Текст книги "Чужие: Геноцид. Чужая жатва (сборник)"

3

Джулия всегда была необычным человеком. Своих родителей она не знала. Ее первые воспоминания были связаны с международным сиротским приютом в Шанхае, откуда ее выкупил Шен Ху, когда она была совсем маленькой девочкой. Он относился к ней очень хорошо, скорее как к своему ребенку, нежели как к рабыне, но все же она считалась невольницей. Она знала об этом, и это ее очень мучило. Шен Ху научил ее свободе духа. Впрочем, воровать ее тоже научил он. Естественно, она мечтала освободиться от него, так как он удерживал ее против ее воли.

Но шла она к свободе окольным путем, как он ее и учил. Джулия стала откладывать часть украденных денег и старательно училась, чтобы получить все необходимые знания, которые ей понадобятся, когда она уже точно решит сбежать и дороги обратно не будет. Потом она начала размышлять о том, когда лучше уйти. Казалось, неволя будет тянуться вечно, и подходящее время так и не наступит.

Этот момент настал, когда они вместе поехали в Европу. Шен Ху намеревался украсть из крупнейших галерей континента несколько произведений искусств небольшого размера: картины, скульптуры, гравюры. И первым делом они отправились в Цюрих.

В первый же вечер Джулия проследовала в дамскую комнату «Гранд-отель Базель» и не вернулась.

Она все тщательно спланировала. Из дамской комнаты с поддельным паспортом и накопленными сбережениями она направилась в аэропорт, а оттуда через Мадрид и Лиссабон прилетела в Лондон. Она выбрала этот маршрут, чтобы Шен Ху сложнее было найти ее. Впрочем, она приготовила ему еще один сюрприз.

Как Джулия и ожидала, он последовал за ней. Он не хотел так просто отпускать ее. Шен Ху вложил в ее воспитание много денег, и, кроме того, ее побег задел его чувства, ведь он думал, что она его любит. Он забыл свое собственное правило: нельзя верить рабу. Его любовь сменилась ненавистью, которая оказалась сильнее, так как созданная им женщина по имени Джулия разбила все его иллюзии и заставила его чувствовать себя виноватым.

Они встретились почти через год. Он подошел к ней на одной из людных площадей Парижа на берегу Сены. На ней было пальто из черного котика и шиншилловая шапка. Шен Ху сардонически заметил, что она неплохо экипирована.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Если бы у тебя были мозги, ты бы не попалась мне на глаза. Разве ты не понимаешь, как просто я могу убить тебя? И тебе даже мои советы уже не помогут.

– Я знаю это, – сказала Джулия. – Я позволила тебе найти меня.

– И на что ты рассчитываешь?

– Я не собираюсь бегать от тебя всю жизнь, – продолжала Джулия. – Я очень благодарна тебе, Шен Ху. Ты научил меня искать суть, а не судить обо всем по внешней оболочке. Я понимаю, что по закону я принадлежу тебе, но вложенные в меня деньги уже многократно окупились. Теперь я свободна. Я тебе служила верно, и ты не станешь этого отрицать. Теперь мне хочется, чтобы мы пожали друг другу руки и расстались друзьями.

Шен Ху пристально смотрел на нее. За то время, что они не виделись, его кожа стала очень дряблой и желтой, будто ее долго сушили на солнце. Она никогда не видела этого сильного мужчину таким старым. Даже его усы безжизненно обвисли, а карие глаза, казалось, не реагируют на свет.

Она ждала, что он ей ответит, и твердо знала, что жизнь ее висит на волоске. Несмотря на старость и больную руку, он мог убить ее прямо на месте.

– Ты – мое величайшее творение, – наконец произнес он. – Как я могу убить тебя? И кого же тогда я буду ненавидеть?

С того момента и началась ее настоящая жизнь. В течение нескольких лет Джулия совершала самые немыслимые кражи в Европе и Америке. Она легко добывала деньги и так же легко их тратила. Жизнь ее была спокойной и сытной, но ее беспокоила бесцельность существования и отсутствие настоящего дела. У нее не было никакой мотивации. Даже Шен Ху твердил ей, что она создана для громких дел. Но почему же она ничего серьезного не предпринимает и для чего тогда живет?

Она решила, что цель ее жизни – разбогатеть. Джулия понимала, что это не единственное, к чему стоит стремиться, но с этого бы стоило начать. И когда удастся получить желаемое, потом можно подумать и о следующем шаге.

