Текст книги "Разреженный воздух"

Глава двадцать восьмая

Его звали Себ Луппи, и несмотря на все прегрешения парень все еще в наивности своей воображал себя журналистом. У меня не хватало духу сказать ему, что человек, который строчит статьи о выходках ультрапутешественников для пускающего слюни фэндома или о сплетнях «кто кого трахает в светской тусовке Брэдбери», заслуживает разных прозвищ – например, «навозный жук» или «специалист по умиротворению общественности», – но журналиста среди них точно нет. Все равно что называть танцовщиц, которые устраивали трехминутную дрочку на задворках «Девочек Долины», распространительницами нирваны.

Но хватит об этом – у меня не было никакого оперативного стимула расстраивать Луппи. Когда твоя работа неразрывно связана с тем, что ты пробуждаешься в глубоком космосе на борту мчащейся сквозь пространство консервной банки, под завязку набитой дерьмом, учишься быстро оценивать окружающую среду и работать с тем, что найдется под рукой. Включая и людей рядом. Луппи сломя голову прыгнул в самую гущу событий – чем продемонстрировал немалую храбрость, особенно если принять во внимание тот удар в голову, который я нанес ему в Брэдбери-Централ, – и я решил, что он может быть полезен. Конечно, ужасно хотелось взломать крышку на чане его очевидного отвращения к себе, бросить в колодец экзистенциального раскаяния и посмотреть, как он там тонет, но такой сценарий в итоге не принес бы мне никакой пользы.

Гораздо лучше употребить эту ненависть к себе во благо и заставить Луппи поработать.

* * *

Я сцапал его в высушенной морозом темноте посадочной зоны спустя пару минут после того, как мы поднялись на эскалаторе с платформы «ВэллиВак». Это была преднамеренная процедура – Рис пометила Луппи как раненного в бою и, возможно, представляющего опасность, поэтому я подумал, что на открытом воздухе в Нагорье я получу преимущество, которое компенсирует любые его навыки. Боковым зрением я убедился, что он все еще висит у меня на хвосте, и поглядел по сторонам в поиске других возможностей увеличить свои шансы.

За некоторыми из вновь прибывших отправили вертушку, и теперь она приземлялась в скоплении сверкающих огней и ревущих турбин, взметнув небольшой пылевой вихрь в центре поля. Скорее всего, местная корпорация забирала возвращающихся из отпуска наемных рабочих, спасая их от соблазнов местных операторов, которые окучивали ведущие в город маршруты и вместе с такси могли подкинуть еще и шлюху вместе с капсулой в отеле. Я свернул подальше от света и шума и направился к затемненному участку посадочной зоны, где стало еще мрачнее на контрасте с огнями вертушки. Мои глаза засветились мягким голубым сиянием акульего режима. Луппи следовал за мной на разумном расстоянии, пока до него с запозданием не дошло, что с этой стороны нет выхода – только извивающийся барьер из активированной живой проволоки высотой в метр и шириной в три.

Я почувствовал, как он замедляет шаг, и развернулся. Он остановился примерно в двадцати метрах от меня, и в его позе не было ничего от военной стойки, никакого оружия в поле зрения. Я побежал прямо на него, сжав левый кулак и призвав к жизни клинок из морфосплава. Он вздрогнул, споткнулся и даже попытался сбежать. Успел сделать с дюжину шагов, после чего я врезался в него сзади, повалил плашмя в холодную пыль и перевернул. В свете посадочных огней вертушки его вымазанное в реголите, лишившееся гарнитуры лицо превратилось в бормочущую маску ужаса. На носу и щеке отчетливо виднелся тканевый шов – очень дешевая работа, выполненная в большой спешке. Он пыхтел от паники, дыхание на холоде испарялось облачками пара. Я приставил нож ему к подбородку, но с меньшей силой, чем намеревался изначально. Кажется, я начинал его узнавать.

– Ты, блядь, кто такой?

