Текст книги "Отравленная сталь"

– В принципе, у нас тут много деловых, – сказал Манцев. – Как бы не люблю опаздывать.

– Ну, давай, успехов тебе.

– Приезжайте к нам еще.

– Лучше вы к нам!

Они попрощались. Артур перешел площадь и успел вскочить в троллейбус. Манцев поспешил к церкви. Что-то внутри подгоняло его: скорей бы выполнить заказ, уйти и получить машину, новенькую, блестящую тачку, красную с белой спартаковской полосой. Шаг его сделался стремительным и легким.

Церковь стояла в окружении зелени, в безмятежной задумчивости под голубыми небесами. Ее купола были хорошо видны и снизу, и, наверное, из космоса.

Манцев, завидев цель, перестал торопиться, чтобы не выглядеть запыхавшимся. Когда-то, в пору его детства, в этом церковном здании размещался клуб ДОСААФ. А сейчас он несет туда взрывчатку. Ее сработали умельцы из банды, основанной Витей Рязанским, бывшие профессионалы, окончившие Рязанское военное училище, потерявшие работу офицеры, которые решились сменить масть.

Манцев смотрел вперед и хорошо видел вход в ворота, где стояли люди. Последние машины парковались уже довольно далеко от входа. Ряды черных машин завораживали его. Впереди остановилась еще одна, нет, о такой ему пока можно только мечтать. Эх, вот так бы, как ее водитель, небрежно, на ходу, не оборачиваясь, нажать на кнопку брелока, и чтобы роскошная машина отозвалась звоночком, моргнула желтым светом, блокируя двери и включая сигнализацию.

И правда, эта машина приятно тенькнула и мигнула желтым глазом, и в тот же момент в кейсе у Манцева что-то неприятно щелкнуло, и сердце его неприятно вздрогнуло. От неожиданности он выпустил кейс. По инерции он еще успел сделать шаг на ватных ногах, но тут раздался взрыв, и он почувствовал, что летит прямо на ограду…

Он летел долго, разглядывая медленно разлетающиеся осколки стекол автомобиля, неторопливый поворот головы водителя с открытым ртом, поднимающуюся снизу освещенную солнцем дорожную пыль. На короткое время он потерял сознание, но это был всего лишь миг.

Когда он пришел в себя, он сидел, опираясь спиной об ограду, над ним склонились два человека в черных рубашках, и лица их были перекошены и неправдоподобно увеличены. Хотелось надеть штаны на эти лица.

– Кто заказал?! – твердили они как заведенные и невольно переводили глаза вниз. – Тебе нужна «скорая»!

Он тоже посмотрел вниз на свои ноги. И тут все обрело четкость: их не было. Ниже колен – только лохмотья брюк и кровь. Больше ничего.

Он не хотел верить. Какая «скорая»?! Зачем ему «скорая», если у него нет ног?! Его ног, крепких, проворных. Он водил головой из стороны в сторону, взгляд становился безумным.

– Кто заказал?

Он не слышал. Движения головы замедлились, глаза помутнели, и голова откинулась назад. Взгляд остекленел, зрачки застыли и раздвинулись, они тщетно пытались вобрать в себя весь свет, который падал на них с неба.

3. Оружие для поднятия рейтинга

– Ты что, отец? Книгу читаешь?

– Смотри-ка. «Меня влекла моя судьбина, ах витязь, то была Наина».

– Пушкина?

– Его, родимого.

Президент прикрыл книгу и устремил взгляд в окно. Окно пряталось за кремовыми шторами. Он перевел взгляд на жену.

– А кого ж еще читать российскому президенту на ночь? Вот, мать, послушай. «Пора, мой друг, пора, покоя сердце просит, – летят за днями дни, и каждый час уносит частичку бытия. А мы с тобой вдвоем предполагаем жить… и глядь – как раз умрем».

– «На свете счастья нет, но есть покой и воля…»

– А?! Каково! Так, понимаешь ли, написать! А?! Это ж надо! Такая, понимаешь ли, загогулина!

– Стоило ждать двухсотлетия Пушкина, чтобы его прочитать?!

– Ты права, мать! В школе как-то все мимо проскочило. Что с меня взять? Деревня – она и есть деревня.

– Тебе «Бориса Годунова» читать надо. А ты сказки читаешь.

– Поздно, мать. Поздно Бориса Годунова. Я ж говорю: покоя сердце просит. Пора нам на покой с тобой, мать.

– Ты это о чем?

