Текст книги "Острова архипелага Сокотра (экспедиции 1974-2010 гг.)"

Сокотрийский обряд обрезания, как мы видим, в 80-е годы еще сохранял черты древних обрядов инициации, к которым он восходит. Это сходство особенно проявлялось несколько лет назад, когда у носителей архаичной культуры – горцев обрезание проводилось в возрасте наступления половой зрелости. В прошлом обряд обрезания и над юношами и над девушками совершался, вероятно, в одно и то же время и в близких возрастных категориях; оно означало их приобщение к взрослым членам общества и готовность к вступлению в брак (необрезанный мальчик не имел права жениться).

Предложив свое толкование одной из опубликованных нами ранее ритуальных песен в рецензии на нашу работу, И. М. Дьяконов по этому поводу замечал:

«Девушка же эта (которую выдают замуж. – В. //.), по сокотрийской терминологии – firhim, буквально “обрезанная”, но не в смысле “созданная”, как думает В. Леслау (Leslau, 1938: 81); ср. общесемит. название девушки – batul-at-, т. е. “отделенная”. То и другое означает “девушка на выданье”, которая “отделяется” от своей семьи и рода при прохождении обрядов инициации (предваряющих признание ее способной к замужеству); а инициация, как известно, символизировала смерть, предшествующую новому рождению в новом качестве. О прохождении в прошлом сокотрийскими девушками обряда инициации говорит то, что “девушка” называется по-сокотрийски также zahiya, т. е. “необрезанная”; надо полагать, что firhim была, по крайней мере первоначально, девушкой старшего возраста по сравнению с zahiya. Обрезание было связано именно с обрядом инициации перед вступлением в брачный возраст, на что указывает сам термин “совершать обрезание” – heton; ср. общесемит. hatan – “жених”, а также данные о возрасте обрезания у горцев Сокотры, приведенные авторами (около 15 лет)» (Дьяконов, 1982: 209).

Примечательно, что еще незадолго до моего появления на острове обрезание юношей у горцев совпадало по времени с их женитьбой. Дело не только в том, что горцы экономили на празднике (хотя и это соображение они принимали во внимание, учитывая разорительные траты на угощение), но, по-видимому, и в непосредственной связи этого обычая с вступлением в брачный возраст. «Совмещенный» праздник обрезания юношей и вступления их в брак я имел возможность наблюдать еще во время первой поездки на остров в 1974 г.; о таком празднике говорится и в приведенном выше тексте.

В 1983 г. я записал от ‘Амера Ахмеда Да‘рьхи песнопение, исполняемое при обрезании. Вот его перевод:

 
На восходе заклинаю тебя тремя знаками Корана (алиф-лам-мим),
Чтоб ты открыл все доброе, что хранишь в себе,
И оказал уважение гостям.
Сейчас и из Катына прибудут гости,
Если ты захочешь, а мое сердце хочет.
Только ты плохо себя ведешь —
Ешь левой рукой,
А я этого не замечал,
Как слепой, не видел этого.
А когда старый человек так думает,
Ты дешево от него не отделаешься.
Ди-Рисмойтен – красивое место, цветом похожее на железо,
Но весь мир разделен, только люди его связывают.
Находа (капитан судна) и все воины, которые приплыли с ним на праздник, хороши,
Да и все люди, клянусь перед тобой Аллахом, хорошие.
В Хэсхоне веселятся солдаты,
Жители Ди-Рисмойтена от них получили хорошую плату,
А жители Абуба – по новой чалме.
Не жалей, отопри лавку, пусть каждый берет сколько хочет,
Чтобы все гости наелись до отвала.
Пусть они гуляют до самого утра,
А ты еще много коз не зарезал.
Смотри, как много пришло солдат.
Я сначала думал, что ты скуп, ругал тебя, да’рьхи,
Но сейчас вижу, что все довольны.
А за радостную весть надо заплатить шесть тысяч
Из твоей драгоценной лавки.
 