Поэтому она пришла к Стэну, и он показался ей достаточно надежным. А в мужчинах она хорошо разбиралась.

Стэн решил устроить праздничный ужин и заказал марокканскую еду, которую готовила знакомая ему супружеская пара из Северной Африки. Мяковски решил, что на этот раз ему не понадобится помощь в сервировке. Когда все было готово, он достал лучший китайский фарфор и столовое серебро. Ужин состоял из жаренной на вертеле дичи, баранины, тушенной с экзотическими приправами, арабского хлеба из муки грубого помола, овощей, фруктов и нескольких видов вин. Марокканцы сделали все, как он хотел: они доставили еду и сразу покинули дом. Стэн отдал им почти все свои наличные. Неважно, что он решит сегодня вечером, – завтра у него начнется другая жизнь.

Стэн не думал о том, что скажет Джулия. Да ему это и не требовалось. Он уже знал ответ, но пока не мог его сформулировать. Он это сделает позднее. Сейчас ему достаточно было сидеть за столом напротив девушки, слушая мелодию мадригала Монтеверди.

Джулия нашла наверху старое бальное платье, когда-то принадлежавшее бабушке Стэна. Оно аккуратно лежало в кедровом шкафу. Платье ей прекрасно подошло, и она решила надеть его к ужину вместе с парой больших жемчужных сережек, которые ранее принадлежали матери Стэна.

Стэн, заметив ее приготовления, решил достать смокинг, который надевал на последнюю встречу с коллегами. Он надел запонки со вставками из тигрового глаза и продел бриллиантовую булавку в петлицу. Профессор казался себе элегантным, но отнесся к этому с иронией: конечно, это был всего лишь спектакль, и он помнил об этом. Но было во всем происходившем что-то очень реальное. Стэн решил, что для этого вечера могли бы подойти многие костюмы: золотая мантия Александра Великого, например. Как и прославленного македонца, его ждали новые места, которые нужно покорить. Его ждало море бед и боли, и он подозревал, что ему тоже суждено умереть известным и молодым.

За ужином Джулия блистала в старинном платье, а Стэн прекрасно смотрелся в смокинге. Для такого случая он долгое время хранил бутылку вина, которая досталась ему от родителей. Это было редкое вино «Святой Эмилион» из урожая, собранного тридцать семь лет назад, выдержанное при особом температурном режиме и плотно закрытое пробкой. Стэн достал бутылку и бережно открыл, а затем немного налил в хрустальные бокалы и пригубил.

– Вино скоро изменится, – сказал он. – Но оно все еще великолепно. Мы достали «Святого Эмилиона» на пике его зрелости, Джулия. Возможно, это последняя бутылка такого вина в мире.

Она попробовала напиток рубинового цвета:

– Вино божественно, Стэн. Но что мы празднуем?

– А ты не понимаешь?

– Думаю, понимаю, но хочу, чтобы ты произнес это вслух.

– Хорошо, тогда слушай, что я тебе скажу.

Стэн улыбнулся. Он еще никогда не чувствовал себя так уверенно. И пусть он не знал, куда приведет его этот путь, ему уже очень нравилось идти вперед.

– Мы осуществим то, что ты задумала, и будем придерживаться твоего плана. Мы оба понимаем весь риск, на который собираемся пойти, знаем, что нам придется столкнуться с трудностями. Но не стоит об этом больше говорить – я сделал свой выбор, и ты тоже. Утром мы начнем.

Джулия крепко сжала его руку.

– Но почему утром? – поинтересовалась девушка.

– Потому что утром открывается мой банк, – объяснил Стэн. – Теперь я готов на все.

– И я тоже, Стэн.

– Ну, – сказал он не то в шутку, не то всерьез, – я думаю, мы позаботились обо всем, кроме имени нашего кибернетического чужого.

– Есть какие-то предложения?

– Можем назвать его Норберт. Как тебе? В честь великого Норберта Винера, отца кибернетики.

– По-моему, звучит неплохо, – согласилась Джулия. – Теперь, думаю, мы обсудили все. Хотя остался еще один вопрос.

– Какой?

Джулия наклонилась к Стэну. У него от такой близости закружилась голова. Она прижалась еще ближе, приоткрыв рот. Он восхитился ее зубами. Лишь один глазной зуб слева был с маленьким изъяном.

