Текст книги "Разреженный воздух"

Глава двадцать девятая

Улицы на другом конце переулка представляли собой невзрачный утилитарный лабиринт, мало чем отличающийся от того, по которому я возвращался от Учаримы. Ничего удивительного, несмотря на блестящий новенький центр, Колыбель-Сити – довольно унылое место, куда ни глянь. Я немного покрутился на перекрестках, запрокинув голову, чтобы посмотреть на яростное небо, зашел в пару баров и опрокинул пару коктейлей, которые не хотел пить, поджидая любую слежку, которую могли послать Декейтер или Аллаука. Воспоминания о годах в СК и заданиях, которые мы выполняли вместе с Декейтером, продолжали всплывать в голове, словно мишени в тренировочном виртуальном тире. Некоторые из них были очевидными и ожидаемыми, их было легко поразить, другие же оказались неуловимы, они играли со мной в пятнашки, прятались в угасающих парах зелья из курильни, а некоторые и вовсе возникали из ниоткуда, оказывая тот же шоковый эффект, что и выскочивший из угла клоун в жуткой маске.

«Как это случилось?»

Декейтер кивает на «Хеклер и Кох», который лежит на бильярдном столе между нами, вместе со всем остальным подготовленным для миссии снаряжением.

«Как случилось что?»

«Повреждение, мужик! – сложив указательный и безымянный пальцы вместе, словно пистолет, он указывает на металл, изуродованный в нижней направляющей и казенной части ХК. В свете висящих над головой ламп повреждения, о которых он говорит, виднеются на тусклом корпусе оружия ясно и четко. – Похоже на довольно сильный взрыв».

«Резак из мононити, – я пожимаю плечами. – Подпустил кого-то слишком близко».

Выгнув бровь, он смотрит на меня, заряжая свой собственный «Ремингтон Рэд Райот» нелетальными патронами, по одному сухому щелчку реголита зараз. Сегодня он – лучший стрелок и голос разума, а я – его дублер-пистако, молчаливый грозный тип с мрачным лицом, на случай, если дела пойдут плохо. Это первые дни нашей совместной работы, и мы только прощупываем друг друга. Проверяем границы, изучаем местность.

«Не очень-то похоже на крутого оперативника из Черного Люка, приятель. Надеюсь, такое случается не часто».

Я качаю головой.

«Только раз».

«Почему ты его не починишь? Купи нужный сплав в магазине, пара часов работы, и он как новенький. Это почти ничего не стоит, и об инциденте можно забыть».

«Да, ремонт избавил бы меня от постоянных расспросов со стороны таких любопытных ублюдков, как ты».

Он улыбается, широко и натянуто, выброс адреналина не за горами.

«Ты все правильно понял».

«Тогда, возможно, я об этом подумаю».

«Нет, не подумаешь. – Он смотрит вниз, на открытый магазин „ремингтона“, но его внимание никуда не делось. Можно было прочувствовать парящую там силу. – Не хочешь рассказать почему?»

Мне требуется мгновение, чтобы принять решение и отпустить ситуацию. Я беру ХК одной рукой, другой прикасаюсь к изуродованному металлу.

«Некоторые ошибки следует помнить. Это явно одна из них».

Я взял очередной нежеланный коктейль и сделал глоток, хмурясь от неожиданно нахлынувшего прилива воспоминаний. Спишем его на эффект от трубки. Я оглядел барную стойку, но не нашел ничего, что могло бы отвлечь меня от ностальгии и былых ошибок. Ритмы посетителей заведения, в котором я находился, замедлились до предрассветной вялости. Рассеянное чувство ускользающего фокуса покрывало все словно медленно действующая токсичная пыль, оседающая на плечах оставшихся клиентов. Ничего не происходит, кроме того, что медленно проходят марсианские часы.

«Входящий вызов от бога-козла», – сообщила Рис.

«Отлично, – я схватился за эту возможность, – соединяй».

– Вейл, тебе это не понравится. – Голос Хольмстрема звучал странно. Я не привык к такому его тону и нахмурился.

– Ну да, почему ты должен отличаться от всех остальных, с кем я сегодня разговаривал? Что у тебя есть?

