Текст книги "Женская месть"

– Перегрелась на солнце.

– Тогда давай уйдем в тень, пока не началось это шоу. Ты можешь встать? Терпеть не могу всякие клише, но у тебя такой вид, как будто ты увидела привидение.

– Нет, нет, я в порядке. – Она была обязана быть в порядке. Ларри Кертис остался в прошлом. Там же, где и все остальные грустные события. Она встала и вместе с Марджори подошла к стульям, расставленным под ярко-красным навесом. – Я не пропустила бы этого ни за что на свете.

– Обещает быть увлекательным.

Ожидания и в самом деле себя оправдали. Она смотрела, как Лорен подходит к подиуму, уставленному тропическими цветами. На следующий день ее ожидало свое собственное шоу.

Номер Адрианны в «Эль-Гранде» был обставлен в пастельных тонах. Окна с панорамным обзором распахивались на купающийся в цветах балкон. Тут был набитый закусками холодильник, бар, зеркальная ванная комната, ванна в которой была снабжена водоворотом, а также запирающийся на ключ сейф для ценностей. Тут были свои преимущества, но она предпочитала комнаты, которые сняла в «Эль-Президенте» под именем Лары О’Коннор.

Адрианна не без сожалений распрощалась с Роуз Спэрроу.

Все свое снаряжение она держала в этом втором номере. Спустя несколько часов после показа мод она сидела за столиком у окна и, лакомясь киви, изучала синьки плана «Эль-Гранде». Она еще точно не знала, какой из двух способов попасть внутрь изберет. Будучи от природы перфекционистом, она отрабатывала нюансы обоих вариантов.

Зазвонил телефон.

– Hola. Si[14]14
  Привет. Да (исп.).


[Закрыть]. – Адрианна покачалась на ножках стула. В голосе ее информатора сквозила тревога. По опыту она знала, что чем больше нервничают посыльные, тем жестче они пытаются разговаривать. – Я буду на месте, как договорились. Если ты не доверяешь мне, амиго, то у тебя есть время от всего отказаться. Я найду другого покупателя. – Она выжидала, потягивая быстро нагревающуюся «Перье». – Тебе известна его репутация. Когда Тень заключает сделку, он всегда доставляет товар. Или ты хочешь, чтобы я сказала ему, что ты сомневаешься в его способности завершить эту операцию? Я так и думала. Manana[15]15
  До завтра (исп.).


[Закрыть].

Она положила трубку и встала, разминая затекшую спину и шею. Она нервничала. Досадливо закрыв глаза, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Она уже забыла, когда так нервничала в последний раз.

Эта работа была несложной. Пожалуй, даже чересчур простой. И все же…

«Филип», – подумала она. Он преподнес ей сюрприз, нанеся удар, отразить который ей не удалось. Ее беспокоило то, что его нет на острове. Она бы пришла в бешенство, если бы он на нем появился.

«У него нет никаких доказательств», – успокоила она себя, распахивая балконные двери. И скоро, очень скоро, она завершит поставленную перед собой задачу.

Сверкающий золотистый круг заходящего солнца горел над океаном. Через несколько часов взойдет луна – холодная и белая.

«Солнце и Луна». Опершись ладонями на перила, Адрианна смотрела вдаль. Символы ночи и дня, бесконечности, вечности. «Мама, я скоро их заберу, – мысленно поклялась она. – Возможно, как только я это сделаю, нас обеих наконец-то ожидает покой и умиротворение».

Бриз ласкал ее лицо своими теплыми пальцами. Отовсюду поднимались жаркие цветочные ароматы. Она слышала, как волны накатываются на песок, а затем с шуршанием отползают обратно. Откуда-то доносились смех и крики людей, которые гуляли по пляжу или с трубкой плавали среди рифов.

Одиночество. Адрианна крепко зажмурила глаза, но отогнать подступающую грусть ей не удалось. Это все Рождество. Она могла свалить свое состояние на приближающиеся праздники и связанные с ними воспоминания. Она даже могла обвинить в нем встречу с Марджори и свою зависть к девушке, которая сумела выкарабкаться после многих лет ошибок и проблем. Но дело было не в этом, далеко не только в этом. Она была не просто женщиной, которая в одиночестве стояла на балконе. Независимо от количества знакомых или мероприятий, в которых она принимала участие, она везде была одна.

