Текст книги "Десять жизней Ван Мина"

В то же время среди членов партии, отражая общее состояние взглядов, существовавших в то время в Китае, стали распространяться представления о том, что в одно и то же время существует разница и между марксизмом-ленинизмом и «идеями Мао Цзэдуна, и существует разница между новодемократизмом и социализмом. Отсюда возникали и распространялись мысли о том, что «идеи Мао Цзэдуна» – это не марксизм-ленинизм, а новодемократизм – это не социализм.

Итак, стремление Мао Цзэдуна выпячивать свою роль, себя самого как единственного «непогрешимого» вождя, отделять и противопоставлять китайцев как нацию всем остальным нациям на Земле, могло сказаться на отношении к Мао Цзэдуну в КПК.

Оказалось, что Мао Цзэдуну требовалось время и определенная работа, прежде чем партия окажется в состоянии воспринять без каких бы то ни было вопросов и сомнений то, что говорил Мао Цзэдун.

Во-первых, о соотношении марксизма-ленинизма и «идей Мао Цзэдуна», а в дальнейшем о китаизированном марксизме.

Во-вторых, о соотношении социализма и новодемократизма, а в дальнейшем о соотношении таких терминов как социалистическая культурная революция, о чем говорил Лю Шаоци, и великая пролетарская культурная революция, каким был термин Мао Цзэдуна.

Возможно, что такого рода брожение умов особенно усилилось в КПК после смерти Сталина. Реагируя на это, Мао Цзэдун и дал указание внушать членам партии, что пока не следует употреблять термин «идеи Мао Цзэдуна». В то же время исходить из понимания того, что под марксизмом-ленинизмом надо понимать только «идеи Мао Цзэдуна».

Процесс перехода от признания марксизма-ленинизма идеологией партии к признанию ее идеологией только китаизированного марксизма, только сначала «социализма со спецификой или со своеобразием Китая», а затем самобытного или исключительно китайского социализма, то есть переход на ступень, когда «чисто китайское» или «исключительно китайское» должно противопоставлять всему остальному, всему не китайскому, потребовал многих десятилетий. Мао Цзэдун сам всегда был самоуверен. Он настойчиво внушал своим приверженцам свою идеологию. Ван Мин боролся за признание марксизма-ленинизма общей идейной основой деятельности коммунистов, прежде всего, Китая и СССР.

После смерти Сталина Мао Цзэдун предпринял упомянутый маневр – новое толкование соотношения формулировок: «марксизм-ленинизм» и «идеи Мао Цзэдуна». Впоследствии последователи Мао Цзэдуна даже предлагали, когда речь шла о КПК – КНР, писать «марксизмленинизм» в одно слово, чтобы таким образом отделять «это» от того, что разумеется под «марксизмом-ленинизмом» в СССР.

Одновременно, в те же первые несколько лет после смерти Сталина Мао Цзэдун осуществил ряд шагов с целью покарать тех внутри партии, в ком он видел ту или иную опасность для себя, и выдвинуть своих приверженцев.

Здесь представляется важным обратить внимание на то, что Мао Цзэдун именно тогда, то есть еще за два года до восьмого съезда КПК, навязал Лю Шаоци согласие с выдвижением Дэн Сяопина на пост генерального секретаря ЦК КПК на восьмом съезде партии.

Здесь можно также вспомнить о том, что в конце 1949 года Сталин передал Мао Цзэдуну доклад своего представителя в Китае, в котором содержалось упоминание о высказываниях Гао Гана, декларировавшего свои дружественные чувства по отношению к СССР. Мао Цзэдун положил доклад в сейф, дождался смерти Сталина, а затем устранил Гао Гана с политической сцены, доведя его до самоубийства. Мао Цзэдун одновременно с Гао Ганом репрессировал партийного руководителя Восточного Китая Жао Шуши и Пань Ханьняня, то есть тех людей, через которых он во время Антияпонской войны нащупывал возможности сговора и с японцами и с Ван Цзинвэем, то есть с теми, кто были марионетками японцев.

