Текст книги "Острова архипелага Сокотра (экспедиции 1974-2010 гг.)"

Глава седьмая
Брак и система родства[10]10
  Раздел о системе и терминах родства написан в соавторстве с В.Я. Порхомовским


[Закрыть]

Семейно-брачный аспект жизни сокотрийцев имеет для них особую значимость, так как семья здесь не только социальный институт, но и трудовой коллектив, базовая ячейка рода – основного звена их социальной организации. В 1983–1986 гг. в сокотрийских племенах мной исследовались семейно-брачные отношения, которые в то время, когда еще не проводилась политика активного распространения исламской культуры и образования, сохраняли множество архаичных элементов. Это позволило частично реконструировать черты, присущие ячейке общества сокотрийцев, в далеком историческом прошлом.

Передо мной не стояла задача проанализировать все аспекты проблемы. Прежде всего, приходилось исходить из того, что семейная организация и отношения родства у сокотрийцев никем никогда не изучались. По отдельным наблюдениям, встречавшимся в книгах путешественников, нельзя было судить о предмете. Соответственно, данные, изложенные в настоящей главе, были получены в результате опросов и анкетирования сокотрийцев по методике, учитывавшей реальные возможности работы на острове и личность информанта. Кроме того, были использованы собранные фольклорные материалы, рассказы местных жителей, путевые заметки, сделанные во время моих поездок по острову.

Записанные на Сокотре термины дали также возможность исследовать существующую здесь систему родства.

Вступление в брак

Как и везде в странах распространения ислама, вступление в брак считается необходимым. Безбрачие здесь – явление крайне редкое, однако оно не подвергалось на Сокотре резкому общественному осуждению, статус неженатого мужчины и незамужней женщины не считался унизительным. Как мужчины, так и женщины оставались неженатыми и незамужними только в том случае, если у них были явные физические недостатки, либо если они не хотели или не могли (например, по возрасту) вступить в повторный брак после развода или смерти супруга (илл. 1). Даже люди, страдающие тяжелыми заболеваниями, такими, как эпилепсия или психические расстройства, и инвалиды часто вступали в брак с нормальными партнерами.

В общей сложности мной была опрошена группа из 547 мужчин. Лишь 60 из них, т. е. 10,96 %, на момент опроса в браке не состояли. Из этих 60 человек 13 были прежде женаты, в том числе двое не женились после смерти своих жен. Таким образом, вдовцы составили 0,37 % опрошенных, а 11, т. е. 2,01 %, развелись, из них 1 развелся дважды, 1 – трижды; 47 мужчин (8,59 %) не состояли в браке, но они главным образом принадлежали к возрастной группе 17–20 лет, т. е. лишь недавно вступили в брачный возраст.

Илл. 1. Сокотрийская семья

В группе опрошенных женщин (519 человек) незамужние составили 50 человек, или 9,63 %, из которых 34 были прежде замужем, в том числе 15 вдов (2,89 %) и 19 разведенных (3,66 %). Число женщин, никогда не состоявших в браке, гораздо меньше, чем мужчин, – всего 16 (3,08 %), однако это во многом объясняется тем, что среди опрошенных было меньше лиц, находящихся у нижней границы брачного возраста.

В целом даже просто визуальное наблюдение позволяло заключить, что безбрачие здесь чрезвычайно редко. И еще реже холостые люди остаются одинокими: они входят в состав большой патриархальной семьи, и в старости о них заботятся племянники или другие родственники (исключения из этого правила встречаются на острове Абд-эль-Кури – см. главу десятую). Таким образом, уровень брачности у сокотрийцев был очень высок (в опрошенных группах 89,04 % мужчин и 90,37 % женщин состояли в браке).

Вплоть до времени опросов на Сокотре благодаря введенному в действие в НДРИ законодательству нижняя граница брачного возраста была повышена до 16 лет для девушек и 18 – для юношей. Еще относительно недавно эта граница была гораздо ниже, и нередко браки заключались между мальчиками и девочками в возрасте 12–13 лет.

