Текст книги "Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец"

«Разбор полётов»

Так в армейской практике часто называют подведение итогов выполнения боевой задачи или проведения полевого (штабного) учения.

Если встать на формальную точку зрения, то приказ командующего Западным фронтом генерала армии Жукова Г.К. о взятии партизанами под свой контроль районного центра Ельни Отдельным партизанским полком имени XXIV-й годовщины РККА не был выполнен. Чтобы сохранить жизни бойцов и защитить Партизанский край, на который немцы уже начали решительное наступление, батальонам пришлось организованно, без лишних потерь оставить частично освобождённую территорию города. В боях за Ельню подразделения Полка захватили большие трофеи, уничтожили более 430 гитлеровцев. Партизан было убито 80 человек, ранено 105 бойцов.

А теперь вспомним, как штаб Западного фронта организовал операцию по штурму Ельни? Совершенно странный приказ № 25 по Отдельному партизанскому полку имени Сергея Лазо, подписанный 19 марта 1942 года только командиром полка Казубским и комиссаром Юденковым, распространял своё действие почему-то и на ОПП имени XXIV-й годовщины РККА. Причём ни в каком отношении с командованием этого Полка данный документ не был согласован. Остаётся неясным, почему этот приказ в труднейших условиях немецкой оккупации доставлялся только лично связными и в «бумажном виде»? Что мешало хотя бы поставить командование (назовём для краткости) Полка «ФД» в известность о предстоявшей операции с помощью радиосвязи, которая работала исправно? Почему представитель штаба Западного фронта капитан Осташев М.М., имея своего радиста с исправной рацией, «побоялся?» связаться со своим штабом, чтобы внести коррективы в план действий с учётом реальной обстановки? Зачем понадобилось ставить Полк «ФД» в подчинённое и столь невыгодное по времени положение? Разве командование Западного фронта не знало, сколь успешно планируют, подготавливают и проводят боевые операции батальоны этого Полка? Об этом уже сообщалось в нескольких центральных газетах. Даже соотношение уничтоженных фашистов и погибших в каждом конкретном бою партизан, о котором, несомненно, было известно на Большой Земле, убедительно говорило о высокой квалификации и об оперативной грамотности бойцов и командиров Полка «ФД».

Ставя задачу на штурм Ельни, задумалось ли командование Западного фронта о том, что если даже партизаны возьмут город, смогут ли они долго удерживать в своих руках этот важный для немцев опорный пункт, узел железной и грунтовых дорог? Почти год назад 19 июля 1941 года германские войска первый раз заняли Ельню. Придавая большое значение этому направлению, фашисты сразу же создали вокруг города крепкую систему укреплений. 26 дней упорных и кровопролитных боев потребовалось регулярным частям Красной армии под командованием генерала армии Жукова Г.К. на то, чтобы выбить врага отсюда. Успех был достигнут в том числе благодаря и тому, что немцы, боясь окружения, сами покинули город. Могли ли два Партизанских полка решить сейчас такую же задачу? Конечно, никто не знал, как будут развиваться военные события. Казалось, что советские войска вот-вот преодолеют последние 20–30 километров, отделявших их от Партизанского края. Но жизнь показала обратное – на разгром немецкой группировки на Смоленщине потребовалось больше года: только 30 августа 1943 года части Красной армии второй раз за эту войну освободили Ельню. Такое время удерживать в своих руках город партизаны никак не могли. Тем более что партизанское движение для подобной позиционной вооружённой борьбы совершенно не пригодно. Ещё знаменитый партизанский командир Денис Давыдов, воевавший в этих краях в 1812 году с армией Наполеона, вывел «формулу партизана» – «убей и уходи». Партизаны должны вести маневренную борьбу и, нанося внезапные удары по противнику, скрываться «в неизвестности». Тогда будет достигаться и военный, и моральный успех, наводящий на врага страх и держащий его в постоянном нервном напряжении.

Поэтому мы, современники, имеем право заключить, что командование Западного фронта поставило нескольким крупным партизанским соединениям не специфичную для них, а потому невыполнимую задачу, что в итоге привело к серьёзному поражению партизанского движения на Смоленщине.

