Текст книги "И маятник качнулся…"

– И где ты нашел такую красавицу? – Рыжий сверлил нас взглядом.

– Там больше таких нет, не надейся! – Да, таких ТАМ точно нет…

– А не слишком ли ты молод для столь роскошной дамы? – Ну вот, он почти облизывается!

– Если дама не избегает моего общества, значит, мой возраст ее вполне устраивает, – возразил я, начиная терять терпение. Слишком молод, как же! Да она и тебе в бабушки годится…

И тут Лэни решила подать голос:

– А что может предложить зрелость? – Нашла время шутить!

Борг мигом приосанился, подкручивая ус:

– Мне ли вам рассказывать, почтенная! Как можно сравнивать опыт с неумелым напором?

Лэни заинтересованно провела языком по нижней губе:

– Вы хотите сказать…

– Он ничего не хочет сказать! – Мой голос прозвучал грубее, чем следовало, потому что этот балаган выходил из-под контроля. Еще мгновение, и она решит, что неплохо бы добавить к своей коллекции и этого верзилу. Разумеется, в целях улучшения породы…

– Дама имеет право сравнить, – возразил Борг, плотоядным взором скользя по смуглым ногам волчицы.

– Ну что же, если так… – Вы напросились! Оба!

Я скомандовал Мантии: «Вуаль!», но она промедлила, прежде чем выполнить мой приказ.

«Что ты собираешься делать?»

Не твоя забота!

«Ты заблуждаешься… Все, что требует моего вмешательства, является моей ЗАБОТОЙ…»

Я хочу… Ну, в общем, мне нужно… Близкий контакт!

«Так зачем же Вуаль?»

Я не хочу причинить вред Лэни.

«Ты опять хочешь подвергнуть себя опасности?»

Какая разница?!

«Никакой… Только Вуаль должна быть плотнее…»

Ты сделаешь или нет?!

«Как пожелаешь…»

Мир подернулся привычной серой пеленой, и на сей раз она была еще темнее, чем обычно. Образ Лэни мигом лишился прежнего очарования, но… Как я раньше не замечал, насколько она беззащитна?!

Я провел пальцами по шелковым кольцам волос, черным дымом окутывавших голову женщины, которая доставила мне столько неприятностей. Помедлил – всего один вдох – набираясь решимости. Фрэлл, как жаль, что я ничегошеньки не умею! Впрочем, Лэни все сделала за меня – поймала в плен мой рот и, не давая отстраниться, защелкнула замок рук на моей шее. А еще вдох спустя я едва удержался от удивленного возгласа, потому что ее бедра тугим кольцом сжали мою талию. На миг разрывая поцелуй, я сдавленно прошептал:

– Долго я тебя не удержу…

– А долго и не нужно, – ответила она, с новой силой впиваясь в мои губы так, что я мог бы задохнуться.

Борг был потрясен. Раздавлен и уничтожен. Последним, что его добило, стали слова Лэни:

– Вы не могли бы оставить нас наедине?

Что ему оставалось делать? Только удалиться, признав полное и безоговорочное поражение.

Едва шаги стихли и Лэни удостоверилась, что никто более не помешает нашей беседе, как я был избавлен от груза ее тела.

Волчица скрестила руки на груди и одарила меня грозным взглядом исподлобья:

– Как глупо!

– То, что ты сделала? – Я не удержался от того, чтобы ее не подколоть.

– Я имею в виду ваше поведение!

– У меня не было выхода… – Я немного смутился, хотя теперь смущаться было уже не ко времени. – Прости, что я был так близко к тебе, но я принял меры…

Она горестно всплеснула руками:

– Меры?! Знаю я, какие это «меры»! Вуаль, да?

Я пожал плечами.

– И сколько раз за последнее время вы так делали?

– Не очень много… С десяток, наверное… – Я не мог понять, что ее так взбесило, и даже пощечина, заставившая мою голову дернуться из стороны в сторону, не помогла прояснить ситуацию.

– Десяток… Глупец! А сколько раз вы за это время поглощали чары?

– Да ничего я не поглощал… – Что происходит, фрэлл меня подери?!

– Запомните, раз и навсегда, – глаза Лэни полыхали, как угли, – каждая Вуаль должна быть уравновешена Поглощением! Каждая!

