Текст книги "Десять жизней Ван Мина"

Юрий Галенович
«Десять жизней» Ван Мина

Вместо пролога

Юрий Михайлович Галенович не просто автор этой книги, он великолепный знаток китайского языка, а также истории, культуры, менталитета, политики, психологии, традиции и этнографии Китая и китайцев.

Тема «Ван Мин» в самом Китае до сих пор считается «архичувствительной», то есть, «не безопасной» для всякого, решившего писать о ней правдиво и достоверно. За пределом Китая и некитайцам это действительно трудно себе представить, но такова реальность.

Вместе с тем, XXI век шагает и по Китаю. Неудержим интерес новых поколений жителей Поднебесной к данной теме. Нынешней высшей власти страны приходится считаться с умонастроением масс и лавировать между маоистской фальшивой схемой и стремлением людей к истине. Как компромисс, власть порой допускает заметные проблески правды – если только они не направлены прямо против Мао Цзэдуна, ушедшего в иной мир более четырех десятилетий назад. Причем там почти всем известно, что по его вине погибло не менее 140 млн китайцев только за три года (1959–1962) его правления страной.

Не удивительно поэтому, какое весомое место в книге занимают взаимоотношения Ван Мина с Мао Цзэдуном. Убежденный коммунист Ван Мин всю жизнь боролся против всех врагов своих убеждений и, – пусть это не покажется странным, – прежде всего против Мао Цзэдуна. На эту борьбу он отдал все, включая свою жизнь.

В данной монографии, с рукописью которой меня знакомил сам автор, несомненно, максимально правдиво отражены сложнейшие перипетии в биографии ее героя во всей (на сегодня) русскоязычной литературе. Остается лишь пожелать, чтобы на Родине Ван Мина, на китайском языке, в обозримом будущем появилась не менее правдивая книга о его жизни.

Ван Даньчжи от всей души.

17.10.2018 Москва

Предисловие

В конце 1988 года, впервые после разрыва в 1960‑х гг. связей между КПСС и КПК, в Москве побывала делегация из Пекина во главе с директором Института реформы экономической структуры Чэнь Ицзы. В составе делегации находился и спичрайтер тогда генерального секретаря ЦК КПК Чжао Цзыяна. Практически это была первая делегация членов КПК, посетившая СССР после 24‑летнего перерыва межпартийных связей. Делегация была принята и побывала в здании ЦК КПСС, где имела сначала встречу в одном из отделов ЦК партии, а затем и беседу с помощником генерального секретаря ЦК КПСС Г. Х. Шахназаровым.

Делегация, очевидно, удивила его с самого начала, поставив на стол звукозаписывающее устройство и попросив разрешения записать беседу. Пришлось согласиться. В ходе обмена мнениями делегация поставила вопрос о том, как действовать коммунистическим партиям обеих стран тогда, когда в парламентах обоих государств возникнет многопартийность, какую работу и как вести коммунистическим фракциям в таком парламенте. Вопрос был поставлен и повис в воздухе, но он дал понять настроения генерального секретаря ЦК КПК Чжао Цзыяна. Внимательное отношение к этому, появление возможности находить взаимопонимание между партиями, могло бы помочь при подготовке к встрече с Чжао Цзыяном в 1989 году во время визита М. С. Горбачева в Пекин. К сожалению, генеральный секретарь ЦК КПСС к содержательной беседе с генеральным секретарем ЦК КПК Чжао Цзыяном в то время был не готов; отказался он и от предложенного ему Чжао Цзыяном диалога с китайскими студентами в Пекине в мае 1989 года.

В Москве делегация Чэнь Ицзы попросила организовать посещение могилы Ван Мина на Новодевичьем кладбище. Это было сделано. Делегация отдала дань памяти Ван Мина, захоронение которого и могила Н. С. Хрущева находятся недалеко одно от другой.

