Текст книги "Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта"

Глава двадцать четвёртая

В Сантьяго мне было гораздо лучше, чем на парселе. Здесь имелась возможность постоянно общаться с друзьями. По воскресеньям я регулярно посещал наш ресторан «Эстрейя». Там узнал, что последний из моих аргентинских недругов Олег уехал, наконец, по приглашению Долгушина в Соединённые Штаты. А Леонид с Надеждой перебрались куда-то в Европу, кажется в Испанию. В освободившуюся после Долгушиных квартиру при церкви вселились ещё одни вновь прибывшие батюшкины родственники – брат Татьяны Лацко Михаил с семьёй. В случае Николая Кочерыжкина невезение обрело просто фатальный характер. Несчастья его прямо караулили. Не успел он оправиться после староверской эпопеи,

как опять… В общем, только он устроился в Сантьяго на новую работу, как при ремонте крыши какого-то склада провалился сквозь проломившийся шифер и в результате падения с семиметровой высоты поломал себе ноги и оказался надолго прикованным к больничной койке. Медицинского полиса он не имел и опять Галина с Натальей должны были вкалывать, как проклятые, чтоб оплатить лечение неудачливого главы семейства. Скоро у Черёмушкиных незаладились отношения с игуменьей монастыря, и она начала выживать их. Юра долго терпеть не стал и подался с семьёй в Югославию.

Вот такая она эмигрантская доля: переменчивая, неустойчивая и непредсказуемая. Одно слово – чужбина!

***

Дон Эдуардо мне не говорил: маньяна. Он, как и обещал, сделал рабочий контракт, оформил все необходимые документы и я, наконец, заплатив штраф за просроченную визу, всё-таки получил желанный карнет (временный паспорт), дающий право на годичное пребывание в Чили. Радости моей не было предела. До самозабвения я упивался жизнью.

Новый патрон заработок мой поднял до ста пятидесяти тысяч – рост благосостояния на лицо! Трудился я с возросшим энтузиазмом, шеф оставался мною доволен. Я позволил себе

несколько раз сходить поразвлечься в дискотеку «Ла Ос». Там меня помнили и принимали как своего. С Батиным завязались приятельские отношения, а Чикин, вообще, стал лучшим другом.

И всё-то у меня шло гладко… до тех пор, пока однажды не появился в нашей автомастерской мой предыдущий патрон Панчо. Увидев своего бывшего работника за работой, он очень тепло, прямо по-дружески побеседовал со мной, выжимая из себя любезности, что я не преминул уколоть его долго сдерживаемым упрёком:

– А вот дон Эдуардо мне сделал контракт!

– Поздравляю! – кисло выдавил из себя еврей…

А потом Панчо долго разговаривал в офисе с доном Эдуардо. На следующий день у меня начались проблемы. Шеф уже не был в восторге от моей работы. А тут я как на беду нечаянно сломал отвёртку прямо у него на глазах. Возмущению старика не было конца. И вот через несколько дней после визита Панчо дон Эдуардо уведомил меня о том, что отправил в Эстранхерию письмо с просьбой аннулировать мою визу, ибо он решил расторгнуть трудовое соглашение по причине моей профнепригодности. Все мои мольбы, просьбы и увещевания не возымели необходимого эффекта и, не проработав и трёх месяцев, я был выставлен за ворота.

Но, как известно, беда не приходит одна. Вслед за этим засуетились и мои австралийцы и попросили избавить их от моего присутствия к первому числу следующего месяца.

Положение вновь обрело катастрофические очертания. Я нуждался в постороннем участии. И Серёга исполнил благородную миссию избавителя. Дело в том, что его коптильня, где он готовил деликатесные копчёные продукты, находилась на территории одного частного гаража в нищем районе Майпу. Хозяином гаража был добрейший дон Марио – одноглазый пожилой чилиец. Ветхий трёхкомнатный вагончик служил офисом в этом частном предприятии. Одну из комнат офиса и выделил мне дон Марио под временное жилище.

По окончании отведённого мне срока пребывания на фирме «Аминас», Сергей отвёз меня на новое место жительства. Чикин так красочно расписал доброму чилийцу историю моих мытарств, что тот совершенно искренне низверг скупую мужскую слезу из своего единственного ока. Меня это, признаюсь, тронуло и хоть прожил я там всего десять дней, но отношения с покровителем сложились сердечные.