– Но…

– Вы хотите сжечь себя заживо? Что ж, тогда вы избрали весьма оригинальный способ уйти! Только забыли, что когда ваш разум сгорит, ваша Мантия будет без разбора уничтожать любые источники магии!

Забыл? Да я никогда и не знал об этом… Почему от меня скрывали такие серьезные вещи?

– Если Равновесие нарушится… – волчица продолжала бушевать, – погибнут многие… Сотни… Тысячи существ, владеющих и порожденных магией! Вы будете убивать и не сможете остановиться, и мир будет затоплен высвобожденной волшбой!

– Ты боишься? – Ничего больше мне на ум не шло.

– Я в шоке от вашей беспечности! – зло бросила Лэни. – Зачем вы на сей раз вызывали Вуаль?

Я опешил. Она не понимает или… Не хочет понимать?

– Но иначе… Ты могла бы пострадать…

– Пресветлая Владычица! Он еще надо мной издевается! Чему вас учили столько лет? Неужели вся наука прошла мимо ваших ушей? Моя жизнь, равно как и жизнь многих других – сильных и слабых мира сего – не имеет значения, если речь идет о сохранении Равновесия!

– Я так не думаю.

– Вы вообще не умеете думать! Есть только два Пути: уйти или остаться, принимая как данность, что чужие жизни – всего лишь пыль у ваших ног!

– Я поищу третий Путь, если ты не против. – Я улыбнулся, хотя повода для веселья не было.

– Вы… Вы… вы просто невозможны! – Она в сердцах топнула ногой. – Вы снова заставили меня злиться! Вы…

– Прости, пожалуйста! Я постараюсь больше так не делать.

– Как же! Так я и поверила! – Она выскользнула из рубашки, готовясь принять свой второй облик.

– Ты выполнишь мою просьбу? – запоздало вспомнил я, но ответа не дождался – на лесной поляне встряхнулась черногривая волчица.

– Я же просил… – беспомощно выдохнул я.

Лэни оскалила безупречно белые клыки, на прощание смерила меня уничтожающим взглядом и тенью метнулась в глубь леса. Миг – и не осталось ничего, что напоминало бы о разыгравшейся драме. Только рубашка сиротливым комком ждала меня на рыжей хвое…

Я не торопился возвращаться, но ноги сами собой бодро шагали по лесной тропинке, чуть ли не пританцовывая. Веселыми пузырьками в крови сновало злорадство. Так вот чего вы так боитесь, дорогие и любимые родственнички! Как просто и… как странно. Если я представляю собой столь страшную угрозу для любых существ, чья жизнь проходит сразу в нескольких Пластах, то почему, фрэлл подери?! Почему я до сих пор жив? Почему меня не придушили еще в колыбели? Зачем такому чудовищу позволено ходить по земле? Как-то не складывается, не вяжется и не вырисовывается логичное объяснение происходящего, не находите? Высвобожденная из границ и форм, лишенная управления и цели магия – жуткая перспектива, так и к гадалке ходить не нужно. Магия разумная и не-разумная. Порядок и Хаос. Две стороны Зеркала Бытия. Два Пути, по которым может двигаться мир. А там, где развилка… ваш покорный слуга. Если повезет, то именно здесь, на кресте Выбора, я и останусь распятым. Если же не повезет… Жаль только, что я не смогу насладиться изысканным зрелищем в лице сумасшедшей Мантии. Хотя, если учесть, что и сейчас мы с ней – не слишком-то нормальны…

И все-таки почему? Кому-то может показаться, что я излишне подозрителен. Пожалуй. Виновато воспитание, все то, чем меня пичкали в детстве и юности. «Что бы тебе ни говорили, знай: тебе говорят не всю правду…» – таков девиз, начертанный на моем гербе. Правда, еще там есть ослиные уши… Слишком много вопросов и мало ответов. Точнее – ни одного ответа. Ни одного готового ответа. Как мне надоело думать! Почему даже в самой простой ситуации никто не подскажет решение?

