Текст книги "Отравленная сталь"

– Якобы? – спросил Марк Аронович.

– В VI веке точность астрономических вычислений была невысока. Дело в том, что число 532, так называемый великий индиктион, есть произведение двух циклов – солнца и луны по дате и по времени, соответственно 532 = 28x19. Однако тогда не знали, что существует небольшое смещение полнолуний: всего одни сутки за 300 лет. Но сутки значат очень многое. Если полнолуние придется, допустим, на 25 марта, а не на 24-е, то вся схема ломается, потому что воскресение Христа было по полнолунии, после иудейской Пасхи, а не в день полнолуния.

– Может, расчеты велись не в VI веке? – усомнился Марк Аронович.

– Законный вопрос, – сказал Артур. – Скорей гораздо позже, когда уже знали о смещении полнолуний, скажем в XIV веке. Но астрономия и тогда еще «хромала». Так до XVII века не могли точно рассчитывать день весеннего равноденствия. Чего же тогда насчитали? Оказывается, есть церковная каноническая книга, не какой-то апокриф. Она издана в Константинополе в XIV веке. Ее автор – Матвей Властарь. И там астрономически высчитано по дате и положению светил, когда произошло Воскресение, и получился год 5539-й от сотворения мира. То есть они привязали его к уже существующей дате. Так у них получилось новая эра. А по современным компьютерным расчетам, они все-таки ошиблись примерно на 1100 лет. Кстати, уточненная более чем на тысячу лет дата согласуется с сопутствующими астрономическими явлениями, типа солнечного затмения и Вифлеемской звезды.

– Иными словами, – вставил Марк Аронович, – на самом деле Рождество Христово произошло где-то в XI веке.

– Ну, да. Здесь маленькая ошибка в расчетах дает огромную ошибку в результатах.

– И это все? – спросила Екатерина.

– Не совсем, – сказал Костя. – Математики не так просты. Смотрите-ка, историкам эти лишние одиннадцать веков нужно было чем-то заполнить, так? Что у них было в руках? Много летописей разных летописцев и на разных языках. Вольно или невольно им пришлось повторяться, когда они стали расставлять их по векам. И в истории получились периоды, занимающие сотни лет. Математики их и обнаружили. Против статистики не попрешь. Допустим, на протяжении 300 лет цари, их сыновья, внуки, династии правят по столько-то лет, например 27, 3, 9, 1, 18 и так далее. Через триста лет замечается, что некто тоже правит 27 лет, его сын 3 года, его внук 9 лет и так далее. Как это понимать? Какова вероятность таких совпадений? Вот видите! Тем более что в поздней истории, которая нам известна гораздо более точно, таких совпадений не наблюдается. Как вам такая история? – и довольный Костя засмеялся.

8. Воспоминания о будущем

«Вам случалось любоваться Матрицей? Ее гениальностью… Миллиарды людей живут полноценной жизнью… во сне. Знаете, ведь первая Матрица создавалась как идеальный мир, где нет страданий, где все люди будут счастливы.

И полный провал. Люди не приняли программу, всех пришлось уничтожить. Принято думать, что не удалось описать идеальный мир языком программирования, правда, я считаю, что человечество, как вид, не приемлет реальность без мучений и нищеты. То есть утопия – лишь игрушка, которой тешился ваш примитивный разум. Поэтому Матрица стала такой. Воссоздан пик вашей цивилизации. Именно вашей цивилизации, ведь когда машины начали думать за вас, возникла наша цивилизация».

На экране агент Смит общался со связанным Морфеусом. Костя уже второй раз смотрел фильм «Матрица». На второй раз он повел в кино Артура. Лена рассказывала ему о фильме братьев Вачовски, он это хорошо помнил и не мог пропустить новинку.

Вообще-то, Костя не жаловал фантастику, но в данном случае его зацепило, и во второй раз он смотрел фильм даже с большим интересом, чем в первый.

Мало сказать: мир не прост. Чудовищно не прост! На этом поле – игроки реальные и фантомные, корпулентные и дурилки картонные, без масок, в масках и в касках, с мозгами и с мышечной массой. На нем периодически возникают миражи и симулякры, чудеса и причинно-следственная распасовка, иллюзия контроля и наукообразие, интеллектуальные конструкции и вирусы.

