Текст книги "Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец"

Но через некоторое время за дверью раздался выстрел.

19. Бои местного значения

Деревня Хизное

В начале марта 1942 года на востоке Партизанского края Второй батальон под командованием Германа Ковалёва стремился расширить нашу границу за Угру-реку. Несмотря на то что водная артерия была закована в толстый лёд, всё равно она представляла собой серьёзное естественное препятствие. Ширина поймы составляла более 60 метров и имела по обе стороны крутые берега. Лишь в одном месте естественный проход в выпиравших из-подо льда скалах вёл к деревне Хизное. Это было обыкновенное поселение, каких много в Ельнинском районе. Однако именно этот населённый пункт постоянно привлекал внимание оккупантов. Стоял он несколько на отшибе, деревень вблизи не было в радиусе порядка пяти километров, а вдоль Угры проходила дорога. Батареи Второго батальона постоянно держали этот местный проезд под обстрелом: то «сшибут» несколько грузовиков с пьяными фашистскими солдатами, то подводы с грузами. Лучшие наши пулемётчики с такого неблизкого расстояния стреляли, бывало, и в полицаев.

Гитлеровцы постоянно подтягивали сюда довольно большие силы – хотели прорвать нашу линию обороны. Но стоило только фрицам ступить на лёд реки, как их тут же партизанские засады косили из автоматов, пулемётов и миномётов.

Но дальше так продолжаться не могло: постоянная угроза со стороны фашистов значительно сковывала силы нашего Второго батальона.

Как-то мы с Германом Ковалёвым осматривали позиции, обдумывая дальнейший ход действий. Мне давно уже пришла в голову достаточно дерзкая мысль о том, чтобы преодолеть Угру-реку и захватить Хизное. Однако хотелось знать, что скажет по этому поводу сам Ковалёв. Конечно, храбрый и инициативный офицер прекрасно понимал создавшуюся обстановку и, со своей стороны, предлагал ликвидировать опасный по отношению к нашим позициям форпост фашистов. Тем более это было бы кстати, поскольку, по данным разведки, в Хизном имелись большие запасы оружия, боеприпасов и продовольствия.

После уяснения обстановки я разрешил завтра к вечеру приступить к выполнению намеченной операции. Вызвав командиров рот, Ковалёв поставил перед каждым из привлекавшихся к атаке шести взводов конкретные задачи. Хизное окружалось со всех сторон, после самым лучшим разведчикам поручалось снять часовых.

К десяти часам вечера на землю пала кромешная тьма, только немецкие осветительные ракеты всполохами озаряли крутой берег. Именно это и помогало партизанам. Выждав положенные секунды, когда одни ракеты гасли, а другие ещё не появились в воздухе, бойцы начали короткие перебежки. На всех были маскхалаты, так что заметить их не мог бы и самый внимательный наблюдатель.

Атака для врага оказалась внезапной: гитлеровцы бросились бежать из деревни, кто во что одет. Их косили пулемётным огнём.

Жители, натерпевшиеся от этих «нехристей», которые «бегают, как шакалы, и всё цапают», с восторгом приняли партизан.

Но перед командованием и партийной организацией Полка встала другая проблема: а что дальше делать с этой деревней? Удерживать её не имело смысла – она далеко отстояла от нашей линии обороны. Отдать фашистам – тоже плохо: они бы и дальше продолжали отсюда производить свои вылазки против нас.

И тогда решили: Хизное уничтожить, а всех жителей деревни переселить в Мазово, Вититнево и другие места. Об этом просил и народ – ему не хотелось снова оказаться под пятой фашистских извергов.

Провести операцию поручили заместителю начальника Особого отдела Полка Мехальченкову И.И. Он и сам был родом из Хизного. Под его руководством в ночное время местных жителей перевезли в другие населённые пункты, а всю деревню до единого дома сожгли. Теперь враг перестал нападать на нас с этой стороны, так как лишился важного опорного пункта.