– В том-то и дело, дорогуша, что у меня почти ничего нет. Я провел небольшие раскопки на Земле около часа назад, и позволь мне сказать, что все прошло не очень хорошо.

Теперь я распознал причину странного тона – это было огорчение. Хольмстрем ненавидел терпеть неудачу в чем бы то ни было.

– Вроде бы ты сказал, что это словно на орбите припарковаться.

– Нет, это ты так сказал. Я сказал, что в задержке связи в четверть часа нет ничего легкого, и был прав. Но дело не в ней. Видишь ли, я довольно удачно внедрил шпионский шип в личные дела Надзора и накопал целую гору общей чуши на всю команду, начиная с Эдварда Текеле и заканчивая всеми, кто ниже – кстати, он оказался довольно милым человеком, – но стоило мне сунуться в файл твоей подружки Мадекве, как сигналы тревоги зазвенели отсюда до трона Пачамамы и обратно. И я говорю о серьезных контрмерах, Вейл. Я едва успел вырваться перед тем, как мне нанес удар ответный шип размером с член Супая в Судный день.

Я сидел в умирающем баре и смотрел на свое отражение в зеркале за бутылками. Информация впитывалась в мозг, я ей не мешал. Как я и сказал Чакане в лифте, я словно заранее знал об этом. Скопление аномалий, значит, надо ждать плохих новостей.

– Ты уверен, что дело не просто в потраченном времени? – чисто машинально спросил я. – Что система не из-за него так быстро засекла взлом?

– Вейл, это же я.

Я провел рукой по лицу.

– Хорошо. То есть она определенно не из вспомогательного персонала.

– Я бы сказал, что нет.

– Ты вообще хоть что-нибудь узнал о ней? До того, как пришлось валить?

– Отдельные фрагменты. – В его голосе снова зазвучало огорчение. – И даже они не сходятся. Ты сказал, у нее была семья?

– Да. Дочь-подросток и муж, они в разводе.

– Это не бьется с тем, что у меня есть. В файле, который мне удалось извлечь, сказано, что она не замужем, иждивенцев нет.

– Ну, – сквозь марево зелья я попытался разглядеть в разворачивающейся картине хоть какой-то смысл. – Возможно, это прикрытие. Какая-то мера безопасности?

– Разумеется. Ну, или прикрытием было то, что она рассказала тебе о своей семье. Работает и так, и так.

– Как ее выдумка о дочери и разведенном муже работает в качестве меры безопасности, Ханну? Я в пятидесяти миллионах километров от возможности встретиться с кем-то из них. Какой смысл лгать об этом? Какой, блядь, смысл вообще об этом упоминать, если уж на то пошло?

– Возможно, она не доверяла тебе и решила перестраховаться. Возможно, ей просто нравится лгать мужчинам. Возможно, она намеренно накладывала на себя дополнительные слои, чтобы ты не смог ее прочитать. Я понятия не имею. Но она точно что-то вроде тайного агента – контрмеры во всех ее данных указывают именно на это, – так что прикрытие, вероятно, стало ее второй натурой. Возможно, она думала, что образ разведенной матери смягчит ее в твоих глазах, сделает более уязвимой. И так она проникнет под твою защиту.

«Думаешь, она проникла под твою защиту, Вейл?»

«Заткнись».

Я прочистил горло.

– Это все, что у тебя есть? Мэдисон Мадекве – одиночка, детей нет, лгунья?

– И ей тридцать семь лет. По земным меркам.

– О, приятно слышать!

Повисла долгая пауза, я уже решил, что Хольмстрем, вероятно, отключился.

– Ты не возражаешь, если я спрошу, где ты находишься, Вейл?

– В дешевом баре.

– Это я уже понял. В дешевом баре где?

– Разве это имеет значение?

– Судя по сигналу, я рискну предположить, что ты уже уехал из города в Нагорье. Охотишься на Мэдисон Мадекве и ее похитителей?

Я сердито уставился в недопитый коктейль.

– Типа того.

Еще одна пауза. На этот раз голос Хольмстрема прозвучал напряженно.

– Придерживаешься ли ты какого-либо немедленного курса действий?

– Нет. Просто шарю вокруг.

