Текст книги "Современная психология труда"

5.4. Психические регуляторы труда

Одна из задач психологии труда – изучение фактов и закономерностей психической регуляции труда и становления человека как субъекта труда, создание оптимальных условий для формирования профессионализма и личности субъекта труда, с одной стороны, с другой – обеспечение надежности деятельности [79, 80, 126, 178, 183, 239]. Среди психических регуляторов труда Е. А. Климов выделяет следующие основные группы.

1. Образ объекта (предмета труда, внешних средств, условий и процессов трудовой деятельности).

1.1. Чувственный, сенсорный, перцептивный образ.

1.2. Репрезентативный конкретный образ (воспоминания, представления, воображение).

1.3. Репрезентативный абстрактный образ (понятия, схемы, системы понятий, алгоритмы действий).

2. Образ субъекта.

2.1. Актуальный Я-образ (рефлексия своего актуального состояния в данный момент, в данных условиях профессиональных или межличностных отношений, своих актуальных возможностей и ограничений).

2.2. Обобщенный Я-образ (Я-концепция: «Я в прошлом», «Я в настоящем», «Я в будущем»; «Я среди других»; «Я как представитель профессиональной общности», «Я как личность», «Я как индивидуальность» и др.).

3. Образ субъект-объектных и субъект-субъектных отношений.

3.1. Потребности и функциональные состояния.

3.2. Эмоции, чувства, эмоциональные отношения.

3.3. Характер, направленность личности, мировоззрение.

3.4. Профессионализм, опыт, знания, умения, навыки [126].

Люди в разной степени способны различать модальности и степень интенсивности воздействующих на них факторов среды (зрительных, акустических, тактильных, вкусовых, пространственных и др.). Это отражается в особенностях сенсорной организации их профессиональной деятельности: одному важно услышать, другому – увидеть, третьему – «почувствовать» предмет и средства труда.

Человек воспринимает внешние воздействия комплексно, но обычно природная предрасположенность и более высокая чувствительность к определенным характеристикам среды выступают системообразующим фактором его профессионально важных качеств (ПВК). В процессе профессиональной деятельности способности субъекта дифференцировать профессионально значимые признаки среды развиваются, но лучше всего – те из них, которые изначально характеризовались выраженными природными задатками.

Однако образ как психический регулятор имеет и собственный мощный потенциал регуляции и деятельности, и поведения человека. Приведем примеры.

1. Последовательные преобразования физических стимулов (например, коротких и длинных звуковых сигналов радиосвязи), семиотики, знаковых систем в профессиональные психологические образы – знаки (в профессиональной деятельности дегустаторов, гидроакустиков, радистов и др.) позволяют не только более успешно выполнять субъекту свои трудовые функции, но значительно увеличивать эффективность профессиональной деятельности (табл. 5.1).

2. Физический предел приема/передачи знаков радиотелеграфиста, который считает «точки – тире», составляет не более 20–30 знаков (цифр или букв) в минуту. Норма надежного, в условиях помех, приема сообщения для квалифицированного радиотелеграфиста, идентифицирующего группы физических стимулов как образы, как «мелодии», составляет 120–150 и более знаков. Другими словами, всего лишь психологическое перекодирование образа – из «точек» в «мелодии» – обеспечивает повышение надежности и эффективности профессиональной деятельности в 4–6 и более раз. И что не менее важно, возрастает многократно доля лиц профессионально пригодных и профессионально успешных из числа осваивающих профессию.

Таблица 5.1 Азбука Морзе: знаки, символы, физические стимулы и психологические образы

3. Ярким примером не только функциональных, но и культурно-эстетических следствий взаимодействия исходных компонентов – образов профессиональной деятельности – является музыка. Первоначально определенные частоты, например, физических колебаний струны в секунду (число герц – Гц – математическая шкала отношений) воспринимаются человеком как «музыкальные звуки», находящиеся в определенном соотношении друг с другом (математическая шкала интервалов). Эти отношения далее «перекодируются» на уровне эмоционального восприятия как сочетаемые или несочетаемые звуки – как консонансы и диссонансы (номинальная шкала). Далее, согласно устоявшимся профессиональным канонам, определенные комбинации звуков используются для построения мелодии и оцениваются как прекрасное или безобразное, как правильное или неправильное, как позволенное или непозволенное в рамках доминирующих представлений (моды, профессиональной парадигмы).