…Я уныло вожу пальцем по лакированной поверхности стола. Смотреть в раскрытый фолиант больше нет сил. Скучно. До жути. И дело даже не в том, что автор текста старался казаться умнее, чем был, и его измышления невозможно понять ни с первого, ни со второго раза… Просто – плохое настроение. И рука ноет. Просто зверски. С одной стороны, это даже неплохо: на пару недель я избавлен от такой повинности, как занятия в фехтовальном зале. Но с другой… Перелома, конечно, нет, зато я получил трещину в кости немногим выше запястья и очередное напоминание о том, насколько хрупким является мое тело. А всего-то ничего – удар. И не сильный. И меч был деревянный. И… Я, как всегда, оказался растяпой. Хорошо еще, что наставника за это не накажут (сильно сомневаюсь, что кого-то тронут мои несчастья), а то к муторной боли добавились бы угрызения совести – в сущности, он вовсе не обязан был со мной заниматься. Даже более того: он не хотел учить меня фехтованию. Ввиду полной бесполезности сего действа. Не знаю, кто его уговорил, но, подозреваю, что тут не обошлось без очень большой взятки…

Магрит присела на край стола и несколько минут рассматривала мою руку, стянутую тугой повязкой.

– Больно было?

– Почему – «было»? – огрызаюсь я. – И сейчас болит. И еще несколько дней будет болеть.

– Надеюсь, ты извлечешь урок из случившегося.

– Угу. Брошу фехтовать. Навсегда.

Она качает головой:

– Неправильный ответ.

– А каков правильный?

– Решай сам.

Я захлопнул книгу. Над столом закружились рваные облачка пыли.

– Как я могу решить сам, если не знаю, каким образом это делается?

– Учись, – пожала плечами Магрит.

– Как?!

– Думай. Анализируй. Просчитывай варианты. Выбирай лучшее из доступного.

– Лучшее – для кого?

– Для себя, конечно же. Ты и этого не понимаешь?

– Не понимаю.

– А вот лгать не нужно. Ложь – обоюдоострое оружие: вынутая из ножен, она рано или поздно ударит по тебе самому.

– Почему вы обвиняете меня во лжи? – Не люблю такие беседы: они заставляют обнажать душу, а это куда больнее, чем любые ушибы…

– Потому что так оно и есть. Никогда не лги. Никому. Или учись лгать так, чтобы твой собеседник не догадался, что в твоих словах нет и капельки правды…

– Я не лгал!

– Разве? – Она улыбнулась, но от этой улыбки захотелось убежать подальше.

Магрит обошла вокруг стола. Я почувствовал ее дыхание на затылке, а в следующее мгновение вскрикнул, потому что тонкие пальцы сестры сдавили мое ноющее предплечье.

– Не спорь, пока не научишься делать это должным образом, – голос звучал ровно и ласково. А я задыхался от боли.

– За… чем?

Она отпустила руку, и боль приобрела новые оттенки.

– Ты пренебрегаешь знаниями. Ты плохо учишься.

– Как могу, так и учусь… – Я не знаю, куда пристроить руку, чтобы хоть немного уменьшить пламя, с новой силой вспыхнувшее в том месте, куда утром пришелся удар деревянного меча.

– Если бы ты был совершеннейшим дурачком, я не стала бы заставлять тебя. Но поскольку это не так… – О, Магрит признает у меня наличие умственных способностей? Надо же… – Почему ты рассеян и невнимателен?

– Какая разница? – В самом деле, какая? Я ничему не научусь достаточно хорошо, и она прекрасно это знает.

– Мне любопытно. – Пальцы скользнули по столу совсем рядом, и я вздрогнул.

– Ищите развлечение в другом месте. – Грубо, конечно. Но больше не могу сдерживаться. До каких же пор она будет считать меня своей игрушкой? Десять лет назад я не мог возразить, потому что просто не догадывался, насколько странно и зыбко мое положение в Семье. Но время идет, и кое-что меняется. Если даже реки прокладывают новые русла в нагромождении скал, то что уж говорить о моем терпении, которое давно уже на грани истощения?!

– Мне доступно больше развлечений, чем ты можешь представить. – Тон голоса не изменился: все то же спокойствие, незыблемое, как обещание встречи со смертью.

– А мне недоступно ВСЕ! – Я срываюсь на крик. Бешенство, умело подогретое сестренкой, выплескивается наружу вместе с внезапно проснувшейся обидой.

– Отчасти ты сам в этом виноват.

Что?! Я – виноват?! Да как она… Как у нее язык только повернулся…

Магрит усмехается, с легкостью прочитав мои мысли:

– Прежде чем обвинять других, нужно справедливо оценить собственные действия.

– Какие действия?

– Вот именно – какие? Ты ничего не делаешь. Даже хуже: ты ничего не желаешь делать.

