Текст книги "Острова архипелага Сокотра (экспедиции 1974-2010 гг.)"

Поселение Кош в Западном районе Сокотры

Одна из важных задач нашей экспедиции состояла в поисках археологических материалов, связанных с развитием международной торговли в бассейне Индийского океана в первые века новой эры. Информация, содержащаяся в «Плавании вокруг Эритрейского моря» (§ 30–31), позволяла считать, что Сокотра (Дио скури да) играла важную роль на торговых путях из Средиземноморья в Индию (см.: Бухарин, 2007: 111, 121, 123–126, 128, 178, 240, 245, 260, 282; Doe, 1992: 41). Однако, несмотря на многолетние целенаправленные поиски, никаких археологических материалов, которые бы бесспорно относились к этому времени, на острове практически обнаружено не было[9]9
  Естественно, кроме упомянутых выше находок Седова и Наумкина при их первых раскопках на Хажре.


[Закрыть]. Более 50 лет назад П. Шинни, оценивая такую ситуацию, пришел к следующему заключению: «Следует предположить, что те ранние торговцы, от которых автор “Перипла” получал свою информацию, мало времени проводили на острове. Мы можем хорошо представить себе, что они прибывали туда… каждый раз всего на несколько дней, возможно, втаскивали свои лодки на берег, пополняли запасы пищи и воды и уплывали в Индию или в Красное море, мало что оставляя после себя» (Shinnie, 1960: 108). Это заключение сохраняло силу вплоть до 2010 г.

В ноябре 2010 г. Ю. А. Виноградов, E. М. Виноградова, В. А. Жуков, Е. А. Куркина, А. В. Сарабьев посетили древнее поселение, расположенное поблизости от прибрежной деревни Шу‘аб на крайнем западе Сокотры. Название ему было дано по близлежащей местности – Кош. Площадь поселения составляет около 2 гектаров (илл. 81); перед ним с севера лежит широкая полоса песчаного пляжа, с востока его огибает неширокий родниковый ручей с прекрасной пресной водой.

Илл. 81. Кош. План поселения

Культурный слой Коша состоит из песчаных отложений с большим количеством морских раковин. На поверхности видны остатки каменных стен древних построек (илл. 82–83). В основном они невелики. Более крупными размерами отличаются руины постройки, расположенной в центральной части памятника, в которой просматриваются возможные остатки общественного сооружения.

На поверхности поселения нами было собрано множество обломков керамических сосудов. По составу в этой коллекции четко выделяются две неравные количественно группы: первая, которую можно считать местной, представлена обломками круглодонных сосудов с вертикальным горлом и слегка отогнутым наружу краем (более 85 %); вторая состоит из фрагментов разнообразных импортных сосудов – амфор, кувшинов, светильников, прочего (менее 15 %).

Илл. 82. Кош. Вид поселения с юго-востока

Илл. 83. Кош. Остатки каменной стены в центральной части поселения

Сосуды первой группы в основном были изготовлены на гончарном круге (илл. 84, 1–8). У них красноватый или буроватый цвет поверхности, в керамическом тесте в качестве примеси часто использовался кварцевый песок. Типологически эта группа схожа с традиционной сокотрийской керамикой, но есть и весьма существенные различия.

Илл. 84. Кош. Керамика местного производства (1–8)

Во-первых, сокотрийская керамика лепная, а фрагменты, происходящие с Коша, в основном относятся к сосудам, изготовленным с использованием гончарного круга; во-вторых, у них более крупные размеры; в-третьих, по существу они лишены орнаментации, столь типичной для керамики Сокотры, нет здесь и характерных «расчёсов» на стенках. Во всей коллекции, происходящей с Коша, лишь один тонкостенный фрагмент можно признать типично сокотрийским. Остальные под эту категорию подходят лишь с некоторыми оговорками. В высшей степени показательно, что на одном фрагменте имеется граффити, чего ни разу не было замечено на традиционной сокотрийской посуде (илл. 84, 4). Столь же любопытно, что во всей коллекции лишь один фрагмент украшен орнаментом в виде фриза из пальцевых вдавлений под горлом (илл. 84, 7). Вообще же орнаментация сокотрийской посуды очень богата и разнообразна, но ей не свойственны пальцевые вдавления.

