Текст книги "Лучший телохранитель – ложь"

Глава 30

– Мне не нужны извинения! – кричал Ликида. Он и взрывник разговаривали по переговорному устройству. – Немедленно в автобус!

Ликида видел, как по шоссе к месту происшествия быстро приближаются патрульные машины. Полицейским удалось разблокировать шоссе по обеим сторонам, так что дорога теперь была свободна. Две патрульные машины уже припарковались на мосту над шоссе. Из машин высыпали вооруженные пистолетами и автоматами полицейские и стали быстро занимать места за укрытиями с самым удобным для себя углом стрельбы.

Подразделения шерифа прибыли из тюрьмы и заняли отрезок дороги между Магнолия-авеню и проспектом. Они уже вели перестрелку с двумя бандитами, находившимися в верхней части съезда к шоссе.

Ликида не спешил предупреждать своих людей о невыгодных для них переменах в обстановке. Это только подорвет их моральный дух. Если они будут медлить и дальше, то дождутся прибытия подразделения спец наза.

– Как твои люди могли нарваться на выстрелы внутри автобуса? – спросил он. – Там были только охранник и водитель. Ты сказал мне, что оба убиты.

Он прислушивался еще минуту.

– Хорошо, ну и кто тогда убил твоих людей? Что значит – ты не знаешь? Твои люди что, боятся автобуса с женщинами? Тогда тащи в автобус собственную задницу и заканчивай то, зачем сюда пришел. А потом убирайся оттуда к черту. Добирайся до того дома, где вы должны отсидеться. Иначе никто не получит денег. Ты понял?

Ликида отшвырнул рацию и посмотрел в небо.

Они начали там размножаться, как комары. Всего десять минут назад их было два, а теперь над местом съезда на шоссе кружили сразу четыре вертолета местного новостного канала.

Как, черт возьми, этот инструктор, этот показушник собирался добраться до дома? Он даже не задумался о сопровождении с воздуха. Если бы Ликида не был осторожен, то он и сам рисковал стать героем телевизионного репортажа. Прибытие вертолетов заставило его отпрянуть от края крыши. Он затаился в тени между двумя громадами кондиционеров, продолжая через бинокль наблюдать за тем, что происходило внизу, у съезда к шоссе.

Он видел, как специалист по взрывам погнал вперед своих людей, по крайней мере тех двоих из них, что находились рядом с дверьми в автобус. Двое других находились чуть выше на съезде и сдерживали полицейских. Горящие машины успели превратиться в дымящиеся скелеты. Лишь изредка оттуда вылетал язычок пламени. Все вокруг было окутано черным дымом от сгоревшего в бензобаках топлива.

Последний солдат армии Ликиды находился как раз по эту сторону от автобуса. Растянувшись на земле, он время от времени посылал выстрелы в сторону полицейских, которые пытались подойти к автобусу со стороны шоссе.

Взрывник наконец закончил свою воодушевляющую речь. Он снова потянулся к своей волшебной сумке и, держа что-то в руках, направился в сторону автобусной двери. Секунду спустя он исчез внутри. Прозвучали два приглушенных выстрела. Как определил Ликида, стреляли из чего-то типа карманного пистолета, и еще через минуту взрывник снова показался из двери в автобус, держась за правое плечо. Потом автобус сотряс оглушительный взрыв, который выбил из него остатки лобового стекла и проделал огромную дыру в крыше. Из передней части автобуса повалил дым. Вооруженные автоматами наемники снова бросились на штурм, пока находившиеся внутри еще оставались под воздействием шока после взрыва. Автобус взорвался изнутри автоматными очередями. Через бинокль Ликида старался увидеть как можно больше подробностей.

Неожиданно перестрелка с новой силой вспыхнула в верхней части спуска к шоссе. Большой черный бронированный автомобиль вырвался по шоссе из-под моста и подъехал к автобусу сзади. Его стрелки через бойницы перестреливались с человеком Ликиды. Кто бы ни стрелял из полицейского автомобиля, они попали в цель, потому что через секунду бандит выронил автомат, а его руки бессильно раскинулись по земле.

Черный автомобиль, развернувшись по траектории в форме подковы, кратчайшим путем двигался в сторону съезда к шоссе по встречной полосе. Вот он остановился по другую сторону от припаркованного грузовика. Дверки распахнулись, и из машины выпрыгнули шесть человек в черной одежде и бронежилетах с короткими карабинами и автоматами МП-5 в руках. Они обежали грузовик и помчались вверх по съезду.

