Текст книги "«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века"

Именно с целью воспитания В. Г. Полетика привел своего сына в уездное дворянское собрание 2 августа 1801 года и в конце своей пламенной речи обратился к нему со словами: «Я привел тебя в сие благородное собрание сограждан наших единственно для того, чтоб ты здесь между нами научился любить отечество и в юном сердце положил первыя основания патриотических добродетелей»663663
  ИР НБУВ. Ф. VIII. № 1601. Л. 3 об.


[Закрыть].

Состояние же школьных дел в Малороссии Василий Григорьевич характеризовал следующим образом:

Доселе нет еще у нас хорошо учрежденных училищ для воспитания и обучения юношества. Киевское только носит имя Академии, а в самом существе своем заключает в себя одну только богословскую школу, наполненную монахами. Их толкования и пустые споры в том, что ум человеческий постигнуть не может, томят только юные умы, которые б должно более просвещать нужнейшими и в общежитии полезнейшими учениями. Вместо математики, точностию и ясностию своей приучающей нас к основательным рассуждениям, говорят там о метафизических тонкостях – вместо Истории, которой примеры столь нужны для образования юношества, о богословских тонкостях.

И это притом что, как считал В. Г. Полетика, «намерение первого основателя сей школы, нашего умного Гетмана Петра Конашевича Сагайдачного, клонилось верно к тому, чтоб из оной выходили добрые и способные к отправлению разных должностей Граждане». А для этого необходимо в первую очередь основать университет и военную школу «на таком основании, на каком заведены сии училища у всех просвещенных народов».

Кроме того, необходимо позаботиться и об учебных заведениях для женщин, поскольку «у нас нет також никаких училищ для прекрасного пола <…> и воспитание Матерей, от которых мы столько в младенчестве своем зависим, позабыто. В Риме не было бы великих Гракхов без их разумной и хорошо воспитанной Матери». «…Виновницы бытия и часто щастия нашего в свете, – патетически добавлял Василий Григорьевич, – вы достойны наших попечений»664664
  Полетика В. Г. Промова, виголошена на зборах дворянства Роменського повіту. 2 серпня 1801 року // Пам’ятки суспільної думки України. С. 244–245.


[Закрыть].

Так же как когда-то его отец, В. Г. Полетика внимательно отнесся к образованию своих детей. Однако тот, кто так ратовал за обучение на родине, вынужден был сыновей и дочерей отправить за пределы Малороссии. Через двоюродных братьев, Петра и Михаила Полетик, он ходатайствовал о зачислении дочери, Дарьи, в Екатерининский институт665665
  ИР НБУВ. Ф. I. № 61303.


[Закрыть]. Об этом же свидетельствует письмо Василия Григорьевича к императрице Марии Федоровне666666
  ЧИМ. Ал. 502/10/5, 6.


[Закрыть], которая лично покровительствовала девочке667667
  ИР НБУВ. Ф. I. № 61303.


[Закрыть]. Заботой об образовании старшего сына, Василия, вызвано обращение к визитатору Харьковского учебного округа И. Ф. Тимковскому668668
  А. Л. К истории начального обучения в Харькове, в нач[але] этого века // КС. 1893. Апрель. Док., изв. и зам. С. 153–155.


[Закрыть], который, кстати, отговорил отправлять парня в Харьковский университет. Возможно, поэтому В. Г. Полетика отдал предпочтение Московскому университету, который впоследствии с отличием окончили оба его сына669669
  ИР НБУВ. Ф. I. № 52884. Л. 14–15.


[Закрыть]. Такой путь прошли и другие малороссийские юноши. В списках наиболее известных воспитанников Московского университета, его гимназий и университетского благородного пансиона до середины XIX века встречаем фамилии В. Г. Рубана, С. Е. Десницкого, И. Ф. Тимковского, Я. А. Галинковского, С. Е. Родзянко, А. Г. Родзянко, П. Г. Родзянко, А. П. Величко, М. И. Антоновского, Н. И. Гнедича, Н. А. Ригельмана, П. Г. Редкина, Г. В. Полетики, П. И. Полетики, И. П. Борозны, Н. М. Гамалеи, И. А. Искрицкого, М. В. Юзефовича, Г. Н. Есимонтовского, П. Ханенко, Кандыбы и др. Среди тех, кто получил медали и «одобрительные листы» начиная с 1791 года (всего 62 человека), названы Семен и Аркадий Родзянко, Яков Лизогуб, Владимир и Николай Антоновские, Александр Величко, Григорий Полетика, Алексей Войцехович670670
  Сушков Н. В. Московский университетский благородный пансион и воспитанники Московского университета, гимназий его, университетского благородного пансиона и Дружеского общества. М., 1858. С. 6–73.


[Закрыть].

Довольно высокий образовательный стандарт выставлялся в то время потомками казацкой старшины в своеобразных «программах», наставлениях детям, которые обучались в «вузах» за пределами родины671671
  Это и, например, известные фундаментальные рекомендации Н. Д. Ханенко сыну Василию. Подобное же прочитывается из писем Г. А. Полетики к сыну, также Василию, и из других источников.


