Текст книги "«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века"

И тем не менее в конце 1850‐х годов дворянство вынуждено было решать столь непростую задачу. При этом все составляющие дворянско-крестьянской проблемы здесь слились воедино, что прослеживается даже по публикаторским приоритетам. Количество материалов от украинских авторов «ЗГ» явно уменьшается. Причем злободневных на ту пору статей, прямо касающихся крестьянского дела, за 1858–1860 годы удалось обнаружить немного. Очевидно, расширение возможностей «старых» изданий общественно-литературного направления и появление в них «политических» и «крестьянских» отделов, создание специального приложения к «Русскому вестнику» – «Современная летопись» (1858), детища «Русской беседы» – «Сельское благоустройство» (1858), а также появление новых, ориентированных в первую очередь на актуальные социально-экономические проблемы, – «Экономического указателя» (1857), «Журнала землевладельцев» (1858) – «переключили» на них поток материалов от наших героев. Во всяком случае, среди авторов названных журналов часто встречаются как уже знакомые, так и совершенно новые персоны, только входившие в обсуждение важнейшего тогда вопроса. В это время малороссийское дворянство, не разобравшись до конца с тем, что же делать в условиях еще новой для него крепостнической системы, уже вынуждено было задуматься над тем, как лучше ее демонтировать. С наступлением эпохи официальной гласности в обсуждении проблемы эмансипации крепостных крестьян, снова начнется корпоратизация общественного мнения, когда дворянству Левобережья, в очередной раз оказавшемуся перед вопросом «Быть или не быть?», придется в рамках губернских комитетов, прощаясь с крепостничеством, вырабатывать солидарную позицию.

ГЛАВА 6. ПОМЕЩИКИ ЛЕВОБЕРЕЖЬЯ ПЕРЕД ПРОБЛЕМОЙ «ГОСПОДСТВОВАТЬ ИЛИ ВЫЖИВАТЬ»

С середины 1850‐х годов дворянство Левобережной Украины, как и Российской империи в целом, оказалось на очередном повороте, грандиозность которого чувствовали современники, а затем в большом количестве книг и статей описали историки14851485
  См.: Отмена крепостного права в России: Указатель литературы (1856–1989 гг.) / Сост. Л. Г. Захарова. Томск, 1993.


[Закрыть], правда, так и не поставив точку в вопросе, почему же было ликвидировано крепостное право14861486
  Сошлюсь на мнение авторитетного для меня историка: «Вопрос о том, почему было отменено частное крепостничество, до сих пор остается спорным и, значит, открытым» (см.: Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи. Т. 1. С. 393).


[Закрыть]. Однако историография Крестьянской реформы 1861 года на украинских землях не может похвалиться большим количеством исследований. Особенно невнимательно историки отнеслись к изучению процесса подготовки реформы. К тому же в историографии он оказался крайне обезлюженным. Конечно, никто не отрицал участия отдельных персон и даже целых дворянских корпораций в обсуждении крестьянского вопроса, условий проведения реформы. Но анализ позиций, взглядов, а тем более выявление мотивов сводились обычно к обобщающему схематическому делению действующих лиц на революционных демократов, либералов и крепостников. Причем не только последним было отказано в беспристрастном изучении. Круг же героев – украинских деятелей Крестьянской реформы – до сих пор остается почти неизменным. Персоналистический ряд ограничивался, как правило, несколькими именами, обладатели которых чаще не более чем упоминались, поскольку их цели и классовые мотивы определялись исследователями заранее. Среди «крепостников» в литературе фигурирует одинокий М. П. Позен, «либералов» представляют М. О. Судиенко, И. А. Миклашевский, иногда – В. В. Тарновский – старший, Г. П. Галаган. Показательны в этом плане соответствующие разделы четвертого тома «Истории Украинской ССР»14871487
  История Украинской ССР: В 10 т. Киев, 1983. Т. 4. С. 271.


[Закрыть].

Не слишком отличается в отношении данного сюжета и двухтомный «Очерк истории украинского крестьянства»14881488
  Iсторія українського селянства. Т. 1. С. 357–363.


