Текст книги "Современная психология труда"

3.3. Инженерная психология

Становление дисциплины датируется 1940-1950-ми гг. Ее зарождение вызвано объективными условиями развития общественного производства. К концу 1930-х гг. в связи с техническим оснащением производства, а также вооруженных сил, все более остро ставились вопросы успешности управления человеком сложной техникой, надежности восприятия и переработки информации, быстрого и качественного обучения этим навыкам. Во взаимодействии с мощной техникой уже не физические и физиологические функции человека стали основными ограничивающими факторами его успешности как субъекта деятельности, а его когнитивные, психофизиологические функции и эмоциональное состояние. Акценты внимания науки о человеке как субъекте трудовой деятельности не могли не сместиться. Возникла необходимость в разработке новых методик, новой методологии. Венцом этих процессов стало выделение и развитие нового научного направления, а позже и научной дисциплины.

Под инженерной психологией понимают «научную дисциплину», изучающую объективные закономерности процессов информационного взаимодействия человека и техники с целью использования их в практике проектирования, создания и эксплуатации систем «человек – машина». Предмет дисциплины – процессы информационного взаимодействия человека и техники. Ее субъект – человек как «оператор», взаимодействующий со сложной техникой через информационные процессы» [81, 82, 103, 104, 151, 191, 239].

В рамках новой дисциплины система «человек – машина» (СЧМ) рассматривается как частный случай сложных систем, в которых деятельность человека и функционирование машины связаны единым контуром регулирования. В этой взаимосвязи основная роль отводится уже не анатомическим и физиологическим, а психологическим особенностям человека: восприятию, памяти, мышлению, вниманию и т. п. Необходимость знания этих «параметров» человека для адекватного его «соединения» со сложной техникой и привела к появлению инженерной психологии: от точности приема, надежности хранения и воспроизведения информации человеком, эффективности ее переработки в конечном итоге зависели надежность, безопасность и быстродействие СЧМ.

На первых стадиях своего становления инженерная психология была ориентирована на разработку психологических оснований для решения задач, поставленных инженерами-разработчиками техники с целью достижения ее высокой эффективности:

• конструирования техники и организации управления технологическим процессом;  подбора людей, обладающих необходимым уровнем индивидуально-психологических профессионально важных качеств для работы с определенной техникой;

• профессиональной подготовки людей, использующих в своей трудовой деятельности сложные технические устройства.

В 1940-1950-х гг. дисциплина строилась в логике «от машины (техники) к человеку» в рамках машиноцентрического подхода. Соответственно, «человек рассматривался как простое звено системы; функционирование этого звена исследуется в плане тех схем, принципов и методов, которые разработаны для описания и анализа технических систем. Главная задача исследования, вытекающая из машиноцентрического подхода, – определение „входных“ и „выходных“ характеристик человека» [151, с. 33]. Другими словами, на первой стадии развития логика понимания и решения задач в инженерной психологии фактически повторяла идеологию психотехников (отбор и подгонка людей под заданные требования исторически сложившихся технологий, выборочный анализ отдельных функций человека, отдельных операций при игнорировании механизмов организации и развертывания целостной деятельности и поведения человека – см. разделы 2.2 и 3.7).

Исторически первый подход к проблеме, естественно, имел ряд позитивных следствий для развития психологии в целом. Необходимым стало использование точных методов изучения и оценки параметров деятельности, выделение существенных моментов деятельности человека-оператора, его ограничений, его преимуществ перед автоматом [94, 95].

В рамках первоначально сложившегося машиноцентрического подхода главной целью дисциплины было обеспечение высокой эффективности СЧМ за счет улучшения технологических свойств машинных комплексов, характеристик трудового процесса и условий труда. Оптимизация технологических характеристик труда оператора понималась как «минимизация времени выполнения отдельных действий и операций в трудовом процессе; исключение грубых ошибок типа промахов в трудовой деятельности; минимизация вероятности ошибок, отрицательно сказывающихся на ходе технологического процесса, качестве продукта (результата) или отрицательно влияющих на состояние техники или человека; сохранение высокой (заданной) работоспособности человека в течение длительного (заданного) времени путем минимизации энергозатрат (психического и физического напряжения) в трудовом процессе» [82, с. 132].

Оптимизация параметров трудового процесса подразумевалась как «надежность работы технических устройств; рациональная конструкция техники; соответствие сложности техники уровню подготовленности человека; совершенный эстетический вид технических устройств и производственных помещений; отсутствие вредных и мешающих работе внешних факторов» [82, 132].