[Закрыть]. Усвоен он был и в качестве ориентира для местного образования. В. В. Капнист, наверное, также руководствовался подобным стандартом, составляя в 1802 году по поручению малороссийского генерал-губернатора А. Б. Куракина «начертание правил» дворянских училищ, которые предполагалось создать в Полтаве и Чернигове. Как видно из сметы, кроме Закона Божьего, здесь должны были преподаваться русский, немецкий, французский языки, арифметика, геометрия, физика, химия, ботаника, история, география, право, артиллерия, фортификация, военная «экзерциция», основы экономики сельского хозяйства, а также инструментальная и вокальная музыка, танцы, рисование672672
  [Капнист В. В.] Краткое начертание правил для заведения дворянского училища // Павловский И. Ф. К биографии В. В. Капниста. Из переписки Малороссийского генерал-губернатора А. Б. Куракина с В. В. Капнистом. Начертание дворянского училища // Труды Полтавской губернской ученой архивной комиссии [далее – Труды ПАК]. 1915. Вып. 13. С. 166–168.


[Закрыть]. Как справедливо предполагал И. Ф. Павловский, этот замысел не был реализован из‐за нехватки средств у дворянства. Речь же составителя проекта на дворянском собрании 5 января 1805 года показала и разногласия относительно путей решения образовательных проблем полтавским панством, часть которого склонялась к предложению губернского маршалка опереться в этом деле на государственную помощь673673
  Речь В. В. Капниста, автора «Ябеды», в Полтавском дворянском собрании // КС. 1886. Декабрь. С. 717–722.


[Закрыть].

Более серьезные требования выдвигались в начале XIX века и к приватному образованию. В частности, в пансионе Елизаветы Руссет в Нежине за 800 рублей в год барышни могли освоить Закон Божий, русский, французский, немецкий языки по правилам грамматики, историю, географию, арифметику, «мифтологию», музыку, танцы, рисование, чистописание и рукоделие674674
  Высшие женские курсы в бывшей Гетманщине // Там же. 1884. Январь. Изв. и зам. С. 173–174.


[Закрыть]. А некоторые иностранные педагоги, нанимаясь в семьи малороссийской знати, брали на себя «обязательство» учить «немецкому, французскому, итальянскому языкам, священной истории, всемирной истории, географии, математике и политике, философии с ея частями, натуральной истории и математическим частям»675675
  Ястребов В. Домашнее воспитание начала нашего столетия // Там же. Февраль. Изв. и зам. С. 333–336.


[Закрыть]. Нанимаясь в 1791 году к А. С. Сулиме домашним учителем его детей, студент Киевской академии Гавришев по соглашению брался за 200 рублей и «пару платья» в течение года изучать с ними латынь, французский язык, арифметику, историю и географию676676
  Договор студента Киевской академии Гавришева с Акимом Семен[овичем] Сулимою, при поступлении учителем к его детям. 1791 г., 26 февраля // Сулимовский архив. Фамильные бумаги Сулим, Скоруп и Войцеховичей XVII–XVIII в. Киев, 1884. С. 141–142.


[Закрыть].

Хотя подобных объявлений-обязательств и другого рода свидетельств можно найти немало, не стоит, конечно, основываясь на таких образцах, прибегать к широким обобщениям. В источниках нередко встречаются и упоминания об отсутствии в то время тяги к учебе, о низком качестве домашнего образования даже в богатых дворянских семьях Малороссии, о неграмотности дворян677677
  Конечно, дворянство имело более мощную мотивацию для получения образования, в том числе с учетом карьерных соображений. Однако до поры до времени неграмотность не была препятствием даже для службы. Как отметила Л. Ф. Писарькова, в 1767 году, во время путешествия по России, Екатерина II в Казани обнаружила неграмотного предводителя дворянства. Последний случай выявления неграмотных чиновников, как предположила историк, относится ко временам Николая I – титулярный советник, не умевший писать. Следствием этого стал указ, которым запрещалось неграмотных «производить в классные чины» (Писарькова Л. Ф. Российская бюрократия в XVII–XVIII веках // ОИ. 2005. № 4. С. 18).


[Закрыть], особенно женщин. В частности, Ф. М. Искрицкий в мемуарном произведении, написанном в 1844 году, отметил, имея в виду образование, что во второй половине XVIII века мало заботились о воспитании барышень. В качестве примера он упомянул жену своего дяди, которая, «будучи дочерью известных и богатых родителей (Миклашевских. – Т. Л.), не умела ни писать, ни читать; тогда полагали это для девиц излишним». В начале XIX века, как считал мемуарист, дело значительно продвинулось. Его двоюродных сестер уже учили музыке: «Ульяна Григорьевна играла на кларнете, Елена Григорьевна на скрипке, и все вообще на гуслях». В отношении же начал своего собственного образования Искрицкий записал: «Домашнее же ученье по невозможности и недостаткам было плохо, меня учили тому, чему теперь [учат] крестьян и церковных причетников, читать церковный букварь, а потом псалтырь»678678
  Сказание о дедах, составленное артиллерии полковником и кавалером Федором Михайловичем Искрицким. С. 173–174, 185–186.


[Закрыть].

Случалось, что и в начале XIX века сыновьям не давали образования, «желая держать [их] при себе», как это сделал, например, уездный маршал П. И. Булюбаш. Дочь же он, наоборот, «воспитал по-европейски»679679
  Л[азаревский А.М]. Из прошедшей жизни малорусского дворянства // КС. 1888. Октябрь. С. 150.


[Закрыть].