В борьбе против Лю Шаоци, стремясь вынудить его дать пост генерального секретаря ЦК КПК Дэн Сяопину, Мао Цзэдун использовал Ло Жуйцина и Ло Жуйхуаня. Ло Жуйхуань в награду получил пост Гао Гана.

В 1955 году состоялась Всекитайская партийная конференция. В книге Мэн Циншу то, что касалось Ван Мина и этой конференции, описано под заголовком: «Так называемое письмо Фу Чжэньшэна».

21–31 марта 1955 года прошла Всекитайская партийная конференция КПК. Ван Мин не присутствовал на ней, отпросившись по болезни. По указке Мао Цзэдуна в адрес президиума конференции и самого Мао Цзэдуна поступило письмо от некоего Фу Чжэньшэна (заместителя секретаря Ляонинского провинциального комитета КПК). В нем было требование к Ван Мину быть на конференции, поскольку «товарищ Ван Мин в прошлом имел самые большие и самые серьезные (морально-идейные) задолженности; должен присутствовать на этой конференции, чтобы извлечь полезный урок».

Мао Цзэдун не просто не объяснил делегатам действительную причину того, почему Ван Мин не мог быть на конференции (ртутное отравление и т. д.), но он на самом деле и не хотел присутствия Ван Мина на конференции. (С. 624.) Он опасался, что Ван Мин, будучи на конференции, снова критиковал бы его за ошибки, как это было на втором пленуме ЦК. (С. 624–625.) Более того, по его заданию люди из Министерства общественной безопасности постоянно следили за Ван Мином. Если бы Ван Мин действительно захотел пойти на конференцию, то приставленный к нему Мао Цзэдуном «секретарь по охране» (Чжан Чжунлян) мог бы немедленно ликвидировать Ван Мина. (С. 625.)

Ситуация к началу 1955 года сложилась таким образом, что ему физически по болезни было трудно участвовать в партийных форумах. Поэтому он не участвовал в упомянутой конференции.

Ван Мин даже предполагал, что его жизни грозила опасность, если бы он отправился на конференцию. Дело тут было в том, что в это время Мао Цзэдун приставил к Ван Мину таких «телохранителей», сотрудников Министерства общественной безопасности, которые были готовы убить Ван Мина, если бы получили такой приказ.

Мао Цзэдун не хотел, чтобы Ван Мин присутствовал на конференции. Он опасался выступления Ван Мина с критикой в его адрес.

По указанию Мао Цзэдуна от имени одного из делегатов конференции было направлено письмо с обвинениями в адрес Ван Мина. Таким образом, Мао Цзэдун довел до партийного костяка свое мнение о том, как следовало относиться к Ван Мину.

С этой точки зрения, Ван Мин в прошлом имел якобы самые большие морально-идейные задолженности и должен был извлекать из истории соответствующий урок.

Таким образом, Ван Мину становилось совершенно ясно, что после расправы над Гао Ганом и Жао Шуши, а также Пань Ханьнянем, очередь неумолимо приближалась к нему. Снова возникала необходимость ради спасения своей жизни, жизни своей семьи, ради продолжения борьбы против политического курса Мао Цзэдуна, уехать в Советский Союз.

В книге Мэн Циншу имеются два примечания, которые дают возможность лучше представить себе существование людей в Китае при власти Мао Цзэдуна.

Примечание 1. Из Москвы Ван Мин с семьей выехали 29 ноября 1953 года поездом. Дорога до Пекина тогда занимала больше 10 суток; этот рейс памятен попутчицами, о чем в 1974–1978 гг. тоже еще не время было писать. Ехали в одном вагоне с возвращавшейся после поездки по СССР Делегацией женщин Китая; в ее составе оказались давнишние товарищи и друзья Ван Мина и Мэн Циншу: Сюй Гуанпин (1898–19…) – вдова Лу Синя (1881–1936); Ян Чжихуа (1901–1973) – вдова Цюй Цюбо (1899–1935); Ли Чжэнь (1907–1990) – жена генерала Гань Сыци (1903–1964; заместителя начальника главного политуправления НОАК), сама в 1955 году первой из женщин Нового Китая получит генеральское звание, и другие. Всю дорогу от Москвы до пограничной станции Отпор (ныне Забайкальск) эти женщины каждый день часами вели поистине сердечные разговоры с Ван Мином и Мэн Циншу. Делились воспоминаниями о прошедшем. Обменивались думами по разным вопросам бытия. Говорили о детях. Просто шутили. Но эта неподдельная теплота общения, как и само общение, в момент исчезли (так получилось, навсегда) после въезда нс территорию Китая. Такие были времена.