[Закрыть]. Хотя здесь и сказано, что «Крестьянская реформа 1861 года занимает одно из центральных мест в истории Российской империи XIX века», обсуждение реформы кратко представлено главным образом на основе уже традиционного историографического материала. Авторы обобщающего труда, да и историки, бегло касающиеся реформы 1861 года в контексте задач своих сочинений, вынуждены ссылаться преимущественно на монографии 1950–1960‐х годов – И. А. Гуржия, Н. Н. Лещенко, В. П. Теплицкого, Д. П. Пойды и некоторых других советских ученых14891489
  Лещенко Н. Н. Крестьянская реформа 1861 года в Харьковской губернии // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1964 г. С. 603–614; Он же. Результаты проведения реформы 1861 г. в Екатеринославской губернии по уставным грамотам // Там же. 1965 г. М., 1970. С. 381–388; Він же. Соціально-економічні передумови реформи 1861 р. на Україні // Наукові записки Iнституту історії. Т. 9. С. 160–192; Лихина Л. С. К вопросу о проведении реформы 1861 г. в Полтавской губернии // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1960 г. С. 437–445; Пойда Д. П. К вопросу о подготовке и ходе реформы 1861 года в Екатеринославской губернии // Научные записки / Днепропетровский государственный университет. Т. 42: Сборник работ исторического отделения историко-филологического факультета. Киев, 1954. Вып. 2. С. 85–106; Теплицький В. П. Реформа 1861 р. і аграрні відносини на Україні. Київ, 1959.


[Закрыть]. Поэтому необходимость дальнейших исследований на данном направлении очевидна. И дело не в механическом накоплении сведений, хотя – при отсутствии детальной разработки многих аспектов истории предреформенной эпохи – необходимость эмпирических наработок остро ощущается. Речь должна идти об ином взгляде, ином ракурсе, больше соответствующем стремлению современной гуманитарной науки изучать человека и то, как он переживает столь крупные социальные потрясения, каким была и Великая реформа.

Настроения, ожидания, надежды дворян, ситуативное изменение их позиций, мотивации дворянства, сословия, которое наиболее активно и фактически впервые так широко и открыто высказалось по поводу центральной общественной проблемы, – все это пока остается без внимания украинистов. Разнообразные записки, проекты, статьи, заметки, написанные дворянством России по поводу крестьянского вопроса, насчитывают тысячи позиций. Кроме известных по указателю В. И. Межова, еще советскими исследователями были обнаружены сотни таких текстов14901490
  Только в трех российских архивохранилищах было выявлено 370 записок дворянства (см.: Баграмян Н. С. Помещичьи проекты освобождения крестьян (К проблеме «кризиса верхов») // Революционная ситуация в России в 1859–1861 гг. М., 1962. С. 19).


[Закрыть]. Среди архивных, а также опубликованных материалов немало вышло из-под пера дворянства различных украинских регионов. Но, повторюсь, эти материалы до сих пор не только не проанализированы, но даже не учтены.

Кажется, наиболее приблизились к решению такой задачи историки начала XX века. А. А. Корнилов, исследуя Крестьянскую реформу, и в частности деятельность губернских комитетов по обустройству быта крепостных крестьян, много внимания уделил позициям поместного дворянства, пытаясь выявить причины, лежавшие в основе деления на различные общественно-политические группировки. Однако, с учетом широты охвата материала в рамках Российской империи, историк не мог в полной мере представить не только взгляды всех депутатов, но и позиции дворянских корпораций по отдельным вопросам. Сам хорошо это понимая, он настаивал на необходимости отдельного исследования и детального отображения стремлений и интересов, господствовавших в то время в обществе14911491
  Корнилов А. А. Губернские комитеты по крестьянскому делу в 1858–1859 гг. // РБ. 1904. № 5. С. 76.


[Закрыть]. К тому же Корнилов абсолютизировал фактор обусловленности требований дворянства конкретными материальными интересами, что не позволило объяснить всего разнообразия мнений даже в пределах одного хозяйственного региона14921492
  Христофоров И. А. «Аристократическая» оппозиция Великим реформам. С. 11.


