Текст книги "Последнее заблуждение. Лекции по эволюционной типологии. Том II"

II. Вертикальное и горизонтальное Эго

Описывая шестнадцать конфигураций в эволютивном ракурсе, мы хотели бы обратить внимание читателя на такое важное свойство Эго, как вертикальность и горизонтальность. Как известно, Бездельники и Крестоносцы являются носителями вертикального Эго, тогда как у Язычников и Фаустов Эго горизонтальное. Случайность ли это? Ведь именно так квадры делятся на Беглецов и Возвращенцев! Рассматривая две категории Эго, определяемые принципом горизонтали и вертикали, мы тем самым подбираемся к парадигмам Бегства и Возвращения со стороны психоанализа. Бегство и Возвращение, изначально связанные с территориями Эмпирики и Сенсорики, вдруг получают некоторое новое измерение.

Мы неожиданно обнаруживаем, что Эго, которое исторически вообще было введено вслед за Фрейдом как психоаналитическая категория, не имеющая отношения к юнгианским функциям психики, в паре с признаком горизонтальности и вертикальности приводит к классификации квадр на Беглецов и Возвращенцев. Конфигурация Эго говорит нам, Беглецы мы или Возвращенцы. Прослеживая эволютивное становление от начала и вспоминая метафору личинок, можно полагать, что у одних на пятой ступени эволюции появляется горизонтальные, тогда как у других – вертикальные центры инициативы («головы»), которые мы могли бы условно назвать «волей», или «волевыми центрами». Эго и «воля» здесь сливаются в одно, как синонимы, подразумевая индивидуализированную активность, обособленную от коллективного инстинкта и не подчиненную стихиям коллективного бессознательного.

На пятой ступени эволюции у личинок выделяется волевая «голова», способная прорываться к цели, дотягиваться до «соска». Ведь пятый этап эволюции – это зона универсального (Мышления), территория воли – способность действовать как таковая. У личинок таким образом возникает первичное «Я» как «воля», появляется «лидер», привносящий в жизнедеятельность личинки первичную активность. Причем у Язычников, в отличие от остальных квадр, Эго олицетворяет «пятеричную» волю в чистом виде – языческое Эго, как мы говорили, есть самоволие, навигация, это воплощение индивидуального.

Поэтому все, кто попал на пятую ступень эволюции, уже несут в себе пафос Бегства или Возвращения. Личинка либо наделяется горизонтальной «головой», выдвинутой во внешний мир, или же «голова» вертикальна и действует внутри человека. Это соответствует двум различным миссиям «воли». Горизонтальное Эго проявляет себя как своего рода «щупальце», «отросток», «клешня», которая движется в мире, условно говоря – передвигает вещи с места на место. Оно приспособлено выживать за счет манипулирования в мире. Это контекстное Эго, умеющее работать с контекстом, подстраиваемое под контекст и обретающее свое могущество благодаря контексту. Горизонтальное Эго вкладывает усилие в мир вокруг себя, формируя и обустраивая мир с выгодой для себя (точнее говоря, Фаусты организуют под себя среду обитания, Язычники – контекст, например, формируют кланы, общины, йогические школы, группируются вокруг вегетарианских ресторанов, экологических поселений…).

Вертикальная воля – это, напротив, посыл к самоусилению, самоусовершенствованию. Обладатели вертикального Эго делают нечто непосредственно с собой. Те, кто работает над собой, фактически уже выращивают себе ноги, становясь на путь Беглеца. Они рассчитывают только на себя, вне зависимости от контекста, потому что все технологии выживания находятся в них самих, в Эго-структуре. Ее спазмирующее усилие и есть не что иное, как умение изолировать, выделять из контекста.

(Подытоживая и примитивизируя, можно просто сказать, что горизонтальное Эго «толкается локтями», прорубая ходы, строя планы и дома, тогда как вертикальное Эго выживает путем игры, манипуляции, очарования, каких-то личных качеств и взаимоотношения с людьми.)

