Текст книги "Разреженный воздух"

Глава тридцать вторая

Декейтер был хорош. На человеческом уровне он все скрыл. Но поведенческий анализ Рис был безжалостен, и Милтон, наверное, об этом знал. Он ничего не сказал, даже не пошевелился. Просто посмотрел на меня так, словно я прямо посреди беседы отрастил клыки Тарсисского бродяги.

– Не расскажешь мне о нем?

– Откуда тебе известно это имя? – резко спросил он.

– Услышал от умирающего мальчишки на Гингрич-Филд. Ему это казалось очень важным, это было последнее, что он сказал перед смертью. Кто он такой, Милт?

Декейтер с трудом сглотнул.

– Призрак, вот кто он такой.

* * *

Мы поднимались по этажам «Крокус Люкс» на частном лифте. Вид на бонсай-центр города, на пыльную переделанную малоэтажку за его пределами. Я прищурился и увидел на востоке бескрайние просторы Гингрич-Филд. В других местах от самых окраин города уходили вдаль разноцветные пастельные тона округа Шельф – насколько хватало глаз, тянулось пестрое лоскутное одеяло из растениеводческих секторов, экологически чистых пастбищ и экспериментальных ферм по выращиванию нанорастений. А на юге пролегала жирная, словно графитовая, линия Стены, она была на целые километры толще сектора из Долины и грозно возвышалась на горизонте, словно гигантская волна, вот-вот готовая упасть и сокрушить под собой все. В Разломе можно кататься на любых лифтах до самого верха, взбираться на верхушки самых высоких башен, разницы нет, все равно останешься в ловушке здесь внизу, словно жук под стеклом.

– Это дерьмо с Идальго началось около трех лет назад, – сказал Декейтер, глядя на юг. – В общем, у нас было крайне прибыльное дельце в Сомбре – посторганическая исследовательская контора в области дизайна аэрожуков. Ну, знаешь, создай кодовую муху получше, уменьши минимальный вес жуков-наблюдателей, в таком духе. Солидный источник дохода, представитель КОЛИН с поддержкой Земли и мохнатой лапой в закромах местных флотских фондов. Вот только ни хера в тех лабораториях мы не исследовали.

– Я в шоке.

Он ухмыльнулся, в его улыбке не было особого юмора.

– Еще бы. Так, наша остановка.

Лифт замедлился и плавно остановился. Двери бесшумно разъехались в стороны, открыв двухуровневую гостиную, примерно в пять раз больше любого места, где я когда-либо жил. Большой письменный стол на верхнем уровне, рядом с окнами на западной стороне, обращенный внутрь помещения, на нижнем уровне – пара шезлонгов вокруг пустого круга под диспенсером бранегеля на потолке. В одном углу висел сотканный из пиксельного тумана портрет женщины в натуральную величину и в крайне высоком разрешении. Женщина – поначалу я принял ее за Ракель Аллауку – сидела на корточках и обнимала двух маленьких детей, мальчика и девочку, каждый из которых унаследовал узнаваемые усредненные черты и тон кожи Декейтера. Я увидел, как его глаза метнулись к изображению, затем он резко отвел взгляд, пересек комнату и жестом предложил мне занять один из шезлонгов. Я опустился в роскошное кресло с откидной спинкой из высококачественной мягкой обивки и кивком указал на портрет.

– Не знал, что у тебя есть дети.

– Считай, что нет. – Повернувшись ко мне спиной, он подошел к шкафу, достал бутылку, бокалы и поставил их на стол. – Ирени ушла в прошлом году, отвезла их в Брэдбери, чтобы побыть с каким-то дядей, который есть у нее в семье. Я посылаю деньги и получаю в ответ фотографии. Если хорошо себя веду, она привозит их сюда раз в пару месяцев.

– Тяжелый разрыв. Мне кажется, или она действительно очень похожа на Аллауку?

– Да. – Милтон откупорил бутылку, разлил. – Младшая сестра. Они не ладят. Что чертовски странно, так как они не так уж сильно отличаются, когда доходит до дела. Эх, надо было мне мозги полечить. Ведь я знаю Ракель лучше всех, но вот угораздило меня связаться с человеком, у которого та же кровь в жилах течет.

Я ничего не ответил. Он поднял бокалы. Протянул один мне, и я уловил насыщенный дымный аромат.

