Текст книги "Разреженный воздух"

– Вейл!

Мэдисон Мадекве выкрикнула мое имя. Что-то ударило меня в спину с силой, сравнимой с пулей из спецназовской винтовки, мгновенно нанеся сокрушительный урон, и по ощущениям я понял, что больше не встану.

«Глок» по-прежнему в моей руке – я едва не выронил его от шока.

«Сколько осталось патронов?»

«Восемнадцать».

К горлу откуда-то подступила кровь. Ох, а вот это нехорошо, оверрайдер. Я покрепче сжал пистолет.

«Наводись на цель».

«Цели захвачены».

Я перекатился – в ужасе, что уже опоздал. На внутренних системах Рис обвела мерцающим красным свечением коммандос из КСО. Прицелился твердой, как скала, левой рукой – это Рис вкачивала реагирующие на шок химикаты в мои мышцы, суставы и нервы. Конечности и нижняя часть туловища – вот и все, чем я мог шевелить. Я перекатился, прицелился и выстрелил – внутренности посыпались из меня на траву, причиняя жгучую боль. Пули пересекали помещение, отрывая конечности у одних и потроша других, пока я не расстрелял обойму досуха.

И внезапная темнота, она появилась в уголках усиленного зрения, наползая и убирая яркие мерцающие инструменты и иконки внутренних систем. Я отключился от криков, воплей и выстрелов, они доносились словно бы издалека, с другого конца широкоствольной топливной трубы – старый запутанный хаос человеческой боли и ярости, знакомый звук пробуждения человека из-за Черного люка и всего, что следовало после.

Хаос, который люди взяли с собой к звездам, как и в любое другое место, куда мы отправлялись.

* * *

Рис вернула меня обратно, растолкала с жгущим химическим бессердечием. Толчок стимуляторов, ровное и размеренное биение в венах, онемение и агония борются за господство в нижней части спины. Истекая кровью в траву богача, я чувствовал, как медленно иссякаю. Странное ощущение от «Глока Сэндмена», все еще слабо зажатого в моей руке, но когда я согнул пальцы, оно исчезло. Идиотский, чрезмерно вычурный декор сводчатого потолка Кернел-Лаунж проплыл, казалось, невероятно далеко над моей головой.

Вокруг меня двигались люди.

«Рис, где эндорфины?»

«Рискованно вводить повторную дозу с таким уровнем повреждений и кровотечений… я попытаюсь восстановить баланс».

«О… хорошо».

Голоса где-то над головой, слишком приглушенные и искаженные, чтобы разобрать слова или даже их владельцев. Кто-то дернул меня, беспокоясь о каких-то повреждениях, словно настойчивая собака с костью. Это причиняло боль, но в отдаленном, едва заметном смысле. Я наклонил голову, пытаясь добиться хоть какой-то ясности. Попытался осмотреться.

– Не двигайся, Вейл, – надо мной торопливо склонилась Чакана. Она где-то запачкала щеку кровью. – Тебя достали «уличной метлой». Проделали в тебе кучу дырок. Мы обработали тебя из аптечки. Реанимационная бригада уже в пути.

Я снова приподнял голову, пытаясь осмотреться.

– Ари? – прохрипел я.

Чакана заколебалась, затем покачала головой. Я тихо застонал, а потом голова упала на травяной ковер. Я ощущал стебли и суглинок под ними на своих пальцах, нечеткие, словно я был в перчатках из ультратонкого защитного материала. На секунду, от которой закружилась голова, мне вспомнилось, как я, подросток, лежу пьяный лицом вверх в Харольд Боас Гарденс[15]15
  Парк в городе Перт, Австралия.


[Закрыть] там, на Земле.

Пошли эндорфины.

– Мадекве? – Я снова попытался сосредоточиться, на этот раз глядя прямо вверх, борясь с воспоминаниями. Медленные, горячие слезы потекли из глаз по покрытому кровью и внутренностями лицу, потому что я уже знал ответ.

– Ага, – ответила Чакана с беззаботным удовлетворением. – Я сама прикончила эту сучку ради тебя. Двойным выстрелом. Хотя могла бы и не справиться, если бы не пуля в голень, которую ты ей всадил.