На седьмой ступени эволюции человек впервые сам для себя осознает свое Бегство или Возвращение (причем Существа начинают догадываться об этой своей миссии раньше других Психотипов). Вспомним, что СуперЭго – это анти-Эго, работающее в противофазе, оно имеет обратную направленность. Ось в результате эволюции сменяется на противоположную. Значит, Беглецы в СуперЭго открывают внешнюю территорию – куда бежать, разрабатывают контекст, тогда как Возвращенцы открывают внутреннюю – куда вернуться.

Замечание: принцип деления на два способа выживания – вертикальный (самоусовершенствование) и горизонтальный (усовершенствование своей среды обитания) – в сочетании с тем фактом, что вертикальное Эго встречается у типов с Черной Эмпирикой, тогда как горизонтальное – у типов с Черной Сенсорикой, дает основание выдвинуть еще одну версию по поводу происхождения типов. А именно, можно предположить, что Архетип является следствием формирования Эго.

III. Три «Я»

И последнее, на что хотелось бы обратить внимание ввиду дальнейшего рассмотрения типов, – это существование трех ипостасей нашего «Я». Самое главное, самое экзистенциальное (и в то же время – одно из самых таинственных) понятие у человека связано с его самостью, с его собственным «Я». При построении типологической системы было выявлено три различных проявления нашего «Я». Первое – это ноуменальное «Я», «Я» главной позиции, которое можно назвать философским «Я». Ноуменальное «Я» – самое глубокое из трех проявлений, самое труднопостигаемое. Это «Я», до которого непреодолимо трудно добраться. Бессмертное «Я». Второе – это психическое, или эгоистическое «Я». Психическое «Я» отделяет нас от Других, не являясь при этом чем-то уникальным. Способы его существования и реализации – способы «тянуть одеяло на себя» вполне универсальны. И третье – это эмпирическое «Я», «Я», существующее в единственном числе. Это наше Одинокое, «Я» как индивидуализация. В продолжении главы мы предлагаем взглянуть на шестнадцать типов как на различные диспозиции трех «Я» относительно друг друга.

Одним из важных аспектов, связанных с наличием трех «Я», о котором можно было бы сразу упомянуть, является деление типов на две категории – те, кто, редуцируя себя до главной позиции, обнаруживают там Пустоту (и живут исходя из этой «негативной» предпосылки Пустоты), нирвану (как это обнаружил Будда), и те, у кого данная редукция не приводит к Пустоте (поэтому они живут исходя из предпосылки некоторого «позитивного» наличия). Ко второй категории принадлежат семь типов. Это прежде всего четыре Дневных типа, у которых ноуменальное «Я» совпадает с эмпирическим (Одиноким) – Дневные типы нащупают при редукции к главной позиции некоторое «ненулевое» содержание, отрешиться от которого никак невозможно. К Дневным типам примыкают Особи, у которых ноуменальное «Я» совпадает с Эго. Они также при редукции нащупают некоторое психическое содержание, от которого невозможно отрешиться. Исключение составляет Дневной Бездельник, у которого Одинокое находится в статусе бессознательного, и поэтому за ним не стоит никакого содержания. Бессодержательность Одинокого Дневного Бездельника олицетворяет абсолютность Одиночества, которую Дневные Бездельники выносят как свою идеологию. Следует также отметить уникальность конфигурации Дневного Крестоносца, у которого все три ипостаси «Я» совпадают (в случае Вечернего Крестоносца, наоборот, мы встречаем феномен максимальной разотождествленности с понятием «Я»).