Примечание 2. Комиссия перестала существовать в сентябре 1954 года в связи с преобразованием Центрального народного правительства в Госсовет КНР согласно принятой тогда же на сессии ВСНП первого созыва Конституции КНР. (С. 625.) С этого времени Мао Цзэдун (1893–1976), как известно, один срок был председателем КНР (1954–1959). (С. 625–626.) С этого же времени Ван Мин оставался только членом ЦК КПК с окладом госслужащего 5‑го разряда, а Мэн Циншу (бывшая все годы членом Комиссии) – 8‑го разряда. Тао Сицзинь (1908–1992) позже был заместителем председателя одноименной комиссии при Постоянном комитете ВСНП. (С. 626.)

В последнем примечании подчеркивается то, что в годы, последовавшие за смертью Сталина, то есть тогда, когда Ван Мин возвратился в Китай, Мао Цзэдун фактически отстранил Ван Мина от какой бы то ни было деятельности. Ему оставалось не жить, а существовать и ждать смерти по приказу Мао Цзэдуна.

10. В СССР: 1956 –1974 гг.

Жизнь Ван Мина сложилась в весьма значительной степени в зависимости от характера различных исторических периодов в двусторонних отношениях России и Китая, СССР и Китайской Республики, СССР и КНР, ВКП(б) – КПСС и КПК.

История связала в 1920‑х – 1970‑х гг. наши страны и народы, связала так, как не связывала никакие другие две нации в двадцатом веке.

В нашей стране всегда главенствовало понимание совпадения коренных интересов России и Китая. В Китае происходила борьба сторонников совпадения этих интересов с теми, кто исходил из отношения к нам как к якобы историческому, национальному, классовому и военному врагу Китая, китайцев как нации.

Ван Мин был убежденным сторонником совпадения наших национальных интересов. Он стал в КПК и в КНР главным открытым противником Мао Цзэдуна, который относился к нам как к якобы врагу Китая. Именно по этой причине Ван Мину пришлось последние 18 лет своей жизни провести в изгнании, вне Китая, в нашей стране. Все это время он оставался патриотом своей родины, другом нашего народа и нашей страны.

До этого Ван Мин провел в нашей стране два с небольшим года, 1954 и 1955 годы, и в начале 1956 года был вынужден уехать в Советский Союз.

Эти два года оказались последними годами, когда внешне, в значительной степени декоративно, в КНР еще сохранялись лозунги, в которых нашу дружбу именовали нерушимой и вечной, нас самих называли советскими старшими братьями, а нашу помощь именовали бескорыстной.

С 1956 года по воле Мао Цзэдуна наступил десятилетний период перестройки сначала всей правящей партии Китая, а затем и всего населения Китая и их настройки на отношение к нам, как к якобы историческому, национальному, классовому и военному врагу китайцев как нации. Это было десятилетие подготовки Мао Цзэдуном населения КНР к войне против нашего народа и нашей страны, подготовки войны, подготовки морально-идейной и материальной.

Готовились и население, и вооруженные силы. Население с тем, чтобы воспринимать нас как якобы национального, исторического противника. Вооруженные силы как военного и классового противника.

С 1966 года в КНР начался период открытого проявления враждебности и ненависти к нашему народу и нашей стране.

До того Мао Цзэдун постепенно на протяжении тех десяти лет, 1956–1966 годы, обрабатывал в духе враждебности к нам сначала высших руководителей страны и партии, потом костяк кадров КПК, затем партию в целом, и, наконец, все население КНР.

Ван Мин прожил эти восемнадцать лет, то есть 1956–1974 годы, в нашей стране.

Он стремился использовать это время и все возникавшие возможности для того, чтобы знакомить людей, разъяснять людям суть политического курса Мао Цзэдуна и внутри Китая и по отношению к нашей стране.