«Начался модулированный выброс эндорфинов, – Рис посчитала, что я должен это знать. – Ты больше не будешь чувствовать никакой боли».

Кода

На самом деле нет ни единого способа сбежать. И как только вы это поймете, это придаст вам сил.

Энрике Сакран «Записки со сходящей орбиты»

Глава пятьдесят третья

Некоторые раны заживают быстрее других.

Спецназ ДПБ, как и большинство представителей правоохранительных органов Долины, предпочитал заряжать винтовки противопехотными пулями – на Земле их объявили вне закона еще до моего рождения. Шрапнель разлеталась при попадании в тело – так сокращался сопутствующий ущерб для случайных прохожих, а внутренности цели превращались в фарш. В отделении неотложной хирургии в Санта-Йемайе из моего живота извлекли острые как бритва осколки, но затем им пришлось ввести одноклеточные сплавовые культуры, чтобы удалить остатки загрязнения. Пока те работали, медики прогнали через поврежденные участки целую кучу биотехнологий быстрого восстановления, но протоколы чистильщиков обиделись, и все это пришлось перекалибровать. Дважды.

Пара недель, они сказали.

За стенами больницы наспех собранная коалиция из представителей Земного надзора и местных правоохранительных органов провела аналогичную операцию, устраняя нанесенный Долине политический ущерб. Небольшая банда террористов, которая взяла штурмом Исполнительный дом и убила губернатора, оказалась террористами-фрокерами с военным прошлым, они слишком остро отреагировали на аудит и Малхолланда, который в их глазах был малодушным примером подчинения земным властям. Полиция оказалась героями часа. Проведенная силами спецназа отважная операция позволила нейтрализовать банду с минимальными потерями для правоохранительных органов, но, к сожалению, не смогла спасти ни самого губернатора, ни некую Ариану Мендес, скромно охарактеризованную как консультанта по личностному росту, которую, по всей видимости, принимал губернатор в момент нападения.

Всех террористов убили во время штурма. Тех, кто остался снаружи, на посадочной платформе, расстрелял боевой вертолет полиции, но большинство погибло в яростной перестрелке внутри, в ходе которой несколько офицеров спецназа проявили выдающуюся доблесть. Медали и благодарности будут розданы позднее. Лица и личности членов банды в настоящее время не могут быть раскрыты в ожидании результатов дальнейших следственных и оперативных действий. Тем временем по всей Долине проводили репрессивные операции против сепаратистских маргинальных элементов, также было объявлено более широкое расследование сепаратистской деятельности в целом. Все проверки, проводимые Земным надзором в отношении личных дел Малхолланда, законсервировали или признали неуместными, а лейтенант отдела по расследованию убийств ДПБ Доминика Чакана, которая довольно редко появлялась на экране, была представлена в качестве свидетеля, подтвердившего стойкое мужество и непокорность губернатора перед лицом убийц. Назначение временного губернатора в лице Эдварда Текеле было обставлено в средствах массовой информации с большой помпой и прошло при полной поддержке КОЛИН. Ожидалось, что он будет действовать до дальнейшего уведомления.

Если у КСО и остались какие-то оперативники на базе Флота в Уэллсе, они старались не показывать носу.

* * *

Я смотрел новости на экране больничной палаты столько, сколько мог переварить. Чакана зарегистрировала меня в больнице как официального подрядчика ДПБ со всеми полагающимися привилегиями, так что я получил куда лучший уровень лечения, чем мог рассчитывать любой житель Вихря. В него входила отдельная палата для выздоравливающих, расположенная высоко в правой башне. Но потребуется еще несколько дней, прежде чем я смогу доковылять от кровати до окна и насладиться видом. Посетителей мне не разрешали, так что каналы были единственным, что могло меня отвлечь.

И мне нужно было отвлечься. Призраки не давали мне покоя.

Ах ты, кусок дерьма, мы тебе доверяли, урод.

И грохот выстрелов, с которым все рушится, погребая Ариану под обломками разреженного воздуха мечты, в которой она с трудом выплачивала аренду за капсулу.

«Я сделала все, что могла, Вейл. Если бы ты не ударил меня в спину, возможно, до этого бы и не дошло».