Иначе говоря, комбинации акустических образов в интервалах лада или определенной октавы фактически уже воспринимаются не как отдельные физические стимулы, а именно как сложные музыкальные образы – мелодии, имеющие вполне определенное эмоциональное и смысловое содержание в рамках соответствующей культуры. Современный музыкальный строй есть не что иное, как прямое преобразование исходных физических стимулов – разных частот физических колебаний в герцах – в музыкальные образы, подчиненные определенным закономерностям.

Музыка представляет собой яркий образец генезиса «образа» в психологическом мире человека: от прямого физического стимула, характеризуемого универсальными единицами физического измерения (математическая шкала отношений), от акустического воздействия на слух человека (логарифмические шкалы) до эмоциональной и смысловой реальности, имеющей даже свои цветовые характеристики (А. Н. Скрябин, Н. А. Римский-Корсаков, М. К. Чюрленис и др.), приводящей к изменению эмоциональной, интеллектуальной сферы и даже физиологии человека.

Примечательно однако, что этот бескрайний мир музыки не является при этом единым, общим, одинаковым для всех людей. Б. М. Теплов обратил внимание на наличие ограниченного числа «тон-ячеек» даже у выдающихся композиторов, посредством которых они создают разные произведения. Это особенные временные, мелодические, гармонические ходы, «музыкальные ячейки», опорные пункты, на которых строится все произведение [247].

Г. А. Голицын и В. М. Петров на основании развернутого математического анализа выделяют национальную специфику выбора «свето-цветовых эталонов», цветовых предпочтений в живописи, размеров картин и т. п. Различаются компоненты деятельности художников и музыкантов – «логиков» и «экспрессионистов», лиц с доминированием «аналитических» тенденций (или левополушарных композиторов и художников) и «синтетических» (или правополушарных) творцов [62, 195].

Л. Я. Дорфман выявил различия структуры личностной и психофизиологической организации деятелей искусства и, соответственно, различие их стилей, в силу которых они более восприимчивы и лучше передают в своем исполнении определенные произведения, созданные представителем того же личностного типа [83].

Подтверждения очевидной значимости для человека образа «субъект-субъектных отношений» можно найти едва ли не в каждом учебнике по социальной психологии и психологии управления. Особенно велика роль такого образа для человека, находящегося в экстремальных условиях.

Убедительным примером этого нам видятся слова-молитва военного корреспондента:

 
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: «Повезло».
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
 

(К. Симонов. Жди меня)

Замечательной иллюстрацией роли образа «субъект-объектных отношений», на наш взгляд, является фрагмент рассказа профессионального летчика, романтика летного труда:

«...Он нагнулся к приборной доске. Стрелки уже начинали фосфоресцировать. Проверил показания приборов – и остался доволен. Итак, он сидит в небе прочно. Тронув пальцем стальной лонжерон, он ощутил в металле пульсацию жизни; металл не дрожал – он жил.

Пилот снова ощутил в полете не головокружение, не хмельную радость, но лишь таинственную работу живого организма. Теперь, создав свой собственный мир, он мог устроиться в нем поудобнее» [226].

Здесь сделаем некоторые обобщения.

