Текст книги "Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец"

Мы с комиссаром распрощались с лётчиками и, как только сошли с трапа самолёта, сняли фуражки и, выполняя просьбу партизан, поклонились Большой Земле…

Из ворот Центрального аэропорта мы вышли на Ленинградское шоссе. Нас поразила безлюдность улиц. Сразу же поехали на Главпочтамт, где высыпали из мешков в почтовый ящик все партизанские письма.

24. В штабе Западного фронта

Фёдор Данилович Гнездилов в своих записках скромно опускает воспоминания о встрече со своей женой Клавдией Ивановной, которая за прошедшее время получила уже две «похоронки» на своего мужа и потому совершенно не представляла, жив он или нет. К сожалению, ФД в сердцах порвал обе эти официальные бумажки, свидетельствовавшие о недостаточной чёткости работы наших военно-учётных служб. А встреча была действительно радостной: через положенный срок, 8 мая 1943 года, у супружеской четы родился сын Валентин Фёдорович Гнездилов.

Но вернёмся к обработке тех материалов, которые нам по наследству от ФД достались.

Меня по-прежнему мучили приступы стоматита, и потому сразу же пришлось обратиться к врачам. Через несколько дней я почувствовал себя совершенно здоровым, как будто и не болел вовсе.

12 мая 1942 года мы с комиссаром Полка Амировым Г.С., узнав в Наркомате обороны о расположении штаба Западного фронта, отправились по указанному адресу.

Тогда этот штаб находился в Перхушково, и мы поехали туда на электричке. Поезд тащился медленно. По вагону перебегали солнечные зайчики вперемежку с тенями, а мы с интересом смотрели на пейзаж за окном. Как он был великолепен: стройные белые берёзы стояли целыми толпами промеж тополей и рябин. Иногда к дороге подступал еловый лес, манивший своей глубиной и таинственностью. Но это впечатление сказочности являлось обманчивым, потому что в нескольких сотнях метров дальше виднелись крыши дачных посёлков и водонапорные башни. По лесу и его опушкам петляли дороги. Подмосковье уже оделось в зелёный наряд, и лесная чаща маскировала собой сооруженные здесь укрепления. К счастью, война давно покинула эти места, и «в порядок прежний всё вошло».

Наконец, мы добрались до бюро пропусков штаба. Предъявили радиограмму, врученную нам полковником Москаликом. О нашем прибытии дежурный доложил одному из адъютантов командующего, и через несколько минут пропуска нам были выписаны.

Приёмная командующего Западным фронтом находилась в одном из зданий в дивном подмосковном лесу. Рядом с домом – пруд. Только всё замаскировано: поверх могучих деревьев протянулись большие маскировочные сети. Даже часовые расставлены так, что их увидишь лишь в том случае, если подойдёшь вплотную.

Во дворе и внутри помещения штаба стояла абсолютная тишина. По тому, как работали полковники, подполковники и майоры, можно было заключить, что здесь шла напряжённая и размеренно чёткая боевая работа. Нас штабные офицеры приняли с большим интересом: рассматривали наше трофейное оружие, обмундирование, сшитое партизанами из немецкого материала, и расспрашивали о делах «там», то есть в тылу противника.

Командующего ещё не было. О его наличии часто узнавали какие-то незнакомые нам генералы, на что адъютанты отвечали лишь одно: «Скоро будет». Одному из штабных офицеров всё-таки доверительно шепнули, что «Хозяин» выехал верхом на коне на прогулку. Это сообщение вызвало противоречивые мысли: «Война, надо принимать срочные решения, а тут, в тылу, под Москвой, ежедневная конная прогулка».

Командующий действительно через некоторое время появился. Нас пригласили к нему, предварительно предложив оставить на вешалке, в приёмной у адъютантов, свои трофейные автоматы.

Я шагнул вперёд – в кабинет Командующего Западным фронтом генерала армии Жукова Г.К., а вслед за мной вошёл наш комиссар. Я доложил:

– Товарищ Командующий, по Вашему вызову из тыла врага командир Отдельного партизанского полка Гнездилов явился с комиссаром Полка Амировым.

