Текст книги "«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века"

Дворянство украинских регионов под этим углом зрения не изучалось. Согласно принятым еще в XIX веке подходам дворяне Российской империи делились на категории по числу душ мужского пола (далее – д. м. п.), которые были у них в собственности. Как уже говорилось, малороссийские губернии относились к тем, где был значительный процент мелкопоместных дворян. Например, по данным на 1849 год, по Полтавскому уезду мы имеем такую картину: из 600 душевладельцев уезда 209 имели менее 5 душ крепостных, 102 – от 5 до 10 душ, 156 – от 10 до 25, 60 – от 25 до 50, 36 – от 50 до 100 душ. Только у 37 дворян было более чем по 100 душ. Причем 17 из этих дворян имели по 100–200 крепостных, семеро – по 200–300, трое – 300–400, шестеро – по 400–500. По одному помещику были владельцами 500–600 и более 2000 крепостных. И только двое имели каждый свыше 2500 человек. Итак, собственники, владевшие каждый менее чем 100 крепостными (563 душевладельца), составляли почти 15/16 частей911911
  Число ревизских душ и значительнейшие имения в Полтавском уезде в 1849‐м году // Полтавские губернские ведомости [далее – ПГВ]. 1850. № 2. С. 12.


[Закрыть].

Подобная картина наблюдается и по другим уездам Полтавской губернии912912
  ПГВ. 1850. № 4, 6, 10–19.


[Закрыть]. Всего в этой губернии на 1849 год из 8090 владений менее чем по 21 крепостному было у 5982 помещиков, более чем по 100 душ имели только 640 душевладельцев913913
  Число помещичьих имений и ревизских крестьян в Полтавской губернии // Там же. 1850. № 27. С. 239–242.


[Закрыть]. По IХ ревизии, завершившейся в 1850 году, из 7601 владельца по одному крепостному имели 843 помещика, по двое – 746, в целом же число имевших менее чем по 5 крепостных достигало 2671 человека. По 5–10 душ имели 1547 помещиков, от 10 до 50 – 2158, от 50 до 100 душ – 547. Более чем по 100 душ было только у 678 дворян. Получается, что около 55% душевладельцев имели не более чем по 10 крепостных. Более чем по 100 душ было у 1/11 части душевладельцев губернии914914
  Число помещичьих имений и крепостных крестьян в Полтавской губернии по 9-й ревизии // Там же. 1858. № 45. С. 545–552.


[Закрыть]. По статистическим данным, основанным на материалах Х ревизии (1857), Полтавская губерния занимала первое место в России по количеству мелкопоместных дворян, владевших каждый менее чем 21 д. м. п. Таких имений здесь было 5049, или 2/3 от общего количества дворян, владевших крепостными (около 7300), мелкопоместные (от 21 до 100 д. м. п.) имения составляли 1533, среднепоместные (от 100 до 500 д. м. п.) – 629, т. е. 8%, а крупнопоместные (от 500 д. м. п.) – 80 имений, или не более 1%.

Черниговская губерния по этим показателям занимала третье место в империи. Мелкопоместных имений на Черниговщине было 3200915915
  Материалы для статистики Полтавской губернии // Бодянский П. Памятная книжка Полтавской губернии за 1865 год. С. 309–310.


[Закрыть]. Правда, А. А. Русов привел несколько отличные цифры количества мелкопоместных «рабовладельцев» Черниговской губернии – 2880, а известный статистик А. Г. Тройницкий, на исследование которого опирались почти все авторы, определил, напротив, несколько большее количество мелкопоместных дворян: по Полтавщине – 5195, по Черниговщине – 3342. Помещики, владевшие каждый более чем 1 тысячей душ, составляли соответственно 39 и 46 человек916916
  Русов А. А. Описание Черниговской губернии. Чернигов, 1898. Т. 1. С. 39; Тройницкий А. Г. О числе крепостных людей в России // Журнал землевладельцев [далее – ЖЗ]. 1858. Июнь. № 5. Приложение № 2. С. 2–24.


[Закрыть]. Для сравнения: в Европейской России владельцы 1–20 душ на время Х ревизии составляли 38,9%, средние помещики – 20,1%, крупные – 2,2%, крупнейшие – 1,2%917917
  Шепукова Н. М. Об изменении размеров душевладения помещиков Европейской России в первой четверти XVIII – первой половине XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1963 г. Вильнюс, 1964. С. 393.


[Закрыть]. Полтавская и Черниговская губернии, как утверждал А. П. Корелин, отличались также большим количеством личных дворян. В основной своей массе это было «казачье офицерство», численность которого быстро и неуклонно росла918918
  Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России. 1861–1904 гг. М., 1979. С. 43.


[Закрыть].

Как известно, поддерживать достойный статуса уровень жизни можно было, владея не менее чем 100 душами мужского пола. Итак, большинство помещиков-душевладельцев Левобережья под эти критерии не подпадало. Не случайно материальное положение мелкопоместных дворян в первой половине XIX века было предметом специального внимания правительства. Поддерживать нормальный статусный уровень жизни они могли благодаря службе. Средних и крупных собственников в крае было всего лишь около 9%. «Объявления» малороссийских дворян о своих доходах в первые десятилетия XIX века – дополнительное тому подтверждение. Помещики, чьи годовые доходы не превышали и нескольких сотен рублей, значительно преобладали919919
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 184. 652 л.; Д. 383. 73 л., – и др.


[Закрыть]. К тому же, еще раз подчеркну, здесь надо учитывать, что именно в первой половине XIX века, с углублением разрыва в представлениях различных социальных групп о необходимых потребностях, с изменениями стандартов потребления, по-другому начали распределяться сферы нужды, бедности, зажиточности и богатства.