Как точно подмечено: дежавю – означает сбой в системе. Матрица – это не власть машин, Матрица – власть системы. Конспирология становится частью нашей культуры. Матрица – это предопределение.

– Ну, что скажешь? – Костя с Артуром вышли из кинотеатра и при свете тусклых фонарей, дыша холодным воздухом, пошли пешком к дому.

Вечерний туман молочно-водяной смесью обнимал каждый фонарный столб. Неразличимые капельки искрились и пританцовывали от холода, стараясь держаться поближе к стеклу скромно горящих ламп.

Сыро и холодно. Темный пейзаж, зеленоватый налет, будто плесень, будто отблеск электронно-лучевого монитора из прошлой жизни. Такого же оттенка были краски в фильме «Матрица». Отель «Сердце города», агент Смит и командир наряда полиции, который выследил Тринити.

– Лейтенант, речь идет о вашей безопасности!

– С девкой как-нибудь справимся.

– Нет, лейтенант, ваши люди уже мертвы.

Ряд фонарных столбов то прерывался, то вновь встречал прохожих тусклым светом.

– Пожалуй, я куплю диск, – отвечая на вопрос Кости, высказал свое одобрение Артур. – Будем смотреть на видео.

Костя сунул руки в карманы теплой куртки и подвигал плечами. Тьма сгустилась, но свечение неба позволяло видеть подмерзшую серо-зеленую тропинку. Она шла вдоль железнодорожной линии, среди жесткой, из последних сил зеленеющей травы. Сейчас трава казалась совсем черной.

Чем больше мы узнаем, тем шире кругозор нашего незнания. Это так. Но образование ставит мозги на место и вырабатывает характер.

«Инстинкты и слабости отличают нас от мерзких машин». В контексте Матрицы – возможно! Но в позитивном плане – все-таки характер!

«Морфеус: Ты хочешь узнать, что это? Матрица повсюду. Она окружает нас. Даже сейчас она с нами рядом. Ты видишь ее, когда смотришь в окно или включаешь телевизор. Ты ощущаешь ее, когда работаешь, идешь в церковь, когда платишь налоги. Целый мирок, надвинутый на глаза, чтобы спрятать правду.

Не о: Какую?

Морфеус: Что ты только раб, Нео. Как и все с рождения в цепях. С рождения в тюрьме, которой не почуешь и не коснешься. В темнице для разума. Увы, невозможно объяснить, что такое Матрица. Ты должен увидеть это сам. Не поздно отказаться. Потом пути назад не будет».

Тропинка не затерялась в траве и вывела их на асфальт, а там и к станции Удельная. Небо отодвинулось, снова заискрились невидимые капельки, туман перебрался на другую сторону железной дороги.

Инстинкты и слабости… Люди могут отличаться друг от друга сильнее, чем такса отличается от кавказской овчарки.

Широк диапазон у человека. И в физическом смысле, а еще больше в интеллектуальном. Кто-то просчитывает действия на двадцать ходов вперед, а кто-то и на один ход просчитать не удосуживается. Зато убежден в своей правоте и всегда имеет простые ответы. Медиацивилизация зорко следит за такими и формирует из таких группы и блоки. Медиацивилизация подает готовые ответы, как готовые обеды.

Костя поиграл в кармане ключами от дома и подумал о горячем чае.

Приятно было пить крепкий и сладкий чай с хлебом и свежим маслом. Хлеб Костя поджаривал с одной стороны, и вкус прижаренной корочки хорошо ложился на янтарно-черный напиток в фарфоровой чашке. Сахар убивал горечь, но не убивал аромат.

– Почему, – спросил Костя, пригубив чай и одобрительно кивая, – почему мы говорим о Матрице как о системе, но ничего не говорим о революционерах?

– Может, потому, что система сама порождает революционеров. Это естественный процесс, – предположил Артур.

– Другими словами, они – часть системы?

– Система не только мирится с их существованием, ей выгодно их существование. Ведь она знает кое-что о теории хаоса. Синергетика, Морфеус, синергетика.

– Вот так, да? Очищается и обновляется?

– Переходит на следующий уровень, Костя.

