Текст книги "Ртуть"

Глава 11

Где бы достославный буржский купец ни встречался с королевой Иоландой – при дворе ли в Бурже, в Анжере или Туре, в ее порту в Марселе или в замке Сомюр – он всегда ощущает странную завороженность этой женщиной. Всякий раз она заинтриговывает его все больше и больше, и Жак использует любую возможность, чтобы только побеседовать с ней. За многие годы своих путешествий по Франции и за ее пределами он никогда и нигде не встречал человека, подобного Иоланде. И Жак уверен: несмотря на свои благородные и возвышенные идеалы и несомненную нравственность, она при случае пойдет на всё и сметет любые препятствия на пути к решению проблем королевства.

Эта женщина создана из крепкой породы и не готова опускать руки в своем устремлении к установлению мира и созданию эффективного управления в стране своего мужа. И она продолжает направлять Карла VII, хотя как только молодой король вернул себе страну, почувствовал на голове корону и на лбу священное миро, он снова предался врожденной наклонности к распутству и разгулу. Легко внушаемый Карл, обреченный на провал самой своей природой, опять ведет себя так, словно сам себе враг. Иоланда постоянно предостерегает его от глупостей и безрассудных поступков и не раз спасала Карла из затруднительных положений, в которых тот оказывался по недомыслию и слабохарактерности. Но все повторяется снова. Огромные усилия, успех и, когда победа уже близка – цель ускользает, разум уступает место легкомыслию, и Карл опять растрачивает жизнь на опрометчивые развлечения. Почему? Потому что англичане все еще находятся на французской земле!

Многие годы наблюдавший за королевой Сицилии Жак Кер только сейчас начинает ее понимать. Купца наконец-то осеняет: Иоланда всегда старалась держать все под контролем, при этом скромно оставаясь в тени и добровольно отдавая почетные лавры зятю и в бытность его дофином, и после того, как он взошел на французский престол. Жак, такой чуткий и проницательный в иных отношениях, на самом деле только теперь осознает: именно Иоланда стояла за всеми положительными моментами в жизни Карла VII и других членов королевского семейства, которые они, по своему разумению, вменяли и продолжают вменять в заслуги только себе. Впрочем, она никогда и не испытывала потребности в благодарности. Ей важны результаты! И вот сейчас – после всего, что она сделала для Карла, этого бесцветного и не блещущего никакими особыми достоинствами молодого человека, – эта удивительная королева, спеша успеть до полного заката своего могущества и жизни, готова разыграть последний, но верный козырь: Агнессу Сорель.

Весть о кончине этой замечательной женщины в ноябре следующего 1442 года сильно опечаливает Жака. Та, которую всегда называли «королевой четырех королевств», никогда фактически не правила как королева ни в Сицилии, ни в Неаполе, ни на Кипре и в Иерусалиме и даже не ездила в эти земли. Хотя наделенная от природы властным характером, эта старшая дочь короля Арагона Хуана I и Иоланды де Бар и правнучка великого французского короля Иоанна Доброго могла бы достойно носить все четыре короны!

Тем с большим облегчением Жак узнает о том, что один из его кораблей благополучно доставил из Неаполя в Марсель короля Рене. Жаль, что сын не застал мать живой в Сомюре! Когда они встречаются на похоронах Иоланды в Анжере, Рене обнимает купца – необычный жест короля по отношению к торговцу. Но ведь этот торговец спас жизни членам его семьи, а потом и ему самому. Рене понимает и ценит это!

– Жак, мой добрый друг, я благодарен вам за все, что вы сделали для меня и моего семейства. Признаюсь вам – то, что я не успел вернуться до кончины моей матушки, причиняет мне даже большую боль, чем потеря трона.

– Сир, по крайней мере, она умерла, зная, что вы безопасно вернулись в Прованс. Пусть это послужит вам в утешение. Не терзайте себе понапрасну, прошу вас.

На похороны Иоланды собираются все члены ее семейства, многочисленные друзья, слуги из ее дворцов и поместий и представители знати, уцелевшие в борьбе с англичанами. И все они воочию видят непомерное горе Рене. Знакомый со многими придворными, Жак Кер свободно общается с ними и чувствует, что их скорбь по великой королеве Сицилии тоже искренна и неподдельна.

