Текст книги "Коллекция заблуждений. Люди. Том первый"

Калигула

Повод думать именно так дал сам Калигула, своим, мягко говоря, экстравагантным поведением. Однако с медицинской точки зрения самого неуравновешенного из цезарей нельзя называть ни шизофреником, ни дебилом. В те далекие времена медики были уверены, что император страдал так называемым горячечным заболеванием, от которого его, собственного говоря, и лечили. Но медики современные, тщательнейшим образом проанализировав историю болезни Калигулы, пришли к выводу, что у него был энцефалит (воспаление мозга). Отсюда и нарушения психики, приведшие к разложению общественных навыков, дезинтеграции личности и слабоумию. Если бы, например, за свои преступления Калигула предстал перед современным судом, то психиатрическая экспертиза вряд ли бы признала его невменяемым.

Историческая справка.

Гай Юлий Цезарь Германик (Калигула – это прозвище, означавшее Сапожок). Родился в 12 году нашей эры. Убит в 41 году.

Цитата на полях

Он однажды встал возле статуи Юпитера и спросил трагического актера Ацеллеса, в ком больше величия? А когда тот замедлил с ответом, он велел хлестать его бичом и в ответ на его жалобы приговаривал, что голос у него и сквозь стоны отличный. Целуя в шею жену или любовницу, он всякий раз говорил: «Такая хорошая шея, а прикажи я – и она слетит с плеч! И не раз он грозился, что ужо дознается от своей милой Цезониии хотя бы под пыткой, почему он так ее любит»,

Светоний

Мессалина Валерия

Имя Мессалина давно уже стало нарицательным. Так называют не слишком добродетельных женщин. Принято считать, что Мессалина не только вступала в связь с мужчинами намного моложе себя, но, будучи римской императрицей, приказывала умерщвлять неугодных ей. Кроме того, по слухам, она закрыв лицо покрывалом, отправлялась по вечерам в публичные дома, где, неузнанная принимала посетителей всю ночь.

Однако, как и в случае с Клеопатрой, похоже, что настоящую Мессалину третью жену римского императора Клавдия Тиберия, оболгали. В действительности она вовсе не была такой уж безнравственной и развратной.

Людвиг Соучек в своей «Энциклопедии всеобщих заблуждений» пишет: «Хотя бы спустя две тысячи лет надо снять с Мессалины обвинения. Она была благородного происхождения, правнучка Октавии, сестры императора Августа, и поэтому, – что было ее ошибкой – в юном возрасте {принято считать, что ей тогда было всего пятнадцать лет, однако авторы сборника „Императрицы Древнего Рима“, изданного в 2002 году в Германии, утверждают, что к моменту замужества Мессалина была старше и было ей двадцать или даже 25 лет} вышла замуж за старого, уродливого, жестокого императора Клавдия, который к тому же был душевнобольным. Клавдий сам выгнал Мессалину, так как ее благородное происхождение не могло заменить выгодных политических связей. Эти связи обещала ему Агриппина, дочь благочестивого Германика, сестра легендарного Калигулы. Он женился на Агриппине – что было уже его ошибкой, – и спокойно отнесся к тому, что Мессалина обручилась с красивым консулом Гаем Силием».

Однако Агриппина, не была удовлетворена тем, что Клавдий просто развелся с прежней женой. Ей хотелось, чтобы бывшей соперницы не было в живых. И тогда она подала Клавдию список 160 якобы любовников Мессалины, что даже для роскошного Рима было многовато. Агриппина опутала Мессалину клеветой, распространившейся по всему Риму, а впоследствии укоренившейся в истории на долгие две тысячи лет.

Особенно отличился на почве «поливания грязью» Мессалины поэт Ювенал:

 
Взгляни же на равных богам, послушай, что было
С Клавдием: как он заснет, жена его, предпочитая
Ложу в дворце Палатина простую подстилку, хватала
Пару ночных с капюшоном плащей, и с одной лишь служанкой
Блудная Августа эта бежала от спящего мужа;
Черные волосы скрыв под парик белокурый, стремилась
В теплый она лупанар {лупанар – публичный дом – С.М.}, увешанный ветхою тканью,
Лезла в каморку пустую…
Ласки дарила входящим и плату за это просила.
 