Придавленный к кровати ранами, я чувствовал ее больше, чем всех остальных, чувствовал, как она преследует меня в тенях комнаты, словно шелест земного дождя в саду.

Я хочу, чтобы ты вошел в меня.

Я хочу, чтобы ты был там, Вейл. Прямо сейчас. Я хочу почувствовать, как ты входишь в меня.

Чакана нарисовалась через несколько дней после инаугурации Текеле. Она была в приподнятом настроении. Принесла мне одну горную розу в больничном стакане.

– Вы собираетесь навести меня на неверную мысль, лейтенант, – сказал я, когда она поставила стакан у моей кровати и придвинула стул. – Разве что это верная идея.

– Украла его из букета для Эрнандеса, – лаконично пояснила она. – Он лежит в соседней палате. И уже не лейтенант, а исполняющий обязанности комиссара. Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня подстрелили из полицейской винтовки.

– Забавно.

– Комиссар, значит? Большой шаг вперед. В новостях об этом не говорили.

– Послезавтра объявят. КОЛИН хочет сделать громкое публичное заявление, закрепить изменения. Знаешь, ты бы мог сказать «поздравляю».

– Поздравляю, – резко сказал я. – Полагаю, Текеле и Гаскелл нужны были какие-то крайне серьезные услуги, если за них пришлось заплатить такую цену.

Она пожала плечами.

– Надежная пара рук – вот что им было нужно. У Сакаряна было много друзей в полиции на высоких должностях. Теперь, когда он арестован, Земному надзору непросто найти кого-то старшего, кто не ненавидит их из принципа.

– Так вот почему ты сменила стороны в Исполнительном доме? Увидела перспективу и разыграла партию?

– Я, пожалуй, верну эту чертову розу Эрнандесу.

Я не улыбнулся.

– Тогда скажи мне почему. Давай, Никки. Если не в этом дело, то в чем? Ты же была в одном строю с Малхолландом, когда вы появились радушно поприветствовать наших новых флотских повелителей. Что изменилось?

На мгновение она замолчала.

– Ты сам это сказал. Флотские повелители. Двадцать Седьмая статья.

– Ой, да брось. Малхолланд не изложил вам эту часть плана?

– Он солгал.

– Бойд Малхолланд?! Быть того не может!

Чакана сняла гарнитуру, прижала пальцы к переносице.

– Ну хорошо. Он не лгал. Он обманывал, обходил эту тему стороной. Или, знаешь, может, я просто не уделяла этому достаточно внимания. Мало кто из нас хорошо спал последние несколько недель, Вейл. Пока ты там развлекался в округе Шельфа, некоторые из нас вели арьергардную войну с документами против Земного надзора и в то же время пытались перекрыть улицы ради обеспечения общественной безопасности. У нас были беспорядки, демонстрации, захват зданий, даже пара полномасштабных забастовок. Честно говоря, помощь Флота выглядела хорошей идеей. Но оперативным термином была помощь, а не полный захват. Ублюдок ни разу не упомянул Двадцать Седьмую статью.

Она надела гарнитуру обратно. Линзы были наполовину затемнены, так что вся сила ее кобальтовых глаз оказалась скрыта. Она изобразила притворную улыбку.

– К тому же, сам знаешь… вот идет оверрайдер. Появился ты, человек из-за Черного люка. Дал мне варианты.

– О, в чем дело, Никки? Такой большой и крутой коп из отдела убийств, как ты, только не говори мне, что никогда раньше хладнокровно не убивала человека.

Ее улыбка стала шире.

– Ты уверен, что хочешь это знать?

Я решил сменить тему.

– Итак, ты решила, что зачем тебе стрелять в действующего губернатора, если генно-инженерная корпоративная машина для убийств может сделать это за тебя? А что, имеет смысл.

– Мы же полиция, Вейл. Мы любим отрицать свое участие.

– Знаешь, они бы, вероятно, в любом случае позволили тебе занять место Сакаряна. Из тебя получился хороший механизм. Малхолланд бы за тебя поручился, никаких проблем.

Она скорчила гримасу, притворившись уязвленной.

– Наверное, мне стоило бы подумать об этом.

