Текст книги "Разреженный воздух"

Глава пятнадцатая

Получившая платиновый рейтинг команда сопровождения Мартина Дайсса состояла из пяти человек, одетых в одинаковые черные костюмы, и на каждый миллиметр соответствовала своей оценке. Их лидер изо всех сил старался не смотреть на меня свысока.

– Был оверрайдером раньше? Тяжелая работа.

– Только когда тебя будят.

Это вызвало пару мимолетных улыбок у остальных членов команды. Для большего они слишком нервничали, и тот факт, что я был вооружен, ни капли их не успокаивал. Они никак не прокомментировали наличие у меня «ВакСтара», когда я заявился забрать Мэдисон Мадекве, но я видел, что они слегка напряглись, заметив ствол. Потом с безукоризненной заботой провели нас через кампус Портового управления, рассредоточившись по сторонам, непринужденно скользили в наступающих сумерках, прям оперативная поэзия в действии. Если вы не видели нас с самого начала, то в лучшем случае предположили бы, что только двое из них каким-то образом с нами связаны. Разумеется, они наблюдали и за мной тоже, и я играл важную роль в их оценке рисков. При посадке команда сопровождения окружила нас, словно водоворот, и проследила, чтобы мы с Мадекве сели отдельно друг от друга. Их закаленная бдительность никуда не делась и после того, как люк закрылся, а вертушка поднялась в воздух.

– На кого ты работал? – спросила сидящая по другую сторону от меня женщина. – На кого-то из крупняков?

– На большинство из них в тот или иной момент. Я был на контракте с «Блонд Вайсьютис».

Может, Мэдисон Мадекве и не слышала этого названия, но большинству парней оно было знакомо. Кто-то тихо присвистнул. Я почувствовал, что их глаза за линзами гарнитур взглянули на меня по-новому.

– А теперь ты работаешь эскортом для департамента полиции, – тон женщины явно говорил о том, что в своем будущем она и близко не видит никаких переходов на государственную службу. – Должно быть, странное ощущение. Полагаю, ради этого дерьма с аудитом они дергают за все ниточки. Наверное…

Руководитель группы бросил на нее резкий взгляд. Небось еще и прикрикнул через гарнитуру: «Ты забыла, кто здесь клиент?» – судя по тому, как резко она замолчала. Если Мадекве это и заметила, то не подала виду. Весь полет она молча смотрела в окно, пока под нами проносился Разлом. Однажды она подняла взгляд и заметила, что я за ней наблюдаю. Мы обменялись улыбками, моя была рефлекторной, ее – нервной и озабоченной, и она вернулась к прежнему занятию.

В «Акантиладо» Мэдисон попыталась распрощаться с командой Дайсса еще в зале высадки. Те и слышать ничего не хотели.

– Нам было приказано проводить вас до вашего номера, мисс Мадекве.

– Но я не собираюсь идти в свой номер, – возразила она с нарастающей резкостью в голосе. – Сначала я хочу поужинать в лобби. Мне нужно обсудить с мистером Вейлом несколько пунктов повестки дня на завтра.

Я впервые об этом услышал, но намек уловил. Я приветливо кивнул руководителю группы.

– У нас все хорошо. Вы можете сниматься.

– Мне нужно сообщить об этом, – мрачно сказал лидер, – подождите здесь.

Мэдисон Мадекве вспыхнула, словно при резком входе в атмосферу.

– Нет, мы не будем ждать! Коммандер… Грант, не так ли? Мартин Дайсс предоставил вас в мое распоряжение, коммандер Грант. А не наоборот. И сейчас я вас отпускаю. Спасибо за службу. Можете идти.

Грант некоторое время стоял неподвижно, абсолютно бесстрастный за линзами своей гарнитуры. Я предположил, что он действительно связался с Дайссом и получил от него резкий ответ. Затем кивнул и повернулся к своим бойцам.

– Вы слышали леди. – Сквозящее в его голосе раздражение было неразличимо для человеческого слуха, но Осирис его отметила. – Миссия окончена. Давайте убираться отсюда.