Возвращаясь к образовательным инициативам малороссийского панства, нужно также отметить, что их безрезультатность в отношении учреждения университетов в Малороссии во второй половине XVIII века – странная на первый взгляд, с учетом мощного «малороссийского лобби» в высших властных структурах империи680680
  Князь И. М. Долгорукий в хорошо известных путевых записках, составленных после второго его путешествия, вспоминая именитых малороссов – Разумовского, Завадовского, Безбородко «и пр[оч.], и пр[оч.]», что «в разное время… близко стояли у тронов российских монархов», – по этому поводу записал: «…но из состояния Малороссии нельзя заметить, чтоб кто-либо из них радел о пользах своей родины и возвысил ея участь» (см.: Долгорукий И. М. Путешествие в Киев в 1817 году // ЧОИДР. 1870. Апрель – июнь. Кн. 2. Отд. 2. С. 191).


[Закрыть], – была связана, вероятно, именно с фактом глубокой погруженности местной элиты в общероссийские культурные, образовательные, научные процессы и структуры. А наличие влиятельных земляков в столицах создавало более надежные и значимые ориентиры и перспективы в плане образования и карьеры. Возможно, поэтому и не были реализованы инициированные А. Б. Куракиным образовательные проекты, в том числе и новгород-северского университета, составить план которого поручалось известному в то время в Малороссии педагогу И. И. Халанскому681681
  ИР НБУВ. Ф. I. № 61403. Л. 1 – 2 об.


[Закрыть]. Отсутствие же собственного университета компенсировалось значительной ролью малороссийских деятелей в общероссийских делах и институциях. Поэтому, несмотря на ностальгию по «малой родине», все больше ощущаемую в начале XIX века в письмах малороссов, разбросанных по просторам России и Западной Европы682682
  Там же. № 61375–61379; Грушевский А. С. Из жизни украинской интеллигенции 1830‐х годов // Известия II Отделения Императорской Академии Наук. 1916. Т. 21. Кн. 1. С. 16–17.


[Закрыть], при составлении петиции Александру II ориентация на новые образовательные образцы (которым уже отвечали, в частности, Московский и Петербургский при Академии наук университеты) не имела альтернативы.

Среди актуальных не только для дворянства назывались на уездных собраниях 1801 года вопросы о свободном обмене и продаже земель, находившихся в собственности казачества. Это было высказано в наиболее основательных положениях – от четырех уездов: Хорольского, Золотоношского, Козелецкого и Новгород-Северского. Дело в том, что, пытаясь прекратить обезземеливание казачества и таким образом поддержать боеспособность казачьего войска, еще в XVIII веке российское правительство неоднократно издавало распоряжения, запрещавшие продажу казачьих владений. На практике же этого фактически не придерживались и казацкие грунты оставались в свободном обращении, что, очевидно, было выгодно всем участникам подобных операций, хотя историки обычно возлагают ответственность исключительно на старшину-шляхту683683
  Как ни странно, и украинские историки, не слишком углубляясь в суть проблемы, рассматривают ее в «казакоцентрическом» ракурсе, даже когда в центре исследовательского внимания оказываются представители старшинской фамилии (см.: Ульяновський В. Три «лики» Миколи Стороженка: «малоросійство» – «російство» – «українофільство» // Стороженко М. З мого життя / Упор. і вст. ст. В. Ульяновського. Київ, 2005. С. 24).


[Закрыть]. Однако право на приобретенные у казаков земли всегда можно было оспорить и обжаловать684684
  Отмечу, что регулирование государством земельных дел Гетманщины касалось не только казацких грунтов. В 1742 году согласно сенатскому указу в Глухове была создана Комиссия экономии для описания свободных военных сел, что заставило землевладельцев сильно поволноваться. У них возникали подозрения, что «чуть ли останется хто из нас при своей скупле державцею, ибо по ревизии и следствию в маетностях, в 1730 году сочиненных, в указе повелено всех мужиков описывать на ея императорское величество». Так писал Петр Искрицкий в письме Григорию Скорупе 9 мая 1742 года. Поскольку такие «скупли» были у многих, проблема касалась «почитай без виключения всех». Искрицкий предлагал отправить депутацию «бить челом», чтобы не случилось так, что «купленное отберут, а за службы не дадут» (см.: Сулимовский архив. С. 216–217). Однако очевидно, что такие правительственные акции не могли мгновенно остановить стихию жизни.


[Закрыть]. Как считал В. В. Дубровский, проблема обострилась после сенатского указа 1786 года, которым правительство, несмотря на право юридической давности, начало рассматривать все казацкие земли в качестве казенных. Поэтому ни купчие, ни другие частноправовые акты, заключенные между помещиками и казаками, не признавались. В результате началась своеобразная редукция казацких земель от помещиков под предлогом возвращения государству, что грозило хозяйственному укреплению дворянства685685
  Дубровський В. Селянські втечі на Лівобережній Україні наприкінці XVIII ст. (1782–1791 рр.) // Записки Українського наукового товариства в Київі. Київ, 1928. Т. 23. С. 370.


[Закрыть]. Поэтому на рубеже XVIII–XIX веков сложилась ситуация, когда: с одной стороны, казаки могли покупать землю у дворян, а наоборот – нет; с другой стороны, массово начали подаваться иски в суд на владельцев бывших казачьих участков.

