Текст книги "Последнее заблуждение. Лекции по эволюционной типологии. Том II"

Мы не можем взять какого-то одного Утреннего Крестоносца и выставить его как эталон для типирования «по сходству». Все Утренние Крестоносцы формально дико не похожи друг на друга. Никакой другой тип не являет такого феерического разнообразия типажей, как Утренний Крестоносец! К этому же феномену разнообразия относится и тактика выбрасывания «десанта» на другие территории (в первую очередь – Язычества). Такой «десант» мотивируется фактически оперативным Эго – это определенный способ выживания. Утренний Крестоносец, который подает себя как, например, буддист (Гребенщиков), на самом деле никакой не буддист, но носитель нарочитой эгрегориальной (архетипической) маски буддизма, образа буддиста. Он просто видит, что буддизм удобен в этом мире как способ выживания, как «выгодное» отношение к миру, и поэтому принимает «устав» буддизма, надевает «униформу» буддиста. Отсюда и дух оккультизма, и «псевдость» религиозного пафоса.

(Не следует недооценивать также привилегию медиумальной Эмпирики на оперативной позиции быть интуицией как таковой, причем – активно действующей интуицией, проникающей в любую ситуацию, способной всегда ворваться вовремя, нащупать некоторую «точку сборки» и развалить любую ситуацию, нажав на эту самую «точку сборки».)

Слабое Мышление Утреннего Крестоносца показывает себя как нарочитая «умность», причем чем усерднее защищает Утренний Крестоносец свое Мышление, тем умнее он выглядит (шестая ступень эволюции). «Забытое» и «оторванное» Чувство при этом «болтается» где-то на главной позиции, время от времени «выстреливая» какими-то психозами. Такое сочетание «суперумного» слабого Мышления и «парадоксального», «нерефлексируемого» Чувства выглядит очень гротескно – «Серое» Чувство, инфицированное Черным Мышлением, «воспаляется» и «юродствует» где-то «в тылу», тогда как сам человек представляет себя «всезнайкой» и «мыслителем» и цепко держится за это представление.

Будучи нарочито умным (Носителем Знаний! Учителем Жизни!), Утренний Крестоносец начинает обычно свои реплики фразой «ты знаешь…», за которой следует поток накопленной информации. Его слабое Мышление непрерывно накапливает сведения и выстраивает некоторое историографическое представление о мире – модель происхождения, книгу бытия, и это представление, как единственно правильное, как собственная Позиция, отстаивается и защищается (зачастую с пеной у рта!). Оно может быть только пополнено, расширено, обогащено тем, что вписывается в картину мира, однако ничто противоречащее ему, инаковое не может быть принято и интегрировано. Все не согласующееся получает яростный отпор, отрицается. Всему, что не может логически вытекать из основных установок и предпосылок Позиции, всем иным точкам зрения оказывается упорное сопротивление (подчас с пламенным «идеологическим» накалом Чувств, доходящим до истерики).

В свою очередь, собственная Позиция Утреннего Крестоносца есть не что иное, как адаптированный «под себя» коллективный опыт, опубликованный в социуме, подтвержденный и поддерживаемый большинством (не Фейсбук, а скорее Википедия) – универсальные схемы и «общие места», влитые в русло Личности. Утренний Крестоносец просто не видит или не хочет видеть непредвзято того, что не заложено в его представлении, полагая это ошибочным. Таким образом, защита слабого Мышления в случае Утреннего Крестоносца – это всегда гегемония своей точки зрения, упакованной в стереотипы универсальных представлений. Утренний Крестоносец сам себе кажется умным, но все, что он транслирует, на самом деле есть полная тривиальность идового Мышления, увязание в догмах, высокопарный бред коллективного бессознательного (заранее расставленных указателей и стрелок, эгрегориаль-ных шаблонов, устоявшихся форм…).