История сложилась таким образом, что Ван Мин очевидно, первым среди китайских руководителей сумел разглядеть истинный облик Мао Цзэдуна и пытался довести свое понимание этого вопроса до руководителей ВКП(б) – КПСС и СССР.

Возможно, Сталин понимал то, о чем писал и говорил Ван Мин. Хрущев, вероятно, стал это осознавать только на основе своего личного общения с Мао Цзэдуном, особенно в 1957–1959 гг.

Исходя из мысли о том, что коренные интересы нашей страны требовали делать все возможное для сохранения мирных, дружественных, пусть даже декоративных и внешних, отношений между нашей страной и Китаем, руководители КПСС – СССР оставляли предупреждения Ван Мина как бы в стороне. (История может повториться и в настоящем и в будущем.)

Только тогда, когда по воле Мао Цзэдуна в 1969 году солдаты его вооруженных сил начали стрелять в наших пограничников на границе, когда началась единственная во второй половине двадцатого века горячая война с нападением на нас на границе, в нашей стране, ее руководители были вынуждены дать слово Ван Мину и опубликовать его характеристику Мао Цзэдуна и его политики.

Ван Мин успел написать книгу: «Полвека КПК и предательство Мао Цзэдуна». Она была издана в нашей стране.

Уже упоминалось о том, что по указанию Мао Цзэдуна Ван Мина в 1941 году отравили. Он боролся с тяжелой болезнью. Ему удалось прожить тридцать три года, будучи больным. Он умер в 1974 году. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве недалеко от могилы Н. С. Хрущева.

Перейдем теперь к «деталям» жизни и деятельности Ван Мина во время его пребывания в СССР с 1956 года по 1974 год.

Пятый раз в Советском Союзе

Благодаря профессору Я. М. Волошину…

В декабре 1955 года Ван Мин был госпитализирован в Пекинскую больницу из‑за острого приступа холецистита. Тогда же в эту же больницу был госпитализирован (сын Ван Мина) Минмин из‑за экссудативного плеврита. (С. 627.)

Мэн Циншу ухаживала за мужем и сыном. Они находились в разных корпусах. Бегать туда-сюда было трудно.

Профессор Волошин попросил перевести сына в корпус, где лежал его отец. Это было сделано.

Благодаря главному советскому советнику и другим товарищам …

В один из дней Фу Ляньчжан привел с собой советского товарища в палату Ван Мина и сказал: (С. 627.)

– Один советский летчик погиб в катастрофе. Надо срочно решить некоторые вопросы, но переводчики все ушли по окончании работы. Прошу вас помочь в переводе.

Затем добавил:

– Это главный советский советник.

По китайской привычке, обычно, знакомя с кем‑либо, называют его только по должности, не по имени.

На другой день, в коридоре больницы, вновь встретились с этим же главным советским советником. Он спросил меня:

– Как состояние товарища Ван Мина?

Я ответила:

– По-прежнему очень плохое. Мы просились в Советский Союз, потому что там за три года не было ни раза приступа холецистита. Но говорят, что нет самолета. Можно ли попросить прислать советский самолет?

Главный советник сказал:

– Можно. Недавно Цзян Цин отправилась в Советский Союз, тоже из Советского Союза прислали самолет за ней. Вы так и скажите, что я говорил: можно.

Я позвонила Ян Шанкуню (тогда еще заведующему Канцелярией ЦК КПК; Ян Шанкунь (1907–1998) позже был председателем КНР(1988–1993) и спросила, когда можно будет вылететь. Ян Шанкунь вначале сказал:

– Нет самолета. – Затем спросил:

– Сколько человек вас поедут?

– Вся семья – вчетвером поедем, – ответила я.

– Даже вас самих там не приветствуют. А вы еще хотите детей с собой взять, – заявил Ян Шанкунь.

– На кого оставить детей? Вы сможете ухаживать за ними? – спросила я.

Ян Шанкунь ничего не говорит. Затем опять сказал:

– Самолета все равно нет.

Я, не имея другого выхода, вынуждена была сказать: (С. 628)

– Главный советский советник сказал, что можно попросить Советский Союз прислать самолет.