В ходе обсуждения панство, соглашаясь, что «имения козачьи не различались с дворянским»686686
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 45.


[Закрыть], т. е. «малороссийские казаки были всегда властны располагать своей собственностию <…> и не меньшее имели к тому право, как и самие дворяне», просило, дабы то, чтобы «продавать им (казакам. – Т. Л.) свои земли и угодья и покупать или выменивать оные у дворян, не было заграждено никаким законом»687687
  Там же. Л. 88.


[Закрыть]. Насколько важным было это положение, свидетельствует, например, программа козелецкого дворянства, которая содержала только одну эту просьбу688688
  Там же. Л. 44–45.


[Закрыть]. Кроме того, желательно было утвердить за владельцами имения, когда-то купленные у казаков, чтобы таким образом прекратить судебные процессы, ведущие «к одной… волоките и убыткам»689689
  Там же. Л. 133.


[Закрыть]. Чуть позже эта проблема была решена благодаря ходатайству малороссийского генерал-губернатора А. Б. Куракина, чьи предложения были положены в основу сенатского указа от 28 июня 1803 года, признававшего право казаков на владение, приобретение и отчуждение земли690690
  Шандра В. С. Малоросійське генерал-губернаторство. С. 83–84.


[Закрыть].

На рубеже XVIII–XIX веков малороссийская элита, на мой взгляд, все еще осознавала необходимость отстаивать интересы не только собственного сословия, но и края в целом, что, как и во времена Г. А. Полетики, виделось в сохранении прав каждой социальной группы. Левобережное панство продемонстрировало это, готовя в 1801 году обращение к Александру I. В частности, хорольское дворянство озаботилось, чтобы казаки и разночинцы, прошедшие нобилитацию, были исключены из оклада и в дальнейшем несли только те повинности, которые свойственны дворянину691691
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 88.


[Закрыть]. Вероятно, такую позицию можно трактовать как желание увеличить число членов корпорации, среди которых будут распределяться дворянские обязанности. Однако это будет, пожалуй, не совсем точно, поскольку часто такие казаки и разночинцы были записаны за дворянами и, стало быть, последние теряли подданных. Скорее, это предложение следует расценивать как стремление заявить о правах тех соотечественников, которые не могли в данном случае участвовать в составлении петиции императору, как стремление таким образом установить справедливость и законность.

Несмотря на все обвинения со стороны историков в отстаивании дворянством своих узкокорыстных интересов, в целом ряде «положений» поднимался вопрос об уменьшении налогового бремени не только для этого сословия. Роменцы таким проблемам посвятили два пункта, в одном из которых просили, чтобы «подати всякого рода и поборы умен[ь]шены были» для помещичьих подданных. Это, понятно, было в интересах дворянства, которое в случае неуплаты налогов крестьянами несло за них ответственность. И все же речь шла не только о крепостных. Во втором пункте дворянство выразило желание, чтобы «малороссийский народ, по крайней мере на сей час, по причине местами неурожая и саранчи, истребившей на полях хлеб наш и умножившей теперь беды и недостатки народа, освобожден был от казенных податей»692692
  Там же. Л. 127 об.


[Закрыть].

Так же и конотопское дворянство в одном из двух заявленных пунктов, учитывая убытки, нанесенные хозяйству саранчой, просило «о невзыскании с крестьян и другого звания людей здешнего повета и других, в коих подобной же убыток последовал, податей»693693
  Там же. Л. 100.


[Закрыть].

На бедность крестьян, отсутствие у них возможности самостоятельно платить налоги, которые «по большей части помещики от себя… пополняют», обращали внимание монарха и в Хорольском уезде694694
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 89.


[Закрыть]. Насколько сложной была эта проблема, а также вопрос дворянских и крестьянских задолженностей перед государством, свидетельствуют неоднократные напоминания малороссийских генерал-губернаторов правительству с просьбами ослабить налоговое бремя и с предложениями, основательно изложенными, например, в «Записке о податях по Малороссийским губерниям» 1831 года Н. Г. Репнина695695
  Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. Т. 1. С. 151–158.


[Закрыть]. В исторической литературе, к сожалению, подробных, беспристрастных разработок этой темы практически не существует, что значительно усложняет адекватное восприятие как помещичьих интересов, отношения помещиков к своим обязанностям, отношений между дворянством и другими группами общества, так и внутренних потребностей различных сословий.

К новым социально-экономическим проблемам начала XIX века можно отнести просьбу предоставить льготы в исполнении дворянством губернии рекрутской повинности, а равно и просьбу восстановить право помещиков так же пользоваться своими имениями, расположенными в городах, как и другими. И, хотя на оба этих вопроса обратило внимание дворянство лишь двух уездов (первый, рекрутский вопрос касался четырех уездов), им нашлось место в обобщающей «Записке» от губернии696696
  См. обоснование: Записка о нуждах малороссийского дворянства (1801) // Пам’ятки суспільної думки України. С. 238–241.


[Закрыть], что трудно объяснить, ведь перед помещиками стояли более острые проблемы, если судить по количеству упоминаний в уездных «программах». Так, дворянство пяти уездов хотело «сложения навсегда» налогов, которые платило в размере 85 тысяч рублей в год от губернии с 1797 года на содержание «присудственных мест и чинов» (т. е. на содержание судей), – поскольку в хозяйствах случались «разные издержки» и эти средства были бы значительным «в нуждах пособием»697697
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 100.