Я последовал за Мадекве наверх, в лобби. Мы заняли столик у одного из огромных панорамных окон и заказали коктейли и поднос с горячим мезе из вечернего меню. Снаружи огромные фиолетовые волны сплетались поперек Мембраны, как спаривающиеся змеи. В десяти тысячах метров внизу в мягком сумраке лежала Долина.

– Спасибо, – нарушила она воцарившуюся между нами задумчивую тишину.

– За что?

– За то, что подыграли мне там, внизу. Мне действительно была невыносима мысль о том, что они проводят меня до номера, словно какую-то скандальную знаменитость категории Ж.

– Не думаю, что вам нужна была моя помощь с тем, чтобы отослать этих ребят прочь.

Еще одна задумчивая улыбка.

– Может, и нет. Но ваша помощь, безусловно, упростила процесс. А в моей работе простота – это то, чего в конечном итоге жаждешь как наркотика.

– В моей это обычно настройка по умолчанию.

– Могу себе представить. – Внезапно она сняла гарнитуру и осторожно положила ее на стол рядом с собой. Откинулась поудобнее в кресле и принялась изучать меня с откровенным интересом. – Это то, чего вам не хватает?

Когда кто-то подобным образом снимает гарнитуру, считается грубым не последовать его примеру. Это приглашение к близости, избавление от повседневных норм и стрессов. Я убрал собственный аппарат в карман куртки и нацепил вежливую улыбку. Когда наши обнаженные взгляды встретились, снова последовал тихий беззвучный взрыв. На этот раз я заметил, как ее рот скривился от ударной волны.

– Моя работа почти не изменилась, – ответил я, вспомнив улицу Скиапарелли. – Просто платят теперь не так хорошо.

Она на мгновение задержалась с ответом, словно смаковала первый глоток хорошего вина.

– Понимаю. Значит, никаких перспектив… карьерного роста?

– Не тогда, когда ты спишь каждые четыре месяца из двенадцати. В этом смысле я нишевый оператор. И, честно говоря, срок моей годности давно истек.

– Мне жаль. Должно быть, это тяжело.

Я пожал плечами.

– К этому приспосабливаешься. У вас действительно были какие-то пункты повестки дня для обсуждения?

– Хм, не совсем. – Она произнесла это почти сонным голосом, но затем как будто снова собралась. – Правда состоит в том, что мне понадобится провести еще несколько дней в «Вектор Рэд», прежде чем мы сможем приступить к следственной работе на местах. Так что до этого момента у вас будет достаточно времени, чтобы обдумать все проблемы моей безопасности.

– Я думал, вы не хотите тратить слишком много времени на просмотр файлов.

– Это так. – Она отвела взгляд. – Но кое-что из того, что произошло сегодня, навело меня на мысль, что я, возможно, ошиблась. Во-первых, Мартин Дайсс, похоже, согласен с вашей оценкой Нагорья. Заложить основу здесь, прежде чем мы сунемся туда, кажется разумным шагом.

– Как я и говорил.

– Что ж. Мне жаль, что я в вас сомневалась.

– На этот раз я пропущу это мимо ушей.

Ее взгляд снова встретился с моим и остановился на моем лице. Я улыбнулся еще плотояднее, чем раньше.

На нас опустилась напряженная тишина. Следовало сделать следующий шаг, но мы оба знали, что разговором делу не поможешь. Огляделись в поисках еды, но не заметили никаких признаков неизбежного спасения. Мадекве неловко откашлялась.

– Я тут подумала. О вашей ситуации с «Блонд Вайсьютис».

Момент разрядился, как сбитая на подлете торпеда. Я проследил за тем, как он скромно скрывается из виду, и вздохнул.

– Сам я стараюсь не думать об этом слишком много.

– Да, но… слушайте, это не моя компетенция. Но я абсолютно уверена, что вы можете обжаловать отзыв вашей лицензии.

– Вы что, адвокат? – спросил я.

Она неловко поерзала на стуле.