Ранние браки были вызваны стремлением заранее, до совершеннолетия жениха и невесты обеспечить новую хозяйственную ячейку большой семье, нуждающейся в полноценных работниках. Однако семья могла отдать девочку замуж и в другое племя, если сватовство было выгодным. Экономическими причинами объяснялись и браки между людьми с большой разницей в возрасте, причем бывало, что юноша женился на женщине намного старше его.

По обычному праву, для того чтобы девушка могла выйти замуж, необходимо было засвидетельствовать, что она уже достигла зрелости и могла жить половой жизнью. Этим традиционно занималась специальная пожилая женщина – sibab, буквально старуха. Одновременно она должна была засвидетельствовать и девственность невесты. Если «старуха», осмотрев девочку, говорила, что она не может вступить в брак, родственники будущей невесты (конечно, в случае их принципиального согласия на брак) договаривались с родственниками жениха, чтобы они некоторое время подождали, пока девочка созреет. Возраст в данной ситуации не имел никакого значения: ведь матери затруднялись назвать возраст даже маленького ребенка («то ли год, то ли полтора»), не говоря уже о 12—13-летних. Естественно, со «старухой» можно было договориться, и она с легкостью шла на фальсификацию, зачастую делая это бескорыстно, так как понимала, что в ином случае семья девочки может потерять возможность хорошо пристроить дочь: жених ждать не станет, и родители найдут ему другую невесту.

Многие семьи, пытаясь обойти ограничения, установленные законом, прибавляли возраст дочерям, чтобы их поскорее выдать замуж (паспортизация и регистрация рождения начали вводиться только в 1980-е годы). Так что ранние браки совершались, несмотря на все преграды. Эта практика существует там и в наши дни, хотя и намного реже. Врач госпиталя в Хадибо Аля ас-Саллями рассказывал нам, что нередко девочки начинали вести половую жизнь еще до половой зрелости, а наступление половой зрелости совпадало с началом беременности.

Я зафиксировал, например, как сокотрийские информанты в нашем присутствии сватали невесту. Друг жениха Саад и его брат Мубарак пришли к отцу невесты Мукаддему:

Саад и Мубарак: Ас-саляму алейкум ва рахматулла.

Мукаддем: Ва алейкум ас-салям. Добро пожаловать. Да будет вам добро.

Саад: Добро вам. Как поживаете?

Мубарак: Слава Аллаху Как вы поживаете?

Саад: Да хранит тебя Аллах. Мы просто так зашли. Ищем для Ахмеда жену Может, нам повезет и удастся посвататься к твоей Фатме. Если ты не будешь возражать, мы хотели бы посватать ее.

Мукаддем: Добро пожаловать. Я-то согласен, и да будет вам добро, много за девочку я не запрошу, вы ведь свои люди. Только мала еще девчонка, вы-то знаете, надо поискать «старуху», пусть она посмотрит ее. Парень ваш нам известен, свой он нам, не будет ему отказа. Но «старуху» мы все-таки поищем: вдруг девчонка еще мала.

Саад: Ну и что, что мала?! Ахмед не чужак какой-нибудь, не араб – сокотриец настоящий. Ты хорошо знаешь, что, если девочка мала, он ее не обидит и ничего ей не сделает. Он родной нам и потерпит, главное, чтобы ты согласился и дал нам слово, только окончательно.

Мукаддем: Ну ладно, пойду поговорю со своей старухой и родичами.

Через некоторое время Мукаддем возвращается.

Мукаддем: Поговорил я и со старухой, и с дядьями – все они как раз собрались, они тоже все согласны. А когда вы хотите назначить помолвку?

Таким путем удавалось обойти запрет на вступление в брак девочки, не достигшей половой зрелости. Наступление половой зрелости и является нижней границей брачного возраста согласно обычному праву, с которым теперь вело борьбу новое законодательство. У нас были основания полагать, что раннее вступление в брак представляло собой вполне устойчивую традицию (об этом свидетельствует и опыт других народов, сохраняющих исконный хозяйственный уклад), и ее было трудно поколебать.