– Я…

– Сегодня утром ты был на волоске от того, чтобы получить серьезную рану. Исключительно по собственной глупости и невнимательности.

Я молчу. В чем-то она права… Но в тот миг мне было совершенно все равно, что произойдет, хотя я и предполагал, чем закончится поединок…

– Ты знал, в какое место направлена атака, но не предпринял попытки уйти от удара или остановить его. Почему? Откуда это равнодушие? Нельзя начинать поединок, если тебя не интересует результат! Хорошо еще, что ваши мечи были деревянными, иначе ты бы остался без руки…

– Ну и что? Кому это интересно? Да хоть без головы! Все только вздохнут свободнее, задвинув мой труп в уголок фамильного склепа!

– Никогда так не говори! – Гнев в ее глазах дрожит лавиной, готовой сорваться с горного склона и похоронить под собой все, что окажется на пути.

– Я не прав? – Магрит довела меня: я рассвирепел, и все чувства слились в единую, совершенно бесстрастную ярость.

Сестра молчит.

– Я не прав? – повторяю еще холоднее и спокойнее.

– Все… не совсем так. – Войска нехотя отступают на заранее подготовленные позиции.

– Объясните.

Я знаю, что ей трудно. Но я многое отдал бы за то, чтобы узнать, ПОЧЕМУ ей так трудно ответить!

– Что же вы? Не знаете, что сказать? Не знаете, как солгать на сей раз?

– Я могу сказать правду, но больше всех от нее пострадаешь ты.

– Ну так скажите. Я не боюсь.

– Время еще не пришло.

– Неужели? А когда оно придет? Через год? Через десяток лет? Век спустя? Я ведь могу и не дожить до этой правды!

– Доживешь. – От слова веет холодом обреченности. Но кто из нас приговорен и к чему? – И когда этот миг наступит, ты пожалеешь, что не умер раньше.

– Ай, как страшно! Может, и не стоит ждать, а? Может быть, лучше сразу покончить с этой махонькой проблемой?

– Ты не сможешь… – Она улыбается, но так грустно…

– Почему же? Чего проще – сделать шаг с балкона!

– Попробуй. И поймешь, как это трудно – уйти. Иногда – просто невозможно…

…Это был один из последних наших разговоров «по душам». Не объясняющий ровным счетом ничего. Но, признаюсь, тогда я думал, что сестра смеется надо мной, говоря, что мне не под силу прервать собственную жизнь, когда этого захочется. С тех пор прошло немало дней, и я имел счастье несколько раз убедиться: Магрит была права. Как всегда, впрочем. Я не могу поступать так, как считаю нужным. Если только не охвачен яростью. При этом, когда я стараюсь действовать «по уму», у всех, кто меня окружает, складывается впечатление, что ваш покорный слуга – изрядный тугодум. Но тут уж ничего не поделаешь: быстро продумывать все возможные варианты развития ситуации мне трудно – я ведь не могу использовать для этой цели соответствующие магические инструменты! Поэтому на принятие решения уходит так много времени, что иногда, скрепя сердце, признаешь: лучше бы это самое решение и не принимал вовсе… Если же я действую интуитивно (то есть – без приложения ума), то, что происходит, приносит очень много неприятностей… Правда, в основном – мне, а посему можно не тревожиться о том, как мои необдуманные поступки отразятся на телесном и духовном здоровье окружающих…

Перелистывая страницы Книги Воспоминаний, я все больше убеждаюсь в одном: сестра пыталась направить меня по определенному пути. Но вот только – по какому? Похоже, она и сама не знала, что у нее получается… Как можно учить, не объясняя, что плохо, а что – хорошо? Зачем высыпать на меня ворох знаний, не обременяя себя пояснением, каким же образом использовать оные знания?

Все-таки что-то мне пока неизвестно. Что-то простое, понятное и логичное. Что-то объясняющее, почему события, от которых бегу, все равно настигают меня. Кто-то играет мной, как куклой…

Я ухмыльнулся. Что ж, мастер-кукловод, когда-нибудь ты окажешься на моем месте. Если я – всего лишь марионетка, то между нами протянуты нити, не так ли? О, я не собираюсь их рвать! Просто потяну на себя… Тогда и посмотрим, кто кем управляет! Ладно, оставим в покое судьбы мира – у меня достаточно и других насущных дел, одно из которых ожидает на террасе…

Я попытался прошмыгнуть мимо Борга, но тяжелая пятерня вцепилась в мое плечо:

– Кто она? – О, как серьезно! Неужели игры закончились? Жаль. Будем выкручиваться… Хотя в данный момент нет ни малейшего желания присутствовать на допросе. Тем более на собственном допросе…

– Моя знакомая. Старая. – И даже очень, чтоб ты знал! Но это я говорить не буду. Незачем.