Своеобразие группы круглодонной посуды с поселения Кош позволяет предположить, что она относится к раннему этапу формирования местного керамического комплекса. Не исключено, что такая посуда появилась здесь в результате влияния Индии, где круглодонная керамика была распространена очень широко. Благодаря торговым связям она проникала в район Персидского залива (Kennet, 2004: 69–71), а также на Юг Аравии, где подобные керамические формы представлены в культурных слоях порта Кана (ср.: Sedov, 2010b: 267, fig. 114, cat. 1168; Vinogradov, 2010a: 36, fig. 13, cat. 87, 92–94; Vinogradov, 2010b: 161, fig. 69, cat. 630–632; 181, fig. 77, cat. 751–753). Руины этого южноаравийского порта исследовались нашей экспедицией на протяжении нескольких лет, и полученные там археологические материалы, безусловно, дают некоторые отправные точки для хронологической атрибуции керамических находок, сделанных на поселении Кош. Во время раскопок было установлено, что культурные слои Каны четко делятся на три горизонта (Седов, 2005: 318 сл.): «нижний» (вторая половина I в. до н. э. – конец I в. н. э.), «средний» (II–V вв.) и «верхний» (VI – начало VII вв.). Попытаемся соотнести кошские находки с обозначенными горизонтами.

Вторая группа находок в типологическом отношении резко отличается от первой. В ее составе сразу же привлекают внимание материалы керамической тары, т. е. сосудов, предназначенных для перевозки различных товаров (прежде всего, вина и оливкового масла) на кораблях. Таких находок не так много, и они, в основном, представлены маловыразительными фрагментами стенок, но в собрании имеется фрагмент красноглиняного сосуда с венцом, оформленным в виде муфты (илл. 85, 2). По материалам Каны, такие находки относятся к позднему этапу (см.: Vinogradov, 2010: 44, fig. 16, cat. 142; Vinogradov, 2010b: 157, fig. 67, cat. 605; ср.: Kennet, 1998: 112, fig. 6, 22). Весьма показателен также фрагмент амфорной стенки с граффити в виде буквы Т (рис. 85, 3), что явно свидетельствует о связях поселения с миром Средиземноморья. Кроме того, в коллекции представлен обломок амфорной ручки (илл. 85, 4). К сожалению, о типе сосуда, к которому она принадлежала, судить очень затруднительно.

Находка фрагмента венца сосуда типа «Торпедо» (torpedo jars) также чрезвычайно показательна (илл. 85, /); они тоже были тарными.

Илл. 85. Кош. Импортная керамика (1—15)

Такие сильно вытянутые сосуды со слегка выделенным венцом и ножкой в виде усеченного конуса широко представлены на Кане (Виноградов, 1993: 74, 79, рис. 3, 3–5; Седов, 2005: 345, рис. 202, 5–7; Akopian, 2010а: 78, fig. 32, cat. 344; Sedov, 2010а: 107, fig. 46, cat. 428; Vinogradov, 2010a: 45, fig. 16, cat. 149, 150, 153; Vinogradov, 2010b: 159, fig. 68, cat. 608–611). Д. Кеннет считает, что их датировка укладывается в пределы III–V вв. (Kennet, 2002: 159–160; 2004: 63).

Среди керамических находок, обнаруженных на Коше, представлены фрагменты крупных, широко открытых сосудов, которые можно считать светильниками (илл. 85, 6–7, 9—10). Происхождение их не вполне ясно, поскольку аналогичные материалы встречаются как в Нубии, так и на Индийском субконтиненте (Седов, 2005: 341).

