Текст книги "Последнее заблуждение. Лекции по эволюционной типологии. Том II"

Качество жизни Вечернего Бездельника настолько зависит от бессознательного, что тут действительно становится уместным прибегнуть к помощи психолога или некоторого наблюдателя извне, кто мог бы помочь отрефлексировать Вечернему Бездельнику его фобии. Впрочем, вместо психолога Вечерние Бездельники зачастую обращаются к эзотерике, религии или духовным практикам. Это вообще один из самых «религиозных» типов (именно на шестой ступени эволюции), проявляющих небывалое рвение к духовности, – едва ли не половину всех посетителей эзотерических семинаров и тренингов составляют Вечерние Бездельники.

Они охотно поглощают эзотерическую литературу, забрасывая в пустоту пока еще фиктивного Белого Мышления всякие модели, в которые верят (или делают вид, что верят) и согласно которым потом и живут (моделью может выступать все, что угодно, – материализм, христианство, неоплатонизм, теософия, учение Кастанеды или Кена Уилбера…). Поэтому Вечерние Бездельники подчас похожи на божествующих мудрецов (Белое Мышление на главной!), носителей какой-то высшей божественной мудрости, изображающих из себя всякого рода «гуру», «посвященных», «духовидцев»…

В таком облике мудреца прочитывается немалая доля химеричности – здесь нет и не может быть веса какого-то глубокого знания, выстраданного ценой собственной жизни. В шкатулке Вечернего Бездельника нет настоящего философского камня, выплавленного мучительными трудами, вместо него подсовывается некоторое суррогатное событие – искусственно раздутый «мыльный пузырь», чистая видимость, поверхность, многозначительная важность, напыщенность…

Конфигурация Вечернего Бездельника вообще ничего хорошего дать миру (да и самому Вечернему Бездельнику) не может. В ней нет ничего гуманистического, человеческого. У Вечернего Бездельника напрочь отсутствует «внутренний мир» – не просто отсутствует, но и отрицается как событие враждебное, чужеродное. У Вечернего Бездельника нет вообще никакого собственного содержания, которое он мог бы предъявить миру. Антихаризма (полное отсутствие харизмы), фиктивная мудрость, анархичность, асоциальность, «стена» сенсорного комфорта, вездесущий страх, затворенность, покрытое инеем зеркало Чувств – все это составляет существо Вечернего Бездельника.

Чувство Вечернего Бездельника – тщательно оберегаемое тайное зеркало – поражает своей способностью вампирически привязываться. Но объект влюбленности – всегда мертвый ребенок, поэтому ничто в мире не может улыбнуться ему в ответ. Вечерний Бездельник похож на мать, которая носится с мертвым ребенком, думая, что он живой. Носиться с мертвым ребенком значит относиться к событию (объекту влюбленности, ребенку) как к живому, в то время как мы видим, что оно – мертвое. Чувство Бездельника умертвляет, запирая в раму. Освобождение от рамы, вообще говоря, происходит в Эмпирике – Бездельник оживает через Ид (причем самые живые – Дневные Бездельники, у них Эмпирика находится на главной позиции). У Вечернего Бездельника, единственного из всех, нет Эмпирики, у него отсутствует событие, способное оживить.

Поэтому проклятие, унаследованное Вечерним Бездельником от его конфигурации, есть обреченность убивать все, что отражается в зеркале Чувств, в том числе и себя, без какой-либо возможности ожить, попасть в мир живых. Запертость в раме своего зеркала, делающая Вечернего Бездельника каким-то нереальным, «игрушечным», потусторонним, мотивирует его бунтовать против собственной «игрушечности» или, напротив, заниматься имитациями во имя «оживания» и выживания.

Для эволютивного скачка Вечерним Бездельникам необходимо преодолеть свое примитивное типовое заблуждение – перестать культивировать Живое и отнестись к своей природе Имитации как к искусству, что значит – перестать бояться разоблачения. Когда Вечерний Бездельник перестает бояться разоблачения, он становится «прозрачным», почти «святым», «свободным» и еще – «простым». В своей эволюции он от сложности приходит в простоту, становится проще, а не наоборот – мудренее или загадочнее.