И. Ф. Павловский привел многочисленные примеры поддержки дворянством различных учебных заведений, что происходило как результат обсуждения образовательных проблем на дворянских собраниях, назвал целый ряд имен благотворителей: С. М. Кочубей, А. М. Маркович, И. Д. Стефанович, Л. П. Руденко, В. В. Капнист, супруги А. и Н. Чепа и др. – тех, кто добровольно на свои собственные средства содержал учеников, открывал школы, в том числе для крестьян, пансионы для воспитания дворянских детей, отдавал значительные капиталы в пользу учебных заведений, «обществ вспомоществования недостаточным учащимся» и т. п.920920
  Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. Т. 1. С. 119–144.


[Закрыть]

Дворянство Черниговской губернии не отставало от своих товарищей. А. М. Маркович одним из первых представил картину дворянской благотворительности в этом крае. Например, по завещанию С. А. Лашкевича 1829 года проценты с 200 тысяч рублей, внесенных в Приказ общественного призрения, направлялись на содержание воспитанников из бедных дворянских семей в пансионах университетов и гимназий. Каждый из таких воспитанников по окончании обучения получал единовременную выплату в размере средств, потраченных на него в течение года. О. С. Судиенко в 1834 году 180 тысяч рублей пожертвовал на пансионы при Черниговской и Полтавской гимназиях. Капитан артиллерии А. Д. Старосельский в 1835 году завещал проценты со стотысячного капитала, внесенного в Санкт-Петербургский Попечительский совет, на воспитание в одном из ближайших кадетских корпусов детей бедных дворян Мглинского уезда. В случае же, если там не будет желающих или нуждающихся, этим могли воспользоваться дворянские дети из других уездов Черниговской губернии. Данные средства по решению министра внутренних дел направлялись в ведомство Петровского кадетского корпуса, где и учились черниговцы. А по повелению императора эти пансионеры должны были называться Старосельскими, что и обозначалось на их кроватях921921
  Маркович А. М. Историческая и статистическая записка о дворянском сословии и дворянских имуществах Черниговской губернии. С. 22–25.


[Закрыть]. И такие примеры были не единичны. Думаю, отношение левобережного дворянства в то время к проблемам образования также довольно хорошо характеризуется стремлением предпринять как корпоративное дело установку памятника И. И. Халанскому, многолетнему директору училища, впоследствии гимназии, в Новгороде-Северском922922
  Иван Иванович Халанский умер 5 марта 1825 года. Около сорока лет он возглавлял созданное им учреждение, которое и после реорганизации системы образования в начале XIX века не только не было понижено в статусе как заведение уездного, а не губернского города, но и было в 1808 году преобразовано в гимназию. Новгород-Северский являлся одним из немногих уездных городов России, где существовали в то время гимназии. Большая заслуга в развитии этого заведения и в целом образования вполне справедливо приписывается директору. Хорошо осознавалась она и при его жизни. После смерти Халанского, точнее – летом того же года, между маршалами Глуховского, Стародубского, Мглинского и Новгород-Северского уездов началась переписка по поводу установки памятника их собрату, добросовестно работавшему на пользу общественности, который «познания свои и любовь к наукам посвятил на образование юношества и в том жизнь свою положил». Причем дворянство хорошо осознавало пользу от этого «особенно для нашей стороны» (см.: ИР НБУВ. Ф. II. № 3703. Л. 1 – 1 об.). Считая себя обойденным в деле основания университета в крае, малороссийское дворянство, которое даже не захотело, в отличие от новороссийского, не говоря уже о слободском, выделить средства на создание Харьковского университета (см.: Шугуров Н. Илья Федорович Тимковский, педагог прошлого времени // КС. 1891. Сентябрь. С. 389–391), с уважением относилось к своим учебным заведениям и к тем, кто отдавал им много сил. Поэтому глуховский маршал и призывал оказать Халанскому «общую благодарность, хранящуюся в сердцах, воздать признательность уважением к заслугам», собрав деньги и установив просветителю памятник (см.: ИР НБУВ. Ф. II. № 3703. Л. 1 – 1 об.). Осуществить это, очевидно, не удалось. Благосклонно отнесся к данной инициативе, к такому «общеполезному и… обязательному Отечеству упражнению», например, новгород-северский маршал, заметив, однако, что не может решить вопрос без представительного дворянского собрания, которое начнет свою работу только в установленном порядке, по воле правительства. Он также отметил, что память и уважение в сердцах благодарного дворянства не угаснут и без монумента, приведя в качестве довода пример Минина и Пожарского, которых удостоили такой чести только «в протичении многих лет» (см.: Там же. № 3704. Л. 2–3). И все же, думаю, важно, что в то время, когда традиции мемориального увековечения в Российской империи только закладывались, когда, как подчеркнула С. А. Еремеева, «памятники не слишком понимали» (см.: Еремеева С. А. Монументальные практики коммеморации в России XIX – и начала XX века // Образы времени и исторические представления. С. 887), часть малороссийского дворянства пожелала воплотить в камне свое уважение именно к педагогу. И пусть речь шла не о памятнике на площади или улице, а о надгробном знаке, важны мотивы и сам выбор объекта для трансляции последующим поколениям ценностно-смысловых ориентаций дворянского сообщества.


[Закрыть].

