Текст книги "Лучший телохранитель – ложь"

Глава 33

К тому времени, когда мы с Гарри приехали в университетский медицинский центр на Хиллкрест, нам уже дали разрешение на встречу с Катей. У департамента шерифа был договор с этим центром на медицинское обслуживание заключенных-женщин, и в то утро нижний этаж был буквально переполнен представителями закона. Здесь были люди из городской полиции, помощники шерифа и федеральные агенты, некоторые из которых даже не успели еще снять боевую амуницию.

Как только я назвал имя Кати, к нам подошел мужчина примерно тридцати пяти лет.

– Простите. Кто вы?

Он был одет в черные форменные брюки спецназа ФБР; сверху на нем была только футболка.

– А кто спрашивает? – осведомился Гарри.

– Агент Джон Шварц. – И он помахал перед нами удостоверением ФБР.

– Пол Мадриани, а это мой партнер Гарри Хайндс. Мы адвокаты мисс Солаз.

– У вас есть с собой какие-нибудь документы?

Мы с Гарри показали ему наши водительские удостоверения и карточки адвокатов штата. Кроме того, я подал агенту свою визитную карточку.

– Вряд ли ей сейчас захочется встречаться с кем бы то ни было.

– Можно узнать, где она сейчас находится? – спросил Гарри.

– В каком она состоянии? – добавил я.

– Она вне опасности, если вы это имели в виду. У нее рана мягких тканей ноги. Подробности можете узнать у доктора. Кроме того, она испытала шок, возможно, контузию и получила повреждение слуха после взрыва.

– Но вы сами видели ее? – снова спросил я.

– Я нес ее из автобуса. Подождите, пожалуйста, секунду.

Агент отступил от нас на несколько шагов, достал из кармана сотовый телефон и отошел еще дальше, набирая цифры номера. Наконец он остановился футах в двадцати, разговаривая с кем-то и одновременно бросая на нас с Гарри быстрые взгляды и изучая мою визитную карточку. Потом он посмотрел на меня и сделал мне знак приблизиться.

– Кое-кто хочет с вами переговорить, – сказал он, протягивая мне свой сотовый телефон.

– Алло.

– Мистер Мадриани, это Джим Райтаг. Агент Шварц проинформировал меня, что вы хотели бы увидеться с вашей клиенткой.

– Верно.

– Конечно, здесь все будет зависеть от доктора. Но я хотел бы проинформировать вас, что отныне она будет находиться под нашей защитой. Мы распорядились поместить ее в отдельной палате на верхнем этаже больницы, вне тюремных стен. Она все еще будет относиться к ведомству шерифа, но все время, пока она будет там находиться, при ней станут нести дежурство два инспектора. При необходимости они смогут обеспечить защиту вашей клиентке. У нас есть основания предполагать, что целью утреннего налета на тюремный автобус была мисс Солаз.

– А почему вы не говорите мне, с чем конкретно он был связан?

– Я сказал вам все, что мог. И еще одно: мы не внесли ее имя в список поступивших пациенток; когда мои люди выносили девушку из автобуса, они накрыли ее одеялом. Представители полиции согласились не сообщать прессе ее имя в числе выживших. Тот, кто пытался убить ее, возможно, не знает, что она выжила. И мы намерены поддерживать его в этом заблуждении, по крайней мере какое-то время. Мы уже предупредили представителей суда. Мне нужно знать, сможете ли вы пока воздержаться от комментариев прессе? Это необходимо для безопасности вашей клиентки.

– Понимаю. На какое время?

– Мы пока не знаем. Мы сообщим вам позже. Остальное вы можете узнать у ее доктора. Извините, это все, чем я могу быть вам полезен. – После этой фразы он отключился.

Я вернул телефон агенту:

– Спасибо.

Мы с Гарри, стирая пятки, прохаживались по нижнему этажу больницы. Иногда для разнообразия сидели на жестких деревянных скамейках там же. Так прошло почти два часа. Затем подошла одна из медсестер и сообщила нам, что доктор готов нас принять. Она провела нас по широкому коридору через пару дверей с электрическими замками, на которых была красная табличка с надписью «Реанимация».