Эволюция для Вечернего Бездельника равнозначна опустошению Мышления и приятию пустоты как главной категории своего бытия. Мышление должно освободиться от всех «мыслимых» моделей, перестать компенсировать свою «ничтожность» и пустоту чужими образами, «подставлять вид». Когда вместе с этим осознанием абсолютной пустотности и развоплощенности пропадает дрожь слабого Эго и обанкрочивается культ комфорта, Вечерние Бездельники становятся чистыми экспонатами, носителями пустых экранов, ходячими симулякрами, подобными хрустальным птицам или восковым фигурам.

В тот момент, когда Чувство теряет свою Эго-инициативу, прекращая «кошмарить» Вечернего Бездельника, а кольцо комфорта распадается, остаются лишь две ровные горизонтали центральных позиций, реализующих идею пустоты. Не правда ли, потрясающее событие! Белое Мышление на главной позиции, максимально отвечающее концепции отсутствия, или «бублика», и следующий за ним чистый экран. Возможно, именно отсюда проще всего осуществляется выход за пределы психики, а значит, и Типологии…

Замечание 1: пример состояния «семеричной» пустотности Вечернего Бездельника наглядно демонстрирует известная голливудская актриса Тильда Суинтон. В таких эволютивно продвинутых представительницах своего типа, как Тильда Суинтон, «не интересна» полная высказанность «невидимого» (она интересна для понимающего, «посвященного» взора, отрешенного от навязчивости «обычного», «позитивного», но совершенно не интересна для праздно любопытствующего взора, требующего только «хлеба и зрелищ»). А поскольку «невидимое» в принципе не может быть высказано, то в итоге получается некоторый идеальный его симулякр – чистая синтетика – бесконечно эластичное волокно, застилающее глаза, или своего рода абсолютный манекен, помимо которого нет больше ничего. Такая «осознанная» Вечерняя Бездельница, как Тильда Суинтон, – это Дева Мария самого спекулятивного раздела математики, изучающего самые абстрактные вещи: «объективность» свойств. А именно – то, что остается неизменным при непрерывных деформациях (в реальности невозможных!): Связность, Компактность,

Ориентируемость… Форма здесь вообще не имеет никакого значения, распадаясь в бесконечность вариаций. А если сказать точнее, то форма и есть то, что достается любопытствующему глазу, как «кость с барского стола», – чтобы не дать ему окончательно «ослепнуть»…

Замечание 2: Вечерний Бездельник – один из тех типов, у которых наблюдается реальное сопротивление самотипированию. Похоже, что для Вечернего Бездельника эволюция – это своего рода не становление типом… Этот тип настолько лишен всякого содержания, настолько любой и никакой, что даже как-то неловко причислять его к какой-то «партии» Бездельников… Просто чистый Психотип и Темперамент… Робот, который, в отличие от других Вечерних типов, в нуле не имеет чужой программы. И если только решить проблему со слабым Чувством, то от типа вообще ничего не остается… В принципе, другие Существа тоже в процессе эволюции теряют свою архетипическую «партийность», отрекаясь от Ида и являя тем самым оппозицию своему Архетипу внутри Архетипа (динамика, противоположная Особям).

Существа как бы ищут покровительства у чужой Матери – раскрывают чужой Ид. Дневные Фаусты, в частности, отрекаются от Матери в самом прямом смысле, Ночные Крестоносцы отрекаются от всякого эгрегора и становятся в оппозицию универсумам, Вечерние Бездельники отрекаются от пронырливости сперматозоида и становятся «серьезными», Утренние Язычники предают идею Матриархата. Но среди всех Существ именно Вечерние Бездельники, ввиду своего вечерне-горизонтального темперамента, оказываются ближе всего к Выходу, где под Выходом имеется в виду такое событие, когда Вертикаль полностью лишается своих Содержаний. От нее остается только некоторая длящаяся бессодержательная иерархия – стояние, – пересекающаяся горизонтальной Содержательностью, как в египетском символе Анх. Пока эта иерархия является иерархией чего-то, то нет самого человека… Чтобы Быть, все Содержания должны принадлежать Миру… А не Жизни… Так вот, Вечерние Бездельники, похоже, ближе всего находятся к Выходу, потому что они менее всех вертикально-содержательны.