– Не совсем. Но…

– Я нанял адвоката. – Во мне поднимался непрошеный гнев, которого Мэдисон совершенно не заслуживала. Я приложил все усилия, чтобы обуздать его. – Довольно хорошего, если судить по тому, во сколько она мне обошлась. Она провела много дорогостоящих раскопок, и все новости были плохими. Видите ли, дело не только в том, что меня уволили. Бо́льшая часть остаточного обеспечения, которое я ношу, – это технологии БВ, они принадлежат БВ и не имеют срока годности. Отзыв моей лицензии оберегает их патенты. Даже если бы я смог добиться ее восстановления, любой, кто хотел бы нанять меня в качестве оверрайдера, должен был платить «Блонд Вайсьютис» роялти за использование их технологий всякий раз, как я просыпаюсь. По сути, это выдавило меня с рынка.

– Ой.

– Ага.

Какое-то время мы оба сверлили взглядами стол.

– Я, пожалуй, пойду.

– Нет, – она протянула руку, растопырив пальцы, словно хотела вдавить меня обратно в кресло. – Пожалуйста. По крайней мере останьтесь на коктейли. Мы можем найти еще одну тему для разговора.

Я обвел жестом скопление постояльцев в лобби.

– Уверен, здесь у вас найдутся коллеги, которые будут просто счастливы поужинать с вами. В конце концов, в отеле остановилось сто семнадцать человек из вашей команды.

– Да. – Она встретилась со мной взглядом. – Но я прошу вас.

Я почувствовал, как торпеда покачнулась, разворачиваясь обратно. Слишком далеко, чтобы понять, не взводится ли она для следующего выстрела. Краем глаза я уловил какое-то движение и увидел напитки на изысканном серебряном подносике, который изящно держал стройный юноша, весь такой улыбающийся и мускулистый. Я пожал плечами.

– Ну хорошо. Вот еще одна тема для разговора. Вы можете сказать мне, почему КОЛИН так озабочена каким-то обреченным на поражение неудачником, который умудрился сдохнуть сразу же после самой большей удачи в своей жизни?

– Разве это не очевидно?

Юный стройняш расставил напитки – классический мохито для Мадекве, «Северный стенобой» для меня. Еду, сказал он, сейчас подадут. Я взял стакан, отсалютовал Мэдисон и опрокинул половину содержимого. В горле и животе почувствовалось долгое сладкое жжение от смешанных напитков. Я откинулся на спинку стула, расслабленный и задумчивый.

– Очевидно? Что ж, давайте посмотрим. Я бы сказал, что вы обеспокоены тем, что кто-то нашел способ взломать лотерейные протоколы, и Торреса убрали, решив освободить место для кого-то еще, с друзьями-хакерами на высоких постах. Вам нет дела до самого Торреса, вас волнует, не были ли скомпрометированы системы «Вектор Рэд», как глубоко уходит этот прокол и не станет ли подобная ситуация постоянной проблемой.

– Вас это оскорбляет.

– Меня это не шибко удивляет. Такие парни, как Торрес, никогда не будут иметь значения для кого-либо, ни на Марсе, ни где-либо еще. Они всегда являются только симптомами.

– Симптомами чего?

– Не имеет значения. Для сакранитов они после смерти превращаются в символ классовой дисфункции и героический призрак борьбы. Малхолланд и его придурковатая пиар-команда превращают их в мифическую растопку для повествования о Высоком Рубеже. Для копов они – статистика, а власть имущие используют их как повод для выступления против государственной политики и уменьшения расходов на правоохранительные органы. Ну а пресса превращает их в козлов отпущения, наглядный урок или просто в обобщенную слезовыжимательную акцию. А теперь вы, ребята, собираетесь воспользоваться этим лузером для поиска глюков в системе корпоративного управления.

– Понимаю. – Она слегка приподнялась на стуле. – Я что, чувствую здесь какую-то солидарность, мистер Вейл? Брошенная мать, отца нет. Босяцкое происхождение. Вы что… отождествляете себя с Торресом?

Я фыркнул.

– Мисс Мадекве, я родился в яслях «Блонд Вайсьютис» на Земле, уже приспособленный для элитного функционирования. Я провел все детство, купаясь в предоставленных корпорацией щедротах. Меня с Торресом едва ли можно отнести к одному виду.

Она изящно взмахнула рукой.

– В чем тогда дело?

– Ни в чем. Я, как вы и просили, просто указываю на очевидное.