Функции совокупности образов и их взаимосвязей далеко выходят за пределы их первоначальной заданности. В каждом высококвалифицированном труде есть значительная доля неформализуемых образов-регуляторов, уровень владения которыми, пожалуй, более всего и отличает «профессионала» от «мастера» своего дела. Так, у скульптора, работающего с мрамором, есть «чувство мрамора», следуя которому он из множества блоков-заготовок выберет единственный для воплощения своего замысла или откажется, забракует все и будет продолжать искать «свой», единственный. В спорте высших достижений давно утвердились понятия «чувство воды», «чувство снега», «чувство мяча», «чувство партнера», «чувство дистанции», «чувство поля» и т. п. Роль сложных ПВК – профессиональных «чувств» – в детерминации успешности субъекта один из тренеров сборной команды страны по боксу оценил кратко: «Если у человека нет „чувства ринга“ – убьют сразу!..»

В авиации такими сложными ПВК являются «чувство самолета», «чувство горизонта», «чувство аэродрома». Понятно, что, например, в инженерной психологии, где проблема рабочего образа крайне актуальна, она разработана более обстоятельно. В частности, выделяются следующие категории образов: концептуальная модель – оперативный образ – образ-цель [94, 95, 199, 200, 201].

Неоднозначную, а вернее, многозначную, многогранную роль образа как психологического регулятора, как многозначной метафоры можно проиллюстрировать и на схемах психики человека. Согласно логике нашего подхода рассмотрим несколько таких схем, предложенных учеными в течение одного столетия – с начала до конца ХХ в. В начале ХХ в. З. Фрейду для объяснения всего многообразия психического достаточно было двух сфер – бессознательное/сознательное. В начале 1930-х гг. полная картина психики, по З. Фрейду, отражается тремя независимыми сферами (бессознательное («оно») – сознание («эго») – сверхсознание («суперэго») – рис. 5.2), отношения между которыми затруднительны, сложны, конфликтны [270].

Рис. 5.2. Формы отображения структуры личности в психологии (З. Фрейд, А. Маслоу, Э. Берн)

Следуя З. Фрейду, в середине ХХ в. Э. Берн обозначает сущность психики также тремя сравнительно независимыми сферами (эго-состояниями), но уже двух параллельных субстанций («Дитя – Взрослый – Родитель») генетически и функционально связанных партнеров межличностных взаимодействий [22]. В это же время А. Маслоу [164] представил в образе многоэтажной пирамиды – треугольника – психологию и развитие человека. В основе этой конструкции – «базовые физиологические потребности», присущие всем людям (а вернее, всему живому). На «базе» биологии непосредственно строятся ступени социализации человека – безопасность и уверенность; любовь и принадлежность; самоуважение и уважение других. Но вершины пирамиды достигают, увы, немногие, по мнению автора – лишь около 1 % людей.

В 1980-х гг. прошлого века образ человека, а в 1990-х – образ личности у В. А. Петровского [196] представляется как четыре взаимосвязанные инстанции, или формы бытия. Б. Г. Ананьев решительно ввел новые контексты анализа феноменов «субъект» и «индивидуальность». Согласно «пентабазису» В. А. Ганзена [53], человек есть интеграция целого, определяемого четырьмя взаимосвязанными, но достаточно автономными частями: человек как индивид, субъект, личность, индивидуальность (рис. 5.3, 5.4).

Рис. 5.3. Многоструктурное описание человека (В. А. Ганзен, 1980)

Рис. 5.4. Общая структура человека и взаимосвязи развития его свойств (Б. Г. Ананьев, 1977)

Итак, образ – не только и не столько всего лишь иллюстрация, отображение каких-либо материальных объектов или их функциональных отношений, не только специфическая форма передачи информации, он – часть мировоззрения человека. Это еще и ненавязчивый способ передачи философии, идеологии, способа видения мира одним человеком другому. Образ – это мощный психический регулятор деятельности человека, даже если образ в целом и не фиксируется его сознанием, даже если создатели образа и не фиксируют на этом намеренно сознание человека и его произвольное внимание (психология рекламы, выборы, деятельность имиджмейкеров и пр.).