Вообще иметь эгрегориальное Мышление на слабой позиции – значит представлять себя (самому того не ведая) Представителем (Эгрегора), частью Силы, носителем эгрегориальных ценностей… Властителем дум! Ведь Мышление Крестоносца заключает в себе в качестве своего прототипа Волю к Власти. Иметь такое Мышление в пассиве, на слабой позиции значит (бессознательно) нести представление о властном удержании, насилии. Воля к Власти выносится Чувством как «политическая» вертикаль, она мотивирует, призывает к овладению (властью). Мотивация слабого Мышления, вынесенная вертикально Чувством, призывает Утреннего Крестоносца доминировать, владеть, возвышаться, подчинять себе, продавливать мир грубой силой, удерживая во что бы то ни стало вертикаль Достоинства и Превосходства. В результате получается такой из себя Политический Интриган, Царь, Самодержец, защищающий вертикаль своей власти.

Утренние Крестоносцы, ставшие на путь духовной авантюры, обычно переносят акцент на Чувство, «раскрывающее» содержание того или иного эгрегора (причем следует отметить, что Утренние Крестоносцы – самые яркие из всего социона ревнители и выразители эгрегоров – это истинные «эгрегорианцы», глядя на которых можно создавать каталог человеческих эгрегоров). Авантюристы начинают проникать своим Чувством в «высшие миры» (эгрегоры), приносить «оттуда» информацию, вести беседы о «душе» и «духовности». Они не стесняются своей чувственности и выглядят столь же чувственными, сколь и умными. В то время как Чувство проникает в «высшие миры», Мышление Крестоносца-Оккультиста охватывает все и вся и каталогизирует мир по какой-то схеме, и сам оккультизм есть не что иное, как способ выведения ментальных схем, рецептов, систем знаний исходя из эмпирических проб и реакций. Мышление Крестоносца-Оккультиста – это надерганный из разных универсальных традиций плагиат, упорядоченный по какому-то принципу.

Подытоживая, можно сказать, что в общем и целом назначение и цель конфигурации Утреннего Крестоносца состоит в том, чтобы составить некоторую универсальную интерпретацию сенсорного мира (пропущенного через Чувства и личный опыт), некоторое описание, накопить информацию и составить свое представление о мире. Все неизвестное должно быть покрыто лесами знаний, унифицировано – этими мертвыми знаниями Утренний Крестоносец будет щедро «пересыпать» поучения окружающим. Более того, Утренний Крестоносец будет всю свою жизнь сам жить в храме своего Представления, как труженица-пчела, обогащать его новым нектаром и новыми дарами, защищая его «правильность». Насколько это Представление соответствует действительности, зависит от конкретного экземпляра Утреннего Крестоносца. Чаще всего оно придерживается канона общественных знаний, библиотек и источников, но в процессе эволюции оно отклоняется в сторону каких-то личных авантюр. Утренний Крестоносец – большой выдумщик и сгуститель красок, склонный относиться к выдумкам как к реальности (отсюда – необоснованная ревность и т. п.). Слабое коллективно-бессознательное Мышление Утреннего Крестоносца – это его творческая фантазия, «ребенок». Оно богато на выдумки, щедро на воображение – если воображение понимать в его обиходном значении, можно смело утверждать, что оно наиболее развито у Утренних Крестоносцев. Поэтому и творчество Утренних Крестоносцев как-то по-детски авангардно, порой гротескно, и эта «детскость», этот «внутренний ребенок» неистово защищает себя от догматов академических школ.

Какой-то обобщенный портрет мужской версии Утреннего Крестоносца вывести довольно трудно по причине разнообразия типажей. Но читатель может взглянуть, например, на известный портрет Бальмонта, принадлежащий кисти Серова, или на портреты Брюллова (художники эпохи романтизма вообще любили изображать пассионарные натуры). Можно почитать литературные воспоминания современников об Андрее Белом или Бальмонте – в них ярко передан тип Утреннего Крестоносца. Достаточно открыть Википедию и прочесть любой абзац о Бальмонте, чтобы сразу узнать и схватить «сочный» образ Утреннего Крестоносца: «Современники характеризовали Бальмонта как чрезвычайно чуткого, нервного и увлекающегося человека, “легкого на подъем”, любознательного и добродушного, но при этом склонного к аффектации и самолюбованию. В поведении Бальмонта преобладали театральность, манерность и претенциозность, наблюдалась склонность к аффектации и эпатажу».