Дневной Фауст

Горизонтальное Эго Дневного Фауста есть образ, отраженный в Зеркале слабой Сенсорики. Это означает, что Дневной Фауст обнаруживает себя на Сенсорике – во «внешнем мире», находит себя как предмет в мире предметов. Эго Дневного Фауста – это имидж, выброшенный на территорию социума, становящийся источником фобий и психозов. Дневной Фауст переживает не по поводу себя или своего тела (тут мы наблюдаем постоянную готовность и даже необходимость рисковать жизнью), но по поводу образа себя (имиджа). Мы можем свидетельствовать психическую ранимость Дневного Фауста, своего рода защиту репутации, но мы не видим, что именно ранит Дневного Фауста, что вызывает его волнение. Типология указывает на то, что Дневные Фаусты защищают комплекс исключительности. Однако трудно понять, в чем фактически выражается эта исключительность и чем мотивируются поступки Дневного Фауста. Поэтому на практике мы сталкиваемся с непредсказуемым, ярким, эпатажным поведением, с психозами, обидами, спонтанными поступками, причина которых скрыта от нас.

Безидовость (отсутствие Чувства) делает Дневного Фауста детдомовским ребенком, выросшим без Матери (причем ввиду феномена Внутримирности Дневной Фауст сам выталкивает себя в статус детдомовского ребенка, брошеного Матерью). Дневной Фауст изначально попадает в инкубатор с одинаковыми свертками, среди которых не может узнать себя. Инстинкт клонирования, вживленный в Мышление, проецирует в мир орнамент одинаковых фигур и внушает постоянное ощущение нервозности, неуверенности в себе – невозможности узнать себя в череде копий повторяющегося орнамента.

Такое тотальное самоподобие не только воспринимается враждебным по отношению к Эго, оно несет в себе некоторый пафос агрессии. Фигуры-клоны рандомным образом поедаются кем-то неизвестным, Мать (коллективное бессознательное) уничтожает своих детей, и никто не знает, когда до него дойдет очередь (похожий сюжет взят Агатой Кристи за основу романа «Десять негритят»). Однако в таком поведении – стратегии убийства – содержится и разрешение драмы Дневного Фауста. Ему нужно убрать лишние фигуры, устранить всех подозреваемых, чтобы идентифицировать себя с тем, кто остался. Оставшийся и есть сыщик и преступник в одном лице (см. «Элемент преступления» Ларса фон Триера). Описанный сценарий можно рассматривать как метафору эволюции Дневного Фауста.

Конфигурация Дневного Фауста фактически реализует идею мира как сновидения. Мир должен быть осознан как сон самого Дневного Фауста. Если это не так и вся сенсорная предметность внешнего мира порождается объективно, некоторым Творцом, то мы имеем бессмертие вселенной (бесконечной массы имманентного вещества), в которой Эго Дневного Фауста обречено на смерть (другими словами, бессмертием вселенной – единой Матери – обусловлена смерть произведенных от нее частей). Эволютивный прорыв Дневного Фауста заключается в редукции – он должен преодолеть орнамент внутри себя как событие, занесенное из нулевой позиции. Преодолеть – значит редуцировать орнамент до первого элемента, который и есть ноуменальное «Я» главной позиции, стать предшествующим всему действию, первым, кто этот сон видит и этот орнамент порождает.

Путь Дневного Фауста – путь к себе – это Возвращение от сенсорного образа (на Сенсорике есть конкретный субъект, один из предметов, представляющий Дневного Фауста) к своему эмпирическому Одинокому, в единственном числе данному. Дневной Фауст должен перебраться через «стену» Мышления, от сенсорного множества к эмпирическому единству, где присутствует «Я» от первого лица (концепция дуальности мага и призрака в пределах сновидения, характерная для Дневного Фауста, превосходно передана в рассказе Борхеса «Круги руин»).

Что же такое защитная «стена» Дневного Фауста? Это некоторый конструкт Мышления, в котором, вообще говоря, узнается обычная стена, сложенная из одинаковых повторяющихся кирпичей, – принцип фрактальной самотождественности реализован в архитектуре этой «стены». И преодолевается такая фортификация чистым Мышлением, не транслирующим Ид. Мышление Дневного Фауста, лишенное идеи цикличности (инстинкта размножения), есть не что иное, как Поэзия – поэтическая упаковка сновидения. Дневному Фаусту нужно перестать вести себя эпатажно, выпендриваться, комплексовать по поводу потерянности, ему нужно потерять интерес к поиску себя в зеркале, защите своего образа, Псевдонима, чтобы, воспользовавшись потенциалом чистого Мышления, пробраться к своему Одинокому. Если это происходит, то мы получаем совершенно уникальное событие – самую магическую конфигурацию, единственную из всех Дневных обладающую открытым Одиноким.