Медсестра попросила сесть и подождать возле небольшого кабинета. Но прежде, чем мы уселись, в помещение ворвался молодой врач-интерн с дощечкой с зажимом под мышкой.

– Привет, меня зовут доктор Йоханссон. Как я понял, вы пришли к мисс Солаз?

В свою очередь мы тоже представились.

– Хорошей новостью является то, что с ней все будет в порядке. Плохая новость состоит в том, что она получила тяжелую травму. Здесь речь не идет о сломанных костях, внутренних кровотечениях, пулевом ранении мягкой ткани ноги и повреждениях некоторых мышц. Это все полностью излечимо и займет несколько недель. Потеря слуха, по нашему мнению, тоже временное явление.

– А сейчас она что, совсем не слышит? – спросил Гарри.

Доктор кивнул:

– Да, насколько мы можем судить. В результате контузии и удара взрывной волны у нее было небольшое кровотечение из носа и ушей. Был прорыв обеих барабанных перепонок, но это заживет. Обычно требуется около двух месяцев.

– А сейчас она может общаться? – спросил я.

– Вот в этом-то все и дело, – заявил доктор. – Мы не знаем. У нее явная контузия и травма центральной нервной системы после воздействия ударной волны. Сюда же примешивается и психологический компонент от всего того, что ей пришлось увидеть, после пережитого страха и потери подруги.

– Какой подруги? – спросил я.

– Очевидно, в автобусе она ехала с кем-то очень близким, с другой женщиной, которая, как считают в полиции, умерла у нее на руках. Мы не знаем точно. Как я понимаю, та женщина спасла ей жизнь. Но и здесь мы не уверены, что нам известны все подробности. Но независимо от этого вы можете себе представить, какой психологический и эмоциональный стресс пришлось испытать вашей клиентке. Проблема в том, что два этих фактора неотделимы друг от друга. Очень сложно сейчас точно сказать, насколько сильно она пострадала физически и насколько силен был психологический фактор. Только контузия от взрыва может воздействовать на нервную систему от часов или дней до недель. Все зависит от человека.

– Но она сумеет восстановиться?

– Думаю, что да. Это негативное влияние обычно не носит постоянный характер, разве что при многократном повторении травмирующих симптомов. Например, последовательных ударов по ушным раковинам при длительном бое. В нашем случае все было по-другому. Она должна выздороветь.

– Но вы не можете сказать нам, как долго займет процесс выздоровления? – спросил Гарри.

– Не могу дать вам никаких точных ориентиров. Ей понадобится много времени покоя и отдыха. В ближайшее время ее нельзя возвращать в тюрьму. Я бы сказал, что ей придется побыть здесь либо в другом учреждении, где обеспечен хотя бы минимальный уход, как минимум десять дней или две недели, а может быть, и дольше.

– То есть вы хотите сказать, – вмешался я, – что мисс Солаз в этот период не сможет оказать нам существенную помощь в организации ее защиты в уголовном деле.

– В данный момент она вообще не в состоянии с кем-то говорить.

– Из-за того, что она не слышит? – уточнил Гарри.

– Не только. Она пребывает в ступоре, что, вероятно, является результатом перенесенного шока. Мы собираемся провести магнитно-резонансное исследование и сделать еще ряд тестов. У нее ослабленная моторная реакция. Похоже, что она не в состоянии адекватно реагировать на внешние раздражители. Там, где требуется ее участие или взаимодействие, она не способна к этой работе. Как я сказал, скорее всего, это временно, но пока является абсолютным фактором. Если нужно, я готов предоставить вам письменное заключение.

– Да, если вам не сложно, – согласился Гарри, – это может понадобиться.

Доктор сделал запись на своей дощечке.

– Сейчас она вообще ни с кем не общается. Мы не можем вытянуть из нее ни одного слова. Офицеры, которые ее привезли, тоже говорят, что не могли с ней общаться.