Здесь мы с Сергеем разработали диспозицию моих дальнейших действий по обретению места под солнцем и наметили план охмурения Батина дабы принудить его принять участие в моей судьбе. Действовать нужно было активно, так как из Эстранхерии пришло грозное уведомление о том, что меня лишили чилийской визы и предлагают в течение месяца либо покинуть страну, либо предоставить какие-нибудь новые документы, дающие право на дальнейшее пребывание в Чили.

Крах настигал по пятам. Только Саша Батин мог протянуть спасительную руку помощи. И ринулся я к нему бить челом.

– Сколько я помог нашим! – плакался Саня. – Но никакой благодарности. Устраиваются с моей помощью. Уходят. А потом никогда даже не позвонят, не справятся о здоровье.

– Саня, да что ты такое говоришь? Владислав не из таких, ты же знаешь, – вступился за меня Серёга.

– Все, когда им надо, такими милыми становятся.

– Выручай, Саша, как брата прошу, – взмолился я.

– Ладно, я поговорю с Алехандро. Только вряд ли получится – в дискотеке полный штат укомплектован.

– Ну надо, Саня! – напирал Сергей. – Хороший человек ведь пропадает.

– Да я-то что! Не от меня зависит.

– Слушай, а ты поговори со своей Джаки, может быть в её дневной смене отыщется место, – осенило Чикина.

– О-о-о! Это мысль, – согласился Батин.

– Ещё учти, что Владиславу жить негде.

– Ну ты даёшь, Чикин. Это как в том анекдоте получается: пустите погреться, не то я так голоден, что переночевать негде.

Но Саша постарался и его подруга – дневной администратор дискотеки «Ла Ос» Джаки изыскала для меня вакансию. Теперь я стал третьим в команде уборщиков. Мне определили львиную долю огромной территории дискотеки, где должно было мыть полы, а затем, надраивать их до зеркального блеска специальной мастикой. Кроме того, по окончании основной работы находилось много иных обязанностей: разгрузить машину, перетащить тяжести, надраить стёкла и зеркала, протереть пыль в барах и прочее. Но теперь всё это мне казалось такой ерундой, – главное, что необходимые документы были сделаны. А через недельку – ещё радостная весть! Оказывается, в верхнем дворе над дискотекой освобождается однокомнатная квартирка, оттуда съезжает одна бывшая работница. Мне предложили занять эту жилплощадь. Да, теперь я заживу на славу! Жалованье установили в сто двадцать тысяч, жилье – бесплатно, обед – за счёт работодателя. И ещё, ежедневно причитающаяся бутылочка пива. Кайф!..

Соратниками моими по команде стали Поло и Марисоль. Придурковатый шибздик Поло был специалистом туалетных дел: на его попечении было мытьё раковин и унитазов, замена туалетных принадлежностей, устранение образовавшихся пробок в трубах, а заодно, в его ведении была и дискотечная помойка. Для дискотеки он был, безусловно, необходим, как гвоздь в сортире, на который нанизывают обрывки газеты. Работу абориген исполнял с усердием жука, ворошащего навозную кучу. Марисоль занималась кухней и наведением порядка в офисах и артистических гримёрных. Агрессивная, словно гадюка над собственной кладкой яиц, она коварно таила в своём змеином чреве быстродействующий яд.

Тёплых дружеских отношений с ними не сложилось по причине их закоснелого индейского менталитета: они на дух не переносили всех гринго и не пытались даже это скрывать. Однако, безучастный ко всему, словно тропический ленивец, я на подобные мелочи жизни не обращал внимания, и они не могли испортить царящей в моей душе общей картины сложившейся идиллии.

***

Батин исполнял обязанности начальника охраны и фактически являлся доверенным лицом хозяина дискотеки Алехандро Тонды, а в свободное от этой работы время выполнял поручения дневного администратора Джаки, с которой состоял в сожительстве. Гражданская жена отправляла его то на официальные встречи, то поручала развезти по адресам письма и разные документы, то просила привезти продукты для дискотечной кухни и прочее. Днём он часто находился в дискотеке и у нас было больше времени для общения, поэтому вскоре между нами завязались приятельские отношения.