Генерал стоя выслушал рапорт, потом вышел из-за своего большого стола и, протянув каждому руку, поздоровался с нами. Жуков Г.К. был коренаст, кряжист, и рукопожатие его оказалось сильным. После верховой езды Георгий Константинович принял душ и выглядел сейчас свежим и бодрым. Глаза его смотрели на нас изучающее, но достаточно приветливо. И вдруг в них промелькнула искорка смеха. Конечно, одеты мы были не в обычную красноармейскую военную форму, а в перешитые немецкие кители с брюками, да ещё и в зелёные пограничные фуражки на головах. Видимо, в связи с этим Жуков задал вопрос:

– Где служили? В пограничных войсках?

– Товарищ генерал, в тылу врага раздобыли себе такую форму. Больше ничего подходящего не было.

Командующий усмехнулся:

– ФД, а я думал, что ты весь такой заросший, в лаптях. А ты посмотри, какой франт!

– Товарищ генерал, всё равно, в каком виде умирать: мы думали, что вообще в живых не останемся. Ведь «там» – кругом враг. Но у нас в лаптях никто не ходит.

– Да, верно, тяжело в тылу, – согласился Жуков.

После такого приветствия командующий пригласил нас к столу, предложил папиросы. Я сразу сел в кресло, закурил, а комиссар продолжал стоять. Жуков детально интересовался, где и когда каждый из нас родился, где и в какой части служил, воевал, не был ли в плену, как попал в партизаны. В это время в кабинет зашёл член Военного Совета Западного фронта Булганин Н.А. Он тоже стал задавать вопросы. Оба генерала интересовались составом, численностью, вооружением Полка, морально-политическим состоянием партизан. И наконец, когда Булганин Н.А. уже вышел, возник тот самый вопрос, о котором в Зиновино говорил Павел Алексеевич Белов:

– Почему не удержали Ельню?

Тут я не сдержался и (совершенно неожиданно даже для комиссара Амирова) задал встречный вопрос:

– Товарищ генерал, а почему до сих пор не взят Смоленск? Ведь ещё в марте Ставкой была поставлена задача – освободить Смоленскую область, разгромить армейскую группу «Центр».

Командующий фронтом аж крякнул:

– О-хо! Вот это, я понимаю, партизан! И всё же – расскажите, как было дело. За Смоленск отчитаюсь я, а за Ельню – давайте уж вы.

И мы с комиссаром вместе подробно сообщили, как сложились дела под Ельней. Жуков Г.К. внимательно слушал наше повествование, временами останавливал говорившего, задавал вопросы, уточнял неясные для него детали.

– Обстановка не позволила Ельню удержать, товарищ генерал. Фашисты бросили против нас 14 средних танков, и те в упор стали расстреливать наших партизан. Поэтому мы и отдали приказ на отход. Но пути и подступы к городу мы перекрыли.

– Это правильно вы сделали, что людей не подставили под пушки, – согласился Жуков.

– Вы же сами, товарищ генерал, радировали нам, – продолжил я, – «ФД, не дерись там, где не выгодно». «ФД, бей, громи … домой». Вы, наконец, товарищ генерал, во время штурма Ельни послали такую радиограмму: «ФД, поднажми. Фашисты просят помощи». Вот мы и нажимали. Но обстановка резко изменилась в пользу противника, и потому мы, согласовав свои действия с представителем Военного Совета Западного фронта Михаилом Михайловичем Осташевым, подписали приказ об отходе.

Внимательно слушая наш доклад, Жуков отмечал на лежавшей на столе карте расположение партизанских батальонов, наблюдательных и командных пунктов. Потом спросил:

– Кто из вас был в Ельне? Мы ответили, что были в Заречье.

– А где был КП соседа слева?

– В приказе № 25 по Полку имени Лазо – в Среднем Починке, а с занятием южной части города – в Селябе.

– Это в 10–12 километрах от города. Разве можно так управлять боем? – в сердцах бросил командующий фронтом.