Рассмотрим концептуальное представление научной дисциплины как хронотоп-1979.

В этот период теоретические задачи инженерной психологии определялись как «изучение человека как субъекта деятельности, исследование информационной сущности всех форм психического отражения, психической регуляции и психических (психофизиологических) состояний в процессе трудовой деятельности и в подготовительный период, когда осуществляются профотбор, обучение, тренировка как раскрытие основных закономерностей взаимодействия человека с людьми и техникой в системах „человек – техника“».

Практические задачи дисциплины понимались как «согласование человека и техники как элементов единой системы. Под согласованием понимается, во-первых, максимальное приспособление техники к человеку (по параметрам конструкции и технологического процесса); во-вторых, максимальное приспособление человека к технике (по параметрам профессиональной пригодности и профессиональной подготовленности); в-третьих, рациональное распределение функций между человеком и автоматическими устройствами в системах 'человек – техника» [82, с. 133].

В приспособлении техники к человеку выделяли структурные и функциональные аспекты. «Структурное приспособление связано с организацией сенсомоторного поля в рабочих зонах, с учетом рабочего положения сидя или стоя. …Функциональное приспособление техники к человеку связано с особенностями деятельности информационной системы человека. Согласование характеристик человека и техники включает в себя профессиональную ориентацию, профотбор и профессиональную подготовку» [83, с. 133–135].

В плане понимания предмета и задач первоначальный этап развития дисциплины можно также рассматривать как коррекционную инженерную психологию. По мере накопления и интеграции знаний, смены методологических установок специалисты стали ориентироваться не на компенсацию недостатков человека сравнительно с машиной, а на позитивные возможности, на преимущества человека по сравнению с машиной. Была поставлена проблема проектирования деятельности (ППД) человека-оператора и формирования соответствующих специализированных функциональных систем. Принципиальные ограничения машиноцентрического подхода привели к постулированию антропоцентрического подхода.

Антропоцентрический подход, в отечественной психологии разработанный в 1960-1970-х гг. в работах А. Н. Леонтьева и Б. Ф. Ломова, строился на логике «от человека к машине (технике)» [146, 150, 151]. В этом подходе человек-оператор «рассматривается не как специфическое звено технической системы, а как субъект труда, осуществляющий сознательную, целенаправленную деятельность и использующий в ходе ее осуществления автоматические устройства в качестве средств достижения поставленной цели» [150, с. 4–5]. Соответственно отношение «человек – машина» в системах управления в рамках антропоцентрического подхода рассматривается как отношение «субъект труда – орудие труда». Другими словами, машина рассматривается как средство, включенное в деятельность человека. В зарубежной инженерной психологии этот исторический период был временем становления аналогичных подходов.

Концептуально антропоцентрический подход основывался на психологической теории деятельности, предполагающей анализ целостной структуры и динамики операторской деятельности, механизмов ее психической регуляции, в целом – изучение свойств человека как субъекта труда, познания и общения [61, с. 9].

«Главная задача инженерной психологии на современном этапе заключается не в том, чтобы рационально 'вписать» человека в контур созданной технической системы, а в том, чтобы, исходя из задач системы 'человек – машина», разработать проект деятельности и на основе этого проекта определить требования к техническим устройствам, необходимым для ее осуществления. Проектирование деятельности открывает огромные резервы для повышения эффективности и надежности систем 'человек – машина»» [150, с. 6].

В начале XXI в. принципиальная методологическая ориентация дисциплины изменяется. Как хронотоп-2004 можно рассматривать научную позицию Ю. К. Стрелкова.

В центре внимания дисциплины должен «находиться человек, управляющий технологическим процессом на заводе, в энергетической системе, на транспорте и т. п. Вместе с другими науками инженерная психология призвана участвовать в изучении, усовершенствовании и проектировании человеческого труда. . Предметом рассмотрения должны стать не только процесс труда (деятельность, переработка информации), но и профессия и даже жизнь трудового человека» [239, с. 3].

На новой стадии развития Ю. К. Стрелков определяет предметную область дисциплины как «изучение и преобразование труда оператора, выполняющего функции управления сложной системой. Она теснейшим образом связана с системотехникой, технологией процессов и правоведением. „Инженерная психология выходит на междисциплинарные позиции и именно там обретает свою предметную определенность“. Она должна быть „сосредоточена на проектировании, изучении и преобразовании сложных человеко-машинных систем“ [239, с. 5].