Мяковски забыл обо всем на свете в тот момент, когда она его поцеловала. Кибернетический муравей Ари стоял в коробочке на каминной полке и наблюдал за ними. Огонь в очаге угас. Стэн видел, что Ари смотрит на них. Он также видел себя со стороны, целующим Джулию. Этот момент, волшебный, как голубое сияние маточного молочка чужих, навсегда отпечатался в его памяти.

4

На следующее утро Стэну представилась возможность показать Джулии свой дом. Она восхищалась старинным столовым серебром, доставшимся ему от бабушки и дедушки, и с трепетом рассматривала портреты предков, которые висели вдоль лестницы, ведущей на верхний этаж. Там оказалось множество картин, написанных маслом, на которых были изображены мужчины с суровыми лицами – некоторые с усами, некоторые чисто выбритые, – а также леди, в накрахмаленных черных шелковых платьях. Стэн был рад, что все эти произведения уцелели после нашествия чужих.

– Это замечательно, Стэн, – призналась Джулия. – А я не знаю своих родителей. Они продали меня совсем маленькой. У меня даже не было возможности их узнать.

– А у меня родственников больше чем достаточно, – заметил Стэн. – Могу поделиться.

– Правда? Мне бы очень этого хотелось. Вот эта улыбчивая толстушка пусть будет моей мамой.

– Тетя Эмилия! Ты сделала правильный выбор. Прекрасная была женщина.

Наверху было еще много сокровищ: пуховые стеганые одеяла со сложной вышивкой, причудливые старинные украшения, массивная мебель, вырезанная из гигантских тропических деревьев, которые почти исчезли с лица Земли.

– Какие прекрасные вещи, – произнесла Джулия. – Я могла бы любоваться ими бесконечно. Как ты от них вообще отходишь?

– Знаешь, это забавно, – сказал Стэн, – но раньше я не замечал их красоты. А теперь, когда ты здесь, я стал по-другому смотреть на все.

На следующий день у Стэна было отличное настроение. Наконец-то настало время действовать. Казалось, что все только начинается, – это одновременно радовало и пугало его. Он не забыл, что его жизнь стремительно движется к концу, и ему было интересно, что же наступит раньше: смерть или победа? Или они придут одновременно?

Он не хотел думать об этом. Ему было важно только то, что они вместе с Джулией пройдут через все испытания, и его одиночеству настанет конец.

Стэн брился и напевал себе что-то под нос. В то утро он очень тщательно оделся. Профессор выбрал итальянский шелковый костюм и цветную рубашку из светлого хлопка, сшитую в Бразилии. Его мокасины были начищены до блеска. Стэн всегда смеялся над теми, кто уделяет много времени одежде и внешнему виду, но внезапно сам стал одним из них. Таким способом он напоминал себе, что начинает новую жизнь.

Он много размышлял о судьбе и случае и об их влиянии на человеческую волю и пришел к выводу, что если чего-то очень захотеть, то это обязательно сбудется. Ему казалось, что он вступил в союз с вселенским духом, который определяет ход всех событий. А пока этот дух с ним заодно, Стэн не мог ошибаться.

Хотя общий ход его мысли был скорее позитивным, оставались и сомнения. Не является ли его воодушевленное состояние побочным действием «Ксено-Зипа»? Не слишком ли много он о себе возомнил? Он действительно решил, что нашел способ обмануть смерть?

Иногда ему казалось, что он уже умер и начал разлагаться. Слишком уж многое в повседневной жизни напоминало о его состоянии: рвота, горы таблеток и их побочные действия.

Он знал, что очень болен, но так как отказывался принимать этот факт, ощущал себя более сильным, чем был. Для себя он решил, что те, кто перестанет отрицать очевидное, никогда не начнут что-то новое.

Стэн намеревался идти вперед. Время умирать еще не пришло, поэтому рано было сдаваться и уступать. Наверняка потом он пожалеет о своем решении, когда встретится со своей печальной судьбой. Профессор уже чувствовал, что финал всего этого будет ужасным.

Мяковски сердито покачал головой, пытаясь отогнать от себя дурные мысли.

Он нашел в саду маргаритку и продел ее в петлицу. Стоял ясный, теплый день, который, казалось, сулит многое. Он слышал, как Джулия что-то напевает на кухне. Она приняла душ и начала готовить завтрак. Стэн вошел в дом. В длинном фланелевом халате, с замотанными в полотенце с изображением Дональда Дака волосами и сияющим лицом девушка казалась очень молодой и невинной. Стэн любовался прекрасным зрелищем, хотя знал, что это всего лишь иллюзия.