Эта песня явно восходит к очень древней традиции, но ее реалии относительно новы (упоминание о капитане судна – непременном персонаже множества фольклорных произведений, о солдатах и воинах – почетных гостях праздника, и др.), т. е. относятся к периоду махрийского султаната на Сокотре. В песне речь идет о селениях племени да‘рьхо – Ди-Рисмойтене и ‘Абубе, где эта песня исполнялась. Однако и в других районах острова, по собранным нами материалам, бытовали весьма похожие на эту песни, исполняемые на аналогичную мелодию.

Главная тема песни – о важности события и необходимости щедро угостить всех гостей. Гостей расхваливают, виновника торжества шутливо порицают: и угощает-то он неважно, и пожалел для гостей коз, и правой рукой есть не научился (левой, которая считается грязной, есть не следует), но в конце концов отказываются от критики и призывают раскошелиться. Песня, несмотря на кажущуюся незатейливость, далеко не проста и полна неясностей.

О том, что традиция обрезания все еще воспринимается на Сокотре именно как акт инициации (вопреки исламу, согласно которому значение обряда сводится к превращению мальчика в настоящего мусульманина), свидетельствует противопоставление «обрезанного» юноши (т. е. уже мужчины) «необрезанному» в «Истории Макона».

История Макона

Когда-то, в старое время, на вершине Хагьхера была построена крепость Макон. Несколько человек правили Маконом, и был среди них один силач-суахилиец. Завел этот суахилиец такое правило: каждый необрезанный мальчик, который зайдет в Макон, должен поведать ему о чем-либо, сделать предсказание. А когда тот предскажет что-то – давал ему силач сроку один год, после чего мальчик должен был прийти к нему. Если бы исполнилось то, что говорил он, суахилийца должны были убить, а крепость его разрушить.

Но только никому из несчастных мальчиков не удавалось одержать верх над суахилийцем. А тех, чьи слова не исполнялись, убивали. И так погибали все мальчики, которые заходили в Макон.

Жил в те времена один человек из племени ригдхо, и был у него внук, мальчик, еще не обрезанный. Как-то попросил тот человек своего внука:

– Поднимись-ка в Хагьхер да сведи вниз наших коров, только, прошу тебя, не заходи в Макон.

Отправился мальчик. Идет он и думает:

– Почему бы мне самому не посмотреть на этот Макон? Зайду да поздороваюсь с ними – авось ничего не случится.

Пришел он в Макон, а правители Макона спрашивают его:

– Ты обрезанный или необрезанный?

Мальчик отвечает:

– Не обрезанный я еще.

Тогда они спрашивают:

– А откуда ты?

Отвечает им мальчик:

– Я ригдхи.

– Ну что же, – говорят правители крепости, – тогда произнеси свое предречение, коль скоро ты необрезанный и пришел к нам в Макон.

– Надо говорить?

– Говори.

Делать нечего, мальчику пришлось говорить:

– Принесут вам мех с финиками, а вы не сможете отгадать, с какого сорта пальмы эти финики.

Подумали хозяева Макона: «Малец он еще не обрезанный, не сумеет он сделать этого».

Снова говорит им мальчик:

– Принесут вам сосуд с маслом, а когда откроют его, все вы чихнете.

Подумали они: «Малец он еще не обрезанный, не сумеет он сделать этого».

Снова говорит мальчик:

– И приведут сюда козу, которая сломает клыки вашему суахилийцу.

Подумали они: «Малец он еще не обрезанный, не сумеет он сделать этого».

И сказали ему те люди:

– Еще что-нибудь хочешь сказать или ты кончил?

– Все, нечего мне больше сказать.

– Тогда слушай, – обрадовались хозяева крепости. – С этого мига времени у тебя ровно год, живи себе с миром.

Отправился он восвояси и вернулся к своему деду ригдхи. Посмотрел на него дед:

– Не заходил ли ты, внук, в Макон?

– Да, заходил.

– А что ты сделал?

– Да сказал то-то и то-то. Ну и пусть, хотя, может быть, я неверно сказал, – отвечает мальчик.

Рассердился дед на внука: теперь надо придумывать что-то, выручать мальчика. Думал дед, думал и придумал.

Подоил он своих коз в горшки, поставил молоко на углях костра, затем снял сливки, собрал, заварил ими цветы дерева соубехер, наполнил сосуд и закопал его в землю.