– Тогда, пожалуйста, пока не выходи за рамки этого. Подобные меры противодействия взлому означают, что ты явно наткнулся на что-то серьезное. Я освободил свое расписание. Завтра я намерен повторно сунуться в данные Мадекве…

– Ханну, спасибо, но ты не должен…

– Я должен. Я не позволю, чтобы меня выперли из какого-то сраного гражданского хранилища данных только из-за задержки связи на четверть часа. Когда у меня был штурвал «Невесомого Экстатика», я сражался и выигрывал бои данных на вдвое большем расстоянии, даже не вспотев! – Его голос смягчился. – И я не позволю тебе бродить по Нагорью без критически важных данных, которые могли бы сохранить тебя в целости и сохранности. Ты пока посиди, Вейл. Я с тобой свяжусь.

Он отключился, оставив меня пялиться в зеркало бара.

«Я же тебе говорил, Никки. Я же, блядь, говорил. Прикид второй команды, черт бы тебя подрал».

«Ты не со мной разговариваешь?»

«А тебя зовут Никки?»

«Нет. Но лейтенанта Чаканы нет здесь ни физически, ни электронно, как бы сильно вы по ней ни скучали…»

«Очень смешно».

«…и в мои обязанности входит следить и, по возможности, повышать уровень твоей психической стабильности, так что…»

«Мой уровень психической стабильности в норме, спасибо тебе большое».

«Да, теперь ты говоришь со мной, а не с людьми, которых здесь нет».

«Да ты что? – Я встал и одним глотком допил остатки коктейля. – Ну а теперь ты можешь заткнуться и вызвать мне такси до Гингрич-Филд. Ангарный комплекс „Сандеко“».

«Думаешь, посещение места исчезновения Пабло Торреса даст какие-то результаты в твоем нынешнем состоянии?»

«Я думаю, что больше у меня вариантов нет. Просто вызови такси».

«Сделано. Краулер прибудет через три минуты».

Я схватил планку под стойкой, оплатил счет, добавив к нему скромные чаевые. На другом конце бара седобородый бармен сморгнул какое-то увлекательное зрелище, на которое он пялился по гарнитуре, посмотрел на меня и кивнул в знак согласия. За затемненными линзами он казался старым слепым оракулом, познавшим мудрость путей Пачамамы и мира, с важным видом поощряющим меня на моем дальнейшем пути к просветлению.

И зачем я курил эту дрянь?

* * *

В те времена, когда я еще занимался соблюдением контрактных обязательств в округе Шельф, пять с лишним тысяч гектаров заброшенных ангаров, бункеров и заводов в Гингрич-Филд больше всего сходили у местных за хранилище городских легенд. Едва ли что-то изменилось с тех пор, как я уехал. Жизнь за пределами Земли провоцирует какой-то упрямый аспект нашей склонности к суевериям, похоже, все мы сильнее нуждаемся в монстрах и героях-спасителях, когда просыпаемся под чужим небом. Специалистка по психотехнике из БВ, с которой в Эксмуте я замутил интрижку во время учебки, считала, что это все разница в гравитации, круглосуточно и без передышки ощущаемая на клеточном уровне, именно она вызывает чувство глубокой тревоги, которую обычно заглушают ритмы и суровость Земли. «И эта старая инопланетная тоска, – поговаривала она, настойчиво хлопая меня по голому подростковому заду, – похожа на меня, Хак, ее нужно кормить». Если образование или здравый смысл не позволяют вам верить в пистакос, тарсисского ползуна или обретших плоть Записывающих Ангелов Инти, не переживайте, жуткие истории, которые местные рассказывают о Гингриче, все равно вас напугают.

Мы заметили его на горизонте, когда краулер в предрассветном сиянии выехал за пределы низкоэтажной восточной окраины Колыбель-Сити – скелетообразные краны на фоне неба, застывшие, как динозавры, застигнутые далекой вспышкой с эпицентром в Чикшулубе[9]9
  Древний ударный кратер на полуострове Юкатан, образовавшийся 66 млн лет назад в результате падения метеорита. Считается, что падение этого метеорита привело к крупнейшему массовому вымиранию видов в истории Земли.