На завтрак у них была яичница с беконом, тосты и кофе. Они поели и перешли к обсуждению своих планов.

– Первым делом, – начал Стэн, – необходим начальный капитал. У меня масса идей, как осуществить нашу задумку, но нам понадобятся деньги. Ты знаешь, где их можно достать?

– Конечно, знаю, – сказала Джулия. – Стэн, вор умеет находить деньги лучше всех и в кратчайшие сроки. А я – самый лучший вор на свете. Сколько нам надо?

– Ну, примерно сто тысяч, – ответил Мяковски, подсчитав.

– А сколько денег у тебя сейчас?

– Не знаю, – признался Стэн. – Пара сотен здесь и не больше тысячи в банке.

– И этого недостаточно? – спросила Джулия.

– Недостаточно. Нам изначально нужно не меньше пятидесяти тысяч.

– Так много? – удивилась Джулия. – Ты уверен?

– Боюсь, именно столько и нужно. Нам потребуется много денег, чтобы достать корабль, доделать Норберта и купить необходимое оборудование.

– Хорошо, Стэн, – согласилась Джулия. – Думаю, я смогу тебе помочь. Дай мне все, что у тебя есть. Я удвою эту сумму.

– Но как?

– Смотри и учись.

– Ты хочешь продемонстрировать свое воровское искусство?

– Не сейчас, – объяснила Джулия. – Есть еще промежуточное звено.

– Не могла бы ты выразиться ясней?

– Я говорю о картах.

– Я и не подозревал, что ты не только воровка, но еще и игрок.

– Моя основная профессия – воровство, но никогда не помешает вторая специальность. Мне действительно везет в карты. Я говорила тебе, что у меня есть психокинетические способности. Иногда я могу повлиять на то, какие кости выпадут. Но у Каллахана не играют в кости, там играют только в карты – в уоргл. Это новая игра, победа в которой зависит от координации зрения с ловкостью рук. У меня это точно есть, не говоря уже о других полезных способностях.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Стэн. – Хотя мне хотелось бы увидеть тебя за работой.

– Быть хорошим вором – дорогое удовольствие.

– Звучит забавно. Мне казалось, что воруют именно для того, чтобы получать деньги.

– Конечно, это и есть результат. Когда ты работаешь в высших преступных кругах, то не станешь грабить кондитерскую или банк, например. Меня не этому учили. Ты ведь не спрашивал меня, на чем я специализируюсь, но я сейчас расскажу. Я краду дорогие ювелирные украшения, принадлежащие людям из высшего общества. Я работаю там, где собирается много богачей: на политических собраниях, кинопремьерах, похоронах, важных спортивных соревнованиях. Но для таких дел нужен план действий. В противном случае мне очень долго пришлось бы добывать информацию. За такую схему приходится платить. Это стоит недешево, но результат приносит большие доходы.

– И сколько может стоить такого рода информация?

– Немало, если ты покупаешь ее у человека типа Гиббермана, чьими услугами я обычно и пользуюсь. Я хочу поставить твои деньги и выиграть в карты, а потом заплатить за план. Понимаю, это напоминает тебе заколдованный круг, но назови мне какое-нибудь другое занятие, с помощью которого ты сможешь превратить тысячу долларов в миллион за три дня.

– Звучит заманчиво, – произнес Стэн. – Могу я сопровождать тебя?

– Можешь, конечно, если обещаешь соблюдать спокойствие. Ты должен делать вид, что пришел не со мной. Понимаешь, карты – это тяжелая работа, я должна полностью на этом сосредоточиться. Если я выиграю, мы перейдем к следующей части, требующей еще большего внимания.

– Да? И какой?

– Выйти из игорного дома с нашими деньгами, Стэн.

5

Сначала Стэн не хотел показывать своего робота Джулии. Он считал, что это его лучшее изобретение. Поймет ли она? И как отреагирует?

Конечно, неважно, что она подумает, подсказывала логика. Но Стэн прекрасно знал, что для него ее слова много значат. Ведь ему было необходимо, чтобы девушка была о нем хорошего мнения. Он слишком долго находился в одиночестве и отчаянии, скрывая это состояние не только от других, но и от себя. А теперь в его жизни появилась Джулия. Он очень боялся потерять ее, поэтому собирался сделать все возможное для того, чтобы этого никогда не случилось.