Когда я заканчивал свою основную работу – надраивание полов, то Саша просто забирал меня у своей жены Джаки – моей начальницы, и мы вместе развозили по адресам документы или ездили за продуктами для кухни. Порученную мне работу я выполнял быстро, поэтому претензий со стороны начальства, в лице той же Джаки, не было. Ну и зажил я, можно сказать, припеваючи.

Вместе со мной в дневной смене работал кладовщиком низкорослый, пухлогубый Виктор Матецкий. Он был непонятен и таинственен, как наскальные петроглифы, скуп, как три Плюшкиных вместе взятые, а чело его, с загадочностью порожнего чемодана, таило внутри себя пустоту. Виктор был одноклассником Саши и теперь являлся мужем бывшей супруги Батина Аллы, которая тоже была их одноклассницей. Классический любовный треугольник! Наряду с родной дочерью Оксаной Виктор воспитывал и батинского сына Лёшку. От тягот жизни в родной Молдавии семья Матецких бежала к Александру в Чили и здесь он помог им устроиться.

Все эти люди и составили теперь круг моего непосредственного общения. Поскольку меня поселили во дворе по соседству с дискотекой, на этой квартире мы постоянно теперь и собирались: пили пиво, играли в нарды, готовили шашлыки, общались. Иногда во время наших застолий Виктор перебирал лишку и тогда с его стороны сыпались давно скрываемые претензии к Батину. Впрочем, протрезвев, он забывал об устроенном им скандале. Так и сосуществовал наш разношёрстный коллектив в мире и взаимопонимании.

***

– Этот Батин – большой козёл, – компетентно заверял, сидящий на моей кухне со стопкой в руке, изрядно набравшийся Витек. – Я продал квартиру в Кишенёве, свернул своё прибыльное дело, всё бросил и приехал сюда. А что я тут имею?

– А чем ты там занимался? – спросил я.

– О! Я шил кожу! У меня была швейная мастерская и весь Кишенёв заказывал кожаные куртки, штаны, юбки. С этого я имел большие доходы!

– А зачем тогда ты всё бросил? Ведь от добра – добра не ищут.

– Знаешь, Влад, я воспитываю батинского сынка – вот папаша и захотел, чтобы чадо было при нём.

– Ну и отправил бы ему сына.

– Нет-нет! Алка не захотела расстаться с пацаном. Вот мы и приехали сюда всей семьёй: если хочет иметь сына рядом – пусть и нам помогает! Что, я один должен его Лёху поднимать?

– А что, разве Александр вам не помогает?

– Я имел там такие деньги! А что здесь? Я держал мастерскую, а тут заведую каким-то паршивым складом. Обидно!

Послышался стук в дверь и донёсся голос Батина:

– Влад, ты дома? Открывай!

Виктор зябко передёрнулся и недовольно проворчал:

– Ну вот! Явился. Нигде нет от него покоя. Достал!

Вошёл Саша и, заметив пьяного «родственника», сказал:

– Ты опять за старое. Давай, дуй быстро домой. Алка уже мне звонила – тебя разыскивает.

– Да пошёл ты!.. Я твоего сына воспитываю, а ты ещё мне будешь тут указывать.

– Ты, Мотя, заколебал со своей старой песней. Давно говорю: отдайте мне его, чем вот так выслушивать твоё нытьё.

– Я его так ни разу в жизни и не нашлёпал, хотя он такой же засранец, как и ты, и его надо пороть, как сидорову козу, – продолжал своё заботливый отчим.

– Давай, воспитатель хренов, чеши домой, – Саша своей огромной ручищей легко поднял за шиворот со стула худосочного скандалиста и легонько подтолкнул к двери.

– Я тебе морду набью! – взбеленился вдруг Витёк и, резко развернувшись, замахал коротенькими ручонками на Батина.

Гигант спокойно вытянул вперёд руку и удерживал за шиворот на расстоянии взбесившегося драчуна. Но тот не успокаивался и продолжал беспорядочно махать миниатюрными кулачками, нанося бесполезные удары в воздух.

– Да, теперь ты так просто не угомонишься! – с этими словами Александр сгрёб в охапку перепившего Мотю и легко, словно вязанку хвороста, понёс в ванную.