[Закрыть], складские сооружения с китовыми горбами, сгрудившиеся на фоне всепроникающего света, изъеденные коррозией бункеры, вонзившиеся в небо, словно пальцы какого-то похороненного заживо вестника дурной судьбы. «Именно здесь посадили и похоронили Великих Древних, – говорили слухи. – Они нашли их дрейфующими и замерзшими там, в Облаке Оорта[10]10
  Облако Оорта – гипотетическая часть Солнечной системы, откуда, по мнению астрономов, приходят все долгопериодические кометы.


[Закрыть], привязали и отбуксировали сюда бог весть для каких безумных целей. Понимаете, они не могли рисковать, отправляя тела на Землю, но хотели их изучить и осмелились привезти сюда».

Слишком эзотерично, слишком атавистично для вас? Как тогда насчет неуклюжих бесформенных фигур Токсичных зомби из Семнадцатой колыбели – покрытых жуткими шрамами остатков рабочей бригады, мутировавших, когда смертельно опасный биологический груз, по ошибке оставленный без маркировки, небрежно сбросили с крана, а он раскололся, содержимое вылилось, дымя и бурлясь, на несчастных рабочих. Прибывшие отряды корпоративных убийц вырезали тех, кого смогли найти, но в хаосе и темноте многим удалось бежать, ускользнуть по складским помещениям и тайным путям на стройплощадке. Так они и прятались там, жили как падальщики и каннибалы и, добавляли рассказчики зловещим шепотом, в конечном итоге породили свое собственное жуткое потомство.

Слишком смахивает на Гран-Гиньоль[11]11
  Гран-Гиньоль – знаменитый парижский театр ужасов, основанный в конце XIX века и просуществовавший до второй половины века XX.


[Закрыть]? А как насчет скорбных призрачных разумов затерявшейся в веках марсианской ур-культуры? Их невольно выпустили земные археологи, когда в рамках сверхсекретной программы раскопок обнаружили древние машины в пещерах под Южной стеной и слишком поздно осознали, что построившие их существа в какой-то ослабленной спектральной форме остались рядом со своими механизмами, кто знает зачем, возможно, хотели защитить технику от какого-то страшного злоупотребления. Пусть практически никто и никогда даже мельком их не видел, но если зайти в ангары на Гингрич-Филд в определенные ночи, священные для ур-культуры, можно услышать, как они стонут и плачут в проходах и пространствах между колыбелями по всему, что сгинуло миллиард лет назад.

Такси пронеслось среди первых выступающих строений на поле, ряды ангаров и колыбелей все еще неясно виднелись в редеющем сумраке – наверху, над Мембраной и Южной стеной, уже должен был забрезжить марсианский день. Сюда, вниз, рассвет приходил несколько позже, но я надеялся, что к тому моменту, как мы доберемся до нужного места, темнота отступит. Рыскать наудачу в полуразрушенном ангарном комплексе плохо само по себе и без необходимости пользоваться акульим зрением.

Может, меня примут за призрака.

Или за члена – о, это одна из моих любимых историй – легендарного Потерянного взвода из Черного Люка.

Да, я про них.

Едва сохранившие человеческие черты посторганические киборги-оверрайдеры, выращенные искусственно на случай, если Свободные народы Марса попытаются сбросить оковы земного угнетения, были похоронены в криокапсулах, выстроенных тесными рядами где-то в Гингрич-Филд. После этого версии разнятся. В одной координаты местоположения капсул были потеряны – ну да, кто не складывал партию суперсолдат в криокапсулы, а затем, отвернувшись на минутку, не забывал о том, где их оставил? – и они оставались заброшенными, пока какие-то дети случайно не наткнулись на них и не запустили протоколы пробуждения. Оверрайдеры проснулись, перебили всех детей и до сих пор по ночам бродят где-то поблизости.

Или – выбор ваш – они проснулись, почувствовали себя в долгу перед детьми и какое-то время выполняли их приказы, но в конце концов ушли. Если вы на них наткнетесь, то смело можете просить о рыцарских милостях. Потому что нет в мире ничего, что бы нам, оверрайдерам, нравилось больше, чем неоплачиваемое геройское дерьмо.

