Текст книги "Острова архипелага Сокотра (экспедиции 1974-2010 гг.)"

Повторные и полигамные браки

Итак, вступление в новый брак не составляло проблему ни для мужчины, ни для женщины.

Из опрошенных 537 мужчин (напомним, что 125 из них не ответили на некоторые вопросы) во второй раз были женаты 33 (в том числе после смерти первой жены – 9 и после развода – 24); в третий раз – 8 (в том числе после смерти жены – 3, после смерти одной и развода с другой – 1, после развода с одной и с другой – 4); женился многократно – 1 мужчина; не вступали в брак после развода 11 мужчин и после смерти жены – 1. В полигамном браке состояли 10 человек (по две жены было у 5, по три – у 4 и четыре – у одного). Таким образом, во второй раз были женаты 8,01 % давших ответы, или 6,15 % опрошенных; в третьем – соответственно 1,94 и 1,49 %; многократно женился лишь один респондент, не вступал в новый брак после смерти жены также лишь один, а после развода – 2,67 и 2,05 %; в полигамном браке состояли 2,43 и 1,86 % мужчин соответственно.

Из опрошенных 519 женщин (135 не дали ответов) во второй раз вышли замуж после смерти первого мужа 19 и после развода с первым мужем – 12 (из них 3 были инициаторами развода); в третий раз – 3 женщины (в том числе после двух разводов – 2 и после смерти одного мужа и развода с другим – 1); не вступали в брак после развода 19 женщин и после смерти мужа – 15 (полигамные браки в этой группе нами не выделялись). Таким образом, во второй раз вышли замуж 8,07 % давших ответы и 5,97 % опрошенных; в третий – соответственно 0,78 и 0,58 %; не вышли замуж – 8,85 и 6,55 %.

Илл. 2. Дети – будущее Сокотры

Сопоставление этих показателей свидетельствует о том, что процент живших во втором браке мужчин и женщин был примерно одинаков. Меньший процент женщин, состоящих в третьем браке, и больший – не вышедших замуж, однако, не говорит о том, что шансы мужчин на третий брак выше. Это относится лишь к определенной возрастной группе: зачастую возраст дважды разведенных женщин был таков, что не предполагал уже их вступление в брак (часть опрошенных принадлежала к возрастной группе старше 50 лет), в то время как для мужчины практически не существовало возрастных ограничителей так как дряхлых стариков на Сокотре очень мало. Если женщина была разведена второй раз, еще не достигнув верхней границы брачного возраста, сам статус дважды разводившейся ни в коей мере не считался препятствием к заключению нового брака.

Хамис Фарагалла Иса – 65 лет, из Сука, бывший ловец жемчуга, сын получившего свободу раба султана, – вступал в брак трижды. Первая жена умерла, оставив ему двоих детей. Женился вторично, затем развелся. Жена с дочерью ушла к своим родителям и вскоре вновь вышла замуж. Тогда он женился в третий раз; с третьей женой (она родила ему восьмерых детей) продолжал жить. Говорит, что, если бы все дети выживали, у него их было бы 30.

Мной не было зафиксировано ни одного случая возвращения к прежней жене, что часто происходит в арабских странах, где шариат даже устанавливает специальную процедуру для тех, кто поспешил расстаться с женой и имеет намерение вернуться.

Полигамных браков было мало. Это, казалось, можно было бы объяснить тем, что Закон о семье от 1974 г. запрещал многоженство. Но браки, заключенные до 1974 г., считались в Южном Йемене действительными, а обследование той возрастной группы, которая имела право сохранить полигамный брак, показывало, что многоженство не имело широкого распространения и до 1974 г. Полигамных браков было несколько больше до 1967 г., при султанском режиме, но они встречались в основном среди зажиточных слоев населения. Поскольку разводы совершались с легкостью, постольку те, кто проявлял «склонность к переменам», расставались со старой женой и брали новую, а не создавали полигамную семью. Распространению полигамии мешала и свобода интимных связей: женатый мужчина мог иметь связь с женщиной, не вступая с ней в брак.

География полигамных браков показывала, что многоженство встречалось не только в Хадибо и крупных прибрежных поселках, но и у горцев, где оно, скорее всего, тоже объяснялось экономическими соображениями, а именно стремлением «прирастить» стадо или не допустить дробления хозяйства (как минимум одна из жен была кровной родственницей главы семьи). Жены при этом размещены в разных домах, которые, однако, строятся рядом и входят в один хозяйственный комплекс.