[Закрыть].

Используя в первую очередь возможности провинциальных архивов «украинских» губерний, историки, так сказать, по горячим следам, или в связи с юбилеями Великой реформы, или в обобщающих очерках по истории дворянских корпораций, в сжатых обзорах наметили общую канву хода обсуждения крестьянского дела, подчеркивая в определенной степени местную специфику и одновременно – препятствия, мешавшие изучению дворянских проектов14931493
  Илляшевич Л. В. Краткий очерк истории Харьковского дворянства. Харьков, 1885; Зеленый П. Херсонское дворянство и Херсонская губерния в 1862 г. // Северный вестник. 1889. № 8; Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. Т. 2.


[Закрыть]. В частности, А. В. Флоровский, обобщая труды своих предшественников – А. З. Попельницкого, А. И. Маркевича – об участии херсонского и таврического дворянства в деле освобождения крестьян, в кратком обзоре содержания проектов губернских комитетов Новороссийского края представил сведения о настроениях дворянства в канун реформы 1861 года, обратив также внимание и на некоторые источниковые препятствия. Среди наиболее существенных историк подчеркнул почти полное отсутствие печатных текстов, в которых были бы запечатлены проекты, и недостаточность обращения только к «Материалам Редакционных комиссий»14941494
  Флоровский А. В. Освобождение крестьян по проектам Губернских комитетов Новороссийского края. С. 1.


[Закрыть].

Больше повезло дворянству Черниговской губернии. Во второй половине XIX – начале XX века, к счастью для будущих исследователей, были изданы материалы, которые сейчас, к сожалению, уже утрачены. В частности, А. Ковалевский опубликовал ряд правительственных постановлений, документов Черниговского губернского комитета по обустройству быта помещичьих крестьян, ряд торжественных речей, а П. Я. Дорошенко и В. Л. Модзалевский, по поручению Черниговской архивной комиссии, – объемный том «Извлечений» из комитетских журналов14951495
  Ковалевский А. Освободительная реформа Александра II и ее осуществление в пределах Черниговской губернии (1858–1861). Киев, 1911; Дорошенко П. Я. Очерк крепостного права в Малороссии. С. 25–57; Материалы по истории освобождения крестьян / Под ред. В. Л. Модзалевского // Труды Черниговской губернской архивной комиссии. Вып. 9. С. 58–411; Павлов Ф. Об открытии Черниговского губернского комитета по крестьянскому делу и о закрытии заседаний онаго // ЧГВ. 1859. № 9. С. 55–65.


[Закрыть], с предшествующей статьей одного из составителей. Особенно важно, что здесь содержались краткие характеристики наиболее деятельных членов Черниговского губернского комитета. Не вдаваясь сейчас в детальный анализ упомянутых работ и публикаций источников, обращу внимание только на два момента. Во-первых, эти работы пока остаются «классическими» в исследовании обсуждения крестьянской проблемы накануне реформы14961496
  Попутно замечу, что эти исследования иногда становятся для современных историков источником не только вдохновения, но и прямого заимствования (см.: Опанасенко В. В. Місце дворянського стану Чернігівської губернії в проведенні земельної реформи 1861 р. // УС. 2001. Вип. 2. С. 40–43).


[Закрыть], а во-вторых, их авторы хорошо понимали необходимость – для решения «серьезных научных задач» – привлекать более широкие источниковые комплексы, а также уточнять вынесенные оценки.

В дальнейшем на этом направлении в историографии, как уже говорилось, существенных сдвигов не произошло. Коротко, в общеукраинском масштабе, упомянул дворянские проекты М. Е. Слабченко. Почти не выделяя региональных особенностей, он схематично указал на позиции некоторых действующих лиц и губернских комитетов. Не стоит и говорить, что классовый подход в этой работе был ведущим, здесь крестьяне и помещики уже прочно «стояли друг против друга, один у другого вырывая землю»14971497
  Слабченко М. Є. Матеріали до економічно-соціальної історії України XIX століття. Т. 1. С. 298.