Или вот еще лучше – весь Потерянный взвод из Черного Люка на самом деле вовсе не потерян, а надежно спрятан где-то между заброшенными ангарами в Гингриче. Они все всё еще спят и, вследствие какой-то ошибочной подпрограммы в генном коде, превратились в несгибаемых Воинов Чести, которые восстанут в Час Величайшей Нужды Человечества.

О, да!

Я еще не слышал ни одной истории, в которой они бы спали чуть ли не на улице в капсуле посреди Вихря и, чтобы выжить, хватались за любую грязную работу, которую им подкидывали местные правоохранительные органы.

Такси резко свернуло влево. Достаточно резко, чтобы заподозрить, будто за рулем сидит человек. Я выглянул в окно, пульс участился.

«Это что сейчас такое было, Рис?»

«Нас взломали. Нестабильность – результат моего противодействия. Пытаюсь восстановить протоколы управления».

«Ублюдки. Ты видишь, куда мы направляемся?»

«Восемь целых и семь десятых километра к юго-востоку. Тысяча девятьсот метров к северу от ангарного комплекса „Сандеко“. Сопоставление с топографической съемкой предполагает близость к посадочной площадке. Наши новые друзья, вероятно, прибыли сюда по воздуху».

«Да, и именно так, скорее всего, они планируют нас убрать. Похоже, кто-то чертовски сильно хочет с нами поговорить. – Такси не проявляло никаких признаков замедления или попыток сменить курс. – Ты можешь это исправить, Рис?»

«По всей вероятности, нет. Перенаправление было сгенерировано в базовых протоколах – взлом осуществлен в источнике владельца или оператора. Очень высокий уровень. Однако я могу замкнуть и уничтожить весь навигационный интеллект, в этом случае транспортное средство обязано вслепую вернуться на безопасном ходе в исходный гараж для ремонта».

«Нет, – я сел, чувствуя, как меня охватывает горячий прилив. – Не делай этого. Они находятся на посадочной площадке, а значит, у них есть транспорт и они смогут нас нагнать. Прижучат еще до того, как мы преодолеем половину пути. Как насчет полного выгорания? Ты сможешь остановить машину прежде, чем мы доберемся до них?»

«Это потребует полного демонтажа систем. Как только это произойдет, пропадет любая возможность управления навигацией, воздействие будет немедленным. А мы движемся довольно быстро».

Я снова выглянул в окно. Мимо проносились малоэтажные складские помещения и ангары – казалось, мы даже набираем скорость. «Есть ли какой-либо способ убедиться, что мы сможем выбраться из этой штуки после того, как ты сожжешь все системы?»

«Я могу отпереть дверные замки, но…»

«Сделай это, – рявкнул я. – Полное уничтожение систем. Сейчас же!»

«Выполняю».

Краулер задрожал всем корпусом, завилял из стороны в сторону, салон наполнился резким запахом сгоревшей электроники. Из-за приборной панели доносилось непонятное машинное бормотание. Над головой взорвалась подвешенная на тонких, как нити, кабелях контрольная панель, плюющаяся синем пламенем словно живое существо. Краулер тряхнуло, на этот раз еще резче. Информационная панель закричала.

«Приготовься к удару», – безмятежно посоветовала Рис.

Я почувствовал, как включились тормоза краулера. Машина дернулась, слетела с дороги и покатилась в сторону, словно игральная кость, брошенная разгневанным игроком. Еще одна панель оторвалась от крыши и ударила меня в голову. За окном замаячило что-то темное – я резко повернулся и увидел стену ангара, надвигающуюся на нас словно решетка автопогрузчика высотой в сто метров…

Затем наступила тьма.

Глава тридцатая

Я очнулся в пыли и тусклом красном мраке. С полным ртом реголита – этот вкус забыть нельзя – в голове звенит, правый глаз чем-то залеплен.

«Стату… – Я закашлялся и выплюнул немного грязи. – Статус. Рис, скажи мне, что мы не умерли. Скажи мне, что я ничего не сломал».

«Мы оба функционируем. Искусственный интеллект краулера мертв».