После сезона жары опылил он пальмы. Опылил он у них по шесть и по семь веток. А когда принялись они, сжег он все ветки вместе с листьями, так что осталось лишь по одной грозди с финиками. В сезон сбора урожая набрал он пригоршни фиников, разрезал каждый и разложил сушить на площадке. Очистил он их от кожуры и вытащил косточки, затем наполнил финиками большой мех.

Были у деда две суягные козы в Дешхесе, что в Ригеде. Как принесли они козлят, зарезал он одного из них, а другого отдал вскармливать обеим козам, чтобы выросла коза сильная и крупная.

Настало назначенное время. Хозяева крепости вышли встретить мальчика, чтобы расправиться с ним. Говорит дед внуку:

– Бери сосуд и мех и иди в Макон.

Взял мальчик и пошел. А дед остановил его.

– Подожди, – говорит, – накрой все это своей юбкой и ни в коем случае не смотри по сторонам, пока не пройдешь внутрь крепости и не убедишься, что коза, которая с тобой, дошла до самой ее середины. Когда окажется ее шея вровень со стойками двери, – произнеси:

Сломает она крепкий замок.

Войдет за той, что вскормлена двумя козами.

В Диилхесе воспитана теми, которые не кочевали.

Задождило, и стало холодно от звезд.

Только после этого ты можешь обернуться к козе.

Отправился мальчик в путь. Прошел половину пути и подумал: «Почему бы не оглянуться, надо посмотреть, идет ли коза за мной или нет?»

Оглянулся он. Как посмотрел он на нее, побежала она назад и вернулась домой. Пришлось и ему вернуться к деду. А старик был ведун. Говорит он мальчику:

– Наверное, ты посмотрел на нее, не дойдя до места, дедов внук?

– Посмотрел, дед, – отвечает внук.

Назавтра послал он с ним свою козу. Предупредил его:

– Теперь уж больше не оборачивайся, пока не дойдешь до места.

Снова отправился мальчик в путь и добрался до Макона. Произнес он те слова, которым научил его дед:

Сломает она крепкий замок.

Войдет он за той, что вскормлена двумя козами.

В Дишхесе воспитана теми, которые не кочевали.

Задождило, и стало холодно от звезд.

И сразу обернулся, посмотрел на козу. Прыгнула коза, да так, что перебила опоры, которые держали крышу Макона. Схватили ее владельцы крепости, отрубили ей голову, а суахилиец облизывается: не терпится ему наесться свежего мяса. Сняли они с козы шкуру, отрезали поскорее шею и дали силачу-суахилийцу. Поднес он шею ко рту сбоку и вонзил в нее зубы. Тут и посыпались у него изо рта клыки прямо на землю. Как лишился он клыков, что с одной стороны рта, перенес он шею козы на другую сторону и опять вонзил в нее свои клыки, но и эти не выдержали – выпали у него изо рта на землю.

Тем временем разрезали хозяева Макона мех, увидели, что в нем финики. Только никто из них не может понять, что за сорт пальмы, на которой растут такие странные финики.

Принесли тут и сосуд. Сняли с него крышку. Как только сняли они с него крышку, ударил им в нос запах, и все разом чихнули.

Так мальчик ригдхи выполнил все обещанное. И настиг хозяев Макона приговор, который они сами вынесли. Отрубили голову суахилийцу, и в тот день пришел конец Макону. И была у мальчика большая радость.

Народная медицина

Итак, в недавнем прошлом вся жизнь сокотрийцев была обставлена древними предрассудками и суевериями, соблюдение сложных ритуалов и табу было обязательным, а мифы и легенды для многих поколений людей были главным источником знаний о мире. К примеру, если у ребенка начинал сильно шататься молочный зуб, так что его можно было вытащить, отец вынимал его пальцами, а затем его следовало закопать под кустом растения, называемого sob’ohor di-berheten. Это нужно было сделать для того, чтобы никто не мог помочиться на этот зуб – кустарник очень колючий. Сокотрийцы верили в то, что если бы это произошло, новый, постоянный зуб вырос бы криво или не на месте.

