Текст книги "Разреженный воздух"

Глава девятнадцатая

Шлам-гонщики, настоящие, а не брендовые имитаторы, которые портят малину всем остальным, – толпа довольно непокорная. Полагаю, съезд по системам канализационных сливов высотой в шесть, а то и семь километров ради развлечения и не шибко большей прибыли как-то влияет на вашу естественную склонность к почтению, которая, возможно, когда-то у вас и была. Здание клуба «Шламеры Брэдбери» стояло на улице, заполненной брокерскими фирмами по защите прав на полезные ископаемые и конторами высококлассных юристов по недвижимости. Здание венчал знак – пиксельный туман грохочущего великолепия из коричневой жижи, который изображал десятую точку сброса в Фонсеке. Больше всего это напоминало сплошной поток жидкого дерьма, непрерывно льющегося с двадцатого этажа на тротуар. Он издавал соответствующий густой булькающий звук, вызывал подсознательные реакции, потому вы могли поклясться, что чувствуете аромат сточных вод. Если вы хотели попасть в клуб, то должны были пройти прямо сквозь поток.

Как и любой другой, кто двигался по Шестьдесят Седьмой улице с этой стороны дороги.

Я прибыл на место за несколько минут до назначенного времени, облокотился о соседний фасад и некоторое время наблюдал за тем, как местные юридические светила переходят улицу, а не рискуют проходить через имитацию навозной жижи. Это было по-детски и быстро надоедало, но отвлекало меня от мысли, что я стою там с табличкой «Мишень» на груди.

В пяти улицах слева за всякими промежуточными постройками маячило здание управления КОЛИН по минеральным правам, похожее на надгробие какого-то павшего бога. Оно отбрасывало гигантскую тень, погружающую часть Шестьдесят Седьмой улицы в кромешный мрак. Пока я ждал, край этого мрака словно неизбежный прилив подбирался ко мне.

«Как думаешь, – небрежно поинтересовался я, – остаться здесь или пройтись?»

«По человеческим меркам они не так уж и опаздывают. Не забывай, ты разгорячен. Нетерпение – стандартный признак».

Справедливое замечание.

На часах было 14:22, когда из-за угла в двух кварталах от меня выскользнул стальной серо-зеленый краулер-лимузин. Он остался на ползучей полосе, прокрался вверх по улице в мою сторону и остановился прямо передо мной. Рис проверила спецификации, не дожидаясь моей просьбы, – бронированный «Бугатти Маринер 420» или очень хорошая подделка. Напряжение в мышцах спало – подделка или нет, но этот краулер был очень дорогой игрушкой. Кто бы там ни сидел, если бы они захотели избавиться от меня, то скорее отправили бы снайпера на девяностый этаж здания управления минеральными ресурсами. Эти люди действительно явились поговорить.

Люк лимузина треснул и опустился на ширину ладони. На меня уставилось встревоженное лицо клерка. Небритый пару дней как подбородок, покрасневшие от бессонницы глаза спрятаны за уродливо-функциональными рамками гарнитуры. Похоже, в эти дни мало кто мог похвастаться здоровым сном.

– Хакан Вейл?

– Во плоти. Ты не отсканировал меня, пока подъезжал?

– Каков был ваш гонорар?

– Не думаю, что мы успели это обсудить.

Его голос стал резким.

– Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты сюда пришел?

– Шестьсот в местной валюте.

Люк плавно опустился до уровня пола.

– Хорошо, садись.

Я пригнулся и забрался в плюшевый интерьер салона. Типичный клерк жестом пригласил меня сесть рядом с ним, лицом к задней части краулера.

– Он вооружен, – бесцветным тоном сообщил он.

Кто-то фыркнул, словно ему рассказали безвкусную шутку. Я сел, оглядел двух других пассажиров. Скользнул взглядом по женщине и постарался скрыть внезапное учащение пульса, когда увидел сидящего рядом с ней худощавого мужчину с грубыми чертами лица. Но я достаточно дружелюбно кивнул ему и поглубже устроился в шикарной обивке лимузина. Проявил вежливость и сделал прозрачными линзы гарнитуры, чтобы он мог встретиться со мной взглядом. Люк закрылся, и мы тронулись с места так плавно, что я едва это почувствовал.

– Я мог бы проехать так до самого центра, – сказал я. – Комиссар.

Он мрачно уставился на меня.

– Итак, ты – Вейл. Симпатичные у тебя кольца.