Я был почти уверен, что уловил в голосе Рис нотку удовлетворения. Я кое-как огляделся по сторонам своим единственным работающим глазом. Мне не понадобился акулий режим или усиление от гарнитуры, которая – какое облегчение – все еще оставалась у меня на голове. Красное пульсирующее свечение исходило от шести одинаковых ромбов аварийного освещения, размещенных вдоль всей кабины. В тусклом свете продолжал дрейфовать суп из ультрадисперсной пыли. Я понял, что краулер перевернулся и я лежал, скрючившись, на передней панели кабины среди чего-то, напоминавшего большую кучу грязи. Окна с одной стороны были разбиты – похоже, мы упали на эту сторону и пропахали ею борозду в реголите, – но другая половина кабины казалась неповрежденной. Я снял гарнитуру, потер правый глаз, зрение потихоньку стало возвращаться. Мои пальцы остались липкими и влажными. Похоже на кровь, но при таком освещении это могло быть все что угодно.

«Это что еще за дерьмо?»

«Ты получил поверхностный порез кожи головы непосредственно перед аварией, еще один при ударе, кровью залило глаз. Это не важно».

«Они идут за нами?»

«Да. Я отключила аварийный маячок такси, так что им придется искать нас вслепую. Но они приближаются».

«Отлично». Я вернул гарнитуру на место и попытался сесть. На это потребовалась пара попыток, несколько мест отозвались тупой болью. Я хмыкнул и проверил оружие – «ВакСтар» все еще в кобуре, а вот «Балюстраад» пропал без вести. Я принялся шарить рукой по обшивке подо мной. «Сможешь взорвать аварийные замки?»

«Нет, повреждение систем слишком серьезное. – Снова это удовлетворение от битвы. – Но двери не заперты. Ты должен быть в состоянии открыть одну из них».

Я нашел «Балюстраад», снова засунул пистолет за пояс, затем изо всех сил нажал обеими руками на перекладину аварийного выхода ближайшей двери. Вес этой штуковины на мгновение обрушился на меня, однако затем достиг критической точки, дверь плавно скользнула вверх – для меня, по сути, вбок – открывая более ясный предрассветный мрак снаружи. Я протиснулся в щель, на мгновение кое-как задержался на раме и спрыгнул вниз.

Сухой хруст моих ботинок по пыли, каталог вспыхнувших болевых точек, сообщающих о быстро набухающих синяках по всему телу. Я нахмурился и огляделся.

Стена ангара, в которую мы врезались, уходила в сторону под углом. На ее старинной легированной обшивке красовались вмятины и царапины. Краулер отскочил от стены, перекувырнулся через узкую погрузочную площадку и приземлился на соседнюю платформу крана кормой в небо. Многорукая скелетообразная конструкция нависала надо мной, словно какой-то застывший железный кракен из худших кошмаров фаната ретротехнологий, словно святилище какого-то бога-робота с кучей щупалец.

Он будто собирался издать колоссальный, скрежещущий вопль ярости, неуклюже дотянуться до человеческого уровня своими шарнирными руками и начать рвать на части все, что там жило.

– Ну хорошо, – пробормотал я ему, как тайный поклонник. – Пойдем и убьем этих гроквиллских ублюдков, лады?

* * *

Они шли пешком, рассыпавшись цепью. Транспорт поддержки катился достаточно далеко за их спинами, чтобы не вляпаться в замес, если что-нибудь пойдет не так. Я насчитал шестерых бойцов, в обычной одежде, без видимой брони или тактической оптики. Пара оперативников была вооружена длинноствольным оружием, похожим либо на тактические дробовики с магнитным магазином, либо на штурмовые винтовки. Остальные были или с пистолетами, или вообще безоружны. На моих губах расплылась мрачная улыбка. Очевидный вывод – они не ожидали, что им придется за мной охотиться. Это был отряд по похищению людей, собранный с нуля и в очень сжатые сроки – единственный настоящий вопрос заключался в том, кто их собрал и почему.

Осирис закинула меня прямо в их канал связи.

– …да как, блядь, этому парню удалось поджарить автосистемы краулера? Я думал, что это какой-то отставной головорез из СК.

– Он работал в СК, – ответил другой, более терпеливый голос. – Но до этого он был с Земли. Он был кем-то вроде штурмового ниндзя в вакууме, вроде тех парней, которых Флот использовал в Девятом корпусе. Вероятно, у него технических навыков по уши.

