Текст книги "Современная психология труда"

12.9. Психология труда: состояние и перспективы

Прогнозы событий и перспектив развития объектов и процессов принято считать неблагодарным занятием. Чаще они во многом неверны [141, 150, 245 и др.]. И тем не менее это нужно делать. При значительном историческом горизонте мы легко выделяем все существенные сдвиги.

До XX в. включительно складывались отличные от сегодняшних типовые отношения и связи человека с составляющими его труда, которые кратко можно было бы назвать как выслуга (дарение, захват, завоевание) – освоение – наследование. «…В 1600 г., когда Арман Жан де Плесси (будущий герцог Ришелье. – Т. В.) еще учился в Колледже де Навар, Генрих IV (король Франции. – Т. В.) вдруг вспомнил о вдове своего боевого товарища и предложил ей место фрейлины в свите королевы Марии Медичи. …Он взял также на службу при дворе в качестве камергера ее старшего сына. Альфонсу, второму сыну, он дал епархию с центром в городе Леоне. Однако в 1605 г. Альфонс отказался от сана. и, приняв монашеский обет, ушел от мира. Мать предложила Арману Жану (младшему из сыновей. – Т. В.) занять место брата, чтобы отданный королем семье Ришелье церковный приход остался за их семьей. Это означало, что он должен отказаться от военной карьеры и стать священником. Он, не колеблясь, тотчас же согласился. …Церковный приход был выкроен папой Иоанном XXII из большой епархии Пуатье по просьбе чьей-то семьи. Он не был наследственным церковным приходом Ришелье… Лишь в 1584 г. Генрих III отдал епархию семье Ришелье, и Жак, брат Луи де Плесси. стал епископом.

…Герцог де Монморанси был губернатором Лангедока. Этой провинцией еще управляли его отец и дед. В Тулузе был свой парламент с судьями и адвокатами, должности которых переходили по наследству» [21, с. 140, 141, 261].

«…Несколько лет тому назад Квазимодо стал звонарем Собора Парижской Богоматери по милости своего приемного отца Глода Фролло, который стал жозасским архидьяконом по милости своего сюзерена мессира Луи де Бомона, ставшего в 1472 г., после смерти Гильома Шартье, епископом Парижа по милости своего покровителя Оливье де Дена, бывшего по милости Божьей брадобреем Людовика XI» [70, с. 175–176].

«…Луи-Жозеф-Нарцис Маршан родился в Париже 28 марта 1791 г. Его мать. стала первой из трех нянек римского короля (то есть сына Наполеона. – Т. В.). Она пользовалась полным доверием «гувернантки Детей Франции» госпожи де Монтескью. …Среди придворных дам, ведавших гардеробом императрицы «была Генриетта Маршан, дочь первой няньки и сестра Маршана.

Благодаря содействию своей матери и особенно госпожи де Монтескью, Луи Маршан поступает на службу в императорский двор в 1811 г. в качестве слуги. «По просьбе „гувернантки Детей Франции“ он получил от императора в 1812 г. сумму в размере 4300 франков, чтобы откупиться от военной службы. «На своем смертном одре император пожаловал Маршану титул графа и назначил его своим душеприказчиком„Наполеон„приказал ему жениться на дочери генерала Брайера (возглавлявшего поход Наполеона на Париж в 1815 г., отличившегося во время войн императора. – Т. В.). Маршан исполнил это пожелание» [163, с. 10, 11].

В разных литературных источниках мы встречаем те же законы жизни, безусловно доминировавшие в XIV–XIX вв. Придворный, приближенный или выделившийся среди других по какой-либо причине служащий получал от сюзерена в дар должность, содержательно не связанную с его актуальными трудовыми функциями. В рамках новых полномочий он, в свою очередь, так же наделял «своих людей» более частными должностями – до рядового стражника, слуги и звонаря включительно. В течение времени каждая из должностей закреплялась за персоной и обычно переходила по наследству, становилась фамильной профессией. При отсутствии наследников должность даровалась сюзереном другому лицу.

Цеховой принцип обучения, наследование родственниками профессии, полученной по чьей-то «милости», в том числе средств труда, сферы деятельности, закрепленного сегмента рынка, строго заданной социальной ниши, профессиональные династии все более уходят в прошлое. Их сменили новые реалии и новые детерминанты зарождения, становления и инволюции всех составляющих профессии и труда в целом.

И сегодня мы можем обнаружить эти механизмы становления составляющих профессии и труда, но уже не как правило, а как исключение из правил, не как норму, а как реликты человеческой истории. В XX в. доминирующими стали иные социальные механизмы. Например, в конце 1950-х гг. Роберт Макнамара, проработавший в компании около двух лет, стал президентом компании «Форд», первым президентом – не членом фамилии. Спустя лишь около десяти лет после ухода основателя компании Г. Форда (1863–1947) наемный менеджер поднялся на высшую административную ступень в процессе своей профессиональной карьеры в силу своих личных достоинств и профессионализма.