В своем последующем развитии инженерная психология не только должна изучать, но и «преобразовывать труд оператора, выполняющего функции управления сложной системой. Поэтому она теснейшим образом связана с системотехникой, технологией процессов и правоведением». Изучая труд оператора и его профессию в целом, она «выходит на междисциплинарные границы и именно там обретает свою предметную определенность» [239, с. 5].

Критическое осмысление истории развития и формирования в рамках инженерной психологии двух базовых – машиноцентрического и антропоцентрического – подходов позволило ученым выделить их достоинства и ограничения, а также приоритеты в разных типах сложных человеко-технических комплексов [60, 61].

«…В машиноцентрическом подходе человек-оператор рассматривается как дополнительное звено или канал связи в контуре управления технической системы. …Тем самым в машиноцентрическом подходе разработчики опосредованно через автоматику выполняют ведущую роль в управлении; оператору отводится второстепенная роль: разработчики возлагают на него функции, которые не может выполнить автоматика.

Основное требование к разработчикам в машиноцентрическом подходе – обеспечение надежности функционирования техники с помощью резервирования автоматикой отказавших блоков, а также необходимость эргономического учета психофизиологических и антропометрических характеристик человека при создании средств отображения информации и органов управления. Требования к оператору заключаются в необходимости адаптации к условиям и характеру трудовой деятельности и овладения функциями по управлению техникой в процессе профессиональной подготовки.

Антропоцентрический подход возник в процессе усложнения техники, когда из-за многообразия условий функционирования технических систем разработчикам не удалось решить проблему обеспечения надежности средствами автоматики за счет технического резервирования и потребовалось возложить на оператора функцию резервирования техники: ему предписывалось осуществление перехода с автоматических на ручные режимы управления при отказах элементов и блоков систем. осуществление оператором функции по резервированию техники затрудняется тем, что в автоматических режимах он исключается из непосредственного управления. Это приводит к снижению его активности, что является предпосылкой ошибочных действий оператора при переходе к ручным режимам в случае отказа автоматики. Для преодоления этих трудностей в рамках антропоцентрического подхода требуется активное включение операторов в контур управления за счет организации полуавтоматических режимов.

…Особенностями техники, обусловливающими использование машиноцентрического подхода, являлись возможность обеспечения надежности управления техническим резервированием, тогда как появление антропоцентрического подхода определялось необходимостью резервирования техники оператором» [61, с. 33–35].

СЧМК в процессе своего функционирования способны порождать новые проблемы, которые невозможно предусмотреть на стадии их разработки: «.главным фактором, детерминирующим надежность и безопасность функционирования сложных человеко-машинных комплексов (СЧМК), становится проявление их новых системных свойств: многообразия, нестабильности, нелинейности межсистемных взаимодействий в объекте; сложной, еще до конца не познанной физико-химической природы функционирования сложных систем (в частности, ядерных, химических, электромеханических процессов в атомной энергетике); нестационарных экстремальных условий внешней среды (например, космического пространства для космонавтики) [61, с. 3–4]. «Эти свойства обусловливают необходимость рассмотрения. области потенциальных ситуаций управления, не предусмотренных разработчиками при проектировании. «С особенной остротой сегодня встают социально-нравственные аспекты проблем проектирования и эксплуатации техники: условия труда и жизни профессионалов, их компетентность, ответственность, социальная зрелость, а также социальная значимость труда профессионалов» [61, с. 45].

Обобщение состояния исследований и практики использования СЧМК требует «создания единой теоретико-методологической базы решения главных задач проектирования и эксплуатации современной и перспективной техники: формирования стратегии автоматизации (построение структуры управления техническим объектом, определение степени автоматизации и роли человека на всех ее уровнях); распределения функций и ответственности между представителями разных профессиональных групп; обеспечения эффективности, надежности и безопасности функционирования технического объекта; организации деятельности и межличностных отношений профессионалов» [61, с. 3–5].

Еще раз обратим внимание читателя на устойчивую тенденцию исторического развития дисциплины – последовательное расширение ее предметной области.

Другая внеисторически актуальная проблема дисциплины – психическая регуляция деятельности оператора. Первоначально разработанные модели отражали преимущественно функциональные и структурные аспекты, не схватывая в должной мере процессуально-психологические, динамические планы регуляции деятельности.