К древности восходили и традиционные народные методы лечения. Основной метод, который применяли при всех заболеваниях, – прижигание (продольное либо точечное). Оно было прерогативой тех же маколе, существующих в большинстве племен. Инструментом служил раскаленный металлический прут (в дни нашего пребывания на Сокотре это была простая спица). Прижигания делали обычно на больном месте: от головной боли – на голове, от воспаления легких – на груди и т. п. Представления о каких-либо определенных зонах или точках воздействия знахари не имели, их знания по части анатомии человека были самыми примитивными, хотя, казалось бы, скотоводы, прекрасно разбирающиеся в анатомии домашних животных, могли бы судить о человеке по аналогии. Тем не менее, в то время некоторые из них еще полагали, например, что сердце находится чуть ли не посередине груди. Иногда биение сердца, вполне нормальное, вызывало беспокойство у знахаря, который считал, что «стучат жилы, fens», и делал прижигание в форме двух параллельных полосок с точкой между ними.

На острове в те времена трудно было встретить человека (в том числе и маленьких детей), кто не подвергся бы прижиганию (илл. 5, 6). У некоторых буквально все тело было покрыто страшными рубцами. У одного информанта мы насчитали на теле следы 57 прижиганий. Стоит ли говорить, что последствия такого «лечения» зачастую бывали самыми трагическими.

Не менее бессмысленным было и другое «лечение» – когда у пациента вырывали небный язычок при помощи веревочной петли; этот метод применялся при простудах, ангине и т. п.

В то же время в народной медицине острова есть и к чему присмотреться: для лечения некоторых заболеваний сокотрийцы эффективно используют, например, растительные вещества. Эта часть народной медицины была подробно изучена Эдинбургской экспедицией, о вкладе которой в познание Сокотры уже говорилось в предыдущих главах этой книги, как, например, об использовании в лечебных целях смолы драконова дерева. Глиной коричневого цвета (zidere), в которой проделаны ходы летающими муравьями (они появляются в сезон дождей; их название – didayliin), лечат нагноения, абсцессы. Но против болезни luwamsa (это нечто вроде фурункулеза), как полагают местные знахари, помогает только прижигание. У горцев часто встречаются и многочисленные мелкие гнойные высыпания на коже, которые периодически появляются каждые несколько месяцев: это заболевание (или несколько схожих) называется ardiye. Горцы знают, кроме названных, еще одну сходную с ними болезнь – t-se’o; эти высыпания на коже, по убеждению сокотрийцев, появляются от соприкосновения человека с могилой, поэтому нам в то время с огромным трудом удавалось найти рабочих для раскопок погребений.

Илл. 5, 6. Следы традиционного лечения

Существует целый ряд магических действий, входящих в ритуал лечебно-профилактической магии. Например, новорожденным было принято перевязывать живот шерстяной ниткой, в более старшем возрасте – веревочкой. К руке ребенка над локтем часто прикреплен маленький мешочек с составом хальте (halte). Если ребенок умирает, следующему прокалывают в середине правое ухо, чтобы выжил (аналогичный обычай мы видели в Хадрамауте).

Доктор В. С. Шинкаренко, который за время двух сезонов полевой работы на Сокотре сумел не только провести большой объем исследований, но и оказать эффективную медицинскую помощь сотням больных, на приемах пациентов, которые мы проводили вместе, имел возможность профессиональным глазом оценить результаты как варварских прижиганий, так и иных способов традиционного лечения (илл. 7).

Илл. 7. В. С. Шинкаренко ведет прием бедуинов

Однажды к нам пришла миловидная женщина с золотыми серьгами в ушах. Она привела с собой пятилетнего мальчика, у которого в подмышечной впадине образовался огромный гнойник (гидроденит), причинявший ребенку мучения. К моему изумлению, ее просьба была связана вовсе не с этим заболеванием. «Дайте моему ребенку витамин, чтобы он был толстенький», – попросила мама, тем самым показывая нам, что она осведомлена о существовании такого современного средства, как витамин. А когда Шинкаренко сказал ей, что гнойник ее ребенка в таком состоянии, что опасен для его жизни, она очень удивилась. Кстати, мальчик был вполне упитан. Такое непривычное для нас отношение к болезни мы наблюдали тогда на Сокотре не раз. Кажущаяся легкость выздоровления мальчика после сделанной Шинкаренко операции, которую малыш, кстати, перенес не моргнув глазом, еще в большей степени ввела женщину в заблуждение, и она, кажется, так и не оценила, что наше вмешательство спасло ее сына. Надо сказать, что за 1990-2000-е годы на острове развитие и общей, и медицинской культуры сделало огромный скачок. Сегодня для сокотрийцев доступна квалифицированная медицинская помощь, и в этом – достижение местных властей, которые действуют при опоре на арабские фонды и международные организации, помогающие Сокотре.