Вскоре оттуда донёсся шум водяных струй, звуки возни и нечленораздельное мычание Виктора. От холодного душа кладовщик быстро пришёл в себя и, трезво оценив всю несостоятельность своего противостояния физической мощи атлета, покорно ретировался и, промокший как курица под дождём, молча отправился восвояси.

– Как он надоел со своей пьянкой, – сетовал Батин. – Пока трезвый – нормальный человек, как наберётся – становится неуправляем. Когда пьёт – меры не знает.

– Он выпил-то всего полбутылки и так окосел! – недоумевал я.

– Ему много не надо. Спился давно. Всё время закрывается у себя в складе и втихаря пьёт там один. В Кишенёве бедная Алка содержала семью – шила на заказ кожаные куртки, а он только пьянствовал. А в последнее время подсел на иглу. Чтобы вырвать его из порочного круга и сохранить семью, она попросила меня помочь им перебраться в Чили. Сказала, мол, и Лёшка к родному отцу будет поближе. Нагрузил я на собственную шею дополнительную обузу! Теперь воспитывай ещё и великовозрастного балбеса. Ну, хватит об этом. Знаешь зачем я зашёл?

– Скажешь – узнаю.

– Я заметил, ты велосипед во дворе оставляешь. Надо закрывать его в сарай.

– Кто его украдет? Сюда только свои с дискотеки заходят.

– Знаешь, Влад, есть поговорка на востоке: на Аллаха надейся, но верблюда привязывай! Индейцы очень вороватые и всегда готовы прибрать к рукам чужое – говорю тебе это, как другу.

– Саня, да здесь же такое изобилие во всём, что даже уличные собаки не хотят жрать не слишком свежее мясо. А в общем-то, ты прав. Пойду уберу велосипед.

Глава двадцать пятая

Чтобы заработать побольше денег, кроме основных своих обязанностей, я брался за любую другую работу: разгружал машины, красил, таскал тяжести, выходил в ночную смену охранником, был мойщиком посуды, помогал в работе барменам и официантам, принимал участие в монтаже декораций на сцене и в зале, выходил работать в выходные дни и праздники…

Жил я рядом с дискотекой и это было удобно для начальства, и когда нужны были дополнительные рабочие руки – всегда вспоминали обо мне. Я же никогда не отказывался от работы. Так обо мне и сложилось хорошее мнение как о добросовестном и безотказном работнике.

Сам хозяин дискотеки Алехандро меня заметил и выделял среди всех. При встречах он подавал руку – чего не позволял себе со многими другими. Я единственный из всего коллектива дискотеки мог двое суток абсолютно без сна выполнять порученную работу. Больше никто так не мог.

На дискотеке иногда давали концерты знаменитости. При мне, например, выступали известный аргентинский исполнитель Диего Торрес, знаменитый бразильский коллектив «Порто Сегуро», популярный испанский певец Алехандро Санс и другие. Дни проносились стремительно и насыщенно. Угнетало лишь одно – обстановка в России. Вести оттуда поступали неутешительные. В Чечне война грохотала вовсю, криминальные группировки творили беспредел, Ельцин быковал, страна погибала, народ деградировал и вымирал. Я мечтал только об одном: как бы побыстрее переправить свою семью в Чили.

***

Закончился очередной week-end, дискотека притихла до следующих выходных. Можно отдохнуть. Я пораньше завалился спать и смотрел безмятежные сны. Среди ночи мои беззаботные сновидения вдруг бесцеремонно прервали громким стуком в дверь. Оказалось, что срочно нужно помочь кладовщику загрузить машину. Спускаюсь вниз, а там уже суетятся Виктор Матецкий, Руслан Демченко и ещё двое чилийцев. Присоединяюсь к работающим, быстро сбросив с себя остатки сонливости. Заметно было, что Руслан с Мотей уже успели порядочно заправиться алкоголем. Охмелевший кладовщик на чём свет стоит материт окружающих.

– Мотя, ты лучше иди отсюда, мы без тебя быстрее загрузим машину, – посоветовал Руслан.

– Ты чё мне указываешь? Здесь я начальник.

– Ну, если ты начальник, тогда выдай мне ящик водки, – подзадорил Руслан.

– Да, запросто! Бери, – щедро показал Витёк на подвернувшуюся картонную коробку с виски, а сам отошёл с гордым величием льва, оставившего доедать косточку шакалу. – Хочешь ещё?