Замечание: в связи с конфигурацией Дневного Фауста можно обозначить такой феномен, как постоянный «голод персонифицированности». Другие Существа как-то справляются с отсутствием у них «общественного лица», создавая его видимость (то есть худо-бедно персонифицируясь). Голод такой исключительной интенсивности обычно встречается только у Дневного Фауста.

Утренний Язычник

Слабое Эго Утреннего Язычника – Мышление – обнаруживает себя характерной «куриностью» поведения. В самом деле, для своевольного и хлопотливого Мышления, находящегося в зоне пристального внимания и озабоченного будущим, развернуто бесконечное количество ходов. Чтобы как-то ориентироваться и выживать в этой множественности, Мышление вынуждено постоянно упорядочивать сценарии. Поэтому Утренние Язычники отчаянно планируют свою жизнь, причем у них присутствует уверенность в том, что если они что-то планируют, то так оно и будет. Схваченное Мышлением Утреннего Язычника означает, что это уже фактически дано. Другими словами, постигнутое Мышлением механически становится их собственностью, тут же реализуется, приводится в действие, проживается. В какой-то план, в идею, мысль, мотивирующую и окрыляющую Утреннего Язычника, тотчас же вдыхается жизнь. На практике это выражается спонтанной взбудораженностью (источник которой для нас зачастую скрыт), маниакальной бытовой суетливостью, вдохновенным отношением к быту.

Центр управления существом Утреннего Язычника – Мышление – находится на слабой позиции, в шахте («норке»), тогда как фортификация – «башня» – возводится его Одиноким (ветряная мельница, на которую дуют изнутри скрытые ветра при полном штиле снаружи). Чтобы осознать, как функционирует такая конструкция, следует обратить внимание на одну важную особенность конфигурации Утреннего Язычника. Она заключается в том, что у Утреннего Язычника три ипостаси «Я» выставлены в трех последовательных «внутримирных» позициях: ноуменальное «Я», эмпирическое и эгоистическое (эволютивное). Причем эмпирическое «Я» выполняет роль вертикальной фортификации. Утренние Язычники как бы сами являются преградой для своей эволюции.

Это же эмпирическое «Я», выполняющее роль «сторожевой башни» (фортификации против власти биохимии, стихии Земли), является одновременно и «Придурью» Утреннего Язычника – его «внутренним Идиотом». Идиотизм Утреннего Язычника – суть специфическое, измененное состояние Эмпирики. Утренний Язычник оттого Идиот, что постоянно находится в измененном состоянии. Он все время спит и бредит во сне, поскольку его Эмпирика попадает во Второе Внимание. Постоянная «измененка» Утреннего Язычника, однако, не приводит ни к какому прозрению. Утренний Язычник живет себе Идиотом и никакого эволютивного дивидента от своего идиотизма не получает (сценарий, обратный Ночному Крестоносцу, который пребывает в основном в Первом Внимании и во время редких провалов во Второе Внимание сильными Чувствами прорывает фортификацию).

Обозначив два «Я» Утреннего Язычника – эмпирическое и эгоистическое – мы должны определить теперь отношение между этими «Я». Это отношение в случае конфигурации Утреннего Язычника есть не что иное, как феномен раздвоенности в его самом ярком проявлении, когда с полным правом и в буквальном смысле можно говорить о таком событии, как «второе Я». Причем это второе «Я» и есть Существо Утреннего Язычника, которое, в отличие от других Существ, вынесено на оперативную позицию (поэтому мы и видим его наиболее явно). В случае Утреннего Язычника мы свидетельствуем два Внимания: мы видим суету Эго и «внутреннего Идиота», который к прагматике Эго не имеет отношения. Человек находится в прагматическом Черном Мышлении и одновременно в совершенно другом, отвлеченном состоянии, он катит тележку и вроде как пребывает где-то еще. Это максимальная степень раздвоенности, какой мы не встретим ни у одного другого Существа.