– Дерьмо собачье, Сэмми. Штурмовой ниндзя в вакууме, не смеши мои яйца, этот парень был оверрайдером.

Последовавший за этим смех из-за взломанного канала носил жестяной оттенок.

– У тебя нет яиц, Джесика.

– Фигура речи. А теперь завязывайте с болтовней и цельтесь лучше. Я получаю тепловую сигнатуру и слабые электрические сигналы на одиннадцать часов от того ангара. Похоже, там он съехал с дороги.

Между ними воцарилась напряженная тишина. Кто-то включил прожектор, установленный на крыше краулера поддержки. Предрассветный сумрак прорезал луч жесткого синего света. Один из пехотинцев тихо присвистнул.

– Съехал – это не то слово, Джесика. Посмотри на эти борозды. Он шел на скорости, должно быть, он там перевернулся на крышу.

– Тут осколки стекла, – сообщил кто-то еще. К этому моменту они уже должны были настроить свои гарнитуры для тщательной фокусировки и анализа. – По всей дороге, в ту сторону. Может, этот мудак избавил нас от геморроя и свернул себе шею в аварии.

– В ваших же интересах, чтобы это было не так, – мрачно ответила Джесика. – Чанд и так будет вне себя от ярости, что этот инцидент вообще произошел. Он хотел провернуть все без лишнего шума, а не устраивать охоту средь бела дня. Если мы не привезем этого мудака живьем, можете помахать ручкой любому бонусу, который вы рассчитывали получить в этом году.

– К черту бонусы, – это был Сэмми, самый терпеливый. – Я знаю Чанда, я пересекался с ним еще в Луросе. Если мы облажаемся, все оставшееся время мы будем охранять закрытые бункеры в Мортоне. Не забудьте прихватить сраную защитную маску и пару снимков своих детишек. Вам повезет, если вы будете видеть их дважды в год, на Рождество и марсианскую халу. Господи Иисусе, вы только взгляните на это.

Они нашли перевернутый краулер.

– Стойте! – рявкнула Джесика. – Сэмми, Чжан, отойдите. Рассредоточьтесь и обеспечьте нам прикрытие на случай, если он все еще там. Вальдивия, Четри, по моей команде проверите краулер. Эрикссон, где эти ебаные прожектора? Давай назад и освети весь этот хаос.

Сэмми и Чжан – контингент длинноствольных. Они разошлись в стороны, создавая широкую вилку для любого, кто мог бы попытаться выбраться из разбитого краулера с пушками наготове. В ответ я сменил собственную позицию так быстро, как только осмелился. Лицо и пальцы замерзли, почти онемели, я начал дрожать от холода. Нужно кончать с этим как можно быстрее.

Их краулер с мягким рычанием подобрался поближе, чтобы луч прожектора полностью охватил место крушения, хотя в усиливающемся утреннем свете это с каждой минутой имело все меньше значения. Вальдивия и Четри осторожно приблизились к двери, через которую я вышел, а потом захлопнул за собой. Четри был покрупнее, он ухватился за погнутые края двери, собираясь с силами, чтобы снова ее открыть.

Сейчас!

Я отцепился от обледенелой рамы крана, на которой сидел, спрыгнул и приземлился, оскалив зубы в беззвучном рычании. Холодный порыв воздуха, головокружительные моменты свободного падения, разгоряченный пульс достигает уровня выполнения задания. Двадцать с лишним метров – максимальная высота, на которую я осмелился подняться, рассчитывая все еще уйти на своих двоих после обратного прыжка. Марсианская гравитация снисходительна, особенно под Мембраной, где есть сопротивление воздуха, которое стоит брать во внимание, но не настолько снисходительна. Я ударил Сэмми обеими ногами по голове и затылку и, вероятно, сломал ему шею. Он упал, успев издать лишь какой-то тихий стон. Едва ли остальные его вообще расслышали. Я приземлился, перекувырнулся рядом с ним и, пригнувшись, поднялся примерно в десятке метров от левого фланга Чжана. Не обращая внимания на упавший длинноствол – блестящую новенькую версию АК, скорее всего настроенную под конкретного пользователя, – я вытащил «ВакСтар» и прицелился. Чжан только сейчас понял, что дела не очень. Я мельком увидел его потрясенное молодое лицо, когда он повернулся ко мне.

