Текст книги "Отравленная сталь"

6. Малые маневры

«Клянусь, во имя Великого Архитектора Вселенной, никогда и никому не открывать, без приказания от ордена, тайн, знаков, прикосновений, слов доктрины и обычаев франкмасонства и хранить о них вечное молчание. Обещаю и клянусь ни в чем не изменять ему ни пером, ни знаком, ни словом, ни телодвижением, а также никому не передавать о нем, ни для рассказа, ни для письма, ни для печати, или всякого другого изображения, и никогда не разглашать того, что мне теперь уже известно и что может быть вверено впоследствии…»

До государственной исторической библиотеки в Старосадском переулке Косте было рукой подать. Как мы помним, он жил в одном из рукавов, вливающихся в Чистопрудный бульвар. Всего-то – пешочком до Покровки и вниз к Маросейке, почти до самого здания налоговой полиции, где раньше помещалось Министерство тяжелого машиностроения.

Оказалось, франкмасонство интересовало не одного Костю. В этот сентябрьский день 1996-го его в библиотеку не пустили. Ночью библиотеку обокрали. Позже он узнал, что похитили масонскую коллекцию.

Плотные дядьки в форме и в штатском, переговариваясь, стояли во дворике, на улице, у машин, неторопливо входили и выходили из дверей нового корпуса. Казалось, что они с удовольствием вылезли из кабинетов в ожидании какого-то мероприятия на свежем воздухе.

Костя сначала ткнулся в старую потрепанную дверь главного входа, но его не пустили. Милиционер охотно объяснил, что произошло. Костя проследовал по тротуару вдоль здания, пока не дошел до самого конца библиотеки. Желтые листья осин трепетали на фоне василькового неба. Он вздохнул и, не поворачивая, зашагал дальше.

Костя прилетел из Монреаля еще летом. С ним вместе прилетели Лена с Виталиком. Пока Лена летала в Хайфу навещать родителей, Виталик оформлял выездные документы, собирал справки, сдавал какие-то анализы. Результаты анализов зачем-то отправили в Лондон. Короче, шли месяцы, но Лена не хотела возвращаться обратно в Монреаль без Виталика: одна она не чувствовала себя в полной безопасности. Костя не мог ее успокоить.

– Откуда мне знать порядки в вашей корпорации избранных? – пожимая плечами, говорил он Лене. – Если сравнивать ее, скажем, с регулярным масонством, то у тебя звание куда выше мастера. Ну, может, оно соответствует степени Достойно Избранного. Хотя… у вас скорее «суперложа». Может статься, у тебя вообще высшая степень типа Великий Инспектор. Но и она может оказаться только фантиком.

Что Лена знала об этом? Пока ничего. После отъезда Француза за поздним завтраком она прослушала Костину лекцию о франкмасонах. Но Костя больше распространялся о старинных французских корнях в движении по созданию Соединенных Штатов Европы. Она кое-что слышала о тамплиерах, но за их спинами прятался таинственный Сионский орден. Последний обладал тайной династии Меровингов, будто бы ведущих свой род от самого Иисуса Христа. Об этом свидетельствовали старинные документы, слагались легенды, на это намекали поэты и художники. Священная кровь древних королей взывала всех христиан к объединению под единой дланью. С этой целью свергались монархии, заключались королевские браки, велись религиозные войны и рождались тайные общества.

Костя рассказал ей о юном короле Дагобере, имя которого означало Блестящий меч, убитом, но успевшем дать миру свое потомство. Оно расселилось по Европе, на Западе в Лотарингии и на Востоке на русской земле. Очевидно, это была тайна тайн, поскольку касалась и правящих домов и властительной церкви. За века Священная идея не утратила своей направленности, однако появлялись ответвления, мутации, новые люди, предпочтения, цели, зачастую в них утрачивалось основное зерно, бережно охраняемое узким кругом посвященных.

В настоящем профаническое большинство, говорил Костя, видит борьбу двух противоположных моделей: с одной стороны – «демократизация и либерализация», с другой – «крестовый поход». Здесь Костя привел примеры двух стратегов будущего. Лена попыталась припомнить… точно, – Френсиса Фукуямы и Самюэля Хантингтона. Один что-то тянет за либеральную глобализацию, а другой, наоборот, за войну цивилизаций. После этого Лена, обессилев, перестала слушать.