– Земной односолодовый, точно? Как там называется то дерьмо с острова Айлей, на которое ты постоянно наяривал? Ле Фрог? Ле Фрик[12]12
  Милтон Декейтер имеет в виду «Лафройг» – продукцию одной из девяти дистиллерей с острова Айлей – настоящей Мекки для фанатов дымного виски. Впрочем, продукция остальных восьми ничуть не хуже.


[Закрыть]?

Я покачал головой.

– Господи Иисусе, Милт.

– Твое здоровье.

Я поднял бокал, мы чокнулись. Отхлебнул и почувствовал, как «Лафройг» обжег пару порезов во рту, о существовании которых я и не подозревал. Я все равно отдал должное напитку и затем осторожно поставил бокал рядом с шезлонгом.

– Однако дети выглядят великолепно. Должно быть, оно того стоит, верно?

Он посмотрел на меня.

– У тебя есть дети?

– Э-э-э… нет.

– Тогда заткнись нахер, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Он плюхнулся в шезлонг напротив, расплескав немного виски при приземлении, выругался, переложил бокал в другую руку и облизал пальцы насухо.

– Итак, на чем мы там остановились?

– Миленькое дельце в Сомбре, лаборатория, в которой не проводят никаких исследований.

– Да, оно. У нас были несколько ручных квалпро, парней, которые хорошо выглядели на бумаге, но на самом деле они все перегорели, это неплательщики, которые так и не выполнили условия контракта и по уши увязли в долгах, пытаясь выплатить все штрафы из суда по соблюдению контрактов. Их можно подцепить по всему Разлому, достаточно внести пару платежей и пообещать пересмотреть сроки.

– Ничего не меняется, да?

Когда какой-нибудь квалпро сбегает в иммерсиве, это почти всегда благородный и невинный бедолага, которого обманом заставили нарушить свой контракт, иначе он бы никогда не выставил себя таким глупцом или слабаком, эти недостатки зарезервированы под уличных головорезов и одноразовых плохих парней. В реальности, разумеется, все обстоит немного иначе – то, что на Земле кажется довольно выгодной и непыльной работенкой, через пару лет грозит превратиться в настоящую кабалу, и многие квалпро не выдерживают и ломаются. И когда такое происходит, они, в отличие от опытных местных наемников или депортированных уголовников, часто становятся легкой добычей для стервятников с Нагорья. На горизонте каждой работящей девушки с сомнениями рано или поздно появляется жиголо и кутила с вампирскими замашками, других же поджидают откровенные мошенники, знающие каждую лазейку в системе Долины, в общем, обычное мясо к пиру. К тому времени, когда ребята из СК догоняют сбежавшего квалпро, тот обычно не просто уходит в самоволку и тоскует по Земле, он разорен и сломлен, лишен накоплений, ощипан и обобран дочиста, ушел в минус еще до того, как к его счету добавят штрафы и пени. Смотришь в их глаза после поимки и видишь не просто отчаяние, а полномасштабный ужас, люди медленно осознают, что упали с высоты в десять километров и теперь их ждет жизнь без ремиссии на дне Разлома.

– Ты меня вообще слушаешь, Хак?

Я моргнул.

– Разумеется. Подбираешь их всюду за гроши. Продолжай.

– Хорошо, – немного недовольно ответил он. – Итак, у нас есть эти парни и девчонки, которые запускают уже существующих жучков в паре стерильных камер. Вся операция дешевая, как прошлогодние чипы, на это уходит примерно десятая часть того, что выделяется на исследования и разработки. Они подделывают для нас данные тестов, чтобы те выглядели хорошо, а затем каждые восемнадцать месяцев или около того якобы проводят испытания на открытом воздухе и каждый раз разбивают и сжигают образцы. Неразрешимые аэродинамические проблемы, возвращаемся обратно к чертежной доске. – Декейтер махнул рукой. – Деньги продолжают поступать. Ничего крупного, мы говорим не о миллионах. К тому же Флот и КОЛИН едва ли будут по ним скучать, не так ли?

– Очень мило. Так что же случилось?

– Случился Идальго. – На его лицо словно тень опустилась, как будто ему было больно произносить это имя. – Он спалил это место дотла. Сжег его.

– Что… в буквальном смысле?