– Вы возражаете против того, чтобы я использовала Торреса в качестве отправной точки для более широкого расследования?

– Черт возьми, нет, развлекайтесь на здоровье. Но вам стоит подготовиться к тому, что искать будет нечего. Парни вроде Торреса сгорают здесь во время резкого входа в атмосферу по десятку за две недели. Весь Разлом завален их трупами.

– Но его тело так и не нашли.

– В этом тоже нет ничего необычного. Если бы Торрес не был победителем лотереи, его бы, скорее всего, и искать не стали. Уж наверняка бы к делу не подключили отдел розыска пропавших.

– Много пользы это принесло.

– Ну, значение имеет намерение. Факт остается фактом: орбиту определяет старт, а Торрес получил такой старт в жизни, который с самого начала привел его к упадку. Просто дай время и посмотри на небо. – Я поднял указательный палец и прочертил между нами наклонную траекторию. А затем издал звук, похожий на шипение масла на сковороде. – Пока-пока, Торрес.

– Даже если у него за плечами будет выигрыш в лотерею?

– Это просто топливо для вектора. Для таких парней что удача, что неудача – все равно. Неудача – это воздух, которым они дышат. Даже если и появляется что-то хорошее, оно просто прибавляется к смеси. Если они получают какой-нибудь большой куш, то или подыхают от передоза, или разбиваются на каком-нибудь навороченном краулере, на который спустили все деньги. – Я задумался. – А может, просто начинают двигаться не в том направлении, злят не того придурка из банды и в конечном итоге могилой им оказывается реголитовая плита.

– Думаете, здесь как раз такой случай?

Я развел руками.

– Эй, я же не детектив. Расследование ведете вы, а я буду просто стоять рядом и присматривать, чтобы никто не попытался вас остановить.

– Но вы же знаете Нагорье. Этот… Колыбель-Сити. Вы там бывали?

– Да, я знаю Колыбель. Это центр развлечений для всех западных районов. Когда работаешь по контракту, то проводишь в подобных местах очень много времени. Просто знаешь, что каждого второго ушедшего в самоволку Грега из Гроквилла в конечном итоге вытаскивают из постели какой-нибудь работницы панели, в которую, как ему кажется, он влюбился. В Колыбели полно таких работниц. Центр развлечений, как я и говорил.

– Понимаю. И у вас там все еще есть связи… в Колыбель-Сити?

– Это еще предстоит выяснить. Но нам может и повезти – в том отчете о пропавшем без вести, что вы мне показали, одним из начальников Торреса в Колыбели значится Милтон Декейтер. Несколько лет назад я работал с парнем с таким же именем – мы вместе занимались соблюдением контрактов. Декейтер – не самая распространенная фамилия, на самом деле я только раз натыкался в Разломе на кого-то с таким именем, так что, скорее всего, это тот же самый человек.

Мадекве потянулась к гарнитуре, но потом, судя по всему, передумала. Вместо этого она откинулась на спинку стула и отхлебнула коктейль.

– Очень интересно. Может оказаться полезным.

– Пока не питайте особых надежд. Возможно, это тот же самый парень, а возможно и нет. Кроме того, как я уже сказал, это было несколько лет назад.

Молодой стройняш вернулся, балансируя еще одним подносом, на этот раз размером и формой с эллиптическую орбиту вокруг Юпитера. Он с размаху поставил его на стол, и появившиеся ароматы разбудили даже мой разгоряченный, сморщенный желудок. Подошедший следом второй официант расставил пару маленьких тарелок и столовые приборы со скоростью и точностью первоклассного крупье в казино. Затем оба вежливо улыбнулись и оставили нас наедине с закусками. Я взял крошечный кусочек чего-то темного и откусил. С легкой завистью посмотрел на то, как Мадекве наполняет свою тарелку.

– Если предположить, – рассеянно произнесла она, уделяя больше внимания закускам, чем мне, – что этот Декейтер – тот самый человек, вы были в хороших отношениях?