– Старая знакомая? Что ж ты не пригласил ее в дом?

– Место встречи выбирал не я.

– Вот как… Эта женщина, откуда она родом? Я раньше не встречал таких…

Разумеется, не встречал. Внешний Круг Стражи крайне редко покидает место своей дислокации. Собственно говоря, поэтому я и не ожидал увидеться с Лэни так далеко от Дома…

– Издалека. – И кого, спрашивается, удовлетворит такой ответ? Уж точно не человека из «Опоры»!

– А конкретнее? – Карие глаза смотрели холодно и строго.

– Да не знаю я! – В самом деле ведь не знаю. И что он прицепился?! Чувствует неладное? Допускаю. Интересно, сталкивался ли он раньше с оборотнями? Если да, то почему не спросит прямо? Если нет, то никогда не догадается о причине странного тревожного томления: это лежит на самой границе ощущений, далеко за словами и мыслями – память о прошлых жизнях, проведенных в теле животного.[15]15
  …память о прошлых жизнях, проведенных в теле животного. – Считается, что душа проходит много перерождений, прежде чем поселится в теле, способном принимать человеческий облик. Но если вы делаете вывод, что человек – венец творения, то глубоко заблуждаетесь. Те же метаморфы стоят на порядок ближе к совершенству. Просто бывает, что идеалом считают диаметрально противоположные вещи…


[Закрыть]

– Врешь! – Пальцы сжались еще сильнее. Новые синяки? Добро пожаловать!

– Я никогда тебе не врал.

– И не говорил правду. – Это прозвучало почти укоризненно.

– Зачем нужна правда? Эта дама способна разбить сердце на кусочки…

– Я хочу знать все, касающееся твоей знакомой.

– Почему вдруг? Глаз на нее положил, да? – Ехидство прокладывает дорогу наружу. Медленно и упрямо.

– Не твое дело! – О, да мы злимся? Чудненько!

– А вот и мое! Что тебе нужно от моей подружки?

– Ах, она – твоя ПОДРУЖКА? Признался, наконец!

– Я и не скрывал. – Застенчиво хлопаю ресницами. И чем он только слушает? Или не слышит ничего, кроме собственного бешеного пульса?

– Ты постоянно играешь словами! – Отчаяние и растерянность. Хватка пальцев слабеет.

Ну да, играю. А что еще делать с этими странными штуками, не имеющими ни цвета, ни вкуса, ни веса? Использовать для убийства? Грубо. И – глупо. Играть – куда интереснее! Помнится, меня обвиняли в притворстве? Что ж, настал момент показать себя во всем блеске!

Я плюхнулся седалищем на дощатый пол и обхватил ноги Борга. Как дерево – если бы намеревался на него влезть. Великан приоткрыл было рот, но я не позволил продолжить нотации, визгливо заголосив:

– Не бейте, дяденька! Нет моей вины ни в чем!

Борг окаменел, а меня начал разбирать смех. Да еще какой – форменная истерика: из глаз даже брызнули слезы.

– Я в лес пошел по грибы, по ягоды… О дурном и не помышлял… А вы, дяденька, сразу с кулаками! Как сам поперек себя шире, так, значит, слабеньких обижать можно?!

Я нес такую чушь, что и самому было стыдно. Но только – самую малость.

Рыжий пришел в себя и попытался высвободиться из моих объятий. Куда там! Я держался так крепко, как только мог, хотя это было довольно трудно, потому что меня трясло от смеха, все больше походившего на рыдания. Несмотря на повышенные тона разговора, Борг почему-то не решался применить грубую силу и вынужден был терпеть надрывные вопли и сморкания в свои же штанины (хотя я на его месте не был бы снисходителен к подобной выходке). В самый разгар веселья мою «жалобную песнь» прервал Дэриен:

– Что здесь происходит?

Я осекся на полуслове, поворачиваясь в сторону подошедшего принца, и рыжий не преминул воспользоваться этой заминкой, скидывая-таки меня со своих ног.