[Закрыть].

Вместе с тем поднималась, пока только в Полтавском уезде, еще одна проблема, которая впоследствии неоднократно будет ставиться на дворянских собраниях, а именно – запасных хлебных магазинов. Обеспечение населения продовольствием, особенно в неурожайные годы, всегда было предметом заботы правительства. Но со второй половины XVIII века часть своих обязанностей по отношению к крестьянам государство все активнее перекладывало на землевладельцев. По сенатскому указу 1761 года они должны были создавать запасы хлеба на год для своих убогих крестьян. Во времена Екатерины II устраивались хлебные магазины, которыми в помещичьих деревнях должны были заниматься сами помещики. В 1799 году было издано распоряжение завести такие магазины по всей империи, а надзор за ними возлагался на предводителей дворянства698698
  Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. Т. 1. С. 203.


[Закрыть]. Вероятно, это не совсем устраивало помещиков, поскольку они просили «запасные хлебные магазины, в помещичьих селениях заведенные, оставить собственному разпоряжению о содержании оных и о прокормлении своих подданных каждого помещика, которой и о целости магазинов пещись должен»699699
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 55 об. – 56.


[Закрыть].

Учитывая специфику землепользования на Левобережье, которая заключалась в чересполосном расположении дворянских, казацких, крестьянских земель, что приводило к частым конфликтам и жалобам в суд, неудивительно, что в «положениях» встречаются предложения провести в Малороссии генеральное межевание по примеру других губерний и «сочинить» для этого особую межевую инструкцию700700
  Там же. Л. 76, 82.


[Закрыть]. Такая система землевладения была следствием длительной практики свободной мобилизации земель в крае и их распределения между членами семьи, что достаточно хорошо прослеживается по различным описаниям и фамильным документам. Например, описание сел Коровинцы и Аксютинцы, составленное где-то в первой половине XIX века, свидетельствует, каким образом и кому они переходили, как делились и между кем701701
  ЧИМ. Ал. 502/49/57. Л. 150–151.


[Закрыть]. Распределение же внутри общины было следствием представлений о равенстве, которого можно было достичь только тогда, когда каждый получал одинаковую долю лучшей и худшей земли в разных полосах/полях (яровая, озимая, пар). В результате возникло сложное чересполосное плетение. Не случайно во многих селах проживало по нескольку землевладельцев разного социального статуса, что создавало немало проблем и линий напряжения.

Осознание необходимости заменить старый порядок появилось «вместе с новым понятием о лучших способах жизни и с ознакомлением с предметами роскоши», в связи с чем «от земли потребовалось более произведений»702702
  Заханевич Е. Об открытии межевания в Черниговской губернии // Черниговские губернские ведомости [далее – ЧГВ]. 1858. № 37.


[Закрыть]. Итак, постановку левобережным дворянством проблемы межевания вполне можно рассматривать в контексте «потребительской революции» и модернизации. Этим вопросом с начала XIX века занимались и начальники Малороссии. Во времена А. Б. Куракина специальной комиссией, в которую входили местные землевладельцы, была составлена инструкция по разграничению, но дворянские собрания не поддержали этих начинаний703703
  Павловский И. Ф. Очерк деятельности малороссийского генерал-губернатора князя А. Б. Куракина (1802–1808 гг.). Полтава, 1914. С. 42.


[Закрыть], поскольку решить дело было непросто. Полюбовное его решение давалось немногим, несмотря на пропаганду такого опыта через периодику704704
  Полетика В. Пример полюбовного размежевания земель // Земледельческая газета [далее – ЗГ]. 1836. № 95. С. 753–754.


[Закрыть]. Поэтому надежды возлагались только на государство. Правда, начавшись в двух левобережных губерниях лишь в 1858 году, межевание в дореформенный период так и не было окончательно завершено705705
  Только 27 октября 1859 года было утверждено «Положение о размежевании в Черниговской и Полтавской губерниях», и впоследствии началось воплощение его в жизнь. Согласно отчету Полтавской межевой палаты, разграничению в этой губернии подлежало 4 282 532 десятины земли, которые составляли 2 537 034 разбросанных мелких участка. Средний размер полосы в некоторых уездах не превышал одной десятины (см.: Василенко В. И. К истории размежевания земель в Полтавской губернии // Труды ПАК. 1905. Вып. 1. С. 1–29).


[Закрыть].

Однако наиболее болезненные социально-экономические проблемы края перешли малороссийскому обществу XIX века по наследству из века предыдущего. Одним из важных не только для дворян был вопрос «искания казачества», который приобретал особую остроту именно на рубеже XVIII–XIX веков. Хотя на него обратили внимание только новгород-северские помещики, достаточно пространное обоснование, детализация проблемы свидетельствуют о ее большой значимости и актуальности. Не имея возможности в данном случае останавливаться на этом, замечу лишь, что в украинской историографии, несмотря на введение значительного количества фактографического материала, она получила довольно одностороннее освещение, поскольку историки, как правило, стояли на позициях крестьянской или казацкой «правды»706706
  Гуржій I. О. Боротьба селян і робітників України проти феодально-кріпосницького гніту (з 80‐х років XVIII до 1861 р.). Київ, 1958; Путро О. I. «Шукання козацтва» як форма антифеодальної боротьби // УIЖ. 1969. № 11. С. 95–102; Маруня П. Ю. Селянські рухи на півночі Лівобережної України (40–70-і роки XVIII ст.) // Там же. 1961. № 2. С. 86–89, – и др.