– Хочу! – вызывающе подтвердил Руслан, подхватив и относя в сторонку подаренную коробку с алкоголем.

– Тогда бери это! – кладовщик грубо вырвал из рук проносящего мимо коробку красного вина чилийца. Тот попытался забрать назад свою ношу и бутылки выпали из рук пьяного Моти, раздался грохот битого стекла и по земле разлилось малиновое пятно.

– Ах ты, проклятый чилик! – Виктор с размаху ударил немолодого латиноса в челюсть.

– У того из уголка рта просочился кровавый потёк, и индеец тут же выплюнул выбитый зуб.

Увидев кровь, пьяный кладовщик разъярился и с ожесточением бизона, отстаивающего в смертельном поединке природное право самца, бросился колотить беднягу. Руслан принялся их разнимать, но тоже успел получить по физиономии. И всё-таки своей мощной фигурой он смял разбушевавшегося коротышку и остановил драку, чем навёл гнев Моти на себя.

– А-а-а, Русик, значит ты тоже против меня! – разориентировавшись окончательно, в пьяном угаре завизжал Матецкий. – Я тебе ещё, как другу, ящик водки отдал. Давай назад его. Пусть лучше пропадёт, чем тебе достанется…

С этими словами он принялся выдёргивать бутылки с виски из картонной коробки и бросать их в стену дискотеки. По стене растеклись свежие разводы и посыпалось битое стекло. Оба чилийца в ужасе схватились за головы:

– О, боже! Он сумасшедший…

Латиносы кинулись к машине и мгновенно укатили прочь. Разобиженный Руслан тоже ушёл. Тогда Витёк переключился на меня. Он перехватил подвернувшуюся пивную бутылку за горлышко, словно гранату, и заорал:

– Я объявляю всем джихад!

Бутылка полетела в меня, едва удалось увернуться. Первым моим побуждением было дать отпор разбушевавшемуся не в меру наглецу. Но мгновенно взвесив обстановку, подумав о могущих возникнуть для меня нежелательных последствиях – ведь Мотя почти родственник Батину, я осадил свой пыл и просто ушёл к себе. А внизу долго ещё раздавались пьяная брань да грохот бьющегося стекла – мой агрессивный соотечественник оттягивался по полной программе.

– Из-за собственной безалаберности, вот так и губят себя наши русские, – с сожалением размышлял я лёжа в постели и делая безуспешные попытки отойти ко сну…

А наутро дебошира призвали к ответу. Пострадавший чилиец принёс в салфетке свой выбитый зуб и положил его на стол перед Алехандро Тондой. В кабинете шефа срочно собрался консилиум: сам хозяин, Джаки, Саша Батин, ночной администратор Паулина, бухгалтер Кристофер и секретарша Помела.

Часа через полтора из офиса Алехандро с жалким измученным видом, будто обречённый узник Гулага, выскользнул присмиревший Витёк. Ещё через несколько минут он озабоченно елозил малярным валиком по дискотечной стене, закрашивая последствия своего ночного буйства.

– Не знаю, что с этим уродом делать? – сокрушался Саша, делясь со мной своей озабоченностью. – На этот раз Алехандро его точно выгонит. Уже не в первый раз этот придурок устраивает здесь пьяные скандалы.

– Жалко Мотю, он просто больной алкоголизмом, – дипломатично рассудил я.

– В том-то и дело, что и мне жалко. Ведь я его с детства знаю. У него и отец был горьким пьяницей. Это наследственность.

– Как хорошо, что я вчера сдержался, – подумал я про себя. – Если бы побил Витька, Саша мог и обидеться на меня, а это было бы мне вовсе не кстати…

Потом пришлось незадачливому Моте оплачивать из собственной зарплаты услуги дантиста, изготовившего вставной зуб пострадавшему чилийцу. После этого случая, в насмешку, за Витьком закрепилось прозвище «Дантист». А Саша и на этот раз отстоял своего конфликтного подопечного от справедливой кары – увольнения. И продолжали мы, такие разные, дружить, совместно проводить свободное время и трудиться в одном коллективе. Мотя был среди нас признанным мастером по приготовлению шашлыков и за это его ценили.