– Ариану ты тоже подставила, не так ли? Этот второй пистолет, брошенный тобой. Нет пользовательской блокировки, прямо у ее ног.

Еще одна хитрая ухмылка.

– Откуда ты знала, что она на это пойдет? Довольно рискованно – надеяться, что Малхолланд спровоцирует ее.

– А я и не знала. Но она была суровой маленькой киской, и я подумала, что не помешает прихватить ее в долю. Посей немного случайного хаоса и погляди, что прорастет. Нам повезло.

– Она могла бы тебя застрелить.

Еще одно фирменное чакановское пожатие плеч.

– Кто не рискует, тот ничего не выигрывает, не так ли? Плюс, возможно, у меня нет твоих шикарных встроенных систем, но зато есть служебные маршальские линзы. Они довольно хорошо считывают гештальт. И, как я уже не раз тебе говорила, а ты, Вейл, все забываешь, я же детектив. Я этим дерьмом себе на жизнь зарабатываю.

Разыгрываешь маленьких людей, словно карты в покере, – все та же старая песня. Торрес, Ариана, Синтия – миллионы таких же, как они, разбросаны по всему Разлому, словно чахлые семена наностроек. Эти люди плюнули бы вам в глаза и ушли, если бы их назвали жертвами, но почему-то подобная непоколебимость никогда ничего не дает, кроме нищенской терпеливости и ярости без всякой цели.

Система для эксплуатации этих терпеливости и ярости отлаживалась веками, и Малхолланд тому последний пример. Она тесно связана с самыми разными вариантами злоупотреблений, и, похоже, никто и ничего не может с ней поделать.

– Что будет с Сакран? – поинтересовался я.

– Пока она удачно устроилась. Я так понимаю, она выступает в качестве свидетеля-эксперта против Сакаряна и «Седж Системс». Кажется, один из ее верных сакранитов чем-то заразился из-за плохой партии кожных модов. – Чакана приняла нарочито небрежную позу. – Как я слышала, вся история с Торресом тоже возникла из-за этого. Он и его девушка оказались не в том месте не в то время.

– Да, что-то типа того. – Я постарался, чтобы мой голос прозвучал пренебрежительно. Либо Чакана знала весь расклад, либо нет… но если она пыталась выведать у меня информацию, я не собирался сажать Джулию Фаррант на крючок. Пусть Сакран разыгрывает свою карту, чего бы та ни стоила. – А Сакарян? Его за что-нибудь привлекут?

– Посмотрим. Пока что ему вынесли «полное отстранение от выполнения любых служебных обязанностей по оказанию помощи Земному надзору в их текущих расследованиях». Но если он и сядет, сомневаюсь, что это будет на Марсе. Я предполагаю, что его отправят обратно на Землю и разберутся с ним там.

Земля.

Земной вес одной большой темной груди.

Я хотела трахнуть тебя, Вейл. Я все еще хочу тебя трахнуть, хотя мы только что закончили.

Я все еще хочу тебя трахнуть.

Я поморщился от последнего эха, потому что голос принадлежал не Мадекве, а мне.

Чакана, похоже, неправильно истолковала мою гримасу как боль от ран.

– Эндорфины не помогают, да?

– Я в порядке.

– Эй, а хочешь медаль? – Она словно только что подумала об этом. – Мы все перед тобой в долгу за оверрайдерские трюки, которые ты выдал в конце. Эрнандес считает тебя героем и не перестает трепаться по этому поводу. Я не могу представить тебя к Кресту за заслуги, для этого ты должен принести присягу. Но для вспомогательных подразделений есть медаль «За выдающиеся деяния».

– За нее полагается пенсия? – кисло поинтересовался я.

– Только посмертно. Ты должен умереть во время исполнения служебных обязанностей, оставив после себя иждивенцев.

– Тогда я пас.

– Ну, я подумала, что должна спросить. – Чакана поднялась на ноги. – Но, как я уже сказала, мы все очень впечатлены. Немало офицеров спецназа с радостью выпьют с тобой, когда ты отсюда выйдешь.

– Буду иметь в виду.