Сама просьба о посещении места успокоения Ван Мина, визит делегации на Новодевичье кладбище, все это имело большое значение. Это показывало, что после многих лет намеренного забвения, осуждения деятельности Ван Мина, в руководстве КПК в конце 1980‑х гг. считали возможным и необходимым показать руководителям КПСС, что отношение к Ван Мину становится иным, чем при правлении Мао Цзэдуна. Очевидно, что это должно было свидетельствовать и о пересмотре в КПК роли Ван Мина в истории партии.

Ван Мин – это единственный руководитель КПК, который похоронен в Москве.

Попутно не забудем о том, что в Москве продолжают находиться останки Линь Бяо. Может быть, придет время, когда их передадут для захоронения в Китай.

Линь Бяо погиб при крушении его самолета в Монголии. Он, как и Ван Мин, был вынужден спасаться от преследований Мао Цзэдуна. Когда Линь Бяо улетел из КНР и, вероятно, направлялся в СССР, возникала, вполне естественно, перспектива его встречи с Ван Мином.

Ван Мин и Линь Бяо входили в руководство КПК, находились на самом верху. Ван Мин в свое время фактически исполнял обязанности генерального секретаря ЦК КПК, по сути дела, был «первым лицом» в партии или «одним из двух первых лиц», так как к положению «вождя» стремился Мао Цзэдун. Линь Бяо в конце 1960‑х – начале 1970‑х гг. был единственным заместителем председателя ЦК КПК, считался преемником Мао Цзэдуна и формально был «вторым лицом» в партии.

Жизнь Ван Мина и Линь Бяо окончилась вне пределов Китая. В чем‑то их судьбы схожи.

Представляется естественным обращение снова к истории и того и другого.

В данном случае сосредоточимся на Ван Мине и его взаимоотношениях с Мао Цзэдуном, исходя, прежде всего, из того, что Ван Мин был человеком твердых убеждений, которые он непреклонно отстаивал в борьбе против взглядов и политики Мао Цзэдуна.

Начиная учебу на китайском отделении Московского института востоковедения в 1949 году, через некоторое время, на втором курсе, я взял в находившейся в институте Синологической библиотеке почитать работу на китайском языке, автором которой был Ван Мин. Затем даже само это имя на многие годы исчезло для большинства людей в нашей стране, в том числе и для меня, хотя я и занимался изучением Китая. Почти два последних десятилетия свой жизни Ван Мин провел в нашей стране. Он жил в нашей стране с 1956 года, умер в 1974 году. Он даже выступал со своими работами. И все же, он как бы и не существовал. Правда, его похоронили на Новодевичьем кладбище. Все это говорило о сложной судьбе этого человека, и о том, что его фигура много значила и в Китае, и в нашей стране.

Прежде всего, сообщим нашим читателям трактовку биографии Ван Мина в современной КНР.