Особая истребительная рота «ФД»

После того как на партийной конференции нашему Отдельному партизанскому полку присвоили название «имени XXIV годовщины РККА», прежнее наименование партизанского отряда «ФД» перешло к Первой (особой) истребительной роте. Это было одно из самых мощных и надёжных подразделений Полка. На вооружении этой особой роты было 33 станковых и ручных пулемёта, много автоматов, винтовок и пистолетов. Командовал ею мой бывший заместитель командира партизанского отряда «ФД» Николай Руденко. Комиссаром роты вместо Константина Бобрышева стал Евтих Паничев. Рота, размещавшаяся в деревне Холмец, входила в состав Первого батальона, но всегда являлась главным резервом командира Полка.

Неоднократно комиссар Полка Амиров Г.С. и секретарь партбюро Паненков П.А. ставили вопрос о том, чтобы «изъять» у особой роты хотя бы 10 пулемётов для передачи другим батальонам для усиления их огневой мощи. Но я с ними упорно не соглашался. В самом деле, перед Первым батальоном стояли самые мощные гарнизоны врага. Конечно, многие из них уже были разбиты, но оставались ещё большие силы гитлеровцев в Медвежьем и Шупарне, в Стайках, Коноплянке и Пронино. Всё это были части 221-й немецкой охранной дивизии, которая специально охотилась за партизанами. Со временем от этих карателей остались «рожки да ножки», в чём чрезвычайно большую роль сыграла именно истребительная рота.

При этом следует отметить, что ещё во время Холмецкого боя Николай Руденко показал незаурядные способности командира. Не успела его рота ознакомиться как следует с занятой ею деревней, как со стороны железной дороги на партизан пошёл в наступление отряд гитлеровцев. Расставив пулемёты так, чтобы вся колонна немцев попала под перекрёстный огонь, Руденко подпустил вражеский отряд на расстояние наибольшего поражения и дал команду открыть огонь. Партизанские пулемётчики в первую очередь обстреляли «хвост» гитлеровской колонны, двигавшейся по дороге. Эта мера лишила фашистов возможности отойти назад. План Руденко полностью удался. В результате боя вражеский отряд перестал существовать.

Так же чётко и слаженно действовала особая рота и в остальных боях. Например, в Щелкинской операции «истребители» нанесли внезапный ночной удар по врагу, что решило исход дела. Партизаны этой роты захватили в плен много фашистских солдат и офицеров, в то время как потеряли только одного своего бойца убитым да несколько человек ранеными.

Впоследствии роте передали несколько пушек и миномётов, в результате чего её огневая мощь ещё больше возросла. Партизанские «истребители» с успехом принимали участие во всех самых трудных и жарких сражениях. Их крепкий, концентрированный удар выручал много раз. Амиров и Паненков, убедившись на деле, как эффективно воюет «особая рота», перестали делать попытки отобрать у неё «лишние» пулемёты. А над нашими спорами потом сами посмеялись. Потап Аввакумович, признавая мою правоту, ссылался на то, что он человек не военный, а Гаян Суфиянович корил себя за проявленную торопливость и стремление ввести в подразделениях «уравниловку».

Батальон «Кочубея»-Механошина

Зверства фашистов в занятых ими населённых пунктах превосходили порой всё, что ранее в этом плане было известно. Гитлеровские изверги оставили далеко позади себя средневековых инквизиторов с их подвалами пыток и застенков, об одном упоминании о которых у обычного человека просто стынет кровь. Вот почему партизаны так яростно кидались в бой. Горячий патриотизм каждого из них сочетался с беспримерной ненавистью к врагу, опоганившему родную землю.

Фёдор Данилович Гнездилов вспоминал:

Особенно беспощадно уничтожали гитлеровцев партизаны Третьего батальона под командованием Механошина С.В. Часто во время боя этого боевого командира по прозвищу «Кочубей» можно было видеть на лихом коне, скакавшего под пулями, поднимавшего бойцов в атаку. Фашисты трепетали при одном упоминании его имени.

Степан Васильевич был всеобщим любимцем, в него верили так же, как и в победу. В батальоне не было человека, который выступил бы против комбата, либо усомнился в его справедливости, или бы проявил трусость в бою. Кочубей формировал батальон из партизан как будто на подбор. Каждый действовал умело, отважно и хладнокровно. А самому Кочубею я не раз давал «взбучку» за безрассудное поведение.