Не похоже, чтобы он рассчитывал на ответ. Я молча ждал, пока Питер Сакарян переглядывался с сидящей рядом с ним женщиной. Молчание затягивалось.

– Вейл, – наконец произнесла женщина. – Это не настоящее твое имя, не так ли?

– На этой планете – настоящее.

Она явно была с Земли – та же мышечная масса в конечностях и телосложении, что я заметил на Мэдисон Мадекве, пара таких же татуировок КОЛИН, более заметных на фоне светлой кожи. Изящные черты лица, которые могли быть как настоящими, так и результатом хирургии, внимательные темные глаза за непримечательной гарнитурой в легированной оправе. Короткие волосы зачесаны поперек – в свое время такую прическу называли пилотским роллом – строгие светлые тона с резко различимыми прожилками фиолетового, расходящимися вдоль левой скулы и над бровью. Эта штука с Кандинским начинала входить в моду. Я прикинул, что ей было лет пятьдесят по земному исчислению.

Сакарян заметил, что я ее изучаю. Фыркнул.

– Это суперинтендант службы безопасности аудита Астрид Гаскелл из Земного надзора КОЛИН. И поскольку ты знаешь, кто я такой, думаю, мы можем начать. Сколько Малхолланд тебе платит?

Я замаскировал реакцию за невежливой ухмылкой.

– Я не могу обсуждать с тобой своих клиентов, Питер. И ты это знаешь.

– Значит, ты признаешь, что работаешь на него? – встряла Гаскелл.

– Этого я не говорил.

– Ты работаешь на него?

Я слабо ухмыльнулся ей.

– Тебе заплатили, – резко сказал Сакарян. – Я бы сказал, довольно неплохо для вышедшего в тираж бывшего корпоративного силовика. Если ты хочешь сохранить эти деньги, тебе лучше начать отвечать на наши вопросы.

– Вы заплатили мне за то, чтобы я пришел, я так и поступил и выслушал вас, что я все еще делаю. Никто ничего не говорил о моем списке клиентов. Этой информацией я никогда и ни с кем не делюсь. – Я сделал паузу, переводя взгляд с одного на другую и обратно. – Точно так же, как я никому другому не расскажу о нашей милой беседе. Вот что вы приобрели за свои шестьсот маринов. Итак, что еще я могу для вас сделать?

Комиссар ощетинился. Он был не маленький парень. В этом большом и худощавом теле скрывалось много крепких мышц, и он не позволил им обвиснуть с возрастом и положением, как это сделал Малхолланд. Сакарян заработал свой статус тяжелым путем. Он очень долго работал маршалом Нагорья, получил с полдюжины наград и не меньшее количество раз был ранен при исполнении служебных обязанностей, прежде чем ветер народного признания унес его обратно в Разлом, где он возглавил отдел расследования убийств в департаменте полиции метрополии. Его темный взгляд повидал все, его грубые черты лица испещряли борозды воспоминаний. Когда он злился, вы сразу это понимали.

– Ты дурак, Вейл. Думаешь, Чакана защитит тебя, когда разразится эта буря? Думаешь, она хотя бы попытается?

– А что, нас ждут серьезные осадки? Ты говоришь как те придурки из «Партикл Слэм».

Сакарян издал горловой звук. Астрид Гаскелл предостерегающе вскинула руку.

– Давайте… не будем начинать не с той ноги, мистер Вейл. Цель Надзора состоит в отслеживании и наказании институциональных правонарушений, мы не заинтересованы в случайной рыбешке. Но если вы встанете у нас на пути, вас точно также выпотрошат и выбросят за борт.

Эта метафора внезапно пробудила в моем сознании чувственные воспоминания об океане. Карибское море внезапно стало угрюмо-серым под быстро темнеющим небом, в воздухе уже ощущался холодный бумажный привкус дождя. Доминиканские рыбацкие лодки скользили по этой глади цвета оружейного металла, словно игрушки, кренясь под резкими порывами ветра. Позади меня, на пляже, поспешно потушенный и заброшенный мангал еще источал густой запах рыбьего жира и дыма. Мои пальцы все еще слегка обожжены и жирны от еды. Комплекс восстановления после травм «Блонд Вайсьютис» располагался сразу за линией пальм вверх по пологой тропинке. Даже в моем состоянии это была достаточно короткая прогулка, но что-то удерживало меня там, на пляже, в ожидании шторма.

– Приятно знать, что на Земле ничего не изменилось, – спокойно произнес я. – Все по-прежнему держится на дешевых угрозах и сопутствующем ущербе, не так ли?