Салем Матур Абдалла, 40 лет, полицейский из Хадибо, рассказал, что у его отца было две жены, от первой он не имел детей, от второй (его матери) – имел двоих. После смерти отца мать вышла замуж вторично, и в новом браке родила еще семерых.

Дети от разных жен, живущих в полигамном браке, считали себя по сути родными братьями и сестрами. Их всегда связывали отношения дружбы и взаимопомощи. Об этом говорит следующий пример. Шейха Сани Али, 18 лет, учительница из Хадибо, рассказала, что отец ее мужа, уроженец Хадибо, раньше служил у султана, затем стал торговцем-посредником. У него было три жены, живших в одном доме, и от них – восемь сыновей и три дочери. Из дочерей две замужние жили отдельно, у своих мужей, остальные дети – в доме отца, в том числе три женатых сына и два внука. После того как свекор, которого Шейха Сани Али называла дядей (братом отца), умер, главой дома стал его старший сын от первой жены. Все члены семьи питались вместе, вели совместное хозяйство, поддерживали между собой хорошие отношения. Единокровные братья и сестры называли себя двоюродными (детьми брата отца). Не только мать мужа, но и двух других жен покойного свекра она называла тетями (сестрами матери); так же к ним обращался и ее муж. У семьи было много пальм, большое стадо мелкого рогатого скота.

У сокотрийцев не существовало жестких правил, устанавливающих, с кем должен быть ребенок после развода родителей. Однако в большинстве известных нам случаев дети оставались с матерью, а не с отцом; редко родители делили детей; иногда их воспитывали родители отца, чаще – родственники матери. Как правило, дети (или часть их) оставались с отцом или его родственниками в том случае, если мать создавала новую семью, однако, как уже говорилось, дети, сколько бы их ни было, не представляли препятствие для вступления матери в новый брак (илл. 2).

В случае смерти матери дети оставались с отцом и, если он женится, – воспитывались мачехой. В случае смерти отца заботу о детях брал на себя его брат, а когда такового не было – дед по отцу, если же не было и деда – то другой отцовский родственник. Вдова, у которой остались сыновья, при новом замужестве, как правило, растила мальчиков вплоть до их выхода из так называемого младшего возраста (10–12 лет), после чего сыновья переходили в дом брата покойного мужа или деда по отцу, дочери же оставались с матерью.

И при живых родителях порой дети воспитывались «по очереди»: в фатрат аль-хадана (араб.), т. е. младшем возрасте, матерью, затем отцом.

Нур Салех Саид, 21 год, медсестра из Хадибо, сообщила, что ее родители разошлись, когда она была совсем маленькой, и оба создали новые семьи; в семье отца родилось трое детей, в семье матери – четверо. До 12 лет Нур воспитывалась матерью, затем перешла в семью отца.

Уже упоминавшийся Салем Матур Абдалла из Хадибо был женат на дочери своего дяди по матери. У него четверо детей, а после того как его родная сестра умерла, он взял на воспитание и ее ребенка. Затем, когда умер один из его единоутробных братьев, он взял в свою семью и его четверых детей. Говоря «взял в семью», Салем имел в виду, конечно, материальное содержание детей, так как переход из семьи в семью чисто условный: все братья с семьями жили в деревне в доме, принадлежавшем матери и отчиму, только один Салем переселился в столицу. Тем не менее, он связан с большой семьей узами взаимопомощи: половина воспитываемых им детей живет с ним в городе, половина – в деревне. Но было ясно: если вдова брата вновь выйдет замуж, то дети останутся с ним.

Судьба самого Салема также демонстрировала торжество традиций семейной взаимопомощи. Когда его отец умер и он был еще маленьким, то несколько лет воспитывался матерью, а распорядителем отцовского наследства остался брат отца. Когда же Салем подрос, дядя взял его в свою семью и воспитывал вместе с собственным сыном.

Мной были зафиксированы и случаи, когда отец и мать делили между собой своих детей.

Ахмед Яхья Мурад, 24 года, медбрат госпиталя в Хадибо, родом из Восточного района. Брак с матерью Ахмеда у его отца второй. С первой женой он развелся, от брака осталась одна дочь, которая воспитывалась мачехой. Мать Ахмеда родила еще десятерых: пять сыновей и пять дочерей; все они, кроме младшего брата и младшей сестры, были женаты и замужем. Братья с семьями жили в доме отца и вели общее хозяйство. Ахмед был женат, развелся, женился во второй раз. Жил своим домом в Хадибо. Из его двоих детей от первой жены дочь жила с матерью, сын – с ним, но иногда подолгу гостил у матери. У отца Ахмеда были пальмы, принадлежавшие всей семье, мелкий рогатый скот; доля Ахмеда составляла 40 овец и коз, которые паслись в общем стаде.