Если говорить о сексуальной конфигурации, отвечающей Утреннему Крестоносцу, то следует отметить инфантильность как общую черту этого типа. Утренний Крестоносец мужского пола – это Мальчик, убегающий от Матери. Причем Мальчик, убегающий гротескно, ведущий себя гротескно, – Утренние Крестоносцы всегда имеют за собой моральное оправдание (право) вести себя как хотят… В их поведении присутствует миссионерская агрессивность, мотивируемая (эгрегориальной) этикой, а также склонность к воспитанию других по признаку «хорошего человека» – Утренние Крестоносцы выдвигают миру обвинение в «недочеловечности» и страстно реагируют на все нарушения «человеческой этики».

Женщина – Утренний Крестоносец характерна не своей «вязкостью» (как Утренний Фауст или Утренняя Язычница), но «молчаливой мудростью» Вяжущей Судьбу всего Мира (а не свою) Парки. Она – изначально Взрослая, Опытная, изначально Мудрая (именно по-женски очень Умная, как Сова!), ко всем Покровительственно-Благородно-Снисходительная… Импозантная Дама, отличающаяся своей Грацией, Статью, Достоинством, напрочь лишенная присущих мужчинам этого типа гротеска и юродивости… В жизни это – учительницы, завучи, знахарки, ведуньи, гадалки, пифии, прорицательницы… Они видят вещие сны, чувствуют присутствие «призраков», при первой встрече ошарашивают вас кучей каких-то предсказаний… Свойство медиумальности Утренних типов здесь усиливается и обогащается сугубо женской природной «медиумальностью» – это отличает «пифий» от мужчин-«астрологов» этого же типа, составляющих и толкующих всякие карты. С другой стороны, это женщины-управленцы, доминирующие, властные женщины, старшие (главные) среди женщин, первые жены, первые леди (в том числе встречающиеся в таком амплуа, как «мадам»).

Заметим, что для Утренних Крестоносцев характерно болезненное отношение к телу, к плоти, стыдливость перед собственным телом, волнение и тревога по поводу наличия плоти, болезненная оппозиция предмету, вещи, объемности мира, неспособность жить во плоти – особенно ярко это проявляется у женщин. Вместе с тем общее свойство, которое мы находим у всех Утренних Крестоносцев женского пола (и отчасти у мужского), – это гурманство. Все они любят вкусненько поесть, выпить чего-то изысканного, умеют хорошо приготовить и обставить трапезу. Это очень капризные Дамы, прислушивающиеся к капризам своего тела, желаниям плоти, похоти языка (хоть можно сказать, что желания эти формируются со значительным участием воображения).

XII. Дневной Крестоносец

Психотип: Особь

Кино: «Железный рыцарь» (рыцарь Томас Маршалл в исполнении Джеймса Пьюрфоя), «Брат», «Брат-2» (Данила Багров в исполнении Сергея Бодрова-мл.), сериал «Викинги» (Лагерта, Бьерн Железнобокий), сериал «Светлячок» (Мэл, капитан Серенити), сериал «Мотель Бейтс» (Дилан, старший сын Нормы), сериал «Любовники» (Ноа), сериал «Настоящий детектив» (Марти), сериал «Игра престолов» (Арья Старк, Джиор Мармонт, Барристан Селми, Игритт), «Пес-призрак» (главный герой)

Современники: Владимир Познер (политический обозреватель, телеведущий), Мераб Мамардашвили (философ), Владимир Кличко (боксер), Арнольд Шварценеггер (киноактер), Андрей Сидерский (преподаватель йоги, автор книг, переводчик эзотерической литературы), Авдотья Смирнова (ведущая программы «Школа злословия»), Диана Арбенина (певица, музыкант, поэт)