В один из вечеров мы собрались за нардами, как всегда, у меня. За игрой обсуждали текущие дела.

Батин предложил:

– Может выберемся на природу шашлыков покушать?

– Это хорошая идея! – поддержал я.

– Не-е, на меня Каролина дуется, – отказался Руслан, – мне не до шашлыков сейчас. Если узнает, что я ещё развлекаюсь – вообще выгонит, тогда новое жильё придётся искать.

– А мне рыбу надо коптить. Заказы поступили – на всю неделю работы хватит, – не поддержал идею и Чикин, хотя сам испытывал к своей чилийской жене такие же тёплые чувства, как раб к цепи, сковавшей его с галерой.

– Саня, мы давно на рыбалке не были, – напомнил Дантист. – Давай махнем с ночевой?

– Можно, – согласился Саша.

Сказано – сделано. Мы выбрали свободный день и, прихватив спиннинги, резиновую лодку и бредень, на дискотечном грузовом «Ниссане» отправились за город вчетвером: Саша, его сын Лешка, Витёк и я.

Водоём, куда мы приехали, назывался лагуна Акулео. Это было огромное озеро, разлившееся среди горных разъёмов. В середине лагуны виднелся поросший растительностью остров. Мы остановились в кемпинге, расположенном на берегу озера. Здесь все было

обустроено для туристов: специально отведённые места приспособлены для разведения костров и приготовления там пищи, под деревьями были расставлены столы со скамейками, к каждому такому месту были подведены водопроводные колонки. На замечательном зелёном газоне некоторые отдыхающие разбили палатки.

Был живописный летний вечер. В долину спустился сумрак, а над зубцами гор повис ослепительно-гранатовый закат. Лагуна, словно живое существо, отсвечивала мерцающими световыми бликами, от чего создавалось впечатление, будто она дышит. Мы почувствовали единение с окружающей природой и невольно уверовали в то, что земля – гигантский живой организм. Долго мы заворожено любовались этим впечатляющим зрелищем.

– Ну, сегодня мы рыбы уже не наловим, – с сожалением сказал Батин. – Будем на ужин готовить мясо на огне. Пиво мы захватили, так что, проведём вечер нескучно.

– А я пойду половлю пихирейя (мелкая рыбёшка, вроде мойвы), – прихватил свой спиннинг Лёшка.

– Вот так всегда, лишь бы сачкануть и не возиться с костром, – заворчал недовольно отчим.

– А что мне делать здесь? Вы будете сосать своё пиво, а я должен вам прислуживать? Не дождётесь.

– Пусть Лёха идет, сами тут управимся, – отозвался я. – А где взять дрова?

– Я уголь прихватил. Там в кузове два пакета, – успокоил Саня.

Мы развели огонь, разложили на железной решётке приготовленные заранее куски мяса и запылал наш походный очаг. Тут и там сверкали отблесками соседние кострища. Приятный аромат пива распространился в ночи и потекла тихая задушевная беседа. Виктор,

по обыкновению, больше молчал, занятый приготовлением мяса.

Рассказывал Саша Батин. Я с любопытством слушал:

– …и оставалось мне до конца службы каких-то полгода, когда пришло назначение всё наше подразделение перебросить в Афган. Раньше я и понятия не имел что это за Афганистан такой, а оказывается, у меня есть долг перед этой страной ин-тер-нацио-наль-ный. И бросали нашу разведроту в такие проклятые места, что порой казалось, ты уже в преисподней. А однажды под Кандагаром высадили наш взвод с «вертушки» в одном далёком ущелье и был приказ: уничтожить ожидаемый здесь душманский караван с оружием. Выбрали мы удобную позицию и ждали шесть суток, а паёк прихватили – на три дня. Но, главное, что сигареты и вода закончились.

Лейтенант отправил двух бойцов на поиски какого-нибудь кишлака в округе, чтоб разжиться продуктами. Ждём их день, ждём другой – как в воду канули. Тогда командир отправляет меня на поиски пропавших, вместе с одним таджиком – он переводчиком у нас был.