У дочери одной из пациенток по имени Сальма, маленькой Фатмы, болели глаза. Для лечения ее мать применила народное средство: лоб девочки был помазан чем-то зеленым, а бритое темечко – зеленобурым. Зеленое вещество называется хиле (hile). Сальма не знает, откуда его взяла бабушка, а на темечке была смесь из корня толченой куркумы и листьев дерева заад (Ziziphus spina-cnristi). Считается, что компресс из этих растительных веществ «прогоняет жар», понижает температуру тела, а также «сушит голову» – облегчает головную боль.

Говоря об обычаях сокотрийцев, мы не можем не упомянуть и о традиционной манере здороваться – соприкасаясь носами. Мужчины равного положения и возраста касаются носами, а младший, здороваясь, дотрагивается носом до колена или руки старшего; в последнее время, однако, мужчины чаще стали касаться носом руки друг друга (илл. 43 на цветной вкладке).

Женщины раньше здоровались, касаясь друг друга носами 4–5 раз попеременно то одной, то другой стороной носа. Молодая женщина здоровалась со старой, сначала коснувшись носом носа, а затем – носом ее колена. Теперь под влиянием все шире распространяющихся современных веяний и разъяснений относительно вредности этого традиционного способа приветствия женщины стали здороваться так же, как мужчины: прикасаясь носом к руке друг друга, которую держат близко к лицу. Здороваясь с чужими, женщина почтительно прижимает руку к груди или животу.

Конечно, нынешнее развитие Сокотры, распространение арабомусульманской культуры и современного образования, убыстряющееся активное знакомство ее жителей с внешним миром – это удар по архаичным обычаям, обрядам, многие из которых обречены на исчезновение, однако традиционные черты духовной культуры островитян, тем не менее, сохраняют известную стойкость.

Сокотрийский фольклор

У сокотрийцев богатый фольклор – мифы, легенды, предания, сказки, песни. Приведу несколько замечательных сказаний и легенд из тех, что были записаны мною во время полевых сезонов на острове.

У сокотрийских племен существуют своего рода генеалогические сказания, повествующие об истории их происхождении. Такова записанная мной легенда о происхождении племени кешн, название которого совпадает с названием населенного пункта в Махре.

Рассказ о Рахабхане из Кешна

Давным-давно жил на западе острова, в Кешне, в пещере храбрый и богатый человек по имени Рахабхан. Жили с ним сын да слуга.

Как раз в то время напали на остров франки, и часть из них поселилась на Сокотре. Захотел Рахабхан прогнать франков и задумал для этого хитрость. Подкараулил он франкских мужчину и женщину, которые обычно ходили одни, и приказал сыну со слугой напасть на них.

Захватили они франков. Увел Рахабхан женщину, так что франк этого не видел, накрыл ее мужской юбкой, а затем под той же юбкой зарезал козла. Полилась из-под подола кровь, и франк подумал, что зарезана женщина. Снял он [Рахабхан] с козла шкуру и спря тал ее.

Тогда принес Рахабхан хворосту, разжег костер и поставил на него варить мясо козла, словно бы это была зарезанная женщина. А своему слуге шепнул, чтобы тот, как будто втайне от него, отпустил пленника.

Развязал слуга франкского пленника, а Рахабхан сделал вид, будто занят приготовлением пищи и ничего не замечает. Франк в страхе убежал и примчался к своим. Стал он рассказывать им, что женщину местные зарезали, зажарили на огне и съели, хотели и его съесть, да только пожалел его один человек, отпустил, вот ему и удалось убежать. «А теперь делайте со мной, что хотите», – говорит франк своим товарищам. Посовещались они между собой и решили убираться восвояси. Сели на корабль и уплыли с Сокотры.