В частности, в исследованиях А. А. Обознова выявлена более сложная картина – феномен многорежимности, то есть последовательно сменяющих друг друга разных режимов функционирования системы психической регуляции деятельности оператора, сосуществующих в каждом интервале в нормальных и особых режимах работы. В каждом из таких режимов имеет место специфический способ оперативной организации и координации «оперативных единиц регуляции», актуализирующихся по ходу деятельности и выполняющих системообразующую функцию. Рассматривая тему резервирования надежности деятельности оператора и внешних средств поддержки эффективности психической регуляции, можно выделить два основных способа.

«Один из них заключается в применении адаптивных средств отображения информации, позволяющих по ходу деятельности оперативно изменять характеристики сигналов – размер, яркость, местоположение на приборной панели и др., – в зависимости от условий рабочей среды и функционального состояния оператора. Другой способ состоит в использовании резервных кодирующих признаков, например избыточного цветового кодирования, которые постоянно отображаются на приборных панелях» [183, с. 166].

Примечательно, что если в штатных условиях надежность деятельности определяется профессиональным потенциалом оператора, а внешние средства поддержки не оказывают существенного влияния на ее эффективность, то в более напряженных – особых условиях деятельности именно внешние средства поддержки позволяют сохранить рабочие показатели на оптимальном уровне, играя в том числе и мотивирующую роль.

Как перспективы дальнейших исследований в начале XXI в. рассматриваются ситуационные планы психической регуляции, социально-психологические аспекты совместной деятельности операторов, роль эмоциональных процессов как регуляторов [183, с. 168].

За прошедшие более полувека развития из психологии труда и инженерной психологии выделились полноценные «дочерние ветви», в частности:

 авиационная психология, изучающая влияние на «оператора-летчика» факторов физических перегрузок в процессах принятия и обработки им информации (см. раздел 2.3);

 космическая психология, изучающая влияние на «оператора-космонавта» факторов физических перегрузок, невесомости, длительной изоляции от привычной среды обитания, ограничений и вынужденных коммуникаций в замкнутой социальной группе и т. д.

Инженерная психология как научная дисциплина активно развивается, вбирая в свой методологический и методический арсенал как достижения психологии в целом, так и ценности современного общества. Ю. К. Стрелков, один из ведущих специалистов, предлагает теоретический анализ проблем дисциплины проводить в русле экологической парадигмы, в частности использовать схему «субъект – действие – объект – окружающий мир», принцип «здесь и теперь», понятия сознания и бессознательного, общения, профессиональной карьеры и др. [239].

Итак, инженерная психология как научная дисциплина активно развивается. Но даже спустя более полувека, к сожалению, в сфере практического использования ее потенциала не все так гладко. Нередко имеет место игнорирование конструкторами, руководителями, администраторами рекомендаций психологов, часто доминирует установка на принижение роли человека [61, 200]. В силу нерешенности многих технических вопросов, неопределенности аспектов экономической и моральной цены, ошибочных действий операторов, а также «негативных последствий человеческого фактора на современном производстве в условиях несовершенства систем профессионального обучения, недостаточности учебно-тренировочных средств, сохраняется стремление к максимальной автоматизации систем управления. Достаточно четко выраженная техноцентрическая ориентация подкрепляется еще и возможностями современных вычислительных средств» [61, с. 28].

Оптимизм в оценке будущего дисциплины подкрепляет философский анализ изменений на полюсе «объект» – рефлексия тенденции развития и внедрения сложной техники – «ее специфики и задач в социально-историческом развитии, с привлечением все большего количества „внетехнических“, социально-культурных факторов. «Наиболее важное место в философии техники сегодня занимают этические и нравственные проблемы научно-технического прогресса как следствие порождения множества новых явлений в обществе под воздействием техники» [61, с. 47, 48].

Формально сущность инженерной психологии можно обозначить как развитие и специфическое распредмечивание исходной формулы психологии труда как системы «субъект – объект» в более развернутую форму: система «субъект [когнитивные функции, эмоционально-волевая сфера, сенсомоторика, психомоторика, психофизиология, личность] – объект [а, в, с…] – физическая среда деятельности [А, В, С…] – социальная среда жизнедеятельности деятельности субъекта [А', В', С'…]».

3.4. Эргономика

Термин «эргономика» (от греч. ergon – «труд» и nomos – «закон», «закон работы») в 1857 г. предложил Войтех Ястшембовский, имея в виду новую науку о труде, основанную на изучении закономерностей науки о природе. Такой же смысл в понятие «эргонология» вкладывал В. М. Бехтерев, а В. Н. Мясищев – в понятие «эргология». Еще в 1920-х гг. отечественные ученые указывали на то, что трудовая деятельность не изучается в целом ни одной из существующих наук. Несмотря на свою важность, в полном объеме она не входит ни в одну из существующих дисциплин.