Очевидно, необходимость заботы о судьбе детей бедных своих собратьев осознавалась дворянским сообществом, значительную часть которого составляло мелкопоместное и чиновное панство. Без коллективных усилий, ходатайств здесь нельзя было обойтись923923
  Интересно, что в одном из писем 1822 года от Д. П. Трощинского к Л. И. Голенищеву-Кутузову звучала просьба похлопотать перед учредителем Нежинской гимназии А. Г. Кушелевым-Безбородко, с которым кибинский вельможа не был знаком лично, о сыне одного из соседей, В. А. Гоголя-Яновского, которого «бог наградил милыми детьми, но не наделил способами доставить приличное воспитание». Напомню, что Гоголи-Яновские по малороссийским меркам были не такими уж и бедными. Биографы семьи отмечают, что на момент выхода В. А. Гоголя-Яновского в отставку (1805) он владел 400 крепостными. Накануне реформы 1861 года мать известного писателя имела 214 душ мужского пола (см.: Приложения к трудам Редакционных комиссий по крестьянскому делу. Сведения о помещичьих имениях. СПб., 1860. Т. 6: Полтавская губерния. С. 28–29). Но, как видно, денег на приличное образование не хватало и дворянам такого уровня. Поскольку сын и дочь В. А. Гоголя-Яновского начали обучение на «собственном иждивении, которое далеко превосходит все скудные доходы, из маленького его имения получаемые», посредник просил о продолжении обучения мальчика «на счет суммы учредителя сего заведения», что и было исполнено, как свидетельствует письмо-благодарность от 22 марта того же года (см.: ОР РНБ. Ф. 791. № 25. Л. 14–15, 24–26). Факт оказания Трощинским поддержки своему дальнему родственнику, сыну управляющего кибинецким имением, Н. В. Гоголю, хорошо известен в гоголеведении. Но обычно исследователи утверждают, что тот учился в Нежине на средства самого Трощинского. Попутно замечу, что ходатайство о бедных дворянах-земляках в переписке полтавского и петербургского друзей не редкость. Просил Трощинский предоставить покровительство и поддержку и «безпомощному сироте» князю Цертелеву, который сделал еще только первые шаги «на поприще словесности, где он имел счастие показать уже первые плоды своей способности» (Там же. Л. 31 – 31 об.).


[Закрыть]. В поддержке особенно нуждались дворянки, чьи возможности значительно ухудшались после смерти мужей924924
  В какой ситуации могла оказаться дворянская вдова, мы видим из письма черниговского прокурора Георгия Бажанова генерал-губернатору Н. Г. Репнину от 21 декабря 1818 года, где отмечалось, что надворная советница Василевская, на восьмом десятке лет «борясь с немощами и нищетою», просит «исходатайствования ей от щедрот монарших маленького подаяния за долговременную службу мужа ея». Будучи уроженцем этого края, прокурор знал семью Василевских и помнил, что когда-то они входили в число лучших хозяев, богатых и гостеприимных. Но «игра судьбы», различные несчастья и пожары привели к тому, что хозяйка была вынуждена «в глубокой старости, на болезненном одре, умирать с голоду». Как отметил И. Ф. Павловский, надпись сверху на этом документе свидетельствовала, что Репнин решил помочь и объявил подписку для Василевской (см.: Ходатайство о бедной вдове Василевской, родственнице Феодосия Угличского // КС. 1904. Май. Док., изв. и зам. С. 60–61). Видимо, не случайно в перечне тех имений по различным уездам Черниговской губернии, которые предназначались для публичной продажи с аукциона за долги в 1848 году, значительную часть составляли владения женщин (см.: ГАЧО. Ф. 133. Оп. 5. Д. 4. Л. 5 – 8 об.).


[Закрыть]. Часто с потерей хозяина, кормильца, дворянская семья, едва сводя концы с концами, не могла самостоятельно предоставить детям образования и воспитания, достойных их статуса. В такой ситуации можно было рассчитывать только на корпоративную солидарность. Докладные записки, прошения и различные документы иного характера представляют, с одной стороны, достаточно драматическую картину борьбы женщин за образование своих детей, а с другой – подтверждение готовности дворянских лидеров отстаивать интересы тех, кто нуждался в помощи925925
  Именно такими материалами наполнено «Дело об определении дворянских детей в Черниговский сиротский дом для дворян» за 1811–1859 годы, а также другие дела, где большинство документов связано с проблемами женщин (см.: ГАЧО. Ф. 128. Оп. 1. Д. 897. 81 л.; Ф. 127. Оп. 14. Д. 69. 10 л.).


[Закрыть].

Иногда желание соответствовать представлениям об общественных обязанностях шло вразрез с собственными материальными интересами – как в случае с Л. П. Руденко. Этот кременчугский маршал, «движимый к усердию, к благу общему», в 1809 году сделал попытку учредить при уездном училище дворянский пансион для двенадцати учеников. На такое, преимущественно для сирот, заведение он был готов пожертвовать капитал в 40 тысяч рублей и за свой счет построить для пансиона помещение стоимостью 10 тысяч рублей. Маршал нашел горячую поддержку со стороны губернатора и генерал-губернатора. И только прошение его в целом щедрой жены к министру внутренних дел А. Б. Куракину с пояснениями о еще не погашенной полностью сумме за унаследованное с долгами имение остановило благотворительные намерения926926
  Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. Т. 1. С. 124–126.


[Закрыть].

Стремление подражать крупным благотворителям в поддержке образовательных проектов приводило и к длинным, многолетним разбирательствам между различными родственниками. Так было в случае с завещанием Г. С. Тарновского, пожелавшего по примеру Демидовых передать доходы от собственного имущества на учреждение и поддержку «на вечные времена» медицинского факультета при Киевском университете, против чего возражали племянники завещателя, заявив свои права на часть наследства владельца Кибинцев927927
  ЧИМ. Ал. 504/2/1–25.


[Закрыть].

Меньше внимания И. Ф. Павловский уделил дворянской опеке над «убогими», связывая это дело с инициативой местных чиновников, в частности малороссийского генерал-губернатора А. Б. Куракина, стимулировавшего в соответствии с государственным законодательством создание в крае системы приказов общественного призрения.