Костя это сразу заметил и поспешно перешел к вещам более конкретным.

Он сказал, что Иван Францевич, видимо, был посвящен в изначальные секреты, недаром он провел время в качестве пленного советского генерала в Вюрцбургском замке, недаром был выбран самим Сталиным для работы в Европе, выбран и забыт. Его не отнесешь к сторонникам либерализма. По мнению Кости, таким сторонником был Андропов, и он знал о Сионском ордене и понимал всю важность лозунга о Соединенных Штатах Европы. Он и Сталин двигались к одной цели с разных сторон.

Для Лены дискурсивные модели Кости были сущей каббалистикой и никак ее не успокаивали в личном плане. От них кровь бежала быстрее, но тревога в крови тоже присутствовала. Здесь, в Москве, рядом с Костей и Виталиком она чувствовала себя уверенно и в полной безопасности.

Спускаясь вниз по Старосадскому переулку, Костя ловил нежаркие лучи сентябрьского солнца. Переулок упирался в белые с отбившейся штукатуркой стены старинного женского Ивановского монастыря. Костя перешел маленькую площадь и провел рукой по белой стене. Рука запачкалась известкой. «Прикоснулся к истории», – Костя стряхнул с руки известь. Редкие прохожие, занятые и деловые, пролетали мимо, как метеоры. В нем зажегся огонек противоречия, он встал в задумчивости, обводя взглядом монастырь. И еще раз погладил камень, и не стал больше тереть ладонью о ладонь. Он подумал, как много тайн вокруг нас, а мы пролетаем, как космические тела, мимо.

«Постойте, – хотелось ему сказать, – постойте, взгляните на эти стены. Да знаете ли вы, что за ними тридцать лет провела в заточении знаменитая Салтычиха – Салтыкова Дарья Дмитриевна? Та самая садистка-помещица, загубившая к своим тридцати пяти годам больше ста душ, из них только троих мужчин. Где ваш маркиз де Сад? Он тогда подростком был. Куда ему до нее! Ах, знаете? Тогда другой вопрос. Примерно в те же годы здесь же в строжайшей изоляции, но с великим почетом, изысканными блюдами и тонким бельем содержали молодую инокиню Досифею? Она здесь состарилась и умерла, а хоронили ее в усыпальнице Романовых в Новоспасском монастыре. Вот вам женский вариант “Железной маски”. На обратной стороне портрета Досифеи была надпись “Принцесса Аугуста Тараканова во иноцех Досифея, пострижена в Москве Ивановском монастыре”. Дочь Елизаветы I и графа Разумовского. Вы скажете: княжна Тараканова умерла в Петропавловской крепости? Может, не она, а может, и не умерла. Досифея была доставлена сюда, в монастырь, через десять лет после явной или мнимой смерти той в Петропавловке. А потом в Москву явился Наполеон, и его солдаты сожгли монастырь.

Монастырь долго восстанавливали. После революции его закрыли и сделали из него концлагерь ВЧК. Удобно – рядом Лубянка. Туда и Салтычиху водили на допросы, только тогда там был Сыскной приказ. А уже после концлагеря в монастыре открылся учебный центр НКВД».

Костя, продолжая размышлять, шел по Хохловскому переулку. «Цветы растут у наших ног, а мы проходим мимо», ленивые и нелюбопытные. Теряем не информацию, не знание, нет, в конечном счете, теряем самое ценное – мудрость. А мудрость не терпит суеты. Метеоры мудрости не имут. Они или приносят бедствие, или сгорают без следа.

С людьми – так же: «Здрассьте, приятно познакомиться! До свидания! О’кей! Еще увидимся!» Каждый побежал дальше. «Мы знакомы? Ах, да! Ну, давай, пока!» Разбежались.

Бог с ними, с вещами! Человек – вот мера всех вещей!

Под золотыми знаменами навстречу Косте двигались гвардейские батальоны осени.

