Текст книги "Лучший телохранитель – ложь"

Глава 36

Я ощутил щемящее чувство жалости, оставляя Катю беспомощной в одиночестве, за тысячу миль от дома и семьи. Но, похоже, другого выхода не было. Представители правительственных спецслужб были уверены в том, что именно Катя была целью нападения на автобус, и это подтверждало наши с Гарри подозрения. Что бы там ни происходило на заднем плане, главным в деле об убийстве Эмерсона Пайка были оставшиеся без ответа вопросы вокруг фотографий из Колумбии. Пока мы не получим эти ответы, не сможем должным образом построить защиту Кати от обвинения в убийствах первой степени.

Перед тем как уехать из Сан-Диего, я позвонил своей дочери Саре, которая училась в колледже в другом городе, и, не сообщая подробностей, сказал ей, что уеду на несколько дней и со мной не будет связи, поэтому ей придется получать информацию через Гарри. Она засыпала меня вопросами, но я не смог ответить почти ни на один из них по телефону. Дочь напоминала мне Катю, те печальные обстоятельства, из-за которых я оказался втянут в это дело. Мысленно я сделал себе заметку навестить Сару по возвращении из поездки.

На соседнем сиденье Герман дремал под шум реактивных двигателей. Мы летели на юг и находились над Мексиканским заливом, в двух часах полета от Хьюстона, где нам пришлось провести ночь в отеле, прежде чем рано утром отправиться в аэропорт и сесть на утренний самолет в Коста-Рику.

Даже если мой паспорт и был на особом учете, нам никак не дали понять этого. Мы не пользовались особым вниманием ни службы безопасности аэропорта, ни представителей авиакомпании перед выходом на посадку. Мы с Германом дождались обычного в таких случаях объявления, предписывающего пассажирам встать в очередь и предъявить паспорта перед тем, как откроются двери в самолет. Два клерка авиакомпании сверили наши имена в паспортах с именами, указанными в билетах, и без всяких помех мы с Германом погрузились в самолет.

Сразу же после того, как самолет вылетел из Хьюстона, мы с Германом, как нам показалось, вычислили следовавших за нами двух агентов ФБР. Салон самолета был заполнен до последнего кресла. Уже закрывали дверь, когда в самую последнюю минуту двое мужчин в гражданской одежде, очевидно сотрудники авиакомпании, имевшие право на льготный перелет, с потертыми черными кожаными сумками, предъявив свои документы, направились в головную часть машины, где размещался экипаж.

Герман легонько толкнул меня локтем, когда один из них попросил бортпроводника показать ему список пассажиров. Мужчина взглянул на список, а потом стал смотреть в проход салона. Всего на одно мгновение он встретился со мной взглядом, после чего вернул список проводнику. Два агента дождались, пока дверь в самолет захлопнулась, потом прошли в переднее отделение, где заперлись в пилотской кабине.

До этого момента их коллеги в офисе ФБР в Сан-Диего, должно быть, сходили с ума. Это произошло из-за того пункта в нашей командировке, который нам с Германом нужно было посетить, прежде чем покинуть город, о чем мы договорились по телефону. Несомненно, они проследили за тем, как все мы, Гарри, Герман и я, отправились в небольшой магазин электроники в центре города, место, которое мы с Германом оговорили заранее.

В магазине мы с Гарри приобрели два новых сотовых телефона. У этих машинок было сложное название. Они назывались кодированными закрытыми аппаратами сотовой связи с квадратной рамочной антенной. Вместе с телефонами я получил один из двух приобретенных секретаршей чипов сотовой связи стандарта АТТ, запрограммированных на международные звонки. Эти чипы поставили нам в аппараты сразу же в магазине.

В телефонных аппаратах использовались заранее запрограммированные алгоритмы кодирования. Ключи к кодам были длиннее, чем генетический код человека. После каждого звонка они менялись. Таким образом, расшифровка переговоров становилась невозможной даже с использованием самых мощных суперкомпьютеров. Правительство не обладало способом получить ключ к кодам, а значит, отсутствовала вероятность того, что третьей стороне удастся расшифровать сообщение. Как нам сказали, даже Агентство национальной безопасности не смогло бы подобрать шифр. Именно поэтому такие телефоны используют израильские военные.

Остается гадать, к чему катится этот мир, если даже ваше собственное правительство теряло возможность воткнуть трубку вам в мозг и выудить оттуда ваши мысли.