Различие в возрасте между брачащимися не было одинаковым. Обычно в 1980-е годы юноши женились в возрасте 17–20 лет, иногда раньше, девушки выходили замуж в 14–17 лет. Запреты на браки были сведены к минимуму. Невозможны брачные союзы между родными братьями и сестрами. Запрета на браки свекра со снохой, зятя с тещей, отчима с падчерицей и мачехи с пасынком не существовало, однако такие браки, вероятно, здесь и не были приняты, поэтому подобных случаев нам обнаружить не удалось. Зафиксирован, правда, пример брака между опекуном и опекаемой, что не возбранялось.

К запрету на супружество между родными братьями и сестрами добавляется лишь существующий до сих пор запрет на брачный союз и между молочными братьями и сестрами. Родство между теми, кто вскормлен одной женщиной, приравнивается к кровному по прямой линии (это характерно для мусульманских народов и для многих других народов Азии и Африки), а если учесть распространенность обычая передавать ребенка на вскармливание в бедуинские семьи, то запрет на такой брак становится заметным ограничителем. Ребенок называет женщину, кормившую его грудью, мамой, ее детей – братьями и сестрами. Есть и особые термины для обозначения этого типа родства (см. об этом ниже).

Кроме того, при заключении браков проявляются определенные закономерности, которые свидетельствуют о том, что в прошлом у одних родов существовали запреты на браки с другими, однако, поскольку сохранились лишь пережитки таких запретов, их полная реконструкция не представляется возможной.

Выбор брачного партнера

В выборе партнера для брака традиционно принимают участие не только родители жениха, но зачастую и целый род. В отличие от большей части арабских стран, где в сельских районах юноша не имел возможности видеть свою будущую избранницу, на Сокотре девушки вплоть до начала 90-х годов (начала глубокой исламизации) пользовались малоограниченной свободой, вплоть до вступления в интимную связь, и юноша, принимавший активное участие в выборе будущей жены, почти всегда знал возможных невест. Немалая часть союзов заключалась по желанию самих брачащихся, питавших друг к другу симпатию, а то и любовь. Однако в расчет в основном принимались деловые соображения, и юноша не мог игнорировать мнение родителей и сородичей.

Обычно родители жениха выбирали невесту, но бывало, что инициатива исходила от родителей невесты или же брак являлся результатом договоренности двух сторон. Дело в недалеком прошлом облегчалось тем, что фактически круг людей, которые могли вступить между собой в браки, был ограничен традицией. Речь идет не о запрете, а о предпочтительности брака между детьми двух братьев. Еще 15–20 лет до наших опросов, как показывали информанты в середине 80-х годов, брак между патрилинейными ортокузенами – двоюродными братом и сестрой по отцовской линии безраздельно господствовал по всему острову.

Ортокузенные патрилинейные браки, характерные для племен, которые ведут счет родства по отцовской линии, преобладают у арабов и некоторых других народов. Но, сравнивая полученные нами данные, касающиеся арабов, с данными о прошлом сокотрийцев, мы можем заключить, что и у островитян ортокузенный патрилинейный брак всегда считался в такой же степени предпочтительным. Есть основания полагать, что, во всяком случае, у части племен брак между детьми братьев был ультимативным императивом. Естественно, что договоренность о таком браке заключалась в пределах одной сложной семьи или отцовского рода, составлявшего одну хозяйственную единицу, поскольку братья в большинстве случаев не делили отцовское наследство, даже если и проживали раздельно.

В литературе достаточно подробно описаны факторы, обусловившие появление этой формы брака. Он не наносит ущерба имущественному состоянию большой патриархальной семьи, так как выкуп, отдаваемый за невесту (а он имел в основном натуральную форму – скотом), равно как и часть собственности ее родителей, которую они дают за дочерью, не уходит за пределы семьи. Российский этнолог Д. А. Ольдерогге, исследовавший эту проблему, приводил в этой связи африканскую поговорку: «Женись на дочери брата отца, чтобы скот мог вернуться в тот же крааль» (Ольдерогге, 1983: 123).