В других источниках упоминаний о публичном доме нет, но есть множество рассказов о том, как Мессалина предавалась разврату. Более сдержан Тацит, сообщающий лишь о «греховной» любви Мессалины к «самому красивому из молодых людей Рима» сенатору Гаю Силию (смотрите «Цитата на полях»). В данном случае особых оснований не доверять Тациту нет. И получается, что Мессалина считалась самой распутной женщиной древнего Рима только оттого, что была влюблена. При том муже, которого она имела, разве это удивительно? Но эту ее влюбленность стараниями Агриппины и ее «соратников» постепенно превратили в распутство и разнузданность, и недобрая слава о «развратной Мессалине» передается уже две тысячи лет.

Цитата на полях

Она воспылала к Гаю Силию, красивейшему из молодых людей Рима, такой необузданной страстью, что расторгла его брачный союз со знатной женщиной Юнией Силаной, чтобы безраздельно завладеть своим любовником. Силий хорошо понимал, насколько преступна и чревата опасностями подобная связь, но отвергнуть Мессалину было бы верной гибелью, а продолжение связи оставляло некоторые надежды, что она останется тайной. Привлекаемый вместе с тем открывшимися перед ним большими возможностями, он находил утешение в том, что не думал о будущем и черпал наслаждение в настоящем. А Мессалина не украдкою, а в сопровождении многих открыто посещала его дом, повсюду следовала за ним по пятам, щедро наделяла его деньгами и почестями, и у ее любовника, словно верховная власть уже перешла в его руки, можно было увидеть рабов императора, его вольноотпущенников и утварь из его дома. Тем временем Клавдий, оставаясь в полном неведении относительно своих семейных дел отправлял цензорские обязанности и осудил в строгих указах распущенность театральной толпы и некоторых знатных женщин.

Мессалине в конце концов наскучила легкость, с какою она совершала прелюбодеяния, и она искала новых, неизведанных наслаждений, когда Силий, толкаемый роковым безрассудством или решив, что единственным спасением от нависших опасностей являются сами опасности, стал побуждать Мессалину покончить с притворством: их положение не таково, чтобы ждать, пока Клавдий умрет от старости; тем, кто ни в чем не виновен, благоразумие не во вред, но явные бесчинства могут найти опору лишь в дерзости. У них есть сообщники, которые страшатся того же. Он теперь не женат, бездетен, готов вступить с ней в супружество и усыновить Британника. Если они опередят Клавдия, доверчивого и беспечного, но неистового в гневе, у Мессалины сохранится прежнее могущество, но добавится безопасность. К этим речам Мессалина сначала отнеслась без особого энтузиазма, но не из любви к мужу, а из опасения, как бы Силий, завладев властью, не охладел к любовнице и не оценил настоящей ценой злодеяние, которое одобрял при угрожающих обстоятельствах. Но мысль о браке все-таки привлекла ее своей непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение те люди, которые растратили все остальное. Итак, едва дождавшись отъезда Клавдия, отбывшего в Остию для жертвоприношения, Мессалина торжественно справляет свадебный обряд.

Итак, едва дождавшись отъезда Клавдия, отбывшего в Остию для жертвоприношения, Мессалина торжественно справляет свадебный обряд со своим любовником. Я знаю, покажется сказкой, что в городе, где все известно и ничто не может быть скрыто, нашелся среди смертных человек столь дерзкий и легкомысленный, притом – предназначенный в консулы на следующий срок, который в заранее условленный день встретился с женой императора, созвав свидетелей для подписания их брачного контракта, что она слушала слова совершавших обряд бракосочетания, надевала на себя свадебное покрывало, приносила жертвы пред алтарями богов, что они возлежали среди пирующих, что тут были поцелуи, объятия, наконец, что ночь была проведена ими в супружеской вольности. Но ничто мною не выдумано, чтобы поразить соображение, и я передаю только то, о чем слышали современники и что они записали.

