Текст книги "Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта"

Глава сорок седьмая

Новый директор CODA приступил к обязанностям не в самый подходящий момент. Первый день его работы отмечен гнетущим состоянием духа у подчинённых. Первой неприятностью было то, что, уходя, месье Шоси освободил от работы в CODA Виолайн. Руководитель мотивировал свои действия тем, что она будто бы скомпрометировала себя порочащими связями с иностранцами (это я принял, в первую очередь, в свой адрес). Вторая неприятность была гораздо трагичней. Состоялись похороны бывшего охранника CODA Мишеля. Отказавшись работать под руководством Шоси, он устроился охранником на какую-то дискотеку. Там арабы затеяли драку, и Мишель принялся их разнимать. Один из конфликтующих выстрелил охраннику в голову и сразил его наповал. Все подопечные CODA помнили доброго огромного негра и многие из уважения присоединились к похоронной процессии, сопровождающей в последний путь погибшего…

Моей семье пришёл вызов на комиссию OFPRA. Нам предстояло явиться на «экзекуцию» со всеми оригиналами документов, подтверждающих факты из моего досье. С этой новостью мы явились в CODA. Принял нас новый руководитель – маленький тщедушный араб Мохамед Тлемсамани.

Он повёл себя как-то заискивающе:

– Месье Владислав, я очень рад с вами познакомиться. Столько наслышан о вас!

Он долго тряс мне руку, заглядывая снизу-вверх в глаза.

Затем, переключился на моих близких:

– Бонжур, мадам! Бонжур, мадемуазель! Я счастлив принять вашу семью…

Покончив с любезностями, я начал о деле:

– Месье Тлемсамани, мы пришли сообщить, что нас вызывают на комиссию OFPRA.

– Давайте ваши приглашения. Сейчас снимем с них ксерокопии и выдадим вам проездные документы и билеты в Париж и обратно.

– Пожалуйста! Вот все бумаги, – подал я шефу полученные сегодня конверты.

– Посидите, пожалуйста, в моём кабинете пока я всё вам приготовлю.

Мы остались одни. Марина заметила:

– Какой вежливый и внимательный новый директор! Приятно с ним иметь дело.

– Да, это не месье Шоси, – согласился я.

– И мне понравился новый начальник, – высказала своё мнение дочь.

Пока делились впечатлениями, маленький араб появился вновь:

– Вот ваши конверты. Пожалуйста, проверьте всё и распишитесь. Там билеты на поезд, суточные на питание и проезд в городском транспорте Парижа.

Мы расписались и направились к выходу. Шеф лично сопровождал нас. На прощание он от души пожелал:

– Удачной поездки вам! Назад чтоб вернулись обязательно с «позитивом».

– Мы-то всегда готовы. Всё дело за малым – за решением членов Комиссии, – бесшабашно отозвался я.

– Будем надеяться, что ваше досье оценят по достоинству.

– Тьфу… тьфу… тьфу… будем надеяться. Через две недели поедем на экзекуцию…

А в отеле Надежда встретила нас неприятным известием. Оказывается, наши соотечественники из Питера получили «негатив» с первой комиссии. Лёля вся в слезах. Савва лежит на кровати и отказывается выходить из номера, уставившись отрешённым взором в одну точку на потолке.

– Что же они так паникуют? Ведь это только первая Комиссия. Главное будет на второй, – резонно рассудил я.

– Вы правильно говорите, Владислав. Только все непременно мечтают получить свой «позитив» сразу.

– Не знаю как все, но лично я рассчитываю на Recours. Если дадут «позитив» на комиссии OFPRA – я, конечно, не откажусь, но реально рассчитываю только на вторую Комиссию.

– Это нормально, – согласилась Надя. – Сейчас OFPRA даёт «позитивы» лишь чеченцам.

– Ещё бы! У них идёт война и если ещё и им отказывать!..

– А меня трясёт при одном только упоминании, что придётся и нам ехать на эту OFPRA. От «негатива» меня может и кандрашка хватить, – откровенно призналась Маринина землячка.

– Конечно, это тяжёлое испытание. Как ни крути, а решается наша судьба, – резонно согласился я.

***

В нашем отеле событие! К нам поселили… Катю. Она появилась в окружении своих детей, в тёмных солнцезащитных очках. Рядом теперь не было её услужливого муженька. На Катином лице и на шее видны были свежие многочисленные шрамы. Впрочем, это совсем не уродовало её красивого облика.