IV. Персоны

Традиционно мы начинаем наше описание с Персон как самого аутентичного, природного, логически безупречного Психотипа. Действительно, «голова» у Персон вынесена в ноль, и поэтому внутри Персоны образуется совершенная анатомическая ясность – Персоны необычайно конструктивны и анатомичны, подчинены логике своих функций и частей. Отсутствие «священного» позволяет Персонам быть чистой анатомией – этакой шагающей конструкцией, у которой есть центр удовольствий и оперативный центр, нажимающий на кнопки. Причем самой Персоне, как и всем другим, понятно, на какую кнопку нажать, на какую эрогенную зону надавить, чтобы вызвать нужный эффект. Вся святость – в нуле, а внутри – эрогенные зоны, желудок и ничего лишнего…

Поскольку Персоны причастны святости априори, их миссия – лишь в том, чтобы изображать святость, просвящать остальных, но никак не «пускаться во все тяжкие» самим. Отрешаться от благ, носить власяницу, поститься и каяться должны другие, а кардиналы выходят на балкон, чтобы поприветствовать и почтить своим высоким присутствием свою паству… Соответственно, и эволюционируют Персоны под воздействием внешних событий, Обстоятельств. Их ловкость состоит в том, чтобы вызвать на себя божественное присутствие, что подобно явлению архангела как вестника «оттуда» (из «иного»). Относительно Персон с их безупречной природной логикой все остальные Психотипы есть «искажения» этой логики. СуперЭго, приставленное извне, не ломает природность Психотипа, тогда как у трех других Психотипов СуперЭго находится внутри, и это создает аномалию, дефект, нонсенс с точки зрения Природы. Эту «дефективность», однако, трудно отследить на низких ступенях эволюции.

Если представить себе человеческий социум как джунгли, то на «пятеричном» уровне в этих джунглях господствуют Особи – хищники, монстры, которые захватывают реальность дикого леса. Когда Особи попадают на шестую ступень эволюции, появляется Конституция; социум (лес) начинает жить по «понятиям» или законам. Особи окультуривают лес, создают «закон джунглей», как описано в истории про Маугли. Фактически мы попадаем в социум, который уже окультурен до определенного уровня, – наш мир с его социальными структурами и институтами «шестеричный» по своему содержанию (поэтому нам трудно столкнуться с чистыми «пятерками» – ими являются разве что дети в период младенчества). В «шестеричном» социуме выдвигается новый тип хищника – Персона – откровенно корыстный «зверь», лишенный совести. Персоны наследуют нишу, которую занимали «пятеричные» Особи, – это хищники внутри окультуренных цивилизаций.

Эволюция Персон происходит между двумя крайними позициями – «магнитом» Ида на третьей и «парашютиком» СуперЭго, тянущим в сторону нуля. Это движение из заброшенности в самую даль мира (на «фейсбук») к религиозной тайне изначального. Стартуя в тупике третьей позиции, Персоны попадают в поле притяжения Ида, причем коллективно-бессознательное, стихийное в случае Персон очень естественно отождествляется с социальным, образуя своего рода «социальный инстинкт» (семейность и т. п.). Это значит, что социум и социальная жизнь в мире Персон организуются стихийно, через такие общеприродные понятия, как семья, стая, социальная иерархия, вожак и т. п.

Социальный Ид целиком мотивирует жизнедеятельность «пятеричных» Персон, выступая Заказчиком, в то время как Эго «шустрит», выполняя заказ Ида (например, заказ на размножение). Мы получаем в чистом виде феномен форели, плывущей метать икру. У форели, как и у «пятеричных» Персон, имеется некоторая совершенно нерефлексируемая, встроенная социально-биологическая модель поведения, которой она беспрекословно следует, не имея никакой возможности подвергнуть ее сомнению, «свернуть с пути».

Причем модель эта очень гармонично вписана в слабую позицию, являясь до поры до времени единственным мотивом жизнедеятельности Персон.

Можно было бы сказать, что Персоны «защищают» эту коллективно-социальную модель. Однако здесь слово «защита» следует брать в кавычки, ведь защита инстинкта составляет часть самого инстинкта. Персоны не защищают слабую позицию в том же виде, в каком ее защищают Существа или Особи, – Персонам просто нечего защищать. На слабой позиции у них нет никакого содержания, ничего «личного» и никакой «диссертации», которую можно было бы осознанно защищать. Есть лишь примитив инстинкта, программа, которая сама себя разворачивает, и ее защита уже изначально включена в эту программу.