По тем вопросам, которые задавал генерал, мы улавливали, что он кем-то дезинформирован. Тогда мы вытащили свою оперативную карту и показали всю обстановку на фронте Полка: позиции батальонов, рот, артиллерии и резервов. Лицо командующего изменилось. Он подробно интересовался тем, как партизаны подтянули артиллерию, какой батальон первым ворвался в город, как велись уличные бои, как выходили из боя и, совершив марш в сторону станции Павлиново, отбивали Клюшки, Екатериновку, колхоз «Новый путь» и другие населённые пункты.

Наконец командующий возмутился:

– Когда же перестанут валить все неудачи на соседа?

К этому генерал хотел ещё что-то добавить, но тут зазвонил телефон, и он стал передавать кому-то боевое распоряжение. Окончив говорить по телефону, Жуков сказал:

– Мы сейчас закончим нашу беседу. Я уезжаю в командировку, а вернувшись, вызову вас к себе, и мы продолжим наш разговор.

Но напоследок всё-таки спросил:

– А как вы думаете, будут воевать ваши партизаны без вас? Не разбегутся?

– Непременно будут воевать, – дружно заявили мы. – И чем дальше, тем злее!

– Ну что ж, посмотрим, – завершил нашу дискуссию Жуков Г.К. – Подготовьте письменный отчёт. Съездите в Москву, немного отдохните. Через недельку мы вас вызовем.

Распрощавшись с командующим, мы ушли. Для того чтобы удобнее было работать над отчётом, нас разместили здесь же, в посёлке, в штабной гостинице, но в Москву мы имели возможность ездить.

На следующий день, 13 мая 1942 года, партизанские руководители, вдохновлённые, видимо, приёмом в штабе Западного фронта, оформили, в общем-то, не совсем юридически законный, но от души написанный документ. От имени и за подписью командира и военкома Отдельного партизанского полка имени XXIV-й годовщины Красной Армии (не снятые и не отстранённые от этих должностей) лейтенант Гнездилов и старший политрук Амиров написали Народному Комиссару Обороны СССР товарищу Сталину И.В. РАПОРТ следующего содержания:

«Просим зачислить в состав Красной Армии и дать порядковый номер Отдельному партизанскому полку имени XXIV-й годовщины Красной Армии, сформированному нами в тылу врага в районе города Ельни и станции Спас-Деменск Смоленской области.

Полк имеет боевое Красное Знамя, вручённое трудящимися Ельнинского района.

Данные о составе и вооружении Полка прилагаем».

Этот Рапорт в личном архиве ФД сохранился, а вот Приложение с данными о Полке обнаружить не удалось.

Копию данного Рапорта «просители» направили также и командующему Западным фронтом генералу армии Жукову Г.К.

Адъютанты штаба оперативно выполнили отправку рапортов обоим адресатам.

20 мая 1942 года за нами прибежал посыльный боец и сообщил: «Вас вызывает командующий генерал армии Жуков». Мы быстро отправились в уже знакомый кабинет.

Поздоровавшись, генерал взял со стола лист бумаги и сказал:

– Молодец, товарищ ФД: твой Полк хорошо дерётся. Вот радиограмма, полученная оттуда. Твои партизаны подбили 36 вражеских танков.

Тогда я обратился к Жукову:

– Товарищ генерал армии! Пошлите меня в тыл врага и поставьте любую задачу – я её выполню.

Чуть прищурившись, Георгий Константинович спросил с хитрецой:

– ФД, а проведёшь корпус танков в тыл немцам?

– Даже два проведу! – без раздумий ответил я.

– А как с потерями?

– У фашистов без потерь ничего не возьмёте, товарищ генерал.

– Но надо же провести с наименьшими потерями, – уточнил Жуков.

– Постараюсь и не умереть, и Вашу задачу выполнить.

– Хорошо, я подумаю, – генерал посерьёзнел. – Вас, ФД, посылаю на курсы – учитесь командовать. После окончания курсов хоть полк дам, хоть дивизию. Только учитесь.

Затем повернулся к Амирову Г.С.:

– А вы ещё раз полетите в тыл врага. Но пока побудьте в резерве.