В материалах Каны они наиболее характерны для среднего культурного горизонта (Седов, 2005: 339, рис. 198, 12, 14, 15; Akopian, 2010а: 83, fig. 34, 387–391; Akopian, 2010b: 139, fig. 139, cat. 521–523; Sedov, 2010b: 273, fig. 117, cat. 1202–1212; Vinogradov, 2010a: 36, fig. 13, cat. 90–91; Vinogradov, 2010b: 181, fig. 77, cat. 747–748; ср.: Kennet, 1998: 112, fig. 6, 18).

В наборе столовой посуды представлены фрагменты красноглиняных кувшинов с пористой структурой и темной поверхностью стенок (илл. 85, 5, 8, 11). Д. Кеннет называет подобные материалы, происходящие из района Персидского залива, dinky fired earth ware, датируя их V в. и позднее (Kennet, 2002: 157–158; 2004: 62). На Кане фрагменты таких сосудов зафиксированы в слоях того же самого времени (Vinogradov, 2010а: 48, fig. 17, cat. 175).

В коллекции имеются также обломки сосудов, которые по форме схожи с небольшими южноаравийскими зирами, хотя, если судить по керамическому тесту, они были изготовлены не на Юге Аравии. Стенки таких сосудов сужаются к краю «клювовидной» формы (илл. 85, 12, 13). Подобные находки, происходящие из раскопок Каны, в основном относятся к среднему периоду функционирования порта (см.: Akopian, 2010а: 81, fig. 33, cat. 365; Akopian, 2010b: 137, fig. 58, cat. 508; Vinogradov, 2010a: 36, fig. 13, cat. 102; Vinogradov, 2010b: 165, fig. 71, cat. 672–673).

Чрезвычайно показателен также большой обломок горла толстостенного сосуда с характерным красным керамическим тестом и крупными порами, образовавшимися от выгорания извести (илл. 85, 14). Сосуд был украшен двумя волнистыми линиями, прочерченными по сырой глине, ниже которых проходила горизонтальная полоса, прочерченная гребешком. В позднем слое Каны керамика с таким гребенчатым орнаментом представлена довольно широко в его «верхнем» слое, хотя на этом памятнике, как правило, сосуды, близкие по типу кошскому, были все-таки меньших размеров (см.: Виноградов, 1993: 74, 79, рис. 3, 6; Седов, 2005: 346, рис. 203, 3–4; Vinogradov, 2010а: 22, fig. 7, cat. 21, 22; Vinogradov, 2010b: 159, fig. 68, cat. 618–621; 161, fig. 69, cat. 622–623). Кроме того, в материалах Каны представлены неорнаменти-рованные керамические изделия подобного рода (см.: Vinogradov, 2010b: 159, fig. 68, cat. 620), но и на Коше обнаружен фрагмент сравнительно небольшого сосуда, на котором нет орнамента (илл. 85, 15).

Подводя итог сказанному, необходимо подчеркнуть, что керамика, происходящая с поселения Кош, имеет несомненное сходство с находками из «средней» Каны. Показательно, что здесь нет керамики, прежде всего амфор с характерной для поздней Каны реберчатой поверхностью. Более того, весь набор в целом, судя по всему, схож с керамическими находками из Абу Даби. Авторы публикации соотносят их с периодом С и D в эд-Дуре и датируют от I до III/IV вв. (King, Tonghini, 1998: 132, fig. 3; 135). На мой взгляд, датировка вполне может захватить и начало V в. Если эти сопоставления и хронологические атрибуции верны, то следует признать, что в Коше обнаружено древнее поселение II–V вв., связанное с международной торговлей в бассейне Индийского океана. Полученные материалы позволяют даже предполагать, что основной вектор торговых связей шел сюда не из Средиземноморья, а из Индии. Все эти выводы, однако, – сугубо предположительные. Только когда на поселении Кош будут проведены систематические археологические раскопки, а в других частях побережья предпринята целенаправленная разведка, значение Сокотры в системе международной торговли в регионе может быть оценено более объективно.