Вместо слабого Ида Персоны в какой-то степени «защищают» свое фиктивное Достоинство, связанное с Эго-структурой. Весь «шестеричный» этап эволюции Персон заключается в самоутверждении некоторого альтернативного Иду события – Эго, созревании Эго и постепенном перекачивании инициативы от Ида к Эго. В течение жизни Эго как бы накачивает свою мышцу, «разгоняется», накапливает власть и «матереет». Но Эго всегда имеет свой предел, оно ограничено. Оно набирает скорость лишь до тех пор, пока его природные возможности позволяют увеличивать обороты. В какой-то момент Эго выходит в режим насыщения и обанкрочивается. Поскольку Эго, разбегаясь, еще не видит стоящую впереди стену (оно мчится на стену с завязанными глазами), удар о стену (банкротство) вызывает сильное потрясение, которое, в свою очередь, обеспечивает скачок на седьмую ступень.

Достигая своего предела и пресыщаясь, Эго, как потерпевший фиаско лидер конфигурации (своего рода «глава Временного Правительства»), не имеет иного выбора, кроме как подключить в качестве буксира альтернативное Эго – контрлидера. СуперЭго актуализируется в качестве независимого события и начинает «тащить» Персону, причем какое-то время Эго Персоны еще продолжает «грести под себя»… Мы можем наблюдать со стороны это удивительное, раздвоенное состояние зрелой Персоны, когда одна половина («голова») вступает в свою должность, начинает бескорыстно поучать и «освящать» этот мир, вносить в него свое «озарение», тогда как другая половина (совершенно независимо) привычно продолжает «подгребать под себя».

Исходя из вертикальности и горизонтальности Эго, мы можем говорить о двух типах Персон. Это «Великие Ученые» (горизонтальное Эго) и «Великие Учителя» (вертикальное Эго). Причем активное вертикальное Эго Персон представляет собой самое агрессивное и нарочито выраженное Эго из всего социума. Оно наиболее выпукло «торчит» и настолько активно «толкается локтями», что по его активности проще всего составить представление о том, что такое Эго как таковое. Можно даже утверждать, что у Персон с вертикальным оперативным Эго присутствует пафос «крутизны», напоминающий оперативный Ид Особей. Однако «крутизна» Персон формируется не на уровне коллективного инстинкта, а на уровне эгоистического «Я», она всегда окрашена химеричностью личной цели, псевдоуникальностью. Персона с вертикальным Эго не только имеет свое принципиальное мнение, свою позицию (то есть путает «личную правду» и общую), но и очень настойчиво предлагает это мнение (позицию) окружающим. Превращая всех в своих пациентов, сама Персона оказывается в «белом халате» (психоанализ, как и религия, – подходящие территории для такой самореализации).

В отличие от «Великих Учителей», Персоны с горизонтальным Эго (и Белой Эмпирикой!) вовсе не заинтересованы продвигать свою персону во внешнем мире. Поэтому в случае горизонтального Эго Персона менее нарочито сделана, менее заметна (менее «крутая»). Ведь нам «выкалывает глаз» в основном вертикальное Эго Персон, то есть направленное на внешний мир, на нас острие копья Эго. Именно оперативным Эго (как Заказчиком и лидером всей конфигурации) Персона утверждает в мире свою «персонистость».

Эволютивная задача Персон, достигших «семеричности», заключается в описании «иного». «Семеричные» Персоны открывают в себе способность переживать «приход иного» – некоторого озаренного содержания, «благой вести». Причем у каждой из четырех Персон имеется свое особое содержание, своя «благая весть». Четверка этих содержаний составляет суть Культуры в ее хрестоматийном виде – Культуры, полученной Персонами в качестве изначального события и зафиксированной в многочисленных учениях, пророчествах, священных текстах, иконах, хранилищах, музеях.