– Уж постарайся. Кстати, насчет дела Кироги. Оно закрыто. Оказывается, его убила какая-то банда Кратерных тварей, пытавшихся вмешаться в дела «Девочек Долины». Но угадай что! Их практически в полном составе покрошили на куски во время перестрелки в Коридоре Вентура несколько ночей назад. В живых не осталось почти никого, кого можно было бы арестовать. Судя по всему, какая-то конкурирующая банда с Нагорья, возможно, передел сфер влияния. А может, кто-то из familias отомстил за Кирогу. – Она улыбнулась. – Думаю, всей правды мы никогда не узнаем. Но ты в любом случае соскочил с крючка.

– Ты уверена, что повинтила всех? Эту кратерную банду?

– О да. У них там была целая оперативная база на Дориот-Бродвей. Но вот еще какое дело. Кто-то пришел туда на следующий день после перестрелки и взорвал там бомбу, убив всех, кто оказался внутри. Убрал несколько человек в «Девочках Долины». Очень тщательная работа, никаких свидетелей. Нам будет чертовски трудно найти виновников. Пока мы разбираем обломки, еще арестовывали и подлатали пару выживших. Депортирую их на следующей неделе, как только обустроюсь в новом офисе. – Ее улыбка стала тонкой и холодной, словно ветер из Тарсиса. – Думаю, Эллада получила достаточно ясный сигнал – держите свои грязные триадские пальцы подальше от Разлома. Полагаю, это также отвадит любых настроенных на сотрудничество мудаков с нашей стороны.

Я бесстрастно посмотрел на нее в ответ.

– Могу представить, что это сработает, да.

– Хорошо, – радостно произнесла она. – Слушай, мне еще нужно почистить парадную форму перед пятницей и провести несколько встреч. А ты оставайся сильным, Вейл. Поправляйся. И никак иначе.

Я кивнул. Проводил ее взглядом до самой двери и только там окликнул.

– В конце концов, тебе просто надоел Малхолланд, Никки, ведь так? Все так просто.

Она на мгновение замерла в дверном проеме. Сделала глубокий вдох и повернулась ко мне.

– Это мой город, Вейл. Полиция Брэдбери владеет этими улицами, и никто не может передвигаться по ним без моего ведома. Никто не смеет связываться с Брэдбери в мое дежурство. Никто. На твоем месте я бы это запомнила.

Затем она ушла, деловито цокая каблуками по коридору, оставив меня наедине с призраками, чувством вины и запутанной болью, которую не могли унять эндорфины.

Глава пятьдесят четвертая

Малхолланд получил похороны со всеми марсианскими почестями – открытый гроб, проезд на старинном краулере через центр Брэдбери до Сеттлерс-Пойнт и торжественное погребение на мемориальном кладбище Лутры. Горожане толпами валили смотреть на процессию. Были слезы, флаги и младенцы, которых поднимали над головой, чтобы им было лучше видно. Эдвард Текеле произнес над могилой тщательно выверенную речь и даже бросил первую горсть реголита. Что-то типа коронационного момента. Показались обе бывшие жены Малхолланда, большие гарнитуры с затемненными линзами превратили их лица в одинаковые скорбные маски с плотно поджатыми губами и аккуратно скрывали любые слезы, которые они могли пустить, а могли и не пустить. Ни одна не привела детей.

Ариану кремировали, после чего ИИ произнес надгробную речь в салоне «Мамин домашний парадиз» на Четырнадцатой улице, затем у Максин устроили прощальную вечеринку. Похоже, счет оплатил один из постоянных клиентов. Я все еще был в слишком плохом состоянии, чтобы присутствовать как на церемонии, так и на вечеринке, поэтому попросил Рис отправить все цветы, какие мог себе позволить. Одна из девушек Максин пришла через пару дней и принесла мне памятный диск с записью. Сказала, все прошло очень хорошо.

Я до сих пор его не посмотрел.

Тем временем лечившие меня врачи оказались абсолютно правы. Протоколы быстрого восстановления, которыми меня накачали, сделали работу практически по графику. Ровно через три недели после перестрелки в Кернел-Лаунж я вышел из Санта-Йемайи почти в полном порядке, ощущая лишь приступы боли в восстановленной ткани печени и кое-какое шипение в нервных окончаниях, когда слишком быстро поворачивался влево. Остаточные сбои в биосистемах, сказали они, со временем пройдут.