Особой реакции не последовало, Гаскелл прекрасно владела собой. Но я видел, как вспыхнули ее глаза. Она попыталась скрыть это, изящно повернувшись к Сакаряну.

– А ты не говорил мне, что мы имеем дело с… фрокером? Так они, кажется, называются?

Тот смотрел на меня, как на кусок мокроты, который только что выкашлял.

– Да кто их знает.

Лимузин наехал на ухаб и завернул за угол несколько круче, чем можно было ожидать от машины с такой плюшевой обивкой. Я подумал о водителе-человеке за панелью у меня за спиной. А значит, это была неофициальная машина – в Брэдбери все официальные служебные лимузины управляются санкционированным городом ИИ. Похоже, эту партию комиссар старался держать в тайне от всех остальных.

Я впервые задался вопросом, насколько на самом деле чист Сакарян и как долго он может валяться в одной постели с Земным надзором.

И чем может закончиться эта поездка, если я не поведу себя так, как они хотят.

Почти рассеянно холодная, темная часть меня обдумала необходимые действия. Убить трех сидящих здесь людей ничего не стоит, у меня было для этого три различные опции, не считая голых рук. Но в водительское отделение через эту панель просто так не проберешься.

Я медленно выдохнул.

– Я не говорил, что считаю, будто здесь все лучше. Марс – это дерьмовая дыра, и мы все это знаем. Но я не испытываю иллюзий касательно того, как обстоят дела дома.

По каменному лицу Сакаряна пробежала судорога гнева. Возможно, он и не был высокооплачиваемым психом из «Первым делом Марс», но родился здесь, и мой комментарий его задел. Сидящая рядом Астрид Гаскелл просто рассеянно кивнула, будто бы соглашаясь с моими словами. Скрывающиеся за линзами гарнитуры глаза были заняты – они сновали вверх и вправо, вверх и вправо, прокручивая что-то вниз.

– Это все очень интересно, мистер Вейл. – Ее тон свидетельствовал об обратном. – Я нахожу довольно трогательным, что вы все еще считаете Землю домом, учитывая, как долго пробыли здесь, на Марсе. И в вашем досье сказано, что оказались вы здесь в силу, скажем так, вынужденных обстоятельств. Контракт оверрайдера расторгнут, вас досрочно уволили, внесли в черный список и, э-э-э… скажем так, бросили здесь. С практической точки зрения, изгнали. Не могли бы вы это прокомментировать?

– Пожалуй, нет. – Если она смогла пройти через все брандмауэры, то в моих комментариях не нуждалась. – Жизнь такая, какая она есть.

– Действительно. – Гаскелл отвлеклась от досье, и ее взгляд пригвоздил меня к месту. – В таком случае, мистер Вейл, не хотите ли вы вернуться домой?

* * *

Ты не ведешь счет.

В смысле – нет, ты, конечно, знаешь – семь с лишним лет, по марсианскому счету. Это просто, достаточно посчитать смену сезонов. Но затем придется умножить эту цифру на два, чтобы получить земной эквивалент, в котором я до сих пор считаю свой возраст. А затем, технически, придется еще учесть довольно высокую долю, четыре месяца из каждых двенадцати, которые я провожу в глубоком сне, со всеми прилагающимися к этому клеточными процессами. Такое обновление биосистем дважды за марсианский год примерно на 20–30 процентов сокращает общее количество прожитых лет. Если вам не лень, учтите все вышеуказанные факторы, и как-то полу́чите нужную цифру.

Я давным-давно перестал уделять этому внимание.

– Вы слышали, что я сказала, мистер Вейл?

Я старательно сохранял бесстрастное выражение лица.

– Я слушаю.

– В ходе нашего аудита мы будем производить аресты и искать важных свидетелей. В конце все задержанные вместе с важными свидетелями будут доставлены на Землю. – Астрид Гаскелл слабо улыбнулась. – Это довольно широкий мандат. У нас отведено достаточно места под криокапсулы.

– Рад это слышать. Если вы планируете вывезти из Разлома все отбросы, вам понадобится холодильник размером со здание по правам на добычу полезных ископаемых там, сзади.

Сакарян усмехнулся.

– Говорит спец по убийствам.

– А я не говорил, что выделяюсь из толпы. – Я пожал плечами. – Но, в конце концов, это вы пытаетесь меня нанять.

– Да, – Гаскелл пристально за мной наблюдала. – Так и есть. Вопрос в том, удается нам это сделать или нет.