Утренний Крестоносец

Утренний Крестоносец – самый яркий представитель хищничества среди Персон, активно действующий шипами и зазубринами своего «доспеха». Задача Утреннего Крестоносца – везде на своей территории быть самым «крутым», вожаком, учителем, воспитателем, предводителем, лидером, внедрять и утверждать свое Эго, наращивая одновременно с этим свою псевдоуникальность, информированность, осведомленность. В процессе самореализации Утреннего Крестоносца происходит активное формирование его личности, само-образование, наращивание личного опыта, а вместе с ним и социального веса, ведь социальный вес Утреннего Крестоносца пропорционален личному опыту.

По признаку хищничества в соционе типов Утренний Крестоносец наследует инициативу у Утреннего Бездельника. Он вообще очень похож на Утреннего Бездельника, их типы можно легко спутать. Весь олигархическо-политический Олимп состоит по преимуществу из этих двух главных хищников – Утренних Бездельников и Утренних Крестоносцев. Причем если Утренние Особи – это демократы, оперирующие внутри «понятий», то Утренние Персоны – это цари-самодержцы (самодуры!) с неограниченным аппетитом и жаждой власти (доминирования), практикующие рейдерство и захват внутри уже сформированного социального пространства.

Мотивационный Ид Утренних Крестоносцев есть причина и возбудитель желаний, задний ход, через который (словно сквозь ложные врата) проникают видовые (эгрегориальные) инстинкты. Будучи на социальной позиции, видовые инстинкты хорошо обозначены таким понятием, как фолк. Фольклор – это, в сущности, глубоко сокрытые содержания, спроецированные на социум, этнические корни, бессознательный исток социальности, проявляющийся как народность. В частности, вспыльчивость Утреннего темперамента в сочетании с «народностью» кулачных боев приводит к таким особенностям поведения, как драчливость, задиристость. Утренний Крестоносец любит «надавать по морде», в том числе и «своей бабе», – он бьет оттого, что «любит».

Заметим, что фольклорность есть специфическая, социальная форма бессознательного, которая не встречается у других Крестоносцев. Так, Ночной Крестоносец, в отличие от Утреннего, транслирует эгрегоры как книжные формы. Ид в версии Ночного Крестоносца – это, например, «русская идея» Дугина. Она может быть только у Черного Мышления в нулевой позиции – как абстракция, общее место. Только попадая на социальную позицию, архаическое Черное Мышление транслирует фольклорные примитивы. В этом заключается причина и исток «фольклорного» поведения Утренних Крестоносцев – их десант на территорию Язычества обусловлен именно фольклорностью. Под маской псевдоязычества мы наблюдаем первобытную дикость, рвущуюся наружу, примат каких-то универсально-видовых форм сознания. Причем «шестеричные» Утренние Крестоносцы нарочито постоянны в своем эгрегориальном идейном безумстве.

По мере эволюции у Утренних Крестоносцев актуализируются два характерных качества: эксгибиционизм и юродивость. Эго, нуждаясь в зрителе, начинает вести себя как актер на сцене, при этом вести себя нарочито юродиво. Такое поведение есть следствие эволютивного ветра, приходящего из нулевой позиции и перехватывающего инициативу. В нуле появляется «парашютик», «внешний глаз», и все действия Утренних Крестоносцев посвящаются взгляду извне – Утренний Крестоносец не полезет в драку, если нет зрителей. «Парашютик» («глаз») приводит Утренних Крестоносцев к необходимости выпендриваться, выталкивает в зрительный зал, заставляя быть ярче любого конкурента, выходить в солисты, солировать. Как следствие, Утренние Крестоносцы ни в каких ситуациях не могут быть пассивными слушателями.