– Ага. В общем, мне звонит какой-то хмырь из Сомбры и говорит, что в небе над лабораторией пожар. Я хватаю вертушку, дую туда, посмотреть, что именно пошло не так, а к тому моменту все, все, блядь, пошло не так. От лаборатории остались обломки и обугленные тела, место просто разнесло на кусочки. Похоже, они заложили какой-то шахтерский заряд в генератор, а затем распылили ускоряющие культуры над всем остальным.

– Основательная работа, – я снял воображаемую шляпу. – А что насчет виртуалов?

Декейтер мрачно кивнул.

– Тоже уничтожены. Все брандмауэры снесены, в финансовых записях бушует какая-то вирусная деконструкция. Поверх всего этого плавает исповедальная записка от старшего лаборанта, в которой он просит прощения за мошенничество. Нам пришлось прикрыть лавочку, спрятаться за собственными брандмауэрами и предоставить посредникам КОЛИН разбираться со всем этим дерьмом. Мы подстроили все так, что нас затронуло только по касательной, но я все равно потерял четырех очень хороших шестерок, которые получили серьезные сроки, чтобы прикрыть нас. Созванный КОЛИН суд в Брэдбери сделал из этого дела «пример, чтоб неповадно было». Двое моих людей все еще мотают сроки, назначенные этим ебучим судьей.

– Неужели твой лаборант действительно мог так расколоться? Испытал запоздалый приступ угрызений совести?

– Потому что в его жилах текла благородная земная кровь? – Милт насмешливо фыркнул. – Парень был неудачником, он бы свою малышку-сестру заложил, если бы это еще на три месяца освободило его от уплаты долгов. Нет, кто-то встал над этим ублюдком с пистолетом, заставил дать доступ ко всем счетам, а затем вынудил оставить эту записку. Скорее всего, сломал ему несколько пальцев в качестве убеждения, от тела немного осталось, чтобы это можно было доказать. Мы тем временем заплатили очень дорогому взломщику, чтобы он восстановил все финансовые данные, и угадай что?

– Деньги перевели.

Декейтер щелкнул пальцами, изображая, что наставил на меня пистолет.

– В точку. Удар нанесли где-то через три часа после того, как на счет были переведены средства за тот квартал. И буквально за три минуты до того, как в генераторе взорвался заряд, кто-то вывел всю сумму на Деймос.

– Изящно.

– Да. А ты не мог бы говорить чуть менее восхищенно? В ту ночь мы потеряли почти восемьсот тысяч маринов.

– А имя? Идальго? Откуда оно взялось?

Он пожал плечами.

– Всплыло в течение следующих нескольких месяцев. Мы изо всех сил пытались откопать хоть кого-нибудь, кто бы заговорил. Не получили ничего, кроме нескольких фрагментов, большая часть из которых была бесполезна – картинка не складывалась. Кто-то знал кого-то, кто искал своего человека в лаборатории Сомбры. Кто-то сказал кому-то еще, что видел, как несколько парней вломились на шахтерский склад возле Врат Тарсиса. Кто-то хотел купить коды доступа на черном рынке, а-а-а… – Он с отвращением отмахнулся рукой. – Ты сам знаешь, как это дерьмо происходит, Хак. Люди любую хуйню сморозят, если подумают, что это принесет им благосклонность мэра или немного плюшек от Наземной команды. И они вываливают еще больше дерьма, если боятся, что кто-то причинит им боль.

– Да, Наземная команда никогда не отличалась изящностью методов.

– Не то слово, мистер оверрайдер. Можно подумать, ты никогда в жизни не занимался соблюдением договорных обязательств.

Я не стал ему говорить, что он все понял не так: оверрайдером я делал такое, по сравнению с чем вся моя деятельность в СК, которую видел Милтон, уходила в тень настолько глубокую, что вы бы замерзли до смерти, просто пытаясь выяснить, куда же делось солнце.

Декейтер сделал еще глоток из бокала. Скорчил гримасу.

– В любом случае, начали появляться слухи. Что в округе Шельф появился очень крутой парень, который совершил крупное ограбление. Идальго. Он приходит и уходит по ночам, обчищает крупные корпоративные склады и передовые предприятия марстеха, и он чертовски смертоносен, если встанешь у него на пути.

– Я уже слышал эту песню раньше. У тебя есть какие-нибудь реальные дела, способные подтвердить столь внушительную репутацию?