Она зацепила меня еще на словах «вернуться домой» и, вероятно, знала об этом с помощью гештальт-сканера, если не благодаря простой наблюдательности и интеллекту. Я снова пожал плечами, стараясь, чтобы это выглядело максимально небрежно.

– Довольно привлекательное предложение. Но обычно мне еще сверху оплачивают операционные расходы.

– Это кажется разумным.

– Ты уже получил шестьсот маринов, – прорычал Сакарян. – Не испытывай удачу. Если хочешь получить место на челноке, начинай сотрудничать прямо сейчас.

– Сотрудничество должно идти в обоих направлениях, комиссар. Прежде чем мы о чем-нибудь договоримся, мне потребуются некоторые гарантии. – Я одарил их обоих дружелюбной улыбкой. – Я ни на грош не доверяю КОЛИН или полиции.

Сакарян наклонился ко мне, его взгляд за линзами гарнитуры был жестким, словно противопехотный выстрел.

– Ты меня с кем-то спутал, Вейл. Я из полиции Брэдбери. И если я сказал, что ты вернешься на Землю в криокапсуле, то ты вернешься на Землю в криокапсуле, даже если мне самому придется колоть лед.

– Учитывая финансирование департамента, я бы не стал исключать такой вариант. – Я повернулся к Астрид Гаскелл. – Я бы предпочел услышать, что скажут земные деньги.

Она кивнула.

– Какие… другие гарантии вы бы приняли, мистер Вейл?

– Самые очевидные. Официально зафиксированные коды доступа к криокамере, привязанные к моему генному профилю и зарегистрированные в «Вектор Рэд». После такого, думаю, вам будет дешевле сдержать слово, чем кинуть меня. А я верю исключительно в ваше стремление снизить издержки.

Короткая напряженная пауза. Сакарян снова фыркнул.

– А у этого ушлепка высокие моральные стандарты, не правда ли?

– Сама гадаю. – Видок у Гаскелл был задумчивый. – Высокие или нет, мистер Вейл, но вам, пожалуй, не стоит оценивать всех по стандартам ваших бывших нанимателей.

– А почему нет? Когда я проверял последний раз, «Блонд Вайсьютис» все еще была полноценным оплаченным членом КОЛИН. «Настоящим Колониальная Инициатива обязуется использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства для обеспечения места человечества среди звезд». И мы не будем слишком пристально следить за нашими членами, их способами достижения целей или источниками поступления денежных средств, потому что, в конце концов, все они тратятся одинаково.

– В таком разрезе довольно трудно объяснить цели этого аудита.

– Пустые слова, мисс Гаскелл. «Отбеливание зубов у комодского дракона», как говорит Сакран. Но если вы хотите верить во что-то, основанное на задачах вашей миссии, милости прошу. Вы будете не первой.

– Вся моя команда верит в задачи нашей миссии, мистер Вейл. Надзор набирает рекрутов для культуры, ориентированной на служение. Это основа, на которой мы стоим.

– Разумеется. Я тоже когда-то во все это верил. А сейчас просто живу в Вихре, без какой-либо миссии, и просто пытаюсь заработать на аренду.

Гаскелл вопросительно уставилась на Сакаряна.

– Вихрь?

– Дерьмовейшая часть города. Вейлу понадобилось несколько лет, чтобы найти свое место, но он справился.

В этот момент я задумался о том, что его надо убить. Сакарян в любом случае должен был умереть первым, безусловно будучи самой опасной частью уравнения. Но тогда это была логистика. Теперь же настойчивый разгоряченный зуд проник в мои глаза и ладони, и я захотел его смерти, возжаждал ее. Я улыбнулся ему.

– Ну не все же могут пробиться на высокопоставленные должности в правоохранительных органах благодаря количеству убийств, совершенных в Гроквилле, да, комиссар?

Он напрягся.

– Захлопни пасть, урод.

– Ущелье Шерпа? Сангвинелло? Я хочу сказать, а что, это так сложно – отстреливать слетевших с катушек прирожденных неудачников в Нагорье?

Это было очень изощренное и в целом несправедливое оскорбление – Сакарян был признан полностью невиновным в резне, случившейся в ущелье Шерпа, и его даже близко не было рядом с Сангвинелло, – но все же суровые порядки Нагорья просто так не забыть. Маршалы были силой, с которой приходилось считаться, и иногда эта сила выходила из-под контроля. Думаю, в конечном итоге его достала именно правда. Он подался вперед.