Сенсорика Утренних Крестоносцев провоцирует персонификацию в какой-то Образ, вынуждает быть кем-то. Фактически, «быть кем-то» – это то, чего Утренний Крестоносец просто не может избежать… И любая «духовная» попытка обнаружить в себе что-либо помимо этого Образа терпит неудачу, ведь ничего другого у Утреннего Крестоносца просто нет. Утренний Крестоносец оказывается перед выбором – или стать на сторону метафизики, утверждая в качестве своего основания какую-то «волю», «душу», «Бога», или честно признать свое полное банкротство. В последнем случае обнаруживается, что Образ Утреннего Крестоносца держится на некоторой собственной «правде», на собственном мнимом «совершенстве». И тогда Утренний Крестоносец получает свободу делать нечто потрясающее – «совершать ошибки», «позориться»… Это не лишает его Образа, но выводит в «сознательное безумие», в юродство. Он становится канатоходцем, зависшим между двумя горизонтальными «безднами» (Белой Сенсорикой и Черным Мышлением). Главное, что именно между горизонтальными, а не вертикальными («дух» и «материя»), как в альтернативном случае, когда он делает вид, что изначально не облажался.

Кроме развития упомянутой уже юродивости при переходе на седьмую ступень эволюции у Утренних Крестоносцев происходит еще ряд очевидных изменений. В частности, обрушивается крепость Рационализма, пафос солдафонства сходит на нет и исчезает, вертикаль Эго отрекается от своего могущества. Всю жизнь Утренний Крестоносец работал на себя, копил опыт, наращивал доспехи, увеличивал благосостояние, и как следствие эволютивной метаморфозы – импотенция Эго, которое приносится в жертву горизонтальности Сенсорики. Взамен Эго возникает эрекция Чувства, освобожденного от фольклорности, – сила духа. Из политика, занимающего определенную Позицию и постоянно публикующего свое Мнение, Утренний Крестоносец превращается в пророка, предтечу, настроенного на духовный подвиг (Иоанн Предтеча).

Дикая фольклорность Утренних Крестоносцев в процессе эволюции переносится в чистую эстетику в виде искусства абстракционизма, символизма, примитивизма. Белая Сенсорика как Относительное в чистом виде, как абстракция, предшествующая всему, изначальная по своему положению, задает канон творческой самореализации. Она есть не что иное, как сама идея неискаженного, невоплощенного, метафизического, раскрытого содержания, идея Света, Солнца, изначальной освещенности сущего, мотивирующая выход из пещеры к некоторому Источнику. Одним словом – платонизм. И «семеричные» Утренние Крестоносцы целиком обращены к Свету, они просвещают и вместе с тем ничтожатся перед Светом как перед чем-то большим, божественным, они юродствуют, демонстрируя свою малость по отношению к идее, которую они несут, – ведь это есть сама идея бессмертия!

Ночной Бездельник

Ночной Бездельник выживает за счет вертикального Эго – «самоделания». Он «выделывается». Мы назвали это событие Культуризмом. Под Культуризмом понимается определенное психологическое состояние человека, который начинает активно делать себя, но, в отличие от Утреннего Крестоносца, делать себя не как каркас, панцирь или доспех, а как статую. Начинает лепить себя как скульптуру. Утренний Крестоносец создает свою Личность по принципу вычурности и юродивости иррационального «канделябра»; в случае Ночного Бездельника мы наблюдаем противоположный по содержанию, рациональный ход. При той же интенции вертикального Эго, которое фактически должно себя сделать, образовать, мы имеем человека, выстраивающего себя по какому-то стандарту, канону, описанию Серого Мышления в нуле, пред-писанию. Именно этот серый, горизонтальный «парашютик» Мышления порождает феномен Культуризма, подавая на блюде тот канон, под который Ночной Бездельник будет себя подгонять и делать.

Мышление провоцирует Ночного Бездельника персонифицироваться в какой-то образ, вести себя соответственно эталонному описанию, тогда как вертикально-рейтинговое Чувство устанавливает планку – стать во всем совершенным, принять позу и застыть, как идеальная статуя в версальском парке. Будучи абсолютным, Чувство Ночного Бездельника требует создания образа совершенной женщины или совершенного мужчины. Жест такого Чувства – это позирование манекена или выход манекенщицы на подиум (сравните с позой Утреннего Крестоносца в смысле жесткой «личной» Эго-позиции, занимаемой под взглядом из нуля). Ночной Бездельник как бы мнит себя абсолютом – фараоном, принимает позу фараона. Во всем его облике чувствуется выправка – безупречность начищенных ботинок и блеск золотых пуговиц. Он сидит на троне и не догадывается, что он сам есть персонаж чьей-то книги, что он действует по пред-писанию.