До Ликиды все еще доносились выстрелы из автобуса.

Один из людей в верхней части съезда стал отступать в направлении овражка на другой стороне дороги. На какой-то момент Ликида потерял его из виду, а когда поймал взглядом снова, они вместе с взрывником бежали к дорожке в сторону Магнолия-авеню, где был припаркован микроавтобус.

В это время стрельба у верхней части съезда снова усилилась. Ликида видел, как полицейские окружают оставшегося там единственного наемника. Еще три выстрела – и он упал. Спуск наполнился полицейскими, добравшимися сюда пешими, в то время как шесть их товарищей из бронированной черной машины подошли к двери в автобус.

Ликида поднес ко рту уоки-токи:

– Алло, алло!

С другого конца отозвался прерываемый потрескиванием голос.

– У вас есть контакт с ними? – Он спрашивал у взрывника, выходил ли тот на связь по своей рации с наемниками внутри автобуса. – Дело сделано?

– Да, – ответил мужской голос. – Она мертва.

– Вы уверены?

– Да, – снова ответил собеседник сквозь треск эфира.

– Прекрасно, – заключил Ликида.

Он видел, как взрывник, пролезая сквозь дыру в ограждении, одновременно говорил что-то в рацию. Сразу за ним двигался один из наемников, который оставил автомат в овражке, выбросив там же свои темные очки и шарф, скрывающий лицо.

Ликида видел, как трое полицейских-спецназовцев вошли в автобус. Через несколько секунд там возобновилась автоматная перестрелка. На этот раз она была короткой. Послышалось лишь несколько коротких очередей из МП-5, а затем все стихло.

Ликида снова навел бинокль на овражек. Взрывник и его молодой сообщник были уже в микроавтобусе. Они вырулили с бордюра и развернулись, чтобы не попасть на пересечение с проспектом, где было полно полицейских. Но прежде чем им удалось проехать примерно пятьдесят футов, навстречу им с боковой улицы вырулил второй сверкающий полицейский броневик, который перерезал беглецам дорогу. Находившиеся внутри спецназовцы, одетые и экипированные точно так же, как их собратья из первой машины, открыли двери броневика и, используя их как укрытие, навели на остановившийся микроавтобус стволы автоматов и пистолетов.

Ликида полез в карман, удивляясь про себя, что мог здесь делать тяжеловооруженный спецназ федералов. Кроме них, никто больше не имел на вооружении этих черных бронированных машин.

Достав из кармана небольшую металлическую коробочку, Ликида нажал маленькую кнопку на ней. Тотчас же на другой стороне шоссе появилась вспышка огня. Еще через секунду послышался взрыв, ударная волна которого дошла даже до убежища, где прятался Ликида, и гулко ударила по металлическим коробкам кондиционеров. Итак, компания «Авис» лишилась одной из своих сданных в аренду машин. На всякий случай Ликида сделал мысленно пометку, что в следующий раз при подобной работе не надо будет использовать так много С-4.

Глава 31

Джил Хаусер возглавлял группу детективов, расследовавших дело об убийствах, в которых обвиняли Солаз. В то утро он привязался с разговором к Темплтону как раз в тот момент, когда прокурор паковал бумаги в свой портфель и готовился выехать в здание суда.

– Только побыстрее, – торопил Темплтон. – Через десять минут и вы, и я должны будем присутствовать на встрече Квинна с Солаз.

– Да, я знаю, он хочет переговорить с ней о сделке. Но есть некоторые проблемы с уликами. Нам надо поговорить.

– Прямо сейчас?

– Не обязательно, но было бы хорошо иметь, чем надавить на них, если судья спросит, какие именно улики мы можем предоставить в его распоряжение в случае, если последует соответствующее прошение от подсудимой.

– Ну и какие проблемы? – спросил Темплтон.

– Например, кинжал, – ответил Хаусер. – Как мы объясним тот факт, что там повсюду отпечатки Солаз, но полностью отсутствует кровь на рукоятке? Если она сначала заколола его другим ножом, а, по данным экспертов, похоже на это, то на ее руках осталась кровь. Эта кровь должна была попасть и на рукоятку кинжала. Но рукоятка чиста: там ничего нет, кроме отпечатков ее пальцев.

– Что еще? – продолжал спрашивать Темплтон.