Однако против такого объяснения существуют и возражения. В частности, суть одного из них изложил тот же ученый:

«Принимая за основу всей структуры родового общества запрет инцеста, т. е. экзогамию, мы должны логически вывести за пределы понятия рода весьма распространенный у арабов или, точнее, у многих народов семитской группы языков обычай брака на дочери брата отца (bint ’amm). Подобный брак нарушает принцип экзогамии, так как при этих порядках вступают в брачные отношения члены одного и того же патрилинейного рода, а признавая экзогамию основным признаком рода, получаем противоречие в самой дефиниции. Делались попытки объяснить браки такого типа экономическими соображениями – родители жениха не платят выкупа родителям невесты. Такое объяснение находит своих сторонников, но при этом забывают, что сторона невесты теряет ровно столько же, сколько выигрывает сторона жениха. Поэтому довод этот нельзя считать основательным» (Ольдерогге, 1983: 21).

Причина, как представляется, действительно заключалась не только в том, что при подобной форме брака родители жениха не платили выкуп в чужой род, поскольку родители невесты соответственно теряли возможность получения выкупа от чужого рода, но и в стремлении к укреплению хозяйственного единства семьи, что обеспечивалось обязательством брака в пределах отцовского рода. Тем самым и усиливалась изоляция рода, который исключал экзогамию.

Естественно, что отмеченное явление нельзя рассматривать в отрыве от традиции, распространенной в регионе. М. А. Родионов в связи с этим пишет:

«Обычно происхождение ортокузенного брака связывается с имущественными отношениями, сложившимися в большой патриархальной семье или в более широкой отцовскородовой группе… Согласно ближневосточной традиции, ибн амм (сын дяди по отцу) рассматривался как “естественный” жених своей патрилинейной кузины. Ибн амм освобождался от уплаты брачного выкупа целиком или частично. Отец девушки мог выдать ее за другого претендента только с согласия патрилинейного кузена, которому в качестве компенсации за отказ от брачных прав передавалась часть выкупа, вносимого новым женихом» (Родионов, 1982: 74).

С постепенным приобщением островитян к современной жизни тенденция к изолированности рода стала ослабевать. Несмотря на живучесть традиции ортокузенных патрилинейных браков, их процент стал уменьшаться. Однако наряду с факторами, действовавшими против сохранения этой традиции, в 80-е годы появился новый фактор, действующий и сегодня в ее пользу. Это – возрастание суммы выкупа за невесту в связи с изменением имущественного положения семей и общим процессом модернизации, происходившей на острове. Теперь возможность жениться на дочери брата отца без выплаты выкупа или с выплатой символической суммы означала для жениха и его родителей избавление от неизбежных издержек, которые могут нанести немалый урон семейному бюджету. Конечно, родители невесты теряют возможность получить за дочь равновеликую сумму, зато соблюдаются интересы сложной семьи, общая солидарность.

Информант из селения Хасын в Восточном районе Али Мубарак тогда рассказал мне, что в Хасыне и окрестных селениях вступают в брак в основном со «своими», платить большой выкуп за невесту не принято. Когда брак заключается между двоюродными братом и сестрой, выкуп вообще не выплачивается (как и везде на острове), но иногда его не требуют и в других случаях. Вместо выкупа ограничиваются дорогими подарками: невеста получает золотые или серебряные украшения, ее семья – несколько голов скота, масло, финики и т. п. После того как у молодых появится ребенок, им дарят козу, корову, пальму или еще что-либо, как говорят, «для поощрения».

Проведенные нами на острове опросы показали, что в то время около четверти вступавших в брак мужчин брали в жены дочь дяди – брата отца. Многие женились на дочери дяди по матери, дочери тети по отцу (кросскузенный брак) и на дочери тети по матери (ортокузенная матрилинейная форма). Хотя, как показали опросы, брак на дочери дяди по матери по частоте следовал за браком с дочерью брата отца, этих данных недоставало для того, чтобы делать какие-либо обобщения (выборка недостаточно репрезентативна). Не было повода делать заключение и о существовании пережитков материнского рода. Ведь в результате браков между ортокузенами в нескольких поколениях отцовская и материнская линии совпадают и матрилинейный кузен одновременно является и патрилинейным (Першиц, 1952: 53).