Наши рапорта, направленные в адреса высшего командования, возымели, видимо, действие, потому что Жуков затем объявил, что наш Полк имени XXIV-й годовщины Красной Армии зачислен Ставкой Верховного Главнокомандования в состав войск Западного фронта.

Потом командующий вызвал начальника Отдела кадров генерал-майора Алексеева и приказал ему выплатить нам денежное содержание за 8 месяцев, с октября 1941 года по май 1942 года. Кроме того, распорядился, чтобы нам выдали (вместо «немецкого») соответствующее армейское обмундирование и оформили необходимые документы. На листке своего блокнота написал для кадровика указание: «В приказ. Наградить т.т. Гнездилова и Амирова орденом Красного Знамени».

Вслед за этим генерал армии вынул из своего стола два ордена Боевого Красного Знамени и вручил их мне и Амирову:

– Поздравляю вас с наградами!

Мы вместе дружно ответили: «Служу Советскому Союзу».

Осталось только поблагодарить генерала армии Жукова Г.К. за внимание к нам.

В тот же день, 20 мая 1942 года, вышел секретный приказ войскам Западного фронта «О награждении личного состава» № 0545 по Действующей Красной Армии, в котором было сказано:

От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР, за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – НАГРАЖДАЮ:

ОРДЕНОМ КРАСНОГО ЗНАМЕНИ

1. Младшего политрука АМИРОВА Гаяна Суфияновича – военкома Партизанского полка имени XXIV-й годовщины Красной Армии

2. Лейтенанта ГНЕЗДИЛОВА Фёдора Даниловича – командира Партизанского полка имени XXIV-й годовщины Красной Армии

КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ЗАПАДНОГО ФРОНТА

ГЕНЕРАЛ АРМИИ (ЖУКОВ)

ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА ЗАПАДНОГО ФРОНТА

(БУЛГАНИН)

На основании данного (и ещё трёх последующих приказов) Военный Совет Западного фронта направил письмо Председателю Президиума Верховного Совета Союза ССР товарищу Калинину М.И. с просьбой утвердить произведенные награждения. Во исполнение этого обращения Президиум Верховного Совета издал Указы «О награждении орденами СССР начальствующего состава Красной Армии», один из которых утверждал произведенное награждение (по алфавиту) Амирова Г.С. и Гнездилова Ф.Д., причём дата присуждения наград осталась прежняя – 20 мая 1942 года. Указы о награждениях полагалось публиковать в центральной прессе. В соответствии с этим в газете «Красноармейская правда» от 3 июня 1942 года в рубрике «Награждение орденами и медалями Союза ССР» имелось такое сообщение: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками Военный Совет фронта наградил орденами и медалями группу командиров, политработников, инженерно-технического состава авиачастей фронта и командование партизанского отряда имени 24-й годовщины Красной Армии. …Орденом Красного Знамени награждены: младший лейтенант Дельнов А.П., лейтенант Коробейников К.П. и др.». В целях соблюдения режима секретности (поскольку фашисты внимательно читали наши газеты) фамилии партизанских руководителей публиковать не стали, чтобы не дать в руки врага лишнюю информацию.

Потом генерал Алексеев объявил, что всему личному составу Полка командующий фронтом объявил благодарность, а партизанским руководителям присвоил очередные воинские звания. При этом капитана Гнездилова Ф.Д. направили на Курсы командиров полка, а батальонного комиссара Амирова Г.С. – в распоряжение штаба для дальнейшей работы среди партизан.

Кроме того, Штаб Западного фронта выдал теперь уже капитану Гнездилову Ф.Д. следующий официальный документ о том, что Полк зачислен в состав регулярных частей Красной армии:

Народный Комиссариат Обороны СССР

Разведывательный Отдел Штаба Западного Фронта

20 мая 1942 года № 2005

С п р а в к а

Дана тов. Гнездилову Фёдору Даниловичу в том, что он действительно является командиром Партизанского полка в тылу противника с 1-го октября 1941 г. по 20 мая 1942 г. Партизанский отряд переименован в Полк имени 24-й годовщины Красной Армии. Полк передан частям Красной Армии Западного фронта, что и удостоверяется.