А дни, уцепившись друг за дружку, как вагончики, выплывали из утреннего тумана и, коротко сверкнув, терялись в ранних сумерках. Лена жила в своей старой квартире на Новокузнецкой улице, в шаговой близости от Красной площади. Ей нравилось бродить в центре города, заходить в дорогие магазины. Неизбалованные продавщицы с почтением взирали на даму в белом пальто и сумочкой «Диор» в руке. Лена редко что-то покупала: в другом полушарии цены были гораздо более порядочными, но ей нравилось открывать для себя капиталистическую Москву.

Однажды, поздним утром промозглого дня, она сидела у окна за столиком кафе. Окно простиралось до самого пола, отсюда открывался вид на Тверскую улицу, на которую обрушился короткий снежный заряд. Снег уже растаял под колесами машин и под ногами пешеходов. Лишь у подножия домов, да рядом с кромкой тротуаров еще оставалась полная влаги белая пенка.

У бордюра, плеснув водой с дороги, остановилась красная «тойота». Из нее вышла девушка и направилась в кафе. Машина проводила девушку, мигнув ей желтыми огоньками. Девушка неторопливо вошла в помещение, огляделась и попросила разрешения занять место за столиком Лены. Лена ничего не имела против, она даже убрала сумочку со стола, поставив ее на свободный стул. Девушка заказала кофе и со вздохом откинулась на спинку, бросив перед собой на стол ключи от машины.

– Ну и погода! – сказала она. – То снег, то солнце. Не знаешь, брать зонтик или нет.

– Вы же на машине, – сказала Лена.

– Да уж! Если бы не моя умница-красавица…

– Вы с ней хорошая пара.

– Спасибо. А вы пешком?

– Пешком, – призналась Лена. – Зато я живу в центре.

– В центре? Завидую вам белой завистью. А, впрочем, теперь уже нет. Уезжаю за бугор. – Девушка махнула куда-то за окно.

– Тоже неплохо, – вежливо согласилась Лена. – Надолго?

– Может, навсегда. – Глаза девушки затуманились.

Лена с грустью смотрела на улицу.

– Вот только девочку мою оставляю, – опять вздохнула девушка, кивая на окно.

Лена проследила за ее взглядом, взгляд был направлен на красную машину.

– Ах, это… – догадалась Лена. – Хочешь, не хочешь, придется продавать. Там вы за эти деньги купите вдвое лучше.

– Лучше не бывает. Знаете, я хотела продать, да так и не решилась. А потом подумала, а может, не стоит? В чьи руки попадет? Короче, все равно уже поздно.

– Да бросьте вы! Я, конечно, вас понимаю, сама такая, но все это как-то нерационально.

Теперь девушка задумалась, играя чайной ложкой.

– Знаете что! – вдруг встрепенулась она. – А вы бы ее купили? У вас есть машина?

– Нет.

– Хотите?

Лена стряхнула с себя сонливость, нападающую на человека в теплом помещении, когда за окном холодно и сыро.

– Ну, вообще-то…

– Берите. Я недорого отдам.

– Надо подумать.

– Некогда думать. Я могу это сделать только сегодня.

– За сегодня мы не оформим.

– А что там оформлять?! Я вам напишу доверенность. Теперь ее даже заверять не нужно.

Лена с сомнением покачала головой:

– Но мы практически друг друга не знаем. Это как-то не по-людски. Нет, вы не подумайте, я вас не подозреваю, но было бы спокойнее, если бы был нотариус и доверенность с полным набором опций, со всеми правами нового владельца.

– Хорошо! Давайте так, мы обменяемся своими данными, я беру на себя нотариуса, вы готовите деньги. Встречаемся, – девушка посмотрела на часы, – в пять часов, быстрей я не успею, у станции метро «Владыкино». Там есть такая площадка открытая. Ну, вы увидите.

– Погодите-ка! А сколько денег-то?

– Денег? – Девушка запнулась, потом прыснула в ладошку. – Ну, я совсем ненормальная! Самое главное и не сказала. Короче, я хочу за свою девочку шесть тысяч.

– Долларов?

– Ну разумеется.

– А торг уместен?

Девушка пожала плечами и отпила из чашки свой кофе.