– Но система все-таки борется с ними.

– Конечно. Это же – диалектика.

– И ее агенты, ее контрразведка – одновременно и ее друг, и ее враг. Как думаешь, система понимает это?

– Если бы я составлял программы для Матрицы, я бы это учитывал, – сказал Артур. – Но человечество нельзя осчастливить программами. Его история идет другими путями. А после того как Фоменко нанес удар по ее зданию, вообще неясно, что такое история.

– Логика Фоменко не будет принята никогда. И это я могу доказать, – сказал Костя.

– Докажи.

– Пожалуйста! – Костя вышел, но тотчас вернулся, держа в руке газетный лист. – Вот, лекция в Израильском университете. Цитирую: «Будущее Запада – вырождение и гибель. Будущее России, как ни странно, – укрепление сил и подъем, выживание, преодоление. Это молодая нация, нация без царя в голове, но с колоссальной энергией. Их энергией должен кто-то управлять. Без еврейской мудрости русские увязнут в болоте и утонут».

– Браво! По Фоменко, библейские события происходили в Средние века, когда Русь уже была сильным государством, может быть, даже самым сильным. Иудаизм, а следовательно, и евреи тогда под стол пешком ходили. От их претензий на мудрость и первородство ничего не остается. Как им теперь жить?

– А ты заметил, как качал головой Марк Аронович, – вспомнил Костя. – Пусть, говорит, трижды прав ваш академик, да кто ж ему позволит? Марк Аронович – правильный еврей, трезвый и в твердой памяти.

– Зато у вас, историков, – сказал Артур, – открываются двери в новое пространство, пространство Фоменко. Это все равно как из пространства Евклида перейти в пространство Лобачевского или Римана.

Он смотрел, как Костя колдует над чайником, заваривая новый чай.

– Ты за границу не собираешься? – спросил Артур после долгого молчания.

– К Лене? Пока нет. А что?

– У меня, вероятно, тоже скоро загранпаспорт будет.

– Да ты что? Что ж ты молчишь?

– Вера Герасимовна включила меня в список, как госслужащего, на получение служебного паспорта. Она записала меня в комиссию по недвижимости за рубежом.

– Слушай, а это мысль! – сказал Костя. – В общем списке, да еще по служебной необходимости, тебя, пожалуй, пропустят. Мне уже надоело одному туда ездить. Посмотришь, как там люди живут. В следующий раз поедем вдвоем.

Артур кивнул и поднес чашку со свежим чаем к губам. Несмотря на то что чай был горячим, он немного холодил рот, хотя Костя никогда не добавлял в чай мяты.

Как обычно, скорым поездом налетел и умчался Новый год. В последний час уходящего года президент Ельцин ушел со своего поста. Уйдя за три месяца до президентских выборов, Ельцин, по существу, совершил должностной подлог, поступок, выходящий за рамки морали, поместив заранее выбранного «наследника» в особые условия и снабдив его практически неисчерпаемым административным ресурсом. Премьер стал исполняющим обязанности президента. Разработанная операция была близка к завершению. Результат выборов президента, считай, в кармане. Конкурентное поле вычистили, наследник очевиден, за кого ж еще голосовать? Вот вам по портрету люмпен-демократией!

За три дня до выборов газета «МК» дает статью с подзаголовком «Воспоминания о будущем». В ней, в частности, обсуждается вопрос о взрывах жилых домов этой осенью. Сомнения, сомнения… Газета приводит цитаты из интервью кандидата в президенты. Опасный вопрос попадает в самое больное место. Заканчивается статья уходящим в будущее воспоминанием: «Ау, большинство! Ты в Светлое будущее? Через минное поле? Счастливого пути! А мы? Мы с тобой. Это ж не бронепоезд, а исторический процесс, с него не спрыгнешь».

Новоизбранный президент успел до инаугурации полетать на истребителе и в пилотке морского офицера принять крещение подводника. Пить морскую воду из стеклянного плафона в подводной лодке и целовать раскачивающуюся под низким потолком кувалду 47-летнему президенту не очень-то хотелось. Но…

– Надо, Владимир Владимирович!

– Надо, Володя.

– Все будет нормалек!