5.5. «Золотое правило» психологии труда

Центральная проблема областей знания, ориентированных на изучение особенностей организации труда и становления профессионала, по мнению Е. А. Климова, заключается в установлении наилучшего взаимного соответствия, взаимной сообразности человека как субъекта труда, с одной стороны, и объективных требований социально фиксированного трудового поста – с другой [126, с. 51]. Ключевым для понимания многих вопросов организации труда должен быть «факт взаимного соответствия человека и трудового поста» [126, с. 56].

«Золотое правило» психологии труда состоит в требовании комплексного воздействия на эргатическую систему «человек – предмет труда – средства труда – среда», в возможности успешно решать задачи повышения эффективности деятельности лишь при условии обеспечения взаимного соответствия особенностей субъекта и трудового поста (см. гл. 4).

Важным следствием «установления наилучшего взаимного соответствия субъекта труда„и объективных требований социально фиксированного трудового поста» является развитие человека как личности, как индивидуальности, формирования его индивидуального стиля деятельности.

«...„Соответствие – несоответствие“ человека требованиям трудового поста имеет сложную структуру. Наиболее очевидными являются признаки физической тяжести работы, временных и пространственных ее ограничений, а также производные от них (требования к скорости действий, к перенесению скоростных перегрузок, недостаток движений, невесомость).

...Менее очевидны, но не менее «коварны» по последствиям факты, относящиеся к познавательной деятельности. Если, например, человеку практического склада ума приходится решать теоретические задачи, да еще находиться среди теоретиков, а человеку с недостаточно развитым «социальным интеллектом» (способностью разбираться в людях, их состояниях и взаимоотношениях) приходится решать задачи по оптимизации отношений в коллективе„то возникающие при этом трудности могут рассматриваться и самим работником, и окружающими как„«труд труден» и не стимулировать к оптимизации эргатической системы.

...Еще менее очевидны факты «соответствия – несоответствия» работы и работника в связи с характеристиками личности – его идеалами, убеждениями, потребностями, характером„

...Наиболее общим признаком соответствия работе являются ее успешность и удовлетворенность человека избранным трудовым путем, преобладание благоприятных функциональных состояний в ходе трудовой деятельности„

Основные структурные компоненты пригодности человека к работе следующие.

1. Гражданские качества – идейный, моральный облик человека как члена коллектива, общества.

2. Отношение к труду, к профессии, положительные интересы и склонности к данной области деятельности.

3. Дееспособность (общая). Она образуется качествами, важными в разных видах деятельности: состоянием физического и психического здоровья, общими способностями, в основе которых лежат активность и саморегуляция человека.

4. Единичные, частные, специальные способности. Это такие стойкие личные качества человека, которые важны для данной работы, профессии или узкого их круга, например: «цепкая» память на эталоны вкусовых качеств для кулинара, товароведа, контролера пищевых продуктов, устойчивость к действию монотонных раздражителей для машиниста локомотива, тонкий звуковысотный и тембровый слух для настройщика… и др.

5. Навыки, выучка, знания, опыт» [126, с. 57–60].

Все это обобщается словом ГОДЕН.

5.6. Парадигмы психологии труда

Содержание настоящей главы является своеобразным экстрактом части работ Е. А. Климова, написанных в 1970–2000 гг. Они стали классическими и, следовательно, нередко выступают в качестве определяющей научной парадигмы в отечественной психологии труда этого периода (см. характер ссылок на работы Е. А. Климова у В. А. Бодрова, Э. Ф. Зеера, Е. М. Ивановой, А. К. Марковой, О. Г. Носковой и др. [см. 34, 35, 81, 105, 108, 109, 181 и др.]. Поэтому представляется необходимым в контексте последнего раздела главы еще раз выделить базовые составляющие научной позиции ученого.

Введение понятия «эргатические функции» акцентирует внимание на возможностях, целесообразности и потенциале перераспределения активности в системе «человек – машина», на условиях развития этой системы, на возможности включения в нее новых и новых «переменных» и становлении новой системы – «человек – машина – среда – социум – культура».