– Мы можем на нее посмотреть? – спросил я.

– У нее есть здесь какие-то родственники?

– Нет, – ответил Гарри. – Ее близкие люди сейчас – это мы. Ее семья находится в Коста-Рике. У них нет ни американских виз, ни финансовых возможностей для того, чтобы приехать сюда.

– Это плохо. Иногда в подобной ситуации могут помочь члены семьи, когда они общаются с пациентом. Сейчас она находится под воздействием успокоительных средств умеренного действия. Мы привезем ее сюда ненадолго. Держитесь спокойно. Старайтесь находиться на одном месте, избегайте лишних движений. У вас всего две минуты, не больше. И не забывайте, что она вас не услышит. Она может узнать вас в лицо. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Он вывел нас из комнаты и проводил через коридор мимо множества огороженных ширмами больничных коек, некоторые из которых были пусты, на других лежали пациенты.

За женщинами-заключенными, одетыми в синие тюремные комбинезоны, прежде чем они снова смогут вернуться в тюрьму, наблюдали трое охранников.

– Сколько раненых из автобуса было доставлено сюда? – спросил Гарри.

– Восемь.

– А сколько было отправлено в другие больницы? – поинтересовался я.

– Ни одной. Выживших было всего восемь человек. Погибло семнадцать, не считая водителя и охранника, а также нескольких нападавших. Полное безумие, – добавил доктор.

– Именно, – согласился я.

Через несколько шагов он указал нам рукой направление, будто регулировщик движения на дороге:

– Пожалуйста, подождите здесь одну минуту.

Он подошел к мужчине в серых свободных брюках, рубашке, галстуке и поношенном синем блейзере, который топорщился на поясе там, где висела кобура с пистолетом, и перебросился с ним несколькими фразами.

Мужчина располагался вблизи одной из кроватей, огороженных ширмой с задернутыми занавесками. Поговорив с доктором, он посмотрел на нас внимательным изучающим взглядом. Охраннику было за пятьдесят, он не вошел в число тех немногих, кому удалось сделать карьеру в его ведомстве. Наверное, он мало чем выделялся из числа своих сверстников, но ширина его плеч сразу же отбивала желание схватиться с ним врукопашную. Продолжая смотреть на нас, мужчина медленно жевал жвачку.

– И кто это такой, как ты думаешь? – пробурчал Гарри. – Парень в обувке от Cat’s Paw на толстой резиновой подошве. Я думал, эта модель вот уже несколько лет не выпускается.

– Да нет, они просто продали компанию службе американских инспекторов полиции, – поделился и я своими наблюдениями.

– Как думаешь, этот человек пытается работать под прикрытием?

– Нет. Думаю, что этот номер Райтаг поручил кому-то другому.

Гарри вопросительно хмыкнул.

– Посмотри, можем ли мы получить список семнадцати женщин, погибших в автобусе, потом сравни его с записями в суде, касающимися нерассмотренных уголовных дел и тех дел, по которым был вынесен приговор. Моя догадка состоит в том, что мы найдем одно имя из списка в автобусе, на которое в суде нет дела.

Либо коронер внезапно недосчитается одного трупа в соответствующем списке.

– Подруга Кати из автобуса, – догадался Гарри.

– Угу.

Доктор поманил нас пальцем к себе. Он прошел через раздвинутые занавески. Туда же проследовали и мы с Гарри. Инспектор шествовал за нами.

Гарри начал поворачиваться, чтобы попросить всех удалиться и тем самым не мешать беседе клиентки с адвокатом, но я придержал его за запястье и указал вниз.

– Сегодня мы ни о чем не сможем переговорить по секрету, – прошептал я, кивая в сторону кровати.

Катя лежала на спине. Простыня была натянута до уровня груди. Глаза девушки были полуоткрыты. Во взгляде этих мерцающих глаз смешались шок и действие успокоительного. Лицо Кати было таким же белым, как простыни. Не оставалось сомнений, что сегодня и в ближайшие дни она ничего не вспомнит и никого не узнает.