[Закрыть].

Необходимость платить налоги, часто и за своих обнищавших или беглых крестьян, поддерживать их, особенно в неурожайные, голодные годы, выполнять рекрутскую повинность и т. д. заставляла дворян беспокоиться о сохранении количества подданных, поскольку потеря рабочих рук в условиях экстенсивной экономики приводила к обнищанию и самих помещиков, и их крестьян. Как писало глуховское дворянство в начале XIX века в своем «мнении», отвечая на поставленные генерал-губернатором вопросы, «известные от крестьян на помещиков заведенные и заводимые процессы (об „ищущих казачества“. – Т. Л.) стесняют обстоятельства их владельцов; а чрез то последние не могут обнадежит[ь]ся в верности своих доходов»707707
  Российский Государственный исторический архив [далее – РГИА]. Ф. 1035. Оп. 1. Д. 467. Л. 1 об.


[Закрыть] и, соответственно, должным образом выполнять возложенные на элиту новые обязанности, в том числе и фискального характера. Поэтому в вопросе «искания казачества» крестьянами помещики, несомненно, предпочитали придерживаться тех правительственных постановлений, в частности указов от 16 ноября 1781 года и 3 мая 1783 года, которые помогали им сохранить свой интерес.

Замечу, что еще в XVIII веке казачество, теряя по разным причинам свои земли, в том числе и из‐за нежелания нести изнурительную военную службу, часто добровольно переходило «за владельцов», получая «слободы» и возможность, благодаря праву свободного перехода, в случае неудовлетворения оставить своего помещика и перейти к другому. После же указов 1783 года о прикреплении и о ликвидации казацких полков определенная часть крестьян вспомнила о своем казацком прошлом и начала подавать иски на помещиков, которые, воспользовавшись возможностью, просили прекратить этот процесс. Тем более что в нем, с точки зрения помещиков, часто участвовали те, кто не имел на это права: «Многие крестьяне… присвоя себе исторонные названия измерших козаков и подводя себя к тому роду, заводят с владельцами иски, выбываясь с крестьянства, себя и владельца разоряют напрасно»708708
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 133 об.


[Закрыть].

Подобные аргументы приводились и в обнаруженном Н. В. Горбанем «Объяснении историческом об ищущих козачества под видом козачьей их предков службы и доказывающих вольность по свободному переходу с места на другое» 1803 года, приписываемом историком генеральному судье Р. И. Марковичу709709
  Горбань М. Невідома записка початку XIX віку «Об ищущих козачества» // Науковий збірник Харківської Науково-дослідчої катедри історії України. Харків, 1924. Т. 1. С. 27–32.


[Закрыть]. Решить дело, регулирование которого началось еще приказом Малороссийской коллегии от 16 апреля 1723 года о порядке рассмотрения «исков о казачестве», а впоследствии рядом правительственных постановлений, было непросто из‐за прозрачности границ между различными социальными группами Гетманщины, высокой социальной и географической мобильности населения и отсутствия старых реестров. Автор записки, обращаясь, вероятно, к А. Б. Куракину, также старался подчеркнуть необходимость упорядочения проблемы, предлагая установить десятилетний срок «искания». Длинные тяжбы по этому поводу не только вредили владельцам, но и негативно влияли на хозяйство самих «искателей», ведь в это время они лишались панского патроната, помощи «в домашних своих нуждах и недостатках», пользования помещичьей землей. При этом ожидаемый результат получал не каждый. А риск «впасть в нищету» был у многих. Конечно, автор «Объяснения» не упоминал о злоупотреблениях со стороны помещиков в отношении «искателей». А они могли приобретать крайние формы, как то: насильственное завладение результатами труда и имуществом, заключение, избиение плетьми или розгами, что подталкивало крестьян-казаков, с одной стороны, к побегам, а с другой – к неоднократным обращениям к губернаторам, генерал-губернаторам, как, например, в случае с жителями села Большая Дубрава Мглинского уезда Черниговской губернии, многолетнее дело которых о споре с помещиками Михаилом и Яковом Лишнями (Лишенями) в конце XVIII – начале XIX века переходило из инстанции в инстанцию, в конце концов оказавшись в Генеральном суде710710
  ГАЧО. Ф. 127. Оп. 14. Д. 7. 25 л.


[Закрыть].

Несмотря на это, процесс «искания» не останавливался и в дальнейшем. Проблема не была окончательно разрешена, а потому всегда находились желающие изменить свой социальный статус. Запутанность ситуации подтверждается и большим количеством источников. Случалось, что «отыскивался» даже не казацкий, а шляхетский статус, как произошло с подданным помещика Глуховского уезда В. В. Кочубея, Каленником Белодедом, который, назвавшись в 1795 году шляхтичем Жиркевичем, обращался к генерал-губернатору, к императрице, подавался в бега, снова возвращался, подстрекал других, принося хлопоты хозяину, на годы втянутому в судебные разбирательства, в переписку с различными инстанциями, урядниками, сановными лицами711711
  РГИА. Ф. 971. Оп. 1. Д. 88; Отдел рукописей Российской национальной библиотеки [далее – ОР РНБ]. Ф. 1000. Оп. 1. № 1184.