Утренний Язычник своей конфигурацией ставит нам вопрос повышенной сложности – как можно вообще эволюционировать при такой степени раздвоенности, когда несколько центров «Я» существуют в параллельных, несогласованных мирах? Ведь чтобы эволюционировать, нужно преодолеть фортификацию, которая выстроилась как защита против Ида, но эта фортификация и есть эмпирическое «Я». Значит, требуется сделать что-то, чтобы изменить, пошатнуть или разрушить это эмпирическое «Я». Но как «Я» может изменить и преодолеть само себя? Казалось бы, общая механика эволюции Существ тут не работает и нужно искать какое-то исключение. Как освободить и открыть Чувство Утреннего Язычника, которое до поры до времени есть просто вертикальная версия Черного Мышления по ту сторону фортификации (мысль, наполненная топливом эмоции для вертикального взлета)?

Дело в том, что конфигурация Утренних Язычников действительно наделена статусом исключительности – это ниша вундеркиндов. В лице Утреннего Язычника мы сталкиваемся с подлинной моцартовской гениальностью. Утреннему Язычнику словно изначально предуготованы какие-то сверхспособности, жизнь гения. Остается эту потенциальную гениальность активировать, усугубить. Активация совершается биохимическими патологиями, родовыми травмами и перенесенными болезнями – чем больше степень биохимической патологии, тем ярче проявлена гениальность. Это означает, что фортификация Утреннего Язычника, возводимая в эмпирическом СуперИде, взламывается биохимическими патологиями – фактически мутациями, которые составляют содержание теневого для Язычника эмпирического Ида (если на долю Утреннего Язычника не выпало никаких напастей, можно искусственно подвергнуть биохимическую систему насилию и стимулировать развитие патологий).

Подытоживая, можно сказать, что эволюция Утренних Язычников обнаруживает два феномена: первое – это просветленная сексуальность (святость), и второе – это гениальность. Святость и гениальность – два события, которые соединяются в Утреннем Язычнике в тех или иных пропорциях и определяют его эволюцию. Мы можем наблюдать еще-не-святых гениев, и мы можем наблюдать святых со скрытой гениальностью. Взаимодействие механизмов раскрытия святости и гениальности представляется довольно сложной малоизученной темой на стыке генетики и психологии, которая, однако, обязана своим существованием конфигурации Утреннего Язычника.

VII. Особи

Совмещение эгоистического «Я» с ноуменальным делает Особь, с одной стороны, сильной и «нормальной», но, с другой стороны, лишает возможности когда-либо добраться до собственного Эго. Оказываясь в зоне невидимого, Эго погружено в природу своих инстинктов, проявляя себя как неподступное, жесткое, предельно устойчивое образование. Оно не развивается и не эволюционирует, как у Персон, оно остается в течение всей жизни абсолютно неподвижным событием. Подобно Существам, где Эго служит «последним оплотом» и тщательно оберегается, конфигурация Особи не предусматривает для Эго механизмов эволюции, и какие-либо сценарии, позволяющие толкнуть Эго к самонасыщению и тем самым обанкротить, кажутся маловероятными.

Вместе с тем весь экзистенциальный порыв Особей мотивирован защитой совести, на которой и сосредоточено Внимание и относительно которой корректируется поведение Особей. Совесть – это СуперЭго на слабой позиции. Причем вертикальное СуперЭго есть «внутренняя совесть», ответственность по отношению к себе, формирование себя под присмотром «родителя», тогда как горизонтальное СуперЭго есть соотнесенность себя с законами социума, некоторая вера в общий нравственный закон, в справедливость Высшего Начала, в объективность некоторой общей шкалы, или обобществленного опыта.

Что же такое эта общая социальная шкала, общий знаменатель социума? На шестеричном уровне под этим может пониматься просто кинотеатр или торговый центр – место культурного досуга – нечто, что стягивает людей вместе, объединяет в некоторый «глобальный» модус бытия, лишенный при этом чисто природной целесообразности обитания в стае. Этот ненаблюдаемый в Природе, сугубо человеческий способ порождать общие, пронизывающие социум ценности есть Культура в ее расхожем понимании.

Культура (СуперЭго), вынесенная на слабую позицию, на «фейсбук» и ставшая достоянием социума, явлением массовым (и кассовым), есть не что иное, как масскульт. Причем именно в такой масскультовой версии Культура и известна как Культура большинству населения планеты. Только благодаря Особям Культура становится масскультом и получает свое массовое распространение повсеместно, как событие общечеловеческое и всемирное. Благодаря Особям Культура становится явлением «нормальным», общепризнанным, хоть вместе с тем и синтетическим, тупиковым. Культура как бы заходит в тупик самой крайней позиции, понижается от своего априорно-божественного статуса до масскультовой вульгарности (лат. vulgus – толпа), она популяризируется (лат. populus – народ, люди).