Я медленно подошел к кровати и посмотрел на молодую женщину. Ничто в ней сейчас не напоминало ту оживленную беспечную девушку, которую я встретил когда-то, раздумывавшую над гроздью бананов в Дель-Маре. Всего за три месяца произошедшие события сумели выбить из нее жизнь и оставить от Кати лишь оболочку того, что было раньше.

Я дотронулся до ее руки, лежавшей поверх простыни. Она была холодна как лед. Я поднял ее руку и подержал в своих ладонях, пытаясь согреть.

На секунду ее глаза зажглись, а голова повернулась в мою сторону. Девушка пыталась посмотреть на меня. Но отрешенное, безжизненное выражение ее лица не изменилось.

– Я бы попросил вас больше не делать этого, – проговорил охранник.

– Простите? – Я посмотрел на него.

– Дотрагиваться до нее может только доктор и персонал больницы.

– И кто же это сказал? – вмешался Гарри.

– Я.

– Но нам сказали, что она остается в ведении шерифа, – недоуменно проговорил я.

– Так и есть.

– И где же ваш значок помощника шерифа? – настаивал Гарри.

– Мы просто помогаем выполнять его распоряжения, – отрезал охранник.

– Могу я осведомиться, на каком основании? Где документы, которые юридически обосновывают ваше присутствие здесь?

– Джентльмены, я просил бы вас избегать любых споров в этом месте, – перебил меня доктор.

– Простите, док, вы правы. И я не хотел бы, чтобы инспектор понял меня неправильно, будто бы я против его присутствия здесь. Проблема в том, что ни я, ни мой партнер не понимаем, что происходит, по какой причине здесь находятся представители федеральных служб.

– Я просто выполняю свою работу, – бросил инспектор.

– Я знаю. Но если есть причины считать, что моя клиентка все еще в опасности, мы хотели бы, чтобы нас поставили в известность, о какой именно опасности может идти речь. А в остальном мы только за то, чтобы вы находились на этом месте.

– Но мы бы не хотели задавать ей вопросы или просто общаться с ней в вашем присутствии, – проговорил Гарри, бросая косой взгляд на охранника.

– Я делаю свою работу. В данный момент она заключается в том, чтобы я присматривал за ней, – заявил федерал.

– Это хорошо. Это прекрасно, – согласился Гарри. – Если только вы не получили указаний накачать ее скополамином или подслушивать, что она будет говорить во сне, то у нас не будет проблем.

– Гарри, пожалуйста, – остановил я его.

– Ничего личного, – закончил Гарри.

– Похоже, что присутствие представителей спецслужб вызывает у вас пену у рта, – проговорил инспектор. – Я понимаю вас. У нас вечно эти проблемы с адвокатами.

– Но в этом случае все уже разрешилось, – заверил я его. – Доктор, могу я задать вам вопрос?

– Конечно.

– Вы не будете возражать, если мы воспользуемся услугами отдельного врача, который стал бы ее личным доктором и консультировался бы по вопросам о ее состоянии с местным персоналом? Кроме того, он мог бы снабжать соответствующей информацией и нас.

– Нет. Но сначала мне нужно будет решить этот вопрос в департаменте шерифа. В этом случае все решают они, но я не думаю, что кто-либо там будет против.

– Хорошо. В таком случае мы приставим к ней личного врача начиная с завтрашнего дня.

– Но сейчас, как я полагаю, нам следует оставить ее и дать ей отдохнуть, – заявил доктор.

– Разумеется. – Я бережно положил холодную Ка тину руку под простыню. После того как я отпустил ее, ресницы женщины снова моргнули и она посмотрела на меня. Я взял ее вторую руку и тоже укрыл ее. Потом потрогал ее лоб пальцами и, наклонившись к ее уху, прошептал: – Катя, мы вернемся, обещаю вам.

– Она не слышит, – проговорил доктор.