Глухой гул, эхом отразившийся от стен ангара, разрушил всю тишину засады.

Бронебойная пуля вонзилась в Чжана на уровне груди, проделала в нем дыру насквозь и свалила парня на месте. Я уже переводил «ВакСтар» на следующую ближайшую цель. На этот раз стрелял в центр и угодил ублюдку слева от центральной оси. Тот резко крутанулся и рухнул на землю в облаке пыли, словно бы отвернулся с внезапным отвращением и споткнулся на ходу. Нервы на пределе – возьми себя в руки, Вейл!

– Сэмми… Чжа… – Визгливый от шока голос Джесики, которая с опозданием догоняла ситуацию. – Блядь, он здесь, он…

Довольно этого дерьма со стрельбой с двух рук. Я вытащил из-за пояса «Балюстраад», завернул за угол разбитого краулера и увидел Вальдивию с Четри. Оба поворачивались в мою сторону, вскидывая оружие, и оба были слишком медлительны. Я выпустил в них три пули из «Балюстраада», стреляя левой рукой, на ходу и немного издалека. Корпус краулера за их спинами окрасили брызги крови, широкие кровавые полосы и кусочки внутренностей, достаточно мелкие, чтобы прилипнуть. Оба, истерзанные, с криком повалились на землю.

Мимо моей головы просвистел одиночный выстрел, достаточно близко, чтобы опалить кожу.

Я резко обернулся и увидел Джесику. Она стояла метрах в восьми от меня и, совсем как я недавно, целилась с двух рук. Наемница не собиралась промахиваться еще раз. Я рефлекторно выстрелил из «ВакСтара» от бедра, попал ей куда-то в область коленей – достаточно, чтобы сбить с ног и добавить других поводов для беспокойства.

Как и следовало ожидать, Эрикссон попытался меня переехать.

Я услышал, как двигатель краулера взревел и помчался через всю погрузочную площадку по направлению к ангару. Машина неслась на меня по усыпанной реголитом поверхности, сильно скользя. Краулер не был создан для подобных вещей, и Эрикссон, по всей видимости, тоже. Я прислонился спиной к ангару, бросил «Балюстраад» и обеими руками поднял «ВакСтар».

Восемь выстрелов, равномерно распределенных по отражающему ветровому стеклу. Из чего бы его ни сделали, материал не смог остановить боеприпасы, предназначенные для действия в условиях вакуума. Осколки, трещины, дыры размером с кулак. Гулкое эхо. Краулер резко вильнул в сторону, пронесся в паре метров от моего правого бедра и врезался в многострадальную стену ангара. От удара задние шины на мгновение взмыли в воздух, затем краулер с хрустом опустился обратно, приводная турбина все еще надсадно надрывалась. Я приблизился к боковому окну. Внутри почудился намек на движение, и для пущей верности я всадил внутрь парочку скафандробойных. Резкий вскрик, глухой удар о дверную панель, движение прекратилось. Турбина замедлилась и затихла до низкого шума, а затем и вовсе заглохла, по всей видимости остановленная какой-нибудь подпрограммой безопасности, осознавшей наступление аварийного случая.

Тишина расползлась по площадке, словно дым.

Я чуть опустил ствол «ВакСтара» и огляделся по сторонам. Безмолвие было не настолько полным, как я думал. Позади кто-то продолжал кричать, но голос уже слабел, почти угас. Я огляделся, определил источник шума – одна из жертв, разорванных в клочья выстрелом из «Балюстраада», – и увеличил изображение в гарнитуре. Одно предплечье почти оторвано и беспорядочно колотится по реголиту, наполовину покореженная, окровавленная голова пытается повернуться в мою сторону. Оба глаза превратились в залитые кровью дыры, кто бы это ни был, он явно ориентировался только на слух. И никакого движения со стороны Джесики. Переключив внимание на ее скрючившуюся фигуру, я понял, что Эрикссон нечаянно переехал ее, пытаясь добраться до меня. Я тяжело выдохнул, избавляясь от адреналина.

Господи, какой беспорядок.

Я попробовал открыть дверь краулера. Заперто.

«Можешь взломать?»