Из Нанси прибывает Изабелла Лотарингская, радость которой от встречи с мужем, благополучно вернувшимся из Неаполя, перемешивается с печалью из-за кончины Иоланды. Супруги обнимаются на глазах у всего двора. Сопровождать себя Изабелла поручила своей фрейлине, Агнессе Сорель. «Хороший выбор», – отмечает про себя Жак. Ведь последний год своей жизни королева Иоланда провела в Сомюре в обществе именно этой девушки. Ловя на себе взгляд Изабеллы и склоняясь пред нею в поклоне, Жак тщится отбросить вопросы, которыми смущает его ум его же пытливое любопытство. Какие планы вынашивала королева-мать насчет этой юной красавицы-фрейлины? Она же не просто так, прихоти ради, держала ее при себе и наставляла… Чему? Несомненно, чему-то важному. Ведь королева Иоланда всегда все планировала и просчитывала!

Карл VII не может оставить армию, чтобы почтить личным присутствием похороны своей второй матери. Но он действительно почитал Иоланду и искренне горюет по ней. «Если бы он следовал всем ее мудрым советам и держал при себе тех людей, которых она ему присылала, он намного облегчил бы себе жизнь», – думает Жак. И он, похоже, не одинок в этом мнении. Резкие перепады настроения у короля всегда озадачивали купца, и он уверен, что всевидящая королева еще в его детстве заметила, что периоды деятельной энергии и энтузиазма чередовались у Карла с такими глубокими депрессиями, что сам он не мог справиться с ними, пребывая в подавленном состоянии по много дней кряду. Быть может, это как то связано с безумием его отца, Карла VI, также одолевавшим того приступами? Неужели эти перемены в настроении – наследственный порок?

Со временем советники, рекомендованные королевой Иоландой, все плотнее окружают короля, и его решения становятся более взвешенными, а двор «анжуйским». Сенешалем Анжу, вотчины Иоланды, которую она, без сомнения, передала королю, Карл VII еще в 1437 году сделал Пьера де Бризе. Вполне закономерно! Пьер хранил верность анжуйскому лагерю с тех самых пор, как прибыл юным пажом в услужение к мужу Иоланды.

Этот протеже королевы Иоланды всегда вызывал интерес у Жака Кера. Купец пристально следит за быстрым восхождением его звезды – личность Бризе его волнует и озадачивает. Некоторые люди считают Бризе образцом совершенства. Однажды близкий ко двору поэт, Жак Миле из Орлеана, вспоминая битву при Пате, заявил Рене: «Этот молодой Пьер де Бризе, что всегда рядом с вами, действительно необыкновенный человек. Он обладает храбростью Гектора, мудростью Нестора и как полководец затмит собой Цезаря!» Рене расхохотался, но, повторив эти слова своему кузену Жану де Дюнуа, с удивлением заметил, что тот только улыбнулся и в подтверждение кивнул. Жак и сам видел Пьера в деле на пути в Реймс, и именно тогда купец убедился, что Бризе – прирожденный предводитель и хороший воин, готовый отчаянно рисковать во главе своего войска.

Запомнился Жаку и неожиданный отзыв Жоржа Шатлена, придворного Филиппа Бургундского. Не будучи другом Пьера, а даже наоборот, принадлежа к противоположному лагерю, Жорж, тем не менее, признал: «Пьер де Бризе – такой краснобай! Умеет уговаривать, как никто другой. Там, где бессилен его меч, преуспевает его речь!» И Жак с этим согласен. Он тоже всегда находил Пьера де Бризе одним из самых воспитанных рыцарей своего времени. При том что Пьер невероятно храбр, он еще и настолько замечательный рассказчик, что заснуть в его компании не удается никому! Пьер очевидно честолюбив, но его истинные цели до сих пор ускользают от пытливого ума купца.

Еще один молодой человек, воспитанный Иоландой вместе со своими детьми в Анжере и Провансе, – Жан де Дюнуа. Вот кто давно уже вызывает у Жака восхищение: Дюнуа всегда держится подле короля, не спуская глаз с тех, кто способен завлечь его в ловушку. «Умный, храбрый, прирожденный предводитель, созданный для военной жизни, – таково мнение о нем Рене. – Он совсем не изменился со времен нашего детства; и хранит благодарность своему отцу, Людовику Орлеанскому». А Жаку многое известно из детства королевских кузенов – со слов Хуаны, воспитательницы королевы Иоланды, которую та отослала в Бурж к своей дочери Марии и которая крепко подружилась с Марсэ. Спасаясь от одиночества в незнакомом городе, испанка часами просиживала в доме купца и потчевала его семейство рассказами о детских годах анжуйцев и их кузенов, прошедших в Анжере и Провансе. И не кто иной, как Хуана, перевязывала им раны после драк и прислушивалась к ним даже больше, чем Иоланда.