– Судмедэксперты обнаружили следы взлома на ящичках, в которых хранились монеты, в студии Пайка. Кто бы ни оставил их, он пользовался каким-то острым предметом. Они считают, что это был нож. Проблема в том, что следы от инструмента на деревянных ящиках вокруг замка, а также царапины на латуни самих замков не совпадают со следами ножа шеф-повара, которым убили Пайка, и с острием кинжала, который оставили в его теле. Эксперты осмотрели все остальные ножи на кухне. Согласно их отчету, на ноже должны были также остаться следы после того, как он использовался для взлома ящиков. Но ни на одном из ножей в доме таких следов не обнаружили, и ни один из ножей не совпадал с отметинами на дереве ящиков. То есть в деле должен быть еще один нож.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Вы помните, что полиция не обнаружила нож при аресте Солаз в Аризоне?

– Да, я в курсе, – подтвердил Темплтон, – еще что-нибудь?

– Кровь вокруг замка на первом этаже, – ответил Хаусер. – Кровавые следы не были размазаны, их вытирали с помощью куска ткани. Так считают эксперты. Они обнаружили на двери кровавые пятна с частичками ткани, которые совпадали с обнаруженной на теле горничной. При этом, как это ни странно, получилось так, что все следы крови принадлежат именно горничной, следы крови Пайка полностью отсутствуют.

– Но на одежде уборщицы обнаружены следы крови Пайка, – вспомнил Темплтон.

– Да, но этим все и ограничилось. На входной двери такие следы отсутствуют, – продолжал Хаусер. – Если у вас на руках осталась кровь после убийства двух человек и вы находитесь в состоянии паники и стремитесь бежать из дома через переднюю входную дверь, то, прикоснувшись к двери, вы оставите там соответствующие следы. Как могло получиться, что на двери осталась только кровь горничной? Как вы объясните тот факт, что Солаз успела стереть свои отпечатки с входной двери, нашла время для того, чтобы смыть кровь и отпечатки своих пальцев с кухонного ножа, но забыла про собственные отпечатки на кинжале в теле Пайка?

– Может быть, она не забыла, – проговорил Темплтон, – может быть, кто-то еще обещал ей, что сам позаботится об этом. Кто-то, кто знал про место преступления и улики гораздо больше, чем она.

– Мадриани, – догадался Хаусер.

– Это может объяснить тот факт, почему аризонской дорожной полицией при аресте женщины не был обнаружен нож, которым вскрывали ящички с монетами. То же касается и компьютера Пайка и прочих пропавших монет. А еще того, почему она вышла из двери гаража прямо под объектив камеры наблюдения, в то время как тот, кто помогал ей, сумел пройти через боковой дворик там, где наблюдение отсутствовало, и скрыться через ограждение перед домом. Это объяснило бы многие вещи, не так ли? И кстати, я не очень верю в версию, что это Солаз воткнула кинжал в грудь Пайка.

– Но это же главная улика в ее деле, – проговорил Хаусер.

– Возможно, она держала нож для открывания писем в руках, но вы упустили кое-что, – пояснил Темплтон.

– И что же?

– Некоторую нестыковку в одной из деталей, которая появилась в деле позже, любезно предоставленная сотрудниками криминальной лаборатории. Вы читали книгу Дэвида Боуэрса «История золотой лихорадки в Калифорнии»?

– Нет.

– Я тоже, – улыбнулся Темплтон. – Как я сказал, сейчас не время заниматься тем, что вы называете внимательным чтением труда в тысячу пятьдесят пять страниц. Однотомное издание весит больше одиннадцати фунтов. Здоровая штука. И опять же, согласно экспертам, кто бы ни оставил кинжал в груди Пайка, он использовал именно эту книгу для того, чтобы забить туда клинок. Как вы себе представляете, чтобы малышка комплекции Кати Солаз с кинжалом в одной руке взяла в другую руку тяжелый том, которым воспользовалась как молотком?

– Ну, если вы об этом заговорили, я не могу себе этого представить, – признался Хаусер. – Когда вы узнали об этом?

– Вчера утром. Эксперты нашли странные зарубки на переплете книги при обследовании места преступления. И как оказалось, вмятины на обложке точно совпадают с контурами края рукоятки кинжала. Именно так действуют, когда намереваются сохранить отпечатки кого-то другого на рукоятке.

– То есть вы пока еще не доводили эти данные до защиты?

– Нет. Но конечно, рано или поздно я сделаю это, – ответил Темплтон.

– Должен сказать, что это заставляет больше сосредоточиться на втором игроке команды, – произнес Хаусер. Он имел в виду таинственного сообщника. – И можно быть уверенными в том, что, как только мы начнем говорить о нем, Мадриани выйдет вперед и сделает заявление, что обладает неопровержимыми уликами того, что все это сделал какой-то другой парень.