А Рахабхан взял ту франкскую женщину в жены, родила она ему много детей, и пошло от них племя кешн.

В сокотрийском фольклоре наряду с образами злых колдуний есть и светлые женские образы. Сокотрийцы признают за женщиной ум, сметку, верность, смелость. Все эти качества, например, характерны для героини одного из рассказов, выступающей спасительницей мужчины. Он был записан от неистощимого на рассказы моего старого горского друга Алмера Ахмеда.

Рассказ о верной жене и трех лжецах

Давным-давно женился один человек и жил со своей женой в полном достатке, пока не пришла к ним беда. Поразили людей засуха и голод, и стал тот человек нищим. Сказал он как-то раз своей жене:

– Поеду-ка я попытать счастья на чужбине, а ты оставайся дома.

– Поезжай, и да поможет тебе Аллах, – отвечала ему жена.

Отправился муж в дальний путь. Долго плыл он по морю, а в какую страну он приплыл, Аллах только ведает. Нашел он там работу, преуспел и завел свое дело.

В один из дней Аллаха прослышали трое мужчин из селения, в котором жила семья того человека, что он разбогател, и позавидовали ему. Думали они, думали и решили: «Сделаем пакость его жене. Пусть к ней отправится один из нас».

Выбрали они самого красивого и ловкого, и пошел он к той женщине. Приняла она его как положено, угостила кофе, и стал он ее соблазнять. А она говорит:

– Я сейчас не готова. Надо и в доме прибраться, и себя привести в порядок, умаслиться и надушиться. Приходи сюда завтра в это же время.

Обрадовался тот мужчина, да так, что до самого завтрашнего вечера не мог успокоиться. А назавтра вечером пошел он снова к женщине, как и было условлено.

А она тем временем сбегала к устэту (знахарю) и выпросила у него порошок, от которого человек сразу впадает в беспамятство, и еще разузнала, как можно оскопить мужчину. Вернулась она домой и приготовила зелье, смешав тот порошок с хамаром (самогоном).

Прибралась она в доме, приоделась, умаслилась благовонными маслами, надушилась. Пришел мужчина, увидел, что в доме все так и сверкает, а женщина благоухает духами и благовониями, и возликовал. Принесла ему женщина стакан с зельем и говорит:

– Выпей, чтобы была у тебя мужская сила.

Выпил он того зелья и свалился наземь в беспамятстве. Взяла женщина нож, оскопила его и помазала лечебным снадобьем.

Проснулся наутро человек, увидел себя и испугался, что на том месте у него ничего нет и оно опухло. Вышел он из дома и по пути встретил одного из своих приятелей. Тот стал расспрашивать его, что да как. Соврал ему человек:

– Все в порядке, только я пришел, как она сделала все, что я хотел.

– Ну, тогда и я завтра следом за тобой, – обрадовался второй.

– Иди лучше сейчас, – говорит ему первый, – и пусть она назначит тебе свидание на завтра, после захода солнца.

Тут же пошел второй приятель к верной женщине, угостила она его кофе, и повторился у них такой же разговор, как с первым. И свидание ему женщина назначила на следующий день в такое же время, что и первому, сказав, что должна приготовиться как следует.

Пришел он в назначенное время, увидел, что она прибралась, приукрасилась и надушилась, и возрадовался. Дала она ему стакан со своим зельем, он и осушил его на радостях. Упал он без чувств, и она оскопила его, как первого. Отрезанное же у двоих сложила в сосуд и присыпала целебным порошком куфр аль-ахья. Наутро встал он, увидел содеянное с ним и ужаснулся. Ушел он восвояси.

Встретил он первого, и стало каждому ясно, что с другим произошло то же, что с ним. Пошли они к третьему, спрашивает он их, а они в ответ:

– И не спрашивай, все было, как надо.

Отправили они его к женщине, и с ним повторилась та же история, что и с теми двумя. Сделала женщина трех приятелей скопцами.