Дневной Крестоносец – наиболее «однозначно слаженный» и безупречно «сфокусированный» тип из всего социона, тип, у которого «Я» служит «точкой отсчета», где завязан «тройной узел бытия»: главная позиция, Эго, Черная Эмпирика. Это также самый «нормальный» тип – соответствие общественным нормам (слабое СуперЭго) и отсутствие «Придури» (СуперИд в нуле) усиливается «нормальностью» коллективно-бессознательного оперативного Мышления. У Дневного Крестоносца нет и не может быть никаких «изъянов» или «причуд» – слишком целен и монолитен этот тип, слишком прочно «сидит в седле». Стойка Эго на главной позиции – железные «доспехи» – и неимение собственной идеологии (СуперИд в нуле) делают Дневного Крестоносца идеальным Воином-Наемником. Это тип аристократического Воина: Спартанца, Самурая, Рыцаря (в вырожденном случае – Скупого Рыцаря)… Или, если посмотреть на Дневного Крестоносца немного в другом (социальном) амплуа, – тип Палача, Судьи (что фактически одно и то же), стоящего на страже Закона, – исполнителя Закона, носителя Справедливости (что обусловлено упорно защищаемой горизонталью Сенсорной Объективности). Такой тип проявляется в образе «честного полицейского» или беспристрастного киллера – одним словом, идеального исполнителя (и всегда Профессионала с большой буквы). Дневные Крестоносцы – самые постоянные, надежные, устойчивые персонажи из всего социона. Выбирая себе профессию (место службы, супругу, супруга), они склонны придерживаться своего выбора до конца жизни. Упор на собственный опыт у Дневных Крестоносцев настолько велик и непререкаем, что их совершенно невозможно переубедить – они всегда остаются при своем мнении.

Чувство Дневного Крестоносца, помещенное в нулевую позицию, означает, что отбор уже произведен априори, так что Дневной Крестоносец попадает в Обстоятельства, справедливость которых не подлежит сомнению. В таком космогонически упорядоченном сущем понятия «добра» и «зла» либо отсутствуют вовсе, либо предустановлены и заданы как Высший Закон (harmonia predestinata). Дневной Крестоносец безоговорочно принимает условия игры, он обречен на «жизнь в законе». Самый безукоризненный, доблестный Воин, который должен представлять Воинство Царя Небесного, Дневной Крестоносец оказывается без своего собственного крестоносного меча (орудия Возмездия и Справедливости, мир разрубающего на «да» и «нет», на «зло» и на «добро») и поэтому готов быть наемником при любом режиме. Так или иначе, но воюет Дневной Крестоносец всегда за себя (Особь!), а не за Родину или Спарту…

Ноуменальное «Я» Дневного Крестоносца, которое сталкивается с безусловными космогоническими Обстоятельствами, заключается в его жизненном опыте («рельсы» на главной позиции). «Я есмь опыт», – мог бы утверждать Дневной Крестоносец, причем опыт Дневного Крестоносца есть результат отбора, совершенного «общественным» Чувством, – «осадок» «общественного» Чувства (вследствие этого «общественного» характера Чувств Дневной Крестоносец наименее из всех Крестоносцев искажен, самобытен и конфи-гуративен, а, напротив, наиболее универсален, как статуя античного канона, воплощенного Поликлетом). Главное событие Дневного Крестоносца – его личные «доспехи», его личность, непробиваемая, жесткая стойка Эго, которую мы наблюдаем. Со стороны это выглядит как абсолютное постоянство себя, само стояние как постоянство (рыцарь-памятник, «Каменный Гость»), с чем связано полное отсутствие раздвоенности, естество «бытия самим собой».

Феномен мужественной стойкости на главной позиции относит Дневного Крестоносца к типу аристократического Воина, каковой известен нам на примере Спарты. Сущность Воина-Спартанца – удержание собственных доспехов, стояние в доспехах как таковое. Если Утренние Крестоносцы как-то «действуют» своим опытом, «бьют окружающих по голове» своим опытом, прокладывают себе путь своим «доспехом», то в сравнении с ними опыт Дневного Крестоносца просто неподъемен, неподвижен – он больше всего на свете. Это исток, фундамент, основание Дневного Крестоносца, скала, из которой он вытесан, гранит постамента, с которым он един и с которого не может сойти (в жизни это выглядит как феноменальное упорство, инертность, привязанность ко всему, что вобрано в опыт, запечатлено).