Ян Шанкунь надолго замолчал. Через два дня позвонил мне Лай Цзуле (заведующий спецбухгалтерией ЦК партии) и сообщил:

– Заведующий Ян зафрахтовал вам самолет за 50 тысяч юаней, не так уж дорого. О дате вылета я еще сообщу вам. (С. 629.)

Как и в 1949–1950 гг. сам процесс постановки вопроса об отъезде в Советский Союз и решение этого вопроса потребовали много времени и усилий.

Как и в прошлый раз, Ван Мин и его жена пришли к выводу, что для того, чтобы спастись и продолжать дело своей жизни, было необходимо выехать в Советский Союз.

Добиться согласия со стороны Мао Цзэдуна было трудно. Помог случай и представители советской стороны, собственно позиция советской стороны, которая всегда была готова принять Ван Мина и его семью.

Главный советский советник в Китае, узнав о том, что у Ван Мина плохо со здоровьем, и о просьбе выехать из Пекина в Москву, согласился и сказал, что советская сторона может предоставить для этого самолет.

Заведующий Канцелярией ЦК КПК Ян Шанкунь, очевидно, с тем, чтобы отчитаться перед Мао Цзэдуном и продемонстрировать, что он задерживал Ван Мина, как только мог, сказал, что в СССР Ван Мина и его супругу «не приветствуют», и что «нет самолета».

Однако через некоторое время один из сотрудников Канцелярии ЦК КПК сообщил Ван Мину, что Ян Шанкунь «зафрахтовал» самолет для вылета самолет для вылета Ван Мина с семьей в Советский Союз. Так возникла возможность уехать из Пекина.

Сам перелет в Москву оказался для Ван Мина тяжелым.

На воздушной линии Китай – СССР

30 января 1956 года Ван Мин на носилках доставлен из Пекинской больницы на борт советского самолета (ИЛ-14). Уже на борту слышали от советского летчика, что по распоряжению из Пекина надо лететь днем и ночью прямо до Москвы. Когда мы пояснили, что больному нельзя лететь слишком быстро, советские летчики сразу же согласились лететь с тремя посадками: первый день в Иркутске, второй – в Новосибирске, третий – в Свердловске, и после небольшого отдыха прилетели в Москву. Когда летели через Монгольскую Народную Республику, поскольку полет проходил на высоте 3000 метров, у больного случилась сердечная слабость, дыхание стало затрудненным, необходима была срочная помощь. Однако, хотя выехавшие с нами из Пекинской больницы врач У Ваньчунь и медсестра Чжу Чэнъянь взяли с собой 6 упаковок дезинфицированных шприцев, но все они оказались без игл – открыли 5 упаковок подряд, шестую даже не стали открывать. К счастью, я сама уже была готова к инъекции и ввела Ван Мину камфару для поддержания сердца, и мы смогли продолжать полет.

Когда 1 февраля (1956 года) прилетели на аэродром Москвы, больной опять почувствовал себя плохо. (С. 629.) Лишь после долгой остановки в комнате отдыха в аэропорту, его на носилках внесли в санитарную машину, и все поехали прямо на дачу в Кунцево (здесь еще во времена Коминтерна выстроили дом отдыха). (С. 629–630.)

Здесь необходимо обратить внимание на то, что в это время Ван Мин настолько тяжело болен, что мог и не долететь до Москвы.

Мао Цзэдун хотя и согласился с отъездом Ван Мина в Москву, но, возможно, исходил из информации своих «органов» о том, что Ван Мин был фактически «при смерти». Врач и медицинская сестра из медицинской службы аппарата ЦК КПК, то есть «от Мао Цзэдуна», взяли с собой шприцы, но не взяли иглы для них, то есть не оказали помощь именно тогда, когда больному стало плохо в полете. Это – типично для Мао Цзэдуна: внешне, формально как бы «все предусмотреть», «проявить заботу», отправить с больным врача и медсестру, а по сути дела оставить человека без необходимой медицинской помощи.