[Закрыть]. В 1811 году Григорий Михалевский подал прошение на имя черниговского губернатора И. В. Френсдорфа, где, сопротивляясь стремлению полковника М. Г. Потресова записать его, Михалевского, «в крестьяне», пытался доказывать свое шляхетское происхождение712712
  ГАЧО. Ф. 128. Оп. 1. Д. 909. Л. 1 – 1 об.


[Закрыть].

Подобные дела не редкость. Ведь в то время, когда в Гетманщине и без бумаг признавался за кем-то определенный статус, обедневшие шляхтичи или старшины мало заботились о сохранении доказательств в его подтверждение. Не останавливаюсь здесь на проблеме нобилитации потомков сотенной старшины, поскольку это несколько иной и достаточно популярный в историографии сюжет. В данном случае речь идет о результатах ревизии 1782 года, на небрежное проведение которой жаловались современники и обращали внимание историки. Еще Д. П. Миллер на основе целого ряда примеров показал, как обедневшая шляхта оказалась записанной за прежними своими подданными713713
  См.: Миллер Д. Очерки из истории и юридического быта старой Малороссии. Превращение козацкой старшины в дворянство // КС. 1897. Январь. С. 1–31.


[Закрыть]. До поры до времени далеко идущие последствия такой ситуации могли не осознаваться. Недаром в действительности, вопреки историографическому стереотипу, не все сразу бросились доказывать шляхетство. Поэтому комиссии по разбору дворянства в Малороссии частенько убеждали потенциальных шляхтичей в необходимости по правилам отстаивать привилегированный статус714714
  Несмотря на то что еще в начале XX века С. Щербаком были опубликованы источники, свидетельствующие, насколько небрежно, индифферентно несомненные малороссийские дворяне относились к своим сословным правам, часто не реагируя на настоятельные просьбы комиссий по разбору явиться и подать бумаги, подтверждающие дворянский статус, в украинской историографии закрепилось представление о сотнях тысяч искателей дворянства, фабриковавших документы и стремившихся во что бы то ни стало получить этот статус (см.: Щербак С. К истории глуховского дворянства. М., 1915). Настроения среди малороссийской элиты в то время были, как мне кажется, довольно похожи на те, что передал Адам Мицкевич в поэме «Пан Тадеуш» через разговор шляхтичей в корчме о шляхте бывших польских земель, вынужденной в условиях российской действительности в начале XIX века документально подтверждать свой статус:
«<…> Но к воле золотой привыкли мы измлада!И шляхтич у себя, скажу при всем народе…»«Да! – подхватили все, – он равен воеводе!»«Меж тем приходится изыскивать нам средстваИ документами доказывать шляхетство!»«<…> Пускай москаль пойдет и спросит у дубравы,Кто ей давал патент перерасти все травы?»  (см.: Мицкевич А. Пан Тадеуш, или Последний наезд на Литве. М., 1985. С. 133).


[Закрыть].

Случалось, что казацкого статуса «искали» и женщины. Причем, как видно из переписки 1841 года М. И. Гоголь-Яновской со становым приставом Миргородского уезда Полтавской губернии Ф. А. Козиненко, для ее крестьянки, Екатерины Безпальковой, это был способ уклониться от ответственности за растрату от продажи водки во время работы в трактире, где сбывалось спиртное с панской винокурни. Как считала помещица, крестьянка на «козачье звание» не имела «ясных оснований», поскольку до этого была трижды замужем за крепостными бабки Н. В. Гоголя, свекрови Марии Ивановны, 715715
  ИР НБУВ. Ф. II. № 5146. Л. 1 – 1 об.


[Закрыть].

Иногда в «поисках» доходило до большой интриги, как, например, вокруг одного из крепостных помещика Черниговской губернии А. Марковича. Здесь «искатель» был очень изобретателен. К этому его, вероятно, вынудили чрезвычайные обстоятельства. Не рассчитывая на законное решение проблемы, Подуражный, или Степан Гриднев-Богданов, в течение многих лет «отыскивавший казачество», прибегнул к экстраординарному обращению к самому царю. Это дело еще раз демонстрирует, какое расстояние было между указом и действительностью. При желании, несмотря на предписания, крестьяне жаловались и непосредственно монархам. Более того, последние реагировали716716
  Несмотря на то что и некоторые советские, и современные русисты доказали ошибочность положения о невозможности жаловаться на своих помещиков (см.: Литвак Б. Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX – начала XX в. М., 1979. С. 267–286; Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): В 2 т. СПб., 2000. Т. 1. С. 388), это положение все еще остается довольно расхожим в украинской историографии.


[Закрыть].

Как видно из дела, помещиком Марковичем (непонятно, о ком из Марковичей идет речь) Подуражный был передан в суд «за воровство и побеги» и «содержан был в остроге»717717
  ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1072. Л. 5.


[Закрыть], вопреки закону, согласно которому, пока длился процесс «искания», по решению уездных судов претендент на казацкий статус освобождался от зависимости даже тогда, когда заявлялся протест со стороны помещика-душевладельца718718
  Стороженко Н. К истории малороссийских козаков в конце XVIII и в начале XIX века // КС. 1897. Июнь. С. 463–464.