Дюнуа красив, обаятелен, тактичен и от природы благороден – достойный птенец из анжерских пенатов великой королевы. При одном взгляде на него Жаку становится ясно: этот молодой человек с радостью умрет за своего короля – и за анжуйцев, которым он всем обязан. Как бы гордился им его отец!

Глава 12

В 1441 году Жак Кер, купец из Буржа и сын меховщика, получает от короля уведомление о пожаловании его и всего его семейства дворянством. «Марсэ поражена этим известием даже больше меня», – думает Жак, глядя, как радостно суетится в их доме в Бурже супруга: в честь такого знаменательного события она устраивает настоящий пир. На званом обеде собираются все члены их разросшейся семьи, соседи и главные факторы мужа, все друзья детства: Жан де Вилляж, Гильом Гимар, трое братьев Нуар и, конечно же, Гильом де Вари, человек, на которого всегда можно положиться. Эти люди – костяк торговой империи Жака Кера, и новоявленный дворянин хочет разделить с ними свое возвышение.

Чем не повод посмеяться: он – и дворянин! «Видел бы меня сейчас отец! – думает Жак. – Он бы шлепнул себя по ляжкам и расхохотался!» Жак отлично понимает, что заслужил такую честь отнюдь не своими талантами или способностями. Все гораздо проще: король задолжал ему денег, и дворянство – единственный способ, которым он может оплатить купцу долг. Впрочем, у этой медали есть и обратная сторона. Отныне Жак вхож ко двору, где он может завязать важные связи и обзавестись новыми клиентами.

Дворянство дает ему также право на личный герб, и Жак решает посоветоваться с семьей.

– Марсэ, дорогая моя, за тобой первое слово: какую эмблему нам взять? Может быть, судно, символизирующее внешнюю торговлю?

– Жак, ты ведь заработал свой начальный капитал на ввозе пряностей…

– Жан, ты мой старший сын, твой голос второй – что скажешь?

– Папа, у нас ведь нет фамильного животного, так? Думаю, нам следует обыграть нашу фамилию Кер и сделать эмблемой сердце.

После долгого обсуждения Жак спрашивает:

– А как вы отнесетесь к ракушкам? – Перехватив озадаченные взгляды домочадцев, Жак уточняет: – К морским гребешкам?[1]1
  Игра слов: (франц.) coquille Saint-Jacques – морской гребешок.


[Закрыть]

В ответ все прыскают со смеха:

– Почему бы нет?

– Но ты ведь совсем не занимаешься рыболовством, – хихикает один из сыновей.

– Верно! Что ж, я согласен на компромисс: сочетание сердца как эмблемы нашего семейного имени и раковины как моего собственного имени. Не слишком величаво и более чем уместно, разве нет?

Ни у кого из домочадцев нет ни малейшего желания подпортить столь замечательный день своими возражениями – все дружно кивают головами в знак согласия.

– А теперь девиз. Я уже подобрал его: это то, во что я действительно верю – «Отважному сердцу нет преград».

Это предложение Жака все домочадцы встречают на ура. Девиз утвержден – по крайней мере, внутри семьи.

Жак понимает преимущества, которые обеспечит его делу дворянство. И вместе с тем видит, как оно радует его дорогую Марсэ. И это делает его счастливым. Марсэ – хорошая жена своему мужу и любящая, но справедливая мать их детям: разумная, порядочная, трудолюбивая и заботливая. Почему бы ей не радоваться дворянскому титулу? «Это ли не счастье – иметь такую вторую половинку?» – довольно вздыхает Жак.

* * *

В один из дней Пьер де Бризе говорит Жаку:

– Старая королева-мать Сицилии, наша досточтимая покровительница, сказала мне как-то, что о вас следует позаботиться, поскольку такие люди, как вы, должны заседать в королевском совете.