Оперативное Мышление Дневного Крестоносца стартует, отталкиваясь от упора Эго. Этот незримый Эго-упор есть своего рода прочный, непробиваемый, неизменный «тыл», позволяющий Мышлению решительно выдвинуться в Путь, действовать. Перед нами реализует себя профессиональный, «горизонтальный», волевой «деятель» (всегда «логичный», «мощный», «увесистый», «основательный», «эгрегориальный», «корпоративно-коллегиальный», аккредитованный тем или иным «цехом», «братством», «орденом», «эгрегором»), всегда повествующий «от первого лица» (от «упора»), выносящий свой опыт через универсальные мыслеформы. Перед нами действует Воин, натягивающий тетиву своей воли (от твердо закрепленного упора «Я») и оттачивающий мастерство (владения луком, навык владения мечом), – ведь удел воинства как такового состоит не в чем ином, как в неизменном следовании Пути – развитии навыков, данных от Природы (в том числе телесных навыков, где тело выступает как профессия, как совершенный инструмент). Можно сказать поэтому, что Дневной Крестоносец являет нам самое волевое «действие», самый волевой способ самореализации, тогда как его оперативная позиция – самая волевая позиция во всем соционе.

Слабая Сенсорика Дневного Крестоносца – наиболее объективная версия Сенсорики, которая мотивирована выстраиванием объективной картины мира (в эту картину входят достоверные доказательства и показания, научные факты, статистические данные, курсы валют, законы юриспруденции и торговли и т. п.). Когда на входе светит идея Истины, на выходе эту Истину хочется «вытащить сюда», экстрагировать и объективировать как Факт (подтвердить!). Сенсорика Дневного Крестоносца есть «показательная» Сенсорика, сводящая все к Факту; ее суть – это объективное измерение, снятие показаний, создание мер и весов, взвешивание, прикладывание к миру линейки – одним словом, Фактология (способность все доказать с цифрами и фактами в руках!). Дневной Крестоносец «фактически» живет в некотором «нормализованном» кодексе (человеческом Универсуме) с оглядкой на нормы, принципы, правила, каноны, понятия (чести, этики и т. д.), эталоны (красоты и т. п.), счетчики, термометры, знаки и указатели. Это и есть его слабая, защищаемая позиция, которая незаметно для самой себя порождает обостренное чувство объективной правоты, правильности, справедливости (В. Познер – яркий тому пример). Мотивированный слабой Сенсорикой, Дневной Крестоносец воюет за чужие, культмассовые ценности и, как правило, погибает, отдавая жизнь служению объективности (при этом, что характерно, ожесточенно защищается всегда горизонталь «равноправия» некоторой системы, «нормы», некоторый «баланс справедливости», в который незаметно проникает вертикаль личного опыта, покуда Сенсорика не вполне открыта).

Подытоживая конфигурацию Дневного Крестоносца, можно сказать, что вся динамика этого типа есть путь от априорной Справедливости в нуле до («окончательной») Фактологии на третьей позиции, провоцирующей Дневного Крестоносца «жить в соответствии с термометром (хронометром, барометром, линией партии и т. д.)», ориентируясь больше на «внешние» показания, нежели на собственные «внутренние» переживания и ощущения.