– Один раз я спас его от проломленного черепа, в другой – словил за него пулю. – Это мигом привлекло ее внимание. Я взмахнул шпажкой. – Соблюдение контрактов – тяжелая работа. Ты отрываешь отчаявшихся мужчин от их фантазий о побеге. Никто не рад тебя видеть.

Над нами кто-то навис. Мое чувство близости отметило приближение человека, но я подумал, что это молодой стройняш или кто-то из его помощников вернулся с новой порцией еды. Теперь же поднял взгляд и понял, что ошибся. Такая же красивая мускулистая фигура танцора, только к ней крепится совсем другое лицо.

– Я тебя знаю. Вас обоих.

Сандри Чармс. Во всей своей юной и, по всей видимости, не шибко трезвой плоти. Он слегка покачивался над столом, переводя взгляд покрасневших глаз с меня на Мадекве и обратно.

– Вы ужинаете.

Я кивнул.

– Отлично подмечено. Постарайся не упасть в наш ужин.

Он попытался крепче встать на ноги. Погрозил мне пальцем.

– Вы оба были в моем вертолете сегодня. Я тебя видел.

– Он принадлежит отелю.

– Че? – Он моргнул, весь мокрый после декантировки и всех тех жидкостей, что успел влить в себя, чтобы сделать этот вечер поинтереснее. – Че ты сказал?

– Это не твой вертолет. Он принадлежит отелю. Вот почему мы в нем были.

Казалось, это вызвало перезагрузку. Чармс оглядел меня с чуть большим вниманием. Одарил искушенной улыбкой, которая должна была показать, насколько старая и умудренная жизнью душа скрывается за этими юношескими чертами лица и волосами.

– Ты знаешь, кто я?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею. Наверное, какая-то угасающая звезда с Земли, которая решила спасти свою умирающую карьеру, заработав себе мрачную репутацию путешественника на Марс. У нас такое часто бывает.

– Вейл…

Я покачал головой.

– Все в порядке. Нам и так неплохо.

Строго говоря, это было не так. Перегрев – неизбежная особенность декантировки из криокапсулы с турбонаддувом, и она неизбежно изобилует недостатками. Хотите, чтобы оверрайдеры быстро выбирались из упаковки и могли с ходу разрешить любой самый неприятный кризис на корабле? Вам нужны быстрые, как у змеи, ситуационные рефлексы, прокачанный интеллект для оценки рисков, полноценная адаптационная биохимия? Прекрасно, но за все эти опции вы заплатите высокую цену в виде антисоциальных наклонностей. Из вас точно не выйдет образцового гражданина, а я все еще был на взводе из-за выяснения отношений с фрокерами и той сдержанности, которая от меня там потребовалась. От Чармса мне нужен был хотя бы малейший повод.

Мэдисон Мадекве одарила его дипломатической улыбкой.

– Мы, эм, сейчас немного заняты.

– И правда. – Чармс или не заметил намека, или поместил его в раздел «да мне насрать». – Вы со своими коллегами заняты, пытаясь поставить свои ботинки на горло этим убогим колониальным ушлепкам. Ну и как, получается? Сегодня в городе я слышал много гневных речей. Не хотел бы я поменяться с вами фан-базой, вот уж точно. Не знаю, почему вы в КОЛИН не хотите пойти до конца и окрестить себя Солнечной империей. В конце концов, вы же она и есть. Орбитальные работорговцы.

Мадекве продолжала улыбаться:

– Прямо как в песне, да?

– Прямо как в песне. Я написал ее не просто так, знаешь ли.

– В самом деле? А я-то думала, ты написал ее, чтобы хайпануть на волне анти-КОЛИНиальных настроений, которая исходит из чилийских клубов на побережье.

– Эй… если меня слушает столько людей, значит, я говорю о чем-то истинном.

Я расхохотался. В тихом гомоне разговоров вокруг мой смех оказался слишком громким. Люди за соседними столиками подняли головы. Чармс замахнулся на меня с явным намерением, из-за чего при других обстоятельствах получил бы пулю в грудь.

– Я, сука, что-то смешное сказал? – прошипел он.

– Да. Другого из твоего рта не выходит, – я пристально на него взглянул. – Проблемы?

– Вейл, я думаю, что поднимусь к себе в номер прямо сейчас.