– Вы же знаете, ваше высочество, этот парень вечно паясничает…

– А мне показалось, что он плачет.

Принц склонился надо мной, со второй попытки нащупывая пальцами мою мокрую щеку.

…Дверной проем. Узкий. Темный. Но из него веет теплом…

– Это ведь слезы? Или пошел дождь?

Борг продемонстрировал мне увесистый кулак, и я ринулся успокаивать его подопечного:

– Ваш телохранитель совершенно прав: я всего лишь пошутил.

– Неужели? Ай! – Дэриен встряхнул рукой. Той самой, на которую попали мои слезы. – Колется…

Я почувствовал, что цепенею. От напряжения. Безобиднейшая ситуация, если бы не одно «но»… «Колется»? Только не паниковать! Может быть, все гораздо проще, чем кажется… Правда, я и сам в это не верю…

– Наверное, вам показалось, – осторожно пытаюсь увести мысли принца в сторону. – Иногда пальцы немеют и начинается этакое… покалывание…

– Немеют? Какая чушь! – Он поднес руку к лицу.

Только этого еще не хватало! Я метнулся вперед, сбивая принца на пол. Дэриен повалился спиной назад, судорожно взмахивая руками в бесполезной попытке устоять на ногах.

– Ты с ума сошел?! – Кажется, это крикнули оба: и принц и Борг.

Не сошел. К счастью… Моя ладонь сжала влажные пальцы Дэриена. Соприкосновение. Мимолетное. Но я снова чувствую ЭТО…

…Темнота, мягкая и ласковая. Ночь. Южная. Тяжелая, но эта тяжесть так приятно обволакивает плечи… Где-то там – я почти уверен – костер, готовый подарить тепло любому, кто высечет несколько искр под сложенные шалашиком поленья… Обещание покоя. Дружеские объятия… Почему же я медлю? Почему топчусь перед этой дверью? Всего один шаг…

Я лечу вдоль террасы. Недолго. Приземление знакомит меня с ограждением ближе, чем хотелось бы: три или четыре столбика пробежались по спине. Левая рука весьма неудачно стукается об пол, потому что я слишком растерян, чтобы сгруппироваться. Предплечье начинает ныть. Только не снова! Я дотрагиваюсь пальцами правой руки до очага боли. Кажется, на сей раз ничего страшного…

Угрюмый утес в лице Борга нависает надо мной:

– Как это понимать?!

– Что именно? – Я морщусь от боли, продолжая ощупывать собственные конечности.

– Ты понимаешь, что ты только что сделал?!

– А что я сделал? – Вроде бы все цело. Фрэлл, что со мной произошло? Что я чувствовал? Неужели… Да, вполне вероятно. Отрадно, если я прав. Хотя радоваться нечему…

– Нападение на особу королевской крови с нанесением увечий карается незамедлительно. Смертной казнью.

– Ну и славно… У меня будет время помолиться? – Две загадки, далекие друг от друга. Или же – связанные друг с другом теснее, чем я предполагаю…

– Ты слушаешь?!

– Угу, угу… – Да что он орет в самое ухо? Не до тебя сейчас, дорогой мой… Похоже, я отыскал кончик нити из спутанного мотка, и мне страсть как хочется за него потянуть… Даже думать о чем-то другом трудно…

– Я говорю серьезно! – Пальцы сдавили мое горло, мешая дышать.

Я поднял глаза, и Борг выругался:

– Ты, часом, не блаженный? Еще слюни пускать начни…

Это он к чему? А, имеется в виду, что я слишком глубоко ушел в собственные мысли! Да, признаться, в такие минуты выгляжу не лучшим образом: открытый рот и остановившийся взгляд меня не красят.

– Если ты очень просишь… – Улыбаюсь так широко, как только могу.

– Что я прошу?! – Рыжий еле сдерживается, чтобы не залепить мне по физиономии.

– Ну, насчет слюней…

– А-а-а-а-а-а… – Горло освободилось от второго, куда более тесного «ошейника». Я закашлялся, а Борг устало присел на корточки, наблюдая, как доктор осматривает принца на предмет вышеупомянутых «увечий».

– И что мне с тобой делать?