Советская сторона сделала все возможное, чтобы вывезти Ван Мина из Пекина и доставить его максимально быстро в Москву. Там ему предоставили все, что «полагалось» находившимся на отдыхе и лечении в прошлом руководителям Коминтерна, руководителям зарубежных коммунистических партий.

Необходимо также обратить внимание на сам тот момент, когда Ван Мин вылетел в Москву, советская сторона мгновенно организовала его перелет, а Мао Цзэдун допустил это, «выпустил» Ван Мина из своих рук.

Это произошло 30 января 1956 года, а всего через 15 дней, то есть 14 февраля 1956 года, в Москве открылся двадцатый съезд КПСС.

Мао Цзэдун знал о проведении съезда. Сам снова не поехал на него. Ограничился направлением делегации во главе с Чжу Дэ, к которому «приставил» Дэн Сяопина.

Мао Цзэдун не знал о том, что на съезде Н. С. Хрущев выступил с докладом о культе личности. Если бы об этом Мао Цзэдуну было известно заранее, Ван Мина он мог и не выпустить из Китая.

Дело в том, что именно этот доклад Н. С. Хрущева окончательно разделил и противопоставил Н. С. Хрущева и Мао Цзэдуна. Их взгляды разошлись и по вопросу о культе личности и по вопросу о фатальной неизбежности мировой ядерной войны. Н. С. Хрущев занял здесь разумные позиции, проявил мудрость. Мао Цзэдун «отстал» от Н. С. Хрущева и в вопросе о критике любой фигуры в партии и государстве, и по вопросу о том, что фатальной неизбежности мировой ядерной войны не существует. Н. С. Хрущев ориентировался на возможность и необходимость критики кого угодно, без исключений, Мао Цзэдун считал безусловным сохранение культа своей личности. Н. С. Хрущев был нацелен на возможность мира, на исключение войны, а Мао Цзэдун считал войну неизбежной, настраивал население КНР на подготовку к войне и подготовку войны, причем, как оказалось, и против социалистических стран, прежде всего, против Советского Союза.

Итак, отношение к вождям, отношение к войне разделило Н. С. Хрущева, наш народ и нашу страну, с одной стороны, и Мао Цзэдуна и его приверженцев, с другой стороны. Именно с этого момента, с двадцатого съезда КПСС, Мао Цзэдун начал «перевод» КПК и населения Китая на рельсы отношения к нашему народу и нашей страны как к якобы традиционному, национальному, классовому и военному врагу нации Китая.

14 февраля 1956 года открылся двадцатый съезд КПСС. Делегация КПК прибыла на съезд во главе с Чжу Дэ. Дэн Сяопин уехал раньше других после доклада Н. С. Хрущева о культе личности, – формально под предлогом сильной зубной боли, на самом деле, – чтобы срочно доложить Мао Цзэдуну. Чжу Дэ же совершил ознакомительную поездку по городам СССР, затем более месяца отдыхал в санатории «Сосны» под Москвой и лишь после этого уехал.

Если бы мы выезжали из Пекина на 15 дней позже или дождались бы двадцатого съезда КПСС, то вообще не удалось бы выехать!

Перед нашим отъездом из Пекина Чжоу Эньлай, Пэн Дэхуай и другие товарищи посетили в разное время Ван Мина в больнице. Пэн Дэхуай говорил:

– Товарищ Ван Мин, надо бороться!

Ван Мин ответил:

– Со времени отравления я борюсь днем и ночью, иначе уже давно…

Пэн Дэхуай, видя, что в палате сидели еще другие люди, повернулся и ушел раньше, чем Ван Мин закончил фразу. (С. 630.)

О ситуации в Пекине перед отъездом Ван Мина свидетельствовало то, что Мао Цзэдун явно направил к Ван Мину Чжоу Эньлая, чтобы получить его мнение о состоянии Ван Мина.

Пэн Дэхуай, вероятно, по своей инициативе, навестил Ван Мина перед его отъездом в Советский Союз. Пэн Дэхуай тем самым проявил сочувствие к Ван Мину, уважение к нему, как к человеку, и определенное одобрение его политической деятельности. Пэн Дэхуай пожелал Ван Мину «бороться». Это могло означать и борьбу с болезнями, и борьбу политического характера.