– Я… я… я… Луппи, Себастьян Луппи, я… я… следил за тобой.

– Да ладно. – Я бесцеремонно осмотрел его в поисках оружия, но ничего не нашел. Чтобы перекричать вой турбин, пришлось повысить голос. – Зачем ты меня преследуешь?

– Ты… – В его голос проник намек на самодовольство, придав ему отсутствовавшую ранее твердую решимость. – Ты разбил мне лицо, земной ты мудила. И украл мою гарнитуру. Ты – тайное прикрытие для КОЛИН и аудита, работаешь в паре с Мэдисон Мадекве, связан с Доминикой Чаканой и полицией. Думаешь, я так низко опустился, что не могу почуять запаха сенсации, когда она тычет мне в рожу своей грязной немытой мандой?

Вертушка с визгом поднялась в воздух, подняв новое облако пыли, а затем, накренившись, направилась на запад. Я убрал нож от подбородка Луппи.

– Я тебя что, знаю?

– Ты на меня сразу с кулаками бросился, как только решил, будто я вас пасу. – Все еще дрожа от возбуждения, он попытался приподняться. Шум двигателей затих вдали. В наступившей тишине его голос звучал словно смех, нервный и горький. – В чем дело? КОЛИН хочет заключить секретную сделку с Малхолландом? Или, может, это наш святой, словно Пачамама, комиссар «Чистые ручки»?

Я пошевелил пальцами и отключил лезвие из морфосплава.

– Мне-то, блядь, откуда знать? Если у тебя есть компромат на этих людей, зачем ты следишь за мной?

– Хочешь сказать, что ты не глубоко законспирированный земной оперативник?

– Глубоко законспирированный земной оперативник? Ты что, поехал на фрокерских теориях заговора? Я здесь торчу четырнадцать лет. Меня сюда не внедрили, меня тут похоронили.

– Ты здесь восемь лет, – с вызовом заявил он. – Я навел справки.

– Да. Четырнадцать земных лет. Семь с половиной местных. Ты действительно думаешь, что КОЛИН планирует так далеко наперед?

– Они используют агентов под глубоким прикрытием. И КОЛИН, и Флот. Мы видели это на Титане.

– Ты хочешь сказать, что видел это в каком-нибудь идиотском фильме об олигархах с Титана. Ты вообще хотя бы бывал за пределами планеты?

– Я не говорю о другом мире, – угрюмо сказал он. – Я говорю о том, что творится прямо здесь, в Разломе. Десять лет назад у меня были источники, чувак, настоящие источники, и они…

– Ой, захлопнись. Источники у него были. – Я встал, готовясь оставить его там, в холоде и пыли. – Знаешь, чего вы все, тупые ушлепки-заговорщики, никак не догоняете? Никто не может быть настолько хорошо организован. Нет никакого зловещего теневого правительства, нет Корпоративного Земного Заговора с целью поработить Человечество. Есть просто куча противоречащих друг другу интересов, и они создают беспорядок в любом месте, куда бы ни сунулись. Этим Марс ничем не отличается от любого другого места.

– Если это правда, тогда что ты здесь забыл?

Я наклонился к нему поближе, наблюдая за тем, как он старается не дергаться.

– А тебе какое дело, гламурная муха? Почему бы тебе не вернуться к освещению Грандиозных событий, происходящих с Сандри Чармсом и его друзьями? Ведь это же твоя работа, или нет? – Я ткнул в Себа пальцем. – Или ты глубоко законспирированный журналист, просто выдающий себя за папарацци? И как давно длится это прикрытие?

Он отвел взгляд, его лицо дрогнуло. Я свирепо ухмыльнулся.

– Вот-вот. А теперь уебывай в свой крошечный гламурный мир и не пытайся снова подкрадываться ко мне, потому что в следующий раз я могу и не быть в таком хорошем настроении.