Согласно «Учреждению о губерниях» 1775 года в каждой губернии открывались приказы, которым поручалось создание сиротских домов, больниц, «шпиталей» для нищих, увечных, престарелых, приютов для психически больных, нетрудоспособных. Приказы существовали до введения «Положения о Земских учреждениях», но, как отметил один из первых историков этой проблемы – В. Ильинский, результаты их деятельности были очень незначительны из‐за забюрократизированности, отстраненности от общества, недостаточного количества людей, относившихся к работе в благотворительных учреждениях ответственно и не воспринимавших ее как второстепенную и обременительную928928
  Ильинский В. Благотворительность в России (История и настоящее положение). СПб., 1908. С. 13–14.


[Закрыть].

Кроме государства и организованных структур общественного управления, в России помощью нищим занимались также заведения частной благотворительности, в том числе созданное в 1797 году «Ведомство учреждений Императрицы Марии» и «Императорское Человеколюбивое Общество»929929
  Там же. С. 15.


[Закрыть], утвержденное рескриптом Александра I от 16 мая 1802 года под названием «Благодетельного общества»930930
  Троицкий В. Исторический очерк Совета Императорского Человеколюбивого Общества и подведомственных ему благотворительных учреждений. СПб., 1898. С. 5.


[Закрыть]. Все это, с одной стороны, свидетельствовало об изменениях в отношении к нищенствованию, которое уже воспринималось как язва общества и требовало организованной «борьбы», с другой – вероятно, становилось примером для начальников губерний, которые, в свою очередь, пытались поставить это дело во вверенных им регионах. В любом случае, именно в начале XIX века, при управлении Малороссией А. Б. Куракина, нищим было запрещено ходить и просить милостыню, сидеть на многолюдных улицах губернской Полтавы, их подбирали и отводили в обустроенный на семьдесят человек приют, открытый в 1805 году. Начальник края стимулировал также Городскую думу и персонально городского голову собирать средства, в храмах делать пожертвования на благотворительные цели, «эксплоатировал во имя общественнаго блага» способных на это дворян931931
  ЦГИАУК. Ф. 267. Оп. 1. Д. 40. Л. 18.


[Закрыть].

И, хотя на Левобережье, в отличие от других регионов932932
  Среди тех благотворительных обществ, что возникли в 1801–1855 годах (101 общество), исследователи называют и ряд «украинских» (см.: Донік О. М. Благодійність в Україні (XIX – початок XX ст.) // УIЖ. 2005. № 4. С. 164).


[Закрыть], благотворительность в первой половине XIX века не получила устойчивых организационных форм, все же можно говорить не только об инициативе отдельных лиц, но и о своеобразном движении, опиравшемся в том числе на традиции. Например, давней формой поддержки панством и зажиточными хозяевами Малороссии нуждающихся были обеды, устраиваемые в определенный день года для «сирых и убогих», когда сама хозяйка угощала и подносила водку. Как писала на основе собственных наблюдений известный этнограф П. Я. Литвинова-Бартош, этот обычай держался до ликвидации крепостного права933933
  Л[итвино]ва П. Очерки из жизни старосветских помещиков // КС. 1904. Июль – август. С. 191.


[Закрыть]. Один из знатоков истории и быта Малороссии, В. В. Тарновский, вообще считал характерной чертой малороссов «безвозвратную благотворительность», которая «особенно является изумительною во время бедствий неурожая», когда «толпы несчастных, не имевших никаких средств пропитания, переходя из деревни в деревню и нигде не находя работы, везде находили милосердие», поскольку «малороссиянин не может понять, как не разделить с просящим хлеб, который у него лежит на столе, хотя бы он был последний».

Тарновский, образованный хозяин, к традиционным формам благотворительности относил также «обширную систему займов», всегда поражавшую его в Малороссии. По этому поводу он писал:

Всякий богатый земледелец дает там взаймы бедному деньги, хлеб, корм для скота. Очень часто случается, что дается хлеб в самый дорогой год, а потом отдается после урожая, когда он в десять раз дешевле, и это делается не по особенной какой дружбе, а по общему взаимному доброжелательству. За деньги очень недавно стали брать проценты. По коренному народному обычаю и деньги, и хлеб даются без процентов.

А дальше Василий Васильевич задавал вопрос, на который сам же и отвечал:

Но чем же бедный платит богатому за такия пожертвования, дарственныя и заемныя? Он платит ему услугою, работою, также неопределенною и произвольною934934
  Тарновский В. Юридический быт Малороссии // Юридические записки. 1842. Т. 2. С. 31–32.


[Закрыть].

К новым добровольным формам благотворительности можно отнести, например, и представления, устраиваемые в пользу бедных. Причем к таким акциям в 40‐х – начале 50‐х годов XIX века, скажем, в Полтаве приобщалось все больше не только участников, но и желающих сделать пожертвования. Так, после четырех спектаклей, среди которых, кстати, была и любимая здесь опера-водевиль по пьесе «незабвенного» И. П. Котляревского «Наталка Полтавка», в конце января – начале февраля 1850 года было собрано, не считая расходов на постановки, 867 рублей серебром в пользу Александровского детского приюта и 350 рублей серебром для бедных935935
  Благородные спектакли в пользу Александровского детского приюта // ПГВ. 1850. № 10. С. 87–89.


[Закрыть]. А в 1852 году подобные мероприятия уже принесли солидные сборы: 750 рублей серебром для детского приюта и 750 же – для прочих богоугодных дел936936
  Благородные спектакли в Полтаве в Январе настоящего года // Там же. 1852. № 8. С. 57–58.


[Закрыть].