– Катя! Куда ты пропала? Что с тобой случилось? Где Эдик? – обитатели «Радуги» обступили Екатерину и засыпали вопросами.

– Здравствуйте все! А я думала вы про меня забыли, – улыбаясь, ответила страдалица.

– Разве тебя забудешь? Скорее колись где пропадала? – нетерпеливо полюбопытствовала Надежда.

– Да, вот такое несчастье! Мы ехали в такси и попали в аварию. Я сидела впереди, рядом с водителем, и ударилась головой в лобовое стекло. Получила сотрясение мозга и осколками стекла поранило всё лицо. Хорошо, что дети находились сзади и не пострадали.

– А где Эдик? – спросила Лёля.

– С ним всё в порядке. Он тоже сидел на заднем сиденье с детьми. А сейчас он в Марселе. Поехал поступать на службу в Иностранный Легион.

– Почему в Марселе? Здесь, в Страсбурге, есть гарнизон легионеров, – удивился Дима.

– В Марселе их главная штаб-квартира и там производят отбор кандидатов на службу, – разъяснила Катя.

Хотя мы все давно знали о том, что в действительности случилось с Катей, но не подавали виду, чтобы не обидеть её ущемлённых чувств.

Так и жили дружно, поддерживая друг друга в невзгодах. Постепенно из нашего отеля стали отселять эмигрантов по другим местам. Остались одна негритянская семья, чета югославов, питерцы, да мы с Катей. Армянскую семью апатридов хозяин отеля вскоре

поймал с электрической плиткой и со скандалом выгнал на улицу. Я был ужасно зол на этого тирана. Приближалась дата нашего отъезда в Париж и я стал очень раздражительным, будто искал повод, чтоб на ком-нибудь сорваться. И вскоре повод, как специально, представился.

Поутру нас разбудила горничная Мари. Она сказала:

– Сегодня после обеда приедет наш старый клиент из Швейцарии. Он привык всегда размещаться в том номере, который сейчас занимаете вы. Шеф распорядился вашу семью на одни сутки перевести в помещение на первом этаже, где сложены запасные кровати.

– Это там, где живут две огромные хозяйские псины? – уточнил я.

– Я там помыла полы, разбрызгала ароматизатор и приготовила вам постели.

– А может вы нас, вообще, сразу поселите в собачью будку? – саркастически поинтересовалась Марина.

– Мы отказываемся от такого помещения, – активно запротестовал и я.

– Я ничем не могу вам помочь. Это распоряжение шефа.

– Где он? Я сейчас с ним поговорю, – заявил запальчиво я.

– К сожалению, он будет только вечером. Попрошу освободить номер.

Делать было нечего. Мари лишь исполнительница хозяйской воли. Мы перенесли свои пожитки вниз, а сами отправились жаловаться в CODA. Я так рассудил: мы не хотим жить в этом отеле, ибо всегда можем быть уличены скандальным хозяином в нарушении правил проживания здесь, ведь мы, как и все другие, готовили себе пищу в номере на электроплитке, пользовались электрочайником. Но чтобы осуществить наше желание по смене отеля, нужна веская причина. И вот, я решил, что такая причина найдена: хозяин поступил опрометчиво, решив поместить мою семью в «собачий номер». Этот его промах и нужно было использовать себе во благо.

Словно разъярённая фурия, я ворвался в CODA. Встретила меня Малала:

– В чём дело, месье? На вас лица нет.

– Где месье Тлемсамани? Я хочу говорить с ним немедленно.

– Сожалею, но его сегодня не будет. Объясните мне что у вас случилось?

– До каких пор эмигранты должны терпеть дурацкие выходки хозяина отеля?

– Объясните толком, что случилось?

– Случилось то, что мою семью поселяют в «собачий номер».

– Какой, какой номер?

– Это тот номер, где живут хозяйские псы. Нас заставили туда перенести вещи. И пробыли мы там всего каких-то десять минут, а дочь успели покусать собачьи блохи. Я требую, чтобы нас немедленно перевели в другой отель.

– Да-а-а! Такое, конечно, недопустимо. Вы успокойтесь, мы во всём разберёмся. Сегодня как-нибудь переночуйте там, а завтра приедет директор и мы соберём комиссию и всё проверим на месте.

– Ну уж нет! Спать мы там не будем. Лучше опять ночь проведём где-нибудь под мостом или в сквере.

– Но CODA оплатила ваше проживание в отеле за эту ночь.