Начальник Разведотдела Штаба Западного Фронта

полковник (Ильницкий)

Военный комиссар Штаба Западного Фронта

полковой комиссар (Стебловцев)

Начальник партизанского отдела

Разведотдела Штаба Западного фронта

подполковник (Прохоров)

Эта Справка явилась подтверждением и «партизанского стажа» Фёдора Даниловича Гнездилова. Со следующего дня по должности он уже числился слушателем КУКСа – Курсов усовершенствования командирского состава Западного фронта.

Но вернёмся к воспоминаниям теперь уже бывшего партизанского командира ФД.

Пока я ещё не включился в учебный процесс, да и Гаян был свободен, мы решили прогуляться по Москве. Столица украсилась весенним нарядом. Тихо шуршали по её улицам людские потоки – город стал заметно оживать. Много было военных, большинство из которых находилось, видимо, в краткосрочных отпусках, поэтому времени у них было в обрез, и они торопились. А мы медленно шли по улице Горького, внимательно присматриваясь ко всему, что было вокруг. Вот и Красная площадь, Мавзолей. Мы с комиссаром, не сговариваясь, как раз и шли к нему.

Захрипел репродуктор, установленный на здании ГУМа, и оттуда раздался знакомый и торжественный голос диктора Юрия Левитана:

«От Советского информбюро: Партизанский отряд имени XXIV-й годовщины РККА, действующий в ряде районов Смоленской области, разгромил штаб немецкого артиллерийского полка. Партизаны уничтожили несколько орудий, разрушили телеграфно-телефонную станцию и сожгли склад с боеприпасами. Советские патриоты уничтожили 70 гитлеровцев и захватили 3 пулемёта, минометы, винтовки, различное военное имущество и документы».

Мы, затаив дыхание, слушали это сообщение, и перед нашими взорами вставали разрушенные города и сёла Партизанского края, где сейчас батальоны громили гитлеровцев. Наш Полк продолжал драться в огненном кольце.

21 мая 1942 года нас пригласил к себе Первый секретарь Смоленского обкома ВКП(б) Попов Д.М. Обком партии находился тогда в здании Музея В.И. Ленина. Доброжелательно встретивший «партизанских командиров» Дмитрий Михайлович интересовался подробностями вооружённой и политической борьбы в тылу врага. Мы ему рассказали, как дерутся с фашистами партизаны, об их насущных проблемах, а также о том, как живут люди в Партизанском крае в условиях восстановленной советской власти. Затем секретарь обкома направил нас в Институт истории Гражданской и Великой Отечественной войн. Там нас приняли сначала сотрудники института Яловсан и Трусова, а потом состоялась беседа с академиком Мининым А.Н. Все сведения, которые мы сообщили о Партизанском полке имени XXIV-й годовщины РККА, были тщательно записаны.

После Института истории мы на следующий день вновь вернулись к первому секретарю Смоленского обкома ВКП(б) Попову Д.М., который подписал подготовленную с наших слов «Характеристику на Партизанский отряд имени XXIV-й годовщины Красной Армии», изложенную на восьми листах машинописного текста. Мы поблагодарили партийного руководителя за проявленную заботу об увековечивании боевых подвигов партизан нашего Полка.

Сегодня, 22 мая 1942 года, газета «Правда» на первой полосе в вечернем сообщении Совинформбюро за предыдущий день опубликовала такую информацию:

«Партизанский отряд имени 24-й годовщины РККА, действующий в захваченных немцами районах Смоленской области, нанёс оккупантам большой урон. Партизаны за время своей боевой деятельности уничтожили свыше 3000 гитлеровцев и взяли в плен 125 немецких солдат и офицеров. Разгромлено 12 штабов немецких частей и подразделений, уничтожено 3 танка, 4 орудия, 18 миномётов, 43 пулемёта, 3 радиостанции, 11 складов с боеприпасами, 9 складов с продовольствием. Отряд партизан захватил у немецко-фашистских оккупантов 6 орудий, 25 миномётов, 42 пулемёта, 650 винтовок, 29 автоматов, 60 пистолетов, 2500 гранат, 2 радиостанции, 5 мотоциклов, 30 велосипедов, 172 лошади, 250 повозок, 3 кухни и другое военное имущество».