[Закрыть]. А в будущем дворянство украинских регионов, за небольшим исключением14981498
  См.: Баграмян Н. С. Помещичьи проекты освобождения крестьян; Дружинин Н. М. «Журнал землевладельцев» (1858–1860) // Дружинин Н. М. Избранные труды: Социально-экономическая история России. С. 6–97. Понятно, что украинская специфика в таких работах не учитывалась.


[Закрыть], практически исчезло из исследований по истории Крестьянской реформы, подготовка и проведение которой рассматривались исключительно под крестьяноцентрическим углом зрения. Работ, специально посвященных позициям украинского дворянства, подобных, например, исследованиям Н. М. Дружинина, Л. А. Лооне, Н. Г. Сладкевича, написано не было, если не считать штудий А. В. Флоровского14991499
  Дружинин Н. М. Московское дворянство и реформа 1861 г. // Известия АН СССР. Серия истории и философии. 1948. Т. V. № 1. С. 62–78; Лооне Л. А. Крестьянский вопрос в общественной мысли Эстонии в период революционной ситуации // Революционная ситуация в России в 1859–1861 гг. М., 1962. С. 423–443; Сладкевич Н. Г. Оппозиционное движение дворянства в годы революционной ситуации // Там же. С. 64–92.
  Флоровский А. В. Крестьянская реформа и высшая администрация Новороссийского края; Он же. Освобождение крестьян по проектам Губернских комитетов Новороссийского края.


[Закрыть].

В недавних исследованиях, предпринятых украинскими специалистами, участие дворянства в реформе 1861 года почти незаметно – даже там, где декларируется нетрадиционный подход к анализу этого явления, как, например, в монографии В. М. Шевченко. Показательно, что в историографической ее части не упомянуто ни одного текста современных украинских историков, посвященного не только работе дворянства над крестьянским вопросом, но и подготовке Великой реформы. В целом же нетрадиционность авторских подходов оказалась какой-то слишком уж традиционной. В частности, вполне бесспорным, несмотря на иные утверждения целого ряда современных русистов15001500
  Приведу одну из многих подобных цитат о народных движениях как об угрозах, пугающих российские власти. В частности, А. А. Левандовский по этому поводу писал: «…как раз в отношении предреформенной эпохи тезис об „опасности“ не работает совершенно. По одной простой причине: не было тогда проявлений недовольства сколько-нибудь серьезных, способных произвести на власть впечатление настолько сильное, чтобы заставить ее разрушить то, что, как казалось, составляет надежный фундамент русской жизни. Крестьянские волнения, конечно, бывали (когда их в царской России не было?). Но они носили разрозненный, эпизодический характер». Историк также привел рассказ П. А. Зайончковского о том, к каким чрезвычайным усилиям приходилось прибегать составителям советского многотомного издания «Крестьянское движение в России», чтобы издание это соответствовало концепции активизации крестьянского движения: «…известия о потравах барской запашки крестьянским скотом, об убиении нескольких помещичьих кур и пр[оч]. – все шло в ход» (см.: Левандовский А. А. Предисловие // Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств. М., 2003. С. 16).


[Закрыть], представляется для Шевченко тот факт, «что на середину XIX века самой реальной общественно-политической силой, которая выступала против крепостничества, было крестьянство»15011501
  Шевченко В. М. Скасування кріпосного права у 1861 році. С. 41.


[Закрыть]. К «передовому дворянству», которое протестовало против крепостного права, отнесены декабристы. Много внимания уделено В. Г. Белинскому, М. В. Буташевичу-Петрашевскому. Среди тех, кто «резко осуждал феодально-крепостнический строй», видим опять же традиционный перечень имен: кирилломефодиевцы, Т. Г. Шевченко, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов15021502
  Там же. С. 22–34.


[Закрыть]. Особенно интересно было обнаружить в этом ряду Григория Квитку-Основьяненко, поскольку его «Лысты до любезных землякив» (1839) отнюдь не отличаются антикрепостнической направленностью, на что обращали внимание исследователи, в том числе и такие авторитетные для украинской научной мысли, как Д. И. Чижевский.