Одним из тех, кто с готовностью откликался на просьбы, предложения, ревностно и добросовестно занимался делами, руководствуясь при этом «любовью к отечеству», был В. Г. Полетика, которого почему-то в связи с благотворительностью не упомянул даже И. Ф. Павловский. Заботы А. Б. Куракина о «насаждении» школ нашли энергичную поддержку со стороны Василия Григорьевича. Уже в декабре 1802 года он призвал дворян Роменского уезда откликнуться на предложение генерал-губернатора и стать учредителями училища – «школы отечества», поскольку был убежден, что «невежды не бывают никогда благополучными. Они не умеют различать добра и зла – не умеют любить перваго – гнушаться последним; чистота нравов, доброта души чужды им. И когда кажется, что нам предоставлено ныне зажечь факел просвещения и разогнать в отечестве нашем последнюю тьму невежества, то почтем сие, Сограждане, долгом для нас священнейшим»937937
  Речи Роменского Повета Маршала Василия Полетики. С. 42–44.


[Закрыть].

В это же время Полетика начал активную переписку с Куракиным, В. И. Чарнышем и другими по учреждению училища для благородных воспитанников в Полтаве938938
  ЧИМ. Ал. 502/38/7, 10, 11, 12.


[Закрыть]. А в обустройстве начальных школ в его селах Коровинцы и Школовицы – «Bagatelle» и «небольшой сельский Trianon», по выражению В. Золотницкого939939
  ИР НБУВ. Ф. I. № 61353. Л. 1 об.


[Закрыть], – заслуга почти полностью принадлежала Василию Григорьевичу.

Относительно проблемы содержания школ и училищ на средства дворянства позиция Полетики была близка к той, что высказывалась 5 октября 1805 года на уже упомянутом губернском дворянском собрании В. В. Капнистом. С убеждением в необходимости материально поддерживать образовательные учреждения, 30 октября 1811 года, вскоре после появления указа о введении для местных дворян должности почетного смотрителя училищ, Полетика в письме к директору Роменского уездного училища выразил желание быть его почетным смотрителем940940
  Там же. № 61401. Л. 1.


[Закрыть]. В первой половине XIX века эта должность не только считалась почетной, но и была связана с обязательными, как единовременными, так и ежегодными, денежными пожертвованиями со стороны того, кто ее занимал. Тем не менее такого места искали многие дворяне, надеясь получить чин941941
  Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. Т. 1. С. 122–123.


[Закрыть]. Вероятно, для кого-то подобная надежда могла быть ведущим мотивом. Но вряд ли это справедливо для всех. В частности, Василий Григорьевич к тому времени уже был обременен должностями уездного маршалка и попечителя богоугодных заведений, что при определенных условиях открывало путь к чинам и наградам. Как видно из формулярных списков о службе уездных предводителей дворянства Черниговской губернии за 1838–1844 годы, такое совмещение обязанностей было довольно распространенной практикой942942
  ГАЧО. Ф. 133. Оп. 1. Д. 283.


[Закрыть].

Насколько внимательно дворянство относилось к замещению должностей попечителей учебных заведений, можно убедиться, читая переписку по поводу открывавшихся вакансий. Так, осенью 1847 года, после назначения М. О. Судиенко попечителем Белоцерковской гимназии и, соответственно, освобождения им такой же должности в Чернигове, начались его переговоры с Н. А. Ригельманом и Г. П. Галаганом, который с мая того же года уже был почетным смотрителем Пирятинского уездного училища943943
  ИР НБУВ. Ф. II. № 26788.


[Закрыть]. При этом ведущим правилом, которым они руководствовались при «подборе кадров», была готовность служить ради общественного блага. «Быть полезным – вот одна цель, которую стоит преследовать», – писал Ригельман Галагану, которого общество сочло достойным «попечительства Черниговского»944944
  Там же. № 27433, 27434, 27435.


[Закрыть]. Освобождая эту должность в апреле 1860 года в связи с работой в Редакционных комиссиях, Григорий Павлович на время оставил за собой попечительские обязанности, в частности внесение средств для завершения гимназического курса тремя учениками, а также пожертвований на библиотеку и на жалованье надзирателю до конца текущего года945945
  Там же. № 27443. Л. 1 – 2 об.


[Закрыть].

Неоднократно высказываясь о необходимости образования для женщин, будущих матерей946946
  На распространение в конце XVIII – начале XIX века в среде образованного российского дворянства осознания цивилизующей роли матери обратила внимание британский русист Катриона Келли (см.: Келли К. Право на эмоции, правильные эмоции: управление чувствами в России после эпохи Просвещения // Российская империя чувств. С. 62).


[Закрыть], В. Г. Полетика горячо поддерживал, в том числе и материально, инициативу В. А. Репниной основать Институт благородных девиц. Открытый в Полтаве в 1818 году, он стал шестым в России и первым на Левобережье заведением, дававшим дворянкам среднее образование947947
  ЧИМ. Ал. 502/38/23.


[Закрыть].

Биографы Василия Григорьевича не прошли мимо еще одного рода его благотворительной деятельности, ограничившись, правда, лишь констатацией: был попечителем роменских богоугодных заведений, в основании которых принимал горячее участие948948
  Горленко В. Из истории южно-русского общества начала XIX века // КС. 1893. Январь. С. 45. В. Модзалевский считал, что попечителем В. Г. Полетика стал в 1818 году (см.: Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. 4. С. 126). Но, согласно формулярным спискам о службе, он был избран дворянством и утвержден начальством 20 марта 1807 года (см.: ИР НБУВ. Ф. I. № 61423. Л. 2 об. – 3). Эта дата подтверждается также рядом других источников. Во вверенное В. Г. Полетике «хозяйство» входили не только богоугодные заведения города Ромна, но «и других, соединенных к нему по сей части, четырех сей же губернии (Полтавской. – Т. Л.) городах» (см.: ЧИМ. Ал. 502/10/13, 14, 15).