Ван Мин. (1904–1974). Имя, полученное при рождении: Чэнь Шаоюй. Уроженец городка Цзиньчжай в провинции Аньхой. В 1925 году вступил в КПК. Затем был направлен на учебу в московский Университет имени Сунь Ятсена. После возвращения в Китай в 1926 году был назначен секретарем отдела пропаганды ЦК КПК, редактором журнала «Сян дао (Вожатый)». После поражения великой революции снова отправился в Советский Союз, где работал в упомянутом Университете имени Сунь Ятсена. После шестого съезда КПК в Москве стал секретарем партийной ячейки в этом университете, где организовал фракционную группку «двадцати восьми с половиной (большевиков)». В 1929 году возвратился в Шанхай, где вел подпольную партийную работу. В 1930 году написал брошюру под названием «Лян тяо лу сянь – Две линии», в которой выступил против ЦК партии, сформированного после третьего пленума ЦК КПК шестого созыва, выдвинув тем самым политическую программу «лево» уклонистского толка в новых условиях. В конце того же года стал секретарем партийного комитета КПК провинции Цзянсу. 7 января 1931 года на четвертом пленуме ЦК КПК шестого созыва, в силу не нормальной поддержки представителя Коминтерна, стал членом ЦК партии, членом Политбюро ЦК; вскоре, 27 января, на заседании Политбюро ЦК КПК стал также членом Постоянного Комитета Политбюро, возглавил повседневную работу ЦК. «Лево» уклонистский авантюризм, с ним в качестве представителя этого авантюризма, начал захватывать руководящее положение в ЦК партии, и это господство продолжалось четыре года, что нанесло партии и делу революции серьезный урон. В том же (1931) году после ареста генерального секретаря ЦК КПК Сян Чжунфа, был назначен исполняющим обязанности генерального секретаря. В октябре отправился из Шанхая в Москву, где стал руководителем делегации КПК при Коминтерне. В январе 1934 года на пятом пленуме ЦК КПК шестого созыва в продолжение (существовавшего положения) был избран членом Постоянного Комитета Политбюро ЦК. В 1935 году присутствовал на седьмом конгрессе Коминтерна, где был избран членом исполкома Коминтерна и кандидатом в члены его секретариата. В этот период составил проекты нескольких документов для ЦК КПК, имеющих отношение к созданию и развертыванию единого фронта нации в борьбе против агрессии японского империализма; например, декларацию. 17 января 1933 года, «Декларацию 1 августа» 1935 года, что сыграло активную роль. В ноябре 1937 года возвратился в Яньань, продолжил занимать посты члена Постоянного Комитета ЦК КПК, секретаря секретариата ЦК КПК; в декабре на заседании Политбюро ЦК КПК выступил с ошибочной правоуклонистской платформой по вопросу о Войне за оказание отпора Японии в масштабах всей страны; затем стал секретарем Чанцзянского бюро (бюро по району реки Янцзы) ЦК КПК. В 1938 году подвергся критике на шестом пленуме ЦК КПК шестого созыва. Затем занимал посты заведующего отделом единого фронта ЦК, председателя комитета женского движения. В 1945 году на седьмом съезде КПК был избран членом ЦК партии. В период Войны за освобождение всей страны занимал пост председателя комитета по законодательству ЦК КПК. После образования КНР был членом комитета по законодательству Центрального Народного Правительства, заместителем председателя политико-юридического комитета, в январе 1956 года выехал в СССР. В сентябре того же года на восьмом съезде КПК был по‑прежнему избран членом ЦК партии. Однако он так все время и оставался в СССР, написал целый ряд статей, открыто выступая против КПК и КНР. В марте 1974 года в результате болезни умер в Москве.

Чжун гун чжун ян цзу чжи жэнь ши цзянь мин ту пу (Краткий атлас организационно-кадровой структуры ЦК КПК) / Главный составитель и редактор: Чжан Хэн. – Пекин: «Чжун го гуан бо дянь ши чу бань шэ – Издательство радио и телевидения Китая», июль 2003 года. Стр. 122.

В свое время мне довелось написать работы о ряде руководителей КПК, которые были противниками действий Мао Цзэдуна и его последователя Дэн Сяопина.

Вот перечень этих работ:

Пэн Дэхуай и Мао Цзэдун. Политические лидеры Китая XX века. – М.: «Огни», 2005.

Гибель Лю Шаоци. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000.

Возвращение Лю Шаоци. – М.: НП ИД «Русская панорама», 2008.

Дао Ху-гуна [О Ху Яобане]. В 2‑х кн. – М.: НП ИД «Русская панорама», 2008. Книга 1. Жизненный путь Ху Яобана. Книга 2. Подвиг Ху Яобана.

Чжао Цзыян и реформы в Китае. – М.: «СПСЛ»; «Русская панорама», 2012.

Постепенно возникало представление о необходимости добавить к этому ряду имя Ван Мина.