– О да, – Декейтер мрачно кивнул. – Три или четыре случая взлома, о которых мы знаем – лаборатории по разработке марстеха в округах Шельфа и дальше в Луросе. По слухам, за всеми этими ограблениями стоит Идальго. Мы даже получили совпадающий генный след в паре мест, думаю, он проявил неосторожность.

Я нахмурился.

– Так кому он продает технологии?

– Это ты мне скажи. Мы провели генный анализ, в записях Долины ничего нет. Стерто начисто. Мы определили каждого возможного получателя в нашем конце Долины и очень ясно донесли до них, что произойдет, если они примут доставку чего-либо из украденного списка, не уведомив нас. У нас есть уши и дальше на востоке, кое-кто задолжал нам в Брэдбери и за его пределами. – Он развел руками. – Мы ничего не нашли.

– Ничего не нашли? На ультрасовременный марстех? Вы не смогли отследить это дерьмо? Брось, Милт. Ты теряешь хватку!

– Долина большая, Хак.

– Да, а ты большой преступный авторитет, у которого в родственниках со стороны жены числится familia andinas из Брэдбери.

– И она ненавидит меня до глубины души.

Я уже хотел съязвить, но сдержался. За все годы, что я проработал с Декейтером, я видел его уязвимым всего несколько раз. Оглушительно бездетный и свободный, он время от времени на кого-нибудь западал. И вечно пытался делать вид, что это не так, из-за чего и получал все проблемы.

Смотреть на него в такие моменты было неприятно что тогда, что сейчас.

– Семьи ненавидят любого, у кого в предках нет того, кто прибыл бы сюда на рабочей барже двести лет назад, – я попытался разрядить ситуацию. – Да брось, они такие, какие есть, история – предмет гордости для этих мудозвонов. А чего ты ожидал?

Он хмыкнул. Сердито уставился в бледно-золотую глубину бокала и промолчал. Я сделал глоток земной суперлюксовой жидкой благодати и махнул рукой.

– А ты не думал, что этот Идальго может засесть на грузах, словно собака на сене? Ваши делишки в Сомбре, наверное, принесли ему достаточно капитала, чтобы на какое-то время залечь на дно. Не похоже, что он в ближайшее время будет испытывать нехватку средств?

– Тогда на кой хер он это делает?

– Да, хороший вопрос.

– Мы говорим о серьезных ограблениях. Которые требуют серьезной подготовки. Зачем идти на такие усилия, а затем просто сидеть на всем том дерьме, что ты украл? Это же марстех, Хак! Он с каждым сезоном теряет рыночную стоимость, большую часть этого добра взломают в течение года. Если слишком долго ждать, ты его даже торговцам на Бульваре за бесценок впарить не сможешь.

– Думаешь, он затаил на тебя зуб? Может, ты или Аллаука кого-то разозлили? Едва ли у нее мало врагов. Она даже раньше никому особо не нравилась.

Он покачал головой.

– Можно было как-то поумнее ударить по нам. С этими ограблениями мы максимум немного лицо потеряли – и все. Если кто и затаил обиду, то не против нас. Или не только против нас. Но это вредит нашей репутации. Идальго выставляет нас слабаками. Там, на Шельфе, парень скоро станет настоящей легендой.

– Ты назначил за него награду?

– Да, еще некоторое время назад. Использовал найденный нами генный след. – Он встретился со мной взглядом, и внезапно вернулся тот, прежний Декейтер. – А что, хочешь взяться за работу?

Я улыбнулся.

– Сначала мне нужно разобраться со своими делами, Милт. Кроме того, я же только что приехал. Не поздно ли начинать?

– Ты не сильно бы отстал от остальных, – мрачно заявил он. – Я охочусь за этим парнем почти три года, а мы не приблизились к нему ни на дюйм. Потеряли из-за него с полдюжины хороших бойцов. Рассчитывавшие на награду независимые подрядчики потеряли вдвое больше. Все возвращаются одинаково, – он изобразил жест на собственном лице, – мертвые, как Лутра, с большой буквой «И», вырезанной на лбу.

Я отхлебнул виски.

– Оригинально.

– А то.

– А ты не пытался воспользоваться официальными каналами? Привлечь к делу маршалов?