Что такое манекен? Это чучелко человека, идеальный человек и вместе с тем карикатура на человека – механическая жестикулирующая кукла в одеждах от кутюр, подражающая человеку, объект витрин. Если снять с него всю одежду, мы обнаружим гладкую, словно облизанную пластиковую поверхность, мертвое фальш-тело. Манекен (или манекенщица) – это идеальная вешалка, на которую можно что-то повесить, и он способен это демонстрировать, показывать, выносить в мир. Причем другого предназначения, кроме как красоваться, у него нет – манекен существует исключительно для того, чтобы на него смотрели.

То, что манекен изображает, что он преподносит, есть примитив универсального образа мужчины и женщины. До определенного этапа эволюции Ночной Бездельник просто не знает, кого пародировать, кроме как позитивного, успешного мужчину или женщину. Мышление не снабжает его нетривиальными моделями поведения. Можно сказать, на «шестеричном» уровне эволюции еще нет пародирования как такового, поскольку пародирование происходит не вполне осознанно – создается некоторая стандартная пародия на свой генотип или пол. Настоящая пародия начинается только на седьмом этапе эволюции, когда Ночной Бездельник приближается к осознанию того, что сущность его самореализации состоит в пародировании, причем не кого-то, а самого себя. В этом, вообще говоря, заключается и суть классицизма – в создании пародии на самого себя.

Ид Ночного Бездельника принимает непосредственное участие в реализации всех описанных выше механизмов. Слабая Эмпирика в данной конфигурации – это вторая вертикаль, держание состояния, стойка благополучия (или зона переживания дискомфорта, если совершенство нарушено, – источник истерики). Все делается во имя состояния, хоть само состояние фиктивно, это надувательство, подделка, которая нарочито выставлена как жест, за которым скрывается примитивная самоманифестация Элл очки-Людоедки: кайф – не кайф. Ночной Бездельник как бы спекулирует третьей позицией сам для себя. Со стороны Эмпирика Ночного Бездельника выглядит просто как телесность, подающая себя миру «в подарок».

Главным стимулом эволюции Ночного Бездельника является банкротство парадигмы Культуризма. Пока Эго по инерции пытается держать выправку, альтер-Эго уже осознает тщетность этой выправки и подсовывает бумагу об отречении. Тело Ночного Бездельника еще несет следы былой выправки, а на лице уже появляется печать какой-то лажи, грустная вольтеровская ухмылка, активизируются приступы сентиментальности. Чтобы эволюционировать и «разродиться» на седьмую ступень эволюции, Ночному Бездельнику необходимо осознать собственное банкротство и «раскрепоститься». В какой-то момент Ночному Бездельнику нужно перестать танцевать брачный танец. Как следствие, его Чувство «размораживается». Начиная от манекена, Ночной Бездельник постепенно эволюционирует в мима, факира, осознанного пародиста. Но где-то на его пути должна случиться острая переломная фаза – банкротство Чувства и вместе с ним прежней иерархии ценностей. В этот переходный период Ночного Бездельника всюду сопровождает ирония – горькая саркастическая насмешка над собственной статуей.

С переходом на седьмую ступень эволюции Ночной Бездельник вступает в эпоху классицизма. Что такое классицизм? Это сама идея копии, перевода

Природы на язык эстетики. В историческом ракурсе Ренессанс есть копия античности, его цель – возродить античность в копии. Классицизм – это копия Ренессанса, копия копии. Классицизм – это не возрождение, а осознанное умертвление, консервирование, канонизация прекрасного, прекрасное сновидение или сновидение прекрасного – мир сновидной роскоши, «Великая красота». Сенсорика Ночного Бездельника, освобожденная от истерики слабого Ида по поводу несовершенства, транслирует мир как взгляд – в этом и есть основная идея Культуры как таковой.