И уже шепотом:

– А ты как думал? Имидж есть имидж!

И мысленно:

– Пей, падла, козленочком станешь!

Что тут говорить? Ну, надо так надо! Его несло куда-то, все мелькало, ускорялось, пока он не в силах был что-то сделать. Все произошло так быстро. Огромная обмякшая страна улеглась ему на плечи. Все было в новинку. Он затравленно оглядывался. Миллионы глаз смотрели на него, сотни голосов жужжали в уши, десятки рук касались его. Со всем предстояло освоиться.

И только рождающаяся внутри энергия, сродни адреналину при скоростном спуске с горы на лыжах, поддерживала его, не давала упасть духом, расстроиться или по-настоящему выйти из себя. На его стороне была психологическая подготовка, полученная в разведшколе, годы, посвященные спорту, большой опыт общения с людьми. Он тормозил этот вихрь, знал, что освоится, не даст себя увлечь, не потеряется, не станет другим. Это была вспыхнувшая уверенность до того почти неприметного честного человека, которого судьба убедила в своем расположении к нему. Живут, любят, работают, дышат не так, как должно, а так, как умеют.

Утро инаугурации было прохладным и солнечным. Движение в центре Москвы перекрыли, и ветер с реки беспрепятственно гулял по пустынным набережным. Гигантский памятник Христофору Колумбу с головой Петра Первого, творение, которое было отвергнуто Америкой, но принято Москвой, раздувал щеки и принимал на себя порывы ветра. Редкие горожане не рисковали спускаться с Волхонки на набережную и останавливались возле нового храма Христа Спасителя.

1-й горожанин: Ингаляция, инсинуация, индульгенция, как бишь ее…

2-й горожанин: Приведение к присяге президента.

1-й горожанин: А кто он по гороскопу?

2-й горожанин: Весы.

1-й горожанин: А! Ясно! Плюсы, минусы, туда-сюда… а по-восточному?

2-й горожанин: Кажись, дракон.

1-й горожанин: Дракон? По-моему, пьеса такая была.

2-й горожанин: Кинофильм.

1-й горожанин: Кинофильм по пьесе поставлен. Ну да, пьеса Шварца. Эй, девчонки, слышали такую пьесу «Дракон»? Теперь ее самое время запретить. Вас как зовут? Эльза? Подходящее имя, чтобы вступить в ряды антифа. А подружек ваших?

Из пьесы Евгения Шварца «Дракон»:

«1-й горожанин: На улице светло, как днем.

2-й горожанин: Все винные погреба полны народу.

Мальчик: Все дерутся и ругаются.

Гости: Тссс!

Садовник: Позвольте вам поднести колокольчики. Правда, они звенят немного печально, но это ничего. Утром они завянут и успокоятся.

1-я подруга Эльзы: Эльза, милая, постарайся быть веселой. А то я заплачу и испорчу ресницы, которые так удались мне сегодня.

2-я подруга Эльзы: Ведь он все-таки лучше, чем дракон. У него есть руки, ноги, а чешуи нет. Ведь все-таки он хоть президент, а человек. Завтра ты нам все расскажешь. Это будет так интересно».

И под занавес пьесы:

«Ланцелот: Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания. В каждом из них придется убить дракона.

Мальчик: А нам будет больно?

Ланцелот: Тебе нет.

1-й горожанин: А нам?

Ланцелот: С вами придется повозиться».

В следующую за инаугурацией пятницу день выдался тихим и светло-серым. Присутствие солнца ощущалось, как свет за занавеской, занавеска целиком светится, а что за ней – не разглядеть. Над Чистыми прудами утки заходили на посадку.

У дома на Покровке остановился «мерседес». Из него вышел Березовский и стремительно вошел в дверь.

– Борис Абрамович, прошу вас! – Полный молодой человек вышел ему навстречу.

– Привет, Стас! Не занят?

– О чем вы говорите? Для вас всегда двери открыты.

Березовский повернулся к сопровождающим его мужчинам и жестом направил их в кабинет Стаса. В руках одного находился небольшой черный приборчик с антенной. Приборчик служил для проверки комнаты на наличие «жучков».

– Давайте! Ты не против? – Вопрос относился к хозяину кабинета.