Но генерал армии Жуков Г.К. не мог согласиться с тем, что им был отдан неверный приказ. В начале апреля 1942 года в Полк имени XXIV-й годовщины РККА из корпуса генерал-майора Белова П.А. прибыл подполковник Фактор И.Г. Он предъявил командованию Полка своё командировочное предписание, в котором говорилось: «Выдано настоящее подполковнику Фактор Иосифу Георгиевичу на основании радиограммы командующего Западным фронтом генерала армии Жукова. Предлагаю Вам (то есть Фактору И.Г.) отправиться в полк “ФД” (деревня Некрасы) и провести детальное расследование, почему не взят город Ельня и не выполнен приказ генерала армии Жукова, переданный радиограммой № 0153 от 22.03.42 г. Срок командировки по 5 апреля 1942 г. Основание: Радиограмма генерала армии Жукова № 3820 от 31.03.42 г. Начальник штаба 1 ГКД (Первой Гвардейской конной дивизии) полковник Синицкий (подпись). За военкома штаба батальона комиссар Марченко. Начальник 4 отдела штаба 1 ГКД инженер 2-го ранга Л. Левитин».

Как можно было на это прореагировать? Командование, Политотдел и Особый отдел Полка имени XXIV-й годовщины РККА предоставили командированному к ним дознавателю все необходимые сведения для проведения расследования. Подполковник Фактор И.Г. в течение четырёх дней скрупулёзно изучал эти документы, относившиеся к Ельнинской операции, опрашивал многих людей, являвшихся свидетелями тех событий. Видимо, дознавателю стало ясней ясного, кто повинен в причинах невыполнения приказа командующего Западным фронтом о взятии города Ельни, но свои выводы он увёз с собой.

Однако и на этом генерал армии Жуков Г.К. не успокоился и решил сменить командование и партийное руководство ОПП имени XXIV-й годовщины РККА. Время для этого представлялось самое неподходящее: немцы бросили на подавление партизан свои регулярные части. Русская пословица в таком случае учит, что «не следует менять коней на переправе», но это не для наших великих полководцев.

В те же апрельские дни 1942 года штабом Западного фронта был передан приказ о том, что Партизанский полк имени XXIV годовщины РККА вместе с полком имени Сергея Лазо, 153-м партизанским батальоном Григорьева и с 115–117 лыжными батальонами вливается в состав 2-й партизанской дивизии.

В третьей декаде апреля в штаб Полка в деревне Некрасы из 1-го гвардейского кавкорпуса генерала Белова П.А. прибыла группа офицеров, которую возглавляли полковник Москалик, назначенный на должность командира 2-й партизанской дивизии, комиссар дивизии батальонный комиссар Янузаков Г.Г. и начальник штаба дивизии подполковник Русс П.И. Одновременно с ними прибыл и подполковник Шмелёв Ф.П., который был назначен на должность командира Отдельного партизанского полка имени XXIV годовщины РККА.

Полковник Москалик вручил пока ещё возглавлявшему свой родной Полк лейтенанту Гнездилову Ф.Д. радиограмму штаба Западного фронта за подписью члена Военного Совета генерала Булганина Н.А., в которой говорилось: «С получением сего командиру партизанского полка Ф.Д. Гнездилову и комиссару полка Г.С. Амирову прибыть в Ставку Верховного Главнокомандования».

«Самостийным партизанам» следовало отчитаться перед военным командованием о проделанной ими работе.

Конечно, командиру и комиссару Партизанского полка было до крайности обидно в самый разгар боёв сдавать дела и улетать от своего детища, которое вместе создали и выпестовали. Но делать нечего: приказ есть приказ, его следовало выполнять.

Вместе с тем бои продолжались, и отъезд «провинившихся» немного задержался. В это время происходили такие события.

22. Партизанские сражения с регулярными германскими войсками

После прибытия в Ельню крупных резервов регулярных частей германской армии Партизанский полк имени XXIV-й годовщины РККА вместе с другими участниками штурма города вынужден был отступить, чтобы направить все свои силы на восстановление Партизанского края, уже частично захваченного противником. Вот как об этом вспоминал Фёдор Данилович Гнездилов.