Стэн знал, что его ждет, и очень этого боялся, но в то же время он был счастлив. За последние несколько дней в его жизни произошли прекрасные перемены. Ему еще никогда не было так хорошо.

Мяковски размышлял об этом, пока принимал душ. Затем он надел чистую одежду, тщательно побрился и посмеялся над собой, что стал таким сентиментальным. Он встретился с Джулией за завтраком, и она выглядела ослепительно.

После того как они поели, Стэн показал девушке лабораторию.

Настало время продемонстрировать ей робота-чужого.

Стэн держал его во всегда запертой комнате с особым температурным режимом. Он объяснил девушке, что дверь поставлена не для того, чтобы робот не выбрался, а для того, чтоб не зашли посторонние. Чужой стоял неподвижно, так как был выключен. Казалось, его черное мускулистое тело готово к броску, но все же Джулия без колебаний дотронулась до ровных, острых, как иголки, зубов, и блестящих губ.

– Твой домашний любимец выглядит как исчадие ада, – сказала Джулия.

– На самом деле он очень нежный. Надеюсь, я не допустил ошибку в схеме. Возможно, его еще придется потренировать, чтоб умел хорошо сражаться.

– Тут я точно смогу помочь, – заявила Джулия.

6

В городе Джерси-Сити, лежа на жесткой кровати с грязным матрасом, Томас Хобан ворочался во сне. Ему редко что-то снилось, но если он видел сны, то они всегда были одинаковыми…

Хобан сидел в большом командирском кресле. Над его головой располагались обзорные экраны, а спереди – корпус кабины из стали и стекла. Хотя, если честно, в космосе, даже в поясе астероидов, рассматривать особо нечего. Однако даже самый большой космический корабль невелик на просторах космоса, поэтому нужно ценить любой открывающийся вид, пусть это и вид пустоты. В любом случае это лучше, чем находиться в дюралевом коконе, не видя ничего, кроме того, что показывает телевизор.

«Доломит» был хорошим кораблем со старым, но надежным атомным двигателем и современными установками для сверхдальних полетов. Обычно он перемещался в пределах Солнечной системы, выполняя небольшие работы, которые позволяли его владельцу заработать немного денег. В тот раз они направлялись к поясу астероидов на заправочную станцию Леа II.

Леа II принадлежала «Юниверсал Обсидиан», но была открыта для всех космических кораблей. Там даже находилось что-то наподобие кафе с дюжиной сидячих мест и характерным для таких заведений меню – здесь месяцами не было свежих продуктов. Впрочем, очень сложно и дорого было бы доставлять на астероид необходимые свежие продукты питания. Такая ерунда, как салат айсберг, стоила бы огромных денег.

Покинув Леа II, Хобан направил «Доломит» к станции А23 в поясе астероидов. На А23 располагался рафинировочный завод «Энджел», где производили плиты из местных пород, а роботы очищали металлы, доставленные с других астероидов. А23 находилась в самом центре звездного скопления, и приближаться к станции нужно было очень осторожно и на низкой скорости. Все штурманы знали об этом. Да и Хобан был очень аккуратным человеком и всегда выполнял все инструкции. Он даже не подпускал своего помощника Гилла к выполнению данной процедуры. Гилл был андроидом и первоклассным штурманом, но, несмотря на это, Хобан делал все сам и прекрасно справлялся. По крайней мере, никто никогда не подавал на него жалоб до их приземления на А23.

Там он должен был взять на буксир большой хоппер с металлом и доставить его на фабрику по утилизации отходов, расположенную на Луне. Это была непростая работа, да и груз был таким крупным, что не помещался внутри «Доломита». На этом астероиде гравитация была очень слабая, поэтому было несложно оторвать хоппер от поверхности: нужно было просто ослабить магнитные скобы, удерживающие баржу на массивной основе. По общим отзывам команда Хобана была вполне профессиональной, и все должно было пройти легко и быстро.

Беда заключалась в том, что на самом деле экипаж был не таким уж опытным. Трое малайцев вообще не говорили по-английски и понимали лишь простейшие команды. Обычно с ними не возникало проблем, но на этот раз все пошло не так. И хотя впоследствии этого не удалось доказать, но, похоже, один из них был недостаточно знаком с работой в нижнем отсеке корабля и вместо того, чтобы прицепить трос буксировщика к кораблю, он прикрепил его к теплопроводу. В результате механизм подачи топлива был выдернут из атомного котла, а затем автоматически отключился, оставив Хобана парить в космосе без основного источника питания.