Собрались они все вместе, и в конце концов рассказали первый и второй обо всем, что произошло с каждым, и третий сознался, что и его постигла та же судьба. Опечалились они, и стали решать, как бы придумать такое, чтобы отомстить той женщине.

Думали они, гадали, и наконец один из них сказал:

– Давайте поедем к ее мужу, пусть один из нас предъявит иск на все его имущество и все, что только у него есть, а другие двое как свидетели поклянутся, что он говорит правду.

Обрадовались все трое, замыслив черное дело, и отправились в путь. Женщина же прознала, что они замышляют что-то против ее мужа, остригла себе волосы и оделась в мужскую одежду. Села на корабль и добралась до того места, где жил ее муж, раньше, чем они. Пришла в дом правителя. Спросил он ее, принимая за мужчину, кто он и откуда. А она отвечает:

– Я сейид, святой человек.

Оставил правитель такого почетного гостя у себя в доме, оказал ему всяческое гостеприимство. В один из дней Аллаха приплыли туда те трое. Пошли они сразу к судье заявить на мужа умной женщины, а она в обличье сейида была в доме правителя. Вызвал судья мужа и стал судить их дело. Поклялись двое свидетелей, что деньги и имущество принадлежат истцу.

Тут сейид вышел из дома и направился к судье. Говорит мнимый сейид:

– Я сейид, и все мне открыто. Проверь-ка этих троих, не скопцы ли они, чтобы все было по закону и на их свидетельство можно было положиться.

Тут все увидели, что эти трое скопцы. Приказал судья отвести их в тюрьму, а мужа отпустил.

Говорит муж жене, думая, что перед ним сейид:

– Слава Аллаху, ты спас меня, сейид. Скажи, чего ты хочешь от меня. Я дам тебе все, что ты пожелаешь.

Отвечает ему жена:

– Если ты и вправду собираешься выполнить свое обещание, тогда подойти поближе, я скажу тебе на ухо, что мне надо от тебя.

Подошел муж к жене, наклонился к ней, а она говорит:

– Отдай мне свою жену, я женюсь на ней.

Разъярился муж, замахнулся на сейида, хотел ударить, но только спохватился и сказал:

– Бери самое ценное, что у меня есть, если хочешь, вырви мои глаза, но свою жену я никому не отдам.

Отвечает ему на это мнимый сейид:

– Ну ладно, подари мне тогда свое обручальное кольцо.

Снял муж кольцо с пальца, отдал сейиду.

Поплыли они одним кораблем на Сокотру. Подошла жена к своему мужу и говорит:

– Я зайду к тебе в гости, хочется хотя бы посмотреть на твою жену.

А как приехали они на остров, пошла она впереди мужа по дороге, будто торопится в мечеть на молитву. На самом же деле прибежала она домой, успев опередить мужа. В доме у них оставалась одна девушка, и жена велела ей быстро прибраться и привести все в порядок, а сама тем временем сменила одежду и приняла прежний вид.

Приходит муж домой, и встречает его жена как ни в чем не бывало. Поздоровался он с ней и говорит:

– Со мной приехал один сейид, который спас меня от разорения. Приготовь хороший ужин, он скоро придет к нам.

Ждали-ждали они сейида, а того все нет. Поужинали они без гостя и легли в постель. Рассказал муж жене обо всем, что произошло. Тогда достала его жена кольцо, принесла сосуд, где складывала то, что отрезала у троих, и рассказала все, как было. Поразился муж и спрашивает:

– Скажи, как мне вознаградить тебя за все это?

И жена ответила ему:

– Ты уже вознаградил меня тогда, когда отказался отдать в жены другому. Мне этого достаточно.

Некоторые рассказы представляют собой реминисценцию арабских сюжетов, их герои привычны для йеменского арабского фольклора. Только Абу Нувас здесь именуется Али Бу Таиром.

История об Али Бу Таире

Был в одной стране Али Бу Таир, прославившийся своим умом и историями.

Жила там и одна женщина, у которой был сын. Пришли однажды туда из другой страны нечестные люди, купцы. И захотели они посмеяться над мальчиком. Говорят они ему:

– Если ты зайдешь в море и простоишь в воде с вечера до самого утра, можешь забрать все наше добро.