[Закрыть]. Об отношении к этому делу в малороссийском обществе в то время косвенно свидетельствует также интерес молодого человека, сына А. С. Сулимы, Акима. Во время учебы в Москве в начале XIХ века, посещая «достойные примечания места», сильное впечатление юноша получил от только что построенной Голицынской больницы949949
  Голицынская больница, первая городская больница Москвы, была построена в 1796–1801 годах на средства князя Д. М. Голицына, который завещал передать для этого прибыль от двух своих имений в размере 850 тысяч рублей и картинную галерею. Его воля была исполнена двоюродным братом, князем А. М. Голицыным. Больница содержалась на средства князей Голицыных до 1917 года. Д. М. Голицын покоился в склепе под церковью Голицынской больницы, где перед его бюстом и остановился пораженный увиденным А. А. Сулима.


[Закрыть]. В письме к отцу он эмоционально заметил: «И ничто мне так не понравилося» – и повторил слова, с пафосом произнесенные перед бюстом создателя этого заведения: «Ты был другом природы. Ты сделал честь нашему времени! Достойное – достойному!!!»950950
  Семь писем Ак. Ак. Сулимы // Cулимовский архив. С. 151–152.


[Закрыть]

В. Г. Полетика не только вносил пожертвования, организовывал дело, но и сам непосредственно работал, «расчистил… отведенное под главную больницу место, сравнял с гладкою поверхностию землю, насадил множество плодоносных и лесных разного рода деревьев» для английского сада, запланированного при больнице, и все это – «без малейших на то… казенных издержек, которые при сем употребляемы могли бы быть здесь довольно значительны». Его начинания находили поддержку со стороны подчиненных, членов семьи. Дети помогали сажать деревья, «целительные произрастения», а также собирали их для больных951951
  ЧИМ. Ал. 502/10/13. Л. 22 – 22 об.


[Закрыть].

В 1820 году в «Русских анекдотах военных, гражданских и исторических», издававшихся С. Н. Глинкой, был помещен очерк под названием «Человеколюбие», героем которого стал В. Г. Полетика. Неизвестный автор писал о нем: «Имя попечителя богоугодных заведений в Ромне и других, по сей части присоединенных к оному городах оправдывает он делами своими… не щадя во многих случаях ни издержек, ни трудов». В очерке, где с подробностями описаны мероприятия Василия Григорьевича по обустройству главной больницы и английского сада при ней, представлен образ человека, чей гражданский подвиг должен служить «наставлением в человеколюбии и благотворении»952952
  Русские анекдоты военные, гражданские и исторические, изданные Сергеем Глинкою: В 3 ч. М., 1820. Ч. 2. С. 66–69.


[Закрыть].

Заботившийся «и о душевном утешении» своих подопечных, Полетика выразил желание построить на вверенной ему территории церковь Воскресения Христова953953
  ЧИМ. Ал. 502/38/25. Л. 3.


[Закрыть], что и сделали на сэкономленные средства, к которым было добавлено еще 10 тысяч рублей. Церковь также была обеспечена «сосудами священнослужения, утварью, ризницею, книгами и всем необходимым». Весь комплекс отделяла от городской улицы красивая решетчатая ограда, поставленная на каменный цоколь954954
  Там же. Ал. 502/38/36. Л. 1 об., 3.


[Закрыть]. Словом, все было сделано так, чтобы жители этих учреждений чувствовали себя удобно и могли забыть о своей телесной и душевной скорби955955
  Интересно, что выстроенные тогда сооружения, решетчатая ограда и прочее сохранились до сегодняшнего дня и функционируют по прежнему своему назначению.


[Закрыть].

Подвижничество Полетики неоднократно вызывало восхищение и положительные оценки современников, отдававших должное его «просвещению, нежным чувствам… сердца и расположению к человечеству»956956
  ИР НБУВ. Ф. I. № 61396. Л. 1.


[Закрыть]. И, хотя в 1839 году ему пришлось оправдываться перед комиссией, проверявшей Приказ общественного призрения Полтавской губернии, заслуги Василия Григорьевича неоднократно отмечало и правительство957957
  Детальнее об этом см.: Литвинова Т. Ф. Матеріали до біографії Василя Григоровича Полетики. С. 202–217.


[Закрыть]. Вполне понятно, что и благосклонность начальства, и награды, и чины необходимы для ощущения значимости собственных усилий. И все же главным для Полетики была благодарность «сограждан», тех, кому он помогал. Ведущие мотивы служения людям и родине, которой каждый «обязан… всем драгоценнейшим для человека, нравственностью своих деяний и любовию к добродетели», были связаны у него с устойчивым убеждением, что все должны работать для общего блага, поскольку «богатый или бедный, сильный или слабый, но всякий праздный гражданин вреден»958958
  ЧИМ. Ал. 502/38/17.


[Закрыть].

В этом плане особый интерес представляет понимание Полетикой проблемы взаимосвязи добродетели, богатства и благородства. Он считал, что бедный, так же как и богатый, может быть добродетельным. Обращаясь к пожилым людям в день открытия богоугодных заведений, он говорил: «В летописях мира, в преданиях просвещенных народов, в лестнейшем для меня сожитии с вами я нахожу вас людьми благонравными и человеколюбивыми». Вероятно, это можно воспринимать как риторическую фигуру, но частота упоминания нравственных категорий в связи с нищими и пожилыми дает основание предположить, что дело не только в риторике.

В своем завещании, написанном вскоре после смерти любимой жены в декабре 1821 года, а также в письме-завещании к старшему сыну Василий Григорьевич просил сделать ему «самое простое и удаленное от пышности погребение. Все же то, что могло быть издержано на такое, раздать тогда же бедным и нищим, как ближним моим». В жизни он был врагом «роскоши и пышности» и считал, что только «дела ведут… к вечному блаженству и бессмертию»959959
  ЧИМ. Ал. 502/10/4. Л. 6; 47/6; 47/8.


[Закрыть]. Именно дела, а не имя определяют «прямое благородство человека», которое «состоит в том, чтоб, служа отечеству достоинствами, познаниями и деяниями своими, быть полезным ему и людям»960960
  Там же. Ал. 502/38/35. Л. 1 об.