Мэдисон сказала это быстро и, даже не договорив фразу до конца, поднялась на ноги и одним плавным движением подняла со стола гарнитуру. Я проследил за тем, как она элегантно выпрямляется, и внезапно почувствовал плотоядный зуд в уголках челюсти.

Она многозначительно посмотрела на меня.

– Вы идете?

Я отбросил идею о стычке с Чармсом, словно использованное полотенце.

Возможно, тот заметил перемену. Встроенные линзы, если они у него были, зафиксировали бы все признаки: кожу разгорячила кровь, которая, еще секунду назад вброшенная в основные группы мышц, снова прилила к поверхности; зрачки вернулись к обычной ширине, хотя недавно сузились от напряжения, положение тела уже не диктовалось подготовкой к бою. Любой сносный гештальт-софт обработал бы полученные данные и подсказал владельцу, что они значат. Сандри слегка отступил, дав мне встать. Одарил презрительной усмешкой.

– Уже уходишь? А мне только начало казаться, что мы познакомимся поближе.

– Ты следи за собой на стене, – снисходительно произнес я. – Не позволяй низкой гравитации ударить в голову. Ты удивишься, узнав, как сильно можно пострадать на Марсе.

Затем я вышел, держась рядом с Мэдисон Мадекве.

Глава шестнадцатая

Оно вошло с нами в лифт, подобно третьему человеку. Мы расступились, чтобы дать этому место, но его было не обмануть. Оно беспокойно клубилось в замкнутом пространстве, как дым, окутывало нас, покалывая там, где касалось кожи. Мадекве многозначительно уставилась в верхнюю часть кабины, словно ее несказанно занимали местные образцы декора.

Тишина растянулась до предела.

– Я сделала это, чтобы вытащить вас оттуда, – произнесла Мэдисон.

– Знаю.

– Серьезная драка на публике с земной знаменитостью – не такая известность мне нужна для работы. На случай, если вам интересно.

– Она бы не была серьезной.

Мэдисон повернулась и прожгла меня взглядом.

– Ты… да что с тобой такое, Вейл? У тебя что, страсть к насилию?

– Да. Мне сказали, что подключили ее в третьем триместре.

– Ну, прямо сейчас у тебя страсть явно не… – Она тупо уставилась на дисплей лифта. – Почему мы едем так долго?

– Я его остановил.

Она прищурилась. Я улыбнулся. Она резко шагнула вперед, приблизилась так, что легко могла бы перейти в атаку, но не стала. Ее глаза светились изнутри. Она вскинула ладонь, подобно лезвию: указательный палец согнут отдельно от остальных, словно предостережение, словно сдержанность во плоти. Я заметил, что рука слегка подрагивает. Голос Мэдисон напоминал утробное рычание, причем не особо дружелюбное.

– Чего ты от меня хочешь, Вейл?

– Разве не очевидно?

Она снова зарычала, но теперь рокот исходил откуда-то изнутри, в нем не было слов. Мэдисон с силой приникла ко мне, ее губы впились в мои, язык был горячим и острым на вкус от мезе. Мы отступили на пару шагов и врезались в стену. Ее мягкая грудь прижалась к моей, бедра покачнулись. Я опустил руку на изгиб ее ягодиц, туда, где их плотно облегали легинсы, обхватил ладонью и еще сильнее прижал к себе. Притиснул к выпуклости, разбухавшей у меня в паху. Мэдисон отреагировала одобрительно, с теплотой, приподняла бедра. Выгнула назад шею, оторвалась от моих губ и взглянула в глаза.

Внезапно что-то в ней изменилось, словно опустились противоударные заслонки.

– Нет, – произнесла она.

В ее тоне не было абсолютно ничего игривого, эротичности в нем было столько же, сколько в выстреле из пистолета. Я медленно кивнул, убрал руки и поднял их ладонями вверх. Она кашлянула и быстро отступила за пределы досягаемости. Покачала головой.

– Нет. Мы не будем этого делать.

Я многозначительно посмотрел вниз – на ее грудь, тонкую талию, изгиб бедер. Территория, которую мы все-таки не будем осваивать. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Справедливо.