Ван Мин в ответ сказал, прежде всего, о том, что его болезнь возникла в результате того, что его отравили, и что он борется с тех самых пор.

Это оказалась последняя встреча Ван Мина и Пэн Дэхуая. В 1959 году Пэн Дэхуай счел, что в руководстве партии никто не способен сказать Мао Цзэдуну правду о том, какое горе он принес народу Китая своей политикой «большого скачка» и «народных коммун», как бедствуют, голодают и умирают люди, крестьяне в Китае Пэн Дэхуай прямо сказал об этом в своем письме Мао Цзэдуну, став не только маршалом КНР, но и «маршалом правды» в Китае.

Мао Цзэдун, использовал это, реагируя на это, репрессировал Пэн Дэхуая, собственно говоря, таким образом отстранил от руководства вооруженными силами того министра обороны, который мог помешать его планам осуществления «культурной революции».

В своей книге Мэн Циншу рассказала о том, как прошли те 18 лет, которые Ван Мин провел в Советском Союзе.

Мэн Циншу при этом утверждала, что Ван Мин в тех условиях, в которых он оказался, прежде всего, будучи больным, а также испытывая на себе «состояние» советско-китайских отношений», сделал все, что было в человеческих силах, «что мог, делал до конца» и руководствовался правилом: «Никогда не предаваться пессимизму»

С 1 февраля 1956 года до 27 марта 1974 года Ван Мин провел в Москве последние 18 лет своей жизни. Большую часть этих долгих лет он провел в постели, будучи больным. Последние 10 лет из них даже еду принимал лежа. Но Ван Мин никогда не предавался пессимизму. (С. 630.)

13 марта 1962 года исполнилось 20 лет со дня первого отравления Ван Мина ртутными препаратами в яньаньском Центральном госпитале. Человеком, направившим лечащего врача Цзинь Маоюе на вредительство с ядом, как признался сам Цзинь Маоюе в 1943 году по окончании консилиума яньаньских врачей, стоя на коленях перед Ван Мином, был Мао Цзэдун. (С. 631.)

В марте 1969 года Мао Цзэдун спровоцировал события на острове Даманском с открытым вооруженным нападением на советскую границу, погибли советские пограничники. (С. 645.)

Ван Мин, будучи больным, не только писал статьи, но также беседовал (1962–1973 гг.) с товарищами, изучающими китайские проблемы, помогая им разобраться в сущности идей и политики Мао Цзэдуна. Среди них – В. И. Антонов, Л. П. Делюсин, В. А. Кривцов, Б. Т. Кулик,Ф. В. Мочульский,Н. Н. Месяцев,Ф. И. Потапенко,О. Б. Рахманин,М. Л. Титаренко,А. С. Титов,В. А. Царенкои другиесотрудникиОтделаЦК КПСС. (С. 646.)

Ван Мин был болен и не мог каждодневно и активно работать.

Тем не менее, ситуация с Ван Мином была уникальной.

В двадцатом столетии один из практически высших руководителей КПК, Китая оказался также практически в эмиграции, в Советском Союзе на долгие 18 лет.

Еще в 1920‑х гг. состоялся первый разговор Сталина с Ван Мином. В 1930‑х гг. были и другие встречи со Сталиным тогда, когда Ван Мин представлял КПК в ИККИ.

Тогда же Ван Мин был непременной частью «круга» руководителей ряда коммунистических партий, составлявших костяк руководства Коминтерна: Димитров, Тольятти, Торез и другие. Ван Мин тогда постоянно общался с работниками ЦК ВКП(б), которые ведали вопросами Коминтерна: Куусиненом, Мануильским и другими.

В 1930‑х гг., по словам Мао Цзэдуна, хотя генеральными секретарями ЦК КПК формально были Бо Гу и Ло Фу, однако, по сути дела, высшим руководителем партии был Ван Мин. Естественно, что у него были связи с многочисленными руководителями КПК. Особо следует здесь выделять то, что Ван Мин и на партийных форумах и в личных беседах прямо возражал Мао Цзэдуну, более того, боролся против его взглядов, особенно в том, что касалось совпадения коренных интересов народов России и Китая. Ван Мин исходил из такого совпадения. Мао Цзэдун исходил из противопоставления этих интересов.