По полученным мной тогда объяснениям самих информантов, в том случае, когда у молодого человека нет двоюродной сестры со стороны брата отца, он все равно предпочитает жениться на любой другой кузине, лучше – на дочери сестры отца, если же и это невозможно, то на дочери брата матери и только в последнюю очередь – на дочери сестры матери. При этом следует учитывать, что когда родители жениха и невесты – двоюродные брат и сестра по отцовской линии (такая «обменная» форма ортокузенного брака встречается нередко), то дочь сестры отца одновременно является дочерью брата матери, и этот брак не означает выхода за пределы отцовского рода. В этом случае кузены даже не всегда делят имущество родителей, которые, в свою очередь, сохранили неделимым имущество деда. Только дети ортокузенов непременно отделяются, сохраняя тесные связи с другими ответвлениями рода.

Некоторое число молодых людей вступали в брак с дальними родственниками – чаще отца, реже матери. Брак с соплеменницей теперь стал столь же распространен, как и ортокузенный патрилинейный, ранее перевешивавший все другие формы. Обратимся к результатам проведенного опроса.

Из 392 опрошенных нами мужчин 127, или 32,4 %, не ответили на некоторые поставленные вопросы. Среди давших ответы браки 265 мужчин распределились следующим образом:

Итак, на родственницах женились более двух пятых давших ответы мужчин, на родственницах и соплеменницах – более двух третей (около 70 %). Женитьба на «чужой» тоже включала в себя несколько вариантов (различать которые в процессе опроса не представлялось возможным), в том числе женитьба на девушке, живущей в определенном географическом районе, за пределами которого его жители вступали в брак еще реже. Но были и браки, заключаемые выходцами из районов, расположенных на большом удалении друг от друга и между собой не связанных. Особо выделялись браки с партнером – не жителем Сокотры, – выходцем из Хадрамаута, Махры, Омана, северных районов Йемена и др.

Брак сыновей был делом, решение по которому принималось в сложной семье прежде всего ее главой. При этом, естественно, соблюдалась определенная очередность, когда учитывается не только старшинство сыновей, но и другие обстоятельства, например, возможности для женитьбы в данное время и т. д. Глава семьи как распорядитель единого семейного бюджета решал вопрос, можно ли выделить сыну требуемую сумму денег и необходимое количество скота для выкупа за невесту. В обсуждении этого вопроса принимали участие и мать, и другие члены сложной семьи. Если даже брак заключался по желанию сына, согласие отца все равно было необходимо.

Отмеченная нами новая тенденция к заключению таких браков, когда сокотрийки из внутренних районов выходили замуж за жителей столицы и крупных поселков, а часто и за приезжих с континента, которых на острове становилось все больше, встречала осуждение бедуинов. Это настроение отражено в записанной нами поэме бедуинского поэта Али Абдаллы Ригдхи, сетующего на то, что юношам уже недоступны их двоюродные сестры, которые, увы, уходят к чужим, соблазнившись «легкой жизнью» (см. главу девятую).

Браки и пережитки дуальной родоплеменной организации

Исторически с системой брачных отношений связано деление сокотрийских племен, оставшееся вне внимания моих предшественников.

Во время путешествий по селениям Восточного района мной было выявлено, что все племена этого района делятся на два рода: sa‘beb белые и höhar черные. Иногда люди, отвечая на вопрос о своей племенной принадлежности, говорят: «белый», «черный» и лишь после дополнительных расспросов называют собственно племя. Фактически «белые» и «черные» стали самостоятельными племенами, в некоторых случаях связи и между этими двумя фракциями одного племени почти не поддерживаются, но мной отмечены и противоположные случаи, когда сохраняются элементы хозяйственного единства между «белыми» и «черными». Для них характерно раздельное расселение. Например, в селении Фалячи обитают «белые», а в Шибнхо – «черные» из племени шибнхо. В племени гизбхо, непосредственных соседей шибнхо, «белые» живут в селении Багёбиг, «черные» – в Галасено.