– Вот и изымите с отеля эту сумму. А мы категорически отказываемся ночевать в «собачьем номере».

– В общем, завтра с утра ждите в отеле представителей CODA…

Наш фургон теперь стоял на соседней с отелем улице. Пришлось опять ночевать в нём. После вместительного гостиничного номера здесь ощущался дефицит пространства. Но, чтобы отстоять свои интересы, можно и немного потерпеть.

К восьми утра мы снова появились в отеле. Мари, как ни в чём не бывало, вернула назад ключи от нашего прежнего номера:

– Всё в порядке! Швейцарский гость уже уехал. Вы можете снова занять прежнее помещение.

– Спасибо! – многозначительно поблагодарил я горничную, предчувствуя с удовольствием предстоящую разборку и ожидаемые последствия после неё.

Мы перенесли назад свои пожитки и стали дожидаться комиссию. К нам постучалась Катя. Она проинформировала:

– Ну, Владислав, и навёл же ты шороху! Вчера Мари весь вечер носилась, как угорелая, и производила внеплановую уборку в номерах. Нам даже заменили старые обшарпанные одеяла на новые. Теперь все ждут комиссию из CODA.

– Пусть знает, козёл, что мы тоже люди и прибыли не из какой-то там Африки, – злорадно изрёк я.

– Правильно. Интересно только что они решат. Все наши переживают за вас.

– Поживём – увидим! Хама надо на место ставить…

Часов в десять появились Тлемсамани, Малала и бухгалтер Лора. Бритый наголо и с серьгой в ухе шеф «Радуги», словно оживший персонаж с известной картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», угодливо выскочил навстречу представителям из CODA. Он их увёл к себе в офис и за закрытыми дверями начались переговоры сторон, продлившиеся часа полтора. Затем, комиссия прямиком направилась к моему номеру. Мне объяснили суть дела.

– Месье Владислав, мы договорились с хозяином отеля, чтобы вашу семью больше не беспокоил, – принялся улаживать конфликт руководитель CODA.

– Он согласился с нами, что ваша семья порядочная и с вами необходимо обращаться деликатно, – дополнила Малала.

– Всё равно мы больше не хотим жить в этом отеле. Здесь вопиюще нарушаются наши права, – настаивал я.

– Конечно, конечно! Мы вас понимаем. Ваши требования вполне обоснованны. И если так настаиваете, мы, бесспорно, переведём вашу семью отсюда. Только хочу заметить, что у вас здесь хороший большой номер, а у нас в резерве остались только рассчитанные на одного человека комнаты с общими удобствами в коридоре. Я настоятельно советую остаться здесь. Вас больше никто не потревожит. Ручаюсь в этом, – уговаривал руководитель CODA.

– Ну хорошо, месье Тлемсамани. Я вам доверяю. Мы остаёмся здесь. Под вашу ответственность.

Я остался доволен, что преподал урок зарвавшемуся наглецу и теперь у меня был отходной вариант, на всякий случай.

***

Мне позвонил Артур. Он просил срочно приехать к нему. А для чего такая срочность – не объяснил, просто сказал: «Приезжай, очень нужен!» Я собрался к нему. Во дворе отеля мне попались Савва с Максимом. Савва возился с очередным краденым велосипедом. Я про себя подумал: слава богу, вышел мужик, наконец, из состояния прострации.

– Как дела, Савва? – поинтересовался я.

– Да какие там дела, – безнадёжно отмахнулся глава питерского семейства. – «Негатив» у нас.

– Я слышал. Но это не смертельно. Главное, теперь на Recours хорошо подготовьтесь.

– Уже составляем в CASASе новое досье.

– Новое?!

– То есть, досье-то старое, но с новыми подробностями. Нужно привести дополнительные факты по нашему делу и подтвердить их хотя бы одним новым документом, иначе в CASASе отказываются заниматься нашим досье. А где я им добуду новые документы? Если бы я раньше знал что здесь потребуют, я бы из России привёз с собой чемодан разных чистых бланков с печатями и выписал бы им всё, что хотят.

– Савелий, ты же знаешь, здесь, во Франции, функционирует целая армянская индустрия по изготовлению фальшивых бумаг.

– Ну-у-у! Одни мои знакомые купили такую фальшивку, а на OFPRA что-то заподозрили и отправили документ на экспертизу. Там выяснилось, что документ изготовлен на типовой французской бумаге и подписи сделаны чернилами, в составе которых присутствуют компоненты, применяемые лишь на французских предприятиях при изготовлении данного продукта.