[Закрыть]. Но целый ряд нюансов – отсутствие необходимых документов о принадлежности к реестровому казачеству, сомнения в достоверности показаний двенадцати дворян или казаков, купцов и мещан, влияние на судейских чиновников со стороны помещиков – часто не способствовали немедленному разрешению дела, что и приводило к многолетней волоките, при которой случались разные неприятности. В данном случае, находясь в остроге и потеряв надежду на законное решение дела, в ноябре 1824 года этот казак-крестьянин принял нестандартное решение и написал письмо императору, предлагая раскрыть важный секрет. Для этого его привезли в Петербург, и оказалось, что секрет заключался в приписке вотчинным головой одного солдатского сына к своей вотчине. Подуражный был отправлен к черниговскому губернатору, но в 1825 году – вероятно, потому, что проблема так и не была решена, – счел нужным еще раз напомнить о себе новым письмом к Александру I, из‐за чего вновь оказался в столице, в Шлиссельбургской крепости, где на допросе рассказал об увиденном и услышанном во время своего первого путешествия из столицы, что подавалось как заговор против государя.

Трудно сказать, каким было продолжение, проводились ли очные ставки, допрашивались ли другие фигуранты. Архивное дело ответов на такие вопросы не содержит. Но в данном случае это несущественно. Не очень важно и насколько рассказ Подуражного был правдивым в обычном понимании. Главное, что в каждом случае «искания казачества» проявлялись довольно сложные, запутанные взаимоотношения, в которых и владельцы, и «искатели» имели свою «правду». Однако вряд ли проблема заключалась только в социальном эгоизме одной или другой стороны. Перестройка всей системы традиционных отношений, видимо, не могла обойтись без драматических столкновений интересов.

Из тех вопросов, которые не нашли отражения в общей «Записке» 1801 года, тесно связанных с «исканием казачества», следует отметить настоятельную просьбу (от шести уездов) вернуть беглых крестьян, поселившихся, в частности, в Новороссийской губернии, на Слобожанщине, на Дону, запретить принимать беглецов и принять меры для того, чтобы «впредь побеги их наилучшим образом пресечены были»719719
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 74. Л. 127 об.


[Закрыть]. Очевидно, между указом 3 мая 1783 года и реальной действительностью была определенная дистанция720720
  На значительную дистанцию между постановлениями и действительностью обращал внимание А. М. Маркович. Он писал, что и после указа 1783 года «имения еще долго оставались в прежнем виде». Это касалось и крестьянских повинностей, и организации хозяйства (см.: Маркович А. М. Историческая и статистическая записка о дворянском сословии и дворянских имуществах Черниговской губернии. С. 43). Историки также ставили под сомнение и эффективность акта 3 мая 1783 года в решении проблемы свободных переходов (см.: Горбань М. Невідома записка початку XIX віку «Об ищущих козачества». С. 32).


[Закрыть]. Более того, В. В. Дубровский, один из немногих украинских историков, кто обратил специальное внимание на особенности социальной ситуации на Левобережье периода наместничеств (1782–1798), считая его terra incognita отечественной истории, подчеркивал, что после переписи 1782 года проблема побегов только обострилась, а количество беглецов увеличилось. До этого с проблемой можно было «бороться домашними мерами – стеречь ненадежные души, ловить беглецов, вообще не доводить крестьян до необходимости бежать». Побеги, по определению историка, тогда были «пассивной потерей для помещиков». А после ревизии – стали «настоящим несчастьем, что грозило мелким владельцам полным разорением, поскольку они не только оставались без рабочих рук, но и вынуждены были платить еще за них аккуратно подушный налог и другие повинности»721721
  Дубровський В. Селянські втечі на Лівобережній Україні. С. 369–370.


[Закрыть].

К тому же, вероятно, четкого осознания (во всяком случае, среди крестьян), к земле ли или к конкретному лицу произошло прикрепление, в начале XIX века еще не существовало, и решение крестьянами материальных проблем часто осуществлялось традиционным путем поиска такого нового места, где можно было бы получить какие-то льготы. Дворянство малороссийских губерний, как показал Дубровский, еще в начале 1790‐х годов пыталось объединиться ради отстаивания своих интересов перед центральным правительством, используя как повод возможность подать благодарность Екатерине II в связи с завершением Русско-турецкой войны 1787–1791 годов. В то время дворянство только осваивало новые формы корпоративной организации и не проявило достаточной консолидированности не только на уровне Малороссии, но и отдельно в пределах каждой губернии. Поэтому на инициативы губернских маршалков Киевского наместничества – С. Я. Тарновского и Черниговского – В. Я. Тарновского откликнулись не все уездные корпорации, не все представители дворянского сообщества. Вместе с тем именно уездные корпорации обращались, например, к С. Я. Тарновскому с «препоручением» ходатайствовать об «общественной нужде нашей». Среди главных вопросов дворянство называло бегство крестьян и невозможность их возврата, проблему покупки казацких земель помещиками и «искания казачества». Оживленная переписка 1791–1793 годов между уездными и губернскими маршалками, письма черниговского губернатора А. С. Милорадовича, малороссийского генерал-губернатора М. Н. Кречетникова, составление коллективных петиций, наконец, «командировки» С. Я. Тарновского в Петербург – так дворянство пыталось решить жизненно важное дело.