– Понимаете, – пояснила Лена, – мы ведь ее даже не проверим. Получается, я беру ее как есть. За бугром, как вы говорите, это называется «эз из». Такие машины там стоят сущие копейки.

– Хорошо, а вы что предлагаете?

– Пять.

– О’кей! Продано. Ну, за нашу сделку! – Девушка чокнулась с Леной чашками с кофе. – Только… вы точно придете? Я буду бегать с доверенностью, а вы передумаете.

– Вот что! – нашлась Лена. – Сколько стоит нотариус?

– Нотариус? Около четырехсот тысяч деревянных.

– Держите пятьсот, – Лена порылась в сумочке и отсчитала деньги. – Так вас устроит?

– Вижу, вам понравилась машинка?

– Вполне симпатичная.

– Я тоже тащусь по ней!

Девушка довезла Лену до метро, и они распрощались.

Лена позвонила Виталику и похвасталась сделкой.

– Встретимся у Кости, – предложил Виталик.

Лена приехала первой. Костя, узнав новость, поднял глаза к высокому потолку комнаты:

– Ну, начинается!

Виталик, которому трудно было отказаться от мысли об иномарке, пока осторожно хранил молчание. Костя потребовал подробностей.

– Нет, друзья, – выслушав, сказал он, – по-моему, это, без всякого сомнения, фальшивка. В лучшем случае она не придет, в худшем, дорогая, ты лишишься и денег, и машины. О самом худшем я вообще молчу. Ты отвыкла от страны. Есть одна деталь, которая меня убеждает. Так всегда: вся интрига – в деталях. Я считаю, что мужчина, не торгуясь, еще может сбросить цену с пяти до шести тысяч целковых, женщина – никогда.

Виталик красноречиво вздыхал.

– Предлагаю рискнуть, – заявила Лена. – Ведь у меня есть вы! Голосуем. Кто за? – Она подняла руку.

Виталик тоже поднял руку.

Костя ухмыльнулся. Он двумя пальцами обтер рот и покрутил головой.

– По крайней мере, надо минимизировать риски, – видно было, что он доволен и что его еще не покинула жажда приключений.

Все трое вновь ощутили себя молодыми.

– Времени у нас мало, – взяв в руки командование, сказал Костя. – Сделаем так: я звоню Артуру, может, он чего присоветует. Вы езжайте по домам. Собирайте деньги. Я вам позвоню. Через сколько вы будете дома?

– Без разницы, – доложил Виталик. – У меня есть сотовый, у Лены тоже. Звони в любое время.

– Как это?

– Да очень просто! – Виталик достал из кармана куртки трубку мобильного телефона. – Видишь?

– И что? До любого места достает?

– Ну, может, не до любого. Но мы ж тут все недалеко от центра.

– И ты мне можешь позвонить?

– Могу. И тебе, и Лене на сотовый. И она – тоже.

– Ну, ты даешь! Вот это штука! Дорого?

– Не дороже денег.

Виталик с Леной оделись и вышли, а Костя принялся названивать Артуру. Тот сидел на работе и скучал. Костя поведал ему об их затее, рассказал и то, что он с Виталиком на постоянной связи. Такое чудо техники тогда было редкостью.

– Виталик знает это место? – спросил Артур. – Там неподалеку институт теплотехники. Он должен знать.

– Ну, да. Был там пару раз.

– Отлично. Я тоже был. А ты?

– Нет, не припомню.

– Там пустыри, какие-то склады, стройки. Место довольно темное. Выходишь на Сигнальный проезд, – темнота – глаз коли. Светлый пятачок только возле метро. Вот вы с него и не сходите.

– Ясно, – сказал Костя.

– А темноту мы в свою пользу обратим.

– Есть идеи?

– Пока нет. Но я подумаю.

– Времени мало, – предупредил Костя.

– Дай полчаса. Полчаса вас устроит?