– О, они уже подключились. Я тебе гарантирую. Те игроки, на склады которых вломился Идальго, не стали поднимать шум, это бы навредило их бизнесу. Но они тайно обратились в Службу маршалов, и те занимаются этим делом.

– Ты точно в этом уверен? У тебя теперь есть уши в Службе маршалов?

На лице Милтона расплылась кислая ухмылка.

Где-то в глубине души я был разочарован. Несмотря на все мои нападки на Сакаряна, маршалы Нагорья славились своей неподкупностью и преданностью, причем, по моему опыту, заслуженно. Большинство местных полицейских можно было купить по цене отсоса стриптизерши с Бульвара или за пару дорожек того модифицированного коктейля, который возглавлял чаты рекреационной химии на этой неделе. Но с маршалами все было по-другому.

Декейтер потер заросший щетиной подбородок.

– Я бы не сказал, что это уши. Но, скажем так, помнишь последнюю партию тех независимых подрядчиков, о которых я упоминал? Двое из них были бывшими маршалами, и они рассказали о том, что творится у них на службе. Никто об этом не говорит, но Идальго входит и в их список самых разыскиваемых преступников. – Он небрежно махнул бокалом, снова расплескав немного виски. – Никакой, сука, разницы.

– Он не может действовать в одиночку. Ты уже предложил бонус за удар в спину?

Декейтер кивнул.

– Тридцать кусков за информацию о его местонахождении, выплачиваются после поимки. Это больше тех двадцати кусков, что мы предлагали в прошлом году. Вообще ничего, Хак. Какой бы поддержкой ни пользовался Идальго, она надежная, как скала, а все остальные слишком напуганы, чтобы его сдать. Как я уже сказал, он вошел в мифологию Нагорья. Поговори там с людьми, так он Черный Приспешник Интри, Тарсисский бродяга в саване из человеческой плоти. Он – ходячий пистако, Хак.

Он наблюдал за моим лицом. Видел, как оно изменилось.

– Что?

– А? – я покачал головой. – Нет, ничего. Просто… знаешь. Помнишь, как мы в СК несли всякую херню о том, что это мы – пистако. Довольно иронично, что теперь наши придумки вернулись и укусили нас за задницу, не находишь?

– Рад, что это тебя развлекает, – Декейтер надул щеки и наклонился ко мне. – Слушай, ты уверен, что не хочешь этим заняться? Деньги хорошие. Сто пятьдесят кусков – за живого или мертвого. Пожалуй, я мог бы попросить Аллауку накинуть немного сверху для тебя.

Я поднял бровь.

– Это большие деньги.

– А я о чем?

– Что заставляет тебя думать, что я смогу это провернуть, когда два бывших маршала не справились?

– Честно? А я не знаю, справишься ли ты. Но прямо сейчас я готов бросить против этого ублюдка все, что сможет сработать хотя бы наполовину. И вот что я тебе скажу… если ты достанешь для нас этого ублюдка, – он поднял свой бокал, – я поставлю сверху сто пятьдесят ящиков вот этой херни, «Ле Фрог» или как ее там.

Я изобразил еще одну улыбку. Поднял бокал в ответ.

– Вот теперь ты меня заинтриговал.

* * *

«Он – ходячий пистако, Хак».

Уходя из «Крокус Люкс» час спустя, я пару сотен метров шел просто так, но потом мое разгоряченное рвение взяло верх.

«Рис, ты же получила кадры из диспетчерской портового управления?»

«Конечно».

«Вытащи оттуда то дерьмо про пистако, которое они пытались разобрать в аудиозаписи. Воспроизведи с наилучшим разрешением, какое у тебя получится».

В левом верхнем углу гарнитуры развернулось отдельное окно. Неистовые извивающиеся синие линии смоделировали звуковую подпись. Включилась сражающаяся со шквалом вирусов запись.

– …anc… eh… a… o…

«Хочешь услышать предполагаемую модель?»

«Конечно».

Шипение стихло, пошел чистый звук. Arrancales el higado! Бесстрастный мужской голос. Старая угроза пистако.

«Отлично, – я глубоко вздохнул. – Так, теперь откатим и предположим, что последнее слово на самом деле является именем Идальго…»

«Ритм не совпадает».

«Да, но для свидетелей испанский может не быть родным языком. И они испытывали жуткое потрясение. С учетом этих данных сделай собственный прогноз».