[Закрыть]. Так писал в письмах к Черниговскому и Полтавскому дворянским собраниям семидесятилетний Василий Григорьевич. Идеалом же его был скорее не часто упоминаемый Б. Хмельницкий, а Говард, великий гуманист и филантроп.

Вряд ли стоит говорить, что позиция Полетики, несмотря на всю его неординарность, не была исключительной. Еще А. М. Лазаревский заметил его влияние на А. М. Марковича. Цитируя отрывки из речей последнего, произнесенных, вероятно, при вступлении на выборные должности глуховского уездного судьи (1820) и глуховского же предводителя дворянства (1826), историк подчеркнул, что подобные обращения тогда не были новостью в Малороссии: «Такие речи были произносимы гораздо раньше (в 1803, 1805, 1809 гг.) …В. Г. Полетикою. …Несомненно, что Марковичу речи Полетики были известны»961961
  Лазаревский А. М. Прежние изыскатели малорусской старины. Александр Михайлович Маркович // КС. 1897. Февраль. С. 283.


[Закрыть]. К слову, отец историка, М. И. Лазаревский, который вполне мог знать Полетику, в своих воспоминаниях тоже упомянул эти «достойные внимания» речи962962
  Лазаревский М. Памяти мои // Український археографічний збірник. Київ, 1927. Т. 2. С. 54–55.


[Закрыть].

Завещание Марковича, написанное в 1857 году, также близко по духу к завещанию Полетики. И здесь большое внимание было уделено обязанностям в отношении крестьян, звучало требование при управлении имениями основываться на «человеколюбивых правилах», сохранять введенные Александром Михайловичем «установления» – платить за крестьян налоги, не уменьшать размеров содержания «служителям», награждать за хорошее поведение и «похвальные чувства». Надеялся он и на поддержку потомками его благотворительных дел – таких, как содержание в селах Сварково и Перервинцы сельских школ, певцов церковного хора, фельдшеров, оказание всяческой помощи своим и чужим больным беднякам, выдача годового жалованья священникам и т. п. А. М. Лазаревский отмечал, что сельская школа в Сваркове содержалась на таком уровне, что туда отдавали своих детей даже местные бедные дворяне963963
  Лазаревский А. М. Прежние изыскатели малорусской старины. Александр Михайлович Маркович // КС. 1987. Февраль. С. 302.


[Закрыть]. Кстати, Маркович не прекратил ее финансировать «во всем на прежних основаниях» и после реформы 1861 года, которая уже снимала с дворянства, как писал известный экономист и публицист В. П. Безобразов, «последние условия его служилого (выделено автором цитаты. – Т. Л.) характера – этого ярма, наложенного на него, вместе с другими классами общества, суровыми историческими обстоятельствами государственной необходимости»964964
  Безобразов В. Аристократия и интересы дворянства // Русский вестник [далее – РВ]. 1859. Т. 24. № 11. Кн. 1. С. 30.


[Закрыть].

А. М. Маркович просил наследников особенно внимательно отнестись к больнице для больных сифилисом и другими острыми заболеваниями. Основанная в Сваркове еще дедом – Я. А. Марковичем, известным мемуаристом, она и в дальнейшем поддерживалась бабкой Александра Михайловича и его родителями. А тот больницу значительно расширил, увеличил количество коек, выплачивал жалованье фельдшеру и врачу, время от времени осматривавшему здесь больных. Сюда принимали бесплатно всех, независимо от того, из какой губернии они приходили. А. М. Маркович не просто осознавал необходимость продолжать семейную традицию, но и понимал важное значение таких заведений для общества, что и высказал в своем завещании: «Это простое заведение… так полезно и так немного стоит, что грешно его пренебречь или уничтожить. Всегда более ста больших страдальцев и с тяжкими язвами в продолжение года в нем приняты бывают и, как из больничных списков видно, почти всегда исцеляются». Правда, все заслуги благотворитель скромно приписывал помощи Божией и угодника Николая Мирликийского, их сельского покровителя965965
  Лазаревский А. М. Прежние изыскатели малорусской старины. Александр Михайлович Маркович // КС. 1897. Февраль. С. 302–303.


[Закрыть].

Хотя историки и представляют Александра Михайловича как фигуру в своих благотворительных устремлениях неординарную, но, очевидно, сам он так не считал. Значительная часть благотворителей были, по его мнению, просто мало известны из‐за своей скромности. Поэтому в опубликованной в 1838 году «Исторической и статистической записке о дворянском сословии и дворянских имуществах Черниговской губернии» он не только привел целый ряд примеров коллективной и индивидуальной дворянской благотворительности, но и объяснил увеличение народонаселения барских имений между VII и VIII ревизиями именно теми «попечительными мерами о сохранении народного здравия и улучшении быта крестьян», к которым прибегали «многие помещики». Так, они «в особо для того устроенных помещениях доставляют все нужныя врачебныя средства, для которых содержат домашния аптеки, подлекарей, фельдшеров и оспопрививателей, или платят вольнопрактикующим врачам за приезд в положенные сроки»966966
  Маркович А. М. Историческая и статистическая записка о дворянском сословии и дворянских имуществах Черниговской губернии. Чернигов, 1894. С. 34.


[Закрыть].

Привел историк дворянства и другие примеры заботы о подданных, в частности внесение дворянами капиталов в различные кредитные учреждения, с тем чтобы на проценты с этих капиталов ежегодно выплачивались за крестьян государственные налоги. Так, В. А. Лашкевич внес 43 тысячи рублей, У. М. Селиванова – 25 тысяч, С. А. Лашкевич – 100 тысяч. Последний также завещал потомкам продолжать сохранять запас в 10 тысяч пудов хлеба для «заимообразного пособия нуждающимся поселянам», при построенной им церкви основать богадельню на двенадцать человек нуждающихся и ежегодно выдавать на нее 500 рублей967967
  Там же. С. 22–25.