Появление книги о Ван Мине, созданной его вдовой Мэн Циншу и его сыном Ван Даньчжи, побудило обратиться к этой теме. Мы имеем в виду следующую работу:

Мэн Циншу (автор, составитель). Чэнь Шаоюй – Ван Мин. Биография, Воспоминания. / Перевод с китайского языка и редактирование Ван Даньчжи. – Издание первое. – СМ.: БФ «Онтопсихология», 2011. (Существуют два издания этой книги: на русском и на китайском языке.)

Это труд, который составлен родными Ван Мина. В нем они изложили его взгляды. Таким образом, читатели получили возможность ознакомиться, по сути дела, со своего рода «воспоминаниями» и «заветами» самого Ван Мина, с его взглядами на то, что происходило и в руководстве КПК, и во взаимоотношениях между руководителями КПК и ВКП(б).

Думается, что с позиций сегодняшнего дня можно и нужно обратить внимание на некоторые штрихи картины жизни и деятельности Ван Мина с тем, чтобы пополнить представление о ряде деятелей КПК, у которых были те или иные разногласия с Мао Цзэдуном. Это дает возможность глубже понять и историю КПК, и то, в чем заключалась суть борьбы внутри КПК между «путем» Мао Цзэдуна и его последователей и тем, что предлагали и за что выступали все упомянутые деятели, каждый из них, естественно, по‑своему и в условиях своего времени.

Итак, мы будем основываться, главным образом, на содержании упомянутой книги. При цитировании будем указывать (в скобках) ее соответствующие страницы.

«Десять жизней» Ван Мина

В жизни Ван Мина выделяются десять ее периодов. При этом чередуются пребывание и работа в Китае и в СССР.

Собственно говоря, и в этом видно то, насколько тесно были переплетены и взаимосвязаны судьбы людей нашей страны и Китая в двадцатом столетии.

Очевидно, что есть основания говорить даже о том, что были такие десятилетия: двадцатые, тридцатые, сороковые, пятидесятые годы, когда совпадавшие национальные интересы были в большой степени осознаны и связали наши народы, наши страны, и, благодаря этому, создавали основу для вечного мира, дружбы и сотрудничества в наших взаимоотношениях.

И здесь важно видеть, что наша сторона всегда была открыта для развития именно таких отношений, понимала необходимость соблюдения главных коренных принципов в наших двусторонних отношениях, а это: вечный мир, абсолютная независимость и полное равноправие.

В Китае были люди, с которыми у нас существовало взаимопонимание на упомянутых принципах.

В то же время были и те, кто препятствовал развитию наших двусторонних отношений в этом направлении.

Ван Мин был искренним другом нашей страны, а, точнее, он являлся сторонником дружественных взаимоотношений между Китаем и Россией.

Мао Цзэдун враждебно относился к нашему народу и нашей стране.

Именно с этого угла зрения важно взглянуть на борьбу между Ван Мином и Мао Цзэдуном, на борьбу, которая происходила в те годы в руководстве КПК.

Здесь важно обратить внимание на то, что и Ван Мин, и Мао Цзэдун были не только «природными китайцами», то есть что они не были ничьими марионетками, но и на то, что внутри Китая, среди китайцев были люди, с которыми мы могли находить и находили общий язык на основе рационального или разумного подхода и все тех же упомянутых принципов, а были и те, кто исходил из иррациональных и не обоснованных представлений о нашем народе и нашей стране как о якобы тех, кто пытался навязывать Китаю и китайцам свое господство и свой контроль. Причем эти их взгляды привели к появлению ситуации, когда им, прежде всего, Мао Цзэдуну, удалось всего за десять лет (1959–1969 гг.) изменить отношение к нам, как к подлинным друзьям и союзникам, и настроить население Китая на отношение к нам, как к якобы национальному, историческому, классовому и военному врагу Китая. В этом заключалась суть действий, политики и мыслей Мао Цзэдуна. Против этого, именно этого, за вечный мир, дружбу и сотрудничество в наших отношениях боролся Ван Мин.