– Я знаю. Hasta luego, Katia. До свидания, Катя.

Глава 34

По крайней мере, из Калифорнии пришли хорошие вести. Алим прочитал переведенное на фарси сообщение, поступившее электронной почтой. Оно было написано на испанском языке и отправлено из Сан-Диего во второй половине того дня. Как и все сообщения от мексиканца, письмо было зашифровано, но после расшифровки его смысл стал понятен: внучка русского мертва, поставленная задача выполнена.

Он отложил бумагу и с облегчением выдохнул. Теперь судебного процесса не будет. Расследование убийства американца прекратят. А вместе с ним уйдет и страх, что кому-то может взбрести в голову исследовать родственные связи Кати Солаз.

Таким образом, им удалось перекрыть возможный шум вокруг фотографий и невнятную возню старого американца, возможно одного из агентов Сатаны. Алим знал, что без помощи повстанцев из ФАРК ничего перечисленного выше добиться не удалось бы. Именно их человек в Коста-Рике был первым, кто предупредил о деятельности Пайка и о том, что тот завладел фотографиями, а заодно и внучкой Никитина.

– Будем отправлять ответное письмо? – спросил переводчик на фарси.

Они сидели в одной из маленьких хижин, которыми представители ФАРК пользовались для связи. Хижина находилась в гористой местности и была скрыта густой шапкой джунглей.

– Да. Дай мне немного времени подумать.

Переводчика прислало правительство страны Алима, и он был важной частью того вавилонского столпотворения, что находилось теперь в глубине джунглей. Этого человека выдернули прямо из университета за его умение говорить на фарси и на испанском. Это сочетание говорило о том важном значении, которое стало придаваться не только правительством Алима, но и другими государствами в регионе, не сумевшими выстоять в прямом вооруженном противостоянии с грозной силой, мягкому южному подбрюшью Большого Сатаны.

Какое-то время Алим ходил по узкому мостику дипломатии. Он не мог оттереть в сторону ФАРК, с представителями которых у русского установились хорошие, доверительные отношения. Никитин прожил с ними в джунглях не одно десятилетие. Но с каждым днем с ним становилось все сложнее иметь дело. Он продолжал отказываться собирать устройство до тех пор, пока его дочь благополучно не вернется в свой дом в Коста-Рике в сопровождении людей из ФАРК. Это грозило сорвать установленные для миссии Алима сроки. Он не мог больше ждать. К счастью, мексиканец теперь освободился, и ему можно было поручать следующее задание.

– Напишите ему, что для него есть работа, на этот раз в Сан-Хосе, в Коста-Рике.

Переводчик заскрипел карандашом по дощечке.

– Хорошо, господин.

– И еще одно… – Это было нечто такое, что беспокоило Алима в последнее время, один из бесконечно завязывающихся узлов. – Скажите ему, что он прислал нам из дома Пайка не тот фотоаппарат. Скажите ему, что, как считает дочь русского, в том, другом, фотоаппарате все еще могут оставаться оригиналы тех самых снимков. И последний раз она видела его в своем доме в Сан-Хосе. Мне нужен тот фотоаппарат и те снимки. Передайте ему, чтобы не выходил на связь с нами до тех пор, пока не получит их.

Алим вынул из кармана сложенный лист бумаги и передал его переводчику. Это был адрес Мариселы Солаз в Сан-Хосе. Алим взял его у Никитина для подготовки возвращения женщины домой, для того чтобы, прежде чем она попадет туда, агенты ФАРК могли убедиться в том, что за местом никто не ведет наблюдения.

Глава 35

Мы с Гарри побрели к парковке перед госпиталем, где оставили его машину.

– Пожалуйста, проконтролируй, чтобы тот, кого мы наймем в качестве доктора для Кати, пользовался здесь всеми правами, – проинструктировал я партнера. – Нам нужен практикующий специалист, у которого будет доступ во все отделения. Кто-то такой, кто сможет присматривать за ней. Позвони также в бюро по найму сиделок. Договорись о круглосуточном дежурстве в три смены. Пусть кто-то постоянно находится с ней в палате. Тогда, если федералы задумают допросить ее, мы, по крайней мере, будем знать об этом.