Я поверил им, потому что, в конце концов, со временем проходит почти все.

* * *

Как и все остальные мотыльки, я добрался до Бульвара. Зашел в «Дюжину вверх», заказал «Северный стенобой» и принялся ждать, пока Ханну Хольмстрем спустится вниз и присоединится к вечеринке по поводу своего возвращения с того света.

– Он там что, решил по-модному опоздать? – спросил я Тессу Аркейн, пока она наливала мне уже третий коктейль.

– Он отложил проведение вечеринки, пока ты не выйдешь из госпиталя, – сказала она, ее стальной взгляд был сфокусирован на том, что она делает. – Антивирусные препараты, что мы в него ввели, справились с кодами уничтожения еще несколько недель назад, с тех пор он почти не спит. Думаю, он спустится, когда будет готов.

Она отставила шейкер в сторону, наколола на коктейльную палочку длинный ломтик халапеньо и бросила его в стакан. Подтолкнула мне напиток через барную стойку и отошла, чтобы поговорить с кем-то еще.

Она до сих пор не простила меня за то, что Ханну пострадал по моей вине.

Нас, таким образом, было двое.

Я рассеянно смотрел ей вслед, зацепившись взглядом за то, как переливаются на ее эбонитовой коже огоньки, и терзая себя воспоминаниями, которые вызывал этот вид. На самом деле никакого сходства не было. Тесса была тоньше и стройнее, в ее чертах было слишком много от Африканского Рога, чтобы нести даже слабое эхо Мэдисон Мадекве. Но этот оттенок кожи и то, как за него цеплялся свет…

«Новая информация о Дайссе. Стандартное обновление новостной ленты, переработанное „Бродягой из Брэдбери“».

«Хорошо, давай взглянем».

Перед моими глазами развернулась панорама улиц какого-то захолустного городка где-то в Нагорье, два полицейских краулера и «лендровер» Службы маршалов, припаркованные у какого-то дешевого дома из наноматериалов. Запыхавшееся юное существо встало перед камерами, широко распахнув глаза и возбужденно глядя в объектив из-под линз гарнитуры.

– Жители Санта-Инти были разбужены незадолго до рассвета выстрелами и криками из этого многоквартирного дома. Один из жителей рассказал мне, что для этой части города подобное в порядке вещей, но на сей раз полиция пришла за действительно примечательным человеком.

Картинка сменилась на какой-то мрачный утилитарный блокгауз полицейского участка, возле которого припарковался все тот же «лендровер». Люк приоткрылся, и два маршала с крайне мрачными рожами вывели зажатого между ними Мартина Дайсса. Судя по выражению лица, его либо подстрелили из дергача, либо его привычка к СНДИЗ за последние несколько недель серьезно вышла из-под контроля.

– Мартин Дайсс, ведущий лотереи «Полет домой», известный миллионам жителей Долины как Тот самый Дайсс, пропал из своего фешенебельного дома в Брэдбери еще несколько недель назад, и все это время власти разыскивали его. Первоначально у правоохранителей были опасения за его жизнь, и некоторые считали, что он был похищен. Но теперь складывается впечатление, что Тот самый Дайсс стал жертвой собственной нечистой совести – он виновен в том, что годами подделывал лотерейные выигрышные билеты для тех, кто мог позволить себе оплатить сбор, лишая честных жителей Рубежа надежды на победу всей их жизни. Команда Земного надзора, расследующая махинации с лотереей, известила правоохранительные органы Марса еще в начале этого месяца, но Дайсс каким-то образом пронюхал об ордере на свой арест и улизнул из города. С тех пор он находился в бегах. Но здесь, сегодня, в этом трудолюбивом поселке Ист-Энда удача Дайсса, наконец-то, иссякла. Теперь его ждет…

Я выключил репортаж. Меня в равной степени одолевали облегчение и разочарование. Я действительно не ожидал, что Дайсс будет прятаться в подворотнях Брэдбери, выжидая шанса отомстить мне, но то обстоятельство, что вероятность подобного развития событий была ничтожно мала, не мешало мне желать такого исхода еще сильней.