– И он будет прав, – заявил Темплтон. – Именно он сделал это. До того воскресенья он имел возможность тысячу раз договориться с ней. Возможно, она пригласила его в гости, рассказала ему о том, что было в доме, и, придя домой, он все точно подсчитал. Можете ли вы сказать, какова была стоимость пропавшего золота?

– Нет, – промолвил Хаусер.

– Там было что-то около ста сорока шести фунтов, цена которых могла составлять примерно два миллиона долларов, и это только за вес. Если бы вам приходилось оценивать те монеты с точки зрения коллекционера, ту цифру следовало бы умножить на три, а может быть, и на четыре. Вот что мне удалось узнать.

– Я бы сказал, что это достаточный мотив для совершения убийства, – признал Хаусер.

– Конечно, эти деньги были бы большим соблазном, чем терпеливое ожидание пенсии. У вас есть что еще сказать по этому поводу? – спросил Темплтон.

– Нет. Но мы и думать не можем о чем-то подобном, пока не получим разрешения затребовать учеты банковских расходов Мадриани. И не сможем говорить об этом открыто, пока не предстанем перед судом публично, пока не сможем провести открытое расследование. Может быть, вы могли бы связаться с федералами и хотя бы одним глазком взглянуть на то, как он тратил деньги.

– Он, конечно, не станет продавать золото и класть наличные на банковский счет, – промолвил Темплтон. – Слишком много денег и слишком много следов. Ему пришлось бы платить налоги и объяснять, откуда взялось все это неожиданное богатство. Если же он решился переплавить монеты, а я считаю, что именно так он и поступил, то спрячет золото где-нибудь в безопасном месте, где его невозможно обнаружить. А потом будет сидеть и ждать, пока все не успокоится.

– И все же слабо верится в то, что опытный адвокат, который хорошо знаком с работой экспертов и тысячу раз обсуждал ее результаты в суде, упустит так много мелочей, о которых нам теперь известно, – заявил Хаусер.

– Одно дело – изучать это в здании суда, в спокойной обстановке. И совсем другое – столкнуться со всем этим вживую, – назидательно произнес Темплтон. – Вы можете представить себе те безумные мысли, которые наполняют мозг после убийства? А здесь речь идет сразу о двух жертвах. И при этом все заслоняет блеск золота перед вашими глазами. Вот так и получилось, что он умудрился забыть там свою ручку. Шариковую ручку, которая и стоит-то всего центов тридцать и на которой указаны ваше имя и адрес. Мадриани вступил в борьбу с Пайком, и ручка оказалась на полу и закатилась под столик. Делайте выводы.

– Я все еще думаю, что вы должны разрешить нам допросить его по поводу всего этого, – сказал Хаусер.

– Чтобы он снова начал нам врать? Придумал новую историю? Когда вы беседовали с ним впервые, вы спросили, приходилось ли ему бывать в доме Пайка. Он ответил отрицательно. Вы спросили, бывала ли Солаз в его офисе. Он снова сказал «нет». Вы спросили, была ли встреча в бакалейном магазине единственной их встречей до того, как женщина была арестована, виделся ли он с ней или разговаривал? И что он ответил? Он сказал, что та встреча была единственной. Сейчас-то мы знаем, что они говорили по телефону по крайней мере один раз, что они пили вместе в ресторане в Коронадо напротив его офиса в тот же день. Он тысячу раз имел возможность сказать нам правду, но не сделал этого, – продолжал Темплтон. – Вы знаете, что скажет на это суд присяжных, как он отреагирует на то, что под столиком в кабинете Пайка оказалась его ручка? А еще можно поговорить с ними о деньгах.

– Нет, этого достаточно, – признал Хаусер. – Им и этого будет достаточно.

Внезапно дверь в кабинет Темплтона распахнулась. Кто-то из его коллег просунул туда голову.

– Сегодня что, день, когда можно входить без стука? – прорычал Темплтон.

– Ребята, вы слышали последние новости?

– Нет. Но уверен, что вы поделитесь ими с нами. – Темплтон пристально посмотрел на вошедшего.

– Кто-то только что совершил нападение на тюремный автобус, который следовал из женской тюрьмы Санти. Говорят, что водитель и охранник были убиты, повсюду дым и взрывы.

Темплтон выронил портфель на пол.