Организацию первого Эргологического исследовательского общества в Англии в 1949 г. принято считать датой рождения новой науки. В 1961 г. создана Международная экономическая ассоциация. В 1960 г. выходит первый профессиональный журнал – Human factors («Человеческие факторы»), – так и теперь эта область знаний именуется в США.

Если становление инженерной психологии в 1940-1950-х гг. привело к утверждению понятия и идеологии «система „человек – машина“» (СЧМ), то становление эргономики в 1960-х утвердило понятие «система „человек – техника – среда“» (СЧТС).

Если психотехнику, индустриальную, промышленную психологию рассматривать как первую интеграцию научных дисциплин с целью «решения задач общественной жизни» (В. Штерн), то генеральную идею эргономики – координацию деятельности всех специалистов, занимающихся трудом, можно считать второй интеграцией наук, еще раз подтвердившей мощные генетические взаимосвязи наук о человеке как о субъекте труда.

В конце 1980-х гг. дисциплина определялась следующим хронотопом: эргономика – «область знания, комплексно изучающая трудовую деятельность человека в системе «человек – техника – среда» (СЧТС) с целью обеспечения ее эффективности, безопасности и комфорта» [298, с. 6]. Предмет эргономики – трудовая деятельность человека в процессе взаимодействия с техническими системами в условиях влияния на него факторов внешней среды. В эргономике используются методы, сложившиеся в психологии, физиологии, гигиене, анатомии, социологии [104, 298]. Другими словами, характерная для психологии труда интегральность научных подходов («комплекс научных дисциплин о труде») транслируется и на ее дочерние ветви.

С позиций эргономики трудовая деятельность рассматривается прежде всего как процесс преобразования информации и энергии, происходящий в системе «человек – орудие труда – предмет труда – окружающая среда». В силу этого эргономические исследования основываются на выяснении закономерностей психических и физиологических процессов, лежащих в основе определенных видов трудовой деятельности, на изучении особенностей взаимодействия человека с орудиями и предметами труда, с окружающей средой в широком смысле (ее пространственных, временных, информационных и энергетических свойств) [33, 104, 298].

Особым фактором эргономики можно считать социально-психологические эффекты, порождаемые непосредственным взаимодействием людей в их профессиональной деятельности. Значительные возможности управления психологическими «переменными» посредством организации физического пространства жизнедеятельности людей видны даже в простых случаях расположения рабочих мест в помещении. Например, расположение рабочих столов служащих-женщин «лицом к лицу» в короткое время приводит к напряженности психологического климата в трудовом коллективе, а в последующем – к затяжным конфликтам. Размещение в лифтах организации зеркал изменяет субъективные оценки комфорта и скорости их движения, снимает многочисленные жалобы. Даже небольшие изменения в пространстве кабинета руководителя приводят к восприятию подчиненными помещения как «строгого» или «демократичного», с переносом характеристик пространства на личность руководителя. Увеличение размеров кабинета, стола, высоты кресла – давно известные способы повышения социального статуса его хозяина.

Возникновению эргономики способствовали проблемы, связанные с внедрением и эксплуатацией новой техники и технологии в середине ХХ в. и не решаемые средствами технических и медицинских наук. Научно-техническая революция в промышленности и на транспорте настоятельно потребовала нового объединения наук при активном привлечении психологии, гигиены труда, художественного конструирования.

Первой серьезной проблемой стала недостаточная эффективность СЧТС. Оказалось, что человек-оператор по ряду причин не в состоянии использовать весь потенциал СЧТС. Среди таких причин установлены: несогласованность параметров оборудования и возможностей человека, снижение работоспособности человека в условиях дефицита времени, информации, интенсивного воздействия факторов среды (шум, вибрация, излучение, микроклимат); недооценка мотивации человека в овладении новой техникой, уровня его интеллектуального и духовного развития.

Так, в СССР в 1970-1980-х гг. внедрение новой техники и технологии сопровождалось повышением производительности труда не более чем на 25–30 %, а нередко – даже ее понижением. Например, на фосфористых карьерах в Казахстане при преимущественном использовании 27-тонных самосвалов производительность труда составляла 4327 м³ в год. Повышение грузоподъемности самосвалов до 40 тонн привело к снижению производительности труда на одного человека до 2605 м³ в год, то есть на 40 %. В сельском хозяйстве выработка у трактора ДТ-54 составляла 9271 гектар пахоты, а у более мощного ДТ-75 – 8076 гектаров, то есть снизилась на 13 % [298].