– Сейчас не гражданская война, – наставлял я отважного командира, – не на лихом коне надо скакать впереди. Пуля ведь – дура, не разбирает, в кого ей попасть, – при этом приходилось использовать свой опыт гражданской войны. – Вот посмотри: сколько на мне она оставила метин, – я показывал ему свои рубцы: их было к тому времени девять.

Кочубей давал слово больше не лезть под огонь, но в скором времени всё повторялось без изменений.

Мы с комиссаром и секретарём партбюро как раз обсуждали план дальнейшего продвижения партизан за деревню Высокое, когда появился Механошин. Если раньше он с шумом врывался в штабное помещение, то теперь, наоборот, был очень скромен, тактично вступил в беседу, высказал свои соображения. Этим удивлён был не только я, но и Амиров с Паненковым. А Кочубей несколько помедлил, потом «пожаловался», что командир Полка у него в батальоне давненько не был.

– Как это давненько? – удивился я. – Всего четыре дня назад. В Полку ведь не один Третий батальон?

Но намёк комбата-3 пришлось принять за приглашение, поскольку этому подразделению предстояло сейчас наступать в Спас-Деменском направлении и, хотя план операции был разработан в деталях, это являлось весьма сложной задачей. Проявляя «лисью скромность», Механошин хотел выпросить для своего батальона с десяток пулемётов из резерва. Командование Полка с его просьбой согласилось, хотя имелась возможность выделить только трофейное оружие.

Усевшись в кочубеевские сани, которыми комбат-3 всегда управлял сам, мы в сопровождении охраны лихо понеслись к одному из складов, расположенных в Жильново. Старый дед, карауливший сарай, хитро прищурив глаза, долго и нудно стал объяснять, что «надо документ на оружию».

– Рехнулся ты, дед! – вспылил Механошин. – Сам ФД приехал к тебе в гости! А ты – документ давай! Своих не узнаёшь?

Старик бросился обнимать меня:

– Дай пожму руку доблестному партизанскому командиру!

Видно от радости, у деда на глазах даже слёзы навернулись. Он по-деловому захлопотал, забегал по складу:

– Для таких орёликов – самое лучшее немецкое оружие. Вот берите, и это тоже берите. Бейте их, гадов, давите так, чтоб и земля проклятых подлецов не принимала.

Пока мы перетаскивали в сани десяток трофейных пулемётов и ящики с патронами, старик всё выпускал свой словесный запас против оккупантов.

Далее мы направились в сторону деревни Высокой. Но уже в Шиловке почувствовалось, что недалеко проходила линия обороны партизан: возле каждой избы толпились люди, стояли запряжённые повозки, дымились полевые печи – приближалось обеденное время.

Завидев наш санный поезд, командиры взводов стали строить партизан. Доложил командир 9-й роты Пётр Кичигин:

– Товарищ командир полка! Рота расположилась на отдых. Два дня назад без потерь заняли сильно укреплённую деревню Высокое. Готовы выполнить любое задание командования.

Я поздравил бойцов с победой и попросил командира представить списки для награждения всех отличившихся при взятии Высокой.

Возле одной из полевых кухонь, помимо повара, мы заприметили Последовича, который пробовал суп. Я всегда восхищался этим хозяйственником: он навёл в Полку отличное снабжение. Всё продовольствие, что добывалось в боях у немцев, ставилось им на учёт, равномерно распределялось по батальонам. Несколько складов, которые мы захватили в Ваве, Буде, Щелкино, Брыни и Высоком, сильно поправило наше продовольственное положение. На нашей мельнице в Большом Тесном мололось зерно, хлеб выпекался самодельным способом. Сельсоветы всячески способствовали нашему бесперебойному снабжению продуктами. В итоге каждый партизан получал твёрдый дневной паёк, который был высококалорийным и сытным, что в немалой степени способствовало поднятию боевого настроения людей.

– Отличное блюдо, товарищ командир! – сообщил Последович, облизывая ложку. – Разрешите раздавать?