Впоследствии, когда Ван Мин находился в Советском Союзе, высшие руководители ВКП(б) – КПСС и СССР не встречались с ним.

Для него были созданы бытовые условия лечения и жизни.

С 1962 года по 1973 год, то есть в последние десять лет его жизни, практически с его почти 60 лет до почти 70 лет, Ван Мина время от времени посещали работники ЦК КПСС, ведавшие вопросами, связанными с Китаем. Самым старшим из них «по рангу» был О. Б. Рахманин, который занимал пост заместителя заведующего Отделом ЦК КПСС по связям с «братскими «партиями.

Таким образом, у Ван Мина были лишь некоторые возможности для того, чтобы доводить свои соображения до руководителей КПСС – СССР. Пусть и опосредовано.

При таких обстоятельствах тем более необходимо сказать, что у руководителей КПСС – СССР тогда, когда Ван Мин на протяжении последних 18 лет своей жизни находился в нашей стране, была возможность познакомиться с Ван Мином, с его взглядами, понять, что он – друг нашей страны, и делать выводы из общения с ним. Однако, предупреждения Ван Мина, и самое главное из них, то есть предупреждение о том, что Мао Цзэдун – это предатель общего дела коммунистов Китая и СССР, враг одновременно и китайского народа и народа нашей страны, не были должным образом приняты во внимание.

Все это свидетельствует о недооценке высшими и высокими по рангу руководителями КПСС – СССР той опасности, которую для нашего народа и нашей страны представляла политика Мао Цзэдуна.

В двадцатом столетии два руководителя КПК оставили свои воспоминания. Одним из них был Чжао Цзыян, в свое время генеральный секретарь ЦК КПК. Его воспоминания были тайно переданы за рубеж и опубликованы в Сянгане. Другим был Ван Мин. Его жена Мэн Циншу и его сын Ван Даньчжи в двадцать первом веке опубликовали в Москве по сути дела воспоминания Ван Мина со своими комментариями. О них у нас и идет речь.

Мэн Циншу, в частности, рассказала о том, что Ван Мин выделял «пять периодов китайской революции».

22 апреля 1970 года отмечалось 100‑летие со дня рождения В. И. Ленина.

Ван Мин посвятил этой дате брошюру «Ленин, ленинизм и китайская революция». Автор указал, что во все пять периодов китайской революции Мао Цзэдун совершал в вопросах теории, тактики и генеральной политической линии «то правые, то «левые», а то и правые и «левые» ревизионистские и оппортунистические принципиальные ошибки».

Он напомнил, что еще в первый период китайской революции – период революции антиимпериалистического национального единого фронта и подготовки к аграрной революции, Мао Цзэдун был правым оппортунистом. (С. 646.) Именно поэтому на третьем съезде КПК Мао Цзэдун по предложению Чэнь Дусю впервые был избран членом ЦК КПК. (С. 646–647.)

Во второй период китайской революции – период аграрной революции и подготовки к созданию антияпонского национального единого фронта, Мао Цзэдун был горячим сторонником и исполнителем линии Ли Лисаня. Именно поэтому на третьем пленуме ЦК КПК шестого созыва Мао Цзэдун по предложению Ли Лисаня впервые был избран членом Политбюро ЦК КПК.

Третий период китайской революции – это период осуществления политики антияпонского национального единого фронта с целью организации китайского народа на вооруженное сопротивление японской агрессии за спасение родины и подготовки к завоеванию победы буржуазно-демократической революции. Мао Цзэдун выступал против антияпонского национального единого фронта, за создание «античанкайшистского единого фронта в союзе с Японией и Ван Цзинвэем», пытался провоцировать японский империализм на войну против Советского Союза.

Четвертый период китайской революции – это период победы буржуазно-демократической революции и ее перерастания в революцию социалистическую. Мао Цзэдун снова совершал правооппортунистическую ошибку. Он считал, что «сотрудничество во время войны определяет сотрудничество после войны», и ратовал за создание коалиционного правительства с участием Гоминьдана, КПК и других партий и группировок после победы в антияпонской войне.