Рост травматизма людей, взаимодействующих с техническими системами на производстве, транспорте, в быту, не мог не привлечь внимание ученых. Если в Англии в 1946 г. смертность в результате несчастных случаев в 2 раза уступала смертности от инфекционных заболеваний, то в 1961 г. она в 3 раза превысила смертность от инфекционных заболеваний. В США в 60-70-х гг. прошлого века на производстве ежегодно погибало около 14 тыс. человек и получало увечье около 2,3 млн, на транспорте – соответственно 45 тыс. и 2 млн человек. В целом, с использованием машин, оборудования, технических устройств в мире травмировалось более 10 млн человек, погибало около 500 тыс. [135, 298].

Высокая текучесть кадров – третья серьезная проблема. В СССР в 1960-1970-х гг. прошлого века текучесть кадров в промышленности и строительстве колебалась от 4 до 70 %, в среднем составляя около 30 %. Помимо этого, серьезным препятствием на пути повышения производительности труда вопреки ожиданиям инженеров-разработчиков явились «психологические барьеры» и пассивность рабочих на участках, где внедрялись станки с программным управлением, гибкие производственные системы и другие современные технологии. Внедрение новой техники не вело автоматически к изменению культуры труда работников, к стремлению повышать ими свою квалификацию. Около половины изготовленных роботов в 80-х гг. не нашло своего практического применения.

Рост числа нервно-психических заболеваний был назван «индустриальным стрессом». По данным Всемирной организации здравоохранения, в этот период в 65 промышленно развитых странах мира на учете в психоневрологических учреждениях состояло от 72 до 80 млн психических больных, а прямые денежные затраты, связанные с их лечением, исчислялись суммой 30 млрд доллларов. По мнению экспертов, значительная часть этих заболеваний была обусловлена темпами роста и особенностями организации современного производства [104, 135, 298].

Цели и теоретические задачи дисциплины, сформулированные в конце 1980-х гг., являются типичным хронотопом.

Основной целью эргономики является безопасность труда. В 1970-1980-х гг. в СССР субъективные причины травматизма в промышленности (ошибки человека) доминировали над объективными (неисправность техники), в среднем составляя: 22 % тяжелых несчастных случаев – нарушение технологии самими работниками, 19 % – грубое нарушение правил техники безопасности пострадавшими, 16 % – плохая организация рабочего места, 7 % – неисправность оборудования, 4 % – плохая обученность персонала.

Второй целью эргономики является повышение эффективности СЧТС. Согласно исследованиям, проведенным в середине 1980-х гг., уже через 15 минут работы за экраном компьютера у человека наблюдалось утомление глаз и расстройство цветового зрения. При этом существенное и стабильное повышение эффективности труда операторов может обеспечиваться даже незначительным изменением физических параметров рабочей среды: изменением соотношения яркости экрана и окружающего пространства от 3:1 до 5:1, увеличением размеров знаков на экране до 3,1–4,2 мм, снижением силы удара по клавише до 25-150 г, уменьшением длины пробега клавиши до 1–4 мм и т. д.

Третья цель эргономики состоит в обеспечении условий для развития личности трудящегося в процессе труда. Она предполагает: оптимальную интенсивность, напряженность труда всех профилей, повышение его интеллектуальной насыщенности, повышение качества общей и профессиональной подготовки работников и др.

В совокупности обозначенные цели определяют семь теоретических задач эргономики.

1. Разработка теоретических основ проектирования деятельности человека-оператора с учетом особенностей технических систем и среды.

2. Исследование закономерностей взаимодействия человека с техническими системами и окружающей средой.

3. Формулирование принципов создания СЧТС и алгоритмов деятельности человека.

4. Выдвижение и проверка гипотез о перспективах развития труда в СЧТС.

5. Создание методов исследования, проектирования и эксплуатации СЧТС.

6. Разработка специфических категорий эргономики, отражающих особенности ее предмета, содержания, методов.

7. Поиск и описание фактов, демонстрирующих связь качества труда человека с эргономическими параметрами технических систем и внешней среды [298, с. 11–12].

Эргономика органически связана с дизайном, который понимается как «проектная художественно-техническая деятельность по разработке промышленных изделий с высокими потребительскими свойствами и эстетическими качествами, по формированию гармоничной предметной среды в жилой, производственной и социально-культурной сфере. Объектами промышленного дизайна являются промышленные изделия (производственное оборудование, бытовая техника, мебель, посуда, одежда и пр.)» [132, с. 3].