Ее не знал никто. Даже Селеста не совсем понимала терзающие ее вопросы и ее внутреннюю войну. Она была принцессой из страны, которая больше ей не принадлежала. Она была гостем в стране, которая не стала для нее родной. Она была женщиной, которая боялась быть женщиной. Она воровала, стремясь к справедливости и правосудию.

И сейчас, ощущая касания вечернего бриза на своем лице и окружающие ее смешанные ароматы моря и цветов, она отчаянно нуждалась в чьей-то поддержке.

Она развернулась и вернулась в номер. Может, у нее и нет никого. Зато у нее есть что-то. Месть.

Глава шестнадцатая

Сегодня утром у нее не было никаких дел. Адрианна хотела жариться на тропическом солнце и с маской и трубкой плавать в кристально чистой воде среди рифов.

Канун Рождества. Некоторые из гостей уже вернулись домой – в Чикаго, Лос-Анджелес, Париж, Нью-Йорк, Лондон. Большинство осталось в «Эль-Гранде», праздновать с пальмами, а не елями и соснами, с бокалом пинья колады, а не горячего пунша в руке.

Адрианна никогда не проводила эти праздники в Нью-Йорке. Она не выносила вида снега и празднично украшенных витрин. Рождество в Нью-Йорке было настоящим событием, которое в детстве ее неизменно завораживало.

Она до сих пор помнила, как впервые увидела элегантных викторианских кукол, которые медленно вращались в витрине «Лорда и Тэйлора». Ледяной ветер насквозь продувал ее отороченное меховым воротником пальто, а вокруг витали ароматы жареных каштанов. Сейчас в Нью-Йорке на каждом углу звенели колокольчики, а в каждом магазине звучала музыка. «Картье», как всегда, был обернут огромным ярким бантом. Толпа на Пятой авеню была такой плотной, что этот поток увлекал пешехода за собой, не выпуская на протяжении многих кварталов.

Нью-Йорк волнует и завораживает. Во всем мире не существует города, способного взволновать человека больше, чем рождественский Нью-Йорк. И не существует другого города, который погружал бы Адрианну в такую глубокую депрессию.

В Джакире Рождество было под запретом. Его не позволяли открыто праздновать даже туристам и сотрудникам западных компаний. Никаких украшений, рождественских песенок, даже сосновых веток. Никаких стеклянных шаров с танцующим внутри снегом. Все это запрещалось законом.

У нее было много связанных с Рождеством воспоминаний. Некоторые были радостными, другие грустными. Она знала, что отворачиваться от них нельзя. Она была готова их перебирать, но только не в Нью-Йорке, где она нарядила свою последнюю елку, отчаянно пытаясь вовлечь в празднование маму. Именно в Нью-Йорке она в последний раз оборачивала яркой бумагой подарки – коробки, которые Фиби так и не открыла.

Именно в Нью-Йорке пять лет назад она обнаружила свою маму мертвой на полу ванной комнаты. Это произошло в предрассветные часы рождественского утра. И это было последнее Рождество, собравшее вместе их троих – ее, Фиби и Селесту. Они вместе сидели в гостиной, пили эгг-ног и слушали рождественские песни. Мама рано ушла спать.

Адрианна так и не узнала, где Фиби раздобыла бутылку скотча или те ярко-синие таблетки. Откуда бы все это ни появилось, свою работу оно сделало.

Поэтому на Рождество она сбегала, отлично отдавая себе отчет в том, что это слабость. Монте-Карло, Аруба, Мауи – ей было все равно, где находиться в эти дни, лишь бы там сияло жаркое солнце. Иногда она работала там, куда бежала, иногда бездельничала. В этом путешествии она запланировала совместить отдых с работой. Завтра утром, когда зазвонят рождественские колокола, ее работа будет завершена.