– Решил я, что – все, баста, мать! Больше избираться не буду. Так что самое позднее через полгодика мы с тобой будем свободны, как птицы. Займу самую престижную должность в отечестве – гражданина Российской Федерации.

– Но мы не уедем?

– Куда?

– В изгнание.

– Ну, мать, ты даешь! Да знаешь ли ты, что у меня целый штат яйцеголовых над этой операцией работает? Они просчитали, что на выборах я не выиграю. Поэтому и предложили операцию «Наследник».

– Не пойму что-то. Ты же не царь какой-нибудь. И потом у тебя дочки, внук – ребенок еще. Валерке, что ли, пост отдашь?

– Ты – не политик. Вот и не понимаешь, – президент приобнял жену. – Все гениальное – просто. Только – молчок, рот – на замке. Делается это так. Я назначаю нового премьера. Главное, чтобы надежный был. Затем до выборов ухожу по состоянию здоровья. Он становится исполняющим мои обязанности, а потом уже его избирает народ. С таким административным ресурсом его выберут, и ни у кого не будет никаких сомнений. А ты говоришь, в изгнание. Человек должен быть верный.

– Степашин твой?

– Не совсем. Степашин, конечно, надежен, и народ его знает. Но все же недостаточно тверд. Здесь нужен такой, для кого принципы выше закона. А Степашин будет прислушиваться, взвешивать: с одной стороны, с другой стороны. Философия – его фамилия. А бороться придется с тертыми калачами: Примаковым да Лужковым. Короче, из всех предложений я пока выбрал другого. Он своих не сдавал и нас не сдаст.

– Скажи, если не секрет.

– Директора ФСБ.

– А кто у тебя сейчас директор? Путин?

– Ага.

– Путин, Путин… скромный такой, даже застенчивый.

– Ага. Сомневаешься? Но, как сказали яйцеголовые, мы ищем не вообще оптимум, а оптимум в данных условиях. Вишь, какая закавыка! При других обстоятельствах и Примус с Лужком отличной парой были бы. А что? Примус международный авторитет имеет, а Лужков – опытный хозяйственник, из него прекрасный премьер вышел бы. Но, – президент поднял палец, – но их надо держать во как! – Он сжал кулак. – Они ж нас с тобой съедят и не поморщатся. А с нами и всех остальных. Так что, мать, деваться некуда – позади Москва! Это – будь здоров, какая операция! Какой тут Борис Годунов?!

– Ой, да знаю я твоих стратегов!

– Ты лучше послушай. Думаешь, все узнала? Вот ты мне скажи, я с Масхадовым замирился, да? На прошлых выборах договаривался, а он тут папахи не снимая ходил, да?

– Что, опять воевать собрался?

– Война-то уже начинается. Чуешь?

– Это и есть ваша операция?

– Не вникаешь. Мы их простить должны? Это – раз! А два – народ вокруг наследника надо собрать. Сразу двух зайцев убьем. Стратегия, понимаешь ли. Повышаем рейтинг нашего нового кандидата. Все продумано. Борьба с врагом, телевидение, имидж, компромат на соперников. Деньги есть, наличные. Опять же – Березкин, руки в брюки. А в брюках карманы. А в карманах бумажник. Много чего еще. ФСБ подключается, тебе знать не положено. Одним словом – операция.

Президент взял томик Пушкина, раскрыл его наугад, прочел какие-то строки, перевел взгляд на другую страницу, открыл в другом месте, посмотрел и с шумом захлопнул книгу.

– Чепуха! – сказал он в сердцах, видимо вознамерившись прочесть вслух умные строки и не найдя таковых.

Он поднял глаза на свою Наину и увидел, что она с улыбкой смотрит на него.

– Чего?

Она давно уже полагала, что ему пора на покой. Ну, не может больной человек нести такую нагрузку, это ненормально. Кому, как не ей, знать о его здоровье, а оно подорвано. Кардиохирурги продлили ему жизнь, но не в силах были снабдить его здоровьем. Вот только как ему освободиться от ноши на его плечах, она не знала. Пыталась поговорить с младшей дочерью, но дочь молчала как партизан. Теперь появилась перспектива.

Она боялась поверить в исход дела, но вскоре слова мужа стали находить подтверждение. Откуда-то в Дагестане объявились местные вооруженные террористы, затем назначили Путина новым премьером, затем из Чечни Шамиль Басаев ввел свои отряды в Дагестан, а это означало возобновление войны.