– Господа, это ни к чему не приведет. – В голосе Астрид Гаскелл прозвучали упрек и нотки командного тона. Зародившееся противостояние тут же угасло. – Мистер Вейл, мне жаль, что ваш уровень доверия к КОЛИН и местным правоохранительным органам настолько низок. Но, боюсь, пока что вам придется поверить мне на слово. По крайней мере, у вас есть запись этого разговора, и я надеюсь, что она сможет послужить вам временным залогом. Я тем временем настрою блокировку криокапсулы. Я так понимаю, у ДПБ есть сведения о вашем генном профиле…

– На этот кусок дерьма? О, да.

Она устало покосилась на Сакаряна. Тот замолчал, но продолжил сверлить меня взглядом.

– Что ж, тогда это должно ускорить дело. Но чтобы настроить капсулу на ваш профиль, все равно потребуется некоторое время.

Я развел руками.

– Сколько вам угодно. Я все равно никуда не собираюсь.

Она улыбнулась.

– На самом деле это не так. Вскоре вы в компании моей коллеги Мэдисон Мадекве отправитесь в Колыбель-Сити. Мы не совсем понимаем, почему отправили именно вас, почему эта лейтенант… Чакана выбрала вас для этого задания. Возможно, вы потрудитесь просветить нас?

– Может быть, подумала, что для этого дела не нужен настоящий коп?

Астрид Гаскелл прищурилась.

– Это она вам так сказала?

– Она ничего мне не говорила, мисс Гаскелл. Она наняла меня, чтобы я выполнил работу, и я не задавал никаких вопросов. Как я уже говорил, мне еще за аренду платить.

– В журнале регистраций департамента сказано, что еще позавчера вечером вы находились под арестом. – Сакарян все еще был настроен сурово и неумолимо. – Главный подозреваемый в деле о нападении на местный стрип-клуб. Проходит два дня, и вот ты здесь, снова на улицах. Обмениваешься любезностями с Богородицей Вечного Взяточничества, не так ли?

– Полагаю, налицо случай ошибочной идентификации, – спокойно произнес я. – Лейтенант Чакана оказалась достаточно хороша, чтобы избежать перегибов и ускорить мое освобождение.

– Она движется к падению, Вейл. Ты же это знаешь?

– Что, прямо как Малхолланд в девяносто пятом? Держу пари, она вся дрожит от ужаса.

Я увидел, как Гаскелл быстро подсчитывает в уме, сопоставляя марсианские даты с земным календарем, а может, просто проверяя отчет на линзах гарнитуры. Она поморщилась, когда поняла, к чему я клоню.

– Это было… крайнее неудачное стечение обстоятельств. В то время не хватало политической воли и слишком много всего происходило в других местах.

У меня в Брэдбери была пара знакомых, которые по-тихому исчезли, поскольку они стали стукачами в преддверии предполагаемого аудита 95-го года, а их программа по защите свидетелей накрылась после отмены миссии КОЛИН. Надежные источники шепнули мне, что парни закончили свои дни где-то на метровой глубине в реголите Нагорья, неподалеку от Кеплервилла, со скованными за спиной запястьями, похороненные заживо. Судя по тому, что я слышал, недостатка в компании у них нет.

«Неудачное стечение обстоятельств». Ну да, можно и так сказать.

Должно быть, Астрид Гаскелл увидела что-то такое в моих глазах. Она откашлялась.

– Насколько я поняла, подготовка к тому аудиту в любом случае была проведена второпях и, по правде говоря, довольно дерьмово. Поспешная работа, полная дыр, ошибочных предположений, диких обвинений и фанатичного рвения. Мне сказали, что из этой затеи все равно бы ничего не вышло. Если бы КОЛИН не отменила миссию, у нас случилась бы пиар-катастрофа. Мы подготовились к бою и избавили себя от проблем с доверием.

– Хорошо вам.

Она подалась вперед, в ее голосе звенела искренняя убежденность.

– На этот раз все по-настоящему, мистер Вейл. Можете не сомневаться. Мы здесь, чтобы раз и навсегда покончить с Малхолландом, и любой, чье участие в его грязных делишках мы сможем доказать, пойдет на дно вместе с ним. – Глубокий вдох – она явно заставила себя снова откинуться на спинку сиденья, чтобы придать голосу наигранное спокойствие. – Вот почему я не потерплю никакого местного вмешательства в полевую работу моих агентов. Я не буду снова спрашивать вас об инструкциях лейтенанта Чаканы, потому что мне, честно говоря, больше нет до них дела. Теперь у вас есть новая задача, от меня, от Земного надзора КОЛИН, с самого верха. Вы должны оберегать жизнь Мэдисон Мадекве, словно свою собственную…

«Это бы ее не шибко защитило», – мрачно подумал я.