Я повернулся, чтобы уйти. Он просто лежал там, покрытый марсианской пылью, не делая ни малейшей попытки встать или хотя бы вытереть лицо. Я заколебался.

– Ты раньше был журналистом? – Я повернулся обратно. Смягчил тон. – Настоящим?

Он отрывисто кивнул, глядя на вещи, которые я не мог разглядеть.

– Вот. – Я протянул руку. Он, не двигаясь с места, посмотрел на меня, лихорадочно моргая. – Давай, вставай. Я угощу тебя выпивкой.

* * *

Мы поехали в город на одном из краулеров-такси с искусственным интеллектом, заткнув его сутенерскую деятельность, как только она началась, и сидели в тишине, пока не добрались до центра города.

«Найди мне сносный ночной бар в нескольких минутах ходьбы от Маск-Плаза, – велел я тем временем Рис. – Пометь его для такси. И если ИИ попытается отвезти нас в какую-нибудь рекомендованную спонсором бордельную лавку, прижми ублюдка так, чтобы было побольнее, а затем стяни плату за проезд».

«В самих „Особняках Лутры“ есть бар, который мог бы соответствовать твоему описанию сносного».

«Нет, мне нужно отключиться. Найди что-нибудь другое».

Мы проехали через низкоэтажное городское кольцо, где со всех сторон теснились переделанные из складских сараев и ангаров дома с горбатыми крышами, редкая россыпь тусклых городских фонарей напоминала тлеющие угли почти догоревшего костра. Этот горизонт почти не изменился с еще домембранных времен, когда Колыбель-Сити возник как место сбора опасных сыпучих грузов, запущенных в атмосферу с орбиты. Когда все это закончилось и лагерям ловцов пришлось переместиться за пределы Разлома, новые голодные субкорпоративные игроки занялись выращиванием новых экспериментальных продуктов марстеха и испытаниями по обновлению человеческого генотипа. Дерзкие и чрезмерно обремененные долгами, они не видели причин тратить время или первоначальный капитал на восстановление. «Человечество на Высоком Рубеже делает свое дело! Народ, теперь у вас есть совершенно новое небо над головой, и воздух, которым можно дышать! Радуйтесь своим новообретенным свободам! И давайте приступайте к работе!»

Ну и так далее.

Впереди огни бонсай-центра сверкали, словно недавно приземлившийся инопланетный корабль завоевателей.

Такси застопорилось на перекрестке – возможно, протоколы спонсоров в навигаторе ИИ пару секунд тщетно боролись с боевыми технологиями БВ от Осирис, затем заворчало и высадило нас у грязного на вид углового заведения под названием «Голубая нагрузка». В подтверждение моих подозрений счетчик такси обнулился – Рис взломала его ИИ и сломала такси. Луппи тоже это заметил, сопоставил с тем, что было ему известно о моем прошлом, и пришел к проницательному с журналистской точки зрения выводу. По его лицу было трудно судить, но я надеялся, что он впечатлился.

Мы вошли внутрь, не обращая внимания на пристальные взгляды местных жителей в различных состояниях ухода от реальности, и заняли столик в уютном полумраке задней части бара. Я заказал пару шотов «Джей Ди Рэд» и кувшин местной чичи у работающей в позднюю смену бледной и усталой официантки.

– Бывал в Колыбель-Сити раньше? – спросил я у Луппи, пока мы ждали заказ.

– Нет, но я бывал в подобных местах.

Принесли напитки. Я взял свой шот, опрокинул его, поставил на стол и посмотрел Луппи в глаза.

– Итак, – произнес я.

* * *

– Итак, ты был прав насчет своего приятеля Декейтера, – сказал он, нервно поглядывая по сторонам в тесноте переулка. – Не прошло и часа с тех пор, как ты покинул «Крокус Люкс», как явилась Ракель Аллаука в комбинезоне и толстовке с капюшоном. Никакой прически, никаких каблуков, никакого костюма. И никакой свиты, только пара неприметных охранников. Она прошла прямо через вестибюль, даже шага не сбавила. Сомневаюсь, что кто-то там, кроме меня, вообще понял, что это она. Но мужик, скажу тебе, если бы взгляды могли убивать, Декейтер уже бы сыграл в ящик.