Научный анализ, однако, не может удовлетвориться констатацией фактов изменений в масштабе столетий. Психологии труда нужны методы и понятийный аппарат, позволяющие чутко улавливать, точно фиксировать, надежно выделять нити детерминации процессов, происходящих в системе «человек – профессия», с тем, чтобы их корректировать и оптимизировать. В этом цель научного сопровождения практики.

В первых главах книги мы отмечали, что главная цель настоящей работы – оценка состояния, тенденций и прогноз перспектив развития психологии труда, следующих из определения характера изменения предмета дисциплины в прошлом и в настоящем. Такая методологическая рефлексия состояния научной дисциплины, развитие которой проходило в традициях классической и неклассической парадигм, может выступить предвестником становления постнеклассической психологии труда с соответствующим кругом ее научных и практических задач.

За минувшее столетие психология труда прошла значительный путь, оформилась как наука и как практическая дисциплина. На протяжении XX в. она активно, а временами даже стремительно развивалась, интегрировала в себе разные дисциплины. Параллельно этому шли процессы дифференцирования, то есть становления и выделения как самостоятельных новых научных дисциплин о труде как деятельности и о человеке как его субъекте. За этот исторически короткий период сменилось несколько социальных систем, систем общечеловеческих ценностей. Современное общество выходит в постиндустриальное пространство.

Около полувека обществу потребовалось на то, чтобы операционально освоить содержание новых феноменов и их наименований, выявить и изучить их свойства. Так, например, научные термины «система», «стресс» появились в научной литературе в 1930-х гг., но лишь к началу 1980-х они прочно вошли в методологический и методический арсенал науки, стали достаточно адекватно отражаться в общественном сознании.

Аналогична история понятия «пространство». Впервые понятие «математическое пространство» было предложено Б. Риманом в 1854 г. До настоящего времени конструктивно оно освоено, пожалуй, только в математике, физике, химии и других естественных науках. В гуманитарных дисциплинах понятие «пространство» до настоящего времени остается не более чем красивой метафорой («социальное пространство», «культурное пространство», «технологическое пространство» и т. п.). Его эффективное использование как инструмента научного познания предполагает свободное владение математическими шкалами высокого порядка, свободное владение аппаратом современной математики, особое «видение» проблем в связанных системах координат. В психологии в последней четверти XX в., преобладает скорее противоположная доминанта [16, 38, 147, 300], и один из естественных и магистральных путей развития психологии труда как дисциплины по-прежнему остается не оцененным по достоинству.

Размышляя о перспективах развития психологии труда, следующих из изменения ее дисциплинарной области, можно констатировать постепенное включение в предмет науки:

• во-первых, разных форм бытия человека до-, между– и послетрудового процесса, включение профессиональной карьеры в целом;

• во-вторых, субъективных представлений людей (ценностей, смыслов и пр.), определяющих как профессиональную картину мира, так и мировоззрение в целом;

• в-третьих, саморазвивающихся сложных социальных и социотехнических систем (СЧМК, межличностных отношений, корпоративной культуры и т. п.);

• в-четвертых, изменяющихся ценностей общества;

• в-пятых, ориентиров и установок на будущее, а не на сложившиеся стереотипы прошлого, как ранее.

Усложнение фрагментов реальности, с которой взаимодействует человек, имеет не только количественные аспекты (они становятся сложнее, масштабнее и т. п.). Эволюция социальных объектов всегда имеет свои «оборотные стороны». Что происходит с субъектом квалифицированного труда? С субъектом высококвалифицированного труда? Почему хорошо организованный труд по-прежнему деформирует человека? Почему, казалось бы, благодатная мотивация достижений нередко приводит к эмоциональному выгоранию, к деформации личности? Можно ли это считать аномалиями развития или же это «норма»? Почему труд, имевший позитивное значение в масштабе человеческой истории [8, 145, 155, 221], в масштабе отдельной человеческой жизни нередко играет негативную роль [24, 97, 102, 189 и др. ]? Почему не лень и небрежение, а именно вовлеченность в работу становится причиной профессиональных деформаций личности [24, 56, 99, 189]? Если труд – естественная и необходимая сфера самореализации и самоактуализации человека [16, 162, 164], почему именно с ростом образования и квалификации людей управление их работой и организационным поведением становится более сложным [56, 97, 99, 157, 182]?

Вопросов у практики к науке много. Они определили задачи психотехники и психологии труда в начале XX в. Они же предопределят новые задачи и новые цели современной психологии труда.