Снова чистый звук.

Arracante, Hidalgo!

Шевелись, Идальго!

Я медленно кивнул.

«Должно быть, – прошептал я себе под нос. – Должно быть, так оно все и есть».

Идальго искал Мэдисон, проделав весь путь от Шельфа до Брэдбери. Чтобы заполучить ее, он прошел сквозь группу безопасности с платиновым рейтингом и прислал мне флотскую боеголовку в подарочной упаковке, просто на всякий случай.

Мэдисон Мадекве забрал Идальго.

Глава тридцать третья

Я нашел дешевый полуподвальный мате-хауз на краю городского центра, занял уединенную угловую кабинку и сел, окутанный влажно-зеленым ароматом чая из листьев коки. Тусклое красноватое пламя вырывалось из фитилей стоящих на столах свечей, похожих на кактусы, отбрасывало прерывистый свет на развешанные по углам ретро-бранегели, призванные имитировать информационные плакаты из недобрых старых дней воздушных шлюзов: «СЛЫШИТЕ ШИПЕНИЕ? СООБЩИТЕ ОБ ЭТОМ! УТЕЧКА МОЖЕТ ТЕБЯ УБИТЬ! УЛИЦА – НЕ ПИКНИК! ИДИТЕ ПОДГОТОВЛЕННЫМИ! ОЦЕНИТЕ ТЯЖЕСТЬ СИТУАЦИИ – НЕ ПРОПУСКАЙТЕ ПРИЕМ ОСТЕОПИЛЮЛЬ». И так далее. Я сидел в полумраке под ними и следил за тем, как пар от моего чая вялым призраком поднимается вверх. В звуковой системе хандрили и стенали усыпляющие ремиксы криопопа. Воздух вокруг пах Землей и теплом.

Правда, раны на голове зудели от экокода быстрого восстановления, а другие болячки пульсировали еще мрачнее. В голове и ладонях билось желание хоть что-то сделать.

Я позвонил богу-козлу.

– Привет, оверрайдер, – произнес он. – Ты немного рано. Я не…

– Я не за этим звоню. Ты не хочешь провести для меня поиск по всей Долине по имени Идальго?

– Идальго, и все? Ты хоть имеешь себе какое-нибудь представление о том, сколько…

– Скрытый толчок среднего уровня, Ханну. Полагаю, ты почти сразу увидишь, к чему это приведет.

– Я так полагаю, это имеет отношение к текущему делу?

– Я тоже так полагаю. Но точные данные мне бы не повредили.

– Я тебе перезвоню.

Я попробовал мате. Конечно, не «Колинас де Капри», но я пил и похуже.

В памяти всплыла ухмылка Мэдисон Мадекве, смотрящей на меня поверх фальшивой глиняной кружки в Брэдбери. Эта штука в глубине живота, искра, пронзившая пространство между нами. Плотская тяжесть Земли все еще давила на ее кости, непринужденный разговор о жизни там, словно это было место, к которому при желании можно просто прикоснуться.

На стол упала тень.

– Так, так… Вейл. Сколько лет прошло.

Знакомый женский голос. Я мрачно поднял взгляд.

– Недостаточно много, госпожа мэр.

Она накинула капюшон для анонимности и выглядела точно такой, как ее описал Луппи. Без каблуков и пышных волос Аллаука казалась почти хрупкой. Она либо сняла гарнитуру ради скрытности, либо больше не нуждалась во внешних линзах. Проступающие под капюшоном едва накрашенные черты лица отдаленно напоминали мать-настоятельницу. Более громоздкие тени стояли у нее за спиной, широкие в плечах и груди, лица бесстрастные, как у каменных святых в соборе Матери всех душ в Брэдбери.

– Такой же душка, как и был, – она скорчила гримасу, изображая обиду. – Милтон сказал, что ты не шибко смягчился.

Она заняла другую сторону кабинки. Одна из приведенных ею теней взяла на себя смелость маячить рядом со мной. Я взглянул на него, потом снова перевел взгляд на Ракель Аллауку и тихо произнес:

– Не самое хорошее начало.

Она кивнула, и тень отошла.

– Я не хочу начинать не с той ноги, Вейл. На данном этапе между нами действительно нет никакой необходимости в трениях.

– Она появится позже, не так ли?