В работе В. М. Шевченко нет ни губернских комитетов, ни даже тех имен дворянских лидеров преддверия реформы 1861 года, которые уже стали классикой и упоминаются в современных школьных учебниках, – В. В. Тарновский, Г. П. Галаган. Итак, еще раз подчеркну, что, с одной стороны, хотя бы на уровне деклараций в украинской историографии засвидетельствовано стремление к концептуальным новациям, а с другой – проявляется или верность народнической парадигме, или историографическая инерция, которую отечественным историкам почему-то трудно преодолеть. Потому и повторяются со ссылкой на работы советских ученых 1950–1960‐х годов до боли знакомые утверждения о разложении «феодально-крепостнической системы», упадке помещичьего хозяйства, рутинных способах хозяйствования, увеличении эксплуатации крестьян, сообщения, без дополнительных объяснений, о четырех-, пяти-, даже шестидневной барщине, утверждения об обнищании крестьян и о дворянстве как о сословии, в самой природе которого заложена «социальная паразитарность»15031503
  Там же. С. 17; Гуржій О. I. Податне населення України XVI–XVIII ст.: Нариси історії та статистики. Черкаси, 2009. С. 70–85; Донік О. М. Участь дворян України в промисловому виробництві. С. 123.


[Закрыть]. Интересно, что все это вступает в противоречие с выводами советских историков о росте, несмотря на отток в районы колонизации, численности населения в украинских регионах в конце XVIII – первой половине XIX века, об увеличении объемов внутренней и внешней торговли, успешном развитии промышленности и т. п.

Еще П. Г. Рындзюнский, опираясь на работы Б. Г. Литвака, И. Д. Ковальченко, Л. В. Милова, показал необоснованность утверждений историков о широком обезземеливании и обнищании крестьян в дореформенное десятилетие. Даже в земледельческих губерниях увеличение оброка не отставало от трудовых доходов крестьян, у которых, по сравнению с концом XVIII века, после расчетов с помещиками оставалось примерно на 13 рублей больше. О росте производственных сил деревни, по мнению историка, свидетельствовало развертывание трудовых ресурсов крестьянской семьи (увеличение рабочего периода из‐за сочетания земледелия с другими занятиями, более активная деятельность женщин и детей, что сдерживалось в условиях натурально-патриархального быта). Подчеркивая, что историко-демографические исследования, начиная с работ Н. Х. Бунге, П. И. Кеппена, В. М. Кабузана, Н. М. Шепуковой, грешат отсутствием необходимого источниковедческого анализа, упрощенным использованием данных, приводимых источниками, Рындзюнский призвал советских историков отказаться от «мрачной теории» обнищания и вымирания крестьян, «отрешиться» от «народнического понимания отношений помещиков к крестьянам как основанных только на грабеже и насилии, умеряемых лишь гуманными чувствами дворян или боязнью крестьянских выступлений»15041504
  Рындзюнский П. Г. Вымирало ли крепостное крестьянство перед реформой 1861 г.? // ВИ. 1967. № 7. С. 54–70.


[Закрыть]. Но этот призыв тогда, вероятно, не был воспринят. Во всяком случае, Б. Н. Миронов пишет, что в то время «П. Рындзюнский в одиночку, настойчиво и смело, вызывая гнев научного сообщества, пытался противостоять утвердившейся парадигме»15051505
  Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революции в имперской России. С. 26–27.


[Закрыть].

Однако, прямо не отказываясь от господствующего дискурса, конкретными исследованиями историки его все же расшатывали. Например, В. А. Голобуцкий, И. А. Гуржий и другие украинские советские историки большим количеством примеров, цифрами и фактами проиллюстрировали рост деловой активности левобережного дворянства в конце XVIII – начале XIX века, продемонстрировали, как увеличивался спрос на более совершенное оборудование для предприятий, становилась разнообразнее продукция промышленных помещичьих заведений, ориентировавшихся на рынок, как росли численность ярмарок, торгов, базаров и обращение товаров и средств15061506
  Голобуцкий В. А. К вопросу о промышленном предпринимательстве в помещичьем хозяйстве Левобережной Украины во второй половине XVIII в. // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России: Сборник статей к 75-летию академика Н. М. Дружинина. М., 1961. С. 88–95; Гуржий И. А. Сельские и городские базары на Украине в конце XVIII – первой половине XIX в. и их роль в развитии товарного производства // Там же. С. 96–105.