Когда дети оставались с матерью, они обычно навещали отца, независимо от того, были у их родителей новые семьи или нет.

Саад Али Ахмед, 36 лет, учитель из Хадибо, сын торговца, был женат, затем развелся, как он говорит, «по объективным причинам», оставив жене двух сыновей и двух дочерей. Женился вторично, во втором браке имел двух сыновей и четырех дочерей. Его первая жена также вторично вышла замуж, родила еще нескольких детей. Дети от первого брака «часто бывали в гостях» у отца.

Фатма Али Ахмед, 20 лет, уроженка Восточного района, медсестра из Хадибо, рассказала, что ее отец, скотовод, женился на ее матери после того, как развелся с первой женой (его первая жена умерла, оставив одного сына, который воспитывался у ее родственников, сейчас он взрослый). Сначала мать Фатмы родила сына, а затем ее. Отец умер во время беременности жены Фатмой, а мать – когда девочке было 2 года. Ее растила сестра матери, жившая в Хадибо. У тетки было четверо детей: два сына и две дочери. Через несколько лет умер ее муж, а позже, когда Фатма выросла, умерла и сама тетя. Тогда Фатма взялась воспитывать ее детей, которым на момент опроса было 15, 12, 10 и 7 лет. Три месяца Фатма была замужем за жителем Адена, работавшим здесь, но он оставил ее; своих детей у нее не было.

Илл. 3–5. Сокотрийские бедуины

Илл. 6–8. Сокотрийские бедуины

Фатма владела в Хадибо 250 пальмами, стадом в 500–600 голов мелкого рогатого скота (в основном коз); их пас в горах брат матери, который доставлял ей все необходимые продукты питания. За пальмами ухаживал наемный рабочий, получавший за труд на выбор: долю урожая фиников, что-то из одежды, коз и продукты животноводства или часть денег, вырученных от продажи фиников. Несколько лет здесь работал один и тот же человек, теперь он отказался, сославшись на нездоровье, и Фатма договорилась с другим.

Следующий пример показывает, что ребенка в случае смерти матери и родного отца мог воспитывать и отчим. Али Саад Али, 20 лет, государственный служащий из Хадибо, уроженец селения Хала (восточная часть северного побережья). Отец был рыбаком, умер, мать вышла замуж во второй раз, умерла. Али воспитывался у отчима. Отец оставил ему в наследство пальмы. За ними ухаживает сестра матери, а Али теперь живет в Хадибо своим домом.

У сокотрийцев сохранился левират. Правда, браки вдов с братьями умерших мужей встречались очень редко, но все же они существовали.

Мубарак Саид Али, 45 лет, скотовод из Галасено (Восточный район, племя гидид), рассказал, что его мать, родом из племени коутар и селения Гиб и, расположенного в долине ниже Галасено, осталась вдовой с одним ребенком. «Чтобы поддержать ее», на ней женился младший брат покойного мужа, затем она родила Мубарака и еще одного ребенка.

В подобных случаях, как можно судить по косвенным показаниям информантов, обычно левиратный брак заключался ввиду необходимости сохранить в семье единое хозяйство, прежде всего поголовье скота. Правда, стада при этом могли быть и небольшими. Например, Мубарак имел всего 35 коз и 5 овец; столь же невелики были и стада его братьев.

Салем Саад Ахмед, 19 лет, учитель из Хадибо, родом из Восточного района, племени бен кархан, рассказал, что его мать, родившая в браке с отцом кроме него еще двоих детей, после смерти отца вышла замуж за его, Салема, двоюродного брата (сына брата отца), который взял ее второй женой, «чтобы поддержать семью». Его первая жена была двоюродной сестрой матери Салема (их отцы – родные братья) и имела шестерых детей. Мать во втором браке родила еще двоих детей. Отчима Салем называл по обычаю дядей, его первую жену тетей (как они ему, впрочем, и доводились). Тетя жила в доме, расположенном рядом с их домом, т. е., по-видимому, в доме дяди, дети (а их было 11) воспитывались вместе, и два дома составляли единое хозяйство.

Здесь, вне всякого сомнения, брак был предопределен исключительно экономическими соображениями: семье надо было сохранить единое хозяйство. По словам Салема, члены семьи совместно владели большим числом пальм, стадом в 250 голов мелкого рогатого скота.