Тацит. «Анналы».

Ювенал

«В здоровом теле здоровый дух» – любимая фраза всех, кто активно занимается усовершенствованием своего тела. Они уверены, что у человека, находящегося в хорошей физической форме, не только хорошее настроение, но и богатый внутренний мир. Но ставить знак равенства между здоровым телом и высоким уровнем духовного развития было бы заблуждением. Да и человек, впервые, запустивший в оборот эту популярную фразу имел в виду совсем другое. Он не только сочинял небылицы о Мессалине, но и насмехался над культом силы и здоровья в Древнем Риме.

Вот, что пишут о его знаменитой фразе Вальтер Кремер и Гетц Тренклер: «В своих сатирах, из которых взяты эти строки он пишет: «Orandum est ut sit mens sana in corpore sano». В переводе: «Хотелось бы, чтобы в здоровом теле был еще и здоровый дух». То есть перед нами не хвалебный гимн тренированному телу, а скорее сомнение в культе физкультуры. В переводе на язык сегодняшнего дня Ювенал, видимо, сказал бы: «Если бы бодибилдинг заодно развивал мозги!»

В седьмой сатире Ювенала встречается еще одна фраза, ставшая «крылатой» – «Panem et circenses!», означающая «хлеба и зрелищ» (дословный перевод «Хлеба и цирковых игр!»). Но здесь авторство Ювенала не бесспорно, потому как эти слова были лозунгом римской черни при императоре Августе.

И в той же седьмой сатире встречается еще одно выражение, ставшее крылатым: «Рок дает царства рабам, доставляет пленным триумфы.

Впрочем, счастливец такой реже белой вороны бывает».

Тут уж авторство Ювенала оспорить сложно.

Историческая справка.

ЮВЕНАЛ, ДЕЦИМ ЮНИЙ. Родился около 55—60 годов в Аквине. Римский поэт-сатирик. До нас дошли 15 сатир Ювенала, собранные в 5 книг. Скончался после 127 года.

Нерон

Люций Домиций Агенобарб, более известный как Нерон правил Римской империей в начале нашего тысячелетия. В различных исторических источниках и беллетристике он изображается сумасбродным кровавым тираном. Ему приписывают и убийство матери и брата, и поджог Рима, и преследования христиан и множество других жутко нехороших деяний.

Но мы уже неоднократно убеждались, что в истории человечества многим историческим деятелям приписывали то, чего они никогда не совершали. Несмотря на «дурную славу» Нерон не совершал и малой доли того, что ему приписывают.

Все рассказы об особых жестокостях Нерона не выдерживают никакой критики. Так уж получилось, что он был не угоден одному из первых своих биографов, и по совместительству ярому политическому оппоненту Тациту, который не преминул на века очернить императора. Позже знамя Тацита подхватила церковь и в период раннего средневековья были уничтожены труды многих авторов, положительно отзывавшихся о Нероне, а самому принципату были приписаны ужасающие зверства.

Некоторые современные исследователи древнеримской эпохи (Жорж Ру, Жильбер-Шарль Пикар) обращают внимание на тот факт, что о чудовищных деяниях Нерона мир узнал не из оригинального текста «Анналов» Тацита, а из рукописного манускрипта XI века. Представляется вполне вероятным, что по настоянию отцов церкви монах-переписчик просто напросто немного подправил римского историка.

Кстати, сами христиане не отличались особой веротерпимостью не только во времена Нерона. Так, в пятом веке по приказу римского императора Валентиниана третьего были сожжены все книги Порфирия, философа-неоплатоника третьего века нашей эры, написавшего 15 томов сочинений и полемических трактатов против христианства. Кстати, уничтожались по решению церкви и книги о самом Христе. Например, в 325 году по решению Никейского собора были уничтожены сотни книг об Иисусе, в которых, возможно, содержались сведения о его детстве и родственниках, то есть все то, что могло подставить под сомнение божественную сущность Христа.