– И чем все закончилось?

– Приехала полиция и забрала всю семью прямо из отеля. Сначала отправили в депортационную тюрьму, а оттуда – в наручниках и на родину. За фальсификацию документов здесь поступают строго.

– Смотри, как сурово обошлись с ними!

– Ну, да! Они ещё рады, что их не судили здесь за изготовление фальшивых документов. А вполне могли бы. Пожалели!

– Ладно, Савва. Не падай духом. Даст Бог, всё обойдётся! Recours – наша последняя надежда…

Я прибыл к Артуру. Он был крайне озабочен – нашёл-таки себе магазин.

– Владислав, ты должен поехать со мной. Один турок продаёт небольшой продовольственный магазин. Я уже переговорил с ним. Просит недорого – всего тридцать тысяч евро. Другие за такой же хотят раза в два больше.

– А в каком районе находится магазин?

– Район хороший, возле синагоги. Там живут зажиточные евреи и, главное, поблизости нет никаких супермаркетов.

– Хорошо! Значит конкуренции опасаться не надо. Ну, поехали смотреть твою торговую точку. Только не пойму почему турок продаёт так дёшево?

– У него какие-то свои дела и ему срочно надо уезжать в Турцию. А вообще, сначала он просил пятьдесят тысяч…

Магазин мне понравился. Он действительно располагался в хорошем месте – рядом с самым богатым районом Страсбурга Робертсо. В Робертсо находятся многие иностранные дипломатические миссии и главные органы Европейского Союза: Европарламент, Совет Европы и Евросуд.

По внешнему виду турка было заметно, что его угнетают какие-то проблемы и ему не до магазина, видимо, поэтому он и хотел поскорее избавиться от обременяющего его коммерческого дела. Что ж, это нам на руку! Рассмотрим теперь всё поближе.

Торговый зал площадью около пятидесяти квадратных метров укомплектован всем необходимым: витрины, холодильники, стеллажи. Кроме того, имеются дополнительные помещения: подсобка, кухня, склад в подвале.

Договаривающиеся стороны ударили по рукам. Артур оставил в залог пятьсот евро и мы удалились. Теперь осталось подготовить документы к официальному заключению сделки. Мой приятель не имел необходимой для покупки магазина суммы, поэтому ему надлежало просить на это дело кредит в банке. Сие и стало главной заботой азербайджанца.

– Не знаю сколько дадут мне в банке? – терзался Артур.

– А ты проси побольше.

– Здесь так нельзя. Я должен буду представить в банк бумаги от хозяина магазина, где он укажет затребованную цену. На основании этого банк перечислит на счёт турка деньги, а я в последующие годы буду выплачивать выданный мне кредит.

– Но надо ведь ещё иметь средства на первоначальную закупку товаров, – напомнил я.

– В этом-то всё дело! В банке могут сказать, мол, как же ты собрался открывать магазин, не имея даже средств на закупку товаров?

– А что, у тебя совсем ничего нет?

– Ты знаешь, Влад, ещё столько денег уйдёт на оформление сделки у нотариуса, регистрацию нового названия магазина, оплату художнику за создание новой эмблемы, покупку патентов на торговлю табачными и алкогольными изделиями, наем бухгалтера в специализированной организации для правильного составления ежемесячных отчётов по магазину… И ещё на многие другие непредвиденные расходы нужны будут средства.

– Раз затеял дело, надо как-то выкручиваться.

– Владислав, а ты не мог бы занять мне денег? Я быстро с тобой рассчитаюсь. Всё равно ведь планирую тебя с Мариной привлечь к работе в магазине. Сделаю вам контракты и будем вместе трудиться.

– Да, конечно, я помогу тебе, Артур. А сколько ты хочешь?

– Ты смог бы занять мне пять тысяч евро?

– Хорошо. Когда тебе их привезти?

– Если можешь, то завтра.

– Договорились.

– Я хочу быстрей оформить сделку. Боюсь, чтобы кто-нибудь не перехватил магазин. Цена уж больно привлекательная.

– Слушай, Артур! Объясни мне суть сделки. Вот ты покупаешь сам магазин, то есть, всё то, что находится внутри стен. А в чьём владении находится само помещение?