Отчётные документы

Во всех рассказах Гнездилова Ф.Д. и Амирова Г.С., в отчётах, докладных записках, справках, составленных по состоянию на 1 мая 1942 года, содержится, в различных вариациях, следующая информация о деятельности Отдельного партизанского полка имени XXIV-й годовщины Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Партизанский отряд «ФД», обозначавшийся инициалами имени и отчества инициатора его создания и командира Фёдора Даниловича Гнездилова, начал организовываться в ноябре 1941 года в деревне Савостьяново Ельнинского района Смоленской области. Первоначально в нём было восемь человек, к январю 1942 года количество партизан увеличилось до 40 человек, после объединения с рядом других отрядов в феврале стало 400 человек, а в мае насчитывалось 2649 партизан.

В феврале 1942 года партизаны были объединены в Отдельный партизанский полк, названный «имени XXIV-й годовщины Красной Армии», в котором были пехотные, кавалерийские, мотомехчасти, связисты, артиллеристы. Полк действовал на территории Ельнинского, Всходского и Спас-Деменского районов Смоленской и Калужской областей.

Партизанский полк состоял преимущественно из «окруженцев», красноармейцев и командиров, оставшихся на оккупированной немецко-фашистскими войсками территории. Из местного населения были в основном женщины-врачи, фельдшеры, медсёстры и разведчицы, а также подростки в возрасте 15–16 лет.

На начальном этапе Отряд имел только трофейное стрелковое оружие, но к маю расширил своё вооружение, в которое вошли: 28 артиллерийских орудий, 85 миномётов, 5 танков, 20 автомашин, два трактора, бронированный автомобиль, 125 пулемётов и достаточное количество винтовок, гранат, боеприпасов. Для восстановления собранной после боёв неисправной техники были организованы механические мастерские. Для обслуживания партизан работали портняжная и сапожная мастерские. Со всеми подразделениями и местными органами было организована телефонная связь.

Борьба партизан с «новым оккупационным режимом» началась с уничтожения пособников, пошедших на службу к врагу, предотвращения сдачи населением продовольствия и теплых вещей для германской армии. Одновременно проводилась большая политико-массовая работа среди местных колхозников и окруженцев по распространению правдивой информации о положении дел на советско-германском фронте.

За короткое время партизанами были полностью уничтожены шесть карательных отрядов, направленных немецким командованием на подавление деятельности народных мстителей. В феврале партизаны установили радиосвязь со штабом Западного фронта и выполняли задания, поставленные командующим этим фронтом генералом армии Жуковым Г.К. 8 апреля партизаны первый раз получили груз, сброшенный с самолётов на парашютах. В дальнейшем авиарейсы проводились регулярно с посадкой на аэродромы для доставки «заказанных» грузов и эвакуации на Большую Землю раненых.

Партизаны тесно взаимодействовали с гвардейским кавалерийским корпусом генерал-майора Белова П.А., совершавшим рейд по немецким тылам, с десантниками, а также с другими партизанскими отрядами. За счёт ресурсов местного населения партизаны снабжали красноармейцев продовольствием, фуражом, конским поголовьем, провели для пополнения кавкорпуса призыв молодёжи, которой дали начальную военную подготовку на своём учебном пункте.

23 февраля 1942 года в деревне Замошье в немецком тылу была проведена партийная конференция, на которой партизанские подразделения были развёрнуты в Отдельный полк. Командиром Полка утвердили лейтенанта Гнездилова Ф.Д., а комиссаром – политрука Амирова Г.С. Произвели также назначение командиров и комиссаров трёх боевых и одного учебного батальонов. Организовали Политотдел и Особый отдел Полка. Конференция одобрила работу командования и наметила план дальнейших действий по расширению Партизанского края, в который уже входило 320 населённых пунктов, где восстанавливалась советская власть – сельские советы, колхозы, бригады. Лучшие коммунисты-партизаны проводили большую работу среди местного населения: создавали партийные и комсомольские ячейки, организовывали выборы председателей сельсоветов и колхозов, бригадиров, вели пропагандистскую деятельность. Население хорошо относилось к партизанам, оказывало им всестороннюю помощь. В подтверждение этого 18 марта 1942 года трудящиеся освобождённых районов вручили Полку Красное Знамя, изготовленное и вышитое самими колхозниками.