Это был не первый раз, когда корабль остался без главного двигателя. В прошлый раз Гиллу потребовалось шесть часов, чтобы устранить повреждение. Тем не менее задние аккумуляторы и передние двигатели обеспечивали достаточную тягу, чтобы вернуться на А23 и взять пятерых членов экипажа, которые вручную прикрепляли трос к грузу.

По крайней мере, это то, что они должны были сделать, как им сказали позже на суде.

Но вместо этого Хобан развернулся и на максимальной скорости направился к Луне. Впоследствии он заявил не только о поломке двигателя, но и о более серьезных повреждениях. На А23 неопытный член экипажа случайно вытянул блокираторы атомного котла, который обеспечивал энергией всю станцию. Ситуация оказалась критической, так как взрыва было уже не миновать и времени ни на что, кроме бегства, не оставалось.

Поэтому капитан оставил пять человек на астероиде на верную смерть.

Хобану пришлось принимать решение мгновенно. Он подсчитал, что реактор взорвется через три минуты. Если он останется или приблизится, то взрыв уничтожит их всех. Даже четырехслойный дюралевый корпус не предназначался для таких испытаний. Гражданские корабли строили из более тонкого металлического листа, чем военные.

На «Доломите» начался кромешный ад. Из команды в двадцать человек пятеро находились на А23. Половина оставшихся на борту людей настаивала на том, чтобы капитан пошел на риск, вернулся и подобрал пятерых членов экипажа, а остальные требовали, чтобы они убирались оттуда как можно быстрей.

Команда ворвалась в центр управления, шумя в ожидании решения капитана. Казалось, экипаж разнесет все по кусочкам, пока Хобан пытался управлять кораблем, а Гилл прокладывал курс. То, что они позволили людям войти, было первой ошибкой.

Экипажу корабля запрещалось без особого разрешения входить в помещения для офицеров. Когда кто-то совершает подобный проступок, то по космическому кодексу его немедленно наказывают. Если бы Хобан приказал Гиллу схватить первого вошедшего и отправить в карцер под нижней палубой, то другие задумались бы о своих действиях. Людям нужен сильный лидер, а Хобан в тот момент таким точно не являлся.

И пока толпа кричала, Хобан принял решение.

– Открыть аккумуляторы! Увозите нас отсюда, мистер Гилл! – скомандовал капитан.

Этот приказ заставил всех замолчать. Когда зазвучал сигнал, члены экипажа ушли в свой отсек, пристегнули ремни и оставались там до тех пор, пока не восстановилась гравитация. После того как Хобан принял решение, атмосфера на борту стала менее напряженной.

Вопрос был в том, правильным ли был его выбор. Суд пришел к выводу, что Томас Хобан поддался панике, не успел обдумать ситуацию и подсчитать степень риска. В докладе суда сообщалось, что у него было достаточно времени, чтобы подобрать людей, не рискуя кораблем. Судьи даже не задали себе вопрос, как бы они поступили на месте Хобана. Они помнили лишь о том, что пятеро людей погибли, и за это должна нести ответственность компания.

Суд должен был решить, по какому пункту страхового договора будет отвечать компания. Если ситуация сложилась бы так, что изменить ее не мог никто – это одно дело, но если в трагедии виноват пилот, тогда с компании ответственность снимается. Не трудно догадаться, каким было решение суда.

Космические навигаторы считались ценными сотрудниками. У многих, помимо профессиональных способностей, были еще и хорошие связи, но у Хобана покровителей не оказалось. У него были только наивысшие оценки в университете и космической школе. Он был простым парнем, который получал офицерские знаки отличия. Его карьера как бы доказывала, что любой способный и старательный человек может добиться того же. Но когда дело дошло до разбирательства, компания не стала платить более высокую сумму по страховке, а у Хобана не оказалось друзей в высших кругах. В результате компания «Био-Фарм» выложила крупную сумму и подкупила суд.

Интерес к делу быстро угас, так как появлялись другие волнующие события. Никто даже не поднимал вопрос о пересмотре дела Хобана, но если бы нашелся тот, кто заглянул в бумаги, он бы очень удивился.