– Обнять и расцеловать, я полагаю. – Он, конечно, думает, что я шучу. А вот и нет! Можно обратить все произошедшее в шутку… Наверное. Впрочем, не стоит. Есть шанс кое-что исправить, и я им, пожалуй, воспользуюсь. Как бы неприятны ни были отдельным лицам мои действия…

– А в лоб не хочешь? – Кулак верзилы зависает в дюйме от моего лица.

– Ну, лоб у меня крепкий – пару ударов выдержит. Так что, если тебе приспичило…

Борг хватается за голову. Совершенно искренне.

– Нет, это просто невыносимо! Как только встречусь с твоим хозяином, заплачу любые деньги, но напялю на тебя колпак с бубенцами…

– Зачем? – Я окончательно выбираюсь из паутины размышлений.

– Будешь моим личным шутом!

– У тебя столько денег не наберется.

– Возьму взаймы!

– Я за деньги не шучу.

– Да неужели?

– Именно! – Я гордо кивнул и поднялся. Руки-ноги целы, голова – тоже, осталось только собрать в кучку все ощущения…

– Тогда будешь работать даром!

– Разве ж это работа? Одно удовольствие… – Я подошел к принцу: – Надеюсь, я не напугал вас? И… помял не слишком сильно?

– Немного есть… – Дэриен выглядел растерянным, но не обиженным. – Только объясни почему…

– Чуть позже, если позволите… Доктор, прошу пройти со мной. – Я щелкнул пальцами и направился в сторону кухни…

* * *

Присев на край стола, я посмотрел на Гизариуса сверху вниз:

– Нам нужно поговорить. Серьезно и обстоятельно.

– А ты умеешь так разговаривать? Серьезно, я имею в виду? – Доктор усмехнулся.

– Умею, поверьте. Вы еще устанете от нашей беседы, обещаю.

– Ну что ж, можно попробовать. И о чем же будет разговор?

– О жизни, милейший доктор, исключительно о жизни… Мне нужна информация. Подробная и достоверная. Если я получу то, на что рассчитываю, я смогу решить одну маленькую проблему.

– Какую проблему?

– Расскажите мне о недуге принца. – Я не стал отвечать на его вопрос. Не ко времени это. Пока.

– А именно?

– Мне нужно знать все.

– Все?!

– Я не требую от вас историю болезни, ни в коем разе: мне недосуг бродить в лабиринте лекарских терминов. Изложите факты. Коротко, ясно и четко.

– С какой стати я должен это делать? – Он все еще мне не доверяет. Правильно. Но придется, доктор, придется… Спрашиваю прямо:

– Вы хотите вылечить принца?

Он мог бы и не отвечать – по глазам видно, что хочет. Независимо от причины такого желания.

– Допустим, но… ты здесь при чем?

– Если я прав в своих предположениях, – блефую, конечно: нет у меня никаких оформившихся мыслей, – можно будет определить причину болезни и попытаться устранить… Впрочем, правильнее было бы сказать: причину, по которой болезнь не проходит…

– Ты хочешь сказать, что исцелишь его высочество?

– Нет-нет-нет! – Я качаю пальцем перед носом доктора. – Устранить причину. Вынуть занозу. А лечить все равно будете вы, потому как я ничего не смыслю в этом деле.

– Но… О какой занозе ты говоришь?

– Пока не знаю. Собственно, поэтому и прошу кое-что пояснить.

– Хорошо… – Он согласен, хотя и продолжает колебаться. – С чего начать?

– «Кисея». Как она возникает, как протекает, как лечится.

– Как возникает… – Доктор постучал пальцами по столу, собираясь с мыслями. – Болезнь начинается после укуса одной из разновидностей кровососущих мушек. Обычно наибольшее количество заболевших приходится на конец лета, когда эти самые мушки входят в период размножения.

– Мммм… Принц заболел зимой, верно?

– Да, и это само по себе странно…

– Вовсе нет. Мушка могла впасть в спячку где-нибудь в кладовой среди продуктов, а когда попала в теплое помещение – проснулась… Так что ничего невероятного. Дальше!

– Кусая, она выпускает в ранку некую жидкость, сходную по своему составу с соком черного копытника. Растворяясь в крови, эта жидкость через какое-то время достигает глаз и вызывает воспаление окологлазных тканей – образуется слизь, ослабляющая зрение. Сначала она почти прозрачна и неощутима, но примерно через неделю с момента укуса эта слизь начинает мутнеть, приобретая белесый оттенок. Если не упустить время, то на этой стадии лечение занимает всего два-три дня – достаточно небольшого курса капель… Но чем дальше – тем больше времени потребуется, чтобы победить болезнь.