[Закрыть], что невозможно при экономическом упадке.

И дореволюционные, и советские историки обращали внимание на активизацию в предреформенные десятилетия и хозяйственной деятельности крестьян, на невозможность определения их действительного материального положения на основе данных о размерах наделов, ведь, во-первых, проблема обеспечения семей решалась с помощью разнообразного предпринимательства, в том числе и не связанного с землей. Стоит вспомнить хотя бы такой традиционный промысел, как чумакование, который, хотя и носил на себе, по словам В. В. Тарновского, «отпечаток козацких походов»15071507
  Тарновский В. В. О делимости семейств в Малороссии. С. 13.


[Закрыть], в первой половине XIX века был специфическим способом накопления первоначального капитала. В него втягивались различные категории сельского люда. На Левобережье существовали «…целые деревни, населенные исключительно одними чумаками». Это была «особая каста», «народ достаточный, хотя и не занимаются земледелием»15081508
  Быт Малорусского крестьянина (преимущественно в Полтавской губернии). С. 44–45.


[Закрыть].

Во-вторых, нехватка земли в крестьянском хозяйстве компенсировалась за счет мобилизации так называемой вненадельной земли, когда участки обрабатывались больше тягловой нормы, арендовались у своего помещика, других землевладельцев. Размеры арендной платы обычно уступали размерам тягла, и, как считал А. Л. Шапиро, «крестьянину было выгоднее арендовать оброчную землю потому, что выплата фиксированной арендной суммы была не так обременительна и не так стесняла хозяйственную самостоятельность двора, как отбывание множества разнообразных оброчных и барщинных повинностей, падавших на надельную землю»15091509
  Шапиро А. Л. Об опасности модернизации экономической истории русского крестьянства XVII – первой половины XVIII в. С. 59–60.


[Закрыть]. Прибегали крепостные и к покупке земель на чужое имя, причем украинские губернии по количеству таких землевладельцев занимали первые места в России15101510
  Вешняков В. Крестьяне-собственники в России: Историко-статистический очерк. СПб., 1858. С. 10–11; Хромов П. А. Экономическое развитие России. С. 77–78.


[Закрыть].

В этой связи стоит обратить внимание на еще одну особенность именно Левобережной Украины, подчеркнутую М. Шульгиным. Историк считал, что этот регион в первой половине XIX века знал много таких крестьян, которые в результате собственной экономической активности (промыслы, торговля) начали богатеть, накапливая в своих руках «достаточно большие средства». Оставаясь крепостными, они «вместе с тем получили фактическую возможность приобретать не только фабрики, магазины, торгово-строительные промышленные предприятия, но и землю и крестьян». «Итак, наш крепостной строй, – писал Шульгин, – знает и целые имения крепостных, принадлежавших фактически не дворянам-помещикам, а обогатившимся крепостным. Были крепостные как бы второй степени (курсив мой. – Т. Л.)». Юридически их приобретения принадлежали дворянам-помещикам. Но те считали, что просто «невыгодно экспроприировать имущество своих крепостных, и фактически отношения между обогатившимся крепостным и его крепостниками складывались вне типичной формы крепостных отношений вообще». Как об исключении говорил историк и о том, что крепостные «второй степени», имея торгово-промышленные успехи, тоже приобретали в собственность таких же крепостных крестьян. В результате в крае «возникала целая иерархия крепостных отношений»15111511
  Шульгін М. Дворянське та селянське землекористування в Росії та на Україні: Нарис з історії поземельних відносин. Харків, 1927. С. 23.


[Закрыть].