12.10. Парадигмы психологии труда

В конце XX в. формирование человека как субъекта уже соотносится не столько с молодым возрастом и первоначальной стадией профессионального самоопределения. Типичная монотонная карьера становится скорее исключением из правил, чем правилом, как это было на протяжении веков. Согласно оценкам экспертов, современный человек 5–7 раз меняет место работы, неоднократно может менять специализацию, оставаясь на одном рабочем месте не более 5–7 лет. В профессиональной биографии нашего современника могут быть и провалы (состояние безработного и пр.). Современные авторы стадию профессионального становления отождествляют с профессиональной карьерой в целом.

Выделим несколько типичных подходов к проблеме профессионального становления человека.

Первый из них условно назовем «рыночная парадигма» (Д. Сьюпер, Г. Шихи и др.), в рамках которой профессиональное становление и карьера изначально рассматриваются как «чередующиеся выборы» по критерию рациональности.

Второй, противоположный ему – подход «социалистического реализма», в крайних проявлениях которого возможность коренных изменений внешней социально-экономической ситуации в регионе, структуризации экономики в стране не предполагается; недооценивается возможность «неконструктивных» и острых возрастных, личностных, профессиональных кризисов, следствием которых могут быть низкая продуктивность человека как субъекта труда и его профессиональные деструкции; имеют место четко фиксированные стадии периодизации развития и становления карьеры, которые человек проходит только один раз. Предполагается одно профессиональное образование, одна профессия на всю жизнь; профессиональные династии считаются исключительно позитивными явлениями и т. п.

В конце XX в. заявляет о себе третий подход («прогрессивная парадигма»): от обучения на всю жизнь к обучению через всю жизнь; признается и одобряется высокая динамика исторических тенденций в понимании развития человека и факторов его развития как субъекта труда; легкость преодоления периодических кризисов, способность «восставать из пепла» и т. п.

В первой половине XX в. доминировали парадигмы внесубъектных детерминант развития. В первой четверти столетия внимание уделялось социальным факторам личностного развития: А. Адлер говорил о важности порядка рождения ребенка в семье, Л. С. Выготский считал все высшие психические функции отношениями социального порядка. Середина XX в. – время интер-субъектных детерминант развития: Б. М. Теплов интерпретировал психофизиологические предпосылки развития психологических качеств как диалектические комбинации достоинств и недостатков в адаптации к среде;

• А. Маслоу ввел понятие «самоактуализация»;

• К. Роджерс утвердил позицию «безусловного принятия» другого человека;

• Дж. Роттер ввел термин «самоэффективность».

В конце XX в. в литературе обсуждаются и предлагаются психотехнологии, которое можно определить как интрасубъектные парадигмы.

Изменяющееся со временем понимание закономерностей развития психики можно объяснять доминирующими в социальных науках парадигмами (Т. Кун), все более точным и адекватным пониманием объекта исследования как последовательного отказа от более слабых гипотез в пользу более сильных (Д. Кемпбелл), развитием социальных феноменов и изменением «веса» разных детерминант в разных социально-культурных условиях жизнедеятельности человека (А. Г. Асмолов, А. В. Юревич и др.).

Выделим эти хронологические тенденции в трактовке периодизации. З. Фрейд понимал ее как процесс, с одной стороны, естественного развертывания природных сил. Периодизация есть видоизменение «формы» при инвариантном «содержании». Она есть адаптация отдельного, изолированного человека к социуму в целом на уровне психологических механизмов, защищающих и скрывающих неизменяемое, примитивное, агрессивное, эгоистическое «оно». Периодизация предстает как стадии биологического «развертывания» – созревания организма в специфических условиях внешней среды, в которых каждый индивид в отдельности, но по единому типовому сценарию приспосабливается к обществу, чуждому и внешнему по отношению к нему, и его природе.

Немного позже в объяснении взаимодействия человека и общества у П. П. Блонского появляется новый момент: благоприятная социально-историческая среда способствует более быстрому или продолжительному развитию, появлению и полноценному развертыванию фаз психосоциального развития, например юности. Периодизация Ж. Пиаже повторяет ту же логику, но с иным акцентом – с более выраженным дуализмом: человек есть существо биологическое (латентный тезис); человек есть существо разумное (явный и доминирующий тезис). Психическое развитие тождественно созреванию, ведущую роль в котором играет интеллект, за интеллектом вынужденно следуют другие психические и физические функции. Периодические смены формы развития подтягивают его содержание.

В этот исторический период у многих ученых (у З. Фрейда, Ж. Пиаже, П. П. Блонского), однако, прослеживается общее:

1) есть внутренняя (биологическое начало) и внешняя среда (общество);

2) среда так или иначе противостоит природе человека;

3) темпы и полноценность психического развития зависят от жесткости среды;

4) все развитие человека происходит в первоначальный период жизни; последующая его история уже не имеет решающего значения.