– Эй, оверрайдер! – раздался слегка невнятный голос у моего локтя, достаточно громкий, чтобы перекричать белый шум толпы. – Рад видеть, что ты снова на ногах и ходишь, мужик!

– Луппи! – Я отсалютовал ему бокалом, но пить не стал. – Что ты здесь делаешь?

– Я работаю.

Он указал в сторону танцпола «Дюжины вверх». Та самая гламурная парочка, которая блистала во время моего утреннего визита, случившегося, казалось, целую вечность назад, снова отплясывала в его центре под сексуально-стремительную вариацию уайно[16]16
  Уайно – народная перуанская музыка, появившаяся в горных поселениях инков. В основном это веселые мажорные песни, повествующие о простых чувствах или трудовых буднях. Пение изначально сопровождалось круговым танцем.


[Закрыть], ремикс под тяжелый бит с вкрапленными в мелодию цитатами из речи Окомби. В результате очередного стремительного па юбка девушки приподнялась и мелькнули ее длинные стройные бедра. По всему залу раздались аплодисменты и одобрительные возгласы.

– Ты просто стоишь и смотришь? – Я приподнял бровь. – К такой работе я мог бы привыкнуть.

Он отхлебнул из своего бокала и ухмыльнулся.

– Сейчас просто снимаю забавные кадры для перебивок. Она обещала мне очное интервью один на один сегодня вечером. Эксклюзивный контракт для «Пятнадцати знаменитостей». Если мне повезет, она к этому моменту так налакается, что прольет настоящий сок.

– Наверное, для кого-то это будет что-то значить.

Луппи уставился на меня, разинув рот. Ткнул пальцем в сторону танцпола.

– Ты не знаешь, кто это?

– Люди все спрашивают меня об этом. – Я повернулся обратно к бару. – В любом случае, я-то думал, ты сейчас будешь гоняться за Чармсом. Внезапное исчезновение со сцены за несколько дней до большого восхождения. Разве тут не кроется хорошая история?

Он нахмурился.

– Нет. Вся эта чушь с медицинским коллапсом из-за несовпадения кодов? Чистое прикрытие, прямиком из учебников по бренд-менеджменту. На самом деле все было не так. Я зуб даю, наш приятель Чармс просто бросил один взгляд на Стену 101 и обосрался. Не смог решиться. Сейчас они просто ограничивают ущерб. Скорее всего, его уже усадили в капсулу для полета домой, прямо по соседству с Сакаряном. Поверь мне, никто в Разломе больше не увидит его красивое личико.

– Ну раз ты так говоришь. Я преклоняюсь перед твоими превосходными инстинктами папарацци. – Я потягивал «Северный стенобой», мысленно салютуя Гравий Родригес за его изобретение. – Полагаю, если хочешь взобраться на Северную стену, лучше послать туда марсианина.

– Правильно полагаешь.

– Кстати, о Сакаряне… я так понимаю, тебе не позволят о нем написать?

– Ты что, издеваешься надо мной? Стоит только упомянуть «Седж Системс» и «Каньон Корриенте», и тебя засунут в кутузку. Информация под грифом «Секретно». Вот почему они отправляют Сакаряна на Землю. Наверное, и Дайсса тоже, теперь, когда его поймали.

– Ты это видел, да?

– Я же журналист, Вейл.

Дайсс, Сакарян, Джулия Фаррант. Чармс и Мадекве – в мешках для трупов. На Землю вернулось так много человек, но только не я, это начинало напоминать личное оскорбление. Я постарался скрыть навалившуюся горечь за еще одним бокалом.

– Тогда выпьем за журналистов. Пусть они продаются как можно дольше.

– Эй.

– Скажи мне, что ты хотя бы выторговал сносную компенсацию за свое молчание.

Его взгляд невольно метнулся к танцполу. Я понимающе кивнул.

– Итак, «Пятнадцать знаменитостей» получили звонок сверху? Найдете что-нибудь для этого парня, а мы бросим вам кость в следующий раз. Или не найдете, и мы вас закроем. – Я снова отсалютовал ему бокалом, и на этот раз выпил. – Добро пожаловать в большой мир, приятель.

– Да пошел ты, Вейл. Я проливал за тебя кровь там, наверху. Я вложил в это все, что у меня было.