– Едва ли. Не забывай, это же она к нему пришла. Как долго она там пробыла?

– Понятия не имею, я убрался минут через сорок после ее прихода. Службе безопасности отеля надоело, что я пристаю к клиентам с этой дурацкой анкетой.

– «По шкале от 1 до 10, как вы оцениваете недавний Земной аудит? Повлияет ли он на ваше отношение к независимости Марса?» Да брось, это неплохое прикрытие для спонтанно возникшего момента, ты сам это признал. В любом случае, ты уже десять лет не приближался к журналистике так близко.

Я видел, как в его глазах вспыхнул гнев, но он не имел ничего общего с тем дерганием, которое я видел при нашей первой встрече. Что-то зажглось в Себе Луппи после нашего знакомства, то ли ритм самой работы, то ли внезапная убежденность в том, что его действия могут иметь значение. Он дернул подбородком в мою сторону.

– А что насчет тебя? Ты когда-нибудь перестанешь вести счет в земных годах, словно какой-нибудь захандривший квалпро, который глядит на звезды и считает дни до конца своего контракта?

– Пять лет, – поправился я. – Пять долгих холодных марсианских лет. Теперь ты доволен? Что у тебя есть?

– Не так уж много. Я поспрашивал местных копов о юрисдикции и о том, как они относятся к идее аудита с Земли, и можно ли его сравнить с аудитом, скажем, со стороны Брэдбери. Ближе к делу Торреса я подойти не мог, иначе спалился бы к чертям. Они вскользь упомянули о нем, но по сути толком и не отреагировали. Они не дергались из-за того, что эта тема всплыла в разговоре, и в принципе не особо из-за нее переживали.

– Ну, и что они сказали?

Луппи пожал плечами:

– Что по Торресу никто скучать не будет. Что он был безродным неудачником, который прожил больше отведенного срока. Что он, вероятно, просто обкурился и забрел куда-то не туда, упал в неприкрытую шламовую трубу, утонул в едких промышленных стоках. Также они сказали, что сотрудники из отдела по розыску пропавших без вести нихера не сделали, чтобы его найти, но разве когда-то было иначе? Они здесь чисто на рефлексе ненавидят ДПБ, особенно ненавидят отдел по розыску пропавших, но они с радостью приняли бы с распростертыми объятиями и тех и других вместо команды Земного надзора. Не завидую я тому, кто в конце концов заявится сюда, чтобы навести порядок в этом хаосе.

Я поморщился.

– Ты на него смотришь.

– Я имел в виду того, кого пришлет КОЛИН, вроде твоей новой подружки Мадекве. Я так понимаю, ждать-то осталось недолго, разве нет? У Эдварда Текеле общесистемная репутация человека, который добивается результатов, я проверял. Я не могу даже представить, чтобы он оставил это дело на откуп тебе или местным.

Я пораскинул мозгами. Подумал об Астрид Гаскелл и ее милых отношениях с Сакаряном и задался вопросом, был ли в теме этой конкретной подпрограммы Эдвард Текеле, а если и был, то насколько. Как и большинство современных динамических систем, КОЛИН полностью децентрализована и модульна до предела – а вы попробуйте добиться успеха в межпланетном масштабе каким-нибудь другим способом. Регулирующие органы, такие как Земной надзор, в лучшем случае выполняли роль туго натянутой защитной мембраны для упаковки модулей и предотвращения чрезмерной утечки, а в худшем это было – тут мы снова предоставим слово Сакрану-старшему, никто точнее не высказался – «отбеливанием зубов комодского варана». Корпоративный пиар и снижение ущерба. И со всей этой толкающейся в мешке модульностью наивно ожидать большого единства целей.