Параллельно с развитием эргатических систем происходит перераспределение, вернее, перемещение рабочей нагрузки с мышечной системы организма и его физиологии на эмоциональную, волевую, когнитивную сферы, что, в частности, усложняет и сами возможности непосредственной оценки труда каждого субъекта.

Психические образы (себя, других, условий, средств, предмета, процессов деятельности, предметных и межличностных отношений составляющих труда, особенностей профессиональной картины мира) выступают в качестве ключевых психических регуляторов. К слову, категория «образа» является одной из интересных научных и практических проблем и, скорее всего, будет активно разрабатываться и в будущем [66, 103, 152, 233, 239 и др.].

Всю гамму сложных процессов в системе «человек – труд» можно и должно рассматривать в немногих базовых тезисах, обобщающе названных «золотое правило» психологии труда.

В целом, работы Е. А. Климова в области психологии труда условно можно разделить на три этапа.

Первый (1950-1960-е гг.): изучение специфических механизмов адаптации человека к труду (проблема индивидуального стиля деятельности – один из них). Это был взгляд с позиции адаптации к профессии отдельных групп людей.

Второй (1970-1980-е гг.): проблемы становления труда, профессий, субъекта труда. Для этого периода характерны такие концептуальные доминанты, как: а) анализ феномена труда в широком историческом аспекте, с выраженным «историческим смещением», исторической ретроспективой, акцентом на исторические прототипы и аналоги; б) начальное становление отношений в системе «субъект труда – объект».

Областью пристального анализа стали первые фазы – ориентации и оптации 14-17-летних в мире массовых профессий. Изучались феномен труда и процессы адаптации к труду разных групп людей. Понятно, что изучение «старта» молодых людей в массовых профессиях неизбежно предполагало некоторую статичность, преобладающую позитивность оценок, красок и тонов отображения действительности.

Третий (с 1990-х по 2000-й г.): проблемы становления профессионального самосознания, профессиональной идентичности, профессиональной картины мира специалиста и т. п. В работах третьего периода ярко выражены динамика и эволюция всех процессов – как в масштабе профессиональной карьеры отдельных людей, так и в истории становления профессий в целом.

В центре научных интересов Е. А. Климова всегда доминировали преимущественно позитивные, конструирующие, созидающие аспекты, связанные с ординарной, типовой социализацией человека средствами труда. Предмет пристального внимания ученого – вопросы начальных ступеней в жизни отдельного человека, молодого и здорового, в перспективе его долгого жизненного пути, кратно превосходящего пройденный по времени, а в содержательном плане просто несопоставимого.

Понятно, что для 14-17-летних «проблем профессиональной деформации и т. п.» нет и не может быть, что мир профессий для них существует исключительно в его позитивном спектре. Преимущественно предмет исследований Е. А. Климова – история становления профессий как путь их познания, позитивные эффекты труда и становления человека как его субъекта. Поэтому на периферии внимания ученого остались многие «издержки» объективной невозможности «абсолютной адаптации» человека к профессии, негативные аспекты стихийно складывающегося длительного функционирования человека в профессии, равно как и все сложные отношения зрелого специалиста с профессией, с организацией, с коллегами, с руководством, со своей личностью, духовным и физическим здоровьем, все «неровности» и «неравности» профессиональной карьеры, все «сложения» и «вычитания» реальных условий в потенциале человека как профессионала, все синергетические и, напротив, разрушающие эффекты взаимодействия внешних и внутренних условий.

Широкий спектр вопросов профессионального здоровья, стадий профессионализма, факторов профессиональной успешности, профессиональных деформаций, как правило находящихся на «стыках» разных дисциплин, в конце XX – начале XXI в. стал темой научного изучения В. А. Бодрова, В. Г. Зазыкина, Э. Ф. Зеера, А. К. Марковой и других ученых.

Е. А. Климов предопределил генеральное направление отечественной психологии труда как научной дисциплины. Эволюция научных позиций и интересов одного крупного ученого, вероятно, отражает и логику развития дисциплины в целом.