У Л. С. Выготского в понимании взаимодействия природы человека и среды появляются новые постулаты:

• социальная среда целиком и полностью определяет те формы и тот путь, которым будет следовать психическое развитие;

• во взаимодействии природы человека и среды различаются две основные фазы – продолжительные стабильные периоды, когда происходят микроскопические изменения и роль среды незначительна, и короткие критические – когда изменения капитальны, кардинальны, «революционны», когда роль среды определяющая;

• главный двигатель развития человека – биология, позволяющая, однако, время от времени вторгаться в ее законы социуму с его непредсказуемостью, социуму, вносящему наиболее серьезные вклады, определяющему самые важные новообразования личности.

В понимании периодизации А. Н. Леонтьевым, Д. Б. Элькониным типовую форму задает ведущая деятельность, в рамках которой могут развиваться множество других, составляющих содержание жизнедеятельности человека. А поскольку сама ведущая деятельность имеет социально-исторический характер, то очевидны и социальные детерминанты, определяющие эти типовые формы.

Введение категории «деятельность» в проблематику периодизации сопряжено с коренным изменением самой научной парадигмы. Деятельность выступает как механизм, компонент, условие, опосредствующие взаимодействия человека и его природы с социумом. В деятельностном подходе («деятельностной парадигме») роль человека в его собственном развитии сразу же значимо возрастает: он выступает в качестве активного субъекта, который формирует себя сам в процессе своей деятельности (по образцу – согласно механизму интериоризации/экстериоризации, по механизму функциональных систем, соответственно экзистенциальным принципам и пр.). Но «ведущая» деятельность сама задана культурно-историческими традициями отношений человека (ребенка) с обществом в каждом его возрастном периоде. Следовательно, оставляя человеку большую долю свободы в формировании себя, общество гибко, но тем не менее твердо направляет и последовательно управляет его развитием: от жесткой цепи процессов интерио-экстериоризации (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев) до менее однозначно взаимодетерминированных (С. Л. Рубинштейн). Соответственно, в сравнительно молодом возрасте человек, достигнув последней доминирующей «ведущей деятельности» – профессионально-учебной, – невольно и неизбежно обретает и свою «форму» на всю последующую жизнь.

В середине XX в. социально-психологические аспекты развития человека уже рассматриваются как ведущие детерминанты, а развитие распространяется на всю продолжительность жизни. Если в начале прошлого столетия период зрелости просто игнорировался, понимался как монотонный и малосодержательный для научного изучения, то в последующем именно этот период становится предметом пристального внимания, а особенности его этапов рассматриваются в связи с более ранними. Показано, что период зрелости так же членится на множество фаз, а детерминантами этих фаз могут быть даже такие «эфемерные» новообразования, как, например, социальный статус (в семье, на работе), самооценка и пр. При этом допускается возможность свободного перехода человека с одной социальной «вершины» (профессиональная деятельность) на другие (гражданская деятельность).

Первоначально в их основу был положен какой-либо один критерий, детерминирующий или интегрирующий в себе все сферы жизнедеятельности человека. Следствием такого видения стала связанность, сцепленность всех психических и физиологических функций, равно как и жесткость и однозначность выделяемых учеными границ периодизации – переходы от фазы к фазе понимаются учеными как резкие, дискретные, однозначные, однонаправленные. В более поздних исследованиях середины и конца XX в. прослеживается признание исследователями гибкости возрастных границ, фактора полового диморфизма, роли социальных факторов и отношения к ним личности и др. Стадии развития видятся уже не столько как магистральный путь движения человека, сколько как ступени его психосоциального развития, его социальной зрелости, допускающие возможность многовариантного развертывания жизненных сил.

В целом, можно констатировать следующее.

1. Историческую изменчивость понимания учеными закономерностей развития человека.

2. Тенденцию расширения спектра факторов, способных влиять на развитие и его периодизацию.

3. Тенденцию перемещения детерминант развития по осям «биология – социум» и «среда (социум) – субъект» в сторону возрастания роли социально-психологических факторов.

4. Признание перехода от одного этапа развития к другому не обязательно дискретным и необратимым.

5. Признание усиления роли социальных факторов развития сравнительно с биологическими при избирательном их действии в зависимости от индивидуальных особенностей, активности человека как субъекта.

Среди негативных тенденций развития отечественной психологии в конце XX в. можно выделить отсутствие масштабных эмпирических исследований, некритическое заимствование зарубежных теорий, торжество «вторичной науки», то есть более «правильное» рассмотрение вторым, третьим, n-м ученым данных, полученных первым исследователем.