Гарри прикрепил свой телефон на шнурок, который повесил на шею. Он заявил, что теперь, даже когда хозяин аппарата находится в душе, никто не сможет заполучить его.

Мой же телефон на некоторое время перекочевал в портфель.

Через три часа полета я стал дремать, когда вдруг дверь в пилотскую кабину распахнулась. Еще через пару секунд оба находившихся в головной части самолета «сотрудника авиакомпании» вышли оттуда, захлопнув за собою дверь, и направились в туалет. Первый решил воспользоваться туалетом салона первого класса. Второму пришлось проделать длинное путешествие через проход.

Он приблизился, а затем и миновал мое сиденье. При этом мужчина бросил оценивающий взгляд на мой компьютер, который был открыт и стоял на откидном столике передо мной. Когда я поднял взгляд, он проверял обстановку, глядя на меня через плечо. Еще несколько секунд он шел по салону, а затем исчез в одном из свободных туалетов в хвосте самолета.

Не теряя времени, я выключил компьютер, отстегнул ремень безопасности и схватил свой портфель из отделения ручной клади над сиденьем.

Герман пошевелился, а затем тоже поднялся.

– Где мы? – зевнув, спросил он.

– Осталось лететь еще примерно час, – ответил я, сунул компьютер обратно в портфель и вынул оттуда свой новый сотовый телефон. Потом я сполз обратно на свое место, застегнул ремень безопасности, опустил приставной столик и положил на него посередине телефон. Этот аппарат несколько больше по размеру, чем обычный сотовый телефон, да и этот факт не привлечет внимания, если не рассматривать его специально.

К тому времени, когда агент направился по проходу в обратную сторону, я успел снова задремать, правда, всего лишь одним глазом, фиксируя другим лежавший передо мной телефон. Я почувствовал шаги агента за своей спиной. Когда он проходил мимо, я пошевелился в своем кресле. Через несколько секунд агент постучал в пилотскую дверь. Она открылась, и мужчина скрылся внутри.

Я толкнул локтем Германа.

– Я видел, – проговорил он. Герман обладает способностью видеть с закрытыми глазами.

Я протянул телефон ему:

– Припрячь его.

– Гм?

– Положи его в свой багаж на самое дно.

Телефон исчез в сумке Германа, которую он поставил под переднее сиденье.

– После приземления мы разделимся: ты возьмешь свой багаж и пойдешь проходить таможенный и иммиграционный контроль. Если тебя спросят о цели поездки, ты путешествуешь как турист. Мы встретимся перед зданием аэропорта. Если ты выйдешь первым, лови такси и жди меня. И наблюдай за всем, что происходит вокруг меня.

Через пятьдесят минут, как только колеса самолета коснулись земли в международном аэропорту города Сан-Хосе в Коста-Рике, Герман вскочил с кресла. В тот момент, когда самолет остановился на посадочной полосе и пилот отключил табло о необходимости пристегнуться ремнями безопасности, я вжался в свое кресло, давая Герману возможность первым ступить в проход. Когда салон самолета стал пустеть, я несколько замешкался, доставая свой багаж из отделения над креслами, в результате чего между мной и Германом образовалась очередь из нескольких человек.

Проходя через открытую дверь самолета, мы не заметили никаких признаков присутствия двух пассажиров-льготников из пилотской кабины. Я по-прежнему намеренно замедлял свое продвижение, поэтому, когда мы проходили таможенный контроль, Герман был уже далеко впереди меня. Мы прошли иммиграционный контроль, затем провели примерно десять минут по разные стороны багажной карусели, пока оттуда наконец не выкатились наши чемоданы. Герман поднял свой и проследовал через толпу к ленте транспортера с двумя большими рентгеновскими аппаратами перед выходом.

Я подождал, пока мой чемодан еще трижды не проедет по ленте карусели.

Я наблюдал за очередью перед рентгеновскими аппаратами. Ни один из чемоданов не был открыт, а крейсерская скорость их прохождения через аппарат заставляла сомневаться в том, что женщина-оператор вообще смотрела на экран перед ней.

Наконец Герман скрылся за дверью, ведущей к выходу из аэропорта.

Я позволил своему чемодану сделать еще один круг, затем взял его и тоже направился к машине. Я поставил на транспортер чемодан и портфель и стал наблюдать за тем, как оба они покатились внутрь.