Посетив селения гизбхо, я заметил, что «белые» (из Багёбиг) жили более замкнуто и изолированно, чем «черные» в Галасено. Они боялись отвечать на вопросы, больше лгали. В их домах было грязно, валялись затасканные циновки, посуда, драные одеяла. Их утварь была беднее. Кузенные браки здесь преобладали. Создавалось впечатление, что род «белых» был некогда подчиненным по отношению к роду «черных».

Дж. Брауна, инспектировавшего остров в 60-е годы, поражало то, что бедуинам благодаря какой-то неизвестной ему традиционной системе удавалось избежать дробления собственности (переходящей в мусульманских странах, согласно светским или шариатским законам о наследовании, в руки многочисленных наследников). Это, как писал исследователь, превозносивший британскую систему наследования собственности, служило «главным препятствием на пути развития фермерства». Он писал: «Я не пытался разобраться, каким путем именно это достигается, но было так, что владение оставалось неделимым на протяжении жизни многих поколений. Это очень важный факт, если думать о каком-либо развитии» (Brown, 1966: 5).

Такая неделимость и по нашему мнению действительно существовала. Главной ее причиной было, видимо, то, что благодаря бракам между кузенами или сородичами, которые тщательно продумывались большими патриархальными семьями с учетом экономических интересов рода, удавалось избегать деления, скажем, стада между наследниками. Да и многочисленных наследников в основном не было ввиду высокой детской смертности на острове. Кроме того, единство хозяйства поддерживалось всей родоплеменной структурой общества, и в особенности преобладанием расширенных и фратриальных семей. То, что муж и жена раздельно владели скотом, также способствовало сохранению родовой собственности: при разводе жена возвращалась в тот род, из которого она пришла к мужу.

В тех редких случаях, когда в семье было много наследников мужского пола, дети, получавшие слишком мало скота и пальм, вытеснялись за пределы хозяйства. Они иногда переселялись на берег, где начинали заниматься рыболовством или каким-либо другим делом, если его удавалось найти; некоторые из них выбирались на континент, уезжали на заработки в страны Залива. Во всяком случае, подобные примеры автору были известны. В поселках северного побережья мы встречали немало пожилых людей – выходцев из горских племен; гонимые нуждой, они становились ловцами жемчуга, рыбаками, некогда служили у султана, бывали на заработках в Саудовской Аравии, Омане, эмиратах Персидского залива. Такова, в частности, была судьба одного из наших информантов, Саада Саида из племени бени малек, который в середине 80-х годов жил в селении Кадуб на северном побережье острова.

Аналогичное деление на «белых» и «черных» существовало и в Хагьхер е (но не у всех племен – см. главу пятую), а также в Западном районе, где, по моим данным, было меньше всего племен, делившихся на две названные фратрии. «Белые» и «черные» племени фирьгхо (Западный район) жили в разных селениях, но близко друг к другу.

Информанты из многих таких племен, как только что упомянутое гизбхо, объясняли мне деление на «белых» и «черных» на удивление единообразно: когда-то у некоего предка – основателя племени было два сына, один смуглый, другой светлокожий – от них будто бы и повелись два рода. По внешнему виду «белых» и «черных», однако, никак не скажешь, что дело тут в цвете кожи. Но другой версии сами аборигены предложить не могли.

Конечно, было бы заманчиво найти такие факты, которые бы свидетельствовали о том, что в наличии у сокотрийских племен двух видов – «белых» и «черных» сохранились пережитки разделения их на два больших экзогамных рода. Но увы, таких материалов обнаружить не удалось. В наше время никаких особых правил для вступающих в брак из этих родов не существовало: люди старшего поколения говорили о господстве в прошлом ортокузенного патрилинейного брака, теперь же обычно браки заключаются по свободному выбору.