Если Ночной Бездельник не успевает до прихода старости сэволюционировать на седьмую ступень (уйти в классицизм), участь его незавидна. Его тело с окончанием активного биологического периода начинает сыпаться. Возникает страшное переживание дискомфорта сенсорного тела – внешнего вида. Слабая Эмпирика начинает страдать и мутировать по этому поводу. Ночному Бездельнику нужно успеть перепрыгнуть в классицизм, иначе придется уповать на силикон, пластические операции, подтяжки кожи… Одинокое «Я» – ранимая вертикаль совершенства – должно успеть передать эстафету горизонтали классицизма – сновидного мира без «Я». Должен возникнуть союз двух горизонталей при полном отречении от вертикали двух «Я» (эмпирического и эгоистического) – самоликвидации. Союз двух горизонталей в конфигурации Ночного Бездельника – это и есть классицизм, абсолютное Бегство в сновидение, перевод мира в эпистолярный жанр. Как пример история хранит для нас яркий образ Вольтера, который вообще ничего не создал, ничего не открыл, кроме самой идеи классицизма как ничего-не-делания. Человек-симулякр, человек-копия, он был причастен порождению виртуальной реальности, культуры сновидения.

Подводя итоги, мы могли бы сказать, что весь эволютивный путь Ночного Бездельника состоит в переходе из Культуризма в Культурологию. Нарцисс, позер, пародист, старательно подделывающий и возделывающий свой образ, свой внешний вид, свое «отражение», холодный «психоделический» манипулятор в белых перчатках, графоман в процессе эволюции превращается в «призрак Эрмитажа», культурный симулякр, в котором сосредоточена сама сущность музейной Культуры – сделать мир изображением, образом, копией, экспонатом, мумификацией или вытяжкой реальности. Иначе говоря, подделывание и пародирование как «вертикальные» способы делания себя переосознаются в процессе эволюции в чисто «горизонтальные» принципы культуры классицизма, которая, по большому счету, есть двухступенчатая замена Природы симулякрами.

Замечание 1: хорошим примером мира «семеричности» Ночных Бездельников как мира классицизма служит художественный фильм Соррентино «Великая красота».

Замечание 2: феномен классицизма Ночных Бездельников очень наглядно иллюстрируется фигурой Вольтера – высокоразвитого интригана, попавшего в Культуру и ничего фактически не создавшего. Вольтер – это чисто эпистолярный жанр Культуры, графоман, хранитель культурных ценностей (осознающий вместе с тем скрытую в классицизме Обреченность). В творчестве Вольтера нет ничего, кроме поклонения Культуре, почитания Культуры как таковой. Раньше такое отношение к Культуре как самостоятельному явлению было невозможным. До Вольтера понятие классицизма не было актуальным (осознанным) – Культура находилась на территории Благого, была прислужницей. Церковь, в свою очередь, была заказчиком, цензором и поставщиком содержания. Культура прислуживала, не имея самостоятельного статуса, – Микеланджело разрисовывал потолки капелл, папа платил. Вольтеру как яркому представителю своего времени принадлежит миссия, которая и есть миссия Ночного Бездельника, – выведение Культуры в самостоятельный статус и обожествление Культуры. Через Вольтера можно вообще понять, что такое отношение к Культуре как к классике, что такое классицизм как определенное культурологическое мировоззрение. Поскольку творящая функция Ночных Бездельников находится вовне, они в принципе ничего не призваны порождать, кроме священного отношения к Культуре. Культура Ночных Бездельников – это культурология как таковая, превращение любого события в классику. Ночные Бездельники не дают миру новых произведений искусства, но открывают выставочные залы, библиотеки и тем самым прививают священное отношение к Культуре. Благодаря Ночным Бездельникам Культура в определенный момент истории стала храмом, и в музей начали ходить как в храм. Носители открытой «библиотеки» в нуле, Ночные Бездельники призваны осуществить свою великую миссию окультуривания – обожествить «библиотеку». Они должны показать миру, что значит упасть перед книжкой или картиной на колени и молиться ей, как шедевру…