Вскоре во всех избах бойцы аппетитно уплетали украинский борщ с салом и макароны с тушёнкой. Полагалось и третье, традиционное блюдо – кисель. Тушёнка была немецкая, а кисель – из довоенных запасов в Замошье, где на базе райпотребсоюза сохранились сотни ящиков с сухим концентратом.

Вместе со всеми отобедали и мы и двинулись дальше – к «передовой». Механошин прямо-таки рвался туда. Его добротные кони снова забороздили снежное пространство и, лихо вскидывая гривами, понесли нас к позициям Третьего батальона. А вот и штаб. Он расположился в одной из избушек маленькой деревеньки Лушки, стоявшей на пересечении рек Вороны и Угры. Здесь же разместилась одна из артиллерийских батарей батальона.

А всего в Полку было уже двенадцать батарей! Кто находился тогда под началом у Александра Васильевича Марчука и его комиссара Устина Фирсовича Трошина, прошли отличную школу практической стрельбы. Меткие выстрелы артиллеристов достигались за счёт хороших приборов для управления огнём, которые раздобыл начальник штаба дивизиона Михаил Ермолаевич Илин. Все данные разведки собирались у его начальника Константина Ивановича Спирина. Заготовку снарядов и их бесперебойную доставку обеспечивал Демьян Дмитриевич Харитонов.

Сейчас все двенадцать батарей, которыми командовал Прокофий Селюков, вели огонь по большаку. По этой дороге шло много войск и техники противника: фашисты укрепляли свою линию фронта, которая проходила отсюда всего в 20 километрах.

Прежде чем продолжить разговор о наших наступательных действиях, очень хочется упомянуть всех артиллеристов, сыгравших важную роль в партизанской борьбе. (Заметим, что в годы Великой Отечественной войны ни в одном партизанском подразделении не было столько артиллерии, как в Отдельном партизанском полку имени XXIV-й годовщины РККА.) В Первом батальоне у комбата Литвиненко батареями командовали Анатолий Пшеничников, Николай Ушаков и Данило Ларионов. Во Втором батальоне у Ковалёва артогнём руководили Кузьма Лукич Нефёдов и Юрий Игнатьевич Свечников. Соответственно, в Четвёртом, Пятом и Шестом батальонах артиллерию возглавляли Фёдор Андреевич Воронцов, Борис Егорович Кутузов и Владимир Кириллович Старокук. Кроме них, отдельными батареями командовали Иван Гаврилович Мусеенко, Александр Захарович Зазуля и Мухтась Абдулаевич Алиев.

Движение по Спас-Деменскому большаку контролировалось нами и прежде, но тогда мы производили налёты на дорогу только время от времени. Теперь же нашей задачей стало – вывести эту трассу из строя полностью. Тем самым мы оказали бы большую помощь нашим армиям, прорывавшимся в этом направлении. К сегодняшнему дню три роты Третьего батальона уже перешли большак и вклинились в боевые порядки фашистских войск в районе Преображенского, Больших Мышинах и Ключинах. Остальные роты этого батальона перерезали дорогу Спаск-Деменск – Всходы. Среди фашистов началась паника, потому что моторизованной пехоте и танкам закрыли путь на Вязьму, и немецкие части стали отступать к Спас-Деменску. Мною уже отмечалось, что в этом прифронтовом городе располагалось много штабов корпусных и армейских воинских частей. И вот когда наша артиллерия стала бить из 28 орудий по окраинам города прямой наводкой, началось лихорадочное отступление гитлеровцев по Смоленскому большаку. Фашистам показалось, что это прорвались регулярные части советских войск. Причём насмерть перепугавшееся командование штабов удирало на танках и бронетранспортёрах, давя по пути свой же грузовой транспорт и подводы, торопясь быстрее скрыться из-под обстрела, спасти свою звериную шкуру.

Когда же огонь ослабел, разобравшись в обстановке, фашисты поняли, что они имели дело всего лишь с партизанами и потому вернулись обратно в город.