Глава пятая
Социальная организация, типы и формы хозяйства

В этой главе рассматриваются различные аспекты социальной организации и формы хозяйства современных сокотрийцев, в основном – по материалам полевых сезонов 1983–1987 гг. и записей, сделанных мной на Сокотре в 1974 и 1976 гг., с ограниченным привлечением современного материала. Учитывая, что за истекшие четверть века сокотрийское общество утратило многие свои прежние черты и обрело новые, материал, собранный в то время, представляет особую важность для фиксации и изучения традиционного уклада местной жизни, мало менявшегося на протяжении веков. Об этом, в частности, свидетельствуют этнолингвистические данные, особенно те, что были накоплены за время первых поездок. Например, некоторой части специфической хозяйственной лексики, во-первых, нет в текстах, записанных (как уже упоминалось выше) Давидом Генрихом Мюллером, и, соответственно, в словаре Вольфа Леслау, во-вторых, – она постепенно утрачивается по мере социальнохозяйственных изменений. Кроме того, планомерное, хотя и ограниченное исследование острова стало вестись лишь с конца 1990-х годов, а в 1970– 80-е годы здесь кроме российских ученых никто не работал. Естественно, ввиду ограниченных возможностей полевых исследований в то время не удалось составить полную картину по всем районам острова, поэтому предлагаемые наблюдения и констатации сделаны на примере тех населенных пунктов, где автору удалось побывать, и тех групп населения, с которыми ему довелось общаться. Ввиду ограниченности материала и отсутствия возможности тщательно перепроверить данные, полученные от информантов, не исключены отдельные неточности, которые еще можно устранить в процессе дальнейшей работы и в результате сопоставления с ценными материалами, собранными в прошлом английскими учеными.

Население Сокотры, его территориальное распределение, социальная организация и влияние на нее природно-климатических условий

По данным Европейского Союза, население острова на 2000 г. составляло около 45 тысяч. Сокотрийцы говорят на одном из древнейших семитских языков афразийской семьи, входящем в одну подгруппу с живыми южноаравийскими – махри, харсуси, джиббали-шхаури и др. Все эти языки не имеют письменности и до сих пор недостаточно описаны, но меньше остальных – сокотрийский. К настоящему времени собрано довольно много нового материала, относящегося к этому уникальному языку, что позволяет надеяться на существенный прорыв в его изучении. Конечно, арабизация (все преподавание в местных учебных заведениях ведется только на арабском) гипотетически создает угрозу его исчезновения в будущем, но пока он хорошо сохраняется в качестве основного разговорного языка.

Для сокотрийцев сегодня, как и в прошлом, характерна родоплеменная структура. Всего на острове насчитывается около сотни племен, большинство из которых делятся на роды, или кланы, расширенные семьи, но есть совсем малочисленные группы, состоящие из 10–25 человек. Во главе племен стоят шейхи, или мукаддамы (илл. 28 на цв. вкладке). Не входят в родоплеменные объединения лишь потомки бывших рабов, некогда прибывших сюда из Восточной Африки, занимавшиеся со времени обретения независимости в 1967 г. преимущественно рыболовством (илл. 1), а также йеменцы, поселившиеся здесь в последние десятилетия (особенно во второй половине 1990-х – 2000-е годы). Племена, как правило, называют себя по району своего обитания, например: дарьхо от одноименной долины Да‘рьхо, и соответственно человек, живущий в этом районе и принадлежащий к этому племени, называет себя дарьхи (илл. 29, 30, 31 на цв. вкладке). Однако есть племена, которые называют себя по имени предка (реального или мифического), например – бени малек или бал махмуд.