– Не беспокойся о Текеле или Мадекве, – сказал я, – давай придерживаться текущего вопроса.

Я был крайне скуп в том, что сообщил Луппи. Он думал, что я коп под прикрытием из ДПБ, он видел меня с Чаканой, сложил два и два и получил три с половиной. Я не стал разубеждать его. Сюда я приехал, чтобы выяснить правду о Торресе, так как КОЛИН был странно одержим этой идеей, понятия не имею почему, и Чакане нужны ответы. Конец истории, заголовок – эксклюзив Себа Луппи, как он надеялся. До тех пор, пока полиция и КОЛИН держали в тайне похищение Мадекве, а в новостях продолжали гнуть линию, что сепаратисты не придерживались никаких конкретных целей, Луппи должен был оставаться доволен тем, что я ему скормил. Он будет копать дело Торреса исключительно ради потенциальной сенсации.

Но помимо этого осталась правда, которую я ему не рассказал. Например, что у меня оставалось столько же вопросов без ответа, связанных с Мадекве – кто она на самом деле, почему Астрид Гаскелл приглядывала за ней, какого черта Малхолланд так сильно загорелся идеей приставить к ней телохранителя – и с тем делом, которое она расследовала перед исчезновением.

– Я придерживаюсь текущего вопроса, – сказал Луппи, его вновь обретенная журналистская честность была оскорблена. – И я говорю тебе, местная полиция в этом не замешана. Одна из девочек, с которой я разговаривал, – детектив-сержант со стажем работы шесть лет. Поясню для тебя, шесть марсианских лет. Довольно опытный человек. Сомневаюсь, чтобы на станции происходило много такого, о чем бы она не знала – когда всплыла тема Торреса, она с тем же интересом могла бы обсуждать пересменку нарядов. Знаешь, а в этой мысли с незакрытой дренажной трубой что-то есть, тебе не кажется? Именно там в конце концов обнаруживают большинство пропавших в Нагорье.

– Ага, именно поэтому туда спихивают убитых, чтобы запутать след. Даже если Торреса в конечном итоге найдут в трубе, это ни на шаг не приблизит нас к пониманию причины, почему он там оказался. И поверь мне, это охуенно большое «почему».

– Ну раз ты так говоришь. Ты не расскажешь мне, где был всю ночь?

Я уставился на него:

– Разве мы женаты?

– Я, как идиот, проторчал у Декейтера часа четыре, если не больше. Не самый эффективный способ вести расследование. Я не хочу, чтобы между мной и тобой провели связь.

– Я был занят, – ответил я. – Это все, что тебе нужно знать. Ты уже говорил с кем-нибудь в «Седж Системс»?

– Я договорился с их местным пиар-менеджером о встрече послезавтра. Ради моего прикрытия пришлось поставить их в расписание. Завтра утром у меня встреча с какой-то сверхсовременной компанией под названием «Рассвет округа Шельф», они из кожи вон лезут ради всего, что хотя бы отдаленно напоминает рекламу. А днем я встречаюсь со старой компанией Аллауки – «Хадка Санчес Лейбор Логистикс». Для всех подготовлены одни и те же вопросы, так, поглядим-ка. – Он считывал вопросы с экрана гарнитуры. – Что можно и что нельзя делать по контракту, возможные злоупотребления, подходит ли система для таких целей? Беспокоятся ли они о каких-либо потенциально обиженных сотрудниках, которые могли бы побежать в Земной надзор и начать выносить сор из избы? Это позволит мне поднять случай Торреса в разговоре с «Седж Системс» – это же громкое дело, победитель «Полета домой» пропустил свой рейс, из-за него в Брэдбери вспыхнули беспорядки, нам всем очень любопытно, кажется, он таинственным образом покинул «Седж» еще до того, как узнал о своем выигрыше, можете ли вы как-то это прокомментировать? Еще ближе к теме я не решусь подойти.