Прежде чем я успел пошевелиться, кто-то тронул меня за плечо. Повернувшись, я оказался лицом к лицу с полицейским в форме, рука которого лежала на потертой рукоятке автоматического пистолета.

– Сеньор, пожалуйста, возьмите ваши вещи и следуйте сюда.

– Простите?

– Сюда, – он указал на дверь в нескольких шагах впереди, – с вашими вещами, пожалуйста.

Я взял свой большой чемодан на колесиках и портфель и пошел за полицейским.

После того как мы оказались внутри, дверь за мной заперли, и мне сказали, чтобы я положил свои вещи на стол посередине комнаты. Один из полицейских принялся обыскивать мои вещи, в то время как второй взял мой пиджак и стал методично обшаривать карманы. Потом он приказал мне вывернуть карманы брюк и положить их содержимое на стол. Я вынул несколько монет, ключи, бумажник и зажим для денег.

Один из полицейских ощупал меня в районе пояса и обнаружил под рубашкой пояс с деньгами. Он приказал мне отстегнуть его и тоже положить на стол. После того, как я сделал это, его коллега стал один за другим открывать кармашки на ремне, доставать и пересчитывать американскую валюту. Всего он насчитал девять с половиной тысяч долларов.

– Много денег, – проговорил страж порядка.

– Деньги на отпуск, – пояснил я.

Сумма не достигала десяти тысяч долларов, что потребовало бы задекларировать ее при пересечении границы страны. Полицейский тщательно уложил деньги обратно в кармашки пояса, который оставил лежать на столе.

Теперь уже оба стража порядка бросали друг на друга недоуменные взгляды. То, что им нужно было отыскать, находилось совсем не здесь.

– Сеньор, у вас есть сотовый телефон?

– Нет, насколько я помню. А что, в Коста-Рике иметь сотовый телефон считается нарушением закона?

Он не ответил.

– Одну минутку.

Один из полицейских скользнул за дверь. Второй остался ждать со мной. Примерно через пять минут вернулся его коллега.

– Сеньор, можете сложить вещи в чемоданы, – сказал он. – Вы свободны и можете идти.

– Благодарю.

Я упаковал вещи, снова закрепил на теле пояс с деньгами и заправил его под рубашку, надел пиджак и вышел за дверь. Выходя из помещения, я внимательно посмотрел на зеркальную дверь позади меня, отлично понимая, что подчиненные Райтага сейчас находятся за этой стеной, что они гадают, куда же мог пропасть мобильный телефон.

Снаружи, перед зданием аэропорта, ко мне стаей бросились водители такси, пытаясь оттеснить меня к диспетчерской будке, а оттуда – к своим машинам. Мне пришлось выдержать нешуточную борьбу с некоторыми из них, прежде чем я сумел проложить дорогу себе и своим вещам.

Прилагая все старания говорить как можно понятнее на своем скверном испанском языке, я попытался объяснить, что жду друга. Потом я почувствовал присутствие рядом Германа, который неповоротливым гигантом высился у машины такси футах в сорока.

Я пробился через толпу и бросил вещи в открытый багажник машины. Мы забрались внутрь: Герман сел впереди, я – на заднее сиденье, и мы поехали.

– Были проблемы? – спросил Герман.

– Они пытались зацепить телефон.

Герман полез в сумку, чтобы убедиться в том, что аппарат все еще там.

– Отдать его тебе?

– Подержи пока у себя. Когда приедем в отель, найдем место, где его спрятать.

Езда по шоссе напоминала дикое родео: водитель то нырял, то выныривал из потока, обгонял ряды медленно ползущих грузовиков и автобусов, лавировал среди легковых машин. Правая сторона, похоже, предназначалась для тихоходных мотоциклов.

Мы миновали промышленные районы, новые заводы с логотипами зарубежных компаний, европейских, американских и азиатских. Герман время от времени оглядывался, пытаясь разглядеть хвост. Потом он покачал головой: «Не могу распознать их, даже если они там есть».

Еще через полчаса мы оказались зажатыми плотным потоком машин, направлявшихся в сторону центра Сан-Хосе. Я заметил отсутствие указателей названий улиц и номеров домов. Улицы были наводнены пешеходами и торговцами, предлагавшими свои товары. Такси плавно повернуло направо, затем быстро свернуло налево, и мы оказались на широкой улице с односторонним дви жением в пять или шесть полос. Ни одна машина, как казалось, не держалась в одном ряду, все постоянно скакали с полосы на полосу в поисках более удобного, с точки зрения их водителей, положения. Мы проехали мимо детской больницы и большого белого собора с правой стороны. Еще через полмили оставили слева большую площадь. В центре площади находилось красивое здание колониальных времен под крытой медью крышей. Герман спросил водителя, что это за здание, и получил ответ, что это национальный театр.