Полк под Красным Знаменем

Повседневная кропотливая работа коммунистов Отдельного партизанского полка имени XXIV годовщины РККА среди местного населения обеспечила тесную связь партизан с колхозниками и работниками совхозов, рабочими лесозаводов и льнозаводов, торфоразработок. Подразделения Полка, располагаясь прямо в освобождённых партизанами населённых пунктах, получали здесь кров, тёплую пищу и необходимую одежду. Сельские советы и правления колхозов обеспечивали народных мстителей транспортом, создавали специальные бригады по сбору и вывозке оружия, боеприпасов. Женщины стирали бельё, ухаживали за ранеными, контуженными и больными, шили маскировочные халаты. Часто девушки вытаскивали из своих заветных сундуков холст и другие материалы, подготовленные для собственного приданого, и отдавали партизанам как перевязочный материал, сменное бельё или полотно для маскхалатов. Смоляне готовы были пожертвовать всем ради победы над ненавистным врагом.

Особенно ярко эта патриотическая любовь и верная дружба населения и партизан проявились в праздник 8 марта 1942 года. В этот день девушки и женщины вместе со своими детьми посетили партизанские подразделения и вручили защитникам народа пусть скромные, но практичные по тому времени подарки: вышитые полотенца, носовые платки, кисеты для табака, чистое бельё, перевязочный материал, медикаменты и продукты питания – вплоть до яиц и мёда для раненых партизан. На полотенцах, платках и кисетах местные рукодельницы вышили такие пожелания: «Береги страну родную!», «Бей фашистского гада!», «Привет отважному партизану!» и даже: «Утирайся на здоровье». Делегации женщин посетили партизанские госпитали, где тёплыми словами подбодрили раненых и контуженных в боях воинов. Практически во всех населённых пунктах Партизанского края прошли собрания, посвящённые Международному женскому дню 8 марта.

Но ещё большим событием в жизни партизан ОПП имени XXIV годовщины РККА явился в то время достаточно широко отмечавшийся День Парижской Коммуны – 18 марта 1942 года.

Как по заказу, выдался яркий, солнечный денёк, в котором уже стали заметны явные признаки долгожданной весны. На востоке, под Юхновым и Сухиничами, на Варшавке и под Вязьмой, гремела канонада. А в село Замошье ещё с полуночи начали собираться партизаны и жители северной части Ельнинского района. Сюда же прибыли делегации от трудящихся Всходского, Доброгужского и Спас-Деменского районов. Празднично выглядевшее село надёжно охранялось нарядом партизан. Не только в Замошье, но и в соседних деревнях были назначены усиленные посты и установлены счетверённые зенитные пулемёты против фашистских воздушных пиратов.

Все, кто прибыл в Замошье, оделись во всё лучшее и, по возможности, в новое. Лица людей выглядели одновременно и суровыми, и радостными. Политотдельцы и штабисты Полка собрали народ в колхозном парке. Здесь, в расчищенных от снега аллеях, выстроились партизаны – лучшие представители всех подразделений. Напротив вооружённых воинов разместились группы трудящихся. В центе парка стояла трибуна, обтянутая красным кумачом.

Ровно в 10 часов утра на трибуну поднялись командование, работники Штаба, Политотдела и Особого отдела Полка, а также представители трудящихся. Комиссар Полка старший политрук Амиров Г.С. кратким вступительным словом открыл митинг, посвящённый вручению Отдельному партизанскому полку имени XXIV годовщины РККА Красного Знамени.

С этим Красным Знаменем, забранным в чехол, вперёд вышел председатель Усть-Деменского сельского совета Василий Васильевич Терехов. Именно ему, заслуженному учителю, нарядно одетому сейчас в чёрный дублёный полушубок, трудящиеся доверили выполнить столь почётную миссию. Сняв шапку, Терехов В.В. от имени своих товарищей обратился с речью ко всем партизанам Полка:

– Трудящиеся Ельнинского и соседних районов Смоленщины поручили нам вручить Отдельному партизанскому полку имени XXIV годовщины Рабоче-Крестьянской Красной Армии Боевое Красное Знамя. На нём вышиты священные для всех советских людей слова. Мы уверены в том, что под этим Красным Знаменем Вы ещё больше приумножите славу партизан! Будьте достойны великого доверия Народа! Бейте ненавистного врага всё крепче и сильнее!