Такая забота приятно удивляет нашего героя, но еще больше Жак удивляется, когда верный своему слову Пьер действительно выдвигает его кандидатуру в совет и она утверждается! Новое положение обеспечивает Керу прямой доступ к монарху. При этом Пьер не выдвигает в совет дофина (что, конечно же, не ускользает от внимания Жака).

В последующие шесть лет король активно пользует дипломатическое мастерство Жака Кера, направляя его своим представителем в разные части страны. Фактически Жак выступает в роли королевского «посла по особым поручениям». А как представитель дворянства он участвует в королевском совете и докладывает о ситуации с налогами и пошлинами в своем регионе. Многолетнее скрупулезное изучение правовых вопросов своей деятельности и умение правильно составлять и грамотно формулировать контракты также пошли Жаку на пользу, обернувшись еще одним назначением – на должность судьи и законоведа. Благодаря этому назначению Жак Кер становится для короля и вовсе незаменимым человеком: он успешно разрешает различные споры как внутри страны, так и за ее пределами. Действуя по своему обыкновению неторопливо, взвешенно и благоразумно, изучив аналогичные прецеденты из прошлого и проштудировав массу справочников, Жак умудряется даже уладить их споры с генуэзцами – на пользу королю и их совместному делу. Купец – не такой образованный человек, как его брат Николя, ходивший в приходскую школу. Жак не знает латыни, и его обучение закончилось в четырнадцать лет. Но благодаря природному уму и интуиции Жак сумел накопить обширные знания и опыт во время своих путешествий и контактов в самых разных частях известного мира.

* * *

Вооруженные парусные суда Жака Кера, на веслах каждого из которых сидят по шестьдесят, а то и больше гребцов, перевозят под флагами Франции заказы короля и его собственные товары. Многие торговые операции купца и его коронованного компаньона одинаковы, поэтому разделить их интересы бывает подчас довольно трудно. Но коль скоро оба получают с них прибыль, то и поводов для разногласий между ними не возникает.

Однако нередко возникают моменты, когда антихристианские настроения мусульман делают торговлю на Ближнем Востоке почти невозможной. Жак уговаривает Карла VII направить к султану Египта посольство, и король дает на это свое согласие. Делегацию возглавляет Жан де Вилляж, верный помощник Жака во всех его предприятиях и капитан его нового судна «Мадлен». Купец останавливает свой выбор на Жане осознанно: тот обладает солидной внешностью, здравомыслием и невозмутимым спокойствием, но при этом очень быстро соображает и от природы наделен обаятельной манерой внушения – тем редким даром убедительного красноречия, которым славится и сам Жак. Жан де Вилляж уже стал адмиралом флотилии своего дяди и отвечает за всю торговлю Жака в Леванте. Всецело доверяя этому молодому человеку, Кер считает его своим младшим «я».

Жан де Вилляж действует строго сообразно полученным инструкциям. При встрече он передает султану послания от короля Франции и тщательно отобранные подарки, и в результате их переговоров правитель Египта жалует особые привилегии французским торговым судам и обещает им теплый прием во всех египетских портах. Лучшего и желать было нельзя: отныне никакого притеснения французских судов или моряков; никакого пиратства в египетских водах. А главное – свободный от конкуренции доступ на рынки египетского султана, пожелавшего также, чтобы Франция открыла свои консульства во всех главных городах его страны.

Заручившись такой солидной гарантией ненападения и даже поддержки французским торговцам, Жак Кер начинает посылать египтянам французские товары. К немалому изумлению купца, египтяне проявляют повышенную заинтересованность в поставках европейских костюмов и платьев, париков и украшений. При том настаивают, чтобы все эти вещи изготавливались во Франции специально для них, египтян! Естественно, это играет на руку французским мануфактурщикам. Привозит Жак в Египет и разные меха: каракуль, овчину, олений, козий, беличий, кроличий мех (особенно ценятся у египтян шкурки белых кроликов). Спрос египтян на меха понятен Жаку: ему отлично известно, что ночью в пустыне бывает холодно. Охотно покупают египтяне также кожу – причем не только дубленую бычью, овечью и козью. В Каире у Жака имеются несколько заказчиков на деликатно выделанную дельфинью, китовую или тунцовую кожу. А главным экспортным товаром является соль. И это совсем не удивительно, учитывая ее изобилие во Франции и жизненную потребность в этом продукте в жарких странах.