– Это зависит от тебя.

Я кивнул:

– Декейтер знает, что ты здесь?

– Нет, я ему не говорила. – Она откинула капюшон, немного распустив волосы. – Но не стесняйся, беги к нему, если я тебя напугаю.

– Пока ты меня не пугаешь. Может быть, это изменится, когда я узнаю, каковы ставки. Не хочешь рассказать мне, что за большой куш был у Пабло Торреса? Тот самый, который он предложил тебе перед своим исчезновением?

Она улыбнулась.

– Это были не мы, Вейл. Ты же знаешь, люди постоянно пропадают в Нагорье.

– Я действительно это знаю. И не раз помогал тебе это устроить.

Ее лицо помрачнело.

– Это древняя история. Для нас обоих.

– Люди не меняются.

– Возможно, нет. Но иногда меняются их мотивы. – Она снова улыбнулась. – Разве Милтон тебе не сказал? У нас здесь творится нечто хорошее. Статус, контроль, деньги поступают. Ты действительно считаешь, что я бы рискнула всем этим? Уйти из управления СК, стать мэром самого большого города на Шельфе только для того, чтобы и дальше брести по колено в той же грязи, что и раньше?

– Я думаю, Ракель, что ты бы смех из горла малыша вырезала тупым скальпелем, если бы думала, что сможешь оплатить им хотя бы проезд в такси.

Ее улыбка мелькнула и погасла.

– Ты гребаный мудак, Вейл. У меня теперь свои собственные дети есть, ты знаешь?

– Жаль это слышать. Но, думаю, они тебя переживут.

В ее глазах вспыхнула ярость, и всего на мгновение взгляд Аллауки скользнул к приведенным ею мускулам. Я ободряюще улыбнулся. Свел унизанные кольцами пальцы левой руки, готовясь сомкнуть их в кулак. Разгоряченный жар бурлил и пульсировал внутри меня. Я хотел этой драки так же сильно, как хотел трахнуть Мадекве в лифте, так сильно, как не хотел ничего после смерти Сэла Кироги.

Момент растянулся и затянулся, как финальная поза стриптизерши на шесте.

«У тебя входящий вызов».

«Придержи его».

Аллаука разбила напряжение сухим четким смехом. Это был не тот звук, которого мне недоставало за прошедшие годы.

– Тебя что-то позабавило?

– Нет, – легкий пренебрежительный жест. – Я просто позабыла про всю эту пульсирующую ярость, которую ты любишь с собой таскать. Так и не простил никого из нас за то, что застрял здесь, на Марсе? Сколько уже прошло, восемь лет с мелочью? Наверное, тебя по-настоящему жжет. Я хочу сказать, восемь лет, Вейл. Похоже, ты никогда не вернешься домой.

Я сосредоточился на пульсирующей в углу моего зрения красной точке ожидающего вызова. Вздохнул.

– Так ты собираешься сказать мне, чего хочешь, Аллаука?

Она развела руками.

– Того же, что и любой хороший мэр. Чтобы в моем городе все оставалось цивилизованным. Например, я слышала, что сегодня утром у тебя были какие-то проблемы в Гингрич-Филд. Я пришла сказать, что об этом позаботятся.

– Новости здесь распространяются быстро.

– До меня они действительно доходят быстро. Советую тебе это запомнить. – Она откинулась на спинку стула и снова небрежно махнула рукой. – Мы все здесь люди взрослые, Вейл. Если захочешь снова покопаться в Гингрич-Филд, просто дай мне знать. Я могу попросить кого-нибудь из моих людей отвезти тебя туда и обеспечить сопровождение на время работы.

– Сопровождение? В этом взрослом цивилизованном городе, которым ты управляешь?

Она снова слабо улыбнулась.

– Я хочу это подчеркнуть, Вейл.

– Я знаю, что хочешь. Я просто не уверен, что именно.