Василий Терехов снял чехол с Красного Знамени и, подняв его вверх за древко, венчавшееся отполированной пятиконечной звездой, развернул над головами митингующих. На тяжёлом полотнище из красного бархата загорелись на солнце вышитые золотом слова. На одной стороне, в верхней части: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», в центре: Герб СССР, а внизу «Смерть фашистским оккупантам!» На другой стороне, в середине: «За нашу Советскую Родину», а чуть ниже: «Отдельный Партизанский Полк имени XXIV годовщины РККА».

Прославленный в героических боях командир Полка лейтенант Гнездилов Ф.Д. принял из рук Терехова В.В. Красное Знамя, опустился на одно колено и поцеловал алое полотнище. Затем прерывающимся от волнения голосом произнёс:

– Дорогие товарищи, боевые друзья мои! У меня сердце рабочего. Я сам рабочий и представляю здесь рабочих-добровольцев – ополченцев Москвы. Пока в моих жилах течёт рабочая кровь, пока бьётся моё сердце – клянусь нести это Красное Знамя до победы над фашистскими захватчиками!

Затем Гнездилов Ф.Д. с Тереховым В.В. обнялись и расцеловались.

Вслед за командиром Полка опускались на одно колено и целовали Красное Знамя все партизанские руководители: комиссар, начальник Штаба, начальник Политотдела и другие командиры. Все они клялись высоко нести партизанское Красное Знамя.

После этой торжественной церемонии, оставившей в душах всех присутствовавших незабываемое впечатление, с пламенной речью к партизанам обратилась комсомолка Тася Романова, призвавшая партизан быстрее очистить Смоленщину от оккупантов. С ответным словом выступил отважный пулемётчик комсомолец Федя Гневишев, который от имени всех партизан поклялся отдать все свои силы на разгром врага. Затем комиссар Первого батальона Фатеев А.Г. зачитал партизанское письмо-клятву Центральному Комитету партии и советскому правительству. Когда провозгласили здравицу в честь героической Красной армии, в честь Коммунистической партии и советского правительства, по рядам прокатилось мощное «Ура!».

Затем командир Полка передал Красное Знамя знаменосцу Полка – своему адъютанту, лейтенанту Владимиру Сувве. Ассистенты с шашками наголо встали по бокам знаменосца, за ними выстроился почётный караул, состоявший из взвода автоматчиков, в первом ряду которого стояли рослые партизаны-гвардейцы с ручными пулемётами наперевес.

Начальник штаба Полка Рачков Н.П. подал команду:

– Партизанский Полк, под Знамя смирно!

И сам, встав перед Знамённой группой, повёл почётный кортеж на правый фланг выстроившегося Полка. Затем партизаны побатальонно прошли церемониальным торжественным маршем перед командованием Полка и трудящимися Смоленщины, и над колоннами реяло Красное Знамя, вызывая всеобщую гордость и искреннее восхищение. Один за другим маршировали батальоны Литвиненко и Фатеева, Ковалёва и Вермана, Механошина и Кучеренко, Макарова и Серёгина, артиллеристы Марчука и Голубева, танкисты Гамбурга и Митрофанова.

После завершения митинга лист с письмом в адрес ЦК ВКП(б) и правительства стали передавать из рук в руки, и все его подписывали. Поздно ночью текст этого письма радировали на Большую Землю, и оно было опубликовано в газете «Правда».

Для участников митинга в доме учителя Жиркова Н.Ф. состоялся торжественный обед. Угощение устроили представители трудящихся, вручившие Полку Боевое Красное Знамя.

С этого дня, согласно воинскому Уставу, в штабе Полка на самом видном месте установили пост № 1, где находилось Знамя полка. Автоматчики круглосуточно охраняли святыню партизанского соединения.

Митинг по случаю вручения Красного Знамени и парад партизан произвели глубочайшее впечатление на всех присутствовавших. Весть об этом мгновенно разнеслась не только по Партизанскому краю, но и по всей многострадальной Смоленской земле.