Стас гостеприимно повел рукой и стал рассказывать к месту пришедший в голову анекдот.

Не обнаружив подслушивающих устройств, мужчины с техникой вышли, и Березовский с хозяином расположились в креслах.

– Готов указ о создании федеральных округов, – сказал Березовский.

– Бывает! – все еще улыбаясь, отреагировал Стас. – Как он? Сменил костюм?

– Что? Костюм? Костюм поменять не проблема. Проблема, что он никакой не стратег. Спортсмен. А спортсмен идет к цели прямым путем.

– А прямая – это не лучшая траектория, так?

– Ему везет, и он бессознательно чувствует свою исключительность. Я ему показал, как государственную власть конвертировать в государственные деньги. Ювелирная работа. А что получается? Видел? Вчера прошли обыски в «Медиа-Мост». – Брови у Березовского подрагивали.

– Борис Абрамович, он – человек надежный, я не сомневаюсь, иначе его не выбрали бы, вы его научили, но что, если сегодня «Медиа-Мост», а завтра ваше ОРТ? Кувалдой, по-простому.

– Между прочим, я Володю Гусинского предупреждал. Может, ты и прав, Стас. Знаешь, как в песне: я ее целовал, уходя на работу, а себя, как всегда, целовать забывал. Вот на этот счет я и пришел поговорить. Я подумал, а почему бы не опубликовать статью? Засветить, так сказать, позиции. Тонко и ненавязчиво.

– На этот счет анекдот есть. Затеял д’Артаньян дуэль с Ильей Муромцем. Перед дуэлью он мелком обозначил на груди Ильи маленький кружочек (вот сюда войдет моя шпага). Илья посмотрел на свою палицу: ну-ка, посыпьте его мелом!

– Ну, какая между нами дуэль? Обмен мнениями. Ты сам сказал, что Володя – честный малый и друзей не бросает.

– Борис Абрамович, поправьте меня, если ошибаюсь. Честный человек – это хорошо, но еще лучше, когда честность сочетается с великодушием. Когда масштаб личности невелик, честность не исключает жесткости и даже жестокости.

– Я тебя услышал, Стас. Теперь ты скажи, ты меня услышал?

– Не сомневайтесь. В чем основная мысль статьи?

– Основная мысль? В том, что проблемы решаются неадекватными методами. Ставим властную вертикаль, усиливаем диктат, получаем снижение эффективности управления. Потому что контроль сверху есть, а сигналы снизу не проходят. Нет обратной связи, источник подавлен – азбука кибернетики. Считаем годы упущенных возможностей. Это же возвращение к уже использованному клише, к устаревшей матрице.

– Понял-понял-понял-понял!

– Ну, и насчет демократии. С ней тоже надо как-то определиться. Просвещенная монархия, может, и была когда-то хороша, когда вокруг были темные массы. Но на пороге двадцать первого века управляемые не менее образованы, чем управляющие, а иногда и более. Единственное преимущество управляющего – это обладание информацией, то есть возможность видеть причину, а не следствие.

– Поэтому независимые средства массовой информации прибираются к рукам.

– Ты сам все знаешь, Стас.

В черном пиджаке с серой шелковой подкладкой, в белой рубашке с темно-красным галстуком, Борис Абрамович, сопровождаемый сразу двумя тенями, вышел на улицу. Он оглядел уличную суету мелькающих перед ним и одновременно в витринах маленьких магазинов и кафе автомобилей, потянул носом воздух, лихорадочно потер руки и юркнул в чрево своей машины. Климат-контроль работал исправно. Улица здесь имела одностороннее движение, машина двинулась на восток, от центра. Борис Абрамович думал, что он движется вместе с машиной, на самом деле он, выйдя от Стаса, начал движение в противоположную сторону. Через несколько месяцев ему придется оставить Родину, чтобы осесть на Западе. В Россию он так и не вернется.

Между тем время шло, перебирая дни, как четки. Век, тысячелетие разменивали свой последний год. Как давно это было и как недавно. Менялось ли что-нибудь в этом мире? Нет, не менялось, просто становилось немного другим. Такая вот матричная квантовая механика естества.