– …и регулярно докладывать комиссару Сакаряну о ее успехах с того момента, как доберетесь в Колыбель-Сити. Вы будете следовать инструкциям, которые мы будем давать вам в течение этого времени, вплоть до возвращения мисс Мадекве в Брэдбери, независимо от того, сочтет она это целесообразным или нет. Вот так вы заработаете свой билет домой. Я ясно выразилась?

– Вполне. А госпожа Мадекве в курсе столь трогательной заботы о ее безопасности? Или ей не нужно знать об этом разговоре?

Это вызвало у нее более щедрую, одобренную КОЛИН улыбку.

– Мэдисон Мадекве – смелый и талантливый следователь, но ее мужество ведет к неуместному риску. И она не очень хорошо реагирует на компромиссы или оперативные ограничения. Так что да, мы просим вас проявить осмотрительность.

– Скажешь ей, и твой билет домой станет недействителен, – добавил Сакарян на случай, если у меня еще остались какие-то сомнения.

Я проигнорировал его.

– Почему бы просто не велеть ей оставаться на месте? Вести расследование из Брэдбери, держаться подальше от Нагорья? Вы же начальник службы безопасности. Она должна следовать вашим приказам, разве нет?

– А вы думаете, Нагорье – это единственное место, где она не будет в безопасности?

Мы с Сакаряном переглянулись, почувствовав внезапное и непрошеное единение. Мы оба провели там достаточно времени, чтобы знать.

– Не единственное место, нет. Но для начала неплохо бы избегать его. Вы не ответили на мой вопрос, мисс Гаскелл. Почему бы не приказать Мадекве сидеть смирно?

Она заколебалась – какой бы ответ она ни пыталась соорудить, тот еще не был готов. Я ждал, пока она соберет все мысли воедино.

– Вы были оверрайдером, – сказала она. – Межпланетным оперативником. Будь вы на месте Мадекве, вы бы последовали приказу сидеть смирно?

– Если бы это служило критически важным целям миссии – да.

– А если бы вы, находясь непосредственно на месте, сочли иначе?

Я медленно кивнул.

– Понимаю.

– Стоимость полезной нагрузки, мистер Вейл. Уверена, вам не нужно это объяснять. Как и в случае с корпоративными органами, которые мы курируем, у нас нет привычки таскать мертвый груз. Чтобы развернуться на межпланетном уровне, наши аудиторы по умолчанию должны быть высококлассными оперативниками. Каждый член аудиторской группы опытен, вынослив, находчив, упорен… и уверен в себе. Никто из них не спасует перед трудностями и не станет следовать приказам, которые велят им спасовать. И несмотря на все, что я буду говорить на публику в течение нескольких следующих недель, ничего другого я от них и не жду.

– Хорошо. – Я оценил, что более подходящего момента и не найти. – Ответите мне на один вопрос, мисс Гаскелл?

– Если смогу.

– Что, блядь, такого важного в Павле Торресе?

Они замешкались лишь на секунду, но все-таки замешкались. Я видел, как напряглись Гаскелл и Сакарян, изо всех сил стараясь не смотреть друг на друга. Я почувствовал, как парень-клерк рядом со мной напрягся совсем не по-клерковски.

Гаскелл постаралась ответить нарочито небрежно:

– Насколько мне известно, в самом Торресе нет ничего важного. Он лишь индикатор, признак того, что с протоколами безопасности лотерейной системы что-то не так. – Она снова вежливо улыбнулась. – Но на самом деле я не смогла бы ответить вам подробно. Аудиторы по большей части полностью автономны в тех делах, которые им поручены, и проверка лотереи поручена не мне. Вам лучше спросить об этом саму Мэдисон Мадекве.

А она хороша. Пожалуй, она смогла бы обмануть заурядную гештальт-систему и даже какую-нибудь модель подороже. Их можно обмануть, если вы знаете, что делаете, и обладаете достаточной дисциплиной, чтобы применить свои знания. Но даже лучшие гештальт-системы от ведущих брендов представляют собой лишь бледную копию засекреченных военных технологий, на основе которых они созданы. А для Осирис большая часть этих технологий является стандартным оборудованием.

Я посмотрел через свои линзы на улыбающуюся Астрид Гаскелл из Земного надзора КОЛИН, и с тем же успехом она могла бы вывести себе на лбу надпись «ЛЖЕЦ» малиновым маркером толщиной в сантиметр.