Еще через несколько кварталов такси повернуло налево и, пересекая транспортный поток, въехало на узкую улицу, миновало несколько светофоров, прошло под старой бетонной эстакадой, а затем обогнуло еще одну площадь. Некоторые из зданий на боковых улочках представляли собой старые металлические конструкции, характерные для конца XIX века, когда главными культурами в регионе были фрукты и табак. Старые дома были в разном состоянии, некоторые отремонтированы, другие нет. Водитель жестом указал на большое желтое здание колониальных времен. Его окружала высокая изящная ограда из кованого железа. Он пояснил, что это знаменитая Каса Амарилья, или Желтый дом, где размещались офисы министерства иностранных дел страны.

Еще несколько минут наша машина лавировала среди множества узких улочек, после чего водитель повернул и остановился перед низким длинным зданием, перед которым протянулся такой же низкий желтый кирпичный забор с воротами и крыльцом под длинным зеленым навесом.

– Ваш отель, сеньоры, «Спортсменс лодж», – объявил он.

Мы с Германом не знали, какие комнаты ждут нас внутри. Гарри и я выбрали именно этот отель в центре города из-за его расположения. С помощью указаний на клочке бумаги, написанных Катей, карты центральной части Сан-Хосе и спутниковых снимков программы Google Earth мы смогли определить, что отель «Спортсменс лодж» располагается меньше чем в двух кварталах от дома, где жили Катя и ее мать. А там мы рассчитывали найти фотоаппарат со снимками из Колумбии, предполагая, что он все еще на месте, а если нам повезет, то и саму мать девушки.

После коротких расспросов мы узнали, что отель принадлежит гражданину США и предназначен для путешественников из нашей страны, которые хотели бы провести в столице Коста-Рики выходные. Здесь мы с Германом могли смешаться с прочими гостями и затеряться среди них, прежде чем нам удастся избавиться от слежки ФБР и исчезнуть, приступив к следующему этапу нашей поездки.

Мы забрали наши вещи из багажника, расплатились с водителем и направились внутрь здания отеля по длинному коридору с выложенным плиткой полом, по бокам которого располагались двери в номера. Коридор выходил в большой центральный двор-патио, крытый огромной стеклянной крышей и напоминающий эстрадную. Здесь располагался спортбар с огромными широкоэкранными телевизорами, на каждом из которых работал отдельный канал, передающий бейсбол или гольф из США, футбольные матчи из Европы и Латинской Америки.

Стойка портье напоминала небольшой киоск, внутри которого сидела миловидная девушка. Она осведомилась о наших именах, отыскала нашу бронь, внесла нас в список проживающих в отеле и, наконец, вручила нам ключи от комнат. Я спросил у девушки о спортзале, предположив, что он должен располагаться внизу. Она указала на участок в глубине здания и сказала, что лестница в спортзал находится там. Потом девушка вызвала портье, который забрал все наши вещи, за исключением сумки Германа, в которой лежал мой телефон.

– Как насчет пива? – спросил Герман. Он жадно смотрел в сторону бара на другом конце патио.

– Конечно.

Большинство гостей, похоже, были американцами, одетыми, как водится, в шорты и майки, джинсы и футболки. Среди них было несколько местных жителей и мексиканцев обоего пола. В одном из углов расположилась галдящая толпа спортивных болельщиков, наблюдавшая за играми, попутно опустошая емкости с напитками.

Я вручил портье чаевые и попросил его отнести багаж ко мне в номер. Мы с Германом заняли два стула с той стороны патио, где располагался бар.

На столе Гарри зазвонил телефон. Он снял трубку.

– Мистер Хайндс, на второй линии мистер Райтаг, – сообщила секретарша.

– Спасибо. – Гарри нажал на аппарате кнопку соединения со второй линией. – Мистер Райтаг, слушаю вас.

– Рядом с вами находится один из моих людей. Он располагает информацией, которая могла бы вас заинтересовать.

– А почему бы вам просто не передать ее по телефону? – Задавая этот вопрос, Гарри усмехнулся сам себе.