Мы двинулись в том направлении, куда ушли наши товарищи. Полдня пришлось карабкаться по кручам и набрели всё-таки на горный кишлак. Часа два присматривались из укрытия, вникали в обстановку: кишлак будто вымер – ни души! А вскоре прямо на нас вышел пастух с козами. Увидев шурави с автоматами, подросток кинулся бежать, но мы догнали его, допросили. Бача был явно чем-то напуган, всё время бормотал: «Не убивайте!..» И выяснилось, что двух русских солдат здесь захватили люди, пришедшие с караваном.

Оказывается, караван с оружием прошёл другим маршрутом.

Мальчишка видел, как сильно избитых русских душманы забрали с собой и их вооруженный отряд направился туда, куда указали пленники.

Нам надо было незамеченными уходить к своим. Пришлось связать «языка» и оставить среди скал. Когда мы вернулись на место засады, пред нами предстала ужасная картина: среди опалённых разрывами гранат каменных глыб тут и там виднелись растерзанные останки наших товарищей. Лейтенанта вообще мы не нашли. Рации не было, и мы не могли доложить обстановку на базу. До ночи собирали и хоронили всё то, что осталось от нашего взвода.

– Тьфу ты чёрт… – Саша нервно выругался и, сделав несколько судорожных глотков пива, глубоко затянулся сигаретой. И продолжал:

– Пять ночей нам потом пришлось добираться к своим по территории, контролируемой враждебными нам силами. А впрочем, там везде нас подстерегали опасности. Мы были чужими в этой стране и несли туда смерть и несчастья. Хороня останки своих боевых сослуживцев, я впервые задумался: зачем мы пришли на чужую землю? Там мы сотворили погром и никакие ссылки на интернациональный либо ещё какой долг не оправдают преступного вторжения в эту отсталую дикую страну.

А после моего доклада командованию, был традиционно нанесён с воздуха ракетно-бомбовый удар по указанному мною кишлаку и его подчистую стёрли с лица земли. И на мою душу лёг груз невинно убиенных. Но эта вина по сравнению с бескрайним греховным океаном всей нашей страны – лишь капля в море. Теперь я ставлю свечку в церкви не только за своих погибших однополчан, но и за тех невинных афганцев. А покается ли вся страна? Сомневаюсь! Вот и расплачиваемся теперь всем народом. В преисподней исправят растленные души! Все высокие идеалы, привитые мне с детства, рухнули там, в Афгане. И понял я, что в своей стране ничего не могу исправить. Не смог я больше жить в этой «отмороженной» отчизне и бежал как можно дальше. Так и оказался в Чили…

 
За что я проклят богом?
И в чём моя вина?
– С надуманным предлогом
меня отправил на…
В расхристанной России
распутица и тлен.
Когда придёт мессия,
чтоб нас поднять с колен?
Родиться в понедельник,
к несчастью, довелось.
Прости, Христос-брательник,
нам глупость, зависть, злость!
Сковало плоть тисками, —
бороться – выше сил.
Кровавыми плевками
в нас пламень дух гасил.
Зловещие распятья
венчают сплошь холмы.
И разучились братья
благие петь псалмы.
…Увы! За всё расплата
приходит к нам не вдруг.
– Покаемся, ребята, —
избавимся от мук!
 

Засиделись мы долго. Вокруг царила глубокая ночь. Крупные звезды низко нависли над нами блестящими гроздьями. Мы развернули паролоновые подстилки прямо на земле и отошли ко сну. Утром все проснулись одновременно от звонкого собачьего лая. Ещё не

жгучее солнце торопливо взбиралось по небосводу.

Прихватив бредень и резиновую лодку, мы направились к воде. Саша выгребал лодку на глубине, на корме сидел Лёшка и держал опущенный в воду один конец бредня. Я тащил другой конец снасти вдоль берега, зябко ёжась от прохлады ещё не прогревшихся вод. Витёк с пластиковыми мешками ожидал на берегу.

И забрели-то сетью всего три раза, но вытащили килограммов шестьдесят жирных прекрасных карасей, сазанов и лещей. Поглазеть на наш богатый улов сбежались любопытные рыбаки-чилийцы, извлекающие из озера жалкого пихирейя.

Увидев нашу рыбу, латиносы испуганно выпучили глаза и отчаянно замахали:

– Эта рыба несъедобна! Выбросите её. В ней много костей…

Но, как говорится: на вкус и цвет… В общем, мы остались довольны уловом и к обеду уже вернулись в Сантьяго.