1. В Китае: 1904 –1925 гг.

Прежде всего, необходимо сказать, что речь идет о человеке по имени Чэнь Шаоюй, который взял псевдоним «Ван Мин». «Ван» – одна из самых распространенных китайских фамилий, типа наших «Иванов, Петров, Сидоров», а «Мин», то есть его имя, означает «проницательный, ясный и понятный».

Чэнь Шаоюй родился в 1904 году в городке Цзиньчжай уезда Люань провинции Аньхой. Дед Чэнь Шаоюя был сельским учителем. У отца был небольшой магазин. В своем городке Чэнь Шаоюй прожил до 15 лет. Затем он навсегда покинул родные места.

Мальчик с ранних лет жил в семье, где царил дух поддержки бедных и принцип справедливости.

Чэнь Шаоюй с ранних лет тяжело трудился. В частности, он зарабатывал каллиграфией. К этому у него были способности от природы. Его тогда называли «ученым мальчиком». Выдающиеся умственные способности проявились у Чэнь Шаоюя еще в раннем детстве.

Несмотря на материальные трудности, родители стремились дать Чэнь Шаоюю образование. С 6 до 15 лет он ходил в «частные классы». Его образование началось с того, что он выучил наизусть «Бай цзя син – Сборник ста фамилий» и «Сань цзы цзин – Троесловие».

Таким образом, он получил то, что можно считать классическим или традиционным начальным образованием в Китае. И в то же время, начав писать стихи с 9 лет, мальчик выступил в них против одного из конфуцианских запретов: запрета дневного отдыха для учеников. Конфуций и другие мудрецы и «старшие» были для него «не указ». Один из его учителей, видя способности мальчика, пророчески сказал, что «просвечивающий ум не ведет к долголетию». (С. 36.)

Чэнь Шаоюй очень хотел учиться. В 15 лет, то есть в 1920 году, с огромным трудом набрав средства для оплаты учебы, он поступил в среднюю школу – Третью сельскохозяйственную школу первой категории провинции Аньхой в уездном городе Люане. Учился он по всем предметам «на отлично», а это были: китайский язык, английский язык, математика, физика, химия, география, история Китая, всемирная география, и ряд сельскохозяйственных предметов. Люди, которые видели его тогда, свидетельствовали: у него «высокий, чистый лоб, правильные черты лица; это человек с большим будущим». (С. 43.)

В 1924 году Чэнь Шаоюй начал учиться в Высшем коммерческом училище в Ухане. Осенью 1924 года он стал членом Коммунистического союза молодежи Китая.

1925 год был первым годом Великой революции 1925–1927 гг., проходившей под руководством Компартии Китая. (С. 56.)

В 1925 году Чэнь Шаоюй стал членом КПК.

Итак, Чэнь Шаоюй родился и вырос в Китае. Принадлежал к семье и к такому слою людей, которые от природы были наделены умом и стремлением активно участвовать в политической жизни страны.

Он получил в Китае максимально возможное в то время для человека «его круга» образование. К своему совершеннолетию он был готов самым активным образом участвовать в политической жизни и работе.

Чэнь Шаоюй сам выбрал для себя и политическую партию, и политические взгляды, с которыми он был согласен. Это была коммунистическая партия, и это были марксистские взгляды. Может быть, он видел в них и свои идеалы, и метод борьбы против того, с чем не мог мириться в жизни своей страны в то время.

Вполне естественным для человека, который встал на сторону КПК, было стремление получить дополнительные знания, образование, подготовку в СССР с тем, чтобы, обязательно вернувшись после этого в Китай, бороться против существовавшего там, неприемлемого, с его точки зрения, политического режима, за идеалы, которые представлялись ему идеалами коммунистов, китайских коммунистов.