Костя положил трубку и крепко зажмурился. Чувство, которое он сейчас испытывал, он назвал бы нештатным. Как все люди с избытком тестостерона, он терпеть не мог незаконное вторжение адреналина. Он подошел к зеркалу. Это что, возраст? Внутри возникали и лопались, как пузырьки, невнятные опасения, элементы тревоги, всякие глупости, и мысли разбегались в разные стороны. Потом все становилось на свои места, приобретало жесткость кристаллической решетки, и вновь рождались угрожающие деформации, стремящиеся разрушить жесткую конструкцию. Но воля держала ее. Он не испытывал ни волнения, ни страха, он просто прислушивался к себе, к новым ощущениям.

«Человек – царь природы и химический раб своих гормонов, – решил Костя. – “Мы не господа положения, но по положению мы – господа”».

Вернуть бы былую мощь. Нет, и силы не те, и время не то. Сейчас туда люди и с оружием могут явиться. Запросто! Поэтому все предусмотреть надо. Под пулю попасть не страшно, страшно под пулю подставиться. Оплошать страшно.

Костя потер подбородок. Побриться, что ли? Нет, не надо. Не надо искушать судьбу. Если мы с Виталиком не сможем Лену от мошенников защитить, как же мы ее защитим от сил куда более грозных?

Зазвонил телефон. Костя поднял трубку. Это был Артур. Он говорил, Костя слушал.

– Все ложится на Виталика, – сказал в заключение Артур. – Ты – на подстраховке. На крайний случай.

На обсуждение не было ни минуты.

– Ладно, принимаем, не обсуждая, – резюмировал Костя.

Пожалуй, Артур прав: переиграть людей опытных, которые сделали свой криминальный бизнес профессией, можно, только вводя в игру элемент неожиданности. Он должен нарушить привычный для них порядок. Само место натолкнуло Артура на мысль. От станции «Владыкино» хорошо видна Останкинская телебашня.

Когда Виталик подъехал на своих «жигулях» к назначенному месту встречи, солнце передавало всем прощальный привет узенькой розовой полоской над горизонтом. Ее было видно в перспективе уличного проема. Асфальт высох, в холодном и ясном воздухе четко просматривались архитектурные линии.

Виталик свернул с Сигнального проезда, нашел стоянку для машины и осмотрел местность. Быстро смеркалось. Идеальным местом выглядело складское помещение, которое возвышалось над окруженной фонарями площадью. Он обошел его, ища, как к нему подобраться. На заднем дворе валялся строительный мусор, а у стены стояли не разобранные леса, что представлялось несомненной удачей. Виталик дождался густых сумерек и проник на последний этаж, взирающий окрест черными окнами без стекол. Стараясь не удариться обо что-нибудь в темноте, Виталик обошел помещение и выбрал окно, из которого вся площадь была видна как на ладони.

Прислушался. Снял рюкзачок с плеч. Кряхтя, установил перед окном дощатые козлы, оставленные строителями. Устроился перед окном на козлах, достал из рюкзака бинокль и… разобранную спортивную винтовку с оптическим прицелом.

Лена опоздала на встречу всего на пять минут. Она оставила Костю у самого входа в метро, а сама направилась к площадке. Белое пальто Лены светилось под фонарями.

На площадке спали два старых автомобиля и вросший в землю ржавый автобус. У дальнего въезда показалась красная «тойота». Проехав немного, она остановилась.

Лена помахала рукой, но не двинулась с места. Она стояла на самом краю площадки, придерживая сумочку двумя руками, чуть наклонившись вперед, ожидая, когда хозяйка машины подойдет или подъедет поближе. Девушка вышла из машины и подошла к Лене.

– Извините, – сказала Лена, переминаясь на месте, – мне посоветовали не удаляться от метро, пока не завершится сделка. Я и деньги оставила там. – Она махнула в сторону вестибюля станции. – Если документы в порядке, я их принесу. Я взяла с собой человека, но попросила его подождать, чтобы со своей стороны не пугать вас.

– Я думаю, вы все правильно сделали, – сказала девушка. – Здесь будете смотреть?

Лена бросила взгляд на машину.

– Лучше здесь, – решила она.

Доверенность оказалась в порядке. Зарегистрировано в реестре за номером Д-706, взыскано государственной пошлины 395 тысяч 240 рублей. Нотариус: подпись, печать. Лена сложила бумагу и пошла за деньгами.