Что касается увеличения повинностей как важного показателя эксплуатации крестьянства, то и тут необходимо учитывать ряд наблюдений историков. Во-первых, В. Н. Орлик фактически показал незначительность изменений крестьянских выплат государству в серебряных деньгах в течение конца XVIII – первой половины XIX века, отсутствие в украинских губерниях единой системы раскладки подушных налоговых обязательств членов сельских и городских общин, тесное увязывание их с материальными возможностями хозяйств, что и давало основания современникам отрицать существование подушного обложения как такового15121512
  Орлик В. М. Подушна система оподаткування в українських губерніях Російської імперії у кінці XVIII – середині XIX ст. // Проблеми історії України XIX – початку XX ст. Вип. 12. С. 119–125.


[Закрыть]. Учтем также и традицию выплаты малороссийским дворянством государственных налогов за своих крестьян. Во-вторых, еще В. И. Пичета выявил те причины преимущества барщины над оброком в земледельческих регионах, которые вполне можно отнести и к Левобережью. Ученый отметил, что обычно «помещики не имели возможности перевести крестьянина на оброк за отдаленностью торгово-промышленного района и вследствие небольшой плотности населения, и таким образом, приходилось иметь дело с несвободным трудом. Оставалось помещику только одно средство – увеличить барскую запашку, что было возможно путем перевода крестьянина с барщины во двор»15131513
  Пичета В. Падение крепостного права в России. С. 30.


[Закрыть]. Именно таким способом часто решалась проблема занятости крестьян и в малоземельных поместьях.

Выше уже говорилось об относительности категорий «бедность» и «богатство». Но, в связи с педалированием современными украинскими историками проблемы обнищания крестьян во времена кризиса крепостнической системы, следует также обратиться к наблюдениям позднесоветской историографии относительно динамичности крестьянских хозяйств. Как показали специальные исследования, «крестьянское хозяйство не являлось устойчивым: даже в руках одного хозяина, не говоря уже о поколениях, ранг хозяйства и, соответственно, социальный статус самого хозяина – крестьянина неоднократно изменялись. Вследствие этого крестьянин в течение своей жизни бывал нередко и богатым, и средним, и бедным, другими словами, обладал высокой социальной мобильностью»15141514
  Миронов Б. Н. Историк и социология. С. 52.


[Закрыть]. Все эти замечания и наработки наших предшественников, думаю, не позволяют упрощать социально-экономическую ситуацию предреформенной эпохи и ограничиваться схематичными иллюстрациями концепта «кризиса феодально-крепостнической системы».

Кажется, к 150-летнему юбилею реформы 1861 года ситуация должна была бы сдвинуться с места. Но, повторюсь, этого, к сожалению, не произошло. Правда, отрадно видеть понимание необходимости «глубокого переосмысления этого события с позиций… достижений исторической науки начала XXI века», включая и процесс обсуждения Великой реформы15151515
  Смолій В. А. Велика реформа 1861 р.: сучасне бачення // Проблеми історії України XIX – початку XX ст. Вип. 18. С. 5–6.


[Закрыть].

Осознавая, что решить все нерешенные задачи одиночкам не под силу, в русле проблем книги определю свою задачу скромнее. Я убеждена, что детальный анализ позиций левобережного дворянства по конкретным условиям ликвидации крепостного права, с учетом всех региональных, групповых, индивидуальных, политических, экономических, социокультурных обстоятельств, является чрезвычайно сложным делом и должен стать предметом специального исследования. В контексте поиска «помещичьей правды» на этапе очередного перелома, смены «идентификационных кодов», кажется, в первую очередь важно понять, насколько дворянство Левобережья было к этому готово, насколько активно и в каких формах оно включилось в обсуждение крестьянско-дворянского вопроса, крепко ли держалось за свои сословные привилегии, а если так, то почему, какими были общественные настроения, ожидания, тревоги и надежды в наиважнейший момент существования дворянского сообщества, кто и каким образом проявил себя. Считаю необходимым именно под таким углом взглянуть на этот последний момент господства дворян-помещиков, вскользь – через презентацию героев и источников – закрывая некоторые информационные пробелы и закладывая, как я надеюсь, определенные основания под будущее разрушение крестьяноцентричности в рассмотрении комплекса проблем, связанных с определением роли дворянства в системе социального взаимодействия накануне Великих реформ.