Я нашел мигающую красную кнопку с замком на панели управления лифтом, прикоснулся к ней и запустил кабину в путь. Последовали секунды напряженного молчания, пока Мэдисон Мадекве тщательно поправляла одежду на доли миллиметра, в чем совсем не нуждалась, и любой ценой избегала моего взгляда. Лифт почти незаметно остановился, двери кабины открылись, явив густую тишину за ними. Сразу за правым поворотом в конце коридора виднелся номер Мадекве. Снаружи никого не было, и из расположенных по обе стороны дверей не доносилось ни единого звука.

Мы оба долго стояли, оценивая потенциал этой уединенной двадцатиметровой прогулки. Затем Мадекве решительно вышла в коридор и, оказавшись на безопасном расстоянии, обернулась ко мне. Ее дыхание по-прежнему оставалось немного учащенным.

– Спасибо, Вейл, – официальным тоном заявила она. – Это был… продуктивный первый день. Увидимся завтра в шесть утра в лобби.

Я кивнул. Посмотрел, как она отворачивается. Держа створки лифта открытыми, наблюдал за тем, как Мэдисон идет до своей двери. Не самое умное решение – давление ни в паху, ни в голове так и не ослабло.

Но Мэдисон Мадекве из Земного надзора оказалась женщиной, от которой очень трудно отвести взгляд.

* * *

Промелькнула мысль вернуться в лобби и продолжить ссору с Сандри Чармсом с того места, на котором мы остановились. Но когда лифт достиг первого этажа, я уже забраковал эту идею. Да, Хак, достойная восхищения сдержанность. Снова надел гарнитуру, поискал в лобби график отлета вертушек и понял, что в ближайший час мне ничего не светит. Оставались служебные лифты, на одном из которых я поднялся вместе с Чаканой. Я спустился на служебный этаж, прошел мимо поста охраны «Эм-Джи-4» – это было не сложно, парни стояли там, чтобы проверять входящих людей, выходящий трафик их не шибко беспокоил – и забрался в машину вместе с командой инженеров по обслуживанию потоков данных. Очевидно, они провели день, пытаясь синхронизировать локальные системы Долины с программами аудита Земного надзора. Я между делом спросил у них, как идут дела, и получил в ответ несколько обиженных взглядов. Одна покачала головой.

– Какой-то на редкость агрессивный код, вот что я могу сказать. – Женщина нахмурилась, расправила плечи, подняла над головой руки, отчего все изгибы ее стройного молодого тела резко проявились под одеждой. Одной рукой она взъерошила коротко стриженные волосы. – Мистер Землянин херней не страдает. Там есть такие головоломные протоколы, что ты не поверишь.

– Да, – мрачно согласился один из ее спутников. – Эта блондинистая сучка из КОЛИН, которая была на презентации, продолжает трепаться о системах синхронизации, но на приветствие они вообще не походят, скорее на распятие. Дай этим сукам руку, и они пробьют в ней охеренную дыру. Аудиторы взялись за нас всерьез, половина систем в Брэдбери будут кровоточить уже до конца недели.

Кто-то еще фыркнул.

– Это вторжение, что бы они там, блядь, ни говорили.

Я уставился вниз, на темную расщелину, в которую мы опускались.

Огни ночных городов и транзитных станций мерцали на дне, словно фосфоресцирующие глубоководные формы жизни, протягивающие в стороны тонкие, как жгутики, антенные придатки дорог, которые исчезали в темноте, там, где движение прекращалось и системы освещения вырубались. В четырех сотнях километров отсюда зловещей чудовищной медузой из-за линии горизонта выползал Брэдбери.

– Вы, ребята, возвращаетесь в город? – лениво поинтересовался я.

– Нет, нас разместили на Перекрестке Лутры. Сокращает время поездок на работу. – Судя по голосу, женщина меня явно приглашала. – Плюс, знаешь ли, групповое размещение, легче вытащить нас всех в нерабочее время, если кто-нибудь решит развеяться. А ты?

– Я? – Я отвернулся от ночного пейзажа и улыбнулся в ответ. – Я плыву обратно в ту сторону, но у меня впереди вся ночь.