Девушка пересчитала деньги, внимательно осмотрела две взятые наугад купюры и кивнула. Она сунула руку в карман и достала ключи от машины, в ее руках они заставили машину оживиться и поморгать глазами.

– А второго комплекта нет? – спросила Лена, принимая от нее ключи.

– Извините, нет. Ну, все? Я пошла?

– Да, да, конечно. И спасибо вам.

– Удачи.

Девушка засеменила на каблуках к метро. Стоявший в сторонке Костя зашагал к Лене. А Лена уже спешила к машине. В этот момент в кармане у нее зазвонил телефон.

– Да! Да, поняла! Поняла, – Лена, все еще державшая ключи в руке, отыскала кнопку дистанционной блокировки дверей автомобиля.

Не успела она воспользоваться кнопкой, как машина вдруг мигнула желтыми огнями: замки дверей открылись, теперь всякий мог проникнуть внутрь салона….

Виталик из своего укрытия наблюдал весь процесс купли-продажи автомобиля. Он видел, как остановилась в темноте, не доехав до площади и погасив огни, «тойота», как из нее вышла высокая мужская фигура в куртке и спортивных брюках «Адидас», как появилась на освещенном месте Лена, как тронулась ей навстречу «тойота».

Еще до полной темноты Виталик успел пристрелять винтовку. Часть пустынной площадки окружали бетонные заборы, за забором проходили железнодорожные пути. Под шум проходящего поезда можно было стрелять, не опасаясь, что выстрел услышат, тем более что у Виталика был самодельный глушитель.

Глушитель он сварганил в начале девяностых, когда стрельба в Москве перестала быть редкостью. Так, на всякий случай. Да и интересно было. Для глушителя потребовались кусок трубы, шесть металлических колец и две пружины.

Из укрытия он видел, как скрылась в метро девушка, как стали приближаться к «тойоте» брюки «Адидас».

…Лена нажала на кнопку и заблокировала двери. Не отпуская кнопки, она приблизилась к мужчине в «Адидасе».

– Это вас, – сказала она и протянула ему телефон.

– Не понял!

– Телефон.

– Меня?

Сзади к ним подходил Костя.

– Это сотовый, – сказала Лена. – Возьмите.

Он с опаской взял трубку. С опаской и любопытством. Новинка была ему в диковинку. Одинокий, разгуливающий по улице телефон – это круто!

– Ты у меня на мушке, – сказали в трубке. – Посмотри налево, видишь столб? Смотри!

От столба полетели крошки цемента. Все трое стоявших рядом инстинктивно пригнулись.

– Следующая пуля – твоя, – продолжала говорить трубка. – Любое резкое движение и – ага! Та-а-к, ведем себя прилично. Медленно отдаем мужчине телефон и ключи от машины, второй комплект, отходим от машины и ждем, когда она уедет. Твоя жизнь – в твоих руках.

«Адидас» протянул Косте телефон и ключи.

– А вы меня не помните? – вдруг спросил он Костю, в его тоне прозвучало что-то вроде облегчения. – Вы ведь в Малаховке у нас историю партии читали. Я на вечернем учился.

Костя прищурился.

– Я иногда к вам днем в спортзал качаться приходил, – поведал «Адидас». – Не помните? Вы тогда крутые веса поднимали.

– Было дело, – признался Костя. – А ты, значит, я смотрю… по специальности работаешь?

– Нет, вы не подумайте! Это? Это в первый раз. Так получилось.

Костя уже садился в машину.

– Я понял, понял, – не скрывая иронии, сказал он.

Виталик досмотрел последний акт: как отъехала «тойота», как парень в «Адидасе» с досадой ударил кулаком правой руки о ладонь левой, как поддел ногой пыль на площадке и как побрел к вестибюлю метро.

– Костя, я гляжу, ты – популярная в Москве личность! – съязвила Лена, приноравливаясь к новой машине.

– Не в Москве, а в Московской области, – уточнил Костя. – Я ж перед пенсией в областном инфизкульте работал.

– Господи боже, – подняла глаза к небу Лена. – Куда деваться?! Повсюду – одни физкультурники!