Очевидно, данная дуальная организация давно утеряла связь с браком, хотя, несомненно, восходит к древней фратриальной экзогамии, когда мужчина из одной фратрии выбирал себе жену из другой. Пути развития этой системы прослежены достаточно полно в научной литературе на материале многочисленных народов самых разных районов мира. Здесь уместно вспомнить мнение российского этнолога

А. М. Золотарева по поводу аналогичного явления у африканских народов:

«В Африке отсутствуют примитивные формы дуальной организации. В большинстве случаев дуальная организация потеряла свое первоначальное значение и связь с браком. Фратрии утратили экзогамию, превратившись в культовые, церемониальные, общественные и военные единицы. У некоторых племен они были использованы в качестве формы для процессов классообразования, сделались эндогенными группами, связанными с социальными и имущественными различиями» (Золотарев, 1964: 209).

В результате размышлений я пришел к выводу, что здесь мы имеем дело с двумя типами дуальной организации. При организации одного типа «белые» и «черные» поддерживают друг с другом тесные связи, зафиксированы случаи браков между представителями разных родов; однако тенденция заключать браки внутри одного рода все же преобладает. В этой ситуации и имущественные, и социальные, и культурные различия между двумя родами сведены к минимуму.

Иначе обстоит дело в племенах, имеющих деление второго типа. Образец такого деления – племя гизбхо, где «черные» богаче «белых» и пользуются более высоким по сравнению с ними статусом. В некоторых других племенах мне удалось наблюдать еще и проявления отчужденности и даже враждебности в отношениях между этими двумя подразделениями.

Рискуя повторить известные истины, все же вновь обратимся к мнению А. М. Золотарева, отмечавшему на африканском материале вслед за другими исследователями (в частности, за голландским этнографом Люттигом):

«…Тенденция к исчезновению фратриальной экзогамии… со временем приводит к возникновению совершенно особого типа социальной организации, еще мало изученного и исследованного, но, несомненно, характерного для многих африканских племен. Этот тип, будучи прямой противоположностью дуальной организации, тем не менее, генетически восходит именно к ней. Суть его заключается в разделении племени на две эндогамные, обособленные, часто враждебные части» (Золотарев, 1964: 207).

На основе исследований организации племени гереро Люттиг предложил интерпретацию превращения одной из экзогенных матрилинейных фратрий племени скотоводов в «высшую», другой – в «низшую», в чем немалую роль сыграл такой фактор, как стремление сохранить имущество, и прежде всего скот, за семьей (Luttig, 1933: 56).

«Эта тенденция пришла в противоречие с экзогамией и скоро уничтожила ее, – писал Золотарев. – Имущественные различия между фратриями обусловили переход их к эндогамии. Дуальная организация оказалась удобной формой для возникновения классовых различий. Чувство тесной солидарности, объединявшее членов каждой фратрии, представления о физических и психических различиях между людьми разных фратрий, полуритуальная вражда между ними – все это служило прекрасной идеологической формой для возникающих классовых и имущественных различий» (Золотарев, 1964: 208).

Не считая это идеологизированное мнение полным и вполне удовлетворительным объяснением происхождения и эволюции рассматриваемого явления, отметим, что утверждение информантов относительно чернокожего и светлокожего сыновей предка, обусловивших различия между двумя родами, чем-то напоминало изложенную выше мысль.

Постановка вопроса о пережитках материнского рода у сокотрийцев с учетом выводов современной науки так же вряд ли правомерна, но тогда казалось, что об этом можно говорить, учитывая не только трансформировавшуюся и даже переросшую в свою противоположность дуальную организацию, но и отдельные элементы социальных, семейных отношений, обычаев и фольклорных сюжетов, речь о которых пойдет ниже и которые могут быть интерпретированы исходя из этого предположения.

К рассматриваемой проблеме имеет непосредственное отношение еще одно зафиксированное мной явление. Это распространенный в отдельных племенах обычай женить юношей на девушках из другого племени, резиденция которого находится на небольшом расстоянии от данного (случайно или нет, но постоянные брачные связи нередко существуют между племенами, одно из которых живет в горах, а другое в долине, ниже первого). В частности, весьма часты были браки между племенами да‘рьхо и ‘асмхо, обитающими в горах Центрального района, бишмхо и сайдхо – на Западе, гидид и саанхен – на Востоке.