Али Салех Ахмед, 21 год, скотовод из селения Адуна (недалеко от Хадибо), – выходец из знатной семьи. Его отец был из рода хашимитских сейидов, мать – из махрийского племени бену афрар (бену африр), к которому принадлежал султан Махры и Сокотры. Сначала мать была замужем за двоюродным братом отца, после его смерти осталась с тремя детьми, вышла замуж за отца Али, бывшего гораздо моложе ее, родила еще троих детей. Эта состоятельная семья владела пятью коровами, пятью верблюдами, ослом, большим стадом мелкого рогатого скота, множеством пальм. Брак был, вероятно, вызван не только экономическими, но еще и сословно-престижными соображениями: сейиды, отличающиеся высокой степенью солидарности, стремились сохранить вдову и ее детей в своем роду.

Система наследования имущества

Порядок наследования имущества в семьях сокотрийских бедуинов (илл. 3–8) в целом определялся законами шариата, однако он во многом исходил из норм обычного права. Под влиянием обычного права подверглись трансформации даже основные правила шариатского законодательства – раздел наследства между детьми в пропорции «сыну – две доли дочери», хотя в большинстве случаев этот принцип соблюдался.

Изучение порядка наследования имущества у сокотрийцев представило довольно сложную задачу, поскольку я столкнулся здесь с тремя различными вариантами его передачи: а) предоставление доли имущества отделившимся сыновьям и вышедшим замуж дочерям и последующее распределение между ними той части, которая осталась у родителей после смерти последних; б) раздел имущества умерших родителей между наследниками без предварительного выделения доли; в) переход родительского имущества в руки наследников без раздела, при сохранении его в общей собственности семьи. Когда после смерти главы семьи оставалась вдова, ей либо выделялась доля имущества (если она не имела своего), либо она вела совместное хозяйство со всеми детьми, частью их или с одним ребенком.

Выходя замуж, женщина приносила в семью унаследованную ею или выделенную родителями собственность (скот, пальмы), которая всегда оставалась за ней. Если она разводилась с мужем, то забирала обратно свою часть имущества, но пока она жила в семье, ее собственность составляла часть хозяйства всей семьи. После ее смерти или тогда, когда она пожелает, ее имущество должно было делиться между ее родными детьми. Дети ее мужа не имели прав на ее наследство. Если у нее не было родных детей, – имущество доставалось ее кровным родственникам. Кроме того, иногда при разводе муж выделял бывшей жене часть «своего» имущества (одну-две головы скота), говоря при этом: «Это – твое».

Дети, отец и мать которых развелись и которые при этом жили с матерью, даже когда она состояла в повторном браке и они воспитывались отчимом, имели право на соответствующую часть наследства отца. Его имущество делилось между всеми его родными детьми поровну, но с соблюдением шариатского принципа «сыну – две доли дочери».

По словам сокотрийцев, сыновья и дочери для них равноценны. Лишь в тех случаях, когда в семье вовсе нет сыновей, рождение еще одной дочери рассматривается как невезение. Видимо, отсутствие характерного для многих народов пренебрежительного отношения к младенцам женского пола было предопределено и большей ролью женщины в хозяйственной жизни, и ограниченными экономическими возможностями, когда семья была не в состоянии обеспечить всех сыновей, когда их было много (в последние годы это обстоятельство, естественно, изменилось). С учетом того, что еще недавно выкуп за невесту был весьма невелик, родители не получали большой выгоды, выдавая дочь замуж. Тем более что исполнение лежащих на ней традиционно хозяйственных обязанностей (пастьба, обработка продуктов животноводства, ткачество и т. д.), конечно, если домашнее хозяйство нуждалось в рабочих руках, было семье более выгодно, чем уход дочери. Вопрос о том, какую именно часть семейного стада выделить дочери в приданое, решал отец, который при этом не обязательно придерживался норм, утвержденных шариатом, – учитывались все сопутствующие обстоятельства, в частности материальное положение своей семьи и семьи жениха дочери, а также договоренность со сватами. Дочь могла получить долю и большую, и меньшую той, которая причиталась бы ей при разделе имущества после смерти отца согласно законам шариата.