Давно и не нами замечено, что к концу лета, началу осени в стране происходят события, которые имеют долговременные последствия. То ли солнце становится активным, то ли у людей за время отпусков накапливается излишек пассионарности, то ли под влиянием привычки к годовой отчетности, все раскачиваются только к третьему кварталу, но так или иначе, многие начиная с революционного августа 1991 года ежегодно ожидают исполнения этого почти закона.

Поздним теплым августовским утром Артур вошел в кабинет Веры Герасимовны.

– Пока ты ездил, – сказала она, – нового премьер-министра назначили.

– И что говорят?

– Все довольны.

– Ну и слава богу!

Артур коротко доложил о результатах поездки. Сегодня же сядет писать акт.

Вечером он приехал к ней домой. Пришлось подождать ее во дворе. Наконец ее машина остановилась у подъезда. Артур подождал, когда машина уедет, встал с лавочки, пересек окрашенный солнцем в цвет охры двор, зашел в подъезд и поднялся на седьмой этаж.

– Ну, здравствуй, – Вера Герасимовна закинула руки ему на затылок.

Затем обеспокоенно посмотрела ему в глаза.

– Тебя шофер не видел?

– А вы меня видели?

– Нет.

– Вот и он – нет. Меня трудно заметить.

– Как же, трудно! Секретарки тебя сразу замечают.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. Моя сегодня сказала, что ты похож на Грегори Пека.

Артур постарался вспомнить старого актера, но близко стоящая женщина отвлекала его.

Вера Герасимовна почувствовала это, и ей это понравилось. Теперь она смотрела ему в глаза по-другому.

Сначала сливаются взгляды, потом сливаются тела. На короткий миг они превращаются в амальгаму, в одно целое, перекатываются жидким металлом на простынях, смешиваются в плавильном тигле, а потом замирают и, под тиканье часов, вновь отделяются друг от друга, обретая самостоятельность, субстанциональность, собственную форму.

Молодое вино освежает, пьянит, побуждает к легкомысленным поступкам. Но, как часто оно быстро скисает! Лучшие вина – вина выдержанные. Из тех, что не превращаются в уксус, а набирают силу, аромат, содержание.

Они лежали, глядя, как быстро двигается по комнате тень уходящего дня. Артур почувствовал, что он проголодался.

– У вас не найдется бутерброда для голодного странника?

– Конечно, не отпущу же я тебя голодным!

Артур понял, что ему сегодня предстоит ночевать дома. Это его нимало не покоробило. Характер требуется там, где мало силы. Силе характер не нужен, ей нужно иметь верное сердце и верные руки.

За столом он поинтересовался, что все-таки говорят в министерстве о новом премьер-министре?

– Злые языки назвали его белой молью.

– Мой крестный, Константин Георгиевич, сказал, что его дело – победить в предстоящей маленькой войне. Кто-то же должен прийти на смену Ельцину.

– Белая моль? Мне кажется, это – временное лицо.

– Паблик рилейшн, мой друг, паблик рилейшн, и ваша моль превратится в Бэтмена. И еще сказал мой крестный, что в этой войне мы применим оружие для поднятия авторитета.

– А он сказал, что это за оружие?

– Да. Его все знают. Щит и меч.

– Что ты хочешь сказать?

– ФСБ. ФСБ – вот оружие для поднятия авторитета.

Вера Герасимовна рассмеялась.

– Может, ты и прав со своим крестным.

Артур сделал себе еще бутерброд и внимательно взглянул на нее.

– Ты чего?

– А нет ли у вас чем можно промочить горло? Грех не пить под такой закусон.

Они чокнулись маленькими хрустальными стопками.

– За что пьем? – спросила она.

– Да минует нас чаша сия! – сказал он.

Артур как в воду глядел. Он ничего не имел в виду, никакой конкретной чаши, но она их миновала, хотя и подошла к ним очень близко. Он выступил в роли Нострадамуса, и, как предсказание Нострадамуса, его пожелание стало понятным только после свершившегося события. Чтобы изложить эту историю последовательно и обстоятельно, начнем издалека и обратим свой взгляд на юго-восток Москвы.