– А именно?

– Сформировавшуюся «кисею» придется лечить практически месяц, а то и полтора.

– Понятно… Как болезнь протекает дальше?

– Когда слизь начинает белеть, она вызывает сильное жжение. Болевые ощущения прекращаются только когда «кисея» становится абсолютно непрозрачной.

– Сколько длится жжение?

– Около недели. От пяти дней.

– Итак, считаем: момент укуса – неделя до начала замутнения – неделя жжения – и «кисея» готова. Недолго. Так оно и было?

– Пожалуй.

– Но лечить начали сразу же?

– Разумеется!

– И тем сильнее было удивление лекарей, когда все их попытки не привели ни к какому результату… – излагаю мысли вслух.

– Это было не просто удивление, это был шок!

– Понимаю вас… Как часто у принца болят глаза?

– Почему ты решил, что…

– Даже если я и похож на дурачка, эта загадка – не самая сложная в мире. Если вы до сих пор не справились с недугом, это значит только одно: он начинается снова и снова, проходя, возможно, через все стадии… вы наблюдали у принца улучшение зрения?

– Да… Несколько раз он говорил, что начинает различать тень и свет, но…

– Все возвращалось. Вам это не показалось странным?

– Конечно, показалось! И не мне одному! – Доктор вспыхивает. – Но никто не смог определить, почему это происходит. Возможно, те лекарства, которые мне доступны, не позволяют…

– Уверен, что позволяют. Но кому-то не нужно, чтобы принц выздоровел. И этот кто-то принял необходимые меры.

– На что ты намекаешь?

– Конечно, напрашивается внешнее влияние… – бормочу я, потирая щеку. – Это проще всего и надежнее… Но такой вариант не проходит: я бы заметил… Значит, причина кроется где-то внутри, а не снаружи. Глубоко внутри… И, кажется, я знаю, почему ТАК глубоко… Если все случившееся – результат применения магии, то занятно, что дипломированные кудесники ничего не обнаружили… Заговор? Вероятен. Но нельзя допустить, что в нем задействованы все маги поголовно… Что тогда? «Хамелеон»? «Блуждающий огонек»?.. Фрэлл! – Я стукнул по столу кулаком, напугав доктора. – Мне нужна Те-Ма!

– Тема чего? – Гизариус непонимающе уставился на вашего покорного слугу.

– Ничего! Просто – Те-Ма! Теоретическая Магия! – Ну какой тупой, только посмотрите! Или он никогда не слышал подобного сокращения? – Учебное пособие для чародеев-предметников. Или… «Создание подобий», вот что мне нужно!

Доктор смотрел на меня, как на полоумного.

– Ты хочешь сказать…

– Книги, книги мне нужны! Знания!

– Но ты же не чародей… Или?..

– Я не собираюсь колдовать! Мне нужны примеры и теория построения, вот и все… вы можете помочь в этом вопросе?

– Ну… э… – Гизариус помялся. – Почтенный гном через пару дней отбывает к себе домой, и я могу передать вместе с ним просьбу к архивариусу Академии… Если это так важно…

– Собственно говоря, это важно только для принца, – если он хочет выздороветь, и для вас, – если вы хотите стать его спасителем.

– Но ты…

– О, мне – только лишняя головная боль!

– Я не понимаю, – качнул головой Гизариус. – Сначала ты заявляешь, что можешь вылечить…

– Э, нет! Такого я не говорил! Всего лишь – устранить препятствие!

– Хорошо, устранить… А теперь утверждаешь, что тебе все равно. Как же тебя понимать?

– Не переиначивайте мои слова! – Я погрозил доктору пальцем. – Мне не все равно. Просто я предвижу связанные с решением этой задачи трудности, которые целиком и полностью лягут на мои хрупкие плечи…

Взгляд Гизариуса отупел окончательно.

– Ты шутишь или серьезно?

– Вы поняли, что мне нужно?

– В целом…

– А в частности?

– Да, но…

– Когда отбывает Гедрин?

– Послезавтра поутру.

– Я постараюсь определиться с запросом в библиотеку… Отлично, времени хватит!

– На что тебе хватит времени?

– Так вам все и расскажи! – Я показал доктору язык и поплелся на террасу за сумкой.