По состоянию на 1 мая 1942 года Партизанским отрядом «ФД», ставшим Отдельным партизанским полком имени XXIV-й годовщины РККА, проведено 320 боевых операций (налётов, засад, стычек, штурмов), освобождено от оккупантов 420 населённых пунктов, где установлена советская власть, с 10 апреля 1942 года работают Ельнинский районный комитет партии и Ельнинский районный совет депутатов трудящихся. В боях уничтожено свыше 3000 немецко-фашистских захватчиков, взято в плен 125 человек, ранено до 4000 гитлеровцев. Разгромлено и уничтожено: 12 штабов, 3 танка, 4 орудия, 18 миномётов, 43 пулемёта, свыше 2000 винтовок, 4 телефонно-телеграфные станции, 3 рации, 11 складов с боеприпасами, 9 складов с продовольствием, взорвано 3 моста, убито 650 лошадей, сожжён парашютный груз с горючим и боеприпасами, взорвано на минах 14 автомашин. При этом захвачено и использовано в боевой работе: 6 орудий, 25 миномётов, 42 пулемёта, 650 винтовок, 29 автоматов, 2 рации, 172 лошади, 2500 гранат, 3 кухни, 250 саней-повозок, 5 мотоциклов, 30 велосипедов, 60 пистолетов, пишущая машинка, бинокли, компасы, часы, много боеприпасов, обмундирование и снаряжение. Трофейными стали и немецкие ордена (железные кресты) и медали.

При проведении боевых операций погибло 270 партизан, ранено 300 человек, пропало без вести 80 бойцов.

Учёба с перерывами

В дальнейшем наши пути с комиссаром Амировым Г.С. разошлись. Мы оба хотели вернуться в тыл врага, в родной Полк, но не пришлось. О том, как дерутся партизаны, теперь узнавали только из донесений, переданных в штаб Западного фронта.

Курсы подготовки командиров полков, на которые я был зачислен, располагались в Москве, в одной из школ в районе Щукино. Потекли дни напряжённой учёбы. Но о партизанах Полка я не забывал. Тщательно собирал все сведения, опубликованные в печати о боевых действиях партизан в тылу врага на Смоленщине. Было радостно читать об успехах боевых друзей, об их стойкости и мужестве.

6 июня 1942 года меня вызвал начальник Курсов полковник Хасеман. Он вручил мне пакет и сказал, что за мной приехали из штаба Западного фронта. Я распечатал заклеенный конверт и прочитал: «С получением сего немедленно явиться в Военный Совет Западного фронта к генералу Булганину». Тут я заметил другого человека в кабинете, который стоял у окна. Оказалось, что это был представитель штаба, доставивший пакет и ожидавший меня, чтобы отвезти на машине в Перхушково.

Я подумал в тот момент, что наконец-то моё желание исполнится: наверное, меня забросят в тыл врага. Я распрощался с руководителем курсов на весьма неопределённое время, и он пожелал мне доброго пути.

Когда мы с прибывшим за мной офицером сели в легковую машину, то я сказал ему, что неплохо бы было заехать ко мне домой на несколько минут, чтобы предупредить жену. Офицер согласился удовлетворить мою просьбу. Дома мы позавтракали, я попрощался с женой, и мы поехали дальше.

За пару часов добрались до Перхушково, и в штабе Западного фронта адъютант генерала Булганина сразу же доложил своему начальнику о моём прибытии. Через несколько минут меня пригласили пройти в кабинет. Когда я вошёл, Булганин Н.А. сидел за столом и что-то писал. Я по старой привычке доложил:

– Товарищ генерал! По вашему вызову капитан Гнездилов, командир Отдельного партизанского полка, явился.