Амина Мухаммед Хадид, 17 лет, учительница из Хадибо, уроженка селения Тамир в Восточном районе, незамужняя, рассказала, что ее отец – скотовод, но занимается в сезон и ловлей рыбы. У нее три брата, все женаты, и две незамужние сестры. Все братья (один состоит на действительной военной службе) – скотоводы, живут с семьями в доме отца, где все имущество – довольно много пальм и стадо коз – общее. Раньше у семьи были и коровы, но они пали от бескормицы. В общем стаде каждому члену семьи выделена его доля: по пять голов несемейным и по десять голов семейным. Когда отец ловил рыбу, коз пасла мать. Так же была выделена каждому и доля деревьев из пальмового сада. Амине досталось несколько пальм и пять коз, которые ей подарил отец, но пока она не вышла замуж, все было общим, включая и ее заработок. Потом же Амина получит свою долю, причем отец может и увеличить ее до десяти голов.

Таким образом, в 80-х годах обычай, воплощенный в праве главы сложной семьи решать вопросы выделения имущества, играл в сокотрийском традиционном обществе роль не меньшую, чем шариатское законодательство.

Мной были зафиксированы и случаи, когда раздел имущества происходил точно по законам шариата.

Информант Мухаммед Харун Мухаммед, 30 лет, родился и жил в Калансии, рыбачил, как и его отец, но своей лодки не имел, на момента опроса работал в Хадибо электриком, жил у друга. Отец его после развода с первой женой был женат во второй раз, и от этого брака имел двух детей – сына, Мухаммеда, и дочь. Первую жену отца он и сестра звали тетей (сестрой матери). После смерти отца Мухаммед получил 16 пальм, сестра – 8. Ему также досталось 8 коз, еще несколько голов купил сам. Был женат, жена родила ему двоих детей, затем ушла к другому. На момент опроса он был холост.

Широко распространенные разводы осложняли не столько проблему наследования имущества, которая решалась в основном однозначно, сколько проблему содержания и воспитания детей, поскольку в этой области не существовало жестких правил. Родоплеменной обычай не обязывал отца принимать материальное участие в воспитании ребенка, оставшегося с матерью (доля наследства ему была гарантирована лишь в случае смерти родителей).

Часто в прошлом, когда женились и разводились состоятельные люди, они при женитьбе заранее обеспечивали воспитание будущих детей на случай развода выплатой большого выкупа, который и оставался в семье жены, куда она с детьми возвращалась. В случае развода даже султан не оставлял у себя детей.

Рода Иса Али, 19 лет, акушерка госпиталя в Хадибо, дочь последнего султана Махры и Сокотры. Мать Роды – Хадиджа Иса происходила из северных районов Йемена, но жила на Сокотре и до замужества. Рода рассказала, что у ее отца было много жен. С одними он разводился, с другими жил в полигамном браке. Ко времени опроса на острове жило 27 ее братьев и сестер – 11 единоутробных, 15 единокровных и один родной брат.

Наличие столь многочисленных родных, казалось бы, должно было создавать немало поводов для конфликтов, тем не менее, это случалось редко: братья и сестры почти всегда поддерживали между собой хорошие отношения, мирно решали спорные вопросы, хотя бывали и исключения.

Информант Салем Абдалла Али, 20 лет, фельдшер из Хадибо, рассказал, что его отец, скотовод из махрийского племени бену афрар, развелся с его матерью, которая родила ему кроме Салема еще троих сыновей и двух дочерей, и женился во второй раз. От второго брака была одна дочь, но она умерла. Салем с братьями и сестрами воспитывались в доме матери. Когда отец умер, уккаль (‘uqqäl) – старейшины поделили его имущество между всеми наследниками. Мать вышла замуж во второй раз, привела мужа в свой дом, дети называли его дядей (братом отца). Она родила от него еще двух сыновей. Эти единоутробные братья Салема ничего не получат из наследства первого мужа матери, но имущество второго мужа, их отца, достанется им, а не Салему и его братьям и сестрам. Но все братья и сестры от обоих браков жили вместе в одном доме, в Хадибо. В сезон дождей они уходили в горы, чтобы пасти коров, делать масло и т. п. Салем был женат, имел сына и дочь. От отца унаследовал часть принадлежавших ему пальм и скота. Пас скот и ухаживал за пальмами его молочный брат. Дело в том, что после рождения Салем был отдан «на вскармливание» женщине из бедуинского горского племени, у которой воспитывался до 7 лет; его молочная мать получала за это вознаграждение, но не фиксированное, а «по мере возможности». У Салема было три молочных брата, с которыми он поддерживал тесные отношения. Один из молочных братьев, пасший скот Салема, получал за это молоко, масло хами и другие продукты, не считая подарков.