Уже мое первое знакомство с островом в 1974 г., а затем вторая поездка – в 1976 г. дали возможность сделать вывод о наличии здесь, как минимум, двух хозяйственно-культурных типов: скотоводов и рыбаков (жители соответственно внутренних и прибрежных районов). Однако дальнейшие полевые исследования выявили существование у жителей внутренних районов еще одного хозяйственно-культурного типа – смешанного.

Илл. 1. Потомки африканцев на ночном празднике («рамса»)

Во время моей работы на острове подавляющее большинство сокотрийцев жили в его внутренних районах, занимаясь отгонным скотоводством, но в последние годы население все более концентрируется в районе столицы – Хадибо и прибрежных рыбацких селениях (Miller, Morris, 2002: 6). Учитывая, что именно эти скотоводческие племена и являются носителями наиболее традиционных форм социальной и экономической жизни, а также хранителями древней культуры, обрядов и обычаев, устного и песенного фольклора, они и были главным объектом наших исследований. Скотоводы разводят коз, овец и коров на мясо и молоко. А верблюдов и ослов – как вьючных животных (в отдельных районах верблюдов предназначают также на мясо и молоко).

Прежде чем перейти к собственно классификации хозяйства сокотрийских скотоводов, обратимся к работе одного из российских авторов о неоседлом населении мира (Андрианов, 1985), в которой анализируются практически все системы классификации и рассмотрена вся сумма соответствующих критериев. В частности, обратим внимание на один из типов, входящих в систему классификации экспертов ФАО (Андрианов, 1985: 77–79), а именно: пастушеское скотоводство, не связанное с земледелием, или так называемый трансюманс / трансхьюманс (transhumance), т. е отгонное скотоводство, основанное на сезонных перегонах скота.

Видимо, этот тип больше всего подходит для характеристики хозяйства горцев Сокотры, хотя на острове почти все скотоводы занимаются еще и культивированием пальм. Но можно ли относить хозяйство горцев к другому типу из той же классификации, а именно к «пастушескому скотоводству, связанному с земледелием», или «скотоводству с отгонными пастбищными формами, сезонно сочетающемуся с земледелием»?

Представляется, что разведение горцами пальм по ряду причин не дает оснований характеризовать их как земледельцев. Во-первых, не очень большое время требуется на обработку земли, уход за деревьями, сбор урожая и прочее по сравнению с затратами времени на уход за скотом, пастьбу, изготовление продуктов животноводства и т. д. Во-вторых, количество пальм, находящееся в собственности одной семьи, в среднем невелико. В-третьих, горцы-скотоводы не знают никаких других форм земледелия, кроме пальмоводства, по своему характеру им чуждо земледелие, они считали (во всяком случае, до недавнего прошлого) обработку земли делом недостойным мужчины, т. е. обладают культурным комплексом, скорее, характерным для номадов. Тяготение к определенному месту, существующее у горцев, объясняется их привязанностью не к собственности на землю, которая используется под пальмовые насаждения, а преимущественно к собственности на пастбища.

Если использовать приведенную выше классификацию, то образ жизни сокотрийских скотоводов можно описать как тот, для которого характерна оседлость с сезонной миграцией всего населения, т. е. сезонная подвижность. Возделывание пальм вносит специфический элемент в сокотрийский тип хозяйства. Однако к этому хозяйству не подходит характеристика, согласно которой «время пребывания скотоводов-полукочевников в постоянных поселениях превышает время сезонных перекочевок, и скотоводы занимаются земледелием». Образ жизни скотоводов нельзя назвать оседло-кочевым, его нельзя также безоговорочно определять и как полукочевое и отгонное пастушеское скотоводство, при котором у них существуют постоянные поселения, свидетельствующие о переменно-оседлом образе жизни. Сокотрийцам не подходит и такая характеристика, как «годовая оседлость с сезонной миграцией части населения», поскольку в рассматриваемом нами случае откочевывает все население.