Но вернемся к Нерону. Именно «жестокий злодей Нерон» пытался провести через сенат закон, по которому гладиаторам запрещалось убивать друг друга. Увы, на Капитолийском холме его предложение отклонили, но все же некоторые права у бойцов появились. Так, поверженного гладиатора его более удачливый коллега не имел возможности добивать без разрешения зрителей. И если большинство поднимало большой палец вверх, боец оставался жив. Кстати, вопреки распространенному мнению, смертный приговор не символизировал палец, опущенный вниз. Жест был другим. Если зрители считали, что гладиатор должен умереть, то они раскрывали всю пятерню.

Интересно, что в средние века была предпринята попытка «реабилитировать» Нерона. Попытался это сделать доктор философии, математик, физик, писатель и обладатель самых разных талантов итальянец Джероламо Кардано. Изобретатель карданного вала написал памфлет, в котором представил императора Нерона просвещенным политиком, более мудрым и расчетливым, чем император Август. Церковь назвала этот памфлет «нетерпимым произведением» и на четыре века запрятала его в свои архивы и только недавно творение Кардано «обрело свободу».

Конечно же, Нерон был не ангелом, а классическим представителем высшей аристократии своей эпохи со всем вытекающего из этого положения последствиями. Но вряд ли оправдано изображать его особым злодеем и самодуром, перед которым даже полоумный Калигула выглядит невинным младенцем. Люций Домиций Агенобарб – мудрый политик и блестящий поэт, ученик одного из самых сильных римских философов Сенеки, никак не заслуживает упоминания в одном ряду с величайшими злодеями в истории человечества, как это делается сплошь и рядом.

И еще один любопытный факт. Столкнувшись с жилищным кризисом, после пожара Нерон приказал ударными темпами возводить так называемые инсулы (через 1900 лет их назвали «хрущовки») – пятиэтажные дома-бараки с комнатами или квартирами для сдачи внаем. Так что, Хрущев был далеко не первым.

Кстати, предположение некоторых историков, что Нерон, специально поджог Рим, чтобы избавиться от трущоб, на месте которых и были возведены инсулы, представляется несостоятельными. Дело в том, что огонь уничтожил самую богатую и красивую часть города, а вовсе не трущобы, которые были разрушены только через два года после пожара. Но о великом римском пожаре чуть ниже.

Историческая справка.

НЕРОН. Родился в 37 году. Пятый и последний римский император из династии Юлиев – Клавдиев. Чтобы избежать бесчестия покончил с собой в июле 68 года.

Цитата на полях

Меня увлекает поэзия, но я не могу предаться ей, зная судьбу Нерона.

Император Наполеон I Бонапарт

Якобы Нерон чуть ли не сам поджег столицу своей империи во время одной из грандиозных попоек. Более того, глядя на горящий город, он исполнял драматические оперные партии.

Вот, что об этом писали: «Нерон утверждал, что уродливые старые дома и извилистые улочки оскорбляют его взор, и приказал сжечь город» (Светоний). «Нерон послал нескольких пьяниц, которые разожгли огонь в разных кварталах города» (Кассий Дио).

В действительности же к поджогу города Нерон никакого отношения не имел и в момент, когда в центре Рима занялся пожар, император отдыхал на своей вилле на побережье в Антии – в 50 километрах от Рима.

На классический вопрос: кому это выгодно, можно ответить, что Нерону особой выгоды от этого не было, зато пожар был очень выгоден спекулянтам земельными участками.

Узнав о пожаре, Нерон немедля вскочил на коня и по прибытии в Рим организовал тушение пожара. И только его непосредственное вмешательство не позволило пожару уничтожить весь Рим (из 14 районов дотла успели сгореть 10). Какие уж тут оперные партии и игра на арфе.