Оторвавшись от противника, который вновь захватил Ельню, Третий батальон, при участии Второго и Четвёртого батальонов, совершивших совместный форсированный марш, перешли в решительное наступление и, применяя артиллерию на прямой наводке, снова очистили от фашистов населённые пункты Клюшки, Жданово и Гранкино. Затем Третий батальон двинулся к станции Павлиново и далее – в сторону Спас-Деменска. Тем самым Партизанский край удалось восстановить в своих границах. Надо сказать, что в этом районе фашисты действовали особенно активно. Но и партизаны проявляли чудеса мужества и отваги, стремясь сполна воздать должное неприятелю.

Штаб Полка временно обосновался в одной из небольших деревень близ Петрянино. После стольких дней непрерывных боёв партизаны получили хоть маленькую возможность немного отдохнуть.

В этот период произошёл любопытный случай. Первый батальон доложил в штаб Полка о том, что им захвачена немецкая офицерская рота. Одновременно ко мне поступило донесение от молодёжной роты о захвате этих же офицеров. Получилась довольно странная картина, с «двойным пленением» фрицев. Пришлось этот вопрос выяснять Ивану Ивлиевичу Ананьеву. Подробно разобравшись в существе дела, наш особист установил, что «живых» офицеров действительно взял батальон Литвиненко, а молодёжной роте достались только все их документы.

Особого отдыха у нас не получилось, поскольку фашисты всё наращивали свой нажим. Видимо, мы им здорово «насолили» в Ельне и её окрестностях, и они хотели пусть с запозданием, но взять реванш. Усилились бомбардировки наших подразделений, участились атаки на партизанские позиции, на которые фрицы нападали с какой-то отчаянной решимостью.

Снова произошли события в районе деревни Лазки, которую занимала рота Павла Кичигина. Ещё 9 марта фашисты повели первое наступление на эту деревню, пустив впереди себя двух полицейских В. Иващенкова и И. Власенкова в качестве «живого щита». В результате боя они были уничтожены вместе с ещё 12 гитлеровцами. В период Ельнинских боёв немцы снова предприняли наступление на Лазки, но потеряли до 30 человек убитыми. Тогда отряд в составе 80 фашистов напал на соседнюю деревню Хатиловка, где находилось только одно отделение партизан. Огнём из станкового пулемёта была скошена сразу дюжина гитлеровцев. Но силы оказались уж слишком неравными. Пять партизан в этом бою погибли, причём двое из них были ранены, и фашистские изуверы бросили их в горящий дом.

При проведении немцами третьей операции по взятию деревни Лазки один из взводов роты Кичигина выдержал тяжёлый ночной бой. Наступавшие подошли вплотную, но партизаны встретили их огнём из станкового и ручных пулемётов, гранатами. Фашисты имели пятикратное преимущество и использовали автоматическое оружие. Взводу пришлось отойти к деревне Живоковод. В результате этого немцы потеснили весь левый фланг нашего Партизанского края.

И вот теперь батальоны Полка продолжали «восстанавливать равновесие». Вдоль «законной» границы Партизанского края (по Калужскому большаку) стала возводиться линия обороны, которую партизаны назвали «Линия ФД». Здесь создавались противотанковые узлы обороны, строились блиндажи. И одновременно шла упорная боевая учёба.

Отмечу, что по состоянию на начало апреля 1942 года Полк имени XXIV-й годовщины РККА насчитывал в своём составе больше двух тысяч бойцов и командиров. В Полку имелись 28 орудий (ещё 20 находились в ремонте), среди которых были шесть гаубиц калибра 152 мм, несколько гаубиц калибра 252 мм, зенитные орудия 76 мм, 105 минометов (из них пять полковых), 5 боеспособных танков (и ещё 15 танков оставались в ремонте из-за нехватки деталей), несколько тягачей и много другой техники.

Весна вступила в свои права, а бои не прекращались ни на один день. В половодье разлились речки, что мешало нашему маневрированию: партизаны по грудь в воде тащили пулемёты, миномёты и орудия. Противник бросил против нас свои танки и авиацию. Самолёты непрерывно бомбили и сжигали населённые пункты. Вокруг Полка сосредоточивались всё более крупные силы противника, запрошенные генералом фон Шенкендорфом.