Итак, по Волгоградскому проспекту мы стартуем по направлению к Рязани. Помчимся по трассе М-5, полетим со всей скоростью, пока не упремся вдруг в бывшую «первую бетонку» (дальше строить трассу, видимо, устали), и придется нам ехать к узкому светофорному повороту на Бронницы. Мы проедем через город, и лишь ослабленный поток машин скрасит нам дальнейшее путешествие. Не сбавляя скорости, попрыгаем по неровностям на трассе, пущенной в обход Коломны, а дальше тесным маршрутом через села до самой Рязани. Но в город мы не поедем, обогнем его, оставив позади нефтеперерабатывающий завод, и дальше, дальше… до самого поворота на Чучково, к железной дороге, ведущей на Сасово.

Чучково. Скоро название этого поселка жители остальной России забудут. А ведь знали это место на рубеже XX и XXI веков, как место базирования 16-й бригады спецназа ГРУ. Почему именно на рубеже веков, а не раньше? Да потому, что до конца 80-х годов в Советском Союзе полностью отрицалось существование спецназа. И о существовании Главного разведывательного управления вам никто бы не сказал.

Подразделения спецназа возникли в 50-м. Согласие Сталина получить было непросто. Спецназу вменялись задачи разведывательно-диверсионной направленности. А Сталин не любил и, может, опасался подобных секретных образований. Похоже, в его согласии не последнюю роль сыграл аргумент атомной войны, ведь тщательно охраняемые базы и атомные установки все же уязвимы для таких подразделений.

Войска спецназа внешне не должны были ничем выделяться (дань секретности) и носили эмблему и форму воздушно-десантных войск, но к ним не относились. Косвенное отношение все же было: часть офицерского состава комплектовалось из выпускников Рязанского десантного училища. Это, пожалуй, самое известное военное училище. Известное, уважаемое, как уважаем и род войск, которое оно представляет. Мы можем назвать по крайней мере трех президентов, вышедших из стен этого училища: Польши – Войцех Ярузельский, Мали – Амаду Туре и Ингушетии – Юнус-бек Евкуров. Выпускник Павел Грачев был министром обороны, а выпускник Александр Лебедь – секретарем Совета безопасности.

Нетрудно догадаться, что для спецназа требуется воздушно-десантная подготовка, но более убедительная взаимосвязь прослеживается, когда среди выпускников десантного училища мы находим молодых людей с квалификацией «командир разведывательного взвода» и с гражданской специальностью «переводчик». Таких называют бандерлогами. Так же на военном жаргоне называют спецназовцев.

В середине августа 99-го в чучковской бригаде, которая жила в атмосфере повседневного угасания, слухов о возможном переводе в другое место, а то и переформировании, возникло некоторое оживление: стали собирать отряд для вылета на Северный Кавказ, в Дагестан.

Жизнь вроде бы поправлялась. Днем к КПП, устав от бесконечных, тянущихся слева и справа от дороги полей, подъехал небольшой грузовичок. Он обогнул покосившийся фонарный столб и остановился. Из него вышел военный в форме офицера связи.

Через несколько минут грузовичок пропустили на территорию части, и он направился в сторону здания Главного штаба бригады.

Солдаты, которым приказали разгрузить машину у склада связи, не знали, что прибывший военный, подполковник, вовсе не связист, а офицер ФСБ, и что здесь у него служит хороший друг. С этим другом он и под пулями побывал, и не один стакан на грудь принял. Пока подполковник сонно вглядывался в вышку, представляющую собой макет взрыва атомной бомбы, солдаты в майках заносили и ставили на дощатый пол пятидесятикилограммовые мешки с сахаром. Склад закрыли, грузовичок с подполковником уехал.

Ночью солдаты, поставленные охранять склад, решили попить чайку с сахаром. Вон его сколько!

– Слышь, ты чего принес, земеля?

Один из них поднял к свету поллитровую банку с чем-то белым, в тусклом свете – чуть желтоватым.

– Чего было, то и принес.

– Это… это – вермишель какая-то.

– Прикинь, подпол вместо сахара вермишель привез.

– Зы, нуты и тупой! Это его дела. Он мог в мешки из-под сахара вермишель засыпать. Ща попробуем. На вермишель тоже не похоже. Бли-и-ин, гадость какая!

– Может, крысиный яд?

– Ты чего? Дурак?

– А что? Я, прикинь, как-то черный хлеб с крысиным ядом попробовал. В столовке по ошибке на стол выложили.

– Ну, че? Кони не двинул?

– Не, прикинь, два года на черный хлеб смотреть не мог.

– Ну, раз ты такой борзый, попробуй сам свой сахер-махер. В чипке такого не дадут.