Отметим и то, что в результате этого пожара почти ничего не приобрел, но очень и очень много чего потерял. В огне погиб дворцовый комплекс, коллекция картин и скульптур, драгоценности. К тому же Нерон как император нес личную ответственность за своих подданных, а пожар нанес ему ощутимый материальный урон. Трудно не согласиться, с самым серьезным биографом Нерона Филиппом Ванденбергом, когда он заявляет: «Так что все эти легенды – не история, а истории».

Цитата на полях

Но ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами.

Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому…

Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона.

Тацит

Заблуждаются все те, кто приписывают Нерону всяческие жестокости по отношению к первым христианам. Именно при Нероне в Риме интенсивно расширялась сеть христианских общин, отличавшихся в веротерпимом Риме своей нетерпимостью к другим религиям. И лишь когда первые христиане своим, мягко говоря, хулиганским поведением восстановили против себя все население Рима {христиане не только препятствовали римлянам отправлять «языческие» религиозные обряды, но и пытались срывать «греховные» представления в театрах}, Нерон был вынужден принять меры. Он запретил «отправлять христианские культы на территории Рима и проповедовать их». Но никаких массовых казней не было и в помине. Как и не было во времена Нерона мученических смертей последователей Христа, отданных на растерзание диким зверям.

Отметим, что среди версий о поджоге Рима (к которому, как выше уже было сказано Нерон не был причастен), одной из самых популярных была следующая: якобы Нерону был нужен повод для начала гонений на христиан и он специально устроил пожар, чтобы обвинить в нем последователей Христа. Нам об этой версии поведал Тацит, спустя полвека после пожара (или же те, кто внесли изменения в «Анналы» Тацита). Дело Тацита продолжил польский писатель Генрих Сенкевич на страницах романа «Камо грядеши?». Но как не странно, первые христианские авторы вовсе не обвиняли Нерона в пожаре.

Кстати, сами христиане вполне могли быть повинны в том, что Рим был охвачен огнем. Ведь заполыхал города как раз на Пасху, а тогда во время этого праздника последователи Христа устраивали факельные шествия. Вполне вероятно, что неосторожное обращение с огнем и привело к страшному пожару.

Но вернемся к преследованиям христиан. Как можно о них говорить, если опального апостола Павла, доставленного из Иерусалима и обвиненного в высказывании еретических мыслей, не то, что не отдали диким зверям, но и в тюрьму не посадили. Его отпустили восвояси, правда, приставив, к нему стражника, который не только охранял миссионера, но и докладывал куда надо о его жизни. Но Павлу это никак не помешало два года проповедовать по всему Риму. Что же касается смерти апостола, которому якобы отрубили голову в конце правления Нерона, то тут далеко не все ясно. Есть сведения, что Павел из Рима перебрался в Испанию, где и умер, потому как возраста был уже весьма почтенного.

Один из первых пап Климент Римский сообщал, что Павел «достиг границы Запада», а именно так в те времена называли Испанию. О поездке апостола в Испанию сообщает и один из документов второго века, найденный в 1740 году в Милане крупным итальянским историком Людовико Муратори. Вполне вероятно, что Павел был приговорен к широко применявшемуся в Римской империи виду наказания – изгнанию (на это намекает и Климент Римский), а одним из мест ссылки тогда была именно Испания. А то. Не удивительно, что не сохранилось особых следов пребывания его на Пиренейском полуострове. Набеги варварских племен и долгое господство мавров на Пиренеях не способствовали сохранению там культурных ценностей.

Когда же первых христиан действительно начали притеснять, то и здесь Нерон был не причем. В это время он находился на «гастролях» в Греции и ничего о гонениях не знал.

Цитата на полях

Нерон был первым, кто стал преследовать наше учение, когда, покорив весь Восток, стал особенно свирепствовать в Риме. Мы хвалимся таким зачинателем гонения, ибо кто же, зная его, не подумает, что Нерон не осудил бы христианства, не будь оно величайшим благом.

Тертуллиан