Захотелось разбогатеть сыну бедной женщины, поверил он купцам, хотя и боялся холодной воды. Попросил он у них написать то, что они обещали ему, на бумаге и расписаться. Дали они ему бумагу со своими подписями.

Как только зашло солнце, пошел мальчик к морю и зашел в воду по горло. А его старая мать пришла на берег, разожгла костер и села курить кальян.

До самого утра просидел юноша в холодной воде бурного моря, продрог до костей, чуть совсем не замерз. Но утром взошло солнце, он и согрелся. И потом пошел к купцам и говорит:

– Ну, давайте деньги, что вы обещали.

А обманщики отвечают ему:

– Да ты не выполнил условия, ведь твоя мать всю ночь сидела на берегу, жгла костер и грела тебя.

Юноша возразил:

– Как же мог согреть меня костер, когда я был в холодной воде, в море, а огонь далеко на берегу.

А обманщики в ответ:

– Иди отсюда, пока цел, ничего ты не получишь.

Расстроился юноша: зря просидел он всю ночь в воде. Пошел он пожаловаться на обман умному Али Б у Таиру. Шейха он нашел на берегу. «Помоги мне в моем деле», – говорит ему. «А что у тебя за дело? – спрашивает шейх Али. – Поведай мне».

Стал рассказывать ему юноша. Говорит:

– Пришли ко мне двое мужчин и пообещали отдать мне все свое богатство, если я смогу простоять по горло в море целую ночь, от вечера до рассвета. Простоял я в холодной воде до самого утра, а мать моя разожгла на берегу костер, чтобы прикурить от него кальян. Утром пришел я к тем двоим и потребовал свои деньги, а они говорят, будто согревала меня мать огнем своего костра с берега.

Спрашивает Али Бу Таир:

– А не взял ли ты с них расписку об обещании?

– Взял, – отвечает юноша и дает ее шейху. Взял ее Али Бу Таир и говорит:

– Хорошо, а теперь иди.

Пошел Али Бу Таир и передал всем султанам, вазирам и судьям, что были в этой стране, приглашение пожаловать к нему на следующий день на обед. Зарезал он десяток коз, принес хворосту и несколько котлов. Приказал он поставить мясо в котлах в одном месте, а огонь разжечь в другом – в двадцати шагах от котлов.

Расселись все гости, ждут, когда подадут обед. Уж три часа пополудни, они сильно проголодались, а еды все нет. Посмотрели они, видят: ко стер-то, оказывается, в одном месте, а мясо в другом. Спрашивают они хозяина:

– Шейх Али, как же у тебя сварится мясо, когда огонь так далеко от него?

Отвечает им Али Б у Таир:

– Что, так обед не сварится?

Удивились гости:

– Нет, – говорят, – не сварится.

Снова спрашивает умный шейх:

– Вы уверены, что не сварится?

– Конечно, уверены, – отвечают гости.

Тогда говорит им Али Бу Таир:

– Как же тогда костер, горящий на берегу, мог согреть мальчика, стоящего далеко в море?

Да и показал им расписки тех двух купцов. Как увидели они те расписки, велели отобрать у них все их деньги и отдать мальчику.

У сокотрийцев чрезвычайно развито поэтическое творчество. В каждом племени есть свои поэты, многие из них имеют широкую известность на острове. Поэзия многозначна и, будучи связана с родоплеменными сюжетами, зачастую понятна лишь соплеменникам поэтов. Салем Ахмед Салем Каррани, один из встреченных мной замечательных поэтов Сокотры из Западного района, мог завораживающе декламировать мне свои стихи часами. Поскольку сокотрийский язык остается бесписьменным, расшифровать записанные поэмы – дело чрезвычайно трудное. Но проблема не столько в этом, а прежде всего в том, что сегодня записей старых поэтических текстов крайне мало, с арабизацией целый пласт сокотрийской культуры безвозвратно уходит в небытие. Нужны усилия для того, чтобы восстановить его. Радует то, что в последние годы и на Сокотре, и в ОАЭ, где живет немало сокотрийцев, проводятся состязания поэтов, и все больше молодежи проявляет интерес к поэтическому фольклору.