Дневной Крестоносец – вот («позитивный») человек социума, который чрезвычайно зависим от мира, который стремится чувствовать себя в мире, «как рыба в воде». Вот человек, который в то же время чрезвычайно аскетичен, лаконичен, практичен, реалистичен, не терпит пустой и отвлеченной болтовни, который знает все, что нужно знать об этом мире, и умеет решить любую житейскую проблему. Нормальность Дневного Крестоносца – это необходимость дотошно разобраться в этом мире, чтобы понимать, как он функционирует, – вплоть до полной кромешной освоенности мира (ср. со слабым Мышлением Утреннего Бездельника). Из этого следует, что из всех «шестеричных» Крестоносцев Дневные – самые не-Беглецы. Им просто некуда бежать, поскольку они сами погружают себя в этот мир, который считают реальным. Это те Крестоносцы, которые «набрасывают» на Сенсорику статус реальности. Для них этот объективный мир, пронизанный нормами, есть Тупик, Конец, Результат… Поэтому вместо Бегства Дневной Крестоносец занимается тем, что вгрызается в этот мир до полной «атеистической одури» (которая – вместо религиозной «Придури»). Он может, например, всю жизнь посвятить борьбе за отстаивание какой-нибудь своей недвижимости или, как гражданин Корейко, упорному заполнению своего чемодана деньгами (при этом оставаясь скромным клерком, служащим, бухгалтером в нарукавниках и одном и том же скромном сером свитере)… «Конечный», «мотивирующий» мир Дневного Крестоносца (слабая Сенсорика) всегда универсализируется некоторой программой действий (Черное оперативное Мышление)… Универсальная, программная, эффективная самореализация (режим, распорядок, план, где все расписано по часам и каждый час должен быть оправдан) – это комфортная стихия жизни Дневного Крестоносца, способ, стиль и смысл жизни – в конце концов, это нормально.

Говоря о мужчинах и женщинах этого типа, следует подчеркнуть, что сильное Эго и «железные доспехи» превращают Дневного Крестоносца (того и другого пола) в образец полноценной мужественности. Мужчины – Дневные Крестоносцы – выгодные женихи, готовые жить с любой женщиной, служить любой Даме (ведь Крестоносное Чувство, совершающее отбор и отрицающее все Женское, находится у них в нуле!). Этим, в частности, пользуются сообразительные Бездельницы – Дневной Крестоносец есть единственный из Крестоносцев, не вовлеченный в «войну Архетипов», кто может легко ужиться с любой Бездельницей. Женщины – Дневные Крестоносцы юношеподобны, это девочки, ведущие себя как мальчики. Доминирующая мужская, силовая компонента тянет их по жизни, словно вол, тогда как женская – пассивно, как повозка, движется следом. Это женщины-воины, спортсменки, амазонки… Обычно они остригают коротко волосы и погружаются в мир спорта, бизнеса и политики – из них выходят всякого рода пловчихи-чемпионки, деловые женщины (businesswomen), арбитражные судьи, полицейские, чиновники и госслужащие…

Замечание 1: в заключение отметим, что на практике воинское содержание, соответствующее Дневному Крестоносцу, не так просто идентифицировать, ведь не все, кто с оружием, – Воины и не все Воины обвешаны оружием. Природу воинства можно проявлять, будучи, например, рыбаком, как в повести Хемингуэя «Старик и море». В этом маленьком и гениальном в своей простоте произведении нам показаны все основные атрибуты Дневного Крестоносца: человеческое и природное, дух и тело, воля, опыт, стойкость и самостояние, постоянство, профессионализм, следование Пути, соотнесенность с общественным мнением…

В повести Хемингуэя нам дан, в первую очередь, образ Особи – самостоятельного, одинокого, опирающегося на себя человека, пребывающего в своей небольшой лодочке посреди необъятной стихии (с которой главный герой ведет диалог на «ты»). Нам дан, во-вторых, образ рыбака – мастера своего дела, профессионала, носителя своего ремесла, который всю свою жизнь следовал определенному Пути, совершенствуя и оттачивая свой навык. Старик так же ловко владеет снастями, как рыба – плавниками. Но то главное, что мы видим в Старике, на что делает упор автор, есть феномен Воли. Только Воин с активной Волей на оперативной позиции примет вызов и будет добро вольно воевать с такой крупной рыбиной, превозмогая свое физическое тело и его потребности. Старик – это, в сущности, спартанец, и описание его трехдневной схватки с рыбой есть описание стойкости истинного спартанца, Воина, всегда готового вступить в бой с превосходящим его по силе противником.