– По Си-эн-эн и «Фокс-ньюс» только что демонстрировали снимки с воздуха.

– Что они говорят? – спросил Темплтон.

– Журналисты обсуждают версию о попытке похищения из автобуса одной из заключенных. Район вокруг шоссе выглядит как поле боя.

Глава 32

Большая часть салона автобуса обуглилась. Большинство из присутствовавших на месте сотрудников службы шерифа и агентов спецназа ФБР видели подобное только на учебных фотографиях и фильмах о случаях нападения террористов на транспортные средства на Ближнем Востоке.

Никто еще не встречался с подобными случаями на американской территории. И во время тренировок предполагаемыми целями всегда являлись обычные городские автобусы, а не специальные защищенные тюремные транспортные средства. А такой случай был гораздо более серьезным. Ведь после того, как дверь в автобус была взорвана, никто из пассажиров не имел возможности убежать. Все они были прикованы к сиденьям. Длинная нескончаемая вереница машин скорой помощи выстроилась у съезда на шоссе, дожидаясь, пока судебные медики и полицейские работали с телами в салоне.

Подразделение саперов тщательно исследовало стоявший рядом грузовик на наличие бомб. Два агента ФБР получили серьезные ранения в результате взрыва микроавтобуса, и представители спецслужб стремились из бежать новых потерь. Необходимо было разминировать грузовик, прежде чем убрать его с дороги и обеспечить доступ машин скорой помощи к месту происшествия.

– Я не знаю, сэр. – Один из агентов ФБР разговаривал по телефону с Торпом, который находился в Вашингтоне. – Они уже в автобусе и ищут обеих. Да, я понимаю. Поверьте, команда по освобождению заложников не могла бы ничего сделать. Они не выходили на связь с представителями властей, никто не выказывал интереса к тому, чтобы выдвигать какие-либо условия. Когда представители службы шерифа пытались свя заться с ними по громкоговорителю из одной из машин, подъехавших к съезду, по ним просто открыли огонь. В тот момент, когда дверь в автобус была взорвана, они во шли в автобус и просто стали убивать людей. У нас не было шансов, нам пришлось идти на штурм.

Нет, судя по тому, что нам удалось установить, их было восемь человек. Да, сэр, к сожалению, все они погибли. При них не было никаких документов, никого не удалось идентифицировать. Они были в джинсах, в гражданской одежде. Таких людей можно было нанять где угодно. Но уже ясно, что они не имеют ничего общего с исламистами. Двое снаружи имели на телах татуировки, характерные для уголовников. Люди шерифа пытаются идентифицировать их по этим татуировкам. Боюсь, что вскоре мы узнаем, что все они не были местными, возможно, прибыли из-за границы.

Да, сэр, оружие китайское, автоматы АК военного образца. О взрывчатке мы пока точно не знаем. Мы считаем, что большая часть этих людей погибла при взрыве микроавтобуса, но нам предстоит исследовать следы, выявить состав и определить происхождение. Я бы сказал, что пока ясно одно: акция не имела идеологических целей. Она связана либо с наркотиками, либо здесь дело в ваших женщинах, которые были внутри.

– Выньте их отсюда. – Здоровяк сержант из службы охраны тюрьмы в Лас-Колинасе взял на себя руководство действиями в салоне автобуса. Это он два дня назад передал Карле миниатюрный пистолет.

– Служба расследований хотела бы, чтобы все оставалось на местах.

– Мне плевать. – Сержант повернулся к офицеру в куртке спецназа полиции. Он потерял двух товарищей – водителя, которого звали Джед, и охранника, поэтому был не склонен обсуждать этот вопрос.

– Здесь раненые, и я хотел бы, чтобы проход поскорее был расчищен. Возьмите людей и вынесете оттуда тела. – Он жестом указал на трупы наемников, загораживавшие проход.

– Сложите в стороне, чтобы не мешать проезду машин скорой помощи. Их могут осмотреть и там. И пусть они поторопятся и поскорее убирают отсюда грузовик.

– Они только что исследовали его на наличие взрывчатых веществ. Сейчас ищут ключи.

– Будем надеяться, что не получится, как с микроавтобусом, – проговорил сержант. – Проверьте их карманы, прежде чем выносить тела. Ключи могут оказаться там. Вот они, кстати. – Сержант протянул набор ключей одному из агентов ФБР. Ключи он нашел снаружи, возле одного из тел.