– Речь идет не о том, что я хотел бы обсуждать по телефону, – заявил Райтаг.

– Понимаю.

– Сейчас этот человек находится в «Бригантине», ресторане прямо напротив вашего офиса. Это афроамериканец, он одет в темно-синий костюм и клубный галстук в коричневую полоску. Его имя агент Сандерс. Если вы выйдете прямо сейчас, то сможете застать его там. – Прежде чем Гарри успел ответить, линия отключилась.

Гарри выбрался из-за стола, вышел из офиса и прошел через площадь к боковой двери в ресторан «Бригантина». Было уже слишком поздно для ланча и слишком рано для ужина, поэтому зал ресторана пустовал. Он обнаружил агента ФБР за столиком у окна. Мужчина держал скрещенные руки на большом конверте, который лежал перед ним на столе.

Гарри подошел, представился и присел за столик.

– Вы интересовались Джоном Уотерсом, – проговорил агент.

– Вам удалось что-то отыскать? – заинтересовался Гарри.

– Мы обнаружили шесть банковских счетов на его имя, все открыты в районе Сан-Диего. Но только один из этих счетов был открыт недавно, после предъявления нового номера идентификационной карточки. И именно на этом счете зафиксировано движение интересующей вас почти шестизначной суммы, как раз сразу же после убийства Эмерсона Пайка. Конечно, мы не можем с уверенностью сказать, что это именно тот, кто вам нужен, но есть еще одна любопытная вещь.

– Какая именно? – спросил Гарри.

– Вкладчик, этот мистер Уотерс, также депонировал банковскую сейфовую ячейку в том же банке. И произошло это в тот же день, когда был открыт счет.

– И что находится в этом сейфе? – поинтересовался Гарри.

– Не имеем ни малейшего представления.

– Что вы хотите этим сказать? Теперь, когда вы знаете об этом, вы можете проследить счет, заморозить его и получить разрешение на то, чтобы открыть сейф.

– У нас нет для этого законных оснований, – пояснил агент. – Вы просили у нас информацию, и мы предоставили ее вам. – Он подтолкнул конверт на столе в сторону Гарри. – Здесь номер счета и все, что вам может понадобиться. Конечно, все это может оказаться просто совпадением, просто безобидным вкладом. А в сейфе может лежать лишь документ, подтверждающий право на владение недвижимостью или страховой полис.

– Просто отлично, – вымолвил Гарри.

– Я хочу вам кое-что предложить, – продолжал агент, – но если вы скажете кому-то, что эта идея исходит от нас, мы будем все отрицать. Вы можете составить общее заявление, где будет говориться, что счет имеет отношение к сделке с монетой, а в сейфе хранится улика с места преступления.

– И на чем же будет основываться такое заявление? – воскликнул Гарри. – На моих личных наблюдениях?

– Подумайте над этим. Кто может подать на вас жалобу? На основе этого заявления вы подготовите повестку в суд. Желая выяснить, какое отношение имеет к вашему делу этот счет, вы можете получить разрешение суда заморозить содержимое банковского сейфа, после чего решение о его судьбе также должно будет приниматься в суде. Какие будут основания у стороны обвинения обжаловать такой шаг? Ведь они не являются владельцами счета и сейфа. Единственная заинтересованная сторона – владелец вклада.

– А ваш начальник Райтаг коварный человек, – промолвил Гарри.

– Именно поэтому ему и удалось выбиться в начальники, – парировал агент. – Когда владелец счета получит из банка уведомление о том, что его вклад арестован, он может явиться в суд и опротестовать решение. Если такое произойдет, вы убедитесь в том, что он не причастен к убийству Пайка.

– А если он не обнаружит себя? Если он направит своего представителя, который опротестует решение? – спросил Гарри.

– Тогда суд может задать ему вопрос, чьи интересы он представляет и что находится в сейфе. А если он вообще никак себя не проявит, что ж…

Итак, Райтаг хотел руками стороны защиты вытащить наружу Джона Уотерса. А федералы при этом смогут оставаться в тени, выставив вперед адвокатов. Все это совсем не понравилось Гарри. Если эта затея лопнет, а господин Уотерс подаст гражданский иск на возмещение ущерба в связи с потерей управления своими финансовыми средствами, ФБР и Райтаг нигде не будут засвечены. Но все же похоже, что это был единственный способ действовать, и он должен был сработать.