Здесь важно подчеркнуть, что в ситуации того времени, в первой половине и в середине 1920‑х гг., многие люди Китая, прежде всего, коммунисты, но и гоминьдановцы, исходили из того, что на всем земном шаре только наш народ и наша страна оказались естественными союзниками и друзьями, братьями и товарищами, в их борьбе за Новый Китай, за обретение нацией Китая самостоятельности в сообществе наций, и за революцию в Китае в целях создания лучших условий для жизни людей в Китае.

Многие из этих людей действительно считали, что у них и людей нашей страны есть основа для взаимопонимания и взаимодействия, существует совпадение коренных национальных интересов двух народов и стран, а это необходимо и китайцам.

Конечно, были и некоторые иные среди коммунистов и гоминьдановцев, в том числе и в Китае, и в СССР, которые считали выгодным только на определенном этапе использовать помощь и поддержку с нашей стороны, но не видели в нас искренних союзников и друзей.

Возможно, именно эти разные взгляды на наш народ и нашу страну, и разделили, в частности, Ван Мина и Мао Цзэдуна.

2. В СССР: 1925 –1927 гг.

В том же (1925) году Ван Мин добился включения в группу людей, отправлявшихся на учебу в Советский Союз. Это было его самостоятельное осознанное решение. Очевидно, что оно вытекало и из сложившегося у него к своему совершеннолетию, а ему в 1925 году исполнился 21 год, отношения и к нашей стране, и к взаимоотношениям между китайцами и русскими.

25 декабря 1925 года Чэнь Шаоюй на советском пароходе приплыл в СССР. Тем же рейсом прибыли Чжан Вэньтянь, Ван Цзясян, Цай Хэсэн, Ли Лисань и др.

Чэнь Шаоюй был в первой группе студентов, прибывших в московский Университет имени Сунь Ятсена. Занятия в университете начались 14 марта 1926 года.

Чэнь Шаоюй был членом бюро комсомольской ячейки и одновременно входил в состав бюро ячейки ВКП(б) Университета имени Сунь Ятсена, в обоих случаях отвечая за пропаганду.

Он активно выступал против деятельности «московской ячейки КПК», находившейся под воздействием генерального секретаря ЦК КПК Чэнь Дусю. Эта ячейка, с его точки зрения, выступала против изучения ленинизма, советского опыта и против изучения русского языка. При этом утверждалось, что каждый член партии – всего лишь винтик, а руководитель – мастер с гаечным ключом. (С. 66.) С точки зрения Ван Мина, методы, применявшиеся «московской ячейкой», очень похожи на приемы Мао Цзэдуна, начиная с «кампании по упорядочению стиля» в Яньани (с 1942 г.). (С. 67.)

По решению Коминтерна и ЦК ВКП(б) «московская ячейка» была распущена. По решению бюро ячейки ВКП(б) Чэнь Шаоюй написал статью «Московская ячейка с разных сторон». (С. 67.)

В конце 1926 года Чэнь Шаоюя избрали председателем студенческой коммуны Университета имени Сунь Ятсена. Секретарем этой коммуны стал коммунист из дунган Ма Цзюнь. (С. 68.) У Чэнь Шаоюя тогда был псевдоним «Голубев». В начале 1927 года Чэнь Шаоюй был принят в члены ВКП(б).

Итак, первое пребывание Чэнь Шаоюя в СССР, по сути дела, продолжалось всего около года. Он прибыл в нашу страну в самом конце 1925 года, провел там чуть больше года, то есть весь 1926 год и менее двух месяцев 1927 года.

Молодой китайский человек, попав в Москву, оказался в необыкновенно сложной ситуации.

Он до приезда в СССР не знал русского языка. Ему пришлось приложить огромные усилия с целью овладения русским языком. Ситуация потребовала владения русским не только для себя, не только для повседневной жизни и учебы, не только для того, чтобы начать читать литературу. Прежде всего, политическую литературу на русском языке, через русский язык знакомиться с работами Маркса и Ленина, но и для того, чтобы уметь разговаривать с людьми из СССР, причем на самом высоком политическом уровне. Выступать в известных случаях в качестве переводчика. Всего этого требовала жизнь. Ко всему этому стремился сам Чэнь Шаоюй. И он оказался человеком, у которого были природные способности, позволившие ему быстро, фактически за год, решить все эти задачи.