Что фактически происходит в незамысловатом сюжете книги? Если отвлечься от всяких деталей и рассуждений, выделив метасимволы, мы видим, что суть его заключается в том, что некоторая невероятная сила неизвестной рыбы, скрытой под водой (природная сила), тащит Старика в одном и том же направлении. Цель Старика – одолеть эту силу, противостоять рыбе, – для этого он натягивает леску, он все три дня, несмотря на боль, голод, зной, удерживает горизонтальное натяжение удилища – Воли. Старик должен остановить рыбу, поэтому он из последних сил сопротивляется рыбе – и побеждает.

Однако вместе с победой приходит и поражение – Старик тратит огромные усилия, чтобы отнять у Природы съедобный кусок для своего пропитания, но все эти усилия оказываются напрасными – Природа дает, и она же забирает: стая хищных акул в конце концов обгладывает рыбу. Если перевести эту фабулу на метафорический уровень, то в ней, по сути, высказана мысль о невозможности утащить какой-то кусок у Природы – все, что дается нам в руки, будет отнято, возвращено Природой. Роман Хемингуэя, как и роман Старика с морем, оканчивается полным фиаско. Старик как Воин терпит по большому счету поражение. Но вполне возможно, что в этом обескураживающем поражении есть и луч надежды (шанс!) – указание на то единственное, что Старик может спасти от «природной справедливости», – на его «человеческое достоинство» как то, что трансцендентно Природе, что не от Природы и поэтому не может быть Природой «похищено».

Замечание 2: если содержание Дневного Крестоносца выявлено в повести Хемингуэя лишь метафорически, то более чем прямолинейно и наглядно оно представлено в образе киногероя Данилы Багрова. В кинофильмах «Брат», «Брат-2» нам показан идеальный наемный убийца, Исполнитель со вшитым (как «флешка») кодексом морали («понятиями»), ни в чем не сомневающийся, непоколебимый, неподкупный Судья или Палач, карающий, выносящий Справедливость как Сказуемое… Само название картины – «Брат» – отражает выдвинутую автором на первый план идею крестоносного «братства». Такое «братство», заложенное в Рациональном Мышлении (Иде) и выплеснутое в Рациональном «Сером» Чувстве (СуперИде), следует отличать от Языческого (Иррационального) Братства. Мы предлагаем читателю самостоятельно проанализировать и сравнить образ какого-нибудь «мафиозного» Дневного Язычника с присущим ему характерным Языческим семейно-клановым укладом, и образ Дневного Крестоносца с присущим ему «понятием братства», продемонстрированный Данилой Багровым – по сути волком-одиночкой (Ночной Фауст – Степной Волк – как Тень и как тип самого актера Сергея Бодрова!), несущем «братство» как изначальную СверхИдею.

Интересно проследить сам механизм (вообще и, в частности, на примере к/ф «Брат»), как конфигурация Дневного Крестоносца реализует архетип Судьи. Когда СуперИдовое Белое Чувство обнуляется и априорный Закон предначертывает все, воплощающее оперативное Черное Мышление воплощает саму Справедливость как инстинкт Ида, где Справедливость есть не что иное, как сертификация избранности, то есть легитимность нашего права быть избранными с точки зрения всеобщего Закона… Причем воплощение здесь оказывается действием, осуществлением, выявлением, поступком. Добавьте к этому «фактологическую», «снимающую показания», измеряющую отклонение от «нормальности» слабую Сенсорику, и сразу станет понятно, что именно так образуется архетип Судьи или Палача… Следует также отметить связь данного архетипа с латинским понятием iustitia (обоснованная правильность) и iustificatio (оправдание). Согласно средневековой теологии, iustitia есть правильность ума и воли (rectitude rationis et voluntatis). Стремление к такой правильности и мотивированность такой правильностью воления являются, как полагал Ницше, основной формой проявления воли к воле.