Видя обстановку, неблагоприятно складывавшуюся для нас, командование и парторганизация поручили Штабу разработать совершенно секретный план выхода Полка из боевых порядков группы армий «Центр», с тем чтобы отправиться в рейд по глубоким тылам противника. Этот план тщательно обсудили и одобрили. Была проведена разведка маршрутов, подготовлен обоз, созданы резервы боеприпасов и продовольствия. Но данный план был создан так – «на всякий случай», а пока мы продолжали всеми силами удерживать Партизанский край.

В ночь на 16 апреля 1942 года несколько рот Третьего батальона повели наступление на гарнизоны противника в деревнях Лазинки и Лазки, в которых разместился 66-й артиллерийский полк гитлеровцев. В ночном бою гарнизоны были разгромлены: уничтожен штаб артполка, узел связи и штабная батарея. Были захвачены пленные. Фашисты бежали аж в нательном белье. Но дальнейшее наше наступление захлебнулось.

В этот день мы понесли самые тяжкие потери. Прежде всего был ранен и схвачен фашистами Потап Аввакумович Паненков, которого они зверски пытали и замучили. О том, как погиб ответственный секретарь партбюро Полка, рассказал очевидец этой трагедии комсорг 6-й роты Второго батальона Василий Дмитриевич Митин:

«В этот раз нам выдали много боеприпасов – по 400 патронов, по две противотанковые и несколько обычных гранат, а также НЗ на три дня. В ночь на 16 апреля мы пошли в атаку. Ротой командовал Сергей Брагин. Мы двигались очень тихо и двумя взводами ворвались в деревню, прямо в боевые порядки врага. Бежим вдоль домов и забрасываем их гранатами. Так очистили мы полдеревни от фашистов, взорвали узел связи, самоходку. Фрицы бежали в панике. Когда мы уже выходили на другой конец деревни, оттуда ударили немецкие пушки. Били прямой наводкой бризантными снарядами. Деревня загорелась. Завязался ожесточённый бой. Мы вели огонь из пулемётов и миномётов. Начали нести потери. Потом пришлось отходить, потому что сзади появились фашистские танки и самоходки. Условия для отхода оказались крайне плохими: на фоне общего пожара нас было видно, как на ладони. На самом выходе из деревни меня ранило в ногу – выше колена перебило кость. Кое-как отполз я в кустарник и там притаился. Когда стрельба стихла, уже совсем рассвело. На поле боя появились фашисты и стали добивать раненых. Когда я полз к кустам, то видел двух наших бойцов с тяжёлыми ранениями, но помочь им был не в силах. Потом заметил и третьего – это был секретарь парторганизации Полка Потап Аввакумович Паненков. Он руководил операцией в этом направлении наступления. Помочь раненым я не мог и не имел сил, чтобы даже подняться. Из-за кустов я видел, как враги подошли к раненому Потапу Аввакумовичу и начали что-то говорить между собой. Потом фашисты долго терзали нашего секретаря. Эти звери отрезали ему уши, нос, кололи штыками, затем, прицепив верёвкой за танк, таскали по деревне. Истерзанный до неузнаваемости труп Потапа Аввакумовича изверги бросили в разлившуюся речку».

Василию Митину чудом удалось тогда спастись, и он донёс до нас картину гибели всеми любимого партийного секретаря. Я сожалел, что отпустил Потапа на эту операцию, будто что-то моё сердце чуяло. Но он очень долго уговаривал, упрашивал меня – и вот, на тебе, такое печальное известие.

В этом бою погиб также командир первой истребительной роты, бывший лётчик-истребитель, старший лейтенант Николай Руденко. Отдал свою жизнь за Родину и отважный комсорг роты Фёдор Гневишев. Много полегло тогда и рядовых партизан.

Рота Руденко была атакована с двух сторон вражескими танками и мотопехотой. Вспыхнул жестокий и неравный бой, в результате которого создалась критическая обстановка. Но Руденко не растерялся: приказал взводу Чернышева А.М. и другим бойцам развернуться и занять круговую оборону. Подпустив гитлеровцев на самое близкое расстояние, партизаны истребительной роты одновременно открыли огонь по бронетехнике и мотопехоте противника. Через несколько минут три вражеских танка были уничтожены, но остальным удалось ворваться в расположение роты. В ход были пущены все средства борьбы, в том числе и ручные гранаты. Партизаны подбили ещё два фашистских танка, а плотным ружейно-пулемётным огнём истребили несколько рядов наступавшей пехоты противника. Но и партизанская рота понесла большие потери.

В этот критический момент боя Николай Руденко с последней противотанковой гранатой выскочил из окопа и быстро побежал навстречу фашистскому танку. Гитлеровцы заметили смельчака и открыли по нему огонь из пулемёта. Вражеская пуля пробила ногу бесстрашного партизана. Прямо на него, стреляя на ходу, шёл немецкий танк. Превозмогая страшную боль и истекая кровью, собрав последние силы, Николай бросил гранату под гусеницу танка. Но в этом поединке со стальным чудовищем герой-партизан был насмерть сражён пулемётной очередью. Воодушевлённые бесстрашием своего любимого командира, партизаны добили фашистский танк и с помощью подоспевших подразделений Полка заставили гитлеровцев отступить.

Смерть Потапа Паненкова и Николая Руденко сильно взволновала партизан, вызвав у них ещё большую ненависть к немецко-фашистским захватчикам. Был издан приказ по Полку о зачислении в списки личного состава Полка навечно Потапа Аввакумовича Паненкова и Николая Руденко. Они посмертно были представлены к присвоению звания Героя Советского Союза.

О наших героях поэты сложили песню. Их произведение не вполне, может быть, отвечало литературным требованиям, но зато глубоко выражало чувство к ним боевых друзей-партизан.

На заседании партбюро ответственным секретарём партбюро Полка избрали коммуниста Кузьму Лаврентьевича Епанчинцева. Единодушно приняли решение об активизации партийно-политической работы в Партизанском крае.

Крепче всех за гибель наших товарищей отомстил артдивизион Марчука А.В. Массированным огнём своих батарей артиллеристы взорвали крупнейший в этом районе армейский склад боеприпасов противника, сведения о котором доставила нам комсомолка из города Калуги Вера Сергеевна Андрианова. Огромный чёрный гриб взрыва долго висел тогда над Будой и Высоким, медленно смещаясь в сторону Милятино.

В бою за Лазки погиб также младший политрук, секретарь комсомольской организации Полка Павел Яровой. У его жены Софьи Николаевны, проживавшей в деревне Селипки Всходского района, незадолго до этого родилась девочка Нина. Все заботы она отдавала ребёнку. И вдруг в один из осенних дней 1942 года нагрянули каратели. Спалив деревню, они группу жителей, в том числе и Софью Николаевну с трёхмесячной крохой, привезли в Спас-Деменск и бросили в застенок гестапо. Полтора месяца жену комсомольского вожака пытали и допрашивали, но она молчала. Палачи жгли её раскалённым железом, загоняли иглы под ногти, но не смогли добиться сведений о партизанах. Морозным декабрьским утром Софью Николаевну с ребёнком вывели из камеры и втолкнули в крытую грузовую машину, окружённую фашистскими автоматчиками. Привезли на край соснового бора и высадили. Софья Николаевна стояла, крепко прижимая к груди дочь, завёрнутую в рваное одеяло. Гитлеровский офицер вырвал из её рук ребёнка и бросил на снег, а ей в руки сунул лопату и заставил рыть яму. Раздалась автоматная очередь, и всё было кончено. На трупе расстрелянной партизанки ворочался и плакал ребёнок. Его подобрала Ольга Афанасьевна Привалова, которая жила в городе Спас-Деменске на улице Большой Советской. Много сил и здоровья отдала приёмная мать, чтобы поправить слабое здоровье девочки, поставить её на ноги.

Сейчас Нина Павловна работает лаборанткой в районной ветлаборатории, заканчивает Ленинградскую лесотехническую академию имени С.М. Кирова. Мне довелось встретиться с ней в Спас-Деменске. Нина много часов подряд расспрашивала меня о своём отце Павле Яровом, о том, как он погиб в схватке с фашистами. И я, как мог, рассказал ей всё, что знал о боевом товарище, младшем политруке Павле Яровом, его славных боевых делах. А Ольгу Афанасьевну Нина называет партизанской матерью.