Но, дальше больше, Чэнь Шаоюй, приехав в Москву, оказался на своего рода «оживленном политическом перекрестке». Ему пришлось реагировать на необходимость находить понимание и с людьми из Китая, а это были и коммунисты, в том числе сторонники тогдашнего генерального секретаря ЦК КПК Чэнь Дусю, и гоминьдановцы, которых направили учиться в СССР.

Мало того, ему пришлось иметь дело с представителями ВКП(б) – СССР, с политикой советской стороны в отношении революционных сил Китая.

Так он сразу же столкнулся с необходимостью определиться, определить свое отношение к политике «советских товарищей».

А в это время в ВКП(б) шла ожесточенная борьба, в том числе, и по вопросу о политике в отношении Китая.

Чэнь Шаоюю пришлось выбирать сторону и в этой борьбе.

Важно также иметь в виду, что тогда такому человеку из Китая, каким был Чэнь Шаоюй, пришлось стать членом двух политических партий: ВКП(б) и КПК.

Сложнейшая политическая ситуация потребовала быстрой и умной реакции.

Оказалось, что Чэнь Шаоюй был готов к такой жизни и деятельности.

Здесь необходимо также заметить, что Чэнь Шаоюй твердо встал на сторону тех людей, которые выступали за союз с представителями советской стороны. Он осудил сторонников Чэнь Дусю, которые с подозрением относились к «советской стороне». Ему также претило стремление Чэнь Дусю, а также его сторонников, считать рядовых членов партии лишь «винтиками» а самих себя – «мастерами с гаечным ключом». Так Чэнь Шаоюй изначально, очевидно по своей природной склонности, оказался и сторонником демократии в партии, в обществе, и противником культа вождя внутри коммунистической партии, и противником мысли о якобы необходимости для всех китайцев с подозрением относиться к иностранцам, очевидно, прежде всего, к людям из СССР.

Наконец, сложность ситуации для Чэнь Шаоюя была и в том, что ему пришлось приспособиться к существованию и деятельности Коминтерна.

Дело тут в том, что Коминтерн, конечно, во многом зависел от ВКП(б) – СССР. Но в то же время это была международная организация с участием огромного числа людей из самых разных стран. Найти в ней свое место, заслужить или обрести доверие и советской стороны и руководства Коминтерна, все это потребовалось от Чэнь Шаоюя. И он справился с решением этой задачи. Хотя, конечно же, это осложнялось присущей коммунистическим партиям недоверием и подозрительностью ко всем и вся, в том числе в своих рядах.

Таким образом, приехав в СССР перед новым 1926 годом, Чэнь Шаоюй уже в начале 1927 года стал членом ВКП(б), продолжая быть членом КПК. Мало того, он обрел определенное доверие и ВКП(б), и Коминтерна, которые увидели в нем человека, который действительно выступал за прочный союз китайских коммунистов и с Коминтерном и с ВКП(б).

Можно также обратить внимание еще на одну деталь. Чэнь Шаоюй в Москве установил хорошие отношения с Ма Цзюнем.

Ма Цзюнь был не ханьцем, а дунганином. Добрые отношения между ханьцами и дунганами – это, во всяком случае, не повсеместные явление. Ма Цзюнь в дальнейшем был близким сотрудником Чжоу Эньлая. Очевидно, что были некие обстоятельства, видение тех или иных сторон политики, которые позволяли Чэнь Шаоюю находить общий язык на протяжении определенного времени и при определенных обстоятельствах, в частности, с Чжоу Эньлаем и с Ма Цзюнем. Это также свидетельствовало, что у Чэнь Шаоюя были разносторонние способности и таланты, в том числе и такие, благодаря которым он умел привлекать к себе людей, обрастал знакомыми и друзьями.