Памятуя о холодных ночах в пустынях, Жак завозит также в Египет шерстяные ткани самых восхитительных расцветок из Пуату, Нормандии, Бургундии, Берри, Пикардии и Фландрии, Руана и других городов. Лилль и Бурж специализируются на крашении шерсти в черные тона. Плотные шерстяные ткани идут на одеяла или покрывала; шерсть средней толщины годится для пошива костюмов, а тонкую шерсть очень ценят племенные шейхи, так как она хорошо защищает их от палящего жара днем и согревает ночью, когда солнце заходит и пустыня остывает. Одной из самых дорогих тканей, которыми Жак торгует на экспорт, является высоко ценимый, роскошный камлот, смесь кашемира и мохера.

Хорошо продаются и разноцветные материи, плетенные из смеси хлопка и шерсти или из хлопка и льна. Жак много времени проводит на своих складах, проверяя, насколько аккуратно рассортированы ткани по весу и качеству и насколько правильно они маркированы. До чего же он любит устроенность и слаженность во всем! Порядок в голове – порядок в делах. И в мире Жака всему отведено свое место. Марсэ иногда даже поддразнивает мужа за его одержимость мелочами. Любимая жена каждый день приносит ему на работу корзину с закусками и освежающими напитками. А вот двое сыновей Жака даже не заглядывают. С той поры, как в Бурже побывала Жанна д’Арк, они не оставляют намерения принять духовный сан. Тем более что перед их глазами – пример дяди. Брат Жака начинал служение каноником в буржской часовне Сент-Шапель, а сейчас он уже – епископ Люсонский. Для семьи Кер большая честь, что один из ее членов стал церковным иерархом. Конечно, Жаку хотелось бы, чтобы его старшие сыновья стали его компаньонами по торговле в Леванте и на Ближнем Востоке и вместе с ним путешествовали по дальним землям, расширяя свой кругозор и приобретая новый опыт. Но, раз уж они избрали духовную стезю, и Марсэ этому только радуется, он не будет препятствовать их решению.

После успешного визита Жана де Вилляжа ко двору египетского султана Жак уступает соблазну пуститься в новое путешествие – в качестве капитана собственной небольшой флотилии торговых судов. Ему не терпится посмотреть, какие еще товары со складов султана он может привозить во Францию для короля и своих многочисленных новых покупателей. Прибывшему в Каир купцу султан оказывает необыкновенно теплый прием. А потом опустошает все его суда от привезенных французских товаров. А Жак, собираясь в обратный путь, загружает свои корабли в Александрии и Булаке на Ниле необычными и щедрыми дарами от каирского двора.

В числе подарков, которые султан советует преподнести Карлу VII, – китайский фарфор и очаровательный молодой леопард. Похоже, султан наслышан о том, как ценится при неаполитанском дворе красавица-гепардиха, привезенная Жаком. Неужели правитель Египта возомнил себе, будто французские короли предпочитают общество хищных пятнистых кошек охотничьим собакам? Купец не горит желанием везти на своем корабле столь опасный подарок, но и отказаться от него он не может. Тем более что его заверили, что этого зверя растили в неволе и тщательно дрессировали, заранее определив его в дар французскому королю.

Гепардиху для Рене Жак привез еще совсем маленькой, а потому приученной к рукам и довольно послушной. А этот леопард уже взрослый и сильный, даром что «приручен заботливыми руками» («А сколько раз укушенными?» – мелькает в голове Жака). И что этот зверь будет есть? Четыре козы и три овцы, взятые на борт для команды, пойдут вместо этого на прокорм леопарду, пока они не зайдут в какой-нибудь порт за водой и не пополнят запасы живого мяса. Сколько хлопот могут причинять «подарки»! Правда, польза от зверя все-таки есть: присутствие леопарда на палубе – пусть и на цепи – явно побуждает гребцов сильнее наваливаться на весла! Да и королю такой подарок действительно понравится. Жак это понимает: Значит, довезти леопарда нужно живым и здоровым.

Учитывая, сколько закупленных товаров загружено на судно, да еще шесть десятков гребцов, места для живой скотины или леопарда совсем не много. Жак решает держать зверя ночью у себя в каюте, на крепкой привязи в углу. (Хоть щедрый султан и заверил его, что леопард одомашненный и довольно спокойный, но испытывать судьбу во время сна Жак не намерен.) Зато его авторитет у команды поднимается до небывалого уровня – ведь каждое утро матросы видят, как он, улыбаясь, выходит из каюты с леопардом на цепи. Да и сказать по правде, Жак день ото дня все больше привязывается к зверю. А у каждого гребца имеется леса, перекинув которую за борт, он может поймать себе рыбу. Так что никто не протестует против того, чтобы его мясной рацион скармливался леопарду.