– Нормально, да?! Он уже мой! Короче, лады, давай отраву. Ша! Работает спецназ! В любом месте, в любое время! Спокойно! Всем оставаться… тьфу! Зараза! Не, это не крысиный яд. Фуфло какое-то!

– Наколка, реально!

– Леху помнишь?

– Какого Леху?

– Прикинь, нам в группу радиоминер придавался. С ним можно перетереть. Он в химии волочет не по-детски.

– Зы! Ты че, земеля?! Любознательный, да? Будешь щелкать клювом, огребешь по полной. Не было никакой вермишели, ты понял? Отнеси, где взял, и забей на все! Я тут вилы за версту чую, без базара. Щербак тебе враз все объяснит.

– Ладно, проехали. – И солдат понес банку с «сахаром» обратно в помещение, где стояли мешки.

Можно, стесняясь, спросить, откуда вдруг возникли высокие отношения между ФСБ и ГРУ? И ответ может быть такой: они были организованы на самом верху с благословения высшего руководства. И это подкупает. ФСБ надежно охраняет сон мирных граждан, ГРУ заботится о безопасности военнослужащих.

Каждая структура вербует своих агентов. И действует через своих агентов. Агент – это чел из вражеского лагеря. Он работает и против своих, и против чужих, и за своих, и за чужих, и тем охотнее, когда, случаем, их интересы совпадают. Агента надо прикрывать и покрывать: как его враждебную деятельность, так и не слишком крупные правонарушения, чтобы он мог продолжать свою работу.

Агентами могут быть и бывшие сотрудники разведки и контрразведки, а также других структур, работающие в народном хозяйстве, но не теряющие связь с органами, числящиеся как ОДР – офицеры действующего резерва (недаром говорится, что бывших разведчиков не бывает). Их навыки нередко используются не только в позитивном бизнесе, но и в криминальном. Их работа неплохо оплачивается, а где деньги, там и неудержимый цинизм. Бывшие – не бывшие, согласимся, имеют все предпосылки, чтобы работать и на себя, и на хозяина, и, одновременно, агентами спецслужб.

У кого голова еще не пошла кругом от этого коктейля информации, пусть примут небольшое примечание, а именно: об агенте становится известно лишь в случае его провала, в противном случае сведения о нем практически отсутствуют.

С началом новой кампании на Северном Кавказе Департамент ФСБ по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом не мог оставаться в стороне. Однако той осенью назвать ее хорошей можно было, лишь сильно покривив душой.

Подполковник Романчук, а в нем мы могли бы узнать того самого офицера, что привозил груз в Чучково, встретился со своим агентом Марком августовским днем в маленьком угловом кафе в Кузьминках.

Романчук был в штатском, в зеленой футболке и жилетке со множеством карманов, в джинсах, на глаза надвинута бейсболка. Своим видом он походил на режиссера или главного оператора, которого все зовут запросто Тимур или Рустам, на «ты», но с подобострастием, с осторожным панибратством, но без амикошонства.

Марк был в дорогом светлом костюме, галстуке «Китон», с золотой печаткой на пальце. Костюм хорошо сидел на ладной фигуре. Марка можно было принять за руководителя преуспевающей фирмы, например директора охранного агентства или чего-то в этом роде. Короче, встретилась культура с физкультурой.

– Я могу без вопросов выделить своих людей, – говорил Марк. – Все люди опытные, проверенные.

– Это понятно, – отвечал Романчук, – но это не годится. Нужны люди с Кавказа, понял? Лучше, конечно, чехи, но время поджимает. У тебя есть кто на примете?

Марк задумался.

– Кавказ, говоришь? Денег будет стоить.

– Обещай, не скупись. Я ж говорю: время, время! Цигель-цигель!

– Обещай – не скупись? Их что, потом зачистить придется? – встревожился Марк.

– Там видно будет.

– Там видно будет? А мы с тобой по той же дорожке не пойдем?

– Мы – нет. Такие, как мы, еще пригодимся. Тебе ли не знать. Сколько раз твою задницу прикрывали!

– Прикрывали? Ни фига себе! Прикрывали, – Марк возмущенно поднял плечи.

– Ты сколько людей вербануть сможешь?

– Ну, будет тебе две пары. Хватит?

– Нормально. Значит, слушай, расклад такой. Они знакомы?

– Да.