Одним словом, Чэнь Шаоюй в первый же год проживания в СССР показал себя чрезвычайно способным человеком, пригодным для участия в сложной внутрикитайской и международной коммунистической политической деятельности.

Ко всему этому здесь же необходимо добавить следующее.

Судьба Чэнь Шаоюя дает возможность задуматься и над вопросом о взаимоотношениях между Россией и Китаем, между нашими двумя нациями, то есть между нашими двумя народами и двумя странами, между людьми из нашей страны и людьми из Китая, между человеком России, и человеком Китая. Оказывается, что и в той, и в другой стране были и есть люди, способные искренне относиться друг к другу, находить взаимопонимание, доверять друг другу.

В то же время вполне очевидно, что таким людям приходится не просто. Судьба их часто бывает трагична. Особенно вследствие политики и действий тех, кто в руководстве, особенно КПК, с подозрением и недоверием относился и относился к не китайцам, к людям нашей страны.

Представляется также, помимо всего того, о чем уже было сказано, что здесь важно попытаться понять, что происходило в то время в Китае, в Коммунистической партии Китая.

Во главе партии с 1921 года по 1927 год находился Чэнь Дусю (1879–1942).

Очевидно, что Чэнь Дусю, и сам, учитывая взгляды руководителей Коминтерна, действительно принимал мысль о необходимости и возможности сотрудничества между КПК и Гоминьданом. Для него это «первое по счету в истории сотрудничество между КПК и Гоминьданом или между Гоминьданом и КПК» было не тактическим маневром, не обманным приемом, а линией, которая отвечала совпадавшим интересам КПК и Гоминьдана.

Возможно, что при этом две стороны, то есть, с одной стороны, Коминтерн, а, с другой стороны, КПК, оставаясь при руководстве со стороны Чэнь Дусю Компартией Китая, в существенной степени двумя отдельными и самостоятельными субъектами интернациональных взаимоотношений, действительно пришли к мысли о возможности союза или сотрудничества Гоминьдана и КПК в борьбе за общие интересы внутри Китая.

В то же время уже в 1926 году ситуация в Москве сложилась таким образом, что находившиеся там сторонники взглядов Чэнь Дусю исходили из стремления придавать сплочению китайцев, то есть китайцев – коммунистов и китайцев – гоминьдановцев, большее значение или первостепенное значение, по сравнению со сплочением китайцев – коммунистов и советских коммунистов. Своего рода национализм китайцев при этом оказывался в противостоянии с интернационализмом.

Чэнь Шаоюй исходил в то время из мысли о том, что совпадение взглядов и интересов китайских и советских коммунистов важнее своего рода подчеркивания самостоятельности, отъединения, обособленности китайцев и от русских, и от Коминтерна.

Представляется, что именно такая идейная позиция Чэнь Шаоюя и определила все его будущее.

Думается, что в этой позиции Чэнь Шаоюя нашла свое выражение тенденция, отвечавшая фактам, объективной действительности и объективному совпадению не просто воззрений коммунистов разных стран, но и коренных интересов наших двух народов и наших двух стран, то есть наших двух наций.

Чэнь Шаоюй, исходя из своего понимания интересов нации Китая, народа Китая, Китая, как страны, оказался твердым сторонником союза и дружбы между нашими двумя народами и странами.

Внешне, в ситуации того времени, это выразилось в установлении доверия между Коминтерном, его органами, его руководителями, его функционерами, а также между ВКП(б), ее органами, ее руководителями, его функционерами, с одной стороны, и Чэнь Шаоюем, с другой стороны.

Ван Мин выступил за сотрудничество китайцев с Коминтерном, с ВКП(б), с нашим нардом и нашей страной, исходя из уверенности, убежденности в том, что этого требуют коренные интересы китайского народа, Китая как нации.