– Да. Это же было так приятно, делать свою работу, разве нет? Чувствовать, что она имеет значение. Кстати, не за что. Жаль, что тебе так быстро пришлось снова уволиться.

По комнате за нашими спинами прокатились тихие одобрительные возгласы. На мгновение мне показалось, что танцующая пара сделала еще один особенно рискованный ход. Затем кто-то приглушил музыку, и одобрительные возгласы продолжились, теперь сопровождаемые аплодисментами. Луппи ускользнул, по всей видимости, пытаясь найти лучший ракурс для съемки. Я огляделся и увидел Ханну Хольмстрема, маячащего в дальнем конце бара на своих шарнирных протезах. Он ухмыльнулся собравшейся компании.

– Итак, вы все слышали, что выпивка за счет заведения, – пророкотал он. – Это хорошо. Я так и понял, что это единственный способ заставить хоть кого-то сюда прийти.

Смех волной прокатился по комнате. Я почувствовал, как он коснулся моего рта, и попытался последовать всеобщему примеру. По залу пронеслось еще больше одобрительных возгласов и аплодисментов. Хольмстрем махнул рукой, и шум стих до шепота. Он приподнялся немного повыше.

– Друзья мои, и я называю вас так, прекрасно понимая, что, поскольку никто тут не может найти себе приятеля получше сломленного старого пилота, я с вами застрял. – Очередной приступ смеха, который Ханну терпеливо переждал. – Друзья мои, я часто думал о вас, видел многие ваши лица, они стояли перед моим мысленным взором, пока я боролся за жизнь в холодных и пустынных местах.

Смех резко оборвался, сменившись внезапной тишиной.

– Холодных и пустынных местах, – повторил он. – Большую часть своей прежней жизни я провел, сражаясь в холодных и пустынных местах, прежде чем меня прибило сюда, в Долину. В то время это казалось мне тяжким испытанием, своего рода изгнанием. Я думал, что скоро уеду, я размышлял о побеге. Думал, что пробуду здесь максимум пару лет.

Ханну сделал эффектную паузу, и смех зазвучал снова, мягкий, подготовленный. Они были полностью в его власти.

– Ну, это случилось весной 293 года. – Он покачал головой. – И я все еще торчу здесь.

Они взревели. Ханну не стал вмешиваться. Кто-то, слишком сильно пострадавший от наличия бесплатного бара, сложил ладони рупором и крикнул: «Тогда собирай чертову сумку»! Хольмстрем вскинул руку в царственном жесте.

– Правда в том, – сказал он, – что мы все где-то застряли. И иногда…

– Застряли, выслушивая это дерьмо, – выкрикнул кто-то еще.

Бог-козел свирепо ухмыльнулся, чего было достаточно, чтобы успокоить любую аудиторию, и толпа затихла. Он дал им пару мгновений, чтобы утихомириться.

– Иногда, – начал он снова, – так не кажется, иногда – кажется. Но это правда. Таково условие нашей жизни. Мы застряли, все мы выброшены на берег в более или менее комфортных условиях, бьемся более или менее свободно, в зависимости от удачи. Но тем не менее мы застряли, влипли в жизнь и обстоятельства, и всегда с ограниченными возможностями. Вопрос лишь в том, что мы будем делать с имеющимися вариантами, как мы будем двигаться вперед в оставшееся нам время. И, прежде всего, кого еще мы выберем в качестве попутчиков. Я оглядываю этот зал и знаю, что выбрал именно тех людей, кто мне нужен, и что я провел… ну хорошо, скажу правду, за исключением, пожалуй, тебя, Вейл, – толпа взревела от восторга, уставилась на меня и разразилась непристойными аплодисментами. Я постарался пережить этот момент с максимальным достоинством, стеклянно улыбнулся и отсалютовал бокалом. – Повторюсь, я знаю, что провел… тихо, ребята, пожалуйста, тихо… Я знаю, что провел… ну, опять же, кроме тебя, Вейл, как я уже сказал… я хорошо провел время на Марсе. Если я здесь и застряну, то как-нибудь смогу с этим прожить.

Он понизил голос. Приклеил их внимание к себе.