Агенты ФБР и полицейские старались поскорее снять с лодыжек и поясов раненых женщин браслеты цепей, чтобы отделить раненых от мертвых. Эксперты обследовали жертвы и сортировали тела. Полицейские уже знали, что большинство женщин на передних сиденьях мертвы. Те, кто не погиб от пуль, стали жертвами последнего взрыва, раздавшегося внутри. В результате взрыва в крыше автобуса образовалась дыра, были сорваны с мест четыре сиденья, которые валялись теперь у разбухших стенок салона.

– А что прикажете делать с этим? – Один из агентов держал в руках маленький пистолет «вальтер».

– Ну-ка дай его сюда. – Сержант забрал оружие, бросил пистолет на пол и пинком ноги отправил под тело одного из убитых бандитов. Теперь было ясно, что одной из женщин удалось вырвать ствол у наемника. Оставалось неясным, сколько бандитов ей удалось застрелить, под каким углом и на каком расстоянии велась стрельба. Этим, конечно, займутся судмедэксперты, ну и, может быть, кому-то удастся идентифицировать женщину, хотя это будет сложно после того, как тела уберут из автобуса.

Один из агентов возился с ключами. Вот он нашел нужный, повернул его и открыл замок на лодыжке одной из заключенных.

– Ключ должен подойти и к замку на поясе, – сказал сержант.

Через две секунды агент открыл и второй замок.

– Я знаю ее фамилию. Как ее имя? – спросил он у сержанта.

– Катя. Катя Солаз.

– Катя, послушай. Нам нужно вынести тебя из автобуса. Она сможет двигаться?

Катя видела, как шевелятся его губы, но не слышала ни слова, ни одного звука, только постоянный звон в ушах.

Один из медиков посмотрел на нее:

– Здесь сквозное ранение. Я перевязал рану. Не похоже, что она серьезная. Кроме того, она была контужена ударной волной после взрыва. Может быть, пострадали барабанные перепонки. Не знаю точно. Ее осмотрят более тщательно в машине скорой помощи. Проследите, чтобы ей пока не давали антидепрессантов. Думаю, что она сможет передвигаться, если вы ей поможете.

– Катя, слушайте, вам придется пройти с нами. Пожалуйста. – Агент взял ее за руки и попытался разжать ей кулаки.

Катя стала сопротивляться. Она пыталась драться, не хотела идти с ними. Кто были эти люди? Если они пришли помочь, то почему так поздно? Почему не могли прийти скорее? Она прислонилась головой к Даниэле, пытаясь вернуть ту к жизни, умоляя, чтобы ее подруга встала, открыла глаза и снова повторила Кате то, что говорила ей с самого первого момента их встречи – все с ней будет в порядке.

Агент прекратил попытки разжать объятия Кати с мертвой женщиной. А Катя прекратила борьбу с ним. Она посмотрела на полицейских с выражением мрачной решимости на лице. Затем кончиками пальцев вытерла кровь, убрала спутавшиеся волосы со лба Даниэлы и, крепко обняв тело подруги, стала покачиваться, сидя в проходе автобуса, будто находилась в трансе. Последнее, что помнила девушка, было, как Даниэла швырнула ее вниз и навалилась телом сверху, прежде чем обеих накрыла ослепительно-белая вспышка. Она помнила, как тяжелая копна блестящих волос подруги вдруг осветилась в той вспышке и стало невыносимо горячо. А потом все исчезло.

Она смотрела, как мужчины говорили друг с другом, но ничего не слышала. Оба кивали ей. Потом тот, что опустился перед ней на колени, попытался заговорить. А потом он что-то делал, наклонившись вперед. Мужчина пробовал ключи из набора, пока, наконец, не нашел тот, что смог открыть замок на лодыжке Даниэлы. Он убрал браслет с ее ноги и цепь с пояса. Прежде чем Катя поняла, что происходит, он поднял тело Даниэлы на руки, а потом подругу отняли у нее, потащив по проходу в глубь автобуса, в сторону двери.

Катя пыталась встать, но очень болела нога. Было такое ощущение, что она просто не может держать вес девушки. Подошел другой полицейский, склонился над ней, положил ее руку себе на плечо и легко поднял ее. Они шли по проходу за Даниэлой, затем вышли из автобуса. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как две девушки, сидя в автобусе, разговаривали о заветной ферме, о Катиной семье, о матери, которая все еще была в Колумбии. Катя знала, что Даниэла не сказала ей правды о том, кто она и что ей нужно. Но Кате было уже все равно. Они столько пережили вместе, их столько связывало, что ничто, даже смерть, не могло оборвать эту связь.