Вовсе не нервозность побудила ее провести день вдали от отеля Сент-Джонов. Ей просто хотелось побыть в одиночестве, там, где никто ее не знает. За два дня она пресытилась бесконечными коктейлями и болтовней ни о чем возле бассейна. Она остановила свой выбор на пляже, примыкающем к «Эль-Президенте», не в качестве принцессы Адрианны или Лары О’Коннор, а как Адрианна Спринг.

Почувствовав, что у нее уже болят ноги, и испытывая сильную жажду, она поплыла к берегу. С маской и ластами в руках Адрианна подошла по песку к небольшой крытой пальмовыми листьями хижине, в которой она оставила свои вещи, не обратив ни малейшего внимания на двух мужчин, которые загорали неподалеку, потягивая «Дос Эквис», и не спускали с нее глаз.

– Адрианна!

Продолжая вытирать волосы полотенцем, Адрианна обернулась к окликнувшей ее женщине. Ее пышное золотистое тело было прикрыто лишь двумя узкими полосками ткани, по сравнению с которыми бикини Адрианны выглядело рыцарскими доспехами. Концы ее темных, коротко остриженных волос покачивались у подбородка. От досады, которую в первую секунду ощутила Адрианна из-за того, что ее беспокоят и здесь, не осталось и следа, как только она узнала женщину.

– Дуджа? – Адрианна рассмеялась и, уронив полотенце, распахнула объятия перед своей кузиной. – Это ты?

Они расцеловались в обе щеки и тут же отстранились, разглядывая друг друга.

– Это просто чудесно. – Низкий музыкальный голос Дуджи всколыхнул воспоминания, как приятные, так и грустные. Долгие душные дни в гареме, прохлада увитых зеленью беседок в саду, где две маленькие девочки слушали истории, которые им рассказывала старая женщина. – Сколько мы с тобой не виделись?

– Семнадцать лет? Или восемнадцать? Что ты здесь делаешь?

– Пока не увидела тебя, умирала от скуки и дулась на мужа. Мы были в Канкуне, и Джей Ти решил приплыть сюда, потому что он уверен, что дайвингом лучше всего заниматься именно здесь. А ведь я чуть было не осталась возле бассейна в отеле. Ты одна?

– Да.

– Тогда я чем-нибудь тебя угощу и мы поболтаем. – Взяв Адрианну под руку, она повела ее к бару. – Я постоянно о тебе читаю. Принцесса Адрианна присутствовала на премьере балета. Принцесса Адрианна прибыла на Весенний бал. Полагаю, ты была слишком занята, чтобы заехать к нам в Хьюстон.

– Я не могла. Пока мама была жива, путешествовать было непросто. А потом… – Она помолчала, наблюдая за Дуджей, которая прикурила тонкую коричневую сигарету. – Мне казалось, что увидеть тебя или кого-нибудь еще из Джакира выше моих сил.

– Я очень тебе сопереживала. – Дуджа коснулась темы смерти Фиби так же осторожно, как и руки Адрианны. – Твоя мама всегда была ко мне добра. Я всегда вспоминаю ее с теплом. Dos margaritas, por favor[16]16
  Две «Маргариты», пожалуйста (исп.).


[Закрыть], – обратилась она к бармену и перевела взгляд на Адрианну. – «Маргарита» подойдет?

– Да. Спасибо. Прошло так много времени. Трудно поверить.

Дуджа выдохнула струйку дыма:

– Мы далеко от гарема.

«Недостаточно далеко», – подумала Адрианна, но вслух произнесла:

– Ты счастлива?

– Да. – Дуджа скрестила длинные загорелые ноги, непринужденно флиртуя с мужчиной в другом конце круглого бара. Ей было тридцать, она была великолепно сложена и уверена в себе. – Я эмансипированная женщина. – Она со смехом поднесла бокал к губам. – Джей Ти прекрасный человек – очень добрый, американец до мозга костей. У меня есть свои собственные кредитки.

– Этого достаточно?

– Это не мешает. Кроме этого, он любит меня, а я люблю его. Я помню, как испугалась, когда отец согласился отдать меня ему. С учетом всего, что мы слышали и что нам втолковывали об американцах. – Она со вздохом повернулась на табурете, чтобы видеть загорающих у бассейна людей. – Как подумаю, что я могла бы сейчас сидеть в гареме, беременная шестым или седьмым ребенком, спрашивая себя, доволен ли мной мой муж или я его разгневала… – Она лизнула соль на краю бокала. – Да, я счастлива. Этот мир отличается от того, который мы знали, будучи детьми. Американские мужчины не ожидают от своих женщин, что они будут тихонько сидеть в углу и рожать ребенка за ребенком. Я люблю своего сына, но я также рада, что он у меня один.

– Где он?

– Со своим отцом. Джонни обожает дайвинг так же, как и Джей Ти. И он тоже настоящий американец. Бейсбол, пицца, компьютерные игры. Иногда я оглядываюсь назад и спрашиваю себя, какая была бы у меня жизнь, если бы не нефть и не Джей Ти. Если бы нефть не привела меня к нему. – Она пожала плечами и выдохнула ароматный дым, напомнивший Адрианне гарем и звук барабанов. – Но я оглядываюсь нечасто.

– Я за тебя счастлива. Когда мы были детьми, ты всегда была для меня образцом. Ты всегда была такая красивая и спокойная, умела так хорошо держаться. Я считала, что это все потому, что ты на несколько лет старше, и была уверена, что когда я тебя догоню, то буду такой же.

– Тебе было сложнее. Ты хотела угодить отцу, но всегда была на стороне матери. Теперь я понимаю, в каком отчаянии она была, когда король взял вторую жену.

– Для нее это стало началом конца. – В ее голос вкрались горькие нотки. Она сделала глоток коктейля, чтобы избавиться от них. – Ты бываешь в Джакире?

– Да, раз в год я навещаю мать. Тайком привожу ей фильмы для видеомагнитофона и красное шелковое белье. Там ничего не изменилось, – добавила она, отвечая на непроизнесенный вопрос Адрианны. – Когда я туда приезжаю, я превращаюсь в правильную и покорную дочь с закрытыми волосами и лицом. Я ношу абайю, сижу в гареме и пью зеленый чай. Так странно – когда я там, я воспринимаю это совершенно нормально, как будто так и надо.

– Как это?

– Это трудно объяснить. Когда я возвращаюсь в Джакир и надеваю чадру, я начинаю думать, как женщина Джакира, чувствовать, как женщина Джакира. То, что кажется правильным или даже естественным в Америке, становится совершенно чуждым. Когда я уезжаю, то сбрасываю чадру, а также и все ощущения и ограничения.

– Я этого не понимаю. Это все равно что быть двумя людьми одновременно.

– А разве это не так? С учетом того, как нас воспитали и как мы живем. Ты там больше никогда не бывала?

– Нет. Но я об этом подумываю.

– Мы в этом году в Джакир не едем. Джей Ти беспокоится из-за накалившейся обстановки в Персидском заливе. До сих пор Джакиру удавалось избежать конфронтации, но это не может длиться бесконечно.

– Абду умеет выбирать друзей и избегать нежелательных конфликтов.

Дуджа приподняла бровь. Даже спустя столько лет она ни за что не назвала бы короля по имени.

– Джей Ти буквально недавно сказал то же самое. – Дуджа осторожно затронула скользкую тему. – Ты знаешь, что твой отец развелся с Ризой? Она оказалась бесплодной.

– Да, я об этом слышала. – Адрианне было жаль последнюю жену отца.

– Но он взял еще одну. Совсем недавно.

– Так быстро. – Адрианна сделала еще один глоток, на этот раз большой. – Я не знала. Лейха подарила ему несколько здоровых детей.

– В их числе пять девочек. – Дуджа снова пожала плечами. Похоже, Адрианна говорила о своих сводных братьях и сестрах, не испытывая ни малейшего дискомфорта. – Две старших уже замужем.

– Да, я знаю. Я получаю новости.

– Король грамотно распорядился обеими, отправив одну в Иран, а вторую в Ирак. Следующей всего четырнадцать. Говорят, она отправится в Египет или в Саудовскую Аравию.

– Он демонстрирует больше привязанности к лошадям, чем к дочерям.

– В Джакире лошади ценятся больше.

Дуджа сделала бармену знак приготовить им еще по коктейлю.

Перед Филипом, который стоял у своего окна на пятом этаже, открывался прекрасный вид на бассейн, сады и море. Он наблюдал за Адрианной с того момента, как она вышла из воды. Полевой бинокль позволял ему разглядеть даже капли скользящей по ее коже воды.

Он мог только строить предположения относительно женщины, которая теперь была с ней. В том, что это не деловая встреча, он не сомневался. Слишком искренним было удивление, слишком бурной радость на лице Адрианны, когда они встретились.

Старая подруга или, возможно, родственница. Адрианна пришла на этот пляж не для того, чтобы с ней встретиться. Насколько мог судить Филип, она пришла, чтобы побыть в одиночестве, как она уже делала раз или два, когда Филип также следовал за ней от «Эль-Гранде».

Он сожалел о том, что ему пришлось отказаться от всех вечеринок последних двух дней. Но было гораздо разумнее держаться в тени.

Лениво выдохнув облако дыма, он набрал номер Спенсера.

– Спенсер слушает.

– Привет, капитан.

– Слушай, Чемберлен, что, черт возьми, происходит?

– Ты получил отчет, который я передал нашему агенту в Нью-Йорке?

– И черта лысого он мне сообщает.

– Такие вещи быстро не делаются. – Он разглядывал, как лежат на спине Адрианны ее влажные волосы. – Часто требуется больше времени, чем нам хотелось бы.

– Мне не нужна твоя чертова философия. Мне нужна информация.

– Разумеется.

Подняв бинокль к глазам, Филип навел его на лицо Адрианны. Она смеялась. В том, как изгибались ее губы сейчас, не было ни тени иронии или отстраненности. Он нехотя перевел взгляд на ее собеседницу. Родственница, – решил он. Чуть старше, очень американизированная. На ее пальце блеснуло кольцо с бриллиантом. И замужем.

– Так что ты мне скажешь?

Раздражение в голосе Спенсера слышалось так же явственно, как и звук посасывания трубки.

– Мне пока особо нечего добавить к своему первому отчету. – Исключительно удовольствия ради он снова принялся разглядывать Адрианну. У нее была совершенно невероятная кожа – цвета золота на старинных полотнах. Он знал, что поступает опрометчиво, но все же собирался принять кое-какие меры к тому, чтобы пока что ее прикрыть. – Если наш человек и был в Нью-Йорке, то он опять ускользнул. Единственный след, на который мне удалось напасть, ведет в Париж. Возможно, стоит предупредить ваших людей в Париже, чтобы были начеку.

«Прости, старик, – добавил он про себя, – но мне необходимо выиграть еще немного времени».

– Почему Париж?

– Графиня Тегари. Она проводит там праздники вместе с дочерью. Старушка выцепила несколько чудных образчиков из коллекции графини Виндзорской. Если бы я еще был в строю, я тоже счел бы их достойными своего внимания.

– И это все, что ты можешь мне сообщить?

– Пока да.

– Где ты, черт бы тебя побрал, и когда ты вернешься?

– Я взял отпуск на праздники, Стюарт. Ожидай меня в новом году. Наилучшие пожелания семье, – не обращая внимания на протест Спенсера, добавил он. – С Рождеством.

«Да, у нее невероятная кожа, – снова подумал Филип. – Повсюду, где она открыта мужскому взгляду».

Поскольку у Адрианны не было ни одного благовидного предлога, чтобы отказаться от приглашения кузины пообедать на яхте, она слегка сдвинула свои планы. Какая-то ее часть с нетерпением ожидала вечера и возможности понаблюдать за происходящим, понять, действительно ли такое смешение культур и традиций может быть удачным. Кроме того, этот ужин послужил бы ей железным алиби, если бы таковое ей действительно понадобилось.

Адрианна переоделась в своем номере в «Эль-Президенте», сочтя подобную предосторожность нелишней. Теперь важнее всего было следить за временем. Взгляд на часы убедил ее в том, что Сент-Джоны сейчас находятся в Фиеста-холле, развлекая прессу коктейлями. Это означало, что в ее распоряжении больше часа, прежде чем Лорен вернется в Президентский номер, чтобы переодеться к предрождественскому гала-ужину.

Сама Адрианна собиралась появиться на ужине с опозданием, сославшись на обед с кузиной. Если Лорен захотела бы надеть сегодня вечером свои рубины, их всех ожидало забавное представление.

До захода солнца еще оставалась какая-то пара часов, и вечер ласково обволакивал ее теплыми объятиями. Вскоре Адрианна уже остановила автомобиль на парковке «Эль-Гранде», одетая в длинный свободный балахон ярких расцветок, полностью маскирующий ее фигуру. Ее лицо скрывала шляпа с широкими опущенными вниз полями и огромные солнцезащитные очки. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы увидеть в ней американскую туристку с весьма сомнительными предпочтениями в одежде. Что полностью соответствовало ее намерениям.

Перекинув через плечо соломенную сумку, она переступила через порог главного входа и, не глядя по сторонам, направилась прямиком к лифтам. Войдя в кабину, она остановила ее между этажами, сбросила цветастый балахон и вместе с очками и шляпой сунула его в сумку. Все это она в свою очередь поместила в сумку для белья, которую сложила и запихнула под лиф униформы горничной отеля, которая обнаружилась под цветастыми тряпками.

Не прошло и тридцати секунд, как лифт уже снова плавно возносился на верхний этаж. Она дополнила свой образ черным с проседью париком, поверх которого красовалась сетка для волос. Вниз по ее щеке протянулся длинный тонкий шрам. Если бы ее заметили и кто-нибудь начал задавать вопросы, то свидетели ее появления в отеле смогли бы описать разве что средних лет горничную со шрамом на щеке.

Постельное белье хранили в кладовой в конце каждого коридора. Если бы это потребовалось, Адрианна могла бы отпереть замок булавкой для волос. Вместо этого она извлекла инструмент из-под подвязки на бедре. Бросив сумку для белья в пустую тележку, она взяла в кладовой охапку полотенец. Она пятилась с тележкой из кладовой, когда позади нее раздался звук открывающихся дверей лифта.

Низко склонив голову, она медленно покатила тележку по коридору.

– Buenas tardes, – пробормотала она, когда мимо нее прошли мужчина и женщина, благоухая хлоркой и маслом для загара. Только сегодня утром она завтракала с ними за одним столиком. Они не потрудились ответить на ее приветствие, продолжая спорить о том, где они будут кататься на лыжах на следующей неделе.

У двери в Президентский номер Адрианна остановилась и постучала.

– Обслуживание. Чистые полотенца, – на ломаном английском сообщила она и замерла в ожидании.

Отсчитав десять секунд, она пустила в ход тот же инструмент и отперла дверь. «Какая жалость, – подумала она, – что среднестатистический гражданин так свято верит в надежность замков». Возможно, когда-нибудь, когда она отойдет от дел, она напишет на эту тему серию статей. Пока что она спокойно вкатила тележку в номер и подперла ею дверь изнутри.

Если что-то пойдет не так, препятствие подарит ей несколько драгоценных мгновений.

«Роскошь», – подумала она, обводя взглядом номер. На комфорте Сент-Джоны не экономили. В обстановке – толстых коврах и обширном диване – преобладали персиково-кремовые тона, подчеркнутые отдельными элементами сверкающе-черного цвета. В вазах стояли свежие цветы, что сообщило Адрианне о том, что горничная здесь уже побывала, хотя вещи Лорен были разбросаны по стульям и столам.

Адрианна предпочитала яркую оранжево-золотистую цветовую гамму «Эль-Президенте». Хоть бы кто-нибудь сообщил Чарли, что люди приезжают на остров не только чтобы расслабиться, но также ради того, чтобы хоть немного выбраться за пределы цивилизации.

Из синек и своего трехдневного пребывания в новом отеле она успела довольно неплохо его изучить. Ланч с Лорен в «Русской чайной» предоставил ей некоторые недостающие детали. Адрианна оплатила счет, решив, что так будет порядочнее.

В качестве предосторожности она осмотрела комнаты. Ванна была полностью идентична той, которая была в ее номере, и это соответствовало полученной ею информации. Груда влажных полотенец на полу и аромат «Норелл» сообщили ей, что перед встречей с прессой Лорен приняла ванну.

Убедившись в том, что она одна, Адрианна безошибочно направилась к встроенному шкафу в гардеробной. В нем находился сейф, это дополнительное удобство, которое Чарли предоставлял гостям всех своих отелей.

Он запирался и отпирался не комбинацией цифр, а ключом, который гость должен был носить в кошельке или кармане. Мало того что эти сейфы не были оборудованы сигнализацией, но даже ребенок, вооружившийся запасом терпения и отверткой, смог бы открыть его менее чем за полчаса. Адрианна поддернула подол юбки и извлекла из маленького кармашка ключ. Это был ключ от сейфа в ее собственном номере, расположенном этажом ниже.

Он вошел в замок, но не повернулся. Выбрав напильник, она начала корректировать его форму. Это требовало терпения. За один раз она могла спиливать лишь крошечную частичку металла, после чего вставляла ключ в замок и снова пыталась его повернуть. Скорчившись, как кетчер с битой, она работала – ритмично и упорно. Секунды складывались в минуты, время от времени до нее доносились звуки открывающихся где-то дверей или жужжание лифта, и тогда она, затаив дыхание, ожидала, пока шаги не проследуют мимо номера и не стихнут.

Как всегда, когда замок сдался перед лицом ее упорства, она ощутила удовлетворение. Положив ключ на сейф, она извлекла футляр для драгоценностей. Жемчужное колье, очень красивое, средней длины. Она вернула его в сейф и взяла другой футляр. Это были бриллианты, довольно мелкие, но хорошие, оправленные в цепочку. Скорее всего, Лорен считала их украшениями на каждый день. Адрианна положила обратно и их и наконец нашла комплект с бриллиантами и рубинами.

С помощью лупы она осмотрела три камня из ожерелья. Бирманские, как и говорила Лорен, мужские камни насыщенного цвета и изумительной атласной текстуры с минимальными дефектами. Бриллианты также были превосходны – почти идеальные камни с едва заметным желтоватым оттенком, второй воды, но прекрасной огранки. Она сунула ожерелье, а также браслет и серьги в карман, футляр вернула в сейф и заперла его своим ключом. Взгляд на часы сообщил ей, что у нее достаточно времени для того, чтобы вернуться в свой отель и переодеться к обеду с кузиной.

В эту секунду она услышала звук поворачивающегося в замке ключа.

– Проклятье, убери эту чертову штуковину с дороги!

Мысленно выругавшись, Адрианна поспешила исполнить приказ.

– Простите, сеньора. Свежие полотенца, por favor.

– Дай мне полотенце, раз уж ты здесь. Черт. – Лорен сдернула одно из полотенец с груды на тележке и начала промокать пятно размером с обеденную тарелку на подоле платья. – Этот неуклюжий сукин сын облил меня пуншем.

Адрианна с трудом проглотила смешок. Ее карман оттягивала приятная тяжесть ожерелья.

– Сеньора. Agua… э-э… вода? Холодная вода?

– Вот идиотка! Это шелк! – Лорен вскинула голову и свирепо уставилась на Адрианну. Она увидела перед собой служанку – старую и явно недалекую. – Да что ты понимаешь в шелке! Боже! На этом чертовом острове приличную химчистку все равно не найти. И почему Чарли не построился в Канкуне? Ума не приложу. – Она приподняла подол платья от Ла-Ренты. – Две тысячи долбаных долларов, и я с таким же успехом могу вышвырнуть его в окно. – Злобно оскалившись, она с силой дернула за молнию застежки. – Тебе что, делать нечего? Вам платят почасово. Убирайся отсюда к чертовой матери и начинай зарабатывать свои песо.

– Si, сеньора Сент-Джон. Gracias. Buenas tardes.

– И говори по-английски.

Лорен вытолкала Адрианну в коридор и захлопнула за ее спиной дверь.

Филипу, как и Адрианне, терпения было не занимать. Въехав на парковку «Эль-Гранде», он расположился таким образом, чтобы видеть не только ее джип, но также и главный вход. Было жарко. Пот скатывался по его спине под хлопчатобумажной рубашкой, отчего она намокла и прилипла к спинке сиденья. Время от времени он делал глоток пепси и обещал себе, что воздержится от очередной сигареты, пока из отеля снова не выйдет Адрианна. Он решил еще немного подержаться в стороне, в полной уверенности, что рано или поздно, но она выведет его на человека, искусством которого Филип восхищался и которому завидовал за преданность ему Адрианны.

«Он должен быть хорош, чертовски хорош, – размышлял Филип, – если собирается что-то украсть в отеле прямо средь бела дня». Хотя Филип уже и без того знал, что Тень более чем хорош. Дело Моро стало последним из длинного списка идеальных краж.

Пока что он так и не смог понять, какую роль во всем этом играет Адрианна. Отвлекает свидетелей? Или она информатор? Ее положение позволяло ей стать бесценным источником информации. Но зачем ей это нужно?

Выходя из отеля, она смеялась. Тихо, как будто потешаясь над какой-то ей одной известной шуткой. Он пообещал себе, что обязательно выяснит, почему она этим занимается, а также все, что вообще можно о ней узнать. Пока что он поехал следом, держась поодаль.

У «Эль-Президенте» Филипу снова пришлось ожидать ее появления. Он прикинул, что ей придется поторопиться, если она хочет вовремя явиться к ужину в отеле Сент-Джонов. Независимо от того, спустилась бы она по лестнице или в лифте, не заметить ее со своего места в вестибюле он не мог. Солнце клонилось к западу, когда она появилась в холле. Спокойная и уверенная в себе, одетая в развевающееся летнее платье с открытой спиной. Выйдя из отеля, она повернула не в сторону парковки, а к пляжу. Он издалека наблюдал за тем, как она проходит по пирсу и заходит на борт элегантной белой яхты с названием «Аламо» на борту.

Ее встретили женщина, с которой она утром сидела в баре, а также лысеющий краснолицый мужчина и худенький мальчик. Адрианна протянула мальчугану руку, а затем рассмеялась и обняла его обеими руками. Заходящее солнце огненными вспышками играло в ее волосах.

«Если это деловая встреча, – подумал Филип, – то я не в состоянии отличить инфракрасный излучатель от термодатчика». Перестроив свои планы, он поднялся в ее комнату.

Он уже много лет не отпирал замки без ключа. Но этот навык вспоминался мгновенно – как езда на велосипеде или занятия любовью. И осознание этого неизменно приносило необыкновенное удовлетворение.

Едва переступив порог, Филип отметил, что она очень аккуратна. Ему уже давно было интересно узнать, как она живет, оставаясь одна. В номере не было брошенной на стульях одежды или забытых на ковре туфель. На столике перед зеркалом аккуратными рядами выстроились ее закрученные флаконы и тюбики. В шкафу висели плечики с одеждой. Он обратил внимание на то, что она предпочитает свободную неформальную одежду, что вполне соответствовало погоде – жарким дням и теплым ночам. В воздухе витал ее аромат.

Он замер, помимо воли погружаясь в грезы, но тут же спохватился и, одернув себя, приступил к поискам.

«Зачем ей понадобился этот второй номер, – спрашивал он себя. – Зачем вымышленное имя?» Теперь, оказавшись здесь, он не собирался покидать номер, не получив ответы на эти вопросы.

Чемоданчик с косметикой не привлек бы его внимания, но он никогда не видел на лице Адрианны ничего, кроме нескольких штрихов теней для век и губной помады. За три дня, проведенные в Мексике, она только вечером немного подкрашивалась, в остальное время предпочитая не утруждаться. Зачем же понадобился полный чемодан косметики женщине, уверенной в своей внешности и ничуть не пытающейся ее подправлять?

Этих карандашей и тональных кремов хватило бы на всех хористок Бродвейского шоу. Заинтригованный, Филип приподнял верхний слой содержимого чемоданчика и обнаружил внутри театральный грим, накладные ресницы и клей. Похоже, Адрианне нравился не столько макияж, сколько маскарад. Под этим вторым слоем лежали украшения Лорен Сент-Джон.