Кончилась весна надежд и оптимизма. Наступило календарное, дождливое лето. Сорок дней шли дожди. Что они так добросовестно поливали? Может быть, посеянные зубы дракона?

В понедельник, 5 июня, Артуру на работу вдруг неожиданно позвонила Людочка и назначила ему встречу в их квартире на Библиотечной улице. К вечеру из-за сплошной облачности пробилось на свободу солнце и празднично заиграло на куполах храма, с которого начиналась улица Сергия Радонежского. Артур стоял у окна своей квартиры и наблюдал, как менялись краски неба: от желтой охры к оранжевому сурику. Он уже отвык от своей квартиры, поэтому ожидание не было ему в тягость. Время шло незаметно.

Наконец, зазвонил телефон. Людочка сообщила, что сегодня никак не сможет приехать и что встреча откладывается на неопределенный срок. Такой вариант Артур не рассматривал, он повесил трубку и опять уставился вдаль. Краски за стеклом померкли, кто-то из соседей открыл окно, потянуло дурным табачным дымом. Пора уходить.

В эту минуту снова зазвонил телефон. Артур бросился к трубке. В ней раздался женский голос, но звонила не Людочка. Звонили из НИИ, с которым Артур сто лет назад имел дело, из того самого, который когда-то включил его в список на получение государственной премии. В то время по программе «Нептун» разрабатывалась космическая система обнаружения подводных лодок потенциального противника по различным демаскирующим признакам. Артур тогда весьма успешно умел работать с изображениями, в том числе и с фотоснимками и радиометрической информацией, получаемой из космоса.

Женский голос бесстрастно попросил Артура об одолжении. Ему нужно всего лишь позвонить по телефону названному сотруднику НИИ. Артур знал этого сотрудника, теперь тот стал крупным руководителем. Не откладывая, Артур набрал его домашний номер.

Оказывается, большинство наработанных методик по расшифровке информации за девяностые годы были утрачены. Люди, которые что-то в этом понимали или что-то помнили, уволились, рассеялись, ушли в бизнес, а то и просто умерли. Между тем НИИ поручено возобновить и продолжить разработки. Под них можно получить финансирование и вообще… Словом, пришло время поучаствовать в натурных испытаниях, продемонстрировать свои возможности, чтобы открыть полноценный заказ военных на опытно-конструкторскую разработку. Не мог бы Артур взять на себя участие в предстоящих испытаниях? Всего-то, что ему нужно сделать, это в отпускное время съездить в командировку. Его оформят как привлеченного специалиста через их коммерческое предприятие «Научно-технический центр “Астероид – НТЦ”», оплата наличными, денег не пожалеют, подробности при встрече.

Артур ехал в автобусе на Старую Басманную и думал, как все-таки иной раз по снайперски действует судьба. Она долго выжидает, вроде бы ничего не замечает, а потом вдруг следует точный выстрел. Удивительная меткость. Если бы сегодня он, Артур, не появился на старой квартире, его вряд ли нашли бы. Кто бы стал искать его в Удельной?

Через несколько дней размышлять о судьбе пришлось и Косте.

– Костя, – обратился к нему Артур, – как ты смотришь на то, что в августе мы с тобой поедем в закрытый город Североморск? Расходы нам оплачивают.

И он объяснил Косте, что там начинается подготовка авианосной многоцелевой группы, которая уходит в поход в Средиземное море. В ее составе самые крупные корабли и подводные лодки Северного флота. Перед походом организуются плановые учения. На театре учений хотят попробовать выявить пасущиеся поблизости американские субмарины.

– Ну, допустим, – сказал Костя, – а я тут при чем?

– Костя, я без тебя не смогу. Мне нужен мощный компьютер. Не смотри так. Они дают мне «Пентиум». Не самый-самый, но лучше у них нет. Четыре гига и тактовая частота 233 мегагерца. Он весит, как две твои гири. Да еще периферия, аккумуляторы.

– Тебе нужен атлет?

– Хотя бы на одну гирю, Костя.

– Так бы сразу и сказал. А то – четыре чего? Га-га?

– Я знал, что ты согласишься, Костя, и взял тебе на подпись договор. Еще нужны твои паспортные данные, чтобы получить пропуск в Североморск.

– Значит, едем?

– Едем, Костя, едем!