[Закрыть].

Правда, не все формы благодеяний одобрялись А. М. Марковичем. «Предосудительным и нехорошим делом»968968
  Лазаревский А. М. Прежние изыскатели малорусской старины. Александр Михайлович Маркович // КС. 1897. Январь. С. 99–100.


[Закрыть] называл он такую барскую забаву, как крепостной театр. В своих «Смесях, или Записках ежедневных» в 1809 году Александр Михайлович, тогда еще молодой человек, именно такой оценкой закончил сообщение о смерти адъютанта фельдмаршала А. М. Голицына, крупного помещика Новозыбковского уезда Д. И. Ширая и о его театральной труппе в имении Спиридонова Буда. Положительные отзывы об этом театре распространились благодаря «Путешествию в Малороссию» князя П. И. Шаликова, которое не только было напечатано в 1803 году, но и, очевидно, бытовало в списках969969
  Во всяком случае, в письме А. И. Ханенко к А. М. Лазаревскому, где речь шла о необходимости переиздать в «Киевской старине», с детальными пояснениями, «Путешествие первое и второе князя Шаликова», замечалось: «Я встречал старух наших дам, которые в молодости своей переписывали это путешествие» (см. «Лист О. I. Ханенка до О. М. Лазаревського від 10 березня 1888 р. з Чернігова» в публикации: Герасименко Н. О. Невидані листи О. I. Ханенка до О. М. Лазаревського // УIЖ. 2009. № 3. С. 105). Один из таких списков см. в: ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 3. Д. 714. 178 л.


[Закрыть]. Хотя оно и воспринимается историками как «карикатурный образчик сентиментализма»970970
  Толочко А. Киевская Русь и Малороссия в XIX веке. С. 77.


[Закрыть], но в данном случае важно, что именно здесь были с восторгом описаны оперные и балетные спектакли в имении Ширая и оценено мастерство двухсот актеров как соответствующее столичному уровню971971
  Шаликов П. Путешествие в Малороссию. М., 1803. С. 76–78. Необходимо отметить, что исследователи рассматривают «литературу путешествий» первой половины XIX века как такую, что находится на грани жанров, литературных и интеллектуальных стратегий. Этому виду творчества присуща ориентация, с одной стороны, на образцы «высокой» словесности, с другой – на стратегию «здравого смысла» (см.: Белов М. В. Стереотипы, ментальные карты, имагология: методологические апории // Историческая наука сегодня. С. 409). Итак, сделав поправку на «литературщину», конкретным сведениям можно в определенной мере довериться.


[Закрыть].

Театральные труппы и оркестры – возможно, не такие большие и высококлассные – имели и другие малороссийские помещики. Например, большой хор в это же время был у «известного хлебосола», Д. П. Селецкого972972
  Залесский А. Из быта крепостного времени // КС. 1888. Июнь. Док., изв. и зам. С. 78–79.


[Закрыть], а у В. В. Кочубея в селе Ярославец – оркестр. В 1812–1819 годах творческую активность проявлял оркестр помещика Козелецкого уезда, полковника А. М. Будлянского. Генерал-майор Гудович в своем имении Ивайтёнки, около Почепа, долгое время содержал оркестр из шестнадцати музыкантов. Хорошо известна была труппа Г. С. Тарновского в знаменитой Качановке973973
  См.: Васюта О. Музичне життя на Чернігівщині у XVIII–XIX ст. (Iсторико-культурологічне дослідження). Чернігів, 1997. С. 47–49; Щербаківський Д. Оркестри, хори і капели на Україні за панщини // Музика. 1924. № 7–9. С. 141–149; № 12. С. 205–211.


[Закрыть]. Согласно данным по каждому уезду Полтавской губернии, собранным по инициативе И. Ф. Тимковского и по приказу генерал-губернатора, в 1804 году в губернии было семнадцать вокальных и инструментальных капелл крепостных музыкантов, принадлежавших не только помещикам, но и помещицам: в Хорольском уезде – четыре, в Кобелякском – три, в Гадячском и Прилукском – по две, в Полтавском, Переяславском, Миргородском, Роменском, Золотоношском и Лубенском – по одной974974
  Сколько в 1804‐м году было у помещиков Полтавской губернии каменных домов, оранжерей и музыкальных капеллий // ПГВ. 1849. № 4. С. 69–70.


[Закрыть].

О трагедии крепостных актеров сказано и написано много, на противоречия, порождавшиеся этим явлением, выше уже обращалось внимание. Понятно, что положение талантливых, образованных зависимых людей и их близких было довольно уязвимым, особенно после смерти собственника-театрала, как произошло, например, с певцами и музыкантами А. М. Будлянского, которые «разбрелись в разные места»975975
  Государственный архив Полтавской области [далее – ГАПО]. Ф. 181. Оп. 1. Д. 33. Л. 1.


[Закрыть]. Судьба одного из них, Григория Кириченко, стала предметом спора между новой владелицей, графиней Е. С. Владиславичевой-Рагузинской, которая свой долг видела в том, чтобы вернуть музыкантов с семьями и «устроить, к благу их же всех, постоянное жительство на одном месте», в селе Серебряное Прилукского уезда976976
  Там же. Л. 7.


[Закрыть], и П. Г. Галаганом. К делу подключился Прилукский нижний земский суд, обращалась графиня и к правительству. Но вступить во владение своими людьми, очевидно, было непросто. За это время Кириченко успел «определиться доброхотно» шинкарем в трактир в одном из сел Галагана и наделать долгов, которые постепенно накапливались, что и давало повод не отпускать музыканта, пока не расплатится. Как видно, расплатиться было сложно, поскольку переписка по данному вопросу продолжалась в течение 1828–1839 годов.