– Это дорого нам обойдется, – заметил Гарри.

– Ничего. Мы обсудим этот счет с Райтагом после того, как работа будет закончена.

– Я попытаюсь отыскать доктора-женщину. Наверное, с ней Кате легче будет пойти на контакт, – предложил Гарри. – А еще нужно постараться найти сиделку, которая могла бы говорить и писать на испанском языке. Когда Катя придет в себя, они могли бы общаться, переписываясь в блокноте.

– Неплохая мысль. Больше всего мне жаль, что мы не можем на нее давить с целью получить информацию о ее деде. Если бы у меня было больше времени, – вздохнул я.

– Ну, по крайней мере, она осталась жива, – подбодрил меня Гарри.

– Да, конечно. Но она недееспособна, и, видимо, надолго. А если она не в состоянии помочь нам, то и мы не сможем помогать ей.

– Если она придет в себя завтра, то в голове у нее будет сплошной ад и головная боль, – вздохнул Гарри.

– Найди время навестить ее, чтобы убедиться в этом. – На ходу я вынул из чехла на ремне сотовый телефон. Потом из кармана пиджака достал маленькую плоскую батарею к нему.

– Где ты будешь?

– Все зависит от времени, когда прибывает самолет. Возможно, в Коста-Рике.

– Что?

– Погоди минутку.

Нас с Гарри заставили вынуть батареи из наших мобильных телефонов. Теперь мы поняли, что в ФБР могли использовать сотовый телефон как обычный шпионский жучок. Получив разрешение на прослушивание телефонных разговоров, агенты бюро имеют право приказать компании-провайдеру включить телефон даже тогда, когда его владелец считает, что аппарат выключен. Они могут активировать динамик телефона и записывать частные разговоры владельца. ФБР умеет максимально использовать технологию снятия информации с мобильного телефона. А это означает, что каждый из нас постоянно находится под его пристальным оком. Единственный способ защиты – вынуть из аппарата батарею. Так что агенты ФБР правы: говоря по телефону, всегда следует помнить, что целый мир может подслушивать ваш разговор.

– Кому ты собираешься звонить?

– Герману. Он, наверное, сейчас дома и готовится вылететь сегодня вечером.

– Ты должен понимать, что это все равно что выступить на пресс-конференции.

– Знаю. – И я нажал на телефоне кнопку быстрого набора номера Германа.

Раздалось три гудка, затем голос на другом конце ответил:

– Алло.

– Герман, это Пол.

– Я знаю, кто это. Если ты хочешь поговорить, нам лучше встретиться, – ответил он.

– Все в порядке. Ты собрался?

На секунду он замешкался с ответом.

– Ты слышал меня?

– Да, я слышал. Я почти готов, – наконец ответил он.

– Отлично. Слушай, мне нужна твоя помощь. Первое: позвони и забронируй, пожалуйста, для меня билет в Коста-Рику, на один рейс с тобой, сегодня вечером.

Я решил, что мы полетим вдвоем. Во сколько вылетает самолет?

На другом конце снова повисло молчание. Гарри смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Герман, ты что, не слышишь?

– Слышу. – Он проговорил это таким тоном, будто обмочился.

– Так во сколько?

– В семь тридцать. Может, ты хочешь, чтобы я тебе еще что-нибудь сообщил?

Я заставил Германа назвать компанию и номер рейса. Потом я сказал ему, чтобы он ехал в наш офис, как только будет готов, захватив с собой вещи, поскольку обратно к себе в квартиру он уже не попадет. Но прежде, чем отправиться в аэропорт, нам придется заехать еще кое-куда. Потом я отключил телефон и вынул из аппарата батарею.

– Ну ладно. И что все это значит? – поинтересовался Гарри.