Таким образом, совмещение отгонного скотоводства с культивированием пальм при преобладании первого составляет особую черту уклада хозяйства сокотрийских горцев. Для жителей долин и равнин в некоторых районах характерно преобладание пальмового хозяйства, совмещаемого со скотоводством, не связанным с кочевками (например, в районе Рас-Муми).

Исходя именно из этих показателей, следует и классифицировать хозяйство сокотрийских скотоводческих племен, принимая также во внимание еще один критерий – преобладание в нем того или иного животного (корова, овца, коза).

Я не имею возможности в данной работе расставить все точки над «i», жестко размещая различные варианты хозяйственно-культурного функционирования сокотрийских скотоводов на тех или иных ступенях принятой систематики: хозяйственно-культурный тип, подтип, класс, род, вид. На данном этапе стоит задача адекватного общего описания сокотрийского хозяйства (в соответствии с имевшимися возможностями для полевой работы). Именно этой задаче подчинена и предложенная разбивка скотоводов на группы и подгруппы. Все же, по нашему мнению, можно говорить о существовании здесь, по меньшей мере, двух культурно-хозяйственных типов: чисто скотоводческого и смешанного, а называемые варианты рассматривать как подтипы каждого из этих типов.

Полукочевые отгонные скотоводы имеют относительно постоянные места обитания, но пастбищ, расположенных около этих мест, недостаточно, чтобы обеспечить питанием весь скот, которым они владеют. Дело в том, что, во-первых, ресурсы территории при отгоне позволяют иметь более многочисленные стада и, во-вторых, существует потребность в гораздо большем объеме продукции животноводства (в последнее время и для рынка), чем способно дать хозяйство, в котором скот пасется у домов круглый год. Возможности хозяйства зависят от наличия воды. Того, что имеется в природных источниках, недостаточно, поэтому скотоводы используют природные водосборники, либо строят их сами. После сезонных перемещений скотоводы возвращаются в места своего обитания.

Стратегия отгона зависит от погодно-климатических условий, в которых есть постоянные и временные составляющие. Среди постоянных, к примеру, сильные ветры, юго-западные муссоны, которые дуют на острове почти пять месяцев – с мая по сентябрь. Скорость их достигает 30 узлов, или седьмой степени силы ветра. Поэтому в летний сезон остров полностью закрыт для рыболовства и плавания. Естественно, что мощный летний муссон мешает любой хозяйственной деятельности, а северо-восточный муссон, дующий с ноября по март, – гораздо более мягкий и не создает для нее никаких неудобств.

Среди непостоянных составляющих – объем воды, которую приносят дожди, – главный ее источник. Периодически случающиеся засухи являются подлинным бедствием для скотоводов и, соответственно, для всего населения острова. Зимний сезон в целом более благоприятен для жизни и хозяйственной деятельности. Климат в это время более мягкий, прохладный, в нормальные годы идут дожди.

Скотоводам приходится приспосабливаться к изменениям климатических условий. Ими выработаны особые социальные нормы и приемы выживания в засушливые годы, периоды бескормицы для скота, о чем пойдет речь ниже.

Население различных районов Сокотры, занимающееся скотоводством как основным или одним из основных занятий, делится на несколько групп, различающихся по хозяйственно-культурным особенностям, хотя четких границ между ними нет, так как везде существуют переходные, промежуточные формы. Собранные мной материалы позволяют дать краткую характеристику основных групп, хотя многие аспекты их хозяйственной деятельности, традиционной культуры и образа жизни пока еще остаются неосвещенными. Мне было трудно установить даже примерно численность населения, принадлежащего к той или иной группе. Поэтому очередность, в которой приводятся группы населения, – не показатель степени их многочисленности. Но прежде чем перейти к более подробному рассмотрению этого вопроса, необходимо представить природно-географическое районирование острова, учитывая выводы, к которым пришли детально занимавшиеся этой проблемой Миллер и Моррис (далее по: Miller, Morris, 2002: 55-108).