Наряду с «шестеричным» и для всех очевидным модусом Культуры для Особей возможен еще «семеричный», эволютивно более высокий уровень вовлеченности, когда Культура становится «религиозным», открытым (а не псевдооткрытым) событием, исполняющим роль социального эталона для всех четырех Архетипов (и порождающим четыре архетипических масскульта). Каким образом достигается «семеричность» Особей? Как эволюционируют Особи? И что такое «масскульт» (Культура Особей) на более высокой ступени развития?

Механизмы эволюции Особей еще более парадоксальны, чем механизмы эволюции Существ. В самом деле, для эволюции, как мы говорили, необходимо лишить инициативы Эго и дать возможность СуперЭго явить свое аутентичное содержание. Но как можно подавить сильное Эго, когда оно находится в зоне недоступности, на главной позиции? Как можно лишить Особь ее главного события – Эго? Добраться до Эго не представляется реальным ввиду того, что оно отделено абслютно непроходимой бездной Ида, – она служит эволютивным препятствием, и Второе Внимание никак не поможет перешагнуть эту бездну.

Поэтому, чтобы эволюционировать, Особи, как и Существа, должны использовать единственный имеющийся в их распоряжении шанс – СуперИд.

Ключ к эволюции Особей сокрыт в фиктивной нулевой позиции, относительно которой требуется проделать определенный «активационный» трюк. Вместо того чтобы позволять СуперИду быть пассивным ретранслятором Ида, Особь должна подставить в СуперИд некоторое суррогатное содержание и воспользоваться им как эволютивным рычагом. По правде говоря, подобное суррогатное содержание уже изначально заложено в СуперИде – это не что иное, как четверка космогонических представлений, верховных содержаний, которые Особь выдвигает в качестве компенсации бессодержательной априорной позиции. Такие изначальные представления фиктивны в силу того, что унаследованы от чужого Ида. Прохождение «семеричной» ступени эволюции фактически вскрывает фиктивность подставленного содержания и тем самым делает сам механизм эволюции осознанным; СуперИд вместе с тем приобретает самостоятельное звучание.

Вероисповедание, таким образом, выступает в качестве решающего фактора, обеспечивающего эволюцию Особей, что делает Особей самой религиозной квадрой из всех – их «вера» абсолютна, безусловна и изначальна, она мотивирована СуперИдом. Более того, можно утверждать, что во всем типологическом соционе нет более религиозных типов, чем Вечерний Язычник и Ночной Фауст на «семеричной» ступени развития (здесь религиозность следует понимать не формально, как исполнение обрядов или причастность религиозным институтам, но как живую, невероятной силы связь с Высшим Началом, что бы под таковым ни подразумевалось).

В силу такой конфигурации, где «активированный» СуперИд отбрасывает свет на СуперЭго, которое, в свою очередь, вынесено в социум, Особи являются не только самыми религиозными, но и самыми яркими представителями своих Архетипов; эталонами Архетипов, более того, можно даже утверждать, что именно Особи порождают содержательную «идеологию» своих Архетипов, которая становится некоторым общедоступным, культурным феноменом, позволяющим нам говорить об Архетипах не как об абстракциях, но как о феноменах (причем Ночной Фауст, будучи одновременно Особью и Ночным типом, есть самый архетипический персонаж из всех).

Следует вспомнить, однако, что СуперИд – всего-навсего мотиватор, посредник, рычаг эволюции, функции которого направлены на инициацию СуперЭго и на передачу СуперЭго полномочий «через голову» Эго. Но Супер-Эго, будучи на слабой позиции, есть «ложное» проявление Культуры, псевдо-Культура, «фейсбук». Оно само по себе не может выбраться за пределы масскульта и попасть в зону Второго Внимания, как у Организаций, в зону метафизических озарений, как у Персон, или в ноуменальную позицию для полного отождествления с Культурой, как у Существ. Его способ выбираться в открытое – за счет подставной веры, искусственно отформатированного Вероисповедания, необходимого априорного утверждения. Как в математике – делаются некоторые утверждения, ввиду которых порождается некоторая «синтетическая» область исследований, ведущих к чему-то новому. Поэтому Культура Особей – «синтетическая», а искусство – «искусственное», и это – следствие фиктивности события, помещенного в нулевую позицию (которая сама по себе фиктивна – ее не существует в силу Внутримирности Особей). Особи на самом деле не порождают ничего нового в Культуре – они всякое «что-то новое» синтезируют (окультуривают), строят канализацию и цивилизацию заодно.