Булганин Н.А. вышел из-за стола, пожал мне руку и сказал:

– Здравствуй, гроза фашистов! Садись, рассказывай, где родился, как женился, как в тыл попал, сколько фашистов перебил.

– Товарищ генерал, – спросил я, – а сколько можно рассказывать – час, два? Могу и дольше рассказывать.

– Рассказывай столько, на сколько у тебя хватит терпения.

Я подробно обрисовал обстановку, в которой дерётся сейчас с фашистами Партизанский полк, сообщил обо всех проблемах, которые возникли в это трудное время.

Булганин внимательно выслушал меня и сказал:

– Вот что, гроза фашизма, задача тебе будет такая: полетишь в тыл врага, соберёшь свой Полк, остатки корпуса Белова, Казанкина и другие партизанские отряды. Приглядись, посмотри внимательно, кто и как командует. Кто плохо – сними, возглавишь сам нужные подразделения. В помощь подбери достойные кандидатуры, дай им направления работы. Заставь партизан драться с фашистами. Почему сейчас партизаны просят хлеба? Когда ты командовал Полком, партизаны хлеба не просили. Почему?

– Товарищ генерал, – высказал я своё предположение, – очевидно, обстановка изменилась.

– Вот ты и должен эту обстановку повернуть так, как надо. Возьмёшь с собой самолёт с посадкой. Если будет трудно, вылетай без вызова прямо ко мне в Москву. Мандат ты получишь от советской власти, – Булганин широко развёл руками, – вот такой. Ты будешь Хозяином тыла врага. Ты же доказал, что борьба в тылу возможна.

– Товарищ генерал, я всё понял – готов выполнить приказ!

Потом Булганин стал расспрашивать меня о семье: «Есть ли у Вас жена?» – «Есть». – «А где она сейчас?» – «В Москве, работает на фабрике». – «А в оккупации была?» – «Никак нет». – «А квартира у тебя есть?» – «Есть». – «Очевидно, плохая?» – «Да, плохая: в ветхом доме комната 10 метров с низким потолком, хожу и пригибаюсь» – «Получишь в доме Героев Великой Отечественной войны отдельную квартиру со всеми удобствами, – сказал Булганин и добавил: – любую квартиру в доме». – «Спасибо, товарищ генерал, за внимание».

Булганин Н.А. нажал кнопку на столе. В кабинет вошёл адъютант Савкин:

– Слушаю вас, товарищ генерал.

– Позвоните в Московский Совет товарищам Пронину и Майорову и скажите им, что я приказываю в двухдневный срок обеспечить Фёдора Даниловича Гнездилова отдельной квартирой с газом и ванной.

– Разрешите выполнять Ваше распоряжение? – спросил Савкин.

– Обождите. Добавьте им в разговоре, что в случае необеспечения товарища Гнездилова квартирой в указанный срок «ФД», прямо так и скажите им, со своим партизанским отрядом сделает налёт на Московский Совет и самосильно захватит то, что ему надо.

Слова Булганина затронули мои чувства прямо до глубины души. Я подумал, как умеет Николай Александрович подойти к человеку. Может быть, ты и не хотел бы лететь в тыл врага, но тут всё так сказано, что не захочешь, да полетишь. Далее генерал распорядился:

– ФД, получишь 5 суток отпуска. Составь себе план в голове – на бумаге мне не надо, – как ты прилетишь в тыл врага, с чего начнёшь выполнять это задание Родины. Кстати, попрощаешься со своей супругой, поможешь перебраться ей на новую квартиру. – И добавил: – Я дал указание – получить кое-что из продуктов, они Вам с супругой очень пригодятся.

Я поблагодарил генерала Булганина Н.А. за внимание и поддержку и вместо Курсов уехал домой.

Во время отпуска меня на новой квартире посетил первый Герой Советского Союза в Великой Отечественной войне майор Осипов. Он тогда работал в политуправлении Западного фронта. Мы с ним дружески побеседовали. Он интересовался, какое у меня настроение, как я готовлюсь к полёту в тыл врага. А настроение у меня было боевое – я твёрдо решил лететь для выполнения поставленной задачи.