– В самом деле. Хочешь поесть?

– Звучит неплохо.

Разумеется, это было не так. Из-за горячей фазы голод был мне по-прежнему неведом. А те аппетиты, которые остались, были либо недостижимы, либо заполнены вкусом Мэдисон Мадекве на языке, ощущением ее тела, прижавшегося к моему в лифте, и покачиванием ее недосягаемой задницы, пока она уходила прочь по коридору отеля. Вдобавок ко всему Перекресток Лутры – лишь жалкая маленькая паутина из хостелов и точек обслуживания, словно битое стекло разбросанных вокруг перекрестка, на котором пересекались две основные линии «ВэллиВак». С таким же успехом это место можно смело назвать Проходняком, и что бы вы там ни делали, оно никогда не покажется реальным и не будет иметь какого-либо значения как для вас, так и для любого другого человека.

Какое-то время я пытался заглушить все это шутками и сплоченным товариществом моих новообретенных приятелей, но меня ничего не брало. Я не был частью их команды, не понимал большинства шуток, да и притворяться особо не хотелось. Медленно, но неизбежно их веселье начало расплываться в белый шум, смешиваясь с громкой музыкой ресторана – судя по всему, какой-то марс-металлической группой из Эоса – и формируя лишенный смысла звуковой ландшафт. Казалось, тот идеально соответствует моему настроению. Лежащая на тарелке еда остыла несъеденной, а улыбка программистки напротив тоже начала застывать. Наконец девушка встала, подошла ко мне и присела рядом.

– Не голоден, да? – прокричала она сквозь шум.

– По правде говоря, я уже поел.

– Не хочешь потанцевать? – Она наклонила голову. – Тут через дорогу есть местечко. Там играет хорошая музыка, а не это дешевое дерьмо.

Я выдавил из себя улыбку, позволил вытащить из-за стола и вывести за дверь. Подгоняемые холодным ветром Долины, мы пересекли улицу по диагонали и юркнули под портик заведения, которое называлось, я не шучу, «Купол». Тяжелые глухие удары музыки доносились до нас сквозь стену, по краям дверного проема просачивался свет. Очереди на вход не было.

Мы вошли внутрь.

Она хорошо танцевала и кружилась вокруг меня длинными извилистыми движениями, из-за чего мои собственные усилия выглядели лучше, чем на самом деле. Несколько раз подбиралась очень близко, и я всегда отвечал ей взаимностью, как мог. Но минут через десять она встретилась со мной взглядом во время очередного плавного изгиба, и мы оба признали поражение. Она склонила голову набок, отводя взгляд. Я обхватил ее за тонкую талию и крикнул в ухо, чтобы она смогла услышать меня сквозь заглушающий все гам музыки.

– Мне жаль. Просто неподходящий момент. Ты тут ни при чем.

– Черт, я это знаю, – прокричала она мне в ответ. – Не переживай, ты ничего не сломал. Просто сделай мне одолжение.

– Конечно.

– Какое-то время не начинай охоту снова. Это испортит мне репутацию.

Я с облегчением кивнул.

– Разумеется.

Я убрал руку с талии и проследил за тем, как девушка скользит сквозь скопление тел, подняв руки над головой и взбивая освещенный лазерами воздух. Она протанцевала прямо к двери и вышла. Оставив меня стоять неподвижно на месте, гадая, в чем же моя проблема.

«Ты знаешь, в чем твоя проблема, Вейл. Она ушла от тебя по коридору отеля пару часов назад».

В конце концов, танцоры вокруг столько раз толкнули меня, что я понял намек. Вышел на улицу и какое-то время простоял на холодном ветру. Глянул вверх, на почти неподвижную Мембрану и звезды за ней. На юге вздымающийся мрак отрезал часть неба, словно обещанный Пачамамой Конец Всего Сущего начался с опережением графика. Так близко к Стене человеческий глаз теряет способность к интерпретации и отказывается понимать, что видит перед собой. Но за все беспокойства ты получаешь лишь надвигающееся чувство обреченности. Я поежился и поднял воротник куртки.

«Давай посмотрим, сможешь ли ты найти Ариану», – попросил я Осирис.