– Я покупаю так называемое коммерческое дело: функционирующее, имеющее клиентуру, приносящее доход. Ещё я плачу за имеющееся там оборудование. Сама же недвижимость принадлежит другому хозяину. Ему я должен буду ежемесячно перечислять арендную плату за использование помещения. Видишь ли, торговая точка устроена внизу старинной пятиэтажки, а такие здания давно выкуплены и находятся в частном владении.

***

Назавтра в ночь мы поедем в Париж, чтобы с утра пораньше прибыть к месту, где размещается OFPRA. Из Страсбурга до столицы Франции поезд идёт шесть часов, поэтому мы решили отправиться в путь в час ночи, чтоб к семи утра прибыть на Восточный вокзал Парижа. Два часа вполне хватит, чтоб добраться до конечного пункта нашей поездки. А рандеву нам назначено на девять часов.

Весь текущий день решили посвятить подготовке к комиссии OFPRA. Досье, в основном, было связано с моей профессиональной деятельностью, поэтому вся нагрузка ложилась на меня. Я должен буду чётко и без запинки ответить на вопросы представителя комиссии. Для этого нужно удерживать в памяти массу событий, не перепутав их последовательность; запомнить все необходимые даты. О чём будет спрашивать ведущий моё дело – я мог только догадываться, но полагал, что вопросы, очевидно, будут связаны непосредственно с родом моих профессиональных занятий. Жене и дочери предстояло лишь подтвердить некоторые факты моей истории, как например, ранение, вызовы в ФСБ и милицию, побег из страны и тому подобное. Слабым местом в нашей легенде является объяснение того, как мы добирались во Францию, ведь нам никак нельзя было признаваться, что прилетели авиарейсом из Чили. Вот над придумыванием «достоверных» деталей по части нашей доставки на территорию Франции в составе туристической группы мы и усердствовали. Нас напугали наши «компетентные» сотоварищи по соисканию лучшей доли тем, что, будто бы, допрашивать будут профессиональные психологи и они способны вычислить когда ответы на их вопросы звучат не вполне искренне.

За этим занятием нас навестила Катя. Она активно давала свои напутствия, хотя сама ещё не была на Комиссии, да и вообще, ещё даже не отправила туда своё досье. В эти самые дни её легенду в CASASе только переводили на французский язык, а у неё на руках остался черновик. Катя припёрла из своего номера толстенную папку с документами и стала хвалиться перед нами своим досье. У неё было много официальных бумаг с солидными печатями и штампами. Всё выглядело весьма убедительно.

Я одобрительно заметил:

– Конечно, Катя, у тебя столько подтверждающих документов, что вполне можешь рассчитывать на «позитив» с OFPRA.

– А я на это и рассчитываю, – удовлетворённая произведённым впечатлением, подтвердила Екатерина. И проникшись доверием к нам, разоткровенничалась:

– Вообще-то, я приехала не из Казахстана, а из Пятигорска. Это раньше жила в Казахстане и там мы с мужем, в своё время, приватизировали мельничный комплекс. На базе этого комплекса было зарегистрировано общество с ограниченной ответственностью. Потом развалился Советский Союз и нам пришлось, бросив мельницу, бежать в Россию. С той поры у меня сохранилось множество всевозможных фирменных бланков, различных актов, фактур и постановлений, а также, я сберегла печати и штампы. В подтверждение своих слов Катя показала нам всё перечисленное.

Но я недоумевал:

– Катя, как же мельницу можно связать с политикой? Ты ведь просишь, чтоб тебе предоставили убежище на основании политических мотивов.

– В том-то и вся интрига! Необходимо добавить немного фантазии – только и всего. Короче, я вот как всё завернула. Начну с вступления. Предыстория такова. Когда мы приватизировали мельничный комплекс, наши завистники стали чинить разные козни. Нас и обворовывали, и поджигали мельницу, и насылали рэкетиров. А однажды на мужа совершили нападение и сильно его избили. У нас было много судебных тяжб, экспертиз и вызовов в милицию. Документы об этом я сохранила. Теперь, вот у меня есть газета со статьей о том, как в Казахстане правящая власть расправилась с одной оппозиционной партией, пересажав в тюрьмы и разогнав многих членов этой партии. В своём досье я и представила себя одной из пострадавших от этих репрессий. Все экспертизы о снятых побоях, повестки из милиции, квитанции об уплате судебных издержек и прочее сыграют предназначенную мною им роль.

– Здорово! – восхищённый, изумлялся я. – Всё выглядит очень убедительно.