Что до товаров, которые Жак завозит во Францию, то груз каждого его судна можно смело уподобить содержимому пещеры Аладдина. Из Балтийского региона он поставляет на родину роскошные меха – шкурки горностаев, норок, куниц, рысей, песцов, лисиц и, конечно же, соболей, столь ценимых в Европе! А какие ткани Жак привозит домой! Это и узорчатая камка, расшитая фигурами восточных зверей; и хрустящая на ощупь шелковая тафта всех мыслимых и немыслимых оттенков; и тончайшие, почти прозрачные шелка из Багдада и Бухары; и шелковый креп из Сирии, расшитый золотыми нитями и крашенный в самые невероятные тона голубого, бирюзового и красного спектра, а также во все оттенки желтого – от цвета восходящего солнца до цвета заходящего светила.

Еще больше шелковых тканей завозится из Индии. Их легко отличить по непривычным экзотическим расцветкам – светло-малиновым, фиолетовым, насыщенным зеленым и голубым тонам. Жак собирает семена растений, которые используются для приготовления красок, в частности, индиго из Багдада. Аккуратно упаковав отрезы разнообразных оттенков в свои сундуки, Жак привозит домой и бархат – мягкий на ощупь, как кроличий мех, и иногда расшитый золотыми и серебряными нитями.

В трюмах его кораблей перевозятся также слоновьи бивни и изящные поделки из слоновой кости самых разных форм и очертаний: гребни для расчесывания волос, подставки и ручки для зеркал, черенки ножей, крошечные статуэтки, маленькие шкатулки, безделушки и кости для игры. У него имеются даже наборы резных костяных зубов для утехи красавиц, лишившихся своих натуральных жемчужин. И перья диковинных птиц, не встречающихся во Франции и уже знакомых французам: павлинов, страусов, золотистых и серебряных фазанов, эму. Перья длинные и короткие, тысячей расцветок. Как эффектно они будут смотреться на шлемах рыцарей и в султанах их скачущих боевых коней!

А специй и пряностей в трюмах у Жака столько, что и не сосчитать. Какие вкусные запахи разносятся оттуда! Многие травы лекарственные или такими их считают сами люди. Другие используются для крашения тканей. Жак завозит во Францию также янтарь, якобы излечивающий боли в груди, если его носить в маленьком мешочке на шее. Есть у купца и сахарная пудра с Кипра, и мускус из Китая, и так полюбившиеся его покупателям корица, гвоздика и душистый перец. Некоторые специи и пряности применяются для предохранения продуктов от порчи. Но они очень дорогие, и поэтому их использование стало во Франции символом статуса, показателем положения в обществе.

Вдобавок ко всему у Жака огромный выбор благовоний и духов, запах которых настолько пьянит, что даже самый стойкий человек рискует потерять голову от вожделения. А драгоценные камни любой величины и любого качества! Такого разнообразия не встретишь больше ни у одного французского торговца. Хотя больше всего Жака впечатляют красные как кровь рубины и жемчуга. А таких украшений из золота – отлитых, вычеканенных или плетеных – какие имеются у нашего купца, французам ни сыскать в своей стране, ни представить себе невозможно: браслеты, сплошь усеянные драгоценными камнями, перстни для пальцев рук и кольца для пальцев ног, серьги и крученые ожерелья, украшения на голову и броши любой формы и размера… И все они так завораживающе поблескивают эффектными переливами разноцветных камней!

Не удивительно, что ввозимые Жаком товары всегда превышают по стоимости вывозимые им изделия, но купец покрывает разницу, расплачиваясь со своими поставщиками серебряными слитками. Такая торговля официально запрещена во Франции, но, имея в компаньонах самого короля, Жак может позволить себе такое. Поскольку египтяне меняют серебро на золото по весу, один к одному, Жак обеспечивает королю (да и себе тоже) хорошую прибыль. Ему известно, что некоторые специи доставляются по Атлантическому океану, а золотом очень богата Африка. Но купец твердо решает для себя вести дела только с Левантом, и его торговая империя остается в пределах Средиземноморья.