Исследуя эволюцию Особей далее, можно детализировать и уточнить общий эволютивный механизм по принципу «позитивности» и «негативности» Вероисповедания. У нас есть Воплощенный СуперИд, принадлежащий двум типам с «позитивным» Вероисповеданием (Дневной Крестоносец и Вечерний Язычник), и НеВоплощенный СуперИд, принадлежащий двум типам с «негативным» Вероисповеданием (Утренний Бездельник и Ночной Фауст). Они задают «позитивную» и «негативную» религиозность соответственно.

Рациональный СуперИд Дневного Крестоносца и Ночного Фауста приводит к персонифицированному представлению о божественном (Господин, Творец), тогда как у Утреннего Бездельника и Вечернего Язычника в основу Вероисповедания заложен некоторый иррациональный принцип, то есть какие-то абстрактные категории (Пустота, Дао). Наконец, отметим, что механизм подстановки суррогатного содержания в СуперИд применим к типам Утреннего Бездельника и Дневного Крестоносца в большей степени, чем к двум другим типам. Утреннего Бездельника и Дневного Крестоносца сближает также общая динамика стремления к центру, тогда как два других типа предпочитают жить «на обочине» мира.

Дневной Крестоносец

Дневной Крестоносец защищает идею сенсорной горизонтали как некоторой сформированной во внешнем мире системы устоев, законов, фактов, равновесий и отношений (в том числе – социальных отношений). Такое проявление совести можно назвать Справедливостью. Именно защита горизонтальной Справедливости – ценности объективной реальности, общей на всех системы координат – делает Дневного Крестоносца Судьей. Социальная миссия Дневного Крестоносца, мотивированная совестью, состоит в том, чтобы блюсти равноправие всех относительно закона человеческого общежития, под которым могут пониматься нормы поведения, общепризнанные факты, подтвержденные большим количеством наблюдений, какие-то средние статистические показатели. Причем серое СуперЭго соизмеряет все с собственным опытом и опирается только на то, что пропущено сквозь незыблемость собственного опыта.

Увязание в социальных представлениях – сенсорных универсумах – и откровенная корреляция последних с личным опытом тормозят эволюцию Дневного Крестоносца. Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что все три «Я» Дневного Крестоносца сосредоточены на главной позиции. Образуется тугой узел, раскрутить который и оживить всю эту предельно статичную конфигурацию динамикой эволюции вообще очень нетривиально. Единственный эволютивный «козырь» Дневного Крестоносца – активация вертикального СуперИда в априорной позиции некоторым суррогатным содержанием. Что нужно выставить в нуле, чтобы подул ветер? Мы условно назовем это событие Хозяином. Дневным Крестоносцем назначается некоторый абсолютный Господин, в безусловный статус выдвигается некоторый кодекс самурая, которому подчиняется вся его структура (фактически так формируются конфессиональные образования).

На «шестеричном» этапе эволюции космогония Дневного Крестоносца обусловлена эгрегориальными конструктами Мышления («понятиями»), а СуперЭго функционирует на социальном уровне. Формируется тип Наемного Воина, подчиняющего себя какой-то универсальной структуре. Чтобы перейти на седьмую ступень эволюции, должны произойти два события: СуперИд должен освободиться от универсальных космогонических орбит, и вместе с тем совесть, очистившись от влияния Эго, должна начать воплощать новые содержания СуперИда. Изменение внутренней структуры Дневного Крестоносца (или ее акцентов) связано с тем обстоятельством, что абсолютной справедливости как таковой не существует – любая справедливость есть производная господствующего закона, при котором функционирует Судья как защитник этой справедливости.

Главное условие «семеричности» Дневного Крестоносца – это осознание фиктивности Космогонии как таковой. В свете такой осознанности вершится акт добровольного служения, который есть не более чем Путь для самурая. Таким образом, «семеричность» – это осознанность прохождения самурайского Пути во имя некоторого грядущего Шанса, наступающего за полным исчерпанием пройденного Пути, попадание в Вальхаллу как самим собой же созданную фикцию, где за ее вратами Воина ждет нечто абсолютно новое – никому еще не известное событие.