– Короче, так. Надо снять несколько помещений по договору хранения. Это я беру на себя. Потом привозим груз. Привозим по куйбышевскому шоссе, трасса М-5. Едем по Но-ворязанке, Волгоградскому проспекту. По Москве болтаться не будем, помещения будут здесь, на юго-востоке. Работаем парами. Скинешь свой «Армани», оденешься попроще. Надо будет баранку крутить и мешки грузить. Выберешь себе напарника по вкусу, самого отчаянного. В принципе, одну пару можно «в темную» использовать: возить – складировать. Твоя роль – точку ставить. Ты понял?

– Точку? Ты имеешь в виду последний аккорд? Когда приступаем?

– Зови своих борцов за независимость. Два дня тебе хватит? Скажи, что аванс получат. Обговариваем и приступаем. Я сегодня в регистрационную палату метнусь. Может, подбросишь меня до Манежной?

– Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде!

– Дел по горло. Эта жара еще! – Романчук посмотрел на раскаленное пространство перед универмагом.

– Через Татьяну оформляешь?

– Много будешь знать…

– Секрет Полишинеля. Она – мой партнер.

– Она – наш партнер.

– Наш, наш, чей же еще? Будто я не знаю, что она из нашей конторы, – Марк встал. – Ладно, поехали уже, у меня в машине кондиционер.

Москва потихоньку плавилась под выбеленным жарой тускло-голубым небом. На Манежной площади царило пекло, но внутри, за домами, в тени двора, где помещалось нужное Романчуку здание регистрационной палаты, можно было перевести дух.

Марк не пошел внутрь, он широко зевнул, как лев, потянулся и остановился под деревьями, ловя лицом заблудившийся в листьях ветерок.

Старинная дверь повернулась на петлях, и во двор вышли Романчук и Татьяна. Марк поплыл им навстречу.

– Какие люди, и без охраны! – Марк развел руки в стороны, приветствуя молодую женщину.

– Приве-е-ет! – в тон ему протянула Татьяна. – Это и есть ваш сюрприз? – Ее слова предназначались Романчуку.

– Мы ведь не любим сюрпризов, да, солнышко? – сказал Марк, галантно поднося ее руку к своим губам.

– Зато мы любим своих клиентов, – ответила она. – А сюрпризы мы вставляем в смету.

Несмотря на молодость, эта женщина, получившая юридическое образование, работала директором фирмы «Деловая компания». Фирма оказывала услуги в области гражданского права.

Прошло несколько дней. Романчук с Марком сформировали смешанную группу исполнителей некоего плана, который должен был склонить общественность поддержать начинающуюся войну на Кавказе и убедить ее в правильности выбранного курса.

Группу разбили на пары. В первую входил Романчук с молодым человеком (все звали его Керимом), во вторую – Марк с неукротимым Магометом, которого все звали просто Михой, в третью – еще два кунака, они занимались перевозкой и погрузкой, имена их были, скорей всего, как и у их товарищей, тоже вымышленные.

Первые числа сентября выдались на редкость солнечными, сухими, подтянутыми и хорошо пахнущими.

Привезенная из Чучково партия мешков была размещена удачно: на складах в промзоне на юго-востоке Москвы. Все мешки имели разное содержимое, но одинаковое обозначение «Сахар». Часть мешков и в самом деле содержала сахарный песок.

Одна груженая машина, выполнив вираж у метро «Текстильщики», повернула с Волгоградского проспекта налево и потерялась в кварталах Люблино. Другая нашла еще более отдаленную окраину – Капотню с прилепившимся к московскому нефтеперерабатывающему заводу жилым городком, отрезанным от большой Москвы, лишь узкий проезд соединял кварталы Капотни с кольцевой автодорогой.

Романчук с Керимом успели снять еще два небольших помещения под хранение сахара, одно в пустующей части склада мебельного магазина, расположенного внизу жилой кирпичной восьмиэтажной башни, другое – тоже в жилом доме, одиноко стоящим за мостом, соединяющим Марьино и Братеево.

Последним они отыскали жилой дом в Печатниках, на улице Гурьянова. Керим сидел в легковушке, а Романчук беседовал с хозяином в офисе на первом этаже. Кериму было видно, как они зашли в пустующую комнату, как приблизились к окну. Романчук при этом одобрительно кивал, а хозяин что-то говорил. Потом Керима отвлекли: его попросили чуть отъехать, чтобы дать припарковаться возле дома. Наконец Романчук вышел, сел рядом с Керимом.

– Какое сегодня число? – спросил он.

– Э… вчера воскресенье было, – сказал Керим.

Романчук осмотрел дом. «Вот отсюда и начнем», – решил он.