– Тогда, пожалуй, мне следует изложить все по буквам, – она наклонилась, пристально вглядываясь в тусклый свет свечи. – Ты устарел, Вейл. Выбился из ритма. И я не допущу, чтобы ты припер свою старомодную манеру оперативника из Черного люка на мои улицы только потому, что ты не двигался дальше, как все мы. Я не страдаю от романтических привязанностей к прошлому, как Милтон, и я никогда не была настолько же впечатлена твоим авторитетом, как он в те далекие времена. Так вот. – Она встала, поправила капюшон. – Я буду на связи. Твой мате за мой счет. Тем временем, добро пожаловать в Колыбель-Сити, до тех пор пока ты не будешь создавать проблем. Как только ты начнешь создавать проблемы, то мигом отправишься в Брэдбери на следующем «ВэллиВак» в том состоянии, в которое придется тебя привести моей команде, чтобы посадить в поезд.

Я невозмутимо кивнул.

– Или так, или я растворюсь в разреженном воздухе, как Торрес. Верно?

– О, Вейл. – Она театрально вздохнула. – Я уже сказала тебе, что не имею к этому никакого отношения. Твоя гарнитура при тебе. Давай, скажи, что я лгу.

Она не лгала.

– Ты все еще не сказала мне, в чем заключался его большой куш.

– Нет. Потому что его хваленая грандиозная идея оказалась нежизнеспособной, именно поэтому я ему и отказала. Не знаю, кто забил ему голову псевдополитическими фантазиями, но… – Она покачала головой. Снова вздохнула, но на этот раз в ее вздохе было меньше театральности и больше искренней усталости. – Послушай, Пабло Торрес мало чем отличался от большинства здешних людей. Он тупо мечтал о большем вопреки всем имеющимся обстоятельствам и понятия не имел о том, с какими структурными реалиями столкнулся. Печальный случай, но что поделаешь.

– Да, ты выглядишь крайне расстроенной по этому поводу, – согласился я. – Так какая конкретно структурная реальность его, по-твоему, уничтожила?

– Я действительно не думаю, что с моей стороны было бы уместно строить догадки. Прошлое Торреса было… разнообразным. Я предполагаю, что толпа второстепенных врагов тащилась за ним, словно хвост кометы на подлете. Что касается того, кто же из них его догнал, – что ж, полагаю, тебе следует спросить об этом свою подругу из Земного надзора, когда ты, наконец, ее найдешь.

Я поморщился.

– Милтон стал болтливым на старости лет.

– Тебя долго не было, Вейл. Дружба – это как тот опасный фиолетовый вяжущий сорняк, который пытаются вырастить на Стене в Луросе. Если хочешь, чтобы он выдержал вес, за ним надо ухаживать. Декейтер двинулся дальше, вот и все – как и все мы.

– Рад слышать.

– Ну что ж, тогда, – она внесла незначительную и совершенно излишнюю правку в положение своего капюшона, – полагаю, мы закончили.

– Я-то точно закончил.

Она одарила меня еще одной из своих «я-слишком-стара-для-всего-этого-дерьма» улыбок, затем отвернулась от кабинки и выскользнула из нее в окружении своего мрачного эскорта. Я проводил их взглядом до винтовой лестницы и подождал, пока они скроются наверху. Затем осторожно отодвинул чашку мате через стол и оставил там.

«Перезвони на последний номер?»

«Набираю».

– Привет, Ханну, а ты быстро.

– Вы ошиблись, – предупредил меня осторожный тон Постепенной. – Вы сейчас не можете разговаривать?

– Если вы что-то узнали о боеголовке, то могу.

– С моей стороны это было бы… преувеличением. Однако у меня есть информация, которая может вас заинтересовать. Наши военные контакты в Элладе могут подтвердить, что по крайней мере за последние четыре месяца на черном рынке не было никаких сделок по продаже военного снаряжения НОАК.

– Это… – до меня дошло, что она на самом деле сказала. – Подождите… никаких? Вы хотите сказать, никто вообще ничего не продавал?

– Именно.

Тишина на линии. Я рассеянно прислушивался к едва слышной трели шифратора, обдумывая услышанное. Мне редко встречался настолько же оснащенный военный комплекс, как арсенал НОАК в Элладе – запасы у них разве что из задницы и ноздрей не торчали. А кумовство, существовавшее с подачи партии, превратило это место в воплощение коррупции и низового торгашества. Добавьте к этому ненасытную общесистемную жажду дешевых и надежных материалов, и вуаля! Говорят, природа не терпит пустоты и, возможно, люди правы. Одно я знаю наверняка: человеческая природа терпеть не может пробелов на рынке, особенно если этот пробел, даже не вспотев, можно заполнить с большой выгодой для себя.