Я кивнул.

– Меня устраивает. Дай знать, если что-нибудь выгорит. Если возникнет что-то действительно срочное, можешь прийти в отель и отправить сообщение в мою капсулу. Я буду забирать их по крайней мере раз в день. В противном случае встречусь с тобой послезавтра, поздно, где-то после полуночи. В баре «Голубая нагрузка», столик у стены.

– Точно. – Я почти услышал нервный щелчок в его горле, когда он сглотнул. – Как думаешь, они наблюдают за нами? Прямо сейчас, я имею в виду.

– Ты имеешь в виду команду Декейтера? Или Аллауку?

– Любого из них. – Он попытался небрежно пожать плечами, но ему не удалось скрыть подспудную дрожь. – А может быть, и обоих.

– Здесь никого из них нет. – Я указал на крышу переулка, вложив в свой тон уверенность, которую сам не ощущал. – Во всяком случае, ничего существенного у них нет. И у меня есть системы, которые засекут жучки в непосредственной близости или направленную развертку луча, прямо сейчас они ничего не засекли. Не думаю, что они так уж усердно за мной следят, потому что пока я не пытаюсь от них прятаться. Может, у них есть высокочастотный дрон или они арендовали спутниковое время для слежки за отелем. – Я пожал плечами. – Это допустимый риск. Если кто-то вздумает найти связь между нами, он ее найдет. Мы делаем ставку на то, что они не будут искать ее в первую очередь.

Луппи снова сглотнул.

– Правильно.

– В чем дело, струсил?

– Просто… если они придут за мной…

– Тогда ты просто убежишь, – резко ответил я. – Как только ты поймешь, что все пошло по пизде, тут же звони в полицию Никки Чакане, а затем садись на следующий поезд и возвращайся в Брэдбери.

Несмотря на все свои усилия, он дрожал.

– Я делал подобные штуки раньше, знаешь ли…

– Да, по крайней мере, десять лет назад, по твоему собственному признанию. А потом десять лет шлялся по ночным клубам следом за корпоративными шишками и принцессами из кланов основателей, и вот это не считается.

Подколка угодила в цель. Гарнитура уловила, как Себ покраснел в полумраке.

– Слушай, я мог бы… если они меня сцапают… у меня есть прикрытие. Я мог бы сказать, что следил за тобой, но ты ничего не знал. Видеозаписи с поезда это подтвердят, я мог бы…

– Ты слишком добр. – Я положил руки ему на плечи. – А теперь забудь об этом. С такими людьми не связываются, Луппи. Это не то же самое, что прокрасться за кулисы на концерте Сандри Чармса. Они не просто изобьют тебя, они отрежут тебе голову и похоронят. И если тебе очень повезет, то сперва пристрелят.

Я сверлил его взглядом до тех пор, пока он не сломался. Луппи судорожно кивнул, отвел взгляд, и я убрал от него руки. Он сделал глубокий успокаивающий вдох.

– Ладно, и что теперь?

– Теперь? Я направлюсь к черному ходу. Дай мне время выйти на открытое место, и пусть любой, кто за мной следил, снова меня засечет, а ты затем возвращайся тем же путем, которым пришел. У тебя есть веское оправдание, почему ты сюда пришел?

В слабом свете я увидел, как кадык Луппи заметно подпрыгнул.

– Да. Плохая еда, слишком много выпивки. Пришлось искать место, чтобы проблеваться. – Он поднял пару пальцев. – Собираюсь оставить доказательства.

– Старая школа. Молодец! – Я бодро хлопнул его по плечу. – Увидимся через пару дней.

Развернувшись, я услышал, как он приступил к своему занятию у меня за спиной. Он раз за разом пытался вызвать рвоту, пальцы впивались в горло, пока желудок, наконец, не сдался и не исторг все то, что в нем было.

Я надеялся, что это не было дурным предзнаменованием.