– Просто я хотел сообщить людям Райтага название авиакомпании и время вылета рейса, чтобы они ничего не перепутали.

– Не понимаю.

– Им придется приподнять занавес для нас с Германом, чтобы мы смогли вылететь из страны. А они сделают это только в том случае, если будут надеяться, что я приведу их к Никитину. Мы можем рассчитывать только на это. В противном случае никто из нас не покинет страну, можешь мне поверить, – объяснил я.

Я исходил из того, что в ФБР знали, что Герман работает на нас. А это означало, что они уже отыскали в файлах авиакомпании номер его паспорта. Как только он покажет свой паспорт у стойки регистрации, федералы узнают, куда он направляется. Они созвонятся со своими коллегами в пункте назначения и договорятся приставить к нашему путешественнику хвост. Мы уже говорили с Германом об этом. Он должен был прихватить с собой тот электронный прибор, с помощью которого мы могли бы обнаружить и убрать любые устройства слежения, которые представителям правительства вздумается установить на нашем багаже и одежде. Зная Германа, можно быть уверенным, что он сумеет мгновенно затеряться в толпе на людной улице или на рынке где-нибудь в центре Сан-Хосе.

– Ты думаешь, они будут отслеживать и твой паспорт?

– Я так считаю. Федералы или Темплтон, а может быть, и та и другая сторона. Меня пока не беспокоит Темплтон. Насколько я помню, безопасность страны и паспортный контроль находятся в ведении федерального правительства.

– Если за тобой следит и Темплтон и он узнает, что ты выехал из страны, будет вне себя от ярости, – заметил Гарри.

– Поцелуй его и попрощайся с ним за меня. Тебе придется остаться здесь и присматривать за Катей. Следи за тем, чтобы федералы не трогали ее. До тех пор, пока мы не будем знать, что происходит и какое она имеет к этому отношение, нам следует держать их на расстоянии.

– Кого ты имеешь в виду под этим «мы»? Ты же собираешься уехать, – напомнил Гарри.

– Ты слышал, что сказал доктор. Нет никакого смысла в том, чтобы мы оба сидели здесь и держали ее за руку, пока Темплтон будет выискивать все острые углы в этом деле, чтобы убить нашу клиентку.

Мы уже слишком много успели вложить в дело Кати – как финансов, так и душевных сил. Похоже, мы давно успели миновать точку невозврата.

– Ответы, которые нам нужны, находятся в Коста-Рике, на тех фотографиях, а еще где-то в Колумбии, где сейчас находится мать девушки. Кому-то из нас придется туда отправиться. Другой должен будет остаться и удерживать оборону форта, – сказал я.

– Отлично. Ты остаешься, а я еду, – предложил Гарри.

– Тебе нельзя.

– Почему же?

– Потому что, если ты уедешь, а Темплтону почему-то взбредет в голову арестовать меня, кто тогда будет осаживать федералов, беречь от них Катю?

По задумчивому взгляду Гарри я понял, что, хотя ему и не понравились мои доводы, возразить ему было нечего.

– Все верно! – наконец выдохнул он.

– Послушай, я вернусь через неделю. Короткая остановка в Коста-Рике, чтобы забрать фотографии. Потом мы избавимся от хвоста федералов, который приставит к нам Райтаг, и отправимся в Колумбию. В зависимости от того, что нам удастся узнать и что мы увидим на этих фото, может быть, мы решим, что дальше Герман отправится один. В этом случае я вернусь быстрее.

– А мне в это время предстоит увертываться от крошечных стрел, которыми будет осыпать нас из своей духовой трубки Темплтон, – проговорил Гарри. – И я не смогу даже пожаловаться тебе на жизнь, поскольку ты в это время будешь находиться в другом полушарии без телефона.

– Вовсе не обязательно. Возможно, я смогу решить этот вопрос.

– Как? С помощью жестяных банок и рогатки? – съязвил Гарри.

– С помощью кое-чего, о чем мне рассказал Герман. Именно об этом пункте нашей командировки я упомянул в разговоре с ним.