Текст книги "Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец"

28. Послевоенные заботы

Демобилизовавшись из Вооружённых сил, Фёдор Данилович не стал устраиваться на постоянную работу – собственное физическое здоровье оставляло, как говорится, желать много лучшего. Но общественную деятельность не оставил – начал регулярно переписываться со своими бывшими партизанами, оказывать им помощь. Все товарищи по оружию просили своего командира рассказать правду о действиях в тылу врага Партизанского отряда ФД, ставшего Отдельным партизанским полком имени XXIV-й годовщины Красной Армии, который затем влился во 2-ю партизанскую дивизию.

Ещё в 1943 году, после освобождения Смоленска нашими войсками, Фёдор Данилович приезжал в район былых боевых действий своего Партизанского полка, где пытался найти пропавшее Красное Знамя, подаренное партизанам местным населением, и запрятанные штабные документы. Но всё безрезультатно.

Поскольку многие партизаны во время войны так и не получили правительственных наград за свою непримиримую борьбу в тылу врага, бывший партизанский командир направлял свои письма в разные инстанции, надеясь добиться справедливой оценки боевой деятельности многочисленной армии народных мстителей. В октябре 1947 года был по этому вопросу в Главном управлении кадров Министерства Вооружённых сил СССР. К сожалению, на все свои ходатайства Гнездилов Ф.Д. получил такое сообщение из Смоленского обкома партии от 30 января 1948 года: «На Ваше (очередное) письмо Военный отдел обкома ВКП(б) сообщает, что в июле 1944 года Смоленским штабом партизанского движения были представлены к правительственным наградам бывшие партизаны Смоленской области. Ввиду того, что этот вопрос до настоящего времени остаётся нерешённым, дальнейшее представление бывших партизан к правительственным наградам Обком ВКП(б) считает нецелесообразным».

Вместо того чтобы «пробить» этот вопрос, партийным чиновникам представлялось гораздо лучшим отступиться от «приставания» к высшим начальникам.

Конечно, после Победы Советская страна в течение нескольких лет усиленно залечивала раны, нанесённые войной. Восстанавливались города и сёла, на руинах возводились новые предприятия, налаживалось сельское хозяйство. Да в дополнение ко всему этому, в глубоком секрете, велась огромная работа по созданию атомной бомбы, требовавшая весьма значительных ресурсов.

В связи с этим не сразу после войны развернулась работа по восстановлению и сохранению памяти о тех, кто воевал и погиб в жестоких боях. Всё-таки вскоре в Советском Союзе и в странах Восточной Европы стали повсеместно возводиться памятники советскому воину-освободителю.

Фёдору Даниловичу и самому было, конечно, страшно обидно, что где-то в бюрократических кругах так и пропало представление лично его к награждению орденом Ленина. Ведя обширную переписку с ветеранами войны, ФД поделился своими сожалениями по этому вопросу со своим бывшим начальником Ушаковым Е.Г., являвшимся командиром 57-го Гвардейского стрелкового полка 20-й Гвардейской стрелковой дивизии, у которого в 1942–1943 годах Гнездилов Ф.Д., ещё в звании гвардии майора, являлся в течение почти девяти месяцев заместителем по строевой части. Ставший во время войны гвардии генерал-майором Ушаков Е.Г. работал сейчас в городе Риге на должности начальника Курсов повышения квалификации офицерского состава Прибалтийского военного округа. Боевой генерал сразу понял всю несправедливость принятого тогда властями решения об отказе в заслуженном награждении ФД высшим отечественным орденом. Чтобы попытаться исправить положение, гвардии генерал-майор Ушаков Е.Г. официально оформил от своего имени Наградной лист с представлением гвардии подполковника Гнездилова Ф.Д. к ордену Ленина. Конечно, многое с тех пор изменилось, поэтому в анкетных данных, указанных в Наградном листе, оказались перемешаны старые и новые сведения. Но главное, указывалось, что заместитель командира 57-го гвардейского стрелкового полка по строевой части 20-й Гвардейской стрелковой дивизии 31-й армии Западного фронта гвардии подполковник Гнездилов Ф.Д., представлявшийся к ордену Ленина, участвовал в Гражданской войне и в последующих боевых действиях по защите СССР, а именно: 12 января 1918 года добровольно вступил в Красногвардейский отряд Путинцева – Ярославского, затем перешёл в Красную армию и сражался в 1-м Орловском железном полку, в 13-й дивизии 8-й армии на Южном фронте (другие боевые действия просто не поместились в двух строчках данного пункта). Но в общей сложности служил в Красной армии с января 1918 года по 1923 год и с 1941 по 1945 год. Получил в Отечественной войне 4 ранения и 4 контузии (и это не считая увечий, доставшихся в Гражданской войне). Ранее был награждён: орденом Красного Знамени, медалями «За боевые заслуги», «Партизану Отечественной войны» I степени, «За оборону Москвы», «За победу над Германией».

Самым интересным являлось, конечно, то, что написал генерал Ушаков в главном пункте реляции – «Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг», а именно: «Тов. Гнездилов Ф.Д. в боях за социалистическую Родину с немецко-фашистскими захватчиками, работая в тылу врага в качестве начальника Партизанского отряда, а затем будучи заместителем командира стрелкового полка, показал себя исключительно смелым, инициативным и стойким командиром, не раз проявлявшим мужество и личную храбрость. 30 сентября 1942 года в оборонительном бою в районе деревни Никулино Калининской области в момент атаки во много раз превосходящих сил противника т. Гнездилов с небольшой группой бойцов, и будучи сам у пулемёта, отбил атаку противника и, не покидая удерживаемого рубежа, огнём своего пулемёта во фланг противника способствовал восстановлению нарушенного положения у соседа справа. В этом и последующих боях т. Гнездилов не раз проявлял умение руководить боем и личным примером поддерживал стойкость бойцов своих подразделений. За умелое руководство боевыми действиями и проявленные при этом личные храбрость и мужество т. Гнездилов представлялся к Правительственной награде, но, по неизвестным для меня причинам, почему-то награждён не был. Тов. Гнездилов – преданный патриот, доказавший это на деле партизанской работой в тылу врага и самоотверженной службой в рядах Советской Армии. В боях за Родину, на протяжении всей борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, он отдал всё, что мог, в том числе и собственное здоровье.

Ходатайствую о награждении т. ГНЕЗДИЛОВА за самоотверженную работу по руководству подразделениями в боях за Родину и проявление личной храбрости и мужества Правительственной наградой – орденом Ленина». Подписано: гвардии генерал-майор Ушаков Е.Г., 30 января 1948 года.

Эту «реляцию в двух экземплярах» Ушаков Е.Г. переслал из Риги по почте Гнездилову Ф.Д., чтобы ФД дальше «побыстрее продвинул вопросы» по этой бумаге. Пользуясь случаем, Евгений Григорьевич заранее поздравил Фёдора Даниловича с пятидесятой годовщиной со дня его рождения (которая предстояла 8 февраля 1948 года) и пожелал «долгой и плодотворной жизни и хорошего здоровья. Привет жене».

Получив наградные материалы, Фёдор Данилович 6 февраля 1948 года направил их в Главное управление кадров Министерства Вооружённых сил СССР генерал-майору Кузовкову И.А. В своём сопроводительном письме ФД, в частности, указал следующее: «Уважаемый тов. генерал, Вы знаете, что я в Отечественную войну неоднократно представлялся к наградам, но все они не были проведены в жизнь до конца. Поэтому прошу Вас данный наградной материал реализовать к моему пятидесятилетию – 8 февраля 1948 года». «С глубоким уважением к Вам» письмо подписал «бывший партизан “ФД” – гвардии подполковник запаса Гнездилов Ф.Д.».

Как и положено, ровно через месяц, 12 марта 1948 года, из Управления по награждениям и присвоению воинских званий Главного управления кадров Министерства Вооружённых сил Союза ССР поступил ответ за подписью генерал-майора Кузовкова И.А. Он, конечно, не мог ничем порадовать израненного в боях командира: «Рассмотрев Ваше письмо и Наградной лист, подписанный генерал-майором Ушаковым, сообщаю, что в данное время не представляется возможным удовлетворить Вашу просьбу о представлении Вас ещё к одной правительственной награде, так как представления к награждению за участие в Отечественной войне произведены не будут».

В общем, кто не успел – тот опоздал. Воевал ты или нет – теперь не важно. По заслугам каждый награждён – так поётся в песне? Теперь-то нам известно, что после окончания войны некоторые маршалы и генералы получили больше боевых наград, чем в годы сражений с врагом.

Вот как Фёдор Данилович сам описывал свою общественную работу и контакты с однополчанами:

14 февраля 1948 года по указанию первого секретаря Смоленского обкома партии Попова Д.М. была организована экспедиция по местам боёв Партизанского полка имени XXIV-й годовщины РККА. Её целью был сбор материалов о партизанском движении. Вместе со мной и комиссаром Полка Амировым Г.С. в экспедиции принимали участие научный сотрудник Областного партархива Абрамова Л.А. (начальник экспедиции), научный сотрудник Смоленского краеведческого музея Белкина, стенографистка Лаппо З.А. и фотограф музея Воротынцев. В течение месяца наша экспедиция собрала много ценных материалов, из которых ряд интересных экспонатов передала в Краеведческий музей. Среди них: пара пишущих машинок «Карриаго», две типографии-портативки (так называемые «партизанки»), немецкие боты, брошенные фашистами при бегстве, пулемётная лента, документы-сводки Совинформбюро, справки, квитанции, фотоснимки командного состава. В Смоленский партархив мной было сдано около тысячи писем партизан, присланных в мой адрес.

В числе дружеских посланий были и такие, раскрывавшие «секретные» тогда вопросы, о которых мало кто знал.

В марте 1948 года пришло письмо от жителя деревни Замошье Сергея Никофоровича Крылова. Это он, по указанию Паненкова П.А., собрал 15 пудов ржи для Партизанского отряда. По его инициативе в голодное время в общественную кухню была доставлена коровья туша. На его квартире постоянно проживало несколько партизан. Когда наступила зима 1942 года, Крылов С.Н. передал партизанам много санок и несколько десятков пар лыж. Вместе с Дашей Фириченковой он ездил на разведку в Каменец, Дорогобуж и Смоленск, а вместе с Александрой Пыриковой – в Коробец и Спас-Деменск. На дворе Крылова находилось несколько коров из партизанского стада. Сергей Никифорович оказывал большую помощь Новосельцеву, по заданию которого достал 150 гитлеровских удостоверений.

В первых числах июня 1942 года фашисты схватили Крылова С.Н. и привезли в Ельню. Его долго пытали, но он ничего не сказал врагам. От смерти его спасла Елена Михайловна Жукова, которая устроила ему побег.

В настоящее время Сергей Никифорович проживает в Починковском районе Смоленской области, работает в дорожно-эксплуатационном участке города Рославля.

6 октября 1948 года я получил письмо от комсомолки Марии Тимофеевны Медведченковой из Смоленска. Она писала:

«Здравствуйте, товарищ ФД! С горячим приветом к Вам Маруся. Шлю Вам массу самых наилучших пожеланий, а главное – здоровья.

Помните ли Вы ту, которая давала Вам как партизану наказ на своём платочке: “Береги страну родную!” Помните?»

Конечно, я помнил. Ведь платочек с такой надписью Политотдел полка 18 марта 1944 года вручил именно мне. Сразу же вспомнилось, как Мария Медведченкова вместе с Таисией Романовой вышивали Знамя полка. Но ещё до того момента отважная комсомолка сделала очень много полезного для партизан. Она поместила в своём доме семь раненых бойцов и ухаживала за ними до полного выздоровления. Собирала листовки и читала их в кругу колхозников. По заданию командования Отряда ходила в разведку. В период, когда фашисты повели наступление на Партизанский край, Мария Медведченкова спасла от смерти раненого Марчука А.В.

Михаил Трофимович Либоркин прислал письмо из посёлка Красный строитель Московской области. Он родился в семье крестьянина в 1924 году в деревне Семенково Ельнинского района. Добровольно вступил в Партизанский полк. Был в 1-й истребительной роте, которой тогда командовал Николай Руденко.

Во время блокады Партизанского края фашистскими войсками Либоркин попал в плен и находился в концентрационном лагере в Рославле. Когда советские войска подошли к городу, он сразу же вступил в армию. В 1945 году демобилизовался по ранению и с тех пор работал на строительстве.

Владимир Сергеевич Алешенков до войны служил в пожарной команде города Ельни. Добровольно вступил в Партизанский отряд. Он был бойцом 5-й роты Третьего батальона. Во время штурма Ельни 23 марта 1942 года им были взяты в плен два фашиста. За этот подвиг он был награждён медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. В Полку его приняли в ряды Коммунистической партии. Сейчас Алешенков В.С. работает в 3-м отделении милиции города Смоленска.

Во Втором батальоне воевал Николай Ефимович Долгунов, который участвовал в разгроме многих фашистских карательных отрядов. В боях под деревнями Семенково, Юшково, Суглицы, Голосиловкой успешно отбивал атаки гитлеровцев. Особенно метко стрелял Николай Ефимович по фашистам в период наступления на Ельню. Потом Долгунов Н.Е. стал кадровым военным и только недавно вышел на пенсию.

Уроженец деревни Щелкино Ельнинского района Александр Архипович Степин в 1941 году попал в окружение. В декабре он вступил в отряд «ФД». В составе Третьего батальона участвовал в боях за Клюшки, Гнездилово, Лазки, Высокое. После блокады Партизанского края Степин А.А. скрывался до прихода регулярных частей Красной Армии, а потом сразу же вступил в её ряды. Участвовал в боях за взятие города Орша, где был ранен. После возвращения из госпиталя участвовал во взятии городов Варшава, Бромберг, Свинемюнд и Берлин. Степин А.А. награждён орденом Красной Звезды, многими медалями. После войны работал в пассажирском отделе Западной железной дороги, потом вышел на пенсию. Сейчас проживает на станции Жаворонки Московской области.

Ещё 31 марта 1945 года пришло письмо от Алексея Тихоновича Губина. Он был бойцом в воздушно-десантном корпусе полковника Казанкина, а потом попал в наш Полк. В конце 1942 года Алексей Тихонович получил неприятное ранение: когда он стоял в карауле у склада боеприпасов в деревне Чащи Замошьевского сельсовета, во время артналёта маленький осколок снаряда попал ему в левый глаз. Вроде бы здорового бойца пришлось отправлять в Штаб полка, а затем на Большую Землю.

Из Одессы пришло письмо от Марии Израйлевны Гитиной. Она писала, что получила две открытки от брата Гриши Гитина, одну – 3 мая, а другую – в июне 1942 года. Сейчас, в 1948 году, Марии Гитиной удалось установить связь с Анной Тимофеевной Значковой, которая проживает в Смоленске, а потом с Габзе Алексеевичем Абаевым. Вот что Анна Тимофеевна написала Марии Гитиной о её брате, переводчике Григории Гитине: «С Гришей я была вместе со дня его прихода к нам в Полк и по 6 июня 1942 года, то есть до блокады. С 25 мая фашисты на нашем участке перешли в наступление. Они хотели истребить всех партизан. У них было много техники, танков, самолётов. Но мы всё равно держались до 6 июня. А в этот день мы были вынуждены отступить. В большие леса путь был отрезан, и мы ушли в местные перелески и болота. С нами был и Гриша. Потом я получила задание уйти из болота в деревню для связи. Это значит, что я должна была передавать, где фашисты, куда направляются, и помогать доставать нашим питание. Мне это было легче делать как женщине, и к тому же со мной была 8-летняя дочь.

Связь я держала до конца июля – начала августа 1942 года. Последний раз я видела нашу группу, в том числе и Гришу, в первых числах августа-месяца. Я им передавала продукты и одежду, так как они собирались идти через линию фронта. С Гришей дружили все партизаны, да иначе и нельзя было: он очень хороший, умный и добрый. Когда я пришла к ним последний раз, то у Гриши были изорваны сапоги, утерял он и свою плащ-палатку при обстреле. Всё это я ему восстановила: отдала свои сапоги и плащ-палатку, так что он вполне был собран к походу. После этого я ребят больше не видела – они ушли ближе к линии фронта через Всходские леса. Я в скором времени попала в тюрьму-лагерь, и освободили меня наши только в сентябре. Буквально через три дня, отдохнув дома, я пришла в те места, где оставалась наша группа. Некоторые колхозники говорили, что они ушли в ту же ночь, как я у них побывала. И о судьбе Гриши мне ничего больше не было известно. Это трудно описать, кто не представляет себе, что значит война в тылу. Это не на фронте, где враг только впереди, а у нас – со всех сторон был враг.

Мария, партизаны дрались 15–20 человек против 200–300 фашистов, да ещё так дрались, что изверги их боялись. Они нас, партизан, считали чем-то страшным. Тяжела потеря Гриши, очень тяжела, но надо смириться. Фашисты долго буду помнить нашу “Россию”, как они выражаются. Их мы немало уничтожили.

Гриша попал в Полк раненный в обе ноги, но мы его подлечили, и он уже мог хорошо ходить. Работал он при штабе Полка переводчиком. Работали мы и жили при Особом отделе Штаба. Нас было 5 человек в этом отделе.

В такое тяжёлое и суровое время Гриша всегда был ласков. Он много свободного времени, когда надо было бы поспать, рассказывал моей девочке сказки, и она очень за ним гонялась. Он был умён, нежен и добр, верно, от рождения. Он был моложе всех нас, и мы все его уважали или любили, как меньшего. Гришу любил не только командный состав, но и все бойцы, которые его знали. А они его знали, поскольку он часто бывал в батальонах и ротах, делал там доклады на политические темы, так как сам принимал сводки по радио.

Когда я была у них в лесочке в последний раз, то Гриша передал мне письмо. Но это письмо пропало. Оно было с другими бумагами и вещами Полка закопано в землю. В земле пакет оставался с августа 1942 года до сентября 1943 года. От сырости вся бумага потемнела, но вещи сохранились и теперь находятся в музее. Гриша представлялся к награде – ордену Красного Знамени. Вот и всё, что я о нём знаю».

5 декабря 1947 года из города Перми пришло письмо от сестры Степана Васильевича Механошина – Марии Васильевны (сейчас её фамилия Симуринова), его брата Леонида Васильевича и матери Марфы Даниловны. Из этого послания я узнал много нового о жизни прославленного «Кочубея». Он был призван в армию осенью 1937 года. Окончив срочную службу в 1940 году, Степан Васильевич остался в рядах Красной Армии. Участвовал в Финской кампании, за что был удостоен правительственных наград. Война застала его в городе Осиповичи. В дальнейшем родные получили от него два письма, в марте и мае 1942 года, в которых он сообщил, что находится в Партизанском полку и командует батальоном. Другие братья Степана Васильевича, моряк Николай Васильевич и лётчик Михаил Васильевич, тоже пали смертью храбрых на фронтах Великой Отечественной войны.

В своих письмах в замечательную семью Механошиных я рассказал о славных, ратных подвигах Степана Васильевича Механошина, которые теперь живут в памяти народной.

Когда я был в Ельне в 1947 году у Зои Шведовой, то она сказала, что бывший командир Партизанского полка имени Сергея Лазо Казубский В.В. находится у отца в Титовом хуторе. Очень хотелось повидать командира полка, с которым мы были знакомы только заочно. Василий Васильевич в то время был секретарём Дорогобужского райкома партии. Я позвонил ему в Титов хутор, и мы договорились о встрече в Ельне. Но она не состоялась по непредвиденным обстоятельствам. Потом мы обменялись с Василием Васильевичем письмами. 5 марта 1947 года я получил от него такое послание:

«Приветствую Вас, тов. Гнездилов! Давно получил Ваше письмо. Поти весь февраль проездил в командировках и поэтому не имел времени ответить Вам на письмо. Вы пишите, что я в тот раз проехал через Ельню в Дорогобуж. Но я в Дорогобуж ехал не через Ельню, а через Мархоткино. Случилось так, что за нашим телефонным разговором мне передали о смерти моего отца. Я вынужден был немедленно поехать на Титово. Оказалось, что отец тяжело болен. Я погрузил его и отвёз к себе в Дорогобуж. Так расстроилась тогда наша встреча. Но это не беда. Летом буду в Москве – зайду к Вам.

Привет мой – Абаеву, Литвиненко, Крохину и другим.

Жму Вам руку Казубский».

Так и не пришлось мне встретиться с Василием Васильевичем. Впоследствии Казубский В.В. был заведующим школьным отделом Смоленского обкома партии, потом заведующим отделом Смоленского облисполкома. Со временем здоровье Василия Васильевича, подорванное напряжённой работой в тылу врага, всё больше давало о себе знать. Постепенно таяли силы, но бывший командир партизан не сдавался. До конца дней (В.В. Казубский умер в 1958 году) находился он на посту, отдавая все силы, всего себя делу борьбы за счастье народа.

А у многих бывших партизан в послевоенные годы появилась вот какая проблема: им необходимо было документально подтвердить своё участие в партизанском движении в тылу врага. Хорошо, если список личного состава конкретного партизанского подразделения сохранился и в нём имелись все сведения, необходимые для того, чтобы идентифицировать определённого бойца или командира и выдать ему соответствующую справку. Но как быть в случае, например, с Отдельным партизанским полком имени XXIV-й годовщины РККА, ставшим потом 4-м полком 2-й партизанской дивизии, документация которого пропала где-то на ранее оккупированной врагом территории? Куда следовало обращаться за подтверждением своей партизанской деятельности? Многие направляли свои запросы в партийные органы, которым в годы войны было поручено организовать партизанское движение и подпольную работу.

Вот типичный ответ Смоленского обкома партии на запрос одного из бывших партизан, воевавших на Смоленщине, а теперь проживавших в разных краях Советского Союза: «Военный отдел обкома ВКП(б) сообщает, что решить вопрос о Вашей партизанской принадлежности не можем, так как у нас нет списков на личный состав Партизанского полка имени XXIV-й годовщины РККА. Для оформления документов требуется официальная справка от командования партизанского отряда с указанием даты вступления в отряд, занимаемой должности, даты и причины выбытия из отряда». Формально – всё правильно. Но как быть, если официальной документации действительно нет, в годы войны она просто утрачена? Как последнюю надежду на решение серьёзного вопроса заведующий Военным отделом Смоленского обкома рекомендовал обратиться к бывшему командиру Партизанского полка имени XXIV-й годовщины РККА Гнездилову Ф.Д., для чего сообщал его московский адрес.

Мог ли «легендарный ФД» знать всех воевавших вместе с ним партизан – местных селян и окруженцев? Через данный Партизанский отряд – полк прошло (с учётом погибших и раненых, отправленных на Большую Землю, пропавших без вести) порядка пяти тысяч человек. Да разве всех упомнишь? Вот теперь опять очень пожалел ФД, что ему при отлёте из немецкого тыла в Москву не разрешили взять с собой списки своего Партизанского полка – хоть какая-то имелась бы документальная опора, кроме собственной памяти.

Понимая, что товарищей по оружию, добросовестно сражавшихся с врагом, а теперь попавших в некую бюрократическую коллизию, надо выручать, Фёдор Данилович изготовил угловой штамп и печать Партизанского полка имени XXIV-й годовщины РККА и стал выдавать необходимые справки об участии в партизанском движении обратившимся к нему партизанам, которых он когда-то знал. В «домашнем сундучке» ФД скопились десятки таких писем.

Но подобных запросов поступало столь много, что в Смоленском партийном архиве пришлось даже создавать целую бригаду по розыску подтверждающих документов. 13 февраля 1948 года секретарь обкома Попов Д.М. отдал распоряжение «включить в эту бригаду Партархива т.т. АМИРОВА и ГНЕЗДИЛОВА для работы в Ельнинском районе по делам партизан». Причём оплату командировочных указанным товарищам произвести за счёт «спецсредств Партархива», которые, оказывается, уже были «ассигнованы на разработку партизанских материалов».

Почти два месяца, с 10 февраля по 31 марта 1948 года, Фёдор Данилович Гнездилов участвовал в работе такой бригады областного партархива Смоленского Обкома партии по сбору документальных свидетельств партизанской деятельности времён Великой Отечественной войны. Вот как оценил оказанную лично ФД помощь в данном непростом деле руководивший поисками заведующий партархивом С. Хайков: «Тов. ГНЕЗДИЛОВ, как бывший командир Отдельного партизанского полка имени XXIV-й годовщины РККА, своим участием в работе бригады вложил ценнейший вклад в дело изучения партизанского движения на Смоленщине. Особенно необходимо было участие тов. ГНЕЗДИЛОВА в поисках материалов по своему Полку, так как, в связи с блокадой, почти вся документация о создании Полка и его боевой деятельности погибла. Тов. ГНЕЗДИЛОВ проявил огромную работоспособность и организационные навыки в деле наибольшего и полнейшего сбора необходимых материалов».

Можно себе представить, с какими чувствами работал Фёдор Данилович в этой бригаде. Всё ему было до мелочей знакомо, но только не все успехи и проблемы Полка отражали бумаги архива. Конечно, командование Партизанским полком явилось вершиной военной карьеры ФД, на которую он попал благодаря имевшемуся у него опыту вооружённой борьбы, умению работать с людьми, правильной постановки главных задач. И в то же время как грустно приходилось сознавать, что твоё детище погибло под неимоверным напором оккупантов, бросивших против партизан огромные военные силы. И вновь мучил прежний вопрос: а смог бы ты, ФД, сам спасти тогда свой Партизанский полк, вывести его из-под ударов противника, а потом разгромить этих наглых оккупантов? Но история, как известно, не любит сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло. И теперь оставалось только постараться собрать как можно больше материалов, чтобы наиболее полно показать деятельность народных мстителей на Смоленщине, сохранить об этих тяжёлых временах всестороннюю память. Да напевать потихоньку так полюбившуюся ФД песню «Ой, туманы мои, растуманы…».

Однако через некоторое время советской партийной бюрократии вся эта возня со справками на бывших партизан надоела, и 20 октября 1947 года от заведующего партийным архивом Смоленского обкома в Ельнинский райком партии поступило такое письмо: «Возвращаем пересланный Вами материал (на очередного бывшего партизана) и разъясняем, что работа по установлению партизанской принадлежности в настоящее время прекращена». Вот как: пока ты, товарищ дорогой, воевал, ты был нужен, а теперь – забудь о том, что было, и не мешай работать серьёзному государственному учреждению. И тут тоже (как и с наградами): кто не успел добиться получения нужных документов – тот опоздал.

Но Фёдор Данилович не подчинился такому партийному повелению и продолжал выдавать справки обращавшимся к нему «народным мстителям». Тогда заведующий Военным отделом Смоленского обкома партии В. Добровольский направил 31 мая 1948 года тов. Гнездилову Ф.Д. весьма «сердитое» письмо: «В связи с тем, что все партизанские отряды Смоленской области давно прекратили свою деятельность и Смоленский штаб партизанского движения ликвидирован, прошу имеющиеся у Вас на руках штамп и печать Полка имени 24-й годовщины РККА сдать в Военный отдел обкома ВКП(б)». Но Фёдор Данилович этого указания не выполнил.

После напряжённой и утомительной работы в архивах, дискуссий с руководством, почтовой переписки с однополчанами и другой поисковой деятельности Фёдор Данилович, чтобы отдохнуть и восстановить нервную систему, стал выезжать на несколько дней на рыбалку – на Подмосковные водоёмы, на Большую Волгу, на озеро Сенеж и на другие богатые рыбой места. Рыбак ФД был достаточно удачливый, и, как вспоминал подросший сын Валентин, привозил с собой больших щук, лещей, окуней и других водных обитателей, включая раков.

Но главным занятием для ФД продолжало оставаться общение со своими партизанами, сбор материалов по истории Партизанского полка. Следовало бы, наверное, как-то расширить свою деятельность, обратиться к прессе, написать статьи в разные, в том числе в местные смоленские и в центральные, газеты, чтобы народ побольше узнал о борьбе смоленских партизан.

А пока что в 1948 году ко дню Советской армии и Военно-Морского флота, который тогда отмечался ежегодно 23 февраля, в газете «Социалистический путь» города Ельни вышла статья «Шесть лет назад», в которой рассказывалось, как в 1942 году только что сформированному Отдельному партизанскому полку по инициативе партизан было присвоено наименование «XXIV-я годовщина Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Кратко рассказывалось и о боевом пути Полка. К сожалению, районную газету мало кто прочитал, в основном местные жители, поэтому особой известности это сообщение не принесло. Но надо было не отчаиваться, а продолжать работу в данном направлении.

В 1955 году в Смоленском книжном издательстве вышла книга «Ельня» местных авторов Орлова В.С. и Чернобаева А.В., которые создали серию очерков «по истории городов Смоленской области с древних времён до наших дней». В разделе «Борьба против немецко-фашистских оккупантов» кратко описаны боевые действия, прокатившиеся в разных направлениях по многострадальной Ельнинской земле, и рассказано о партизанском движении, в котором активно действовали крупные Партизанские полки имени С. Лазо и имени XXIV-й годовщины Красной Армии.

Через несколько лет в областной газете «Рабочий путь» от 8 октября 1958 года в рубрике «Страницы героического прошлого» была опубликована большая статья генерал-полковника Белова П.А. «Борьба с врагом на Смоленщине в 1942 году». Прошло уже 16 лет с того времени, когда тёмной январской ночью войска Первого гвардейского кавалерийского корпуса (тогда) генерал-майора Белова прорвали фашистскую оборону под Мосальском и ушли в глубокий тыл врага. Здесь они встретились с многочисленными партизанскими отрядами, самыми крупными в числе которых являлись: отряд «Дедушка» под командованием Вороненко В.И., отряд «ФД» (командир Гнездилов Ф.Д., затем Шмелёв Ф.П.), отряд имени С. Лазо (командир Казубский В.В.), отряд командира Жабо, отряд «Северный медведь» под командованием Грачёва и другие. Ряд операций по расширению отбитой у противника территории и уничтожению вражеских гарнизонов проводился этими регулярными войсками во взаимодействии с партизанами. Во второй половине февраля одновременным ударом партизан отряда «Дедушка» и 11-го гвардейского кавалерийского полка был освобождён город Дорогобуж. В это время к частям гвардейцев-кавалеристов присоединились десантники, а также попавшие в окружение части стрелковых дивизий. Эти объединённые под командованием генерал-майора Белова подразделения совместно с партизанами успешно громили врага, освободив полностью или частично ряд районов области: Вяземский, Семлевский, Дорогобужский, Глинковский, Ельнинский, Всходский, Знаменский и другие. Местное население с горячей любовью относилось к советским воинам, оказывало им всяческую помощь и содействие, делилось запасами продуктов и фуража. Командованию войсковой группы пришлось даже участвовать в проведении весеннего сева, для чего были выделены красноармейцы и лошади, явившиеся для селян значительным подспорьем.