Текст книги "Современная психология труда"

1.2. Категории «деятельность» и «труд» в психологии

Определяя деятельность как базовую категорию, отечественная психология рассматривает труд человека в качестве одного из основных видов деятельности наряду с игрой и учением в деятельностном подходе [145]; труд, игру, учение, созерцание – в субъектно-деятельностном [1, 39, 221, 222]. Деятельность всегда включена в систему общественных отношений и не существует вне их. Ее сущность «определяется теми формами и средствами материального и духовного общения, которые порождаются развитием производства и которые не могут реализоваться иначе, как в деятельности конкретных людей» [145, с. 83]. (Обратим внимание на типичный пример прямого перевода положений марксизма в психологическую науку. – Примеч. автора.)

Деятельность выступает одной из предпосылок и одновременно условием антропогенеза, онтогенеза, субъектогенеза. Она формирует и предопределяет появление и становление психики людей в целом и отдельного человека в процессе онтогенеза. Общепризнанной является концепция деятельности А. Н. Леонтьева, названная «теорией деятельности», а позже – «деятельностным подходом» [16, 38, 145, 147]. Как правило, именно она избирается основополагающей для отечественных ученых при построении ими более частных научных концепций в области общей, социальной психологии, психологии развития и др. [300].

В психологии труда именно деятельностный подход чаще всего выступает методологическим основанием для разработки более частных вопросов [16, 38, 103, 105, 108, 109, 126, 209, 210, 239]. Концепция деятельности А. Н. Леонтьева, наряду с мощным эвристическим потенциалом, имеет ряд существенных достоинств при ее инструментальном использовании для решения конкретных научно-практических задач. Она имеет простую, внутренне согласованную структуру, использует ограниченный набор понятий с четкими содержательными определениями. Комбинации последних позволяют отражать новые реалии психики и в целом имеют все черты «хорошей теории» [238, 300].

Деятельность рассматривается А. Н. Леонтьевым как система (а не совокупность реакций), включенная в общественные отношения, как процесс, в котором происходит взаимный переход между полюсами «субъект – объект». Общественные условия жизни человека задают мотивы и цели его деятельности, ее средства и способы: «общество производит деятельность образующих его индивидов» [145, с. 83]. Основной ее характеристикой является предметность. Психическое отражение предметного мира порождается теми процессами, посредством которых субъект вступает в отношения с этим предметным миром, подчиняясь его свойствам, связям, отношениям. Предметность деятельности обусловливает предметный характер образов, потребностей, эмоций и чувств человека.

В психологии деятельность рассматривается в своей особой функции – «функции полагания субъекта в предметной деятельности и ее преобразования в форму субъективности». Генетически исходной является деятельность внешняя. В процессе интериоризации внешней деятельности формируется внутренний «план сознания». В историческом и онтогенетическом развитии человеческой деятельности имеют место взаимные переходы внешней и внутренней деятельности, которые возможны потому, что «внешняя и внутренняя деятельность имеют одинаковое общее строение» [145, с. 92–101]. Общность макроструктуры внешней (практической) и внутренней (теоретической) деятельности позволяет анализировать ее, отвлекаясь от формы, в которой она протекает.

Понятие деятельности связано с понятием мотива: «Предмет деятельности есть ее действительный мотив». Ее «составляющими» являются действия – процессы, «подчиненные представлению о том результате, который должен быть достигнут, то есть процессы, подчиненные сознательной цели». Развитая деятельность обычно осуществляется через совокупность действий, «подчиняющихся частным целям, которые могут выделяться из общей цели… роль общей цели выполняет осознанный мотив, превращающийся благодаря его осознанию в мотив-цель». В целом, психологический анализ выделяет «отдельные (особенные) деятельности по критерию побуждающих их мотивов. Далее выделяются действия-процессы, подчиненные сознательным целям. Наконец, это операции, которые непосредственно зависят от условий достижения цели» [145, с. 102–109]. А. Н. Леонтьев полагает, что данная макроструктура раскрывает характеризующие деятельность внутренние отношения, ее преобразование, развитие. Поскольку человеческая деятельность обусловлена как социальными отношениями, так и реализующим ее психофизиологическим механизмом, «системный анализ человеческой деятельности необходимо является также анализом поуровневым» [145, с. 123].

Концепция С. Л. Рубинштейна строится на более сложных связях разноплановых компонентов схемы «движение – действие – операция – поступок» с целями, мотивами и условиями деятельности ее субъекта [221, 222]. В центре всех разноплановых отношений находится действие – «единица», «ячейка» психического. Психическое выступает не только как обусловленное деятельностью, но и как ее обусловливающее, регулирующее. Адекватность использования выработанных обществом способов обеспечивается индивидуально-психологическими механизмами и предполагает процессуальность, «сорегуляцию индивида с действительностью». Согласно принципу «внешнее через внутреннее», изменяется не только объект деятельности, но и постоянно изменяется ее субъект, в частности, через промежуточные цели, в процессе поиска и уточнения целей деятельности. Акцентирование внимания на активной роли субъекта деятельности превращает концепцию в «деятельностно-процессуальный» подход [1, 39].

Как уже отмечалось выше, основным видом человеческой деятельности является труд, главные характеристики которого также признаются характеристиками предметной (профессиональной) деятельности. Последняя, однако, чтобы считаться именно трудом, а не просто определенной деятельностью субъекта, должна отвечать психологическим признакам труда. Такими психологическими признаками труда, по Е. А. Климову [126, 129], выступают:

• сознательное предвосхищение социально ценного результата. Чтобы деятельность можно было назвать трудовой, предвосхищаемый деятелем результат должен мыслиться как позитивно ценный для более широкой группы людей, то есть как социально ценный;

• сознание обязательности достижения социально фиксированной цели. Деятельность становится трудом в том случае, когда является не только обязательной для субъекта, но и непременно целесообразной;

• сознательный выбор, применение, совершенствование или создание орудий, средств деятельности. Последнее предполагает не спонтанное использование определенных средств, а при условии знания их возможностей и ограничений – применение общественно выработанных правил;

• осознание межличностных производственных зависимостей и отношений («живых» и овеществленных). Человек как субъект труда участвует в той или иной фазе, стадии общественного производства определенных продуктов или социальных услуг. Следовательно, важной составляющей его трудовой активности выступают знание и предвосхищение характера социальных отношений людей на разных этапах производства товаров или услуг, даже если эти отношения опосредованы временем и пространством [126].

Таким образом, труд всегда есть деятельность, но не всякая деятельность может быть названа трудом. Труд не всегда выступает в качестве профессиональной деятельности (например, общественно полезный труд, труд по уходу за ребенком, за больным), а профессиональная деятельность не всегда является трудом (псевдодеятельность, деятельность с нулевым социально значимым результатом).

1.3. Взаимосвязи психологии труда с другими дисциплинами

Отмечая интегральный характер дисциплины и нередко нечеткость границ между собственно психологией труда и другими смежными дисциплинами, Е. А. Климов выделяет три категории наук, характеризующихся тесной взаимосвязью с психологией:

1) экономика труда, социология труда, физиология труда, гигиена труда, области медицины, связанные с изучением профессиональных заболеваний и экспертизой трудоспособности, профессиональная педагогика;

2) технические дисциплины, предметом которых являются теория, расчет и конструирование машин и приборов, иначе – орудийное оснащение трудовых процессов;

3) области объектов человеческой деятельности – биологические, технические, знаковые, социальные системы, искусство [126, с. 8–9].

Особенности понимания и изучения содержания труда и его субъекта в разных науках отражаются в их понятийном аппарате. Обращая внимание на потенциал, сферу компетентности и границы разных дисциплин, Е. А. Климов приводит несколько примеров систем научных понятий, преимущественно отражающих «непсихологические реальности».

Философия и политическая экономия: субъект труда, объект труда, орудия труда, процесс труда, необходимый труд, овеществленный труд и т. п.

Социология труда: труд как процесс, формирующий человека и общество, функции общественного труда, социальные факторы выбора профессии, труд в условиях технического прогресса, отношение к труду и др.

Экономика труда: трудовые ресурсы, производительность, организация труда, нормирование труда, оплата труда, планирование труда и т. д.

Законодательство о труде: трудовой договор, продолжительность рабочего времени, отпуск, обязанности, права, льготы разных категорий работников, обязанности рабочих и служащих, права несовершеннолетних, процедуры трудовых споров и т. п.

Физиология, гигиена труда, производственная санитария: режим труда и отдыха, работоспособность, динамика работоспособности, утомление, напряженность труда и др.

Педагогика трудового обучения и профессиональная педагогика: трудовое воспитание, трудовое обучение, производственное обучение, подготовка учащихся к труду и др. [126, с. 6–7].

Содержание смысловых категорий и дисциплинарных систем рабочих понятий отражает определенную односторонность отображения в разных науках феноменов человеческого труда, оперируя при этом обезличенным и пассивным субъектом. Человек как активный субъект деятельности, субъект труда в совокупности своих социальных, психологических, физиологических, анатомических особенностей наиболее полно представлен лишь в психологии труда. Эта дисциплина активно интегрирует достижения естественных и гуманитарных наук, вырабатывает собственный понятийный тезаурус, постоянно уточняет сферу своей компетентности, свою предметную область.

1.4. Место психологии в системе наук о человеке как субъекте деятельности

История становления научной дисциплины прямо и косвенно отражается в процессах ее взаимодействия с другими дисциплинами, в процессах ее дифференциации – выделении и становлении как самостоятельных ее отдельных ветвей, подходов, направлений. Активное взаимодействие психологии труда с другими научными дисциплинами – не исключение из правил, а скорее наиболее концентрированное их выражение. Такие же отношения взаимодействия присущи в целом и психологии как науке.

Сравнительно поздно выделившаяся в самостоятельную дисциплину, психология, естественно, активно интегрирует знания о человеке всех ранее сформировавшихся научных дисциплин, связь с которыми обретает уже не только исторический, но и гносеологический аспект. Б. М. Кедров и Ж. Пиаже в своих классификациях помещают психологию в центр «треугольника наук» (гуманитарных, точных, естественных). Б. Г. Ананьев, М. Бунге, Б. Ф. Ломов, Ж. Пиаже и др. в своих систематизациях обстоятельно анализируют статус и функцию психологии в системе наук. Так, например, по мнению Б. Ф. Ломова, сама дифференциация психологии определяется ее органичной связью с другими науками:

1) общественными (через социальную психологию и связанные с нею отрасли);

2) естественными (через психофизику, сравнительную психологию и психофизиологию);

3) медицинскими (через патопсихологию, медицинскую психологию, нейропсихологию и психофармакологию);

4) педагогическими (через психологию развития, педагогическую психологию, специальную психологию);

5) техническими (через инженерную психологию). В целом, психология тесно связана с философией и математикой [152].

В последние годы ученые приходят к выводу о приобретении психологией статуса самостоятельной фундаментальной науки, имеющей многообразные связи с другими научными областями. Сложные взаимосвязи психологии труда с другими ветвями психологии, во многом обусловленные запросами социальной практики, можно представить в виде хронологической схемы, отражающей изменения и обогащение содержания дисциплины в процессе ее становления (рис. 1.1).

Рис. 1.1. Запросы социальной практики, хронологические и функциональные связи психологии труда со смежными дисциплинами

В начале ХХ в. Ф. Тейлор, Г. Мюнстерберг, В. Штерн. А. Бине и др. заложили основы широкого применения экспериментальных методов оценки важных для успешности качеств рабочих – тестологии. Эти идеи распространились и на начальную школу как первую ступень подготовки кадров (педология). Научное изучение проблемы устойчивых качеств человека стимулировало развитие таких дисциплин, как психометрика, психодиагностика, дифференциальная психология (а в дальнейшем – дифференциальная психофизиология, психогенетика).

Осознание необходимости комплексного подхода в 1920-1930-х гг. привело к становлению социологии труда, гигиены труда, производственной санитарии, чему в немалой степени способствовал вклад российских ученых, многие из которых имели медицинское образование (В. М. Бехтерев, Н. А. Бернштейн, А. А. Богданов и др.). Накопленный позитивный опыт в профобучении и подготовке кадров способствует становлению педагогики трудового обучения.

Кризисы управления, экономические депрессии 1930-х гг. привлекли внимание к социально-психологическим факторам производства и управления людьми и стимулировали развитие социологии и психологии управления. Вторая мировая война вскрыла множество новых проблем управления человеком техникой в экстремальных условиях. Прежде всего они касались подготовки кадров для авиации, связи, флота. Совокупность научно-практических задач привела к становлению инженерной психологии, которая в последующем нашла активное применение и в других важных областях (энергетика, точное приборостроение, оборонная промышленность и др.). Следствием развития данной дисциплины и постановки комплексных специфических задач в 1950-1970-х гг. было выделение из нее авиационной и космической психологии.

Научно-техническая революция 1960-х гг., быстрая смена и обновление технологий и оборудования в промышленности и на транспорте сделали остроактуальным решение проблемы адаптации человека к технике, к функциональным особенностям новых рабочих мест, к самой необходимости неоднократно проводить переподготовку на протяжении профессиональной карьеры работника, к изменениям содержания профессиональной деятельности работника, структуры рабочих бригад и т. п. Все это способствовало выявлению, учету физических факторов среды, сложившемуся в рамках новой дисциплины эргономики, развитию системотехнического подхода, психологии организационного развития и теории управления.

Решение конструкторских задач в системе «человек – техника» выявило в 1960-1980-х гг. повсеместное неэффективное использование человеческих ресурсов, а порой и «конфликт» человека и техники (не ожидаемые разработчиками явления монотонии, депрессии, аварийности, травматизма, брака и т. п.). Остро встала проблема гуманизации труда, гибкого управления всем спектром социально-экономических, социально-психологических и психогигиенических условий труда, что приводит к его переосмыслению и развитию организационной психологии, эргономики, эргодизайна.

Повышение роли и активности человека в производстве, равно как и ответственности и масштаба последствий за принимаемые решения, в последние десятилетия ХХ в. потребовало нового понимания человека – уже не только как субъекта труда, но и как активного субъекта своей жизни. Профессиональная деятельность уже не могла рассматриваться узко, как исключительно производственная активность. Жизнь потребовала пересмотра многих устоявшихся парадигм социальных наук в сфере образования, подготовки персонала, управления их карьерой и пр.

Новые исторические условия способствовали появлению ряда новых интегральных дисциплин, в которых психология занимает центральное место (андрологика, акмеология, психология профессий), и непременно вызовут к жизни новые, нам пока неизвестные.

1.5. Современная наука, или Структура научных революций

Каковы принципиальные отличия современной психологии труда от традиционной дисциплины – психологии труда? Вообще, каковы атрибуты современной науки? Что отличает один этап развития науки от предшествующего?

Одним из атрибутов современной психологии труда будем считать активную рефлексию, вторым – способность к обретению новых методологических и методических степеней свободы, способность к выходу в новое пространство, в новое измерение, способность к решению нового класса задач. В этой сложной картине онтологических, гносеологических и аксиологических составляющих познания мы выделим наиболее очевидный аспект – периодические смены доминирующих методов, правил, принципов, обозначаемых американским историком и методологом науки Томасом Куном (1922–1996) как научная парадигма [140], и соответствующие следствия этих изменений. Именно научная парадигма предопределяет как новое видение учеными мира в целом и предмета своей дисциплины, так и отдельных научных явлений, что, естественно, прямо выражается в эвристичности, научном и прикладном потенциале теорий.

В постпозитивистской философии[1]1
  Позитивизм – направление в философии Х1Х – первой половины ХХ в. Крупнейшие представители первого позитивизма – О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Милль – и второго позитивизма – Э. Мах, Р. Авенариус, А. Пуанкаре – разрабатывали проблему позитивного научного знания как подлежащего проверке опытом. Если первый объявлял позитивным научное знание, опирающееся на опыт, и отделял внеопытное, метафизическое знание, то второй позитивизм рассматривал в структуре научного знания позитивные, имеющие значение термины и фиктивные понятия, подлежащие исключению из сферы науки. Неопозитивизм, или третий позитивизм, – современная форма этого философского направления, возник в начала 1920-х гг. Основные проблемы – язык науки, возможность эмпирической проверки научного знания (высказываний, теорий), разработка критериев научности.


[Закрыть] различают два подхода к пониманию эволюции науки.

Один из них ориентирован на построение рациональных моделей перемен в науке, включая изменение ее правил и норм (К. Поппер, В. Ньютон-Смит и др.). Второй – рассматривал прогресс в науке не как строго поступательный, выделяя нерациональные механизмы роста знаний и изменений в науке. Т. Кун, П. Фейерабент, Л. Лаудан и др. зафиксировали историческую изменчивость идеалов и норм науки, существование в одну и ту же историческую эпоху конкурирующих нормативных структур, поддержку и ориентацию разными учеными разных нормативных структур при создании теории и оценке эмпирических фактов.

Многие исследователи отмечают расплывчатость основного понятия «парадигма», признавая достоинства концепции эволюции науки по Т. Куну: идею борьбы исследовательских программ, периодической смены доминант, трансляцию в культуре образцов исследовательской деятельности, воспроизведению в структуре и функционировании теории особенностей ее генезиса [134, 238, 300]. Согласно Т. Куну, развитие науки идет не путем постепенного наращивания новых знаний на сложившийся базис, а через периодическую коренную его трансформацию и смену доминирующих представлений или через периодически происходящие научные революции. Важная роль в развитии науки принадлежит парадигме – типу интеграции фундаментальных достижений в данной области, теорий, способов действия в науке, моделей, образцов решения исследовательских задач, критериев научности. Как единица, как целое, парадигма, однако, не может быть сведена к ее базовым составляющим.

Сущность парадигмы отчасти раскрывается понятием «дисциплинарная матрица». Дисциплинарная она потому, что учитывает принадлежность ученых к определенной дисциплине; матрица – потому, что она составлена из упорядоченных элементов разного рода, каждый из которых предполагает дальнейшую спецификацию. Основными компонентами дисциплинарной матрицы являются:

1) символические обобщения – те выражения и отношения, которые используются учеными без сомнений и разногласий; могут быть без особых усилий облечены в логические формы;

2) метафизические парадигмы – общепризнанные предписания, убеждения в специфических моделях, помогающие определить, что может быть принято в качестве решения или объяснения;

3) ценности – формирующие единство в сообществе ученых некоторые простые, несамопротиворечивые и правдоподобные положения более общего характера, чем символические обобщения и концептуальные модели. Примеры таких ценностей: научные предсказания должны быть точными; количественные предсказания должны быть предпочтительнее по сравнению с качественными; следует заботиться о соблюдении допустимого предела ошибки и т. д.

Важным понятием в концепции Т. Куна является и понятие научного сообщества, выступающего как логический субъект научной деятельности. Ученый может быть признан как ученый только при условии его принадлежности к научному сообществу, все члены которого придерживаются определенной парадигмы, характеризующейся конкретной совокупностью знаний и особенностей подхода к решению научных задач. Парадигма – «это то, что объединяет научное сообщество, и наоборот, научное сообщество состоит из людей, признающих парадигму».

Формирование парадигмы является ключевым признаком зрелости дисциплины, отражающим ее выход на эволюционную стадию нормальной науки. Принимаемая в качестве парадигмы теория видится научному сообществу предпочтительнее конкурирующих с ней других теорий, однако не требуется ее способность убедительно объяснять все научные факты. На стадии нормальной науки осуществляются накопление и систематизация знания в рамках исторически сложившейся парадигмы. Здесь разрабатываются следующие из парадигмы новые теории для разрешения оставшихся вопросов и появляющихся в процессе исследований неясностей. Вся научная деятельность строится на основании немногих канонов, в рамках строгих правил-предписаний, которые Т. Кун сравнивает с решением головоломок.

Эта стройность и четкость научного знания начинает разрушаться с осознания аномалий – установления фактов кардинального отличия феноменов природы от нормативов их объяснения. Возникают парадоксы. Поиск их объяснения приводит к неизбежному выходу за рамки строгих предписаний. Наука вступает в новую – экстраординарную фазу развития. Экстраординарная наука – это некумулятивные стадии ее развития, когда в результате кризиса старая парадигма замещается целиком или частично новой.