Креста.

Орден Святой Екатерины и звание статс-дамы двора Трубецкая приобрела не за ловкость в придворной среде.

Несчастье подкралось неожиданно и неотвратимо. Чтобы запутавшийся в долгах сын не покончил с собой, княгиня продала родовой дом в Знаменском переулке. Свой долгий век ей пришлось доживать в крохотной квартирке, которую она снимала в некогда принадлежавшем ей доме – большую его часть теперь занимала знаменитая галерея купца С. И. Щукина, на ничтожную пенсию, которую глубокой старухе удалось выхлопотать в созданном ею Человеколюбивом обществе. С помощью к Надежде Борисовне не пришел никто.

Клубы

В первые годы XX столетия в Москве насчитывается свыше десяти, как их первоначально называли, «собраний», или клубов, во главе со старейшими – Английским и Дворянским.

История обоих уходит в екатерининские времена. Именно в первые годы царствования Екатерины II в Петербурге, в гостинице, которую содержал голландец Корнелий Гардинер, складывается обычай встреч по определенным дням недели многочисленных живших в столице на Неве иностранцев, среди которых преобладали английские купцы.

Однако уже в 1770 году содержатель гостиницы разорился, и, чтобы не прекращать полюбившихся иностранцам собраний, фабрикант Франц Гарднер предложил создать «собрание» – клуб, получивший название Английского. Затея оказалась на редкость удачной. Уже к концу следующего года число членов достигло 250 человек и постоянно продолжало расти, что заставило организаторов ограничить его 300 человеками. Одновременно, благодаря усилиям немца Шустера, возникает так называемый «Шустер-клуб», или Большой Бюргерский, объединивший заслуженных чиновников, артистов, богатых русских и иностранных купцов и зажиточных ремесленников. Те же процессы происходят и в старой столице.

В 1783 году в Москве появляется первый – Дворянский клуб, именовавшийся Московским благородным собранием. Московское вольнолюбие побудило правительство отнестись к нему с особой подозрительностью, так что в 1803 году в правила собрания был внесен пункт, согласно которому «никакие разговоры в предосуждение веры, правительства или начальства в нем терпимы быть не могут». Рескриптом от 1810 года Александр I присвоил этому объединению дворянства название Российского благородного собрания.

Под именем Московского дворянского клуба оно продолжает существовать все в том же собственном доме, на углу Б. Дмитровки и Охотного Ряда. Им руководят старшины – генерал Н. А. Симонов, личный почетный гражданин и секретарь правления Московско-Казанской ж.д. В. С. Горский, судебный следователь П. П. Павлов, В. А. Соболев, И. И. Чистяков и Е. Е. Анучков.

Церковь Никола Большой Крест. Москва. Ильинка

В собственном доме, бывшем дворце Л. К. Разумовского, на Тверской располагается Английский клуб. Среди его старшин генерал-лейтенант, директор акционерного пароходного общества «Ока» князь Н. А. Волконский, церемониймейстер двора, чиновник особых поручений московского генерал-губернатора Н. И. Тютчев, генерал от кавалерии П. Степанов, гофмейстер двора и один из руководителей московского Государственного отделения Дворянского земельного банка барон В. Д. Шеппинг, камер-юнкер двора И. П. Шаблыкин.

Московское купеческое собрание переезжает в 1910 году в собственное новое здание, построенное на М. Дмитровке архитектором Ивановым (ныне – Театр Ленкома). Его последним председателем становится присяжный поверенный, один из управляющих Московско-Курско-Нижегородской и Муромской ж.д. Среди старшин ординатор Яузской городской больницы, известный уролог и дерматолог М. И. Щепотьев, представитель бумажно-красильной фабрики Р. Кротова и Акционерного общества Донецких писчебумажных фабрик В. С. Черненко, председатель Наблюдательного комитета Московского городского общества взаимного от огня страхования М. И. Приклонский.

Наиболее состоятельная часть московского общества добивалась членства в Русском охотничьем клубе, помещавшемся в доме графа Шереметева, на Воздвиженке. Известное исключение представлял лишь председатель – присяжный поверенный Н. И. Бакланов. В числе же старшин были табачный фабрикант М. Н. Бостанжогло, офицер особых поручений при Главном управляющем Государственного конюшенного ведомства, директор Московского общества охоты имени императора Александра III К. М. Донцов, член Торгового дома «Ф. Котова и сыновья» П. А. Котов, драматург и ведущий актер Малого театра князь А. И. Сумбатов-Южин, миллионер, директор «Товарищества братьев Носовых» Н. А. Носов, граф В. А. Толстой.

В Москве успело образоваться два женских клуба. Первый женский клуб (Филипповский пер., 9) возглавляла одна из самых энергичных и удачливых женщин-предпринимательниц Варвара Алексеевна Морозова, руководившая Товариществом Тверской мануфактуры. Второй женский клуб находился на Новобасманной (№ 35).

На правах клубов существовали Московское собрание врачей (Садово-Черногрязская, дом Борисовской), Московский шахматный кружок (в помещении Охотничьего клуба) и Московское юридическое собрание (М. Никитская, 25). Согласно уставу последнего, «действительными членами могли быть лица обоего пола с высшим юридическим образованием», одной из целей – «доставлять членам Собрания возможность проводить время в обществе сотоварищей, семейств и знакомых», а также «содействовать распространению в обществе юридических знаний.

Особую группу составляли спортивные клубы – Московский клуб гимнастов (Лобковский пер., 7, с летней станцией на Старом шоссе), Московский клуб лыжников с правлением на Ходынском поле, в здании бывшего императорского павильона, Московский клуб мотористов (М. Тишинский пер., 15, со станцией у Тверской заставы, близ виадука Александровской железной дороги).

Москва – XX столетие

«К вам обычно приезжают знакомиться с вашими древностями. Слов нет – они великолепны. Но я приехал узнать вашу сегодняшнюю жизнь. Меня называют писателем-фантастом. Что ж, может быть, именно чутье фантаста подсказало мне эту поездку. Я стремился на московские улицы, в московские дома, и – я захвачен ими!»

Знаменитый писатель Герберт Джордж Уэллс не мог сдержать восторга. 21 января 1914 года старая столица чествовала гостя в театре «Летучая мышь», расположившемся в нижней части дома Нирензее, в Большом Гнездниковском переулке. Зал был переполнен молодыми русскими военными летчиками, авиаторами-любителями, студентами и, конечно, поклонниками литературы. Речь Уэллса раз за разом прерывалась взрывами аплодисментов.

Огромный город – это определение нельзя считать преувеличением для Москвы начала XX века. По количеству населения она занимает второе место в России и девятое в мире, уступая лишь Лондону, Нью-Йорку, Парижу, Берлину, Чикаго, Вене, Петербургу и Филадельфии. По сравнению со всеми ними она растет значительно быстрее. Цифры говорят сами за себя.

С 1882 по 1912 год ее население удвоилось, а за последнее пятилетие прирост составлял ежегодно 4 %, то есть 50 тысяч человек. Разрастаются окраины, но заметно уплотняется и населенность центра – следствие строительства многоэтажных домов, использования находившихся ранее под садами площадей.

В Москве всегда было немало сезонных рабочих, но данные переписей позволяют судить о том, что многие из них переходят в разряд постоянных городских жителей. Доказательство тому – увеличение процента женского населения и детей. В 1871 году это 170 женщин на 100 мужчин, детей малолетних 10,6 %, в 1912-м соответственно 84 женщины и 16,8 % детей.

Но чем Москва действительно могла гордиться – постоянное повышение рождаемости. Показатель 35 на тысячу человек населения означал, что ежегодно Москву пополняло 50 тысяч маленьких москвичей, причем уровень смертности в городе постоянно падал и дошел до 22 человек на тысячу жителей. Этот показатель значительно ниже среднего по остальной России. Общее население старой столицы в том же, 1912 году составляло немногим более 1 600 000 человек (вместе с пригородами). В пределах муниципальной черты проживало 1 400 000. При этом – старой столице было чем гордиться! – рост числа квартир точно соответствовал росту населения.

К началу Первой мировой войны Москва была самой дешевой для жизни среди столиц Европы. Налоги с каждого москвича составляли в год 3 с половиной рублей, тогда как в Берлине – 21 рубль, в Париже – около 25. При этом в городском бюджете налоги с населения составляли всего лишь одну четвертую часть. Имея городскую смету в 52 с половиной миллиона рублей, Москва половину бюджета получала от городских предприятий (канализация, ломбарды и т. п.). Два с половиной миллиона составлял доход от городских имуществ – земель, домов и т. д. Аналогичную сумму составляли пособия от казны на содержание полиции, всех учреждений общегосударственного значения и на народное образование.

Значительные сложности в городскую жизнь приносит начало Первой мировой войны, когда решением правительства в Москву эвакуируются все правительственные и учебные заведения Западного края – польских земель. Это Канцелярия варшавского генерал-губернатора, гражданского губернатора. Варшавское губернское правление, весь штат Канцелярии варшавского обер-полицмейстера – от Сыскного и Охранного отделений до Врачебной управы, Адресного стола, сотрудников наружной полиции и даже смотрителя судоходства на реке Висле.

Совершенно так же в Москве оказались Магистрат Варшавы, Канцелярии губернаторов Калишского, Келецкого, Люблинского, Радомского, все учреждения Управления земледелия. Министерства финансов (казначейства, казенные палаты, таможни), Министерства Императорского двора, Ведомства государственного контроля, Министерства путей сообщения, Министерства юстиции, включая все окружные суды и мировые съезды.

Но главными стали все учреждения Министерства народного просвещения – Варшавский политехнический институт имени императора Николая II, Алексеевский Варшавский ветеринарный институт, Варшавский институт глухонемых и слепых, музыкальные училища, гимназии из уездных городов, духовные семинарии. Всем им была предоставлена возможность продолжать занятия в помещениях московских гимназий и училищ – во вторую смену. Учебный год не был нарушен.

Самое удивительное, что жилищные условия в Москве при этом не ухудшились. Старая столица сумела принять и с удобствами устроить тысячи и тысячи приезжих. Стоит вспомнить, что эвакуация из Западного края проходила очень организованно. Уезжавшие имели возможность отправлять багажом значительную часть своего имущества и даже мебели. Таким образом, заранее предполагалось предоставить им в Москве соответствующую площадь.

Остались в истории города слова постоянного гласного городской думы, представителя мещанского сословия Б. Е. Гринева с призывом не повышать квартирной платы для приезжих, не осложнять положения и без того обиженных судьбой людей. И то, что призыв был услышан: цены на квартиры остались неизменными. Одной из причин стала развиваемая в Москве в течение нескольких десятилетий система отдаваемого внаем жилья и прежде всего меблированных комнат.

Ко времени Февральской революции Москва имела 47 гостиниц и около 260 меблированных комнат, сдававшихся с полной обстановкой и обслуживанием. Это был один из вариантов «холостого» жилья, которое во множестве появляется в XX веке в старой столице.

Так появляются «холостые» квартиры в доме над Елисеевским магазином, на Тверской: по две комнаты с крохотной темной прихожей. Без кухни, а первоначально и без ванны. Куда более комфортными и пользовавшимися исключительной популярностью становятся номера в доме Нирензее в Большом Гнездниковском переулке. Квадратная, сорокаметровая жилая комната с единственным, почти во всю стену, низко опущенным окном. Темные альковы для ванны и для импровизированного буфета – кухонь и здесь не было. За обедом или ужином спускались в находившийся в подвальном этаже, специально для жильцов, ресторан. Там же находились почтовое отделение, прачечная и парикмахер. На крыше десятого этажа располагался сад и площадка для катания на роликах (скетинг-ринг).

По тому же принципу в городе начинают строиться дома для студентов, как дом Арманда на Большой Садовой (№ 5) – для слушательниц Высших женских курсов: отдельные небольшие комнаты с общей для нескольких ванной и непременным хозяйством в полуподвальном этаже, где, кроме кухни и прачечной, размещалась еще и бесплатная библиотека, небольшой зал для собраний и диспутов.

Меблированные комнаты предлагали вообще самый широкий выбор удобств и благоустройства. Быт «Америки» (Воздвиженка, 11) напоминал жизнь в отдельной квартире. Здесь на третьем этаже долгие годы жил и работал писатель П. Д. Боборыкин. Несколько раз возвращался на второй этаж Сергей Рахманинов. В «Америке» им написаны «Элегическое трио памяти великого артиста» – скончавшегося П. И. Чайковского, Второй фортепьянный концерт, кантата «Весна» на стихи Н. А. Некрасова «Зеленый шум», оперы «Франческа да Римини» и «Скупой рыцарь». Композитор работал в это время дирижером в Большом театре.

Для малосостоятельных лиц, или, как было принято говорить, неимущих, городское попечительство о бедных, имевшее отделения во всех частях города, располагало сотнями детских ясель, приютов, богаделен, коечными и семейно-коечными квартирами, «денными приютами», рассчитанными главным образом на остававшихся без надзора при работающих матерях детей, бесплатными квартирами для семей тех, кто был призван на войну. Все это огромное хозяйство существовало на добровольные пожертвования и в зависимости от непосредственно занимавшихся тем или иным участком благотворителей строилось по-разному.

Председателем Пресненского отделения (2-го и 3-го участков) был, например, глава огромного торгового дома, основанного еще в 1863 году, Н. Н. Шустов. В собственном доме на Большой Грузинской, около Зоологического сада, он предоставил помещения для богадельни, детских ясель, бесплатной столовой, швейной мастерской, вещевого склада и вечерних классов, рассчитанных на желавших окончить курс городского училища. За Пресненской заставой находился большой детский приют. Но особенно славилось «шустовское» отделение организацией опять-таки бесплатных консультаций по вскармливанию и уходу за детьми грудного возраста. В этой работе участвовали самые известные медики, начиная с Георгия Несторовича Сперанского. Нуждающимся предоставлялась еще и юридическая консультация.

Пятницкое отделение, находившееся под опекой семьи Бахрушиных, помимо ясель и очага для младших детей, дневного приюта для солдатских сирот, располагало ремесленным отделением для девочек, учебно-швейной мастерской, столярно-художественной мастерской для мальчиков, закройной мастерской, раздаточной для выдачи надомной работы, а также детской столовой и несколькими богадельнями.

Семья промышленников Бромлеев в 1-м Серпуховском участке содержала убежище для престарелых женщин, бесплатную библиотеку, лавку для продажи населению дешевых продовольственных и кормовых продуктов. Во 2-м участке Мясницкого отделения известный на всю Россию производитель мельничных жерновов и гранитных памятников Д. Д. Кабанов сумел прибавить к обычным формам работы зимнюю колонию на станции Братовщина, в имении А. Я. Фридрихсон.

Наряду с Городским попечительством существовало Братолюбивое общество снабжения неимущих в Москве квартирами, располагавшее 40 благотворительными учреждениями. Его объявленный капитал составлял около трех миллионов рублей. Более тысячи человек получало от него в течение года денежные пособия. Покровительницей общества была императрица Мария Федоровна, почетной председательницей великая княгиня Елизавета Федоровна, практическим же руководителем писатель и археолог графиня П. А. Уварова.

По всему городу в канун Первой мировой войны появляются дома дешевых квартир, строившиеся с учетом потребностей их будущего населения. Такой Дом дешевых квартир имени Г. Солодовникова (2-я Мещанская, 89) имел 219 комнат для семейных – с электрическим освещением, центральным отоплением, кухнями-очелками и даже телефоном у дежурного по этажу. Для детей квартирантов имелся бесплатный детский сад и ясли. Действовали также паровая прачечная и сушилка. Другой дом Солодовникова – для одиноких – по 2-й Мещанской, 97, располагал 1170 местами. Электрическое освещение, центральное отопление, общий телефон, паровая прачечная и сушилка для белья дополнялись наличием библиотеки, удешевленной столовой для жильцов, обширного «сборного зала» и круглосуточного бесплатного кипятка.

Деятельность солодовниковских домов руководилась советом, в который входили строитель Музея изящных искусств и Бородинского моста Р. И. Клейн, гласный Московской городской думы инженер М. М. Кожевников, известный присяжный поверенный А. Н. Паренаго, другой гласный думы, член Общества русских врачей П. Н. Диадроптов, жены некоторых крупных промышленников.

Бесплатными квартирами располагало большинство домов призрения – например, братьев Боевых на Стромынке (на 60 семейств), Герасима Ивановича Хлудова в Сыромятниках (более 100 квартир).

На особом положении находился Императорский вдовий дом. Пятистам вдовам от него выдавались небольшие пенсии. В 1916 году Дом помещает в газетах объявление, что имеются вакансии для желающих получать подобную пенсию. А также «имеются свободные вакансии в разряде испытуемых вдов, посвящающих себя уходу за больными. В этот разряд принимаются вдовы чиновников военной и гражданской службы, прослуживших в чинах не менее 5 лет. Возраст вдовы должен быть от 40–50 лет. Вместе с вдовою могут быть принимаемы двое детей ее в возрасте от 3—10 лет».

Примечательно, что бесплатные квартиры рассматривались благотворителями как своеобразное вечное поминовение их близких. В Доме Хлудовых корпус на 84 комнаты носил имя Герасима Ивановича, корпус на 75 комнат – имя Пелагеи Ивановны Хлудовой, корпус на 24 комнаты – Константина и Екатерины Константиновны Хлудовых.

Муниципальную систему организации городской жизни во всех ее частях дополняет и перекрывает система благотворительности. Если сегодня, в начале XXI века, спонсорство представляет явление редкое, если не сказать, исключительное, в начале XX столетия благотворительность составляла нравственный стержень общественной деятельности. В предоктябрьской России действовала система общественного мнения, сознания и соответственно моральных ценностей. Участвовать в благотворительности на каждый день, из года в год было не просто престижно. Отстраняясь от нее, человек независимо от своих капиталов выпадал из общества, переставал по-человечески цениться. Именно благотворительные организации объединяли различные социальные слои единой свободной волей – помогать другим, осознавать собственную ответственность за чужое существование и благополучие.

Если на первом месте в Москве стояла забота о крове для каждого, то на втором находилось образование. Москва насчитывала около 600 средних учебных заведений. И это давало родителям возможность выбирать для своих детей те, которые соответствовали их достатку. Кроме того, самыми распространенными были Общества вспомоществования «недостаточным» ученикам, и они имелись при каждой школе или гимназии. Подобное общество при 2-й мужской гимназии (на Елоховской площади) заявляло о себе: «Деятельность общества заключается главным образом в помощи учащимся при взносе платы за обучение; кроме того, некоторым ученикам назначаются единовременные пособия, другие получают за счет общества завтраки в гимназии и деньги на покупку платья и учебных пособий».

В состав совета этого общества входили, среди других, табачный магнат, владелец табачных фабрик М. Н. Бостонжогло, состоявший гласным Московской городской думы, известный присяжный поверенный А. Л. Малицкий – юрисконсульт Московско-Рыбинской железной дороги, а также директор и инспектор гимназии.

В женских гимназиях общества брали на себя дополнительную заботу по подысканию выпускницам работы – «для доставления занятий бывшим воспитанницам», в которых обязательно участвовали заботившиеся о правах девушек юристы.

Отдельно существовали при многих учебных заведениях Общества вспомоществования бывшим учащимся. Такие имелись, кстати сказать, в Московском университете, Лазаревском институте восточных языков, Московском коммерческом институте, Императорском лицее имени цесаревича Николая, во всех кадетских корпусах.

Городские училища находились практически целиком на попечении московского купечества. В качестве примера можно привести особенно популярное Александро-Мариинское Замоскворецкое училище Московского купеческого общества, на Большой Ордынке. В него принимались, независимо от пола, «дети беднейших родителей всех сословий» Четырехлетний курс обучения, учебные пособия, завтраки и лекарства предоставлялись бесплатно. Окончившим курс предлагался на тех же условиях дополнительный – рукодельный класс белошвейного и дамского портновского мастерства. Председателем совета училища и его попечителем был миллионер Александр Александрович Найденов, гласный Московской городской думы, один из крупнейших деятелей шерстоткацкой промышленности. В Совет входили также Н. П. Бахрушин и владелец Трехгорки Николай Константинович Прохоров.

На Большой Ордынке в специальном здании находилась и состоявшая под августейшим покровительством их императорских величеств школа, точнее – Училище попечительства императрицы Марии Федоровны о глухонемых. Здесь учащиеся бесплатно проходили курс общеобразовательный и затем, по собственному выбору, могли приобрести специальность – столярную резную, сапожную, портновскую, переплетную. Существовали также курсы бухгалтерии, фотографии, изготовления «теневых картин для волшебного фонаря». Наконец, училище имело при Высокопетровском монастыре мастерскую для обучения церковной живописи и иконописи. Основателем и руководителем всей этой системы был псаломщик церкви Иверской Божьей Матери на Большой Ордынке Василий Сергеевич Воздвиженский, поддерживаемый